Убийство с первого взгляда 17 страница

Нэйсмит медленно открыл глаза и осмотрелся, осторожно разглядывая унылые лица попутчиков — уже усталые и изможденные, хотя люди пока даже не добрались до службы. Все были чисто выбриты, с аккуратно расчесанными волосами, в отутюженной одежде, но невидящие глаза бессмысленно пялились в никуда; люди были полностью погружены в себя и не обращали внимания на окружающих. Нэйсмит постарался придать лицу похожее выражение и откинулся на спинку сиденья. Теперь успех всего мероприятия зависел от его способности слиться с толпой и не привлекать к себе внимания. Станция метро — не то место, где можно болтаться сколько угодно и при этом не вызвать подозрений. Нэйсмит определил себе срок ожидания в полчаса, но и это было слишком много, учитывая, что он будет стоять под прицелом множества камер слежения.

Поезд, на котором ехал Нэйсмит, минут на пятнадцать опережал тот, в котором он увидел рыжеволосого тем утром на станции «Поплар». Состав начал замедлять ход, и впереди темнота туннеля постепенно уступала место ярко освещенной платформе. Нэйсмит поднялся и приготовился сойти вместе с другими пассажирами. Лицо его по-прежнему не выражало ничего, кроме скуки и безразличия ко всему, однако, как только Нэйсмит ступил на платформу, его цепкий взгляд заскользил по остальным вагонам, перебегая от одного пассажира к другому. Под изогнутым белым потолком висели длинными рядами ослепительно сверкающие люминесцентные лампы и освещали лица всех выходящих из поезда. Пока что Нэйсмит не заметил рыжеволосого, но было еще рано…

Вместе с толпой Нэйсмит направился к выходу со станции. Навстречу двигались люди, собирающиеся сесть в поезд. Два потока смешивались и вынуждены были замедлить ход. Нэйсмит на пару секунд и вовсе остановился, сделал вид, будто проверяет время на телефоне, а потом двинулся дальше, только теперь в противоположную сторону, обратно на платформу, — рядовой, ничем не примечательный гражданин, направляющийся на службу. Он уже наметил наиболее подходящие для своих целей места — все недалеко от выхода со станции, так что жертва обязательно должна будет пройти мимо.

Часы вели обратный отсчет: оставалось двадцать три минуты. Нэйсмит прислонился к блестящей белой стене, развернул утреннюю газету и лениво уставился в статью на последней странице. Поверх газетного листа он заметил в дальнем конце платформы двух сотрудников метрополитена в форменных оранжевых жилетах. Нэйсмит уже придумал себе легенду: если его вдруг спросят, он скажет, что дожидается здесь коллегу по работе. Очень важно заранее подготовиться и выучить подходящую историю, так как любое колебание или неуверенность могут вызвать подозрение и выдать тебя. Когда же история готова и ты сам в нее практически поверил, все твои действия выглядят правдоподобно, ты ведешь себя раскованно и не привлекаешь повышенного внимания окружающих. В свете участившихся угроз терактов станции лондонского метро становились неспокойным местом, подозрения вызывал любой, хоть как-то выделяющийся из толпы.

В лицо задул ветер, пол под ногами слегка завибрировал, и следом раздался грохот приближающегося поезда. Через несколько секунд он вырвался из темного зева туннеля в дальнем конце станции и, скрипя тормозами, начал притормаживать у платформы. Наконец состав остановился, с шипением открылись двери, и Нэйсмит внимательно уставился поверх газеты на выходящих пассажиров.

Он приметил нескольких человек с рыжеватыми волосами и по мере их приближении внимательно оглядел каждого.

Этот слишком крупный… так, женщина… волосы длинноватые… у этого борода… черт возьми, его не было на этом поезде…

Когда последние пассажиры, покинувшие вагоны, направились к выходу, Нэйсмит присоединился к ним и некоторое время шагал в потоке, но затем небрежно развернулся и занял новый наблюдательный пост в нескольких метрах от предыдущего. До тех пор пока он двигается вместе с толпой, он будет практически невидимым, и чем меньше времени оставаться на одном месте, тем лучше. Кроме того, если он станет постоянно перемещаться, а не торчать истуканом, то с меньшей вероятностью вызовет повышенный интерес у тех, кто просматривает записи с камер слежения.

Нэйсмит повернулся и в ожидании следующего состава принялся изучать висящую на стене схему лондонского метро. Именно в вагоне поезда, прибывающего в это время, он и увидел свою жертву в начале недели. Но оставался вопрос: сколь велика у рыжеволосого сила привычки и пользуется ли он каждый день поездом, следующим в одно и то же время? Вполне возможно, что в тот раз он опаздывал на работу или, наоборот, ехал раньше обычного. А могло оказаться и так, что та его поездка вообще была не из числа регулярных — например, единичный визит к клиенту на другой конец города.

Нэйсмит сжал челюсти с такой силой, что заскрипели зубы.

Неужели и эта жертва сумеет ускользнуть от него? Неужели случатся две неудачи подряд?

Нет!

Рассердившись на самого себя, он выбросил подобные мысли из головы. Не время впадать в уныние.

Отведенные на поиск тридцать минут практически истекли, когда Нэйсмиту наконец улыбнулась удача. На одно мгновение в толпе пассажиров у дверей очередного поезда показалась рыжеволосая голова, но Нэйсмит моментально сосредоточился. Секундой позже он узнал бледное лицо и темные глаза. Мужчина худощавого телосложения в той же синей куртке-анораке шагал к выходу.

Нэйсмита охватила волна возбуждения, в крови забурлил адреналин, словно он принял сильное стимулирующее средство. Быстрее забился пульс, участилось дыхание. Внезапно он ощутил почти неодолимую жажду той безграничной власти над жизнью и смертью, к которой так привык, но Нэйсмит заставил себя сдержаться, взял под контроль разбушевавшиеся чувства. Сейчас он должен продолжать наблюдение.

Когда мужчина прошел мимо, Нэйсмит неспешно свернул газету и влился в поток пассажиров чуть поодаль от жертвы. Они вышли со станции и свернули в длинный, ярко освещенный коридор, ведущий, судя по указателям, на платформу Центральной линии метро. Жертва совершает здесь пересадку?

Коридор заканчивался эскалатором наверх, перед ним образовалась небольшая толпа. Нэйсмит протиснулся вперед с таким расчетом, чтобы ступить на движущуюся лестницу в нескольких метрах от рыжеволосого.

Пока эскалатор поднимался, Нэйсмит украдкой оглядывал людей, едущих вместе с ним. Напыщенные банковские служащие в костюмах в тонкую полоску, энергичные молодые врачи, солидно одетые женщины… Столько бесполезного народу, который служит не более чем туманом, укрывающим его — хищника, преследующего дичь. Нэйсмит посмотрел вперед и увидел, что та самая дичь сошла с эскалатора и направилась к турникетам. Это было хорошо. Значит, работает где-то неподалеку.

Нэйсмит поднялся по короткой лестнице и вынужден был на мгновение зажмуриться — так ярко светило солнце. По Треднидл-стрит в обе стороны проносились машины. Нэйсмит остановился и посмотрел вначале направо, потом налево. Рыжеволосый не успел уйти далеко. Он шагал в восточном направлении мимо старинных каменных зданий. Было уже почти девять часов, так что, куда бы он ни направлялся, конечная цель его путешествия должна находиться поблизости.

Двухэтажный автобус поравнялся с Нэйсмитом и некоторое время ехал рядом, обдавая выхлопными газами. Нэйсмит поднял голову и посмотрел на девушку, безучастно глядящую в окно. Когда глаза их встретились, он улыбнулся ей, и девушка ухмыльнулась в ответ, после чего игриво пихнула локтем в бок своего спутника.

Если бы только она знала…

Впереди синий анорак внезапно пропал из виду — рыжеволосый свернул в боковую улочку. Чтобы не потерять жертву, Нэйсмиту пришлось ускорить шаг, и он едва ли не бегом достиг перекрестка. Следуя за мужчиной, он прошел по тихой улочке до очередного пересечения улиц, где они повернули в совсем узенький переулок. Вдоль одного тротуара расположились сверкающие стеклянными панелями многоэтажные дома, которые отбрасывали длинные тени на старинные величественные административные здания на противоположной стороне.

Нэйсмит сблизился с преследуемым на расстояние не более двадцати ярдов, когда рыжеволосый свернул к короткой каменной лестнице, легко взбежал по ней, толкнул высокие стеклянные двери и исчез в глубине здания.

Не останавливаясь, Нэйсмит поднял голову и прочитал табличку, висящую над входом. Затем неспешно продолжил путь, и теперь на губах его играла удовлетворенная улыбка. Да, сегодняшнее утро выдалось крайне удачным.

Четверг, 6 сентября

Сунув руки в карманы, Харленд брел по заросшей травой тропинке, похожий на ребенка, которого в разгар игры позвали домой спать: голова поникла, глаза опущены долу. На небе ярко светило солнце, так что все краски утра, казалось, поблекли в его сиянии, однако Харленду было холодно. Или дело было не в погоде, а проблема заключалась в нем самом? С такими мыслями он поднялся на холм, следуя привычным, множество раз хоженным путем. Возможно, то была психологическая реакция организма, естественная реакция на место, с которым связано столько живых воспоминаний.

Вскоре Харленд вышел на асфальтированную дорожку. На обветшалых памятниках цвел темный лишайник, убитые горем каменные ангелы молча взирали на проходящего человека. Даже шум ветра здесь казался тише, тот лишь негромко вздыхал среди деревьев. Харленд оказался в относительно новой части кладбища, свернул с дорожки и снова пошел в горку, осторожно пробираясь между участками, чтобы не наступить случайно на надгробие. На могилах здесь было значительно больше цветов, и Харленд сообразил, что сам цветы прихватить забыл. В нескольких метрах в стороне в безмолвном горе стоял коленопреклоненный пожилой человек.

Харленд миновал участок с маленькой могильной плитой, с любовью украшенный игрушками и приклеенными скотчем детскими рисунками, но в сердце его ничто не шелохнулось. Здесь и сейчас он был слишком поглощен собственной потерей.

На вершине холма он постоял немного в нерешительности и наконец сделал несколько последних шагов к простому надгробию из отполированного белого мрамора, кажущегося мертвенно-бледным в зеленой траве. Он неуклюже наклонился и бережно смахнул рукавом с могильной плиты упавшие веточки и листья, после чего присел рядом.

Сколько времени прошло с тех пор, когда он был здесь последний раз? Недели? Или месяцы? Когда он почувствовал, что посещения кладбища не приносят никакого успокоения, то стал приходить сюда все реже и все меньше задерживался у могилы. С его последнего визита вокруг надгробия наросла свежая ярко-зеленая трава — красноречивое напоминание об ушедшем времени. Харленд протянул руку и нежно погладил высокие стебли. Точно так же он бережно проводил ладонью по одеялу, когда они лежали вместе в постели и Элис посапывала рядышком.

Слезы хлынули внезапно. Харленд сгорбился, спрятал руки в ладонях и разразился рыданиями, не в силах справиться с охватившими его отчаянием и болью. Он рыдал все громче и громче, пока силы не оставили его. Темнота схлынула, и он начал постепенно приходить в себя. Открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. Прохладные стебли травы врезались в ладонь, щека была плотно прижата к холодному мраморному надгробию.

— Я скучаю по тебе, — прошептал Харленд.

Он знал, что Элис рядом и слышит его. Ощущение присутствия покойной супруги было настолько сильным, что Харленд едва не потерял самообладание, но вовремя спохватился, подумал о том, как выглядит со стороны, и утер слезы, а потом постарался изобразить бравую ухмылку — такой вид он всегда принимал, когда намеревался в чем-то убедить жену.

Хотя он знал, что Элис сейчас видит его насквозь. Как и всегда прежде.

Харленд живо представил жену, как она стоит рядом, положив маленькую ручку на его плечо, а прекрасные глаза полны печали и сострадания. Опираясь одной рукой о мягкую землю, другую он положил на плечо и нежно погладил то место, где должна была бы лежать ладонь любимой…

— Мне так жаль, детка… — с трудом произнес он, едва не поперхнувшись рыданиями.

Пару минут он просидел без движения, пытаясь успокоиться и прийти в норму.

— Мне самому стыдно, что так себя веду, но мне больно. Правда очень больно.

Он криво, сквозь слезы, улыбнулся — все, на что оказался способен.

— Ты ведь мне очень нравилась, знаешь?

Некоторое время Харленд сидел молча. Они часто, бывало, так сидели, и не было нужды разговаривать — они просто наслаждались обществом друг друга.

Шмыгнув носом, Харленд закрыл глаза, чтобы не мешать воображению, и представил, как Элис подходит и опускается рядом с ним на колени.

— Ты, наверное, знаешь, что мне без тебя плохо.

Интуитивно он догадывался, как Элис отреагировала бы на эти его слова: нахмурила бы свои прелестные тонкие брови.

— Ну, хорошо, — произнес он с печальной улыбкой. — Я знаю: ты всегда будешь со мной. Может быть, из-за этого все так непросто…

Харленд медленно открыл глаза и посмотрел вдаль, на ряды могильных камней и чуть колышущиеся на ветру ветви деревьев. Ни за что на свете Элис не причинила бы ему боли.

— Это ведь невозможно, правда? — усмехнулся он. — Я не могу жить с тобой, не могу жить без тебя…

Она бы рассмеялась в ответ на эти слова. Она бы смотрела на него, и на озабоченном лице играла бы прекрасная улыбка.

— Самое ужасное заключается в том, что я действительно ощущаю вину, оттого что не думаю о тебе. Знаю, ты бы этого не хотела, но я просто стараюсь быть правдивым. Когда я бываю доволен жизнью, мне хорошо, я смеюсь и все такое, а потом вдруг вспоминаю о том, что случилось, понимаешь? — Он покачал головой. — Я испытываю громадное чувство вины. Глупо это, верно?

Он снова провел пальцами по прохладной траве.

— Но я бы никогда не смог тебя покинуть. Как я вообще способен бросить тебя здесь, в этом…

Он взмахнул рукой, указывая на мрачные ряды надгробий.

— Может быть, из-за этого я и не навещаю тебя особенно часто? Потому что ты находишься вместе со мной дома… — Он низко опустил голову, надеясь, что слова его звучат не как оправдание. — Ты ведь меня понимаешь?

И Элис поняла бы его, поняла без проблем. Она всегда была более практичным человеком, имела больше здравого смысла. Харленд живо представил, как на ее серьезном маленьком личике отражается сожаление. Она бы отодвинулась от него и тихонько присела возле собственного надгробия.

Элис хотела бы, чтобы он жил. Она бы настаивала на этом, но цену предстояло заплатить ужасную.

— Моя дорогая девочка, — всхлипывая, произнес Харленд. — Ну почему это должно было случиться с тобой? Если бы на твоем месте оказался я…

Но он знал, какой непреклонной могла быть супруга. Так он и сидел в густой траве, поднимающееся все выше солнышко приятно согревало кожу, а Элис была рядом, и в конце концов на него снизошло удивительное умиротворение. Он поднялся на ноги, прошел несколько шагов и окинул взглядом кладбище. Где-то вдалеке, заглушая неумолчный шум города, прогрохотал железнодорожный состав. Харленд обернулся и тихонько сказал:

— Я люблю тебя, Элис.

Люблю тебя…

Такая знакомая улыбка, чудесные яркие глаза, которые всегда, казалось, сияли, когда она слышала эти простые слова. И она будет здесь, будет ждать. Элис будет ждать его, когда бы он ни пришел…

Харленд вздохнул и, не оглядываясь, зашагал вниз по склону.

Четверг, 6 сентября

Нэйсмит ушел с конференции пораньше. На семинарах во второй половине дня часто бывало не протолкнуться и возможности для налаживания новых связей и знакомств были ограниченны, так что потерял Нэйсмит немного. В любом случае он уже имел несколько весьма продуктивных встреч и вполне заслужил отдых.

На то, чтобы вернуться в Сити в тот самый переулок, в котором были сосредоточены офисные здания, времени ушло немного. Сейчас Нэйсмит сидел в крохотном пабе и через давно не мытое окно следил за Трогмортон-стрит. Со своего места он не мог видеть стеклянные двери конторы, в которой трудилась его жертва, однако лучшего наблюдательного пункта все равно было не найти: здесь пролегал путь к станции метро.

Он еще раз сверился с часами. Пошел уже шестой час. Оставалось надеяться, что рыжеволосый не будет работать слишком долго. К счастью, сегодня был четверг — в пятницу была бы выше вероятность того, что жертва пойдет после службы пропустить стаканчик-другой, но этим вечером — при удачном стечении обстоятельств — он отправится прямиком домой.

Нэйсмит рассеянно вертел в руках подставку под пивной бокал и размышлял, где может обитать его жертва, какой у нее дом. Ясно, что живет мужчина в восточной части города, но что это за место? Хорошо ли в тех краях или нет? И вопросы другого рода: один он живет или есть кто-то, кто с нетерпением ожидает его дома? Нэйсмиту очень хотелось надеяться, что у этого человека нет детей, но затем он отбросил прочь подобные мысли, опасаясь того, куда они могут завести.

В секундном приступе ярости он сжал кулак и смял подставку, превратив ее в неровный бумажный комок. Потом откинулся на спинку стула и вернулся к наблюдению за улицей.

Мужчина появился только в пятнадцать минут седьмого — в знакомом уже синем анораке, он слегка усталой походкой прошагал мимо окна паба в направлении станции метро. Нэйсмит одним глотком допил остатки кофе, отставил чашку и выскочил следом за жертвой. На улице в этот вечерний час пик было значительно оживленнее, чем утром, — из дверей многочисленных офисов высыпали сотрудники и почти все дружно двигались к метро. Нэйсмиту не составляло труда незаметно следовать за рыжеволосым в толпе спешащих по домам служащих — сначала по тротуару, затем по лестнице на станцию подземки.

Он проследовал за своей жертвой через толкучку перед турникетами и дальше по коридору и эскалатору на забитую народом платформу легкого метро. Нэйсмит держался в нескольких ярдах от преследуемого — не настолько близко, чтобы быть замеченным, но и не настолько далеко, чтобы упустить его из виду.

Когда подошел состав, толпа всколыхнулась и в едином порыве двинулась к дверям. Рыжеволосый оказался зажат в плотном кольце рвущихся в поезд пассажиров, и его, словно соломинку в бурном потоке, поволокло к краю платформы. Нэйсмит проследил за тем, как мужчину внесло в вагон, затем, энергично работая локтями и плечами, проложил себе путь через колышущуюся, но несколько заторможенную толпу и втиснулся в соседний. На данный момент не было необходимости находиться слишком близко к жертве — Нэйсмит знал, что преследуемый в любом случае выходит не раньше «Поплара».

Как только двери с шипением закрылись, пассажиры вокруг начали активно пихать друг друга, отвоевывая дюймы пространства, и Нэйсмит от отвращения закрыл глаза. «Благоухание» отрыжки, вонь потных тел, неприятный запах изо рта — и все это сконцентрировано в тесном и душном вагоне. Как могут люди ежедневно выносить такую пытку? Как человек способен мириться с подобным образом жизни? Он вздохнул. Жизнь слишком коротка для того, чтобы так мучиться, — уж он-то знал лучше, чем кто бы то ни было, сколь легко она в любой момент может оборваться.

Состав прогрохотал по едва освещенному туннелю и вырвался в сгущающиеся вечерние сумерки. Постепенно он взобрался на приподнятую над улицами эстакаду и понесся на восток через раскинувшиеся внизу мрачного вида кварталы. Мимо проносились асфальтированные автомагистрали и бесконечные парковки. Все вокруг было залито мертвенным сиянием уличных фонарей и ослепительно-яркими огнями магазинных вывесок.

Одну за другой состав миновал станции — островки бьющего в глаза белого света посреди стремительно темнеющего вечера, — и пассажиры постепенно покидали поезд. Некоторое время спустя Нэйсмит нашел свободное местечко, с которого мог видеть в соседнем вагоне жертву. Мужчина сидел с низко опущенной головой и читал книгу.

Горизонт заслонили небоскребы Кэнэри-Уорф. Присутствовало в этом районе Доклендс какое-то необъяснимое очарование: стеклянные высотные здания расцветали морем огней, а все пространство между ними окутывали густые тени. Нэйсмит улыбнулся и отвернулся от окна. Они только что проехали станцию «Поплар», а это означало, что теперь он должен быть наготове. Поезд направлялся к Вуличскому арсеналу, так что Нэйсмит знал, по крайней мере, на какой линии легкого метро искать жертву, но этого было недостаточно. Он должен выяснить, где конкретно живет этот человек.

Поезд мчался вперед, а снаружи становилось все темнее. Сияющее великолепие Кэнэри-Уорф осталось далеко позади. Прошло минут десять, и Нэйсмит начал испытывать легкое беспокойство. Уже давно они миновали «Миллениум-доум», и еще несколько станций промелькнули за окнами — как далеко лежит их путь за пределы города? Прогрохотали под колесами стрелки, и поезд взял немного вправо. Долго тянувшиеся вдоль путей угрюмые высокие заборы и торчащие за ними мрачные промышленные сооружения в конце концов закончились, состав теперь мчался по берегу, и совсем рядом плескалась темная вода. Между старых кранов на судоверфях выглядывали многоэтажные жилые дома, а в отдалении Нэйсмит разглядел легко узнаваемые очертания выставочного центра «Эксель», где проходила конференция.

И вот наконец рыжеволосый мужчина закрыл книгу и убрал ее в портфель. Поняв, что жертва собирается выходить, Нэйсмит неспешно поднялся на ноги и направился к дверям в противоположном конце вагона. Поезд тем временем начал притормаживать перед станцией.

Нэйсмит ступил на пустынную бетонную платформу и с наслаждением вдохнул полной грудью чуть прохладный воздух. Приятно было ощутить после удушливой сырости центрального Лондона свежесть пригорода. Конечным пунктом их поездки оказалась станция «Вест-Силвертон» — приподнятая над землей и состоящая из двух коротких платформ, покрытых изогнутой крышей из металлического профиля, из-за чего казалось, будто они стискивают пути.

Нэйсмит двигался к выходу неспешной походкой, так чтобы его и рыжеволосого разделяло с десяток метров. Помимо них, на станции сошли всего двое пассажиров, и Нэйсмиту не хотелось раньше времени спугнуть жертву.

Когда они друг за другом спустились по лестнице, высоко над головами прогрохотал поезд; через несколько мгновений он уже исчез в темноте, а вскоре затих и стук колес. Станция вдруг показалась крошечной и заброшенной, а Нэйсмит весь буквально задрожал от предвкушения предстоящих событий. Рыжеволосый даже не подозревал, кто следует за ним всего в нескольких метрах по тротуару, проходящему под железнодорожной эстакадой. Он сам вел убийцу к своему дому, и с каждым шагом его никчемная жизнь становилась все короче и короче.

Нэйсмит старался не торопиться и идти спокойно, но каждая клеточка его тела была напряжена и жаждала действий. Он с трудом подавил желание заорать во весь голос от переполнявших его чувств, когда следом за жертвой перешел дорогу, и они двинулись на север в лабиринт недавно построенных многоквартирных домов. Идти оставалось уже, вероятно, недалеко.

Когда рыжеволосый свернул с дорожки, чтобы срезать путь через большую зеленую лужайку, окруженную домами, Нэйсмит чуть замедлил шаг и немного увеличил дистанцию между собой и жертвой. Вот она идет — одинокая фигурка, то ярко освещенная, то кажущаяся темным силуэтом, то вновь залитая светом фонарей, выстроившихся вдоль извилистой дорожки. Нэйсмит осмотрелся по сторонам и обнаружил, что на этот пятачок выходит множество окон. Когда придет время действовать, нужно будет подыскать более уединенное местечко.

Впереди рыжеволосый добрался до выстроившихся в линию домов. Нэйсмит медленно пошел по лужайке, сознательно избегая хорошо освещенной дорожки. Торопиться ему не было нужды — отсюда открывался прекрасный обзор.

Мужчина свернул направо и шел теперь по тротуару. Портфель он зажал под мышкой и шарил в кармане в поисках ключей.

Интересно, в каком доме он живет?

Нэйсмит внимательно следил, как жертва замедляет шаги и сворачивает на мощенную кирпичом подъездную дорожку. В доме горел свет, следовательно, рыжеволосый живет не один. Он повозился немного с замком, наконец дверь распахнулась, на дорожку хлынул яркий свет, и мгновение спустя мужчина скрылся внутри.

Нэйсмит улыбнулся и, не торопясь, зашагал через лужайку к улице. Там он остановился, прочитал название — Эвелин-роуд — и медленно прошел мимо дома, запомнив его номер.

Теперь можно было возвращаться. Он получил все, что хотел.

Четверг, 6 сентября

Харленд открыл шкафчик и извлек целую стопку DVD-дисков с ненарушенной заводской полиэтиленовой упаковкой. За последние дни он, похоже, накупил слишком много видео и смотреть его не успевал. Рассеянно проглядывая названия, инспектор пытался сообразить, какой фильм более отвечает его нынешнему состоянию или лучше способен поднять настроение. В конце концов он выбрал диск, сунул его в проигрыватель и уселся перед телевизором, готовый отрешиться от окружающего мира.

Когда раздалась трель мобильника, Харленд не сразу вспомнил, где его оставил. Поставив фильм на паузу, он проследовал на звук на кухню. Мелодия доносилась из внутреннего карман пиджака, небрежно брошенного на спинку стула. Харленд вытащил телефон и быстро произнес:

— Алло!

— Грэхем? — раздался в трубке голос сержанта Менделя.

— Добрый вечер, — улыбнулся Харленд. — Как жизнь в полицейском участке?

— Стабильно, — хмыкнул Мендель. — Ты дома?

— Да.

— Не против, если я зайду?

— Забегай, конечно, если хочешь. — Харленд находился в недоумении, ибо Мендель не имел привычки его навещать. — Адрес помнишь?

— Я припарковался напротив. Ставь чайник.

Они сидели в гостиной. Мендель придвинулся к кофейному столику, поставил кружку и взял коробочку из-под DVD-диска.

— Нравится мне этот фильм, — одобрительно покивал сержант. — Особенно неожиданный поворот в концовке, когда выясняется, что тот калека на самом деле и есть главный злодей.

— Спасибо, — с кислой миной произнес Харленд. — Теперь хоть не буду мучиться до самого конца в неведении.

— Заходи еще, — довольно ухмыльнулся Мендель.

Он с комфортом развалился в кресле и оглядел комнату, на автомате примечая все детали, запоминая мельчайшие подробности, — дурная полицейская привычка, присущая им обоим.

— Так что же привело тебя в эту часть города? — поинтересовался Харленд. — Общение с таким известным нарушителем спокойствия, как я, может пагубно сказаться на твоей карьере.

— Не говори глупостей, — упрекнул товарища сержант. — Сейчас там все уже относительно успокоилось. Собственно говоря, сорока принесла на хвосте новость, что на следующей неделе ты возвращаешься в строй.

— Ты уверен?

Мендель широко развел в стороны руки:

— Но это разумное решение. Лейтона переводят, Поуп с Джексоном подхватывают его расследование того случая в Ширхэмптоне. Таким образом, у нас получается реальный дефицит кадров. — Он помолчал и потом прибавил: — Хотя должен заметить, что без Поупа мы бы как-нибудь и сами справились.

Харленд наклонился над столом и сложил руки перед лицом.

— То есть я нужен для того, чтобы заткнуть образовавшиеся дыры, — произнес он задумчиво.

Мендель смерил шефа неодобрительным взглядом и многозначительно сказал:

— Если бы я знал, что ты с таким энтузиазмом воспримешь это известие, я бы заглянул пораньше.

— Прошу прощения. Ты прав. — Харленд примирительно поднял руку. — Здорово будет вернуться к работе. Это главное.

Мендель кивнул:

— Завтра тебе, возможно, позвонят. Постарайся сделать вид, что удивлен, хорошо?

— Обязательно, — рассмеялся инспектор. Он потянулся за пультом и выключил телевизор, после чего внимательно взглянул на коллегу. — Ты заехал только затем, чтобы сообщить эту новость?

— По крайней мере, не для того, чтобы попить твоего чаю. — Мендель скорчил гримасу и отставил чашку. — Неудивительно, что сам ты пьешь кофе.

Харленд посмотрел на приятеля и медленно кивнул:

— Я ценю твою заботу. Ты ведь не был здесь целую вечность.

Повисло неловкое молчание — оба вспомнили тот, последний, раз, вскоре после трагической гибели Элис. Наконец Мендель нарушил тишину:

— Ну и чем ты занимался?

Харленд хотел ответить быстро, без раздумий, начал было говорить, но обнаружил вдруг, что не может подобрать слов. Он промычал что-то нечленораздельное и отвел взгляд.

— Грэхем, с тобой все в порядке? — спросил обеспокоенный Мендель.

— Да. — Сержант застал его своим вопросом врасплох. Харленд как раз думал о покойной супруге, но быстро взял себя в руки и заговорил — неуверенно, обдумывая каждое слово и фразу: — Я просто не привык иметь столько свободного времени… не привык столько находиться дома. Это мой первый настоящий отпуск, с тех пор как Элис…

Он все же смог произнести вслух ее имя. Это было хорошо.

— Должно быть, это нелегко. — Мендель понимающе кивнул. — Но ты же не сидишь без дела?

— Конечно, у меня тут разные дела, ты понимаешь… — Харленд умолк и горестно опустил голову. — Ходил на кладбище, первый раз за долгое время. Много думал…

И опять он не смог вымолвить ни слова, но сержант пришел на помощь.

— До сих пор не понимаю, как тебе удалось завоевать такую девушку, — задумчиво произнес он, разглядывая кружку.

— Что? — Харленд встрепенулся и уставился на приятеля.

— Понимаешь, — так же неспешно продолжил Мендель, — Элис была слишком хороша для такого типа, как ты. Я сразу об этом подумал, едва только ее увидел.

— Большое тебе спасибо. — Инспектор криво усмехнулся.

Мендель оторвался от изучения кружки:

— Признайся — тебе повезло.

Харленд кивнул, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Только сейчас я себя везунчиком назвать не могу, — буркнул он, уставившись в пол.

Дата добавления: 2015-10-21