Жандарм сурово насупливается и вздёргивает бицепсами.
– Если бы они для тебя хоть что-то значили, то назвал бы всех сразу и по порядку, а то у меня чувство, что ты зря тратишь моё время! – он быстро разворачивается и уходит в толпу. – До скорого! Приходи, когда соберёшь свои мозги в кучку и причешешь их.
– Но-но… Но… – Адам тщетно простирает к нему ладонь.
– Тебе ещё не надоело быть лохом? – окликает Кей, бродящий в радиусе пяти метров от него.
– Ты даже не пытаешься помочь! – восклицает Адам с обидой в голосе.
– Я просто пытаюсь разузнать, кто мой отец. Кстати, полицейские – отличный способ.
– Остряк, да?.. Чед, наверное, знает, где! – сглатывает механик, устремляя взгляд на холм, где промелькнул длинный и худосочный силуэт. – Его-то нам и надо…
– Тамаджур?! – зеленокожий бригадир едва не поперхнулся таблетками при виде ухоженного кий-юккийца, – а тюрьма-то чем тебе приглянулась? Ох-ты? – он заметил Кея. – Своему упоротому кузену, что ли, в ней местечко подыскиваешь?..
Желтоголовый Янзель, да два других человека позади бригадира – стройный юноша со щетинистым подбородком и низкорослый буролицый корневик с копной рыжих волос ехидно посмеиваются от услышанных фраз.
– Вообще-то, он мой сын! – с возмущением объявляет Адам. – И я вожу его на работу. А к тебе я только с одним вопросом: куда Веймар пошёл.
– Сын?! – с искривлённой, полной острых и мелких зубов ухмылкой, переспрашивает Чед. – А я думал, у тебя одни книжонки на уме!.. Кстати, не похоже, чтобы именно ты вырастил это чудо природы.
– Это почему же? – раскосые глаза механика округлились от негодования.
– Э-э… так, ты тут, вроде, по делу. Веймар мне ничего не говорил ни про себя, ни про твою семейку. Ушёл и ушёл, скатертью дорожка. Ты в курсе: мы не ладим, секретами не делимся… Сынуля Ади, вот так новость!
– Так, Чед… – Адам озирается на Кея, очень талантливо скрывающего свои эмоции, если они и появились. – Чё это нам приспичило делать выводы по внешнему виду?
– Всё слишком очевидно, мальчик-гений. Твоя курочка сбежала с кем-то, у кого был хвост поздоровенней, и всё! А тебе – дожинать, что из этого получилось. Тебя тогда оплели, и до сих пор о тебя вытирают ноги, только сам ты этого никак не признаёшь. Променяла тебя жёнка на вольные хлеба и мускулатуру помощней, впору целовать ей ручки за столь нежную заботу.
В следующую секунду Адам замечает в воздухе возле себя тонкие красные полоски – следы от огоньков в разъярённых сыновних глазах…
– Повтори, гадина! – обезумевший подросток нацеливает крепкий бинтованный кулак в небритую физиономию Чеда.
– Кей, стой!..
Руки Адама, мгновенно обхватившие юношу поперёк коленей, смогли предотвратить роковой прыжок. Лицо Чеда почти не поменялось в выражении, только глаза теперь смотрят вниз. Кей упорно вырывается, чтобы осуществить задуманное, лишь отец ему не позволяет, притягивая за ноги к земле.
– Кей, послушай меня, не надо этого делать! – умоляет он и вынужденно совершает ещё рывок, за что получает оглушительный хук локтем по скуле.
– С ума сойти, он сейчас все тумаки на себя соберёт от родного сынка! – заливисто хохочет Янзель, наблюдая за увлекательной борьбой, и его азарт моментально передаётся двоим его коллегам.
Освободив одну ногу, Кей с силой наклоняется вперёд, но Адам приподнимается и тащит его обратно за плечо освободившейся рукой. В гневе юноша отпинывается и выворачивается. Почти оказавшись на свободе, он снова накидывается на бригадира и, спустя три шага, падает на четвереньки, схваченный за лодыжку. Дёрнув ею, он, дрожащий от бешенства, вскакивает и оборачивается. В бессильной позе на коленях сидит его отец, покачивая головой из-за неспособности что-либо выговорить вслух, весь измятый и истасканный, будто чучело для битья: как и следовало ожидать, сопротивление пустынному лихачу не прошло для него даром.
Жестом ладони Чед приказывает ехидным работникам за его спиной немедленно замолчать. Он не двинулся с места, что их по-прежнему удивляет.
Отдышавшийся Кей спрашивает Адама, не веря своим глазам:
– Они твои конкуренты?
Тот молча кивает, не поднимаясь с колен.
Юноша его обходит с мрачным, почти обречённым лицом.
– Она тебя вспоминала. Говорила, как ей не хватало твоего ума. Для меня всё это было сказкой на ночь. Она никогда… не искала других вместо тебя. Никогда!.. Ты себя совсем не уважаешь.
С этим грозным заявлением он уносится прочь. Адам не следит за ним, лишь медленно встаёт, обхватывая гудящие бока.
– Жена тебе изменила, Чед, – наконец, произносит он. – И ты ищешь отдушину в работе. Да, я попросил тебя о помощи. Я не знал, что сделать.
– Погоди, не уходи! – въедливый голос Чеда останавливает его перед самым спуском с холма. – Я помогу тебе с поисками Фортеса. Ты не боишься быть отвергнутым. Значит, знаешь, на что идёшь. Во мне этого нет.
Механик резко поворачивает к нему лицо, покрытое ссадинами и пылью.
– Но придётся подготовить мою машину. Олухи, это к вам! – приказывает бригадир трём зевакам с Янзелем во главе, и они суетливо убегают в сторону огромной палатки. – Да, бедолага! Он мне тоже нужен – как оппонент. Без его непрошибаемости, действующей мне на нервы, я пока работаю не так эффективно, как хочу.
…
Потолок надёжно скрыт за густой серебристо-зелёной дымкой высоко над головами молчаливых обитателей глухого этажа, изредка появляющихся на свету. Выступы в чёрных стенах напоминают ступени гигантской перевёрнутой лестницы. Странные бессюжетные барельефы, испещряющие их – первое, что различает бригадир Фортес, стоит ему прийти в себя и вновь нащупать свой ошейник со светящимся камушком. Голос, разбудивший его, приближается к нему почти вплотную.
– Вижу, ты по-прежнему здесь. А этот этаж не зря освещён так плохо.
Великан осторожно встаёт. Пока он спал, его переодели в простую белую рубаху и широкие чёрные штаны на кожаных подтяжках – похожим образом были одеты все те, кто расхаживал здесь, в полумраке и тишине, периодически обрываемой странными бурлящими постукиваниями.
Пол под ногами точно свит из бесконечных труб и блоков разных высот, и переходы через них можно запросто сравнить с прогулкой по невысоким горам. Присесть от усталости можно практически везде, чем, по всей вероятности, активно пользовались надзиратели.
– Кого я слышу?.. – обращается Веймар к незнакомцу, стараясь рассмотреть его лицо в темноте.
Тот догадывается о его намерении и подносит зелёный огонёк ожерелья к своему подбородку. Высвечиваются серебристые и тёмно-коричневые пряди, ниспадающие до костистых плеч с висков, и прямые, полные выразительного спокойствия черты лица.
– Помню вас, – в волнении сглатывает Веймар, – это вы разрушили Строительный Городок. И сдались в исправительные катакомбы вместе с Маккеем, его главой. Вы – Монахан Миагурра.
Его защитник из тени благодушно усмехается.
– Что, ты думаешь, случилось потом? – спрашивает он.
– Через шесть лет кий-юккийцы напали на заключённых, – сдержанно продолжает Веймар, – теперь вы работаете вместе. А я кого-то заменил.
Монахан кивает.
– Ты заменил Маккея. Пока мы могли трудиться в катакомбах бок о бок, он много рассказывал о тебе. О твоей настырности и твоём желании узнавать правду, которое сильнее любого страха. Этим ты спас Рубину и своих товарищей, этим ты спас своё сознание сегодня.
Веймара осеняет.
– Как и ты?.. Ведь ты тоже не стал зомби, как остальные!
– Как убийца, я прошёл через многие кошмары. Этот был далеко не самым жутким. Свою жизнь я полюбил больше, чем сражения с болью, пока трудился у побережья. Но Маккей…
– Глава Городка…
– Пообещай мне одно. Ни в чём не сомневайся, пока работает твой ошейник. Сомнения могут снова погрузить твоё сознание в тот кошмар.
Веймар пристально вглядывается в его ярко-зелёные глаза.
– Что произошло с Главой?
– Моя вина. Добровольно спустившись в катакомбы ради меня, он уже не был Главой. Просто настроился на лучшую жизнь, на спокойные труды. Он испугался боли, как остальные, и стал слушать Колосса, как они. Но я пытался разбудить его ум, когда узнал, что ошейник можно победить. Я напомнил ему о тебе, Веймар. Я напомнил ему о твоих друзьях, о том, как вы боролись с ложью. И тогда он решился. Камень на его ошейнике снова покраснел. Старик вернулся туда. Я думаю, он победил. Хотя это и стоило ему кровоизлияния в мозг. Мы предали его тело морю и продолжили существование в этих стенах.
Мысленно прощаясь со своим бывшим начальником, Веймар медленно опускается на широкий блок и складывает руки на груди.
– Отсюда можно сбежать?
– Можно, но я этого не сделал по простой причине. Мне стало всё интересно. Особенно о чём сейчас думает Колосс, которого я слышать не могу. И ты тоже. Мы не поднимем здесь бунт – этого не нужно никому из пленников. Зато, пока нас не раскусили, можно поизучать это место, узнать, как что работает. Сегодня ещё помогаем Колоссу, а завтра утром будет вылазка на перекус, ты сможешь ей воспользоваться.
Над ответом на такое стоило бы задуматься. Аргументов в пользу скорейшего побега оказалось весьма немало.
– У меня не хватит совести оставить этих бедняг, которые ни в чём не виноваты. Они даже не знают, для чего сюда попали, и зачем им этот Колосс.
– Как не знают? Они здесь, только чтобы выжить, Веймар. Вот, что они все решили в своё время. Это был их выбор – спасаться от боли при помощи компромисса с чудищем из подсознания.
– Найти б его и задать ему трёпку как можно раньше.
В бесстрастных зелёных радужках Монахана зажглись смешливые искры, выражающие возвышенное презрение к любой опасности. Он протягивает Веймару свою жилистую руку, покрытую шрамами.
– Тогда пожалуйте на борт. В моей программе намечается импровизированная экскурсия по кораблю. Тебе будет, на что взглянуть.
– Что с твоей рукой? – спрашивает Веймар.
Монахан покручивает перед ним своим исполосованным запястьем и загадочно ухмыляется.
– Сюда нам вживляли чип, подавляющий агрессию. Чтобы выдержать испытание, мне пришлось его вырезать киркой.
…
Услышав торопливый стук в дверь, Клеверсон перестаёт чистить сварочный аппарат, кладёт его на кровать и оставляет свою мастерскую, круглые сутки проветриваемую через окошко в потолке. Запускает Кея в прихожую и старается рассмотреть выражение его лица, пока тот сам к нему не поворачивается. Лицо как лицо – обветренное и желтоватое; из-за тёмных раскосых щёлочек между гладкими веками оно напоминает незамысловатую деревянную маску. По-мальчишески резкие движения паренька приобрели деловитость.
– Погода жаркая, – говорит ему Клеверсон. – Папа отослал тебя домой?
– Да, на работу щас поеду. Он говорил, самое время. Таллула не спит? – спрашивает Кей, поправляющий ремень на штанах.
– Нет, она в гараже, а что?
– Надо отвезти её пораньше.
– Тебе сказали отвезти?
– Ну, а у кого из нас двоих тут есть права на вождение?
– У тебя.
– А опыт вождения у кого больше?
– У… Тоже у тебя. Но, всё-таки…
– Что? Есть какие-то альтернативы?
– Пусть она захватит каску! – с настойчивостью в голосе отвечает Клеверсон, помявшись. – Очень небезопасно ехать через этот лес без неё.
Кей прислоняется к стене боком и затягивает обмотки на своих запястьях.
– Позови Таллулу сам, – просит он с безразличным лицом, – и передай ей, что я сказал. Работа не ждёт.
Глядя с корневой возвышенности вслед удаляющемуся мопеду, Клеверсон осознаёт, что остался один и без ключа от дома, так как отдал его Конраду перед тем, как тот ускакал со своей посылкой.
– Шаури, мне надо сварганить ещё одни ключи… – с волнением в глазах сообщает юноша козе, тычущейся крупной мохнатой мордой ему в локоть. – Иначе нам придётся сидеть дома весь день!
Гигантские заросли казались шуточной клумбой лишь с высоты птичьего полёта, это впечатление начисто выветривается из подсознания, стоит оказаться в непосредственной близости от них. До сих пор наслаждавшаяся ветерком Таллула впервые обращает внимание на то, насколько спутаны между собой их когтистые верхушки, покрытые кудрявым мохом. Если бы она сидела не задом наперёд на багажнике мопеда, то многих волнующих наблюдений ей удалось бы с лёгкостью избежать.
– А издалека эти деревья такие смешные… – замечает она вслух.
– Тебе лучше развернуться, – с вызовом предупреждает Кей, – и держаться за меня, а не за багажник.
– Да тут и не страшно! – отнекивается Таллула. – Но, ты думаешь, пешком туда не лучше?
Заядлого мотоциклиста эти слова попросту рассмешили, но ему удаётся сдержать эмоции.
– Мама говорила мне, что все прогрессы держатся на колесе. Мы не можем называть себя водителями, если не умеем ездить по лесу.
– Или царями природы, если мы не знаем, как в нём ориентироваться! – дополняет девушка, игриво прищурившись. – Если бы я встала пораньше, то смогла бы этому поучиться у Конрада ещё немного.
– А он для тебя кто? Типа учителя? – недоверчиво спрашивает Кей. – Какой-то он странный.
– Просто ничего не боится. Мой старший брат по оружию, – важно объявляет девушка, – помогал меня растить. В обиду никого не даст!
– Ну, а я, как ты думаешь, дам? – цедит Кей сквозь зубы, въезжая в лес через арку из огромной раскидистой коряги.
– А сейчас и узна-а-аем! – весело отвечает девушка, и эхо от её ответа разбегается по серо-зелёной пустоте чащобы.
С разгону мопед Кея лихо перепрыгивает через неглубокие ямки и с дребезжанием прокатывается по тропе, во многих местах перечёркнутой узловатыми плетями, то и дело огибая мощные шершавые столбы. Манёвренность зависела не столько от веса металлического корпуса, сколько от скорости реакции водителя, на которую в данном случае было бы жаловаться крайне несправедливо. Оживлённое щебетание птиц внушает путникам ощущение некоего гостеприимства в этом лесу.
– Но мы только въехали. Может, всё-таки, повернёшься? – повторяет юноша, ненадолго останавливая мопед.
Поправляя каску, низко съехавшую на лоб, Таллула кивает. С поджатыми ногами развернувшись на багажнике, она послушно обхватывает его талию.
– Фух, – устало выдыхает девушка через несколько минут достаточно шумной езды по всхолмленной и извилистой дороге, – уже, наверное, плюс тридцать пять, и пора выжимать твою безрукавку. Что такое… – отзывается она сонным голосом на внезапную остановку. – Ты не потерял маршрут?
– Не знаю. Может, сделаем привал? – водитель потягивается и хрустит затёкшими плечами.
Таллула ступает на землю, чтобы осмотреться повнимательней.
– Солнце, поди, в зените. Тогда тут чересчур темно, – замечает она с неудовольствием. – Как бы нам не заблудиться.
– Не боись, я знаю, куда нам надо ехать, – спокойно отвечает Кей, проветривая свою рубашку с места. – Иначе я не сын своей матери.
– Верю, что ты хороший и умный парень. Только мы ехали без карты и компаса, и мне почему-то кажется, что мы сделали слишком много поворотов.
– Байкер слушает интуицию. Она может заставить поехать в обход, даже если это займёт неделю, когда надо поберечь машину.
– Но работа… Мы ведь можем сильно опоздать.
Юноша обращает к высоким кронам разгорячённое лицо и набирает полную грудь воздуха.
– Кей, да всё хорошо! – посмеивается Таллула, обращая на него весёлые глаза. – Верю, у тебя получится нас довезти в сохранности. Я потом расскажу нашим отцам, какой ты оказался смелый.
На это Кей слегка улыбается и мотает головой.
– Я тебе соврал, мы на самом деле не на работу едем.
– Не на работу? – со смехом переспрашивает девушка. – Интересно!.. А куда… тогда?
– А-а, как можно дальше от этих пыльных толп. – Подмигивает Кей, присаживаясь на землю, чтобы потянуть мышцы ног.
Не убирая широченной улыбки, Таллула грозит ему пальчиком.
– Ке-е-ей… Ну, ты и шутничок.
Юноша поднимает на неё умиротворённые глаза.
– Не шучу. Знай, мы поедем далеко. Насладимся свободой, как и положено всем, кто оставляет детство за плечами.
Переминаясь с ноги на ногу, Таллула таращится на одинокий просвет между ветвей, оставшихся позади.
– У меня реально такое чувство, что мы ещё можем сократить дорогу, – деловито чеканит она, словно не услышав сына механика. – Иначе нас хватятся, и будут большие неприятности…
– Конечно, хватятся! – Кей вскакивает. – Но мы уже будем вне их досягаемости! Поняла? Нас они не найдут.
– А вот это уже попахивает пессимизмом, – картинно басит девчонка, убирая руки за спину, – но нам он совершенно ни к чему! Конрад обязательно отыщет нас, если мы его позовём, и выведет нас на самую удобную и правильную дорогу!
И на этом юношу прорывает.
– Ты глухая, или как?!
– Чего-о? – девица морщит ноздри от неожиданности, – нет! У меня только обоняние нарушено.
Вскипевший Кей подбегает к ней вплотную.
– Ты им больше не принадлежишь! Я освободил тебя от них, уже поняла? Ты мне очень сильно должна сейчас.
– Это что за дела такие? – кривит губами Таллула, резко нахмурившись. – От кого освободил? Не понимаю! Только ерунду сейчас не гони. Признавайся: тебя сердит, что мы заблудились по твоей инициативе…
Кей хватает девицу за плечи и встряхивает, отрывая её стопы от земли на несколько дюймов.
– ОЙ!! С ума сошё-ёл?! – этим возгласом Таллула добивается, чтобы он немедленно разжал руки, и сразу же отбегает от него на несколько шагов.
– От всех освободил!.. – отдышавшись, объясняет Кей, собирая в железный кулак своё расползающееся терпение. – От твоего старика, от моего придурка, от птицечеловека и его напарника-тюленя, они тебе больше не нужны. Если бы не я, ты бы оставалась дитём в своих фантазиях. Теперь твоя новая хата – просторы Эсперадьи. Здесь тебя ничто не ограничит, но без проводника, знакомого с ними, очень быстро пропадёшь. Ты должна идти со мной. – Он протягивает ей руку, в его взгляде сквозит яростная готовность довести диалог до победного конца.
Опешившая девушка приоткрыла рот. Она медленно обхватывает свою большую голову ладонями и принимается ею качать.
– Бедный, бедный, бедный маленький Кей… – её огромные лиловые глаза повлажнели, а голос становится дрожащим и плаксивым. – Слишком стараешься, слишком. Ну, а на что тебе именно я? Ты меня даже не спросил, надо ли мне оно или не надо.
– Я и так всё вижу, – утверждает Кей, – наличие свободного ума уже даёт тебе право делать всё, что тебе захочется. Но я буду за тобой присматривать. Я умею. Я могу с этим справиться.
– Я недальновидная ворона! – лицо девушки делается грозным, хотя слёзы, усердно ею вытираемые, продолжают течь по её щекам. – Ты выбрал меня, просто потому, что я хорошо к тебе отнеслась, не так ли?! У тебя, кроме мамы, не было на памяти ничего подобного, или же ты просто не замечал… Мой отец очень расстроится, и твой тоже. Неужели, тебе на это плевать, Кей?!
– Уже не маленькая, учись жить без отца! – мужиковатый голос юного мотоциклиста быстро сделался ломаным, – он специально ушёл, чтобы ты взяла судьбу в свои руки!
– Это… полное идиотство, что ты сейчас болтаешь, – басовито всхлипывает Таллула, – нам совсем не обязательно расстраивать наших пап, если нам так хочется их согласия с тем, что мы выросли. Я… я же очень люблю мою семью, Кей. Полюби и ты свою, очень прошу. Я… Ты, пожалуйста, оставь все эти глупые дела и перестань вести себя как всеми обиженный мальчик.
– Я,… это я-то ребёнок?! – ошарашено восклицает Кей. – На себя взгляни!
– Ты поссорился со своим отцом, – мотает головой Таллула, вытирая щёки волосами и продолжая пятиться, – тебе очень трудно принять его т… теплоту. Он тебя всё равно простит, он это умеет. Ты ещё,… ты ещё научишься жить среди хороших людей, это совсем… нетрудно.
Кей ударяет себя в грудь.
– Но ты любишь меня!
Таллула встряхивает тремя тяжёлыми косичками и тараторит в ответ:
– Если ты – про мою будущую свадьбу, то я выберу только того, кто принимает меня, как есть! Кто умеет любить, а не требует любовь только для себя! И то, я выберу человека, только когда мой ум будет к этому готов! Для этого я должна учиться и испытывать своё сердце на храбрость, чем сейчас, кстати, и занимаюсь!
Юноша презрительно фыркает.
– Так ты мечтаешь о тюфяке? Этот Клеверсон…
– Он не тюфяк! – взвизгивает Таллула. – Засунь свои слова обратно!
– Я не повезу тебя домой! – гремит Кей в ответ. – Ещё узнаем, кто правее.
От этих слов Таллулу пронизывает дрожь с ног до головы.
– Да я… – сипло цедит она. – Я сейчас отыщу дорогу на работу и расскажу всё про тебя Конраду! И он тебя так легко отсюда не отпустит, нет. У него железная хватка, особенно на такие огромные ухи, как у тебя…
Собравшись с решимостью, она пускается в сторону от уже проложенного пути по корневой тропинке, поднимающейся к кронам.
– Не смей, нет! – Кей вскакивает на мопед и торопливо его заводит. – Ты пешком не добежишь!
– Похитил меня без спросу и преследуешь? Так поступают бандиты! И хулиганы! Ну, и ещё очень одинокие психи! – нервным эхом раздаётся голос Таллулы у него над головой.
С разгону мопед перелетает через глубокую яму и приземляется на каменную кору, разметая её отколовшиеся куски. За спиной у Кея раздаются глухие всплески. Юноша на всякий случай снимает с багажника тонкую трубу, которую заранее припас на случай самообороны.
– Чёрт, опасно…
– Ты там что, на мопеде за мной гоняешься?! – сердито окликает его девушка откуда-то с нависающих ветвей. – Ты в курсе, что под нами море?!
– В курсе! – гордо отзывается Кей и нахлобучивает защитные очки. – Себя бы там поберегла!
– Если от чего и беречься в этом лесу, то от тебя! – очередной удар по его ушам и сердцу от непокорной маньолки.
Выведя мопед на толстую корневую дугу, покрытую мохом и сиреневыми соцветиями, ловкий мотоциклист высматривает дрожащие ветки неподалёку. Тёмно-пурпурная юбка спецодежды промелькнула за стволом в пятидесяти метрах от него, и он мастерски разворачивается, встав на заднее колесо.
– Ты где? Я уже передумал… – вырывается у юноши.
Он заворачивает за ствол, и под капотом мопеда раздаётся хруст, сопровождаемый громким визгом. Упругий прут переломился, но Таллула успела крепко вцепиться обеими руками в соседнюю ветвь.
– Так… Я же говори-и-ил… – укоризненно разводит руками Кей. – А ты сделала всё наоборот.
– Я просила ехать за мной?! – хрипло восклицает девушка, стараясь раскачаться на ветке, чтобы перекинуть через неё свои гибкие ножки.
– Я же не хотел расстраивать твоего папу… – ответно ухмыляется усатый мальчуган, медленно ступающий в её направлении с тонкой трубой в руках для сохранения равновесия, – он мне у вас больше всех понравился.
– Прочь! – вскрикивает девушка, испуганно вглядываясь в посвёркивающую изумрудными всполохами мрачную яму под собой.
– Ты перебирай ко мне руками, а я подтяну. – Уговаривает Кей, протягивая ей конец своей трубы, но та, взмахнув ногой, случайно выбивает орудие, и он не успевает его поймать.
– Там, наверное, вода… – дыхание Таллулы сильно участилось. – Может, я и выживу, если нащупаю там какие-нибудь стены.
– Я не буду отсюда за тобой нырять! – свирепствует Кей. – Ползи ко мне!
– Руки онемели…
Широко распахнутые глаза девушки стекленеют, стоит ей произнести эти слова с какой-то замороженной интонацией.
– Твою ж налево! Ненормальная!.. – Кей ложится на живот и тянет руку.
Следы от пальцев Таллулы на коре, гладкие и горячие, будто керамическая скалка, облитая кипятком, единственное, что ему удаётся схватить. Застывая на ветке, Кей, погружённый в транс, улавливает всплеск.
– Может, и выживет… – стучит зубами юноша, зажмурившись. – Может… Нет, нет, я не мой отец, я не безумец. Только не напрасную смерть!
От удара о морскую поверхность девушка не потеряла сознание, и её глаза открываются почти моментально. С адекватными перемещениями в воде у Таллулы дела обстояли туговато, но боязнь утонуть не парализовывала её, в отличие от Конрада, и не помешала ей сориентироваться среди темноты. Судорожно загребая руками в беспорядочных попытках нащупать твёрдую поверхность, Таллула переворачивается головой вниз, и её кулак наталкивается на что-то упругое и вполне живое. Полиповый отросток продолговатой формы, с круглым отверстием, похожим на дышащую пасть – там и застревает рука. Чтобы выкрутиться, девица панически дёргает плечами, поднимая множество пузырей. В следующую секунду её стремительно протаскивает за запястье через какой-то непроглядный грот и с шумом вышвыривает на белёсую скалу вперёд лицом.
– ЙАКХ! Мама!.. – закашлявшись, Таллула переворачивается на спину и торопится рассмотреть окружение сквозь расплывчатые тени в глазах.
Есть, на что посмотреть. Пупырчатые извивающиеся трубки вырастают из воды на десятки метров. Одна из них окольцевала островок, на котором лежит девушка, и приближается к её голове дышащим концом.
– По… полыпы! – слабо вырывается у Таллулы. – Теперь мне точно хана.
«Ты не умрёшь…» – противоречит неясный голос, протаранивший её хрупкое сознание.
– Не умру, серьёзно? А мой папа?.. – сглатывает девушка и зажмуривается, неслышно пожелав, чтобы хвалёные плотоядные полипы оказались сном.
«Он пока не у нас. Мы можем ему помочь с помощью тебя…» – явственно растекается ответ по её голове, и тогда она вскакивает, хватаясь за уши.
– Кто это! – напряжённая Таллула беспокойно озирается в поисках говорящего, но вокруг – только разноцветные извивающиеся столбы в воде и неровные белые камни между ними вроде скалы под её ногами.
«Иди… Скоро ты сама всё поймёшь. Но у тебя мало времени!..» – тикают остатки предложений на неопределённом языке.
Девушка решает не задерживаться в этом гостеприимном участке бухты. Она бойко перескакивает с камня на камень, стараясь не поскользнуться.
Таллула отыскивает выход из полипового гнезда, торопливо вскарабкавшись на вершину текучего пёстрого решета из осадочных пород, откуда ей и открывается вид на величественный серпантин береговой линии.
– Спасена полипами… Но это глупо. Мне никто не поверит.
…
– Ты никому ничего не расскажешь, – произносит Рубина, сидящая пятидесятью метрами ниже на покатом жемчужно-белом валуне, с руками, опущенными по локоть в воду, – тебе будет не до этого, пока ты будешь сражаться на этих берегах, как я тебе повелю.
Конец второй главы.
Глава III
1.
На высоком стуле в углу чистой комнаты без окон терпеливо дожидается своей участи закованная в наручники дама с мешком на голове, настолько длинным, что складки его материи топорщатся на уровне её локтей. Шумит отодвигающаяся дверь, и скоро раздаются тяжеловатые, но бодрые шаги. Пленница остаётся неподвижной до тех пор, пока они не приближаются к ней вплотную, и железная рука не вцепляется в край мешка, чтобы сорвать и отшвырнуть его на пол.
– Я должен был убедиться, что вы поедете со мной. – Сразу предупреждает вошедший, стаскивая с себя заклёпчатую маску.
Нова взмахивает чёлкой, её тёмно-золотистые глаза источают яростное нетерпение.
– Кто ты, и кем были те твои псы?! – рычит она, резко вставая.
– Нам предстоит очень серьёзный разговор, красавица, – сухим голосом отвечает ей высокий мужчина в узорчатых доспехах и обращает к ней землистое осунувшееся лицо, – по поводу того, как вы обошлись с моим преданным агентом. Он обеспечивал вашу жизнь и учил вас всему, что знал, но вы отнеслись к нему неблагодарно. Вплоть до того, что своими собственными руками уничтожили его многоуважаемые труды и его самого. Позвольте мне вам кое-что рассказать, если только он этого не успел. О том, для чего вы конкретно прожили на Пустошах все эти годы.
– Я помню, как мою жизнь пытались решить за меня… И ты хочешь рассказать, для чего?! Слышать ничего не хочу! – утончённую голубокожую красотку прорвало от негодования. – Говоришь, это по твоим указам старый псих приготовлял меня в жертву машине? Сколько же тебе лет?!
– Этого вам знать ни к чему. Ваша голова без того перегружена такими вещами, без которых вам было бы не так тяжело расслабиться. Но вынужден огорчить: для меня слишком дороги усилия моего агента, чтобы просто стереть вашу память и этим самым оказать вашей совести незаменимую услугу.
Рассматривая орлиный профиль не в меру вежливого похитителя, Нова недоверчиво приподнимает бровь, и её аккуратно очерченные губы подрагивают от едва скрываемого волнения.
– Сперва вы должны узнать о себе правду, я прибыл как раз для этого. Присядьте, пока мы подъезжаем к пункту нашего назначения.
– Что, мы разве движемся? – откровенно недоумевает пленница.
– Мало времени, но я постараюсь уложиться, – продолжает мужчина в броне, – садитесь, так вам будет проще.
Нова насупливается.
– Ну,… хорошо! – с этими словами она лениво покручивает запястьями в наручниках и резко опускается на стул.
Хозяин помещения убирает руки за спину, поворачиваясь к ней боком.
– Имя, которое вы получили в вашей настоящей семье – Обновлина Арамовна Златогорян, вы принадлежите королевскому роду Ависардии в двенадцатом поколении, являясь племянницей нынешнего правителя, а конкретно – дочерью младшего из его братьев. По трагической случайности ваши родители заблудились и погибли в джунглях, знакомясь с местной жизнью, которая тогда была слишком опасной, но о вас позаботились мои агенты после того, как нашли вас живой и спасли. Милитаризованное государство, откуда вы происходите, сейчас трудно назвать хорошим местом.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |