– Видно, для медиков-убийц. Жаль, не мой размер. – Шепчет вторженец.
Одежду он не бросает, но решает взять с собой в коридор.
Ткань комбинезона оказалась флуоресцентной; благодаря ней Конрад стал неплохо видеть в темноте. Чем ближе он подходит к выходу, тем ему отчётливей слышно, как кто-то суетится и скребётся за узкими стенами.
– Чё-то мне не по себе от этого… – признаётся юноша шёпотом.
Засунув три комбинезона в один и надев поверх него несколько надутых и завязанных перчаток, Конрад получает объёмистую человекоподобную фигуру, которая, как ему почудилось, может ему вскоре пригодиться, и не в последнюю очередь это связано с подозрительными звуками.
Дверь такая же, как и на входе в круглую комнату. Скрепя сердце, Конрад начинает трудиться над второй трапецией.
– Я не буду это чинить, запомните!..
Податливое и неуклюжее чучело, выталкивается им через отверстие вперёд ногами. Конрад не успевает просунуть плечи куклы, как в неё что-то резко вцепляется снаружи и этим вырывает у него из рук.
…
«Таись!» – стучит в голове.
Юноша прижался к полу. Он прислушивается к странному визгу, издаваемому не одним, а несколькими существами неизвестной породы.
Через отверстие в окне над Конрадом, свернувшимся в комок, просовывается жемчужно-серая кожистая морда с чёрными губами и оскалом из острейших клыков. Шумно раздувая узкие ноздри, она старательно изучает тьму перед собой. На длинной полосатой шее почти под самым подбородком животного мигает зелёная лампочка ошейника. Конрад задержал дыхание и застыл, как омертвелый. Зубастому существу надоедает полагаться только на свой нюх, и оно медленно отходит от двери. Охрана в виде человекообразных обезьян – это что-то новенькое. Выждав две минуты, Конрад встаёт на цыпочки и напрягает глаза у оконца, пытаясь сосчитать животных.
– Пятеро… Ну и ну.
Трое занялись белой куклой, расковыривая её содержимое длинными изогнутыми когтями. Двое других животных бродят по подвесным полкам и посасывают какой-то корм из гибких трубок, вживлённых в стену. Конрад смотрит на зубцы в своих кулаках и делает решительный вдох.
– Спокойно,… просто дрессированные обезьяны. Обмануть легко.
Он аккуратно высовывается, держась за рамку кончиками пальцев и не спеша опускать ноги на пол. Его не замечают, потому что он действует бесшумно. Было бы неплохо так продолжать и дальше. Однако шестая и самая крупная особь притаилась в нише над самым порталом. Конрад переводит на неё глаза, едва ощутив её тяжёлое дыхание кожей головы через задрожавшие вихры. Ошейник с зелёной лампочкой сильно натёр обезьяне шею под затылком, все полоски в её шерсти с залысинами выглядят очень бледно. Заколыхавшиеся нити слюны на её губах угрожающе пузырятся.
Конрад опускается на четвереньки, стараясь повторить её позу, и не слишком удачно имитирует дружелюбный обезьяний оскал.
– Пр-р-рывет! Очень… Очень хор-р-роший день… Ты… ты почему с друзьями не играешь?
Вожак издаёт протяжное грудное рычание и точит когти о стену, готовясь к прыжку. Поджав губу, Конрад держит руку наготове у барсетки.
– Я не виноват, что твои владельцы гады. – Произносит он вполголоса.
Ему приходится очень быстро попятиться и сделать кряду три низких боковых кувырка: большая обезьяна отталкивается от стены достаточно проворно. Приземлившись, вожак выпячивает фиолетовые дёсна и громко зазывает остальных. От его душераздирающего голоса Конраду, припавшему к земле, хочется спрятать голову под воротником кофты, только это ухудшит видимость.
«Траттерия горная или траттериум… Распространился в южной части западного полушария. Выведен путём скрещивания для помощи человеку в сельскохозяйственных делах.»
– На ОБЖ не упоминался! – разочарованно охает Конрад.
Стая отреагировала на призыв, и остаётся лишь бежать. Практически всё помещение состоит из широких висячих полок, а в полу чернеют широкие прямоугольные дыры. Более жестоко сконструированного обезьянника Конраду видеть не случалось. На бегу юноша извлекает из кармана молоток, начищенный до зеркального блеска. Смотрит в него и убеждается, что звери не отстают. Развернувшись лишь на миг, Конрад запускает своё преданное орудие прямо в поддых самой шустрой обезьяне. Несчастная свешивается с площадки вниз головой на крепких пальцах ног. Другие не обращают на неё внимания и, как попало, минуют место её зацепления. Вожак замыкает очередь. Перемещаться по висячим полкам – дело не шибко сложное, если только правильно разгоняться и вовремя рассчитывать прыжки. Однако в паре мест Конрад едва уцепляется ладонями и вынужден хорошо раскачиваться для быстрых подтягиваний. Когда он собирается доскочить до полки, расположенной в метре над его головой, одной траттерии удаётся поймать его за ногу и притянуть к себе, в ходе чего он осознаёт, что без должного сопротивления скорее заработает вывихи всех суставов, чем будет поцарапан.
– Пусти, больно! – пыхтит он и с размаху ударяет свободной ногой по шерстистому запястью.
Траттерия вскрикивает, но не разжимает пальцы, пока Конрад не повторяет свою отчаянную попытку. Наконец отброшенный, он ударяется затылком о стену и едва не отключается прямо на пути у разгневанной стаи, к которой откуда-то прибавилось ещё три добровольца в ошейниках. Паренька спасает лишь то, что перепуганная обезьяна рядом с ним потеряла направление и из-за этого стала бить по сородичам.
Хлобысь!.. Конрада едва не придавливает серой бесхвостой тушей, но он успевает отпрянуть к краю платформы. Здесь же он старается вытащить верёвку из барсетки, которую с него до сих пор каким-то чудом не сорвали в ревущей кутерьме. Как некстати, на него нацелился только что подоспевший вожак. Сплошные чёрные глазищи дёргаются в гневе, помноженном на невыразимые страдания от мозолей, покрывших толстую шею.
– Зубки чешутся?.. – с этим многозначительным вопросом Конрад запускает в оскаленную морду обезьяны колышек, раскрученный на верёвке.
Клыки захватывают металлический зубец и стискивают его так, что углубляются в него на сантиметр, к изумлению Конрада. На юношу нацелилась ещё одна обезьяна сбоку, и отчаянная мысль прорезает его сознание, как стрела.
Обмотав верёвку вокруг руки, он кидается прямо под ноги нападающей. От неожиданности та теряет равновесие на краю площадки и срывается вместе с ним. Веса обоих достаточно, чтобы перетянуть и вожака, не успевшего вытащить колышек из пасти. Внизу, во тьме ещё остаются полки и даже какие-то металлические петли. Если эти две траттерии не так глупы, как притворяются, то найдут способ уцелеть.
– А-а-а-а-а-а!.. – истошно голосит Конрад, не давая им забыться.
Так и не вытащив зубец из пасти, вожак вонзил свои длинные когти в край висячей полки. Обезьяна внизу защемила щиколотки Конрада двумя пальцами, но соскальзывает и, крича, падает вместе с его двумя ботинками. За эти полторы секунды юноше представилось, что его рука, туго обвитая верёвкой, может выскочить из суставов. Почувствовав облегчение после того, как обезьяна отпустила его ноги, он открыл глаза. Не успевает он оглядеться, как его подбрасывает выше полки – могучий вожак умудрился подтянуться. Конрад успевает сгруппироваться и расчётливо приземляется на четвереньки в колючую шкуру с проплешинами. Особо не задумываясь, ловкий юноша мастерит петлю для удил до того, как мощная серая кисть снова пытается его нащупать. Ненадолго он застревает между сведёнными лопатками вожака и щурится от назойливого мигания зелёной лампочки в показавшемся ошейнике.
– Почему на тебе так много мозолей?.. – спрашивает Конрад и вытаскивает сумку из мышечных тисков. – Подожди… Стой!
Теперь эта фляга с маслянистой гадостью нужна, как никогда. Откупорив сосуд, Конрад обливает его содержимым шею траттерии и ползёт на коленях к лысому затылку. Наконец, тонкие пальцы юноши достигают ошейника. Кожистая голова принимается безудержно мотаться и рычать.
– Стой, не надо, смирно стой!.. – скрипит зубами Конрад, с усилием протискивая дрожащий затылок в гладкий металлический обруч.
Зелёный огонёк задрожал и начал слабеть. Голос вожака становится жалобным, но сопротивляться он не перестаёт.
– Глупая макака! – вскрикивает непрошеный гость на спине. – Разве ты не этого хотела?..
Десять напряжённых секунд показались ему если не вечностью, то её значительным куском. Последний упрямый взмах кожистой головой – и юноша отлетает кувырком на соседнюю ступень, с сияющим обручем в кулаках, поджатых к подбородку. Вожак прыгает ему навстречу. Однако Конрад, чьи ноги опутала верёвка, уже не в силах подняться. Ему остаётся медленно ползти к обрыву и заслоняться погасшим ожерельем.
– Посмотри… – оторопело цедит юноша, то и дело сглатывая слюну, солоноватую от крови. – Больше не мешает, да?.. Шея больше не болит?..
Глаза обезьяны пожирают его тощую фигурку с ног до головы. Длинные когти просвистывают над вихрастой макушкой. Готовый быть растерзанным, Конрад крепко зажмуривается. Кончики когтей аккуратно подцепляют металлический обруч и забирают у него из рук. Вожак раздувает ноздри, рассматривая ошейник. Отбрасывает глубоко ненавистную вещицу и вновь переключает внимание на Конрада.
– Хе-хе… Ты меня победил, – слабо посмеивается вторженец, поднимая смиренный взгляд. – Чего ждёшь… Я ведь и упасть могу.
Большая обезьяна вдруг задирает голову, навостряя уши. Сородичи уже готовы присоединиться к разделу небольшой добычи.
– Только интересно, примут ли они тебя теперь… – глухо бормочет Конрад, как вдруг вожак подцепляет его за шиворот кофты и прижимает мощным локтем к своему мохнатому боку. – Ай, чего придумал?..
Юноша приходит в себя, будучи уже стремительно протаскиваемым через извилистые петли с большим отрывом от ревущей стаи, среди которой многие уже сильно побиты и хромают. В глазах Конрада отражаются многочисленные голубые вспышки, и он усиленно прижимает руки к затылку, чтобы предотвратить головокружение.
– Что творишь! Куда мы?.. Я ничего не понимаю…
Вожак лишь раздувает губы с натужным шипением и, совершив продолжительный скачок с очередного переплёта, принимается очень быстро карабкаться куда-то вверх по скрипучему рельефу из плоских прямоугольных пластин. Звёздочки сменились двумя степенно мерцающими лунами. Присматриваясь к ним и их узорчатому обрамлению, Конрад убеждается, что вожак траттерий тащил его сюда не просто так.
– Так… Это что или кто… Главный, что ли? – изумлённый юноша поджимает напряжённые руки к груди. – Ты… сам притащил меня к нему?
Обезьяна шумно дышит от нетерпения и, не выпуская его, наклоняется над зарослями мягких журчащих трубок. Журчащих прямо перед глазами гигантской головы. Вожак растопыривает когтистые пальцы свободной лапы…
– Так у тебя с ним счёты, – догадывается Конрад, крепко засевший у него под мышкой, и опускает голову. – Ладно… Всё в твоих руках. Свои я умываю.
Спустя череду варварски шваркающих скрипов и шелест отряхиваемых когтей, помещение принимается отчаянно гудеть, и юноша не на шутку настораживается, прекращая жмуриться. Обезьяны, все как одна замершие на мрачных стенах вдалеке, забеспокоились. Огоньки у них на шеях гаснут после учащённого мигания, и раздаются щелчки падающих ожерелий.
– Ого! – только и произносит Конрад в восхищении, как труба под ногами вожака странным образом отгибается и этим отбрасывает обоих куда-то вниз.
7.
На высокой замшелой скале в изумлении остановилась Рубина. К встрече с Колоссом она давно была готова, но беспокоило её именно море. Буйные полипы сосредоточились вдоль берегов в гораздо больших количествах, чем она планировала. Широкие пенистые волны изобличают массовое шествие гигантских жгутов.
Колосс заметно отодвинулся от корней, чтобы избежать очередного с ними столкновения. Он всё ещё накапливает энергию в воде, планируя дать отпор жестоким растениям перед тем, как продолжить свою работу.
– Кто созвал сюда такую армию блуждающих водорослей?! – восклицает бронзовая девушка. – Это надо прекратить!
…
– Чед, мы совсем не туда едем… – с трепетом предупреждает водителя Адам, едва убравший голову из бокового окна, чтобы не покалечиться о проезжаемый ствол. – Если нам так нужно проследить за этой штуковиной, выбери какую-нибудь гору, но только не ущелье! Там твоя машина повидает совсем не те виды!
– На каких основаниях мне надо слушаться тебя, неженка?!
– Вот! – Адам суёт ему в лицо изрисованный листок бумаги. – При ущелье есть подводные ямы! А оттуда на поверхность лезет всякая пакость, если берегам что-то угрожает…
Чед замедляет ход и хватает механика за руку, чтобы рассмотреть его наброски внимательней.
– Откуда у тебя эта информация?! Отвечай, пока я не устроил тебе «крапивку»!..
– Ну! Эм, вообще-то, карта Эсперадьи была доделана… – торопливо мямлит Адам, округлив глаза. – А ты ведь не в курсе, да?
– Не-е-е-ет, – растянуто отвечает Чед, тоже округлив глаза, и выпускает его запястье, – ну и событийко. Это всё ты точно срисовал?
– Старался, – заявляет механик со слабо скрываемым удовольствием, – но оригинал не у меня, а у друга. Я бы предложил покатить к нему, если бы не вся эта…
– Заваруха. – Хладнокровно договаривает Ингвар.
– Спасибо, Ингвар.
С раздражённым видом Чед упирается ладонями в руль и вжимается полусогнутой спиной в спинку кресла, чуть отодвигаясь на нём назад.
– Ну, отстой! – фыркает он. – Мы сейчас перед самой здоровой ямой навернёмся.
Янзель высунул голову через люк на крыше, держась за крановую установку.
– Какие-то тени за камнями, – дрожит его голос, – очень быстрые…
– Ну-ка, дай глянуть, дай глянуть! – отпихивает его Клинт. – Ваха-ха, бригадир, ты глянь, какие длинные тени! Прямо Вулканическая Анемона!
– Чед, я захватил Гравиключ. – Напоминает Адам.
– Чудно, покажи ребятишкам класс, мастер Великий Волшебник! – отзывается насупившийся Чед.
– Но ты и сам не спасуй. Тем более, теперь-то ты знаешь, куда ехать! – улыбается Адам. – Может, никого и не подведёшь.
Он неторопливо пятится к скамьям.
– Поручни я не приделывал специально! – рявкает водитель в ответ, сверкая змеиными глазами, и потягивает рычаг; от резкого разворота почти все пассажиры оказываются на полу в один момент.
С разгону вездеход заскакивает на покатый край высокого бордюра из камней и едет по нему. Машину сильно трясёт на его бугристой поверхности. Чеду хорошо – в двух местах он пристёгнут ремнями к креслу.
– Ну, ты садюга! – сердится Адам, еле удержавшись на четвереньках под задним окном.
– Очень рад стараться. Погляди-ка в окно, у меня треснули зеркала.
– Механик знал, что говорил! – сообразительный Ингвар припал к стеклу быстрее всех, хватаясь за стену. – Эти штуки выносятся прямо оттуда, куда мы собирались завернуть. Больно бы пришлось машинке.
– Я полезаю на кран! – с энтузиазмом объявляет Клинт. – Оттудова на них поглазею, а то здеся уныло, как в гнилом бараке!
– Бригадир, я не думаю, что нам будут рады на берегу-у-у … – робко вставляет своё слово Янзель, теребя патлы.
– Тем хуже для них, – отвечает Чед. – Ну, по крайней мере, полипы не гоняются за людьми специально.
– Семьдесят процентов, что они сметут нашу машину, если мы потеряем высоту… – вздыхает Ингвар.
– Клинт, подожди меня! – доползший до лесенки Адам просится на крышу.
Выглянув наружу, он ужасается при виде шумного и пёстрого потока, огибающего большие камни внизу. Очевидно, цель у блуждающих водорослей была та же, что и у машины – догнать живую башню, но при этом наверняка подобраться вплотную к цели.
– Слепые, а ползут туда же… – удивляется механик.
Он аккуратно перебирается на крановую установку, верхушка которой уже занята корневиком. Достаёт обещанный Гравиключ.
– Вау! – Клинт моментально переключает своё внимание на него. – Твоя волшебная палочка уже совсем другая!
– Да ничего она не другая, я просто корпус поменял. – Оправдывается Адам и нацеливает мерцающий кончик орудия на самую высокую часть клубящегося потока из полипов.
Силовая волна, выпускаемая Гравиключом, подбрасывает лишь пару-тройку самых слабых струков и приводит остальные в смятение.
– Фух! – Адам быстро прижимается к конструкции, боясь упасть. – Это у меня был самый мощный выброс…
– Зато ты их задержал! – подбадривает Клинт сверху. – И я могу их изучить спокойней!..
– СЛАВНО, ТОЛЬКО НАМ СЕЙЧАС НЕ ДО ТОГО! – громко напоминает Чед, не снижая скорость.
…
Рубина добралась до философа Седрика. Телепатические игры с Баньянной-Мадре погрузили его в сон прямо на камнях, доведя его сознание до эйфории. Бронзовая девушка решает его не тревожить, но делает свои неутешительные выводы.
– Значит, это был не ты. Так неужели, из-за девочки?!
Вновь прислушиваясь к бурлению воды за скалами, она сжимает кулаки.
– Надо было делать всё самой!
Прикладывает ладонь к челу спящего философа в надежде поймать волну, утрачиваемую его сознанием в сладких грёзах.
– Мадре! Забери её контроль над полипами, и передай его мне скорее!
С ответом не спешат.
– Мадре! Контроль! На меня!
Все отчаянные просьбы Рубины – точно в морскую пустоту.
– Слишком поздно!.. – с ужасом догадывается она. – Ни один из полипов не остановится, пока не умрёт. Это всё вина чудовища по имени Рью.
…
Добравшийся до белых скал, Кей сильно запыхался. Фигуру механика на машине он узнаёт издалека, но этим он не удовлетворяется. Спускаться на пляж уже нельзя – там вовсю бушуют полипы, устремившиеся к далёкой чёрной башне.
– Как же до тебя дойти-то… – повторяет Кей, преодолевая судороги в губах. – Мне очень трудно с тем, кто я такой. Папа, я совершил ошибку. Я…
На него с разбегу налетает Клеверсон из-за корневой стены.
– Айю!..
Кей стремительно вскакивает и, не дожидаясь, пока индеец поднимется самым неловким образом, прячется в ближайшей щели между вертикальными корнями. К его удивлению, Клеверсон не задерживается, чтобы понять, в кого врезался, но возобновляет свой ожесточённый бег.
– Да что с этим чурбаком?! – бурчит ошеломлённый подросток.
…
Веймар дожидается зова Монахана снизу.
– Давай-ка сюда, кажется, я нашёл узлы!
– Правда?
– Только под ноги смотри, сплетения шаткие.
Оба висят над изогнутой сияющей косицей, держась за крепкие флуоресцентные ленты, слабо преградившие дорогу к ней.
– Жаль, мои карманы опустели, – говорит Монахан, свешивая голову, – у тебя заточки при себе не будет случайно?
– Что? Ты за кого меня принимаешь?
– А, ну, да, лошадка рабочая. Что-то я замечтался, когда звал тебя вверх.
– Думаю, что очень скоро наши дороги разойдутся.
– Ты дико скучный, вот я и спешу остановить Колосса, чтобы больше никогда с тобой не знаться.
Веймар выдерживает паузу перед ответом.
– Я удивлён, что ты надеялся распороть эту кишку заточкой. Сюда может подойти, как минимум, костяное лезвие.
– Интересно, где мы только добудем нужные нам косточки. Наши вряд ли подойдут сюда, они же такие хрупкие и тонкие…
– Твой мяснический фольклор сбивает с мысли.
– Извини, но я, между прочим, тоже думаю!.. О, да, конечно, прокусить себе кожу может каждый, только чем точить извлекаемое…
– Можешь думать не вслух?
– Могу, конечно, только скрытность нарушает взаимное доверие. Я люблю, когда всё начистоту, хорошее и плохое.
– Знаешь, я тоже. Но всему есть предел.
– Выверни карманы, если можно.
– Пожалуйста! – Веймар выворачивает карманы, и две небольшие струйки пыли рассеиваются над пропастью.
– Понял, а весишь-то ты сколько? Просто интересно.
– Сто пятьдесят, это в пределах нормы.
– Тяжёлая ноша… – вздыхает Монахан и забирается повыше.
– Как и совесть твоя, поди. – Спокойно отвечает великан, продолжая рассматривать косицу из гибких труб под собой.
Через мгновение он получает сильнейший толчок в спину, из-за которого не успевает удержаться на лентах и срывается прямо туда, куда смотрел.
– Монахан, ты... – в гневе вырывается у него.
Его руки с шумом врезаются в сияющее переплетение, оставляя в нём глубочайшие вмятины.
– Прости, это я старался не думать вслух… – коварно посмеивается компаньон наверху, – и не прогадал!
– Я до тебя доберусь!.. – скрипит зубами Веймар, подтягиваясь.
– Старайся побыстрее, ты трубы деформировал! – Монахан подзывает к себе жестами. – Потоки энергии вот-вот дестабилизируются, жду наверху!
Он вскарабкивается по лентам обратно, в головное отделение.
Теперь до Веймара доходит его план.
– Да ты использовал мой вес…
Он ускоряет восхождение по толстой стонущей косе, с каждым шагом воодушевляясь всё сильнее.
– Шевелись, глаза снова включаются! – продолжает голос сверху. – Всё настолько впритык, что кровь кипит…
– Не собирался убивать меня?
– Рассчитывал, что ты удержишься. Ты, конечно, увалень унылый, но в одиночку выбираться было бы не так забавно.
Незадолго до того, как руки великана нащупывают край платформы, внизу раздаётся дикий грохот.
– Это не мы?.. – охает Веймар, резко подтянувшись на металл.
– Полипы добрались до нижнего этажа… Не повезло моим сокамерникам. – Голос Монахана оледенел.
…
Протерев глаза кулаком, Конрад заново привыкает к дневному свету и начинает слабо различать облака. Слабо – из-за слёз, почему-то не захотевших высохнуть сразу после возвращения на внешние поверхности. Какая именно дорога к ним вела из этого механического ада, сейчас юноше едва ли вспомнится.
Конечно, ему не забудутся мгновения, в которые спасшая его обезьяна прицепилась когтями к исполинской колонне, движущейся то вверх, то вниз – части грозного механизма, с помощью которого башня перемещалась по воде. Обоих мотало со страшной силой, и в какой-то момент ситуация показалась юноше безысходной. Вожак траттерий был напуган, пока заглядывал в бурлящую пропасть. Конрад всеми силами отвлекал его внимание на предполагаемый потолок. В итоге тот зашвырнул паренька на крепёжные стержни, когда цилиндр набрал почти максимальную высоту. Доползя до лестничной площадки, Конрад запихал за пазуху верёвку, спутавшую ноги, и натолкнулся на первого человека в башне – какого-то лысого увальня с чёрно-фиолетовой кожей. Ожерелье на его короткой шее уже погасло и расстегнулось; моа-клоссец просто зашёл из любопытства и помочь не мог ничем, кроме указания пути на лестницу, с которой спустился. При первой же возможности Конрад свесил голову с площадки, чтобы встретиться с умным взглядом обезьяны, но встретил только два неровных отверстия и три обрывистых полосы от когтей на поверхности подъехавшей колонны.
На войне – как на войне. То был настоящий герой из мира приматов.
– Не останавливаться… – сухо выдавливает Конрад, теребя покрасневшие глаза, и продолжает ковылять по гремящей жестяной дороге.
Ветры здесь не такие яростные из-за того, что на себя их принимают столбы, колышущиеся вверху с раскатистым стоном. Конрад добредает до какого-то подобия пенька со стеклянной крышкой и усаживается на него, чтобы передохнуть и хорошенько оглядеться по сторонам.
Синева, освежающая синева – что вверху, что внизу. Берег если не пропал совсем, то скрывается где-то за назойливыми столбами. С самого начала Конрад переживал, что морская болезнь его доконает ещё до того, как он вспомнит, по каким соображением вообще пересел с деревьев на этот причудливый ходячий небоскрёб. Вытащив скомканную верёвку из-за пазухи и положив её у ног, чтобы не мешала, юноша нащупывает за воротником кофты крестовидный медальон из больницы. Достаёт его на свет, открывает, узнаёт свои любимые зелёные леденцы и захватывает за щёку сразу два. Свешивает руки с пенька, закрывает глаза, прислушиваясь к ветру и чайкам.
– Нада перештраховаться.
Тюк! – что-то ударяет снизу по круглой стеклянной крышке, на которой он уселся в расслабленной позе.
– Эй… – настораживается Конрад и неохотно встаёт.
Крышка глянцевая и тёмная, сквозь неё не видно ровным счётом ничего.
– Чё-то здесь не то.
Постояв немного, юноша достаёт из своей помятой сумки флягу с остатками маслянистого вещества и смачивает им единственный сохранившийся колышек. На этот раз он делает прорезь овальной. Стёклышко довольно толстое по сравнению с теми, какие Конрад строгал до этого, но и в этот раз он уверен, что справится. Узкие части овала оказывается вытащить сложнее, поэтому отверстие получается частично приоткрыть путём вращения.
– Нда… – доносится до Конрада снизу сухой и довольно брезгливый женский голос. – Благодарю вас, юноша, за свежий воздух. А ещё за ваше мужественное решение оставить мне свет.
– Не может быть!.. – он присматривается к пространству комнаты, окно в которую только что приотворил, сам того не подозревая. – Тётя Нова, это вы?!
– Для тебя – Обновлина Арамовна, заруби себе на клювике… – следует отчётливый ответ. – Чего забыл, работничек?
– Э… – едва не теряется Конрад, с трудом веря удаче. – Вас, наверное, и забыл… Как вас там, Арамовна, да?
– Фр-р-р… Зови старших! Объясню всё им, раз на то пошло… – синяя леди выжидающе прислоняется к стене за своей кроватью. – Кричи, я подожду!
– А как бы сказать, я тут вроде один! – Конрад разводит руками над ней.
– Чего?!! Это шутка такая? Гони сюда своего бригадира, маленький хулиган! Я не намерена всё тебе про себя выкладывать на блюде!
– Да я не шучу, я тут реально один. Даже если позову, никто не придёт.
– Разумеется, ври больше! Я тут заперта! Не мог бы хоть ненадолго себя поставить на моё место?
Невольно посмеявшись, Конрад мотает головой.
– Тётя Нова,… ну, вы же знаете, что в нашем народе никто не умеет врать. Да и какой в этом смысл, если мы посреди моря? Вылезете – убедитесь.
Дама прикрывает рот ладонью и медленно садится на кровать.
– Слушай, – продолжает она, выровняв дыхание, – мне сказали, что я буду управлять людьми в наказание. За то, что сделала в Биомашине, ты ведь помнишь меня тогда? Ты там был. Моего учителя нанимал хозяин этих башен. И ты говоришь, что собираешься вытащить меня один? Как тебя угораздило вообще сюда попасть? Суперколосс – непроходимая башня! Кто ты такой, чтобы найти меня, несмотря на всё, что нагородил здесь этот тип?!
Понимая, что она в ступоре, Конрад решает действовать по порядку.
– Знаете, тётя Нова, я попал на пустоши не потому, что жил в плохом месте, а потому что так было лучше для меня. Дома меня тренировали, чтобы отомстить моими руками за ваших родителей и за вас, но я решил стать не убийцей, а строителем. И я просто вас нашёл. Мы попробуем отсюда сбежать – так, чтобы нас не нашли. Подождите, пожалста.
Стискивая повёрнутое стёклышко ладонями с обеих сторон, он напрягается и с силой вырывает его, по инерции перебрасывая через голову.
– Выкинул насовсем?! – восклицает Нова. – Найди и принеси обратно! Прорезь всё выдаёт!
– И, правда! – Конрад пулей кидается к краям площадки и, ложась на спину, ловит зеркальный овал промеж ладоней вытянутых рук. – Ох, всё…
– Голова там, наверное, наверху закружилась?.. – рассуждает синяя леди, поднявшаяся с кровати.
– Неа, всё нормально! – бодро отвечает Конрад, закрепляя колышек рядом с дырой. – Сейчас вы будете подниматься.
– Слушай!.. – нахмуривается Нова, глядя на опущенную им верёвку. – Мне ведь этого не хватит!
– А у вас нету верёвок? – спрашивает Конрад, свешивая голову в дыру.
– Да мне даже постельного белья не принесли… – сверкает глазами пленница.
– А мы не можем его дождаться?
– Чушь! Меня отсюда уведут, когда дверь откроется в следующий раз!
– Ой, точно, его, наверное, уже не принесут… – спохватывается Конрад про себя. – И дверь не откроют. Ошейники уже не действуют…
– Что ты там мямлишь? – переспрашивает Нова.
– Да так, я о своём. Оборвите подол платья снизу. Закинете мне свёрнутый лоскут, и я удлиню верёвку.
Нова начинает возмущаться.
– Ах, ты… Размечтался, дикарёныш! Я этого ни за что не сделаю!
– Ну, или попробуйте разбежаться по столу и оттолкнуться ногами от стены. Вы так сможете ухватиться за конец верёвки. Одно из двух. Хотя мне первый вариант больше нравится, потому что он и второй упрощает.
Попытки Новы доскочить только подтверждают его слова. На четвёртом приземлении она ломает каблук и усаживается на полу.
– Бесполезная затея! – кричит она голосом, сломавшимся до хриплого тенора. – Пойди, поищи себе занятие попроще.
Конрад, уже почти в полный рост свесившийся с краёв отверстия, только вздыхает, накручивая верёвку себе на запястья.
– Извините, что я плохо подготовился.
– Да ничего страшного, – с безразличным видом Нова отворачивается на дверь, – я бы больше обрадовалась Крайману: у него больше места на плечах.
– Но вы, может, всё-таки, постараетесь?
– Я сломала туфлю, будет нелегко. Сам бы отдохнул.
– Мне должно быть стыдно. Я делаю это больше для себя, а не для вас.
– Что?
Затянувшая узел на запястье рука медленно удаляется в карман, чтобы не висеть понапрасну.
– Если наш народ узнает, что вы живы, то Ависардию откроют, и я снова увижу мою семью. Наверное, думая об этом, я и не хочу сдаваться. Это очень эгоистично, да?
Вместо ответа Конрад слышит только лёгкий шорох. И видит тонкую и крепкую руку в глянцевой синей перчатке, резко зажавшую конец верёвки. От неожиданности юноша едва удерживается на краю дыры.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |