— Боб сказал, что у Вас есть "метки моряка", — я говорю крайне неуверенно, даже изображаю в воздухе пальцами кавычки. Все остальные пациенты были безразличны к его прибытию. Это равнодушие не имеет смысла — у некоторых из них ведь тоже меняются врачи. Не так ли?
— Какие к черту "метки моряка"? — он смеется в довольно высокой тональности. Если он не был чертовски привлекательным прежде, то этот смех сделал его таким.
— Татуировки, — выдыхаю я, а мой голос невольно полон желания. Не могу отрицать привлекательность татуировок. Но, надеюсь, я не выказал этого в голосе слишком очевидно.
— Оу... — доктор Айеро краснеет. Он не стал отрицать их наличие, а начало одной из тату видно у него на шее.
— А у Вас есть еще тату кроме той, что я разглядел на шее? — необдуманно ляпаю я.
— Держи себя в руках.
— Эм... — рука доктора Айеро тянется к шее, и он осторожно касается кончиками пальцев татуировки, после чего медленно кивает. — Да, есть.
Мне становится не по себе от того, что я заставил его чувствовать себя неудобно.
— Окей. Это круто, — мой голос лишен прошлого желания. Я хочу сменить тему, но только для того, чтобы вывести его из неловкой ситуации. Доктор трясет головой и возобновляет наши гляделки.
— Могу я спросить, что ты сказал обо мне? — после того, как вопрос срывается с его губ, взгляд перемещается куда-то в сторону. Он хочет знать, что я думаю о нем. Я думал, доктор Холлис уже позаботилась о том, чтобы сообщить ему. Доктор Холлис сделала все это только для того, чтобы узнать все наши мнения. Но почему она тогда не сказала ему хотя бы то, что о нем думают его пациенты?
Даже с фактом свершения "приведения себя в порядок", я почему-то немного опасаюсь того, чтобы открыться ему и поделиться своими мыслями. Я не мог сказать многого доктору Холлис, хотя она заслужила уже, по крайней мере, половину моего доверия. Единственная причина, по которой я не рассказывал ей свои мысли, заключалась в том, что в ее глазах вечно горело ожидание моего ответа. Они знали, что что-то произошло; скорее всего, меня выдавал язык моего тела. Я дергался каждый раз, когда они угадывали то, о чем я думал. Некоторые мысли были хорошие, но было так много странных, со сценариями убийств и побегов. Последние, по-моему, были фантастическими. Я бы хотел, чтобы он вытащил меня из этой тюрьмы, но доктор Айеро не будет рисковать своей идеальной репутацией ради какого-то пациента. Я того не стою. Я трясу головой, чтобы отогнать эти мысли. Я бы мог что-нибудь придумать — что-нибудь, что заставило бы нас обоих прослезиться. Но я решаю придерживаться того, что действительно сказал ей.
— Я сказал, что надеюсь, что Вы сможете спасти меня, — конечно, больше никто в комнате не знал, что я имел в виду под этими словами, когда говорил с доктором Холлис. Они, наверное, думали, что я такой же сумасшедший, как Боб, но я знал, что доктор Холлис понимает значение этого предложения. Не знаю, понимает ли он. Она, скорее всего, не сказала доктору Айеро о наших надеждах и желаниях. И мои подозрения подтвердились, когда он вдруг изменился в лице и стал выглядеть совершенно пораженным моим заявлением.
— Я-я не понимаю, — он задыхается и выглядит абсолютно потерянным, — что ты имеешь в виду под "спасти тебя"?
Его вопросы всегда кажутся такими важными. Ответы на эти вопросы могут дать ключ ко Вселенной. Нет, они играют важную роль в моем барьере. С каждым таким вопросом он становится ближе к ключу: с ним было бы куда проще, чем бороться со стеной. Также было бы проще убедиться, что только у него есть доступ к моему разуму. Ключ бы помог мне залатать ту дыру, что он создал в моем барьере. Я сказал, что я откроюсь, но ему надо найти ключ. Когда он сделает это, я буду полностью готов к сотрудничеству.
Я вздыхаю.
— Я имею в виду то, что имею в виду. Вы будете тем, кто сохранит, спасет и защитит меня, — это заявление в моем исполнении звучит как самая очевидная вещь в мире. Действительно, "сохранить" — это такое простое слово. Какого черта он не знает, что значит "спасти"?
— Сохранить, спасти и защитить от чего? — этот парень и его чертовы вопросы.
— От моего разума! — я слишком поздно понимаю, что воплю. Я опускаю взгляд на свои колени и смущенно бормочу извинение. Он же поднимает руку, но чтобы отмахнуться. Пробежав по комнате взглядом, доктор Айеро тоже вздыхает. Я слышу, как он несколько раз бормочет "спасти тебя?"
— Как я могу это сделать? — наконец, спрашивает он шепотом.
— Заставьте Рэя уйти оттуда! — отвечаю я отчаянно. Он мягко стонет и повторяет свой предыдущий вопрос.
Я хмурю брови и наклоняюсь вперед; мои холод и равнодушие давно уже прошли. Я не знаю. Доктор Холлис никогда мне не говорила о том, как он собирается это сделать — только то, что он хочет попробовать. Мои надежды слишком высоки и недостижимы. Я принял важное решение о том, чтобы открыться ему и показать все, только из-за веры в то, что он сможет меня спасти. Оказалось же, что теперь он просто не понимает, о чем я говорю.
— Я не знаю, — приходится это признать. Он встает и начинает мерить кабинет шагами. Мои глаза следят за его движениями, а брови все еще нахмурены. Он просматривает нетронутые книги на полках, что-то ритмично напевая себе под нос.
— Я никогда не понимал, почему они выбрали некоторые из этих книг, — доктор Айеро берет потертый томик в темно-синей обложке и быстро его пролистывает. Пыль и спертый воздух заставляют его закашляться. — Я знаю, что никто никогда их не читает, но все же.
Поднявшись, я пересекаю комнату и иду к нему. Когда книга оказывается в моих руках, он поднимает на меня глаза. Мы так близко, что я чувствую кожей его участившееся дыхание. Я смотрю в его глаза, а мой взгляд, кажется, наполнен немой просьбой. Я чувствую на своем лице его сладкое дыхание, а блестящие карие глаза внимательно изучают меня, словно сканируют, когда он медленно моргает. Его глаза сверкают, несмотря на то, что солнечный свет едва пробивается через окно. Он снова опускает взгляд на книгу, отказываясь более смотреть на меня.
— Вы спасете меня? — шепчу я. Не хочется нарушать спокойствие в комнате. Боюсь, что если мой голос будет звучать слишком громко, доктор Айеро просто уйдет.
Он смотрит на меня широко раскрытыми и совершенно невинными глазами.
— А ты мне позволишь?
6. The Dreams in which I'm Dying are the Best I've Ever Had
#np Gary Jules - Mad World
Двести сорок семь. В моем потолке точно есть двести сорок семь дефектов. Мои глаза, наполненные каким-то отчаянием, все продолжают их пересчитывать. На нем есть вмятины, пятна, трещины, а вот это — пилинг. У меня довольно причудливая комната. Я всегда живу тут, и за все эти долгие годы здесь ничего не изменилось. Это дарует мне чувства покоя и комфорта каждый раз, когда я прохожу через эту старую и покрытую сколами дверь.
Я не был в состоянии уснуть, а потому просто смотрел в свой потолок. Должен сказать, это довольно весело. Нет, на самом деле это не так, но мне просто приходится чем-то занимать свою голову. Каждый раз, когда мои мысли бредут сами по себе, то они приходят к доктору Айеро. Не знаю, к чему это в итоге может привести. Возможно, к мыслям о нем без рубашки, затем все горячее и беспокойнее. Или я буду думать о том, какими способами он может мне навредить. Я бы предпочел думать о первом нежели о втором, но не хочется, чтобы эти мысли привели к чему-то еще. Плюс, Рэй сейчас в комнате. Это было бы просто неловко.
Давайте начнем считать заново. Я чувствую, как мое тело начинает постепенно расслабляться на кровати. Я еще не решил, хочу ли спать. Все люди в этом здании могли бы попытаться навредить мне, пока я буду в неведении. Мое дыхание начинает замедляться. Ненавижу спать. Это бесполезно и скучно. Мои веки тяжелеют. У меня не было полноценного сна уже многие дни. Веки начинают мешать мне в бесконечных подсчетах. Я полагаю, что все-таки решился.
***
Я неожиданно проснулся в холодном поту. Моя рука резко оказывается на груди в тщетных попытках успокоить участившееся сердцебиение.
— Дерьмо, — я не могу сделать это. Спрыгнув с постели, я быстро выбегаю из своей комнаты и устремляюсь в коридор с безграничным числом кабинетов. Я едва осознаю, что уже наступило утро, когда проношусь мимо общего зала.
Останавливаюсь лишь у кабинета доктора Айеро — мое сердце бьется быстрее чем хотелось бы, а по лицу текут слезы. Трясущимися руками хватаюсь за ручку двери. Я толкаю ее, чтобы открыть, заставляя тем самым погруженного в работу доктора Айеро подскочить из своего кресла. Я резко подлетаю к обитателю кабинета и, обняв, прячу лицо у него в шее.
— Кошмар, — бормочу я. Объятия получаются немного неуклюжими из-за нашей разницы в росте и моего телосложения. Пока я икаю из-за рыданий, вдыхаю аромат шоколада и сигарет, что исходят от него — только это, кажется, может меня успокоить.
Я сжимаю в руках его рубашку, когда он обнимает меня в ответ.
— Тшшш... Джерард, ты в порядке. Все хорошо, — успокаивающе шепчет он. — С тобой все хорошо, — с этими словами он начинает легко поглаживать меня по спине.
— Нет, — шепчу в ответ я, чувствуя, как мои губы, двигаясь, касаются кожи на его шее.
Я снова прячу свое лицо в изгибе его шеи, когда мужчина пытается посмотреть мне в глаза. Чувствую, как высыхают дорожки моих слез, но глаза все еще щиплет, и они влажные. Тонкие запахи, пропитавшие одежду и кожу, успокаивают и даже подавляют меня, но они слишком вкусны для того, чтобы с ними расставаться.
— Это не так, — мои слова остаются на коже доктора Айеро.
— Так, — выдыхает он. Его голос и близость заставляют мурашки пробежать по моей спине. — Ничто не причинит тебе вред, — это произносится настолько уверенно, что невозможно не поверить.
— Это уже случилось, — соплю я, радуясь, что он не отстранился дабы разорвать объятия. Мое сердце бьется так быстро только из-за того, что мы сейчас настолько близко друг к другу.
— Нет, не случилось, — его хватка чуть ослабевает, но не настолько, чтобы потревожить меня. Я хочу обнимать тебя вечно. — С тобой все в порядке.
— Хорошо, — шепчу я дрожащим голосом. Он начинает отстраняться, но я все так же сжимаю в руках ткань его рубашки. Не позволяй мне уйти. Ты мне нужен. Оставайся рядом.
— Джерард, все хорошо, — шепчет теперь уже он мне на ухо. Я определенно заметно ослаб. Сейчас, больше чем когда-либо, мне нужно, чтобы он обнимал меня, так, чтобы я не упал из-за слабости в коленях.
Я отпускаю его только когда чувствую что-то влажное на шее. Думаю, он поцеловал меня. Я немного отхожу от него; все еще хочется быть достаточно близко для того, чтобы ощущать его уникальный запах. Его глаза, наблюдавшие внешние свидетельства моего внутреннего разрушения, полны беспокойства и жалости. Он нежно касается моего лица, стирая большими пальцами следы слез на моих щеках. Его руки продолжают ласкать мое лицо, пальцы незаметно касаются подбородка. Именно в это мгновение я замечаю, что и на его руках есть татуировки. Они продолжают свой путь, теперь касаясь моей шеи. Скользя вниз по руке, он легко гладит ее перед тем как окончательно отстраниться.
— Доброе утро, — он практически сияет мне, а глаза его блестят.
Мне вроде как удается чуть улыбнуться ему в ответ. Не знаю, должен ли я говорить ему что-нибудь про поцелуй. Не хочу опозориться. Что если он меня не целовал? Я поднимаю руку к шее и касаюсь пальцами чуть ниже уха. Я чувствую, что на моей коже есть определенный след, и она чуть влажная, что вызывает на моем лице ошеломленную улыбку. Открыв глаза, я вижу, что доктор Айеро ухмыляется. Мое лицо загорается из-за смущения, но такого дорогого смущения. Румянец на щеках заставляет меня чуть дернуться, когда он смотрит на меня. Я не могу убрать со своего лица эту чуть вялую улыбку, но и не хочу этого делать. Это первый раз, когда я искренне улыбнулся за очень и очень долгое время. Такой вид улыбки, от которого вы не можете избавиться еще несколько часов, а когда и избавляетесь, то, вспомнив, начинаете улыбаться снова. Я бы мог всем показать эту улыбку, и им бы стало любопытно, что же стало ее причиной. Я не скажу им. Я абсолютно точно уверен, что не смогу. Разве не противоречат его врачебной этике интимные отношения с пациентами? Мы нарушили ее объятиями и прикосновениями к моему лицу, не говоря уже о поцелуе. Я мог бы переоценить этот поцелуй. Это мог бы просто быть жест утешения без какого-либо сексуального или интимного подтекста. Он должен был поцеловать меня в щеку, чтобы не вызвать неправильные выводы, но шея — более скрытое и чувствительное место. Его совершенные розовые губы могли коснуться ее так, что я бы того никогда и не заметил. Но он умышленно сделал так, чтобы я почувствовал. Его ухмылочка доказывает, что он действительно хотел, чтобы я это ощутил.
Ухмылка возвращает меня к реальности. В этот раз я оценил ее значимость. Его глаза, широко распахнутые и полные некой игривой невинности, противоречат этой наглой улыбочке, вызывая не совсем уместные для нас с ним соображения. Его взгляд останавливается на моей руке, которой я все еще касаюсь того замечательного места, куда он меня поцеловал. Я, пусть и неохотно, опускаю ее, но только для того, чтобы избежать лишнего смущения. Он, наверное, хочет, чтобы я ушел отсюда, так что я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него, а после иду к двери, бросив "спасибо" через плечо.
— Джерард, — я замер, словно был бы его марионеткой, над которой установлен тотальный контроль, — так быстро уходишь от меня? — я слышу в его голосе нотку разочарования, что заставляет меня еще шире улыбаться. Дай Бог, чтобы эти его эмоции не были лишь плодом моего воображения. Я киваю, по-прежнему не глядя на него. — Куда ты направляешься?
— В столовую на завтрак, — спешно выдаю я, а в моем голосе слышно счастье, смешанное с волнением. Я не хочу уходить от него, но он заставляет меня желать, чтобы эти мысли, посетившие меня прошлой ночью, стали явью.
Доктор Айеро, по всей видимости, решил на это наплевать.
— Еще не время для завтрака, сейчас только пять утра, — черт, правда? Да!
Я оборачиваюсь, тут же оказываясь награжденным улыбкой на его лице, в котором ни следа от снисходительной (или соблазнительной, не знаю, на что он нацеливался) ухмылки. Он кивает мне в сторону стула перед своим столом, чтобы я туда сел.
— Почему бы тебе не посидеть со мной до завтрака? — я сажусь на жесткий стул и смотрю в пол, все еще по-дебильному улыбаясь. У них даже в кабинетах такие стулья!
Он же проходит к столу и прислоняется к нему; стул стоит очень близко к столу, и я оказываюсь всего лишь в футе от его промежности. Доктор Айеро кладет руки на стол по обе стороны от себя, как раз напротив собственных бедер. Он чуть наклоняется вперед, заставляя нас быть еще ближе друг к другу.
— Ты хочешь поговорить об этом? — он говорит о сне, поцелуе, объятиях или том массаже лица, что сделал мне? Я бы хотел поговорить обо всем этом, но, думаю, он все-таки имеет в виду сон.
Я киваю и начинаю снова сопеть — воспоминания возвращаются ко мне.
— Вы убили меня, — я смотрю на него широко открытыми и слезящимися глазами. Я до сих пор не понял, почему пришел к нему из-за кошмара, когда именно он убил меня в этом сне.
— Зачем мне это? — он окончательно смущен моим признанием, но это может быть просто игра с теми незначительными вещами, которые сидят в твоей голове, для того, чтобы то самое дерьмо из тебя вытащить.
Я трясу головой из-за циничных мыслей. Он не сделает этого для меня.
— Вы сказали, что я был неизлечимым разочарованием, — мой голос звучит слабо и чуть скрипит. — Я не стоил того, чтобы тратить время на мое спасение.
— Спасать стоит каждого, — в его глазах почему-то было своего рода обожание, а следующие слова он произнес намеренно медленно, чтобы я мог в них утонуть, — особенно тебя.
— Почему меня? Я не уникальный, — пробормотал я. Заламываю свои руки так резко, что они начинают онемевать, но взгляд от них не отвожу, а темные местами спутанные волосы падают мне прямо на лицо.
— Ты уникальный для меня, — выдыхает он. Протянув свою руку с татуировками к моей голове, он убирает пряди волос, закрывшие мое лицо, за ухо, обнажив то, что я покраснел. Уверен, он просто думает о репутации, которую заработает, вылечив меня. Я не могу быть уникальным в каком-либо ином контексте. Но то, как он сказал это, заставляет меня думать об истинном значении этих слов и о том, почему же я все-таки особенный для него. Я не сделал ничего такого, что заставило бы его думать обо мне таким образом. Я хочу доказать ему, что на самом деле являюсь уникальным. Я хочу, чтобы он действительно верил в это, вместо того, чтобы просто пытаться заставить меня лучше себя чувствовать.
***
Когда приходит время завтрака, доктор Айеро идет в столовую вместе со мной. Наш с ним разговор не сильно продвинулся. Я совершенно не имел представление о том, как продолжить общение, но не хотел покидать эту комнату и его личное пространство. Пока мы идем по коридору, наши плечи соприкасаются — я не желаю отходить от него ни на шаг. Иногда я оказываюсь к нему слишком близко, что заставляет его оглядываться на меня со снисходительной улыбкой на ангельском лице, которая выглядит просто великолепно, несмотря на мрак, создаваемый освещением.
— Хочешь, составлю компанию за столиком? Я был бы рад посидеть с тобой, — мы уже были в конце коридора, где располагались кабинеты врачей, но я не позволяю ему отойти от меня, даже когда мы вошли в более просторную комнату.
Я усиленно киваю, улыбаясь той же безумной улыбкой.
— Я бы очень хотел, чтобы Вы посидели со мной, — эти слова слетают с моих губ на одном дыхании, а я все продолжаю кивать. Он счастливо смотрит на меня. Люблю, когда так получается. В уголках его глаз появляются маленькие морщинки, а сам он чуть морщит нос.
Мы направляемся к стойке, чтобы взять миски с хлопьями и коробки с молоком, а затем идем к моему столику. На мгновение улыбка пропадает с моего лица: доктор Айеро садится не рядом, а напротив меня. Однако она возвращается, когда я понимаю, что так будет проще за ним наблюдать. Я опускаю на стол свою миску, а затем заливаю хлопья в ней молоком. У меня есть две минуты до того, как они станут развалившимися и несъедобными, так что я быстро начинаю есть, поднимая взгляд на доктора Айеро каждые несколько секунд.
Краем глаза я вижу, что к нам направляется Джек. О, это даже хорошо. Однако, я не могу позволить себе поведение мудака перед доктором Айеро. Джек проходит прямо к краю стола и с некоторым подозрением в глазах опирается на него своими тощими, как у скелета, руками. Мы с доктором Айеро одновременно поднимаем на него глаза — во взгляде моего "товарища по завтраку" горит чуть больше любопытства чем у меня самого.
— У меня есть сообщения для тебя, — костлявый палец указал на меня. Дикий и пристальный взгляд Джека не оставляет меня, ожидая моей реакции; его черные вьющиеся волосы торчат во все стороны. У меня предчувствие, что содержание этого сообщения не столь приятное как хотелось бы. Вообще, я не должен беспокоиться об этом, но я ловлю себя на мысли, что я восхищаюсь тем, что генерирует его мозг. Я даже не понимаю, каким образом он выдумывает некоторые вещи. Другие же могут иметь смысл и заставляют тебя задуматься об их истинном значении.
— И какое же? — спрашиваю я, стараясь быть как можно вежливее. Мне бы хотелось знать, почему его "сообщение" как-то связано со мной. Взгляд доктора Айеро переходит на меня с немым вопросом о том, что же все-таки происходит. Что ж, не думаю, что Джек — один из его пациентов.
— Тени сказали мне, что ты — единственный, — с этими словами он направляется прочь с донельзя самодовольным выражением лица, а его кудри на каждый шаг чуть подпрыгивают. Ну и как, черт возьми, я должен это понимать?
Я смотрю на доктора Айеро: на мгновение он позволяет себе выглядеть взволнованным, но вот уже снова надевает чистую маску холодного спокойствия. Может быть, это сообщение как-то связано с их секретом. Я все еще не перестал задумываться об этом. Это всегда будет в глубине моего сознания.
Я снова останавливаю свой взгляд на докторе Айеро: он просто пожимает плечами и бормочет что-то бессвязное, зачерпывая еще одну ложку хлопьев.
7. Aimless in Wonder
#np Death Cab for Cutie - Different Names for the Same Thing
Я вижу рыжие запутанные волосы в тотальном беспорядке на голове, которая приближается ко мне, и понимаю, что спокойное утро для меня закончилось. Я начинаю ерзать на своем месте, надеясь, что Рэй все-таки направляется не сюда. Пока он идет, он расправляет складки на своей униформе, застегивает на ней все пуговицы. Его наряд потерял свои благородные оливково-зеленые тона, на смену которым пришел бледно-зеленый. Это даже несколько обидно, потому что оливково-зеленый куда лучше сочетался с шевелюрой Рэя.
Какого черта я говорю?
Я поворачиваю голову во все стороны, чтобы снова найти взглядом доктора Айеро. Не так давно он оставил меня здесь, а сам пошел за чашечкой кофе в гостиную для врачей или что-то такое. Он все же вскоре вернулся, не отрывая влюбленного взгляда от красивых бумажных стаканчиков. Я ни мигая смотрел на него широко распахнутыми глазами и чуть надул губы, чем, в итоге, смог его заставить дать мне, пусть и весьма неохотно, сделать несколько тайных глотков. В первый раз вкус кофе показался мне подобным глотку холодной воды в, черт возьми, очень жаркий день. Я стонал каждый раз, когда драгоценная жидкость попадала мне в рот и проходила по горлу, вызывая в теле невероятное тепло. Я зажмурился и медленно вернул чашку обратно.
Я не мог смотреть на Рэя, поэтому я не отводил глаз от доктора Айеро, который уже лелеял вторую чашку кофе. Что же, я позволю ему выпить эту самостоятельно. Я буквально любуюсь тем, как он зажмуривается, чтобы насладиться ароматом горькой, почти черной жидкости. Одновременно сложно смотреть и сложно отвести глаза от его лица, выражающего истинное блаженство. Давление на скамейку, где сидит доктор Айеро, резко увеличивается, однако он, кажется, того не замечает. Это Рэй. Не смотри.
Доктор Айеро ставит пустую чашечку на стол и смотрит на меня, громко выдохнув.
— Джерард, мне правда жаль, но я вынужден закончить наш с тобой совместный завтрак, потому что мне нужно идти на встречу, — произносит он, а глаза его ищут на моем лице хоть какой-нибудь признак протеста. Мое тело рвется закричать просьбу о том, чтобы он остался и сдержал Рэя, но, черт, мои мышцы отказываются мне подчиняться. Рэй с насмешкой смотрит на меня.
— Не двигайся, мне нужно с тобой поговорить, — рычит Рэй. Черт, а он ведь очень зол.
Доктор Айеро встает, но задерживается у корзины, чтобы выбросить мисочку с моими лекарствами. Он грустно улыбается мне в последний раз перед тем, как отвернуться и направиться к кабинетам. Я провожаю его взглядом ровно до того момента, как он окончательно скрывается из поля зрения. Как только он ушел, Рэй сжал мое плечо своей тяжелой рукой и грубо повернул меня к себе. Его объятое гневом лицо появляется перед моими глазами — как же я скучаю по прекрасному лицу доктора Айеро. В глазах Рэя к обычному золоту добавились пятна оранжевого, из-за чего они стали похожи на два огонька.
— Что ты, черт возьми, себе позволяешь? — спрашивает Рэй, но я не думаю, что он ожидает ответа — его рот уже готов выплюнуть новое оскорбление. — Ты просто предатель! Думаешь избавиться от меня? — мне так и хочется засмеяться на этот вопрос, потому что, да, я действительно пытаюсь это сделать, но гнев на его лице заставляет меня замереть. — Ты просто шлюха, которая фактически флиртует с первым, кто с ней заговорил! — это оскорбление, наконец, возвращает мне способность двигаться, а потому я поднимаюсь со скамейки и бросаюсь туда, где в последний раз видел доктора Айеро.
Я бегу по коридору — у меня страшно болят глаза — и останавливаюсь только возле двери его кабинета. Я дергаю за ручку, но дверь заперта, а внутри не горит свет, поэтому я заставляю себя прекратить это бесполезное занятие. Я опираюсь спиной о стену, но мои колени подкашиваются, потому я оседаю на пол, не переставая вглядываться в коридор в ожидании любого знака о возвращении доктора Айеро. В моих глазах что-то вспыхивает, когда я замечаю рядом с дверью табличку, на которую раньше не обращал внимания. Я смотрю на нее с ошеломленным выражением лица, прижав колени к груди и положив на них подбородок. На ней выгравировано его полное имя. Я никогда не задумывался над тем, как его зовут. Я вообще никогда не обращал внимание на имена каких-либо врачей. Я никогда не заботился о них настолько, чтобы заинтересоваться подобным, но он другой. Он более важный, он собирается спасти меня. Я хочу знать все о своем рыцаре в сияющих доспехах. Я просто должен был начать с чего-то глупого и незначительного, например, узнать его имя.
Его зовут Фрэнк.
— Фрэнк, — пробормотал я. Мне кажется, что его имя соскальзывает с моего языка и катится по покинутому коридору, но я не хочу позволять себе называть его Фрэнком в собственной голове, а затем фактически назвать его так вслух.
Он похож на Фрэнка. Как вы решаете, похож ли человек на то, как звучит его имя? Является ли имя характеристикой их внешности или же все-таки личности? А, может, это смесь и того, и другого? Это заставляет меня задуматься о том, выгляжу ли я как Джерард, обладаю ли качествами, присущими ему?
Я продолжаю думать о том, что еще можно считать важной информацией о Фрэнке, все так же ошеломленно глядя на табличку. Интересно, каким у него было детство? Я хочу знать каждую чертову деталь его биографии. Я хочу знать и хорошее, и плохое.
Даже если то "плохое" может быть чертовски страшным.
***
В середине моей отчаянной попытки создать в голове ложный сценарий жизни Фрэнка, смущенное "Джерард?" выбрасывает меня из собственных фантазий к идеальным губам доктора Айеро. Я вздрагиваю из-за внезапно возникшего (но такого прекрасного) голоса, но не отвожу глаз от таблички возле двери. Должно быть я сижу тут уже несколько часов — мой зад болит из-за жесткого пола. Ковер старый и грязный. Я провожу по нему руками и чувствую все шероховатости на нем, рассказывающие историю о том, где же ходили доктора и их пациенты.
Я чувствую присутствие Фрэнка рядом со мной, его тепло касается даже моего сжатого тела.
— Если ли какая-то причина, по которой ты так пристально смотришь на мою дверь? — он элегантно опускается рядом со мной, затем кладет подбородок мне на плечо и шепчет, причем его губы неимоверно близко к моему уху.
В ответ я отрывисто киваю, но затем резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на доктора Айеро. От неожиданности моего движения он вздрагивает и дергается спиной, чуть отодвигаясь. Наши лица были так близко — слишком близко — к его счастью. Я снова поворачиваю голову и смотрю перед собой, слегка опечаленный установленной им дистанцией. Он же продолжает прожигать пристальным взглядом дыры в моей коже. Я все еще не решил, что было настоящей причиной моего поведения. Да, я сделал это, потому что хотел сбежать от Рэя, но я же мог уйти несколько часов назад. Уже время обеда, насколько я знаю. Он же не знает, что я на самом деле смотрю на его полное имя на позолоченной табличке.
— Эй, ты собираешь рассказать мне, что за чудо ты увидел в моей двери? — его горячее дыхание бьет мне в лицо.
У меня во рту пересохло из-за молчания.
— Ваше имя, — хриплю я рассеянно. Как я мог не замечать эту блестящую табличку?
— Да, Айеро, ты уже знаешь об этом, — он вздыхает; видимо, ожидал, чего-то странного, скажем, что я вижу покойников или какое-то другое дерьмо. На самом деле я не знаю, жив Рэй или же он покойник. Господи, да я мог бы видеть настоящих мертвецов.
— Фрэнк.
— Что? — он расплывается в широкой довольной улыбке.
Я не могу смотреть на нее — она заразна.
— Нет, — он знает ведь, как вывести меня из себя, — тебя зовут Фрэнк.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |