Пэйринг: Гарри Поттер/Драко Малфой 41 страница

— Я тоже, — прошептал Гарри и неожиданно почувствовал огромное облегчение от того, что наконец-то нашёлся человек, с которым он может поговорить об этом.

— Вчера он места себе не находил весь вечер. Даже уехал, не попрощавшись… Сегодня отказывается выходить из своей комнаты. Гарри, что-то случилось? Я угадала?

Гриффиндорец не стал отвечать. Если она читает мысли, то увидит сама. Судя по лицу леди Гардинер, она увидела.

Некоторое время оба молчали. Каталина крутила в пальцах липкий квадратик пластыря и смотрела в пол. Гарри машинально следил за её рукой и думал, что ему всё равно никто не поможет, и этот разговор не имеет никакого смысла.

"Наверное, он вчера тоже был не совсем трезв… И я вёл себя, как последний идиот…Но почему он меня поцеловал? Сначала сказал, что не просил об этом. Потом вдруг сам… Или это я сам?.. И почему теперь он прячется? Ну хорошо, даже если Снэйпу захотелось меня поцеловать... Да почему нет, в конце-то концов? Я же не урод. К тому же ему нравятся юноши. Разумеется, с мистером Малфоем мне не сравниться… Но ведь Снэйп меня поцеловал!!! Меня! И он должен понимать, что это нельзя просто взять и забыть! Если он может, то я не могу! Всё равно разговора не избежать! И если он думает, что я всё это оставлю…"

— По-моему, Северус сам не знает, как себя вести. Я думаю, его останавливает то, что он ваш преподаватель. И ещё он намного старше вас… — Каталина помолчала немного и решительно встала. — Нет, это всё абсолютная ерунда! Я точно знаю, вы ему нравитесь. Я уверена.

— Вы уверены? — с сомнением повторил Гарри.

— Да. Но я не понимаю, чего он ждёт. Огюстен ведь рассказал вам про ритуал?

Гарри кивнул.

— И что вы намерены предпринять?

Гриффиндорец уставился на неё:

— Почему я должен что-то предпринимать?

— По-моему, Северус ждёт, когда вы его попросите.

— Ждёт? Он? Что я его попрошу? То есть, вы хотите сказать, он стесняется? — Гарри встал с дивана и подошёл к столику с напитками. Кажется, в Хогвартс он вернётся законченным алкоголиком.

— А почему нет? Он всегда был очень стеснительным. Особенное, если речь идет о… Ммм… Делах такого рода, — Каталина тоже подошла к столику. — Вы же видели… Ведь вы видели? Люциус был у него первым. А Северусу тогда исполнилось девятнадцать! Огюстен говорит, что иногда полезно терять голову, и в этом я с ним абсолютно согласна. Северус слишком здравомыслящий. И часто себя недооценивает. Он многим нравился. И многим нравится до сих пор. Но он только отмахивается и говорит, что я всё это выдумываю! Вы не представляете, как с ним сложно.

"Я не представляю?! Да он семь лет меня терзал!"

Гарри покосился на неё и налил себе ещё. Ладно. Сейчас четвёртый час пополудни. Самое время выпить немного.

Тем более, теперь у Гарри была компания. Леди Гардинер тоже наполнила свой бокал и устроилась в кресле у камина.

— Я попробую с ним поговорить.

— Думаю, не стоит.

— А что нам делать? Пока он тут, я постараюсь как-нибудь…

— Он только разозлится, и...

— Прошу прощения.

Гарри вздрогнул. Каталина побледнела. Возникший в дверях фантом, кажется, остался доволен произведённым эффектом.

— Не мог не поучаствовать в вашей занимательной беседе, — пояснил лорд Гардинер. — Похоже, никакого плана у вас нет?

Каталина поджала губы.

— Тебе лучше уйти отсюда, Огюстен.

— Почему же? — вид у фантома был оскорбленный. — Решается вопрос о продолжении рода, Кэйтлин, а вы говорите об этом, словно о безделице. Доверить такое женщине и ребёнку? Нет уж. Если тебя не волнует, что станет с родом Гардинеров…

— Меня волнует только мой сын, — холодно сказала Каталина.

— Ну конечно, — Огюстен свирепо посмотрел на неё. — Твой сын! Поистине, твой сын! Можно лишь пожалеть, что от меня ему почти ничего не досталось!

— Уходи, — леди Гардинер встала. — Иначе я позову Северуса.

— Сделай милость. А то наш наследник весь извёлся, — лорд Гардинер наклонился к Гарри. — Знаешь, чем Северус занимался весь день? Составлял план уроков на следующий семестр. Ещё один человек, который думает неизвестно о чём!

— Послушайте… — Гарри попытался подобрать нужные слова. — Вы всё время говорите о продолжении рода. А что такого, если наследника не будет? Ну, подумаешь… Ведь не конец же света.

— Как это — что такого? — возмутился фантом. — Если это шутка, то весьма неудачная. Смерть фамилии! Нас и так можно по пальцам пересчитать!

— Вас? — уточнил Гарри.

Подобное случалось — привидения, много общающиеся с людьми, (например, Почти Безголовый Ник) — частенько забывали о том, что они давно умерли. Ник очень расстраивался, когда понимал, что вновь говорит о себе так, будто он ещё жив. Обычно Гарри всегда старался его как-нибудь утешить. Но щадить чувства лорда Гардинера гриффиндорец не собирался. Да похоже, лорд Гардинер и не думал расстраиваться.

— Нас — чистокровных, — ухмыльнулся фантом. — И как бы там ни было, я не перестал быть Гардинером, молодой человек. Мы обязаны хранить свои семьи. Хотя едва ли ты поймёшь, что это такое.

— Огюстен, прекрати и убирайся! Хватит! Северусу не понравится, что ты разгуливаешь здесь и морочишь Гарри голову!

— Неужели, милая? Если я ничего не путаю, Северус только и ждёт, когда я приведу Гарри Поттера к нему в постель! Я, конечно, смогу это сделать, не сомневайся, дорогая, но в таком случае, не кажется ли тебе, что со мной следовало бы разговаривать повежливее?

Каталина хотела ответить, но стоило ей открыть рот, как фантом исчез. Гарри понадеялся, что исчезновение лорда Гардинера вызвано приближением Снэйпа, но ошибся. В гостиную никто не пришёл.

Некоторое время в комнате царило молчание. Потом Гарри осторожно спросил:

— А это правда… Алиас — ваш отец?

— Откуда вы… Ах да… — Каталина кивнула. — Он был моим отцом. Пока я не решила выйти замуж за Огюстена.

Гарри посмотрел на неё — хорошенькую, румяную, с волосами, подвязанными, как у школьницы, яркой лентой. Как это вообще могло случиться — что леди Гардинер и…

— Когда мы познакомились, Огюстен был другим человеком. Весёлым. Общительным. Всегда готовым помочь… Он казался таким… А потом с ним что-то случилось.

Она встала и налила себе ещё вина.

Гарри стало не по себе, и он поспешил сменить тему.

— Бал… Бал закончился поздно?

Каталина благодарно улыбнулась:

— Да. Было очень приятно встретить старых друзей. Наши знакомые вернулись из Рима. Они прожили там почти сорок лет. Я не думала встретить их. И тут такая неожиданность.

Некоторое время Гарри слушал рассказ леди Гардинер о тех, кто был на этом званом вечере и даже немного пожалел, что не поехал с ними. Сейчас бы он спокойненько сидел себе и ни о чём не думал. Не было бы никаких сомнений, никакого думоотвода и никаких поцелуев. И почему, скажите на милость, Снэйп не стёр ему память? Неужели Огюстен говорит правду? И Снэйп ждёт, когда Гарри сам придёт к нему? Господи, ну почему всё так сложно? Зачем?

Чай они пили вдвоём. Снэйп опять к ним не вышел. За окнами валил мокрый снег. Темнело. Каталина пошла переодеваться к ужину. Гарри побрёл в библиотеку за книгой. Нужно отвлечься. Довольно этих бессмысленных терзаний.

Да, он начал первым — теперь Гарри был в этом уверен. А это было недопустимо. Нужно держать себя в руках. Он ведь поклялся, что станет за собой следить! Нельзя же быть такой размазнёй. Но ведь Гарри не виноват, что каждый раз, как только видит Снэйпа, у него с головой вдруг что-то случается, и он перестает владеть собой.

В библиотеке горел свет и раздавались голоса. Гарри прислушался. Невероятно! Это же профессор МакГонагалл!

— Представляете!

— Ну, в общем, да, — голос Снэйпа звучал немного насмешливо.

— Вы говорили, на неё можно положиться! Зачем только я вас послушала!

— Минерва, поверьте, я потрясён не меньше вашего. Миссис Маршалл всегда казалась такой серьёзной…

— Беременна! И сообщила лишь сейчас, Северус! Я и так без сил из-за ремонта. Какой-то ужас. Теперь ещё это слушание с Малфоем… Совет попечителей, конечно, против, но школу необходимо восстанавливать. Западная башня в ужасном состоянии. Альбус почти не появляется в Хогвартсе. А вы прекрасно знаете, как сложно найти преподавателя по этой дисциплине в середине учебного года.

— Да, я знаю, но...

— У вас есть какие-нибудь предложения?

— Не уверен только, понравятся ли они вам.

— Я готова выслушать любые.

— Ну… Если на ваш взгляд всё так плохо… Я думаю, что смог бы взять защиту от темных искусств на себя.

Гарри приник к двери и увидел учителей, сидящих за столом друг против друга. На профессоре МакГонагалл было непривычное светло-серое шерстяное платье с белым воротничком. В руках она держала очки. Снэйп, облачённый в чёрный сюртук, выглядел как обычно — прохладно-вежливый, с ироничной улыбкой.

— Да? — профессор МакГонагалл выпрямилась в кресле. — Правда? Вы на самом деле сможете? Северус, это было бы просто великолепно. Но ведь зельеделие…

— Я думаю, если объединить классы на лекциях по защите, то я всё успею.

— Да… Конечно, — в голосе профессора МакГонагалл звучало облегчение. — Но читать четырём классам сразу… К тому же старшим классам… Я думаю, могут появиться некоторые сложности…

— Сложности? У меня? — насмешливо переспросил Снэйп. — Минерва, у меня никогда не было сложностей. Ни с какими классами. Вам ли этого не знать.

— Разумеется, разумеется… — рассеянно ответила профессор МакГонагалл, и Гарри подумал, что она всё равно относится к Снэйпу, как к своему ученику. Даже через столько лет. — Это на один-два месяца. Я уже занимаюсь поисками, но пройдёт время, прежде чем мы подберём подходящего человека. Уж теперь-то я не возьму на эту должность кого попало, знаете ли! Жаль, Министерство всё ещё ничего не решило о ликантропах. Не понимаю, чего они ждут!

— Действительно.

— Так я поговорю с секретарём насчёт нового расписания?

— Конечно. Можете на меня полностью рассчитывать.

Гарри осторожно постучал и перешагнул порог.

— Простите. Я хотел взять книгу. Здравствуйте, профессор МакГонагалл.

— Поттер! — учительница поднялась ему навстречу. — Как вы?

Вид у декана Гриффиндора был такой, словно она сейчас заключит Гарри в объятья.

— Замечательно, — ответил Гарри, краем глаза косясь на Снэйпа.

Мастер зелий едва удостоил его взглядом.

— Хорошо себя чувствуете, Поттер? — спросила профессор МакГонагалл, и от её непривычно тёплого тона Гарри даже немного растерялся.

— Хорошо, — гриффиндорец подождал немного, но вопросов больше не последовало, и он двинулся к книжному шкафу с магглскими романами. Ни на какое серьёзное чтение его всё равно сейчас не хватит.

Профессор МакГонагалл тем временем распрощалась со Снэйпом. Гарри успел сказать лишь "до свидания". Почтенная дама шагнула в камин, произнесла "Хогвартс, кабинет директора!" и исчезла. И Гарри остался один на один с мастером зелий.

— Я не знал, что ваш дом подключен к каминной сети, — сказал Гарри, стараясь говорить спокойно.

— Он не подключен, — ответил Снэйп. — Я дал разрешение лишь на одно перемещение.

— А.

Гарри переложил книгу в другую руку.

— Вам что-нибудь ещё, Поттер?

— Да.

— Я вас слушаю.

Откровенно говоря, Гарри был уверен, что сейчас Снэйп его выставит, и ничего говорить не придётся. Но Снэйп устроился поудобнее и указал ему на кресло, с которого только что встала профессор МакГонагалл.

— Прошу. Так какое у вас ко мне дело?

"Пожалуй, не стоит начинать. Вот если бы он первый заговорил…"

— Теперь вы будете преподавать защиту?

— Да. Но пусть вас это не смущает. Это практическая защита. Вам не придётся её посещать.

— Я слышал, профессор МакГонагалл говорила о Малфое. Что-то случилось?

— Да, я же забыл, вас это касается самым непосредственным образом, — насмешливо проговорил Снэйп. — Это не секрет. Драко Малфой пожертвовал на восстановление Хогвартса большую сумму. Неприлично большую сумму. И это дало ему право занять место в Совете попечителей. Разумеется, был скандал, но закона, запретившего бы Малфою вступить в Совет, в природе не существует. К тому же Хогвартсу сейчас слишком нужны его деньги. Поздравляю, Поттер. Учитывая ваши с Малфоем близкие отношения, я уверен, что на вас его благодеяния тоже распространятся.

Гарри выслушал это, не спуская с учителя внимательного взгляда. Почему вдруг Снэйп завёл разговор об их с Драко отношениях? Да их и нет уже, этих самых отношений. Теперь они просто друзья, и, разумеется, Гарри не собирается пользоваться их дружбой, даже если Драко займёт пост директора. И главное, Снэйп сам отлично это знает. Тогда почему он на него злится? Ведь Снэйп злится.

— Драко ваш крестник. Я думаю, вам тоже повезло. Не меньше, чем мне.

— О да. Я вообще исключительно удачливый человек. Мои завистники ночей не спят от того головокружительного успеха, который постоянно меня преследует.

— Я слышал про место учителя защиты. С миссис Маршалл всё вышло так, как вы и предполагали, — сказал Гарри. Наверное, не стоило заводить этот разговор, но он почему-то не смог удержаться.

Снэйп изогнул бровь.

— О, это чистая случайность. Не было никаких гарантий, что профессор МакГонагалл обратится именно ко мне. Она могла попросить помощи у кого угодно.

— Но вы же знали, что найти преподавателя в середине года будет трудно.

— Поттер, ведь мы с вами не сорвали учебный процесс, не так ли?

— Мы с вами? — повторил Гарри. — Мы?

— Конечно.

Конечно. Если бы Гарри не спас тогда ребёнка миссис Маршалл, то сейчас не пришлось бы искать замену. Всё правильно.

"Теперь мы соучастники. Классно".

— У вас всё?

— Да.

— Тогда идите. У меня много работы.

Гарри встал с кресла и направился было к двери. Вот, опять он уходит… И снова ничего. Он так и будет ходить и никогда ничего не узнает. Он обещал держать себя в руках. Да, но ведь сейчас он вполне себя контролирует. Просто надо же ему, в конце концов, выяснить… Гарри отложил книжку и медленно подошёл к Снэйпу.

Мастер зелий поднял на него взгляд. Тени, лежащие вокруг, делали его глаза ещё глубже и ярче. Гарри осторожно коснулся этих теней кончиками пальцев, и Снэйп тут же перехватил его запястья.

— Нет, — сказал он, вставая.

Гарри решительно высвободил руки:

— Почему?

— Всё и так зашло слишком далеко.

"Далеко? Зашло далеко? По вашей вине, не по моей, чёрт возьми!"

— Но ведь вам тоже этого хочется! — Гарри понял, что ему не остановиться. Теперь уж он молчать не будет. Он скажет всё. Сейчас или никогда.

— Моё желание, также как и ваше, здесь ничего не решает, — Снэйп мягко отстранил молодого человека. — Вы мой ученик.

— Да? Если это единственная причина, то зачем же отказывать себе в удовольствии? Ведь вы всегда можете стереть мне память!

Всё это Гарри выпалил на одном дыхании. Он был уверен, что Снэйп его убьёт. Сейчас всплывёт история с думоотводом, и…

Но мастер зелий даже не изменился в лице.

— Вы слишком высокого мнения о своей персоне, мистер Поттер. Если я однажды позволил себе совершить опрометчивый поступок, то это отнюдь не означает, что мыслями о вас наполнены все мои дни и ночи

— Но вы этого хотели!

— Поттер, не требуйте от меня никаких объяснений, иначе я начну требовать их от вас. Едва ли вам хочется рассказывать мне, каким образом вы попали в запертую комнату.

— Вы же и так всё знаете, — проговорил Гарри. — Не думаю, что вам нужны мои объяснения. Вы ведь это сами спланировали. Вместе с мистером Гардинером. Мне только странно, почему вы… Или я как-то не так прошу? Нужно встать на колени? Или есть ещё какой-то секрет, о котором мне пока не рассказали?

— Довольно, — резко оборвал Снэйп. — Может, вы, наконец, объясните мне, с чего вдруг я превратился в объект ваших всепожирающих страстей? Гардинер-Парк достанется вам, даже если вы решите сделать из него приют для магглов.

— Я люблю вас, — тихо сказал Гарри и медленно пошёл к двери.

Снэйп не остановил его. Но Гарри этого и не ждал.

~*~

Больше не нужно было спускаться в столовую — еду Гарри приносили в комнату. Леди Гардинер всё-таки взялась вязать гриффиндорцу свитер и иногда заглядывала к нему, но Гарри видел её не чаще одного раза в день. Снэйпа он тоже видел редко. Обычно в библиотеке, когда проходил мимо открытой двери. Профессор сидел за столом и ни разу не поднял головы от своих свитков. Даже когда Гарри уронил на пол несколько книг. Специально. В ответ он услышал лишь: "Поттер, вы не можете поосторожнее?" Он коротко извинился и постарался уйти как можно скорее.

На самом деле, когда Гарри понял бесплодность своих надежд, всё стало гораздо проще. Нет. Обычное дело. Глупо было надеяться на что-то. Но теперь он больше не надеется. Всё кончено. И он не умер. И даже не заболел. И, возможно, это даже когда-нибудь пройдёт. И он сможет смотреть Снэйпу в глаза. Как раньше.

А пока Гарри понемногу опустошал запасы спиртного в Гардинер-Парке. Бродя по дому, гриффиндорец частенько останавливался перед потайной комнатой, борясь с искушением снова войти туда. Сейчас ему это ничего не стоило, однако он всё-таки опасался быть пойманным. Правда, Снэйп ничего не сказал о его прошлом приключении. Но Гарри не хотелось злоупотреблять терпением профессора.

Лорд Гардинер больше не появлялся. Гарри видел его время от времени, но фантом даже не пытался с ним заговорить и обычно исчезал, стоило гриффиндорцу его заметить. А Гарри вдруг обнаружил, что ему здесь совсем не скучно. К тому же у него сейчас появилась компания — он каждый день заходил навестить Люциуса.

Конечно, гриффиндорец понимал, что, скорее всего, Люциус Малфой, как только проснётся, немедленно возжелает свернуть ему шею. Но сейчас, пока он спал, Гарри об этом даже не думал.

Он сидел на полу рядом с кроватью, смотрел на тонкий профиль и волну блестящих волос и думал о том, почему этот человек так странно обращался со своим сыном. Драко рос капризным и избалованным, у него было всё самое лучшее. Но это только вещи. Не последнее дело, но должно же быть что-то ещё. Вот Дурсли, например… Они тоже балуют Дадли, и хотя ему ничего, кроме подарков и денег, от родителей не нужно, они души в нём не чают и всем вокруг заявляют, что их Дадлюшечка самый прекрасный ребёнок в мире. А Люциус, кажется, всегда был недоволен сыном, несмотря на его успехи в учёбе и квиддиче. Странно. В семьях с чистой кровью так пекутся о наследниках, казалось бы, их должны любить, но почему-то всё получается наоборот. Блэки, Малфои, Гардинеры… Правда, есть ещё Уизли — исключение из всех правил. Но эти знатные семьи… Почему в них не любят собственных детей? И за что только Драко боготворит своего отца?

Гарри посмотрел на фотографию младшего Малфоя и вдруг заметил уголок бумажки, торчащий из-под лакированной дверцы прикроватной тумбочки. Гриффиндорец машинально приоткрыл дверцу, чтобы убрать эту бумажку, и на пол с тихим шуршанием скользнул мелко исписанный пергаментный свиток. Больше в тумбочке ничего не было. Гарри рассеянно пробежал глазами несколько строк. Странно. Похоже на письмо. Нехорошо, конечно, но ведь никто же не узнает, что он читал…

"У меня ничего не осталось. Мой мир мёртв. Мёртв и мой Господин. А я сам превращён в ничто. Северус. Ты — это всё, что у меня осталось, мой друг. Друг. Такое странное слово. Мерлин, я даже не знаю, как оно произносится. Я никогда не употреблял его. Друг... Как это непривычно звучит. Мы же не были друзьями. Мы были союзниками, любовниками, напарниками. Кем угодно, но не друзьями. И вот… Выходит, я ошибался? Да. Я всегда ошибался. Во всём.

Холодно. Скоро я засну. Надолго. Очень надолго. Северус говорит, что так будет лучше. Какая разница? Для меня больше не имеет значения, лучше или хуже. Всё кончено. Я еще не выпил всё снотворное, но уже чувствую, как вытекает из меня жизнь. Я почти перестал вставать. Северус говорит, что это нормально, резкий переход в анабиоз может меня убить. Какая ерунда. Кто будет об этом сожалеть?"

"Сегодня вместе с Северусом зашла Каталина. Милейшее создание. На вид ей не дашь и шестнадцати. Честное слово, забавно. Северус — и вдруг её сын. Он говорит, что когда я засну, Каталина сюда войти не сможет, поэтому я в полной безопасности. Разве это имеет какое-то значение? Теперь всё неважно.

Северус всегда был сильным, но сейчас я замечаю, каким сентиментальным он стал... Время и для него не прошло бесследно. Он сказал, что с возрастом мы все становимся сентиментальными. Сейчас Северус читает мои мысли, почти без усилий. Я очень ослаб, но зелье до сих пор на меня не действует. Глупо цепляться за сознание. Здесь ничего не осталось. Я вынужден умирать в холодном чужом доме. Северус отчитал меня за эти мысли, словно я школьник. О Северус. Учительствуешь даже тут. У меня нет сил улыбаться. Да я, наверное, уже и не вспомню, как это делать. Мерлин, почему же так холодно?"

"Кажется, он совсем не желает, чтобы я засыпал. Но я очень хочу заснуть. Когда его нет рядом, я всё чаще думаю о том, о чём думать просто непозволительно".

"Северус принёс мне сирень. Только закончилась гроза. Ветки мокрые и пахнут... Жизнью. Прошлой жизнью. Цветы на могилу. Я думал, что он опять начнёт ворчать. Но он почему-то ничего не сказал. Он меня поцеловал. О Северус. Зачем ты делаешь всё это? Ведь ты не обязан. Говоришь, что мне надо отдохнуть, у меня усталый вид. Глупости. Ты обещаешь, что всё наладится. Надо лишь подождать. Когда ты рядом, я почти в это верю. Я понимаю, почему тебя так любит мой сын. Драко... Ах да. Я ведь забыл. У меня больше нет сына".

"Осталось немного. Я чувствую, уже скоро. Свет померкнет. Почему я никак не умираю? Почему это не яд, а всего лишь снотворное? Сегодня Северус принёс мне фотографию Драко. Почему? Ведь я никогда не думал об этом при нем... Наверное, мне теперь можно совсем не говорить. Северус всё читает в моём сердце. Иначе он не поставил бы эту фотографию перед моей кроватью.

Но я не хочу. Я не желаю быть отцом предателя".

"Бессмысленно. Все мои доводы. Всё, во что я верил. Всё, чему учили меня, и всё, чему я учил его. ВСЁ. Я... Я отец предателя. Нет. Нет, я не отец. У меня больше нет сына.

Я не должен думать о нём. Я не должен, но я больше не могу.

Кто из нас предатель? Моему позору не было свидетелей. И никто, кроме Северуса, не видит и не понимает моих чувств. Но я отлично понимаю, что наделал. Я предал тебя. Я сейчас в безопасности. Вдали от мира. А ты остался там — один на один с этим кошмаром. Без защиты, без поддержки. Такой уязвимый и совсем один. О Мерлин. Мальчик мой. Я не имею права думать о тебе. Ты спас убийцу Господина. И я должен был убить тебя. Должен был, но не смог. Это не ты, а я всё предал. Себя, Господина. Всю свою жизнь.

А ты любишь Поттера. Ты любишь его. И ты предал не наше Дело. Не Хозяина. Ты предал меня. Но если бы я убил Поттера, ты ненавидел бы меня всю жизнь... И я — малодушный трус — счастлив, что Господин мёртв. Если бы он был здесь, мне ничего бы не осталось, только исполнить свой долг. Драко, любимый мой, я не смог бы убить тебя, я бы скорее умер сам! Ты — вся моя жизнь. Часть меня самого. Всё, что я делал, я делал только ради тебя. И не имеет значения, что я тебе безразличен. Да, возможно, я совершал ошибки, но я просто хотел, чтобы ты был счастлив. Со мной.

Я сам отдалился от тебя. Ты привык, что я холоден с тобой, но поверь, так было нужно! Я никогда не подходил к тебе близко. Я боялся, что не выдержу. И ты узнаешь. Узнаешь, что твой отец безумен... И да простит меня Мерлин, но я больше не могу держать это в себе".

"я тебя не увижу но я хочу чтобы ты знал я люблю тебя Драко я всегда тебя любил я хочу тебя я хочу быть с тобой я хочу быть в тебе ты моя жизнь отступник мой позор моё наказание предатель

мой предатель"

Гарри давно закончил читать, но по-прежнему неподвижно сидел на полу, тупо глядя в пергамент. О Боже. Боже мой.

"Это всё не по-настоящему. Мне всё приснилось. Такого быть просто не может", — пытался уговорить себя он, но витиеватые строчки на измятом пергаменте были более чем реальны.

Это недоразумение. Какая-то чудовищная ошибка.

— Ошибка?

Гарри подпрыгнул и увидел рядом с собой Огюстена.

— Разговариваешь сам с собой?

Гриффиндорец растерянно посмотрел на него.

— Что?

— Просто мысли вслух, я понимаю, — лорд Гардинер приятно улыбнулся, и Гарри на мгновение почти поверил в то, что когда-то Огюстен мог очаровать кого угодно.

— Вслух?

— Ты сказал "ошибка".

— Правда? — Гарри, наконец, опомнился и посмотрел на зажатый в руке пергамент. — Наверное...

— Насколько я понимаю, ты скоро уедешь.

— Да, — гриффиндорец скомкал листок и сунул его в карман.

Лорд Гардинер внимательно наблюдал за ним. На лице фантома играла прежняя приятная улыбка. Гарри поднялся с пола. Смотреть на спящего Люциуса Малфоя он не мог. Надо уйти отсюда. Выпить. Иначе у него крыша съедет.

— Что с тобой? — в голосе Огюстена прозвучала неподдельная тревога.

— Н… Ничего… — Гарри заставил себя говорить спокойно. — Всё нормально.

— Правда?

— Да.

— Постой.

Гарри остановился в дверях.

— Что?

— Сейчас так принято — разговаривать, стоя к старшему спиной?

Да, не поспоришь. Действительно невежливо. Гарри встал в пол-оборота, чтобы не видеть лежащего на постели Люциуса.

— Чего ты ждёшь? Третьего пришествия Тёмного Лорда?

— В смысле?

Лорд Гардинер шагнул к нему.

— Ты собираешься что-нибудь делать или нет?

— Не собираюсь, — резко ответил Гарри. — Отстаньте.

— Да-а-а? Мой дорогой, ты хочешь сказать, что оставишь всё, как есть?

— Да, — Гарри отвернулся и шагнул через порог, но Огюстен в ту же секунду оказался перед ним.

— Хочешь отказаться от него? Когда он у тебя в руках?

— С меня хватит.

— Надо только правильно попросить. И всё получится.

— Я ничего не буду просить. Мне надоело, — Гарри обошёл фантома и медленно побрёл по коридору к лестнице.

— Надоело?! — возмутился Огюстен. — Надоело! А что такого ты сделал? Мерлин! Попробовал один раз и решил, что достаточно? Тебе отказали? Большое дело! Ты должен настаивать!

— Я больше не хочу настаивать, — тихо сказал гриффиндорец. У него перед глазами всё ещё плясали выведенные нетвёрдой рукой изящные буквы. Ему надо не просто выпить. Ему надо напиться. Гарри понимал: фантом специально выводит его из себя. Чтобы он разозлился и снова наделал глупостей. Но Гарри не желал возвращаться к этому. Нет так нет. Довольно.

Дата добавления: 2015-09-29