Убийство с первого взгляда 6 страница

Некоторое время Харленд смотрел на сержанта ничего не выражающим взглядом, потом кивнул:

— Можно, я думаю. В конце концов, что мы теряем?

Он взял блокнот, кружку с кофе и направился в кабинет.

Бывший бойфренд Викки в момент совершения преступления находился за пределами страны. Коллег по работе проверили одного за другим и всех исключили из числа кандидатов в убийцы. Викки не относилась к числу людей, у которых бывают враги. У полицейских сложилось впечатление, что о ней никто никогда даже слова дурного не сказал. И тем не менее девушка была мертва. Убита.

И теперь все расследование катилось под откос. Даже поиски по базе данных ни к чему не привели, и у них не появилось ни одного подозреваемого. Впрочем, Харленд не особенно этому удивлялся. Не зная мотива убийства — а он, несмотря на разглагольствования этого кретина Поупа, такового не видел, — трудно было сказать, что именно следует искать и с какой стороны подступиться к делу.

Харленд прошел в свой тесный, унылый кабинет и закрыл дверь. Потом медленно обогнул стол, рухнул в кресло и несколько секунд сидел неподвижно, глядя в потолок. Хотелось закурить, но от шума неистово бьющего в окно проливного дождя мысль сунуть в рот сигарету отчего-то показалась малопривлекательной.

Инспектор сел прямо и включил монитор. Набирать текст оказалось нелегко — он сам бинтовал себе поврежденную руку и, возможно, немного перестарался, так что теперь больно было работать мышкой. И все-таки он нутром чуял: есть в этом деле моменты, которые пока ему не открылись; есть еще над чем поработать и что поискать. Знать бы только, с какого конца начать. Есть ниточка, за которую можно ухватиться и выйти по ней из беспроглядного тумана, в котором он сейчас блуждал. Тяжело вздыхая, стараясь поменьше беспокоить больную руку, Харленд начал со всем тщанием просматривать отчеты о нераскрытых делах и молиться, чтобы в этот длинный список не попало и дело об убийстве Викки Сазерленд.

Был уже почти полдень, когда в дверь постучали и в кабинет заглянул Мендель.

— Что-то вид у вас совсем невеселый, шеф, — заметил он.

Харленд откинулся на спинку кресла и горестно покачал головой:

— В этом деле, куда ни плюнь, сплошные тупики.

Сержант прошел в кабинет и, закрыв дверь, негромко произнес:

— На самом деле не все так уж печально

— О чем ты? — недоуменно воззрился на него инспектор.

— Помнишь те ключи на цепочке? — с мрачной улыбкой спросил Мендель.

Харленд кивнул.

— Так вот, нам ведь никак не удавалось определить, какую дверь отпирает третий ключ. До сегодняшнего дня.

— И какую же? Это у нее на работе?

Сержант покачал головой и сел возле стола.

— Он не подходил ни к одному замку. Но на ключе имеется весьма отчетливый отпечаток большого пальца руки. Оказалось, что отпечаток оставила не Викки Сазерленд. Тогда мы пропустили его через компьютерную базу данных.

Инспектор нахмурился:

— Чей же он в таком случае?

— Отпечаток принадлежит Рональду Эрскину, а ключ, скорее всего, от входной двери его квартиры.

— Ясно, — кивнул Харленд. — Значит, необходимо будет поговорить с ним, выяснить, что связывает его с жертвой.

— Тело Рональда Эрскина обнаружили четыре месяца назад в Оксфорде. Его забили до смерти.

Харленд расправил плечи и стал лихорадочно соображать, что бы это могло значить. Теперь все дело об убийстве молодой женщины представало в ином свете.

— Похоже, что наш неизвестный убийца сделал это не в первый раз, — произнес он наконец.

Мендель взглянул на инспектора и кивнул:

— Это ведь несколько меняет ситуацию?

— Да, конечно, — вскакивая с кресла, воскликнул Харленд. — Это меняет абсолютно все.

Четверг, 7 июня

Напевая себе под нос, Харленд повернул на перекрестке и выехал из Портисхеда. Прямая как стрела дорога вела к скоростной автостраде. Инспектор прибавил газу и мчался вперед, наслаждаясь ощущением скорости. Красные портовые краны в Портбери возвышались над окрестными деревьями, и на их фоне терялись тонкие полоски дыма, поднимающиеся из окруживших гавань домиков.

Теперь, размышлял инспектор, расследование дела об убийстве Викки Сазерленд пойдет в совершенно ином направлении. Назавтра ему предстоит встреча с каким-нибудь умником из отдела по расследованию особо тяжких преступлений, а это означает кучу никому не нужных бумаг и несколько часов потерянного времени. Тем не менее Харленд с радостью ожидал дальнейшего развития событий.

На спуске перед мостом Харленд выключил двигатель, обогнал еле ползущий грузовик, после чего свернул на Бристольское шоссе и стал подниматься в гору.

Когда он рассказал об открытии Менделя суперинтенданту, лицо Блейка сделалось пепельно-серым. Обнаружение очевидной связи дела Викки Сазерленд с другим, нераскрытым, все меняло в корне. И приятного в том было мало. Ни Харленд, ни Блейк не произнесли вслух эти слова: «серийный убийца», но оба прекрасно понимали, с чем им, возможно, пришлось столкнуться. А такого «подарка», конечно, никто себе не пожелает. Однако Харленд чувствовал, как внутри его разгорается неуемное желание действовать; было страшновато, но в то же время он предвкушал трудности, которые встанут на его пути.

В этот вечер машин на дороге было мало, и инспектор получал удовольствие от поездки, от бешеной скорости. Только в последний момент он вспомнил, что необходимо притормозить в Лей-Вудс перед камерой контроля скорости, но едва эта чертова штуковина осталась позади, он снова надавил на педаль газа и машина рванула вперед.

Ему нужно будет переговорить с полицейскими из Темз-Вэлли, возможно, придется смотаться в Оксфорд, узнать, что удалось разведать коллегам, занимавшимся делом об убийстве Эрскина… и что дальше? Куда может завести этот след?

Машина перевалила через вершину холма и покатила вниз, к Бристолю.

Итак, есть два трупа, разделенные расстоянием почти в сотню миль. Два трупа, о которых известно… пока. Неудивительно, что Блейк казался таким взволнованным — из кажущегося пустяковым дело превращалось в нечто более серьезное.

В бодром расположении духа он пребывал до тех пор, пока не достиг окрестностей города, но чем ближе подъезжал к дому, тем сильнее им овладевало привычное уныние. Когда он выехал из туннеля, скорость движения упала, и вскоре машина уже еле ползла — обычная ситуация для большого города. Двигаясь по Коронейшен-роуд, Харленд подумал было так и ехать вдоль реки, никуда не сворачивая, — можно было бы заехать в центр и где-нибудь перекусить. Но к чему оттягивать неизбежное? Рано или поздно все равно придется вернуться домой.

Тяжело вздохнув, он повернул в лабиринт тихих улочек, застроенных жилыми домами, и, огибая припаркованные повсюду автомобили, направился в сторону Стэкпул-роуд.

Харленд захлопнул входную дверь и закрыл ее на цепочку. Швырнув ключи в вазу на тумбочке под вешалкой и небрежно набросив куртку на перила, он быстро прошел в гостиную и включил телевизор, чтобы нарушить невыносимо давящую на уши тишину. В гостиной он на мгновение задержался, расслабил задеревеневшие мышцы спины и направился на кухню.

Накануне вечером он ел рыбу, так что сегодня на ужин будет паста — есть одну и ту же пищу два вечера подряд казалось ему невыносимым. Харленд включил духовку и сунул в нее кусок батона, потом поставил на плиту кастрюльку с водой. Он заставлял себя готовить, даже если вовсе не хотел есть, — это был словно какой-то ритуал, и благодаря ему время тянулось не так мучительно.

Когда ужин был готов, он сел за кухонный стол, взял книгу и поставил перед собой бокал вина. Единственный на весь вечер — он знал, что в подобном состоянии спиртным увлекаться опасно. Читал Харленд до тех пор, пока за окнами не начал угасать дневной свет.

Помыв посуду, он взял бокал с остатками вина, вышел через заднюю дверь в садик и закурил сигарету — Элис не переносила запаха табачного дыма в доме. К этому времени уже совсем стемнело. Вдалеке раздавался привычный городской шум, и, перекрывая его, с соседней улицы доносился веселый девичий смех. Харленд насупился, выкинул окурок и вернулся в дом.

К одиннадцати часам его неодолимо потянуло в сон. Усталой походкой Харленд поднялся по лестнице на второй этаж в ванную комнату. Приняв душ и почистив зубы, он миновал лестницу, закрытую дверь спальни и прошел в комнату для гостей. Там он повесил куртку в одностворчатый шкаф, а остальную одежду бросил в плетеную корзину для грязного белья. Прихватив с собой одеяло и подушки, снова спустился на первый этаж.

Диван раскрылся с привычным громким металлическим лязгом. Харленд застелил постель и погасил верхний свет. Устроившись поудобнее, он поставил на телевизоре таймер и попытался сосредоточиться на происходящем на голубом экране, несмотря на то что веки его неудержимо слипались. Ничего интересного телевизионщики предложить не могли — шел документальный фильм, посвященный архитектуре, но для него это не имело значения. Пускай показывают что угодно, лишь бы было на что отвлечься. Таким только путем он и спасался: принуждал себя смотреть телевизор, пока в конце концов сон не одолевал его и не даровал на некоторое время желанный покой.

Часть 2

Саут-Даунс

Среда, 13 июня

Смотреть поверх приборной доски было неудобно, поэтому он откинулся на сиденье, задрал голову и глядел, как солнечные лучи пробиваются сквозь листву. Машина плавно двигалась по шоссе, колеса негромко шелестели по асфальту, а мимо проплывали и уносились вдаль высокие здания. Через некоторое время автомобиль начал притормаживать, замигала лампочка поворотника, и вскоре они остановились у обочины.

Очередная остановка. Он повернул голову и взглянул на сидящего рядом отца — тот смотрел прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Так, в тягостном молчании, прошло довольно много времени, но вот мимо промчался мотоцикл и словно разрушил чары. Тяжело вздохнув, отец выбрался из машины, обошел вокруг капота и открыл пассажирскую дверь.

Стоял теплый день. Тротуар, казалось, выцвел на ярком солнце и покрылся пылью. Всего в нескольких шагах на подъездной дорожке чьего-то дома сидел и довольно жмурился кот, но отец не позволил ему отвлечься — сегодня не было времени, чтобы гладить котов. Времени вообще ни для чего не было.

Они подошли к очередному телеграфному столбу, такой же колонне из растрескавшегося серого дерева, как и все остальные. Отец вытащил из кармана тщательно завернутый в полиэтиленовую пленку листок белой бумаги и стал прикреплять его к столбу при помощи кнопок. На лице его застыла непривычная маска страха. Но вот он наконец разгладил полиэтилен и вдавил в дерево последнюю кнопку.

Итак, повешено еще одно объявление. Наверху листа — крупные неровные буквы, внизу — телефонный номер. А посередине темная отксерокопированная фотография.

Он уставился на такое знакомое лицо, улыбающееся через прозрачную пленку. Эта самая фотография обычно стояла на полке над камином у них дома. Чистенькая школьная форма, аккуратно причесанные волосы… Снимок его старшего брата.

— Пойдем, — позвал отец.

Он протянул большую ладонь и повел сына обратно к машине. Дверь с правой стороны была уже открыта, мальчик скользнул внутрь и принялся снова устраиваться поудобнее. Мгновение спустя рядом тяжело опустился на сиденье отец, нагнулся к нему и потянул ремень безопасности. Мальчик сразу ощутил давление на грудь, его словно пригвоздило к креслу. Раздался щелчок, когда ремень защелкнулся в гнезде, и он взглянул на отца. Тот в свою очередь уставился на сына, и выражение беспокойства на его лице медленно сменилось недоумением…

— Сэр?

Нэйсмит открыл глаза. Внезапно мир вокруг окрасился в яркие цвета и наполнился громкими звуками. Что-то низко рокотало. Нэйсмит пару раз моргнул и сообразил, что над ним склонилась хорошенькая светловолосая стюардесса в элегантной красной униформе.

— Через несколько минут мы совершим посадку в Саутгемптоне. Пожалуйста, приведите спинку кресла в вертикальное положение.

У нее оказались чудесные глаза.

— Спасибо, что разбудили, — улыбнулся Нэйсмит и нажал кнопку, чтобы поднять спинку кресла. — Ненавижу просыпать свою остановку.

Стюардесса рассмеялась, повернулась и пошла по проходу на свое место. Проводив ее взглядом, Нэйсмит потер глаза и зевнул. Часы показывали двадцать минут восьмого. Он еще раз зевнул и прильнул к иллюминатору. Вот самолет заложил вираж, и под крылом показалась бесконечная череда зеленых полей, рядом с иллюминатором проплывали редкие клочья облаков. С высоты все выглядело совершенно иначе, все было окрашено в нежно-золотистые тона раннего летнего вечера. Он наклонился вплотную к стеклу и попытался разглядеть детали проносящегося внизу ландшафта; искал береговую линию, автострады, реки — все, что возможно было различить с такой высоты. Ремень безопасности туго натянулся, будто хотел вдавить пассажира обратно в кресло.

И внезапно он припомнил недавний сон, такой знакомый, но которого он не видел уже несколько лет. Неужели это начинается снова и воспоминания о прошлом опять вторгаются в его сны? Самолет заложил очередной вираж, и Нэйсмит задумался, что же все это значит.

По системе громкой связи прозвенел звоночек, и следом раздался голос капитана самолета: «Экипажу судна приготовиться к посадке».

Нэйсмит вытянул ноги и откинулся на подголовник. Что же это было: дурное предзнаменование или просто сон? Так или иначе, сейчас все равно ничего не сделать, остается только насладиться последними минутами полета.

Он любил маленькие аэропорты: все поблизости, очереди короткие. Выйдя из самолета на летное поле, десять минут спустя Нэйсмит уже проходил через двойные двери в зал для прилетающих пассажиров. Ким поджидала его возле кофе-бара. На ней была длинная темно-серая куртка и джинсы, волосы собраны в высокую прическу. Вот она заметила Нэйсмита, радостно улыбнулась, подбежала к нему и крепко поцеловала.

— Эй, — ухмыльнулся он, когда Ким наконец разжала объятия, — я же отсутствовал всего три дня.

— Ну… я по тебе скучала. — Она улыбнулась, сперва застенчиво, а потом радостно. — Как Амстердам? Как твоя презентация?

— Было чертовски тяжело. — Он зевнул. — Встреча в целом прошла хорошо, я подцепил несколько новых клиентов, но пришлось также общаться с кучей ужасно скучных людей. Хуже всего были бельгийцы — пригласил парочку на обед, и это оказался самый долгий и пустой вечер в моей жизни. Одного я чуть было не спихнул в канал — такие уж они нудные!

— Бедолажка, — посочувствовала Ким, и, держась за руки, они вышли из здания аэропорта. — Похоже, тебе там было совсем грустно.

— Да уж.

— Но я рада слышать, что ты вел себя хорошо.

Два весьма неоднозначных заявления…

Он замедлил шаги и внимательно посмотрел на Ким. Та смущенно отвела взгляд и тем самым себя выдала. Она опять думает о других женщинах.

— Ким, не надо снова начинать.

Девушка вздрогнула, опустила голову и прикрыла глаза:

— Прости, пожалуйста.

Они пересекли дорогу. Ким заплатила за парковку, и они подошли к машине.

— У тебя был трудный день. — Она открыла багажник, чтобы Нэйсмит поставил сумку. — Давай я сяду за руль.

— Только если поведешь быстро, — улыбнулся он и захлопнул багажник. — Я хочу поскорее попасть домой, открыть бутылочку вина и свернуться на кровати калачиком рядом с тобой.

— Поедем быстро, — пообещала Ким.

Нэйсмит открыл дверь с правой стороны и, широко зевая, скользнул на сиденье. Закрыл дверь и потянулся, чтобы пристегнуть ремень.

И замер, едва коснувшись его. Мысли вернулись к сну в самолете, к тому, что он может означать. К игре. Постепенно они обретали форму, и перед мысленным взором проносились вереницей еще неясные, но захватывающие перспективы.

Но только не сегодня. Пока что это был не более чем шепот, и его можно было легко задвинуть подальше, на задворки сознания. Сегодня вечером он просто хотел насладиться общением с Ким.

Нэйсмит протянул руку и нежно погладил бедро девушки. Через секунду машина вылетела со стоянки и понеслась в сгущающиеся сумерки.

Завернувшись в теплый купальный халат, Нэйсмит медленно спускался по лестнице. На первом этаже он зевнул, пригладил волосы и направился на кухню. Выложенный кафелем пол приятно холодил босые ноги.

Нэйсмит включил чайник, достал из буфета банку свежемолотого кофе и пару секунд наслаждался богатым ароматом, после чего насыпал несколько ложек в высокий френч-пресс. Жизнь слишком коротка, чтобы травить себя растворимым кофе. Из хлебницы он достал буханку с толстой коркой, отрезал четыре больших куска и поставил подсушиваться в тостер. Потом прошел к холодильнику, откуда извлек масло, джем, апельсиновый сок и накрыл большой деревянный стол к завтраку. Не переставая зевать, взял мобильник и, пока готовились тосты, проверил электронную почту.

В кухне появилась Ким. Девушка зевала и потирала глаза.

— Утро доброе.

Ким наклонила голову на бок, и пряди длинных каштановых волос рассыпались по плечам. На девушке была мешковатая футболка, а также белые носки — она, в отличие от Нэйсмита, не желала морозить ноги.

— Привет, соня, — отозвался Нэйсмит. — Кофе готов. Садись. Сейчас тебе налью.

— Ммм, спасибо. — Она шаркающей походкой подошла к столу, приобняла Нэйсмита и уселась, подперев подбородок руками. — В котором часу у тебя встреча?

— В десять. Еще масса времени.

Нэйсмит взял френч-пресс и налил две чашки кофе. Ким он добавил сливок, поставил обе чашки на стол, а сам встал позади девушки и начал массировать ей плечи. Она расслабилась, чуть выгнула спину, светлая кожа под руками была приятно мягкой.

— Ммм, — замурлыкала Ким, потянулась и положила маленькую ручку на плечо Нэйсмита. — Как приятно, когда ты стоишь сзади.

Нэйсмит улыбнулся и повернулся к кухонному столу, чтобы положить на тарелку тосты.

— Есть новости от Джеммы? — спросил он, садясь. — Она в конце концов передумала?

— Да. Она заходила во вторник составить мне компанию. Кстати, ты мне напомнил: она же пригласила нас с тобой завтра вечером на обед. Там будет Джон. Я пока ничего ей не ответила, хотела сперва посоветоваться с тобой.

Нэйсмит налил два стакана апельсинового сока и кивнул:

— Отлично. Завтра у меня будет спокойный день: надо сделать всего несколько звонков, и я могу позвонить прямо отсюда. А на сегодня назначена встреча.

Ким отхлебнула кофе:

— А что у тебя сегодня?

— Ежемесячное оперативное совещание в Уокинге, — ответил он без всякого энтузиазма.

— Поедешь на машине или на поезде?

— На машине.

Несколько секунд Ким глядела на него огромными карими глазами, а потом сказала:

— Мне не хочется, чтобы ты садился за руль.

Нэйсмит уставился на нее.

— Ты наверняка устал после Амстердама, — объяснила девушка. — Я совсем не хочу, чтобы ты угодил в аварию или произошло что-то еще.

Нэйсмит выглядел озадаченным; его удивило искреннее беспокойство, прозвучавшее в голосе Ким. Это было удивительно приятно.

— Со мной ничего не случится, — произнес он, взяв девушку за руку. — Я даже чересчур осторожен.

Он выдержал долгий пристальный взгляд Ким, слегка улыбнулся и продолжил завтрак.

— Но я все же считаю: это нечестно, что тебе нужно сегодня куда-то ехать, — нахмурилась Ким, вертя в руках пустой стакан.

— Довольно.

Прозвучавшие в его голосе металлические нотки заставили девушку умолкнуть. Она опустила голову и только нервно покусывала нижнюю губу. Было сейчас что-то такое в ее облике — а Ким выглядела испуганной и совершенно беззащитной, — отчего у Нэйсмита быстрее забилось сердце.

Он проглотил остатки кофе и встал из-за стола. Наклонившись к Ким, нежно поцеловал ее в лоб, потом осторожно взял за подбородок и поднял голову так, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Все мы делаем то, что должны делать, — с улыбкой произнес Нэйсмит.

Четверг, 14 июня

Тяжелые металлические створки задрожали и поползли вверх. Нэйсмит медленно проехал под ними и, одолев короткий спуск, оказался в подземном паркинге с низким потолком, расположенном под офисным зданием. Ставя машину на свое место, он увидел смутно вырисовывающиеся в полутьме силуэты остальных автомобилей.

Значит, все уже прибыли. Это хорошо. Он очень не любил, когда люди опаздывают.

Нэйсмит выбрался из машины, поправил рубашку и снял с вешалки на заднем сиденье пиджак. Потом взял сумку и быстрыми шагами пересек паркинг. При помощи магнитного брелока на связке ключей открыл ничем не примечательную с виду дверь и бегом поднялся по лестнице.

— Привет, Эми, — улыбнулся он секретарше, влетев в залитую солнечным светом приемную и кинув сумку на заваленный газетами столик. — Как идут дела?

— О, привет. — Сидевшая за изогнутым деревянным столом девушка подняла голову и улыбнулась в ответ. — Все хорошо, спасибо. А вы ведь только что прилетели из Голландии?

— Да, вчера вечером, — махнул рукой Нэйсмит. — Но вы же знаете, я не мог не посетить вас сегодня.

Эми рассмеялась. Она была, быть может, чересчур скромной для секретарши, но умна и хорошо знала свое дело. Сегодня на ней была симпатичная кремовая блузка, а на голове высилась замысловатая прическа. Большинство мужчин вряд ли сочли бы Эми привлекательной, но она одевалась со вкусом и всегда безукоризненно выполняла свои обязанности. Нэйсмита это восхищало.

— Остальные уже прибыли? — спросил он и поглядел на висящие за спиной секретарши часы.

Часов было трое, и все они показывали разное время. Под каждыми имелась табличка с названием города: Уокинг, Гамбург и Бостон. По мнению Нэйсмита, в этом было слишком много пафоса.

— Да, — кивнула Эми. — Думаю, они в зале для заседаний.

— Отлично. — Нэйсмит подхватил сумку. — Возьму, пожалуй, кофе, а потом пойду. Вас угостить?

Лицо девушки засияло — очевидно, подобные предложения поступали ей крайне редко.

— Я уже угощаюсь, — улыбнулась Эми и показала на стоящую за монитором чашку, — но все равно спасибо.

— Да не за что. — Нэйсмит широко улыбнулся и открыл дверь кабинета. — Еще увидимся.

Со стаканчиком в руке он распахнул тяжелую дверь и вошел в зал заседаний. Массивный стол из полированного дуба простирался во всю длину помещения. По трем сторонам от него расположились стулья с высокими спинками, а с четвертой висел большой экран для проведения видеоконференций. Нэйсмит вошел уверенной походкой и поставил кофе на поднос. Трое коллег приветствовали его, а с экрана к нему обратился мужчина в очках без оправы.

— Привет, Роб!

— Гутен морген, Андреас. — Нэйсмит поднял руку в приветственном жесте. — Вы сегодня в одиночку рулите гамбургским отделением? Я не вижу Кристофа.

— Не совсем. Скоро он присоединится к нам. — Андреас улыбнулся. — А в Англии все собрались?

— Да. Мы все на месте.

Нэйсмит занял свое место и окинул взглядом коллег за столом. Напротив сидели два члена правления, Фрейзер и Джина, а слева от него расположился руководитель проекта Алек, человек с вечно унылой физиономией.

Джина закончила набирать текст и закрыла ноутбук. Как обычно, выглядела она безукоризненно: строгий темно-синий костюм и убранные в аккуратную прическу короткие темные волосы.

— Думаю, мы можем приступить. — Она улыбнулась присутствующим. — Роб, может быть, вы начнете?

Выступление Нэйсмита прошло благополучно. Он кратко остановился на новых перспективах, открывшихся после поездки в Амстердам, а также дал отчет о состоянии дел со своими постоянными клиентами и прогноз продаж на ближайшее время.

— Похоже, в этом квартале мы сможем улучшить показатели, — сообщил Фрейзер, глядя на разложенную на столе таблицу.

Фрейзеру было чуть за пятьдесят — высокий, тощий мужчина с начавшими седеть короткими волосами и приятными манерами. У Нэйсмита с ним были хорошие отношения.

Утро подходило к концу, а заседание набирало обороты. Андреас и Кристоф представили отчет о положении дел в немецком офисе. Позднее, когда были поданы сэндвичи и прохладительные напитки, Алек разразился долгой и нудной речью о проектах, над которыми трудилась его команда.

Нэйсмит обнаружил, что совершенно не слушает докладчика. Он погрузился в размышления о следующем раунде своей игры: стоило задуматься о поисках новой жертвы, и внутри его все затрепетало. Он мечтал сию минуту оказаться за пределами этого зала, на улице, где судьба приготовила бы для него очередную цель. Но ни в коем случае нельзя искать жертву здесь. Большой глупостью было бы делать это поблизости от дома или работы. Надо набраться терпения.

А Алек продолжал вещать. Речь его чертовски напоминала ту, что он произносил в прошлом месяце.

Тем временем Нэйсмит гадал, что же будет представлять собой следующая жертва. Он или она — они сейчас ходили себе спокойно, ни о чем таком не помышляя, до тех пор пока причудливые линии судьбы не сведут его (или ее) с Нэйсмитом, пока они не встретятся взглядами. И тогда начнется игра. Его забавляла эта мысль: ничего не подозревающие люди в один прекрасный момент превращаются в жертву.

Он посмотрел на часы и вздохнул — скорее бы совещание закончилось.

К трем часам дня он наконец освободился. Выбравшись из темного склепа подземной парковки, Нэйсмит сразу ощутил прилив сил и с трудом сдерживал себя, чтобы не разогнаться до максимальной скорости, пока выезжал из центра города в северном направлении на скоростную автостраду. На Джину всегда было тяжело произвести впечатление, но сегодня она, казалось, была удовлетворена услышанными от него цифрами. Теперь и она, и Фрейзер предоставят ему свободу действий, что полностью отвечало его замыслам. В особенности если он решит посвятить время новой игре.

Оставив позади Уокинг, Нэйсмит мчался мимо полей и вскоре добрался до автострады. Заняв место в правом ряду, он гнал вперед и чувствовал, как внутри разгорается желание. Мимо миля за милей проносились серо-зеленые поля, а Нэйсмит терзался ожиданием и с трудом сдерживал нетерпение. Он жаждал вновь насладиться охотой, преследованием ни о чем не подозревающей жертвы, тем грандиозным ощущением всезнания, которое приходило к нему в такие моменты. Эмоции рвались наружу, и стоило больших сил сохранять относительное спокойствие.

Дорожный знак известил, что на следующей развилке его ожидает поворот на Уинчестер.

Уинчестер.

Внезапно на него снизошло спокойствие, словно неизбежное наконец свершилось. С улыбкой Нэйсмит перестроился в крайний левый ряд и свернул с шоссе.

Нэйсмиту редко доводилось бывать в Уинчестере, но, приближаясь к центру, он с каждой минутой проникался все большей симпатией к этому городку. Старинные здания и узкие улочки, деревья и камень, — к счастью, Уинчестер еще не совсем загубила бездумная современная перепланировка.

Некоторое время Нэйсмит без определенной цели пробирался через лабиринт незнакомых улочек с односторонним движением. Вот дорога начала взбираться вверх, и он вырвался из центральной части. Проехав по мосту, Нэйсмит по наитию свернул направо и стал подниматься в гору, которую с одной стороны опоясывали террасой нарядные особняки, а с другой покрывали высокие деревья. Здесь, вдалеке от оживленных городских магистралей, было заметно тише, и Нэйсмит поехал медленнее. Достигнув вершины холма, он увидел раскинувшийся слева небольшой зеленый парк — настоящий оазис спокойствия, возвышающийся над магазинами и офисами. Вскоре он нашел место, где можно было припарковаться, выбрался из машины и пошел по дорожке среди густой травы.

Высокие деревья на послеполуденном солнце отбрасывали длинные тени. Нэйсмит задумчиво шагал к старой деревянной скамье. Потом сел и начал рассеянно водить пальцами по грубым серым доскам сиденья. Легкий ветерок закружил пыль возле его ног. Откинувшись на спинку, Нэйсмит подставил разгоряченное лицо холодным потокам воздуха и устремил взгляд в безоблачное синее небо.

Какое блаженство!

Нэйсмит сидел с закрытыми глазами и чувствовал, как тепло летнего солнышка проникает через одежду. В ветвях шелестел ветер, раздавалось негромкое птичье пение, но издалека доносились и иные звуки.

Голоса людей.

Как и всегда перед началом новой игры, Нэйсмита окатила волна возбуждения. Через мгновение он откроет глаза и пойдет обратно к дороге, а затем спустится с холма. И как обычно, первый, кто посмотрит ему в глаза, станет следующей жертвой.

Он улыбнулся и задержался еще на секундочку, прислушиваясь к далеким голосам. Потом открыл глаза и тут же прищурился, когда его ослепил неожиданно яркий солнечный свет…

На него смотрел маленький мальчик…

Нэйсмит моргнул. Сжимая в руках яркий мяч, мальчик стоял в траве ярдах в двадцати от него и молча смотрел на взрослого. На несколько долгих жутких секунд мир вокруг, казалось, застыл в неподвижности; мальчик словно заморозил взглядом Нэйсмита, так что тот не мог пошевелиться.

Нет!

Мальчику было года три. Светлые кудряшки обрамляли круглое личико, на котором выделялись большие глаза и аккуратный ротик. Одет он был в синюю футболку с изображением бегемота, джинсы и крохотные кроссовки.

— Джек!

Нэйсмит оглянулся. Неподалеку от него остановилась женщина с коляской: лет тридцати, пять футов и шесть дюймов роста, прямые каштановые волосы, стянутые сзади резинкой в хвостик, хорошая фигура. Она и звала сына. Выражение лица у нее было сонное, на губах играла улыбка.

— Пойдем, Джек.

Мальчик повернулся и по залитой солнечным светом траве заспешил к матери. Та уже шагала по тропинке легкой, уверенной походкой, ни о чем не подозревая, не беспокоясь.

Дата добавления: 2015-10-21