Том все так же замороженно стоял на одном месте. Эти слова зацепились бы за его разум, если бы там был еще хоть один свободный бит, не занятый созерцанием этого парня – в драной клетчатой рубашке в джинсах, которые Том уже определенно где-то видел. Все в нем было до умопомрачения знакомым. Он обшаривал глазами все его тело, тонкое и стройное и ему показалось даже, что от взгляда в эти темные глаза, неотрывно смотрящие на него и очищающие с его мозга шкурку, муть в его голове будто бы начала проясняться. Медленно, кусочек за кусочком, отваливаясь, как чешуйки, с каждым шагом Билла в его сторону.
- Том. – Брюнет улыбнулся ему так, что Том удивился, почему он еще не лежит на асфальте без чувств, брыкаясь в конвульсиях, с обширным кровоизлиянием страха по всему телу.
«Такая знакомая улыбка, такое знакомое лицо...»
Том понял, что против своей воли зачем-то пятится назад, впечатавшись спиной в спасительный мусорный бак, готовый, если что нырнуть в него, как в последнее убежище, на случай, если могло стать еще хуже, чем сейчас. Но парень, кажется, атаковать не собирался, да это было и не нужно. Даже так, стоя на расстоянии метра, Тома пробирал от него такой дикий жар, как будто он прижимался к печке. Края мусорного бака остро впились в ладони, напоминая о том, что он все еще был в этой реальности, хотя ему так уже не казалось.
Парень протянул свою тонкую красивую руку и, помедлив немного, дотронулся кончиками пальцев до щеки Тома.
От этого прикосновения захотелось просто завыть, Том даже начал нашаривать пальцами зазор между крышкой и контейнером, мысленно готовясь заархивироваться от греха подальше, чтобы только ничего не видеть, не знать, почему его сердце сейчас заходится в спазмах и руки, вцепившиеся в бачок до боли, так тряслись. Он совершенно точно сходил с ума. Этот голос. Этот парень знал откуда-то его имя. И, что самое ужасное, он тоже знал его. Только в отличие от брюнета мог лишь осоловело хлопать глазами, открывая и закрывая рот.
А Билл все так же улыбался и кровь от вида его улыбки всем своим объемом отчего-то горячо забилась прямо в висках, оглушая своим стуком и извещая жителей всех соседних домов о том, что она собирается взорвать вены кровеносной системы Тома нахрен. Воздух куда-то вышел. Весь и сразу.
- Ты сыграл ту песню… И ты не снял кольцо, - прошептал парень и медленно, опуская свою руку, захватил пальцы Тома в свою приятную теплую ладонь, поглаживая его кожу таким знакомым движением. Так приятно.
«Эта улыбка. Эти руки.»
Как маленький кролик, загнанный в клетку, Том наблюдал расширенными зрачками за движениями брюнета. Он опустил глаза вниз, в мозгу его немедленно вспыхнуло видение – руки, эти самые, одевающие кольцо на его палец. Том снова поднял глаза, медленно, скользнув по груди, по воротнику, по шее парня, медленно поднимая ресницы и снова встречаясь с ним взглядом. Красивое тонкое лицо зависло в каком- то сантиметре от его лица и затем брюнет, мягко подтянул парня с дредами, обнимая его за плечи.
Стоять ровно у Билла уже не было особых сил, ему нужна была хоть какая- то опора, чтобы не сползти в темноту от напряжения.
- Конечно, он его не снял. Никакая чистка памяти не уничтожит такую любовную горячку... – раздался сзади них тихий голос Дарии.
- Думаешь, можно сделать так, чтобы он вернулся ко мне? - с надеждой, очень тихо спросил темноволосый парень.
Том хотел было возмутиться такой наглости, эти двое обсуждали все эти странные вещи прямо при нем, ничуть не стесняясь. Но запах кожи, который приятно заполнял его сознание, такой знакомый и родной отбивал у него всякую охоту брыкаться. Том продолжал дышать ему в шею, борясь с желанием намертво вцепиться в него и не отпускать свои руки никогда, даже под страхом смерти. Он понятия не имел, почему этот парень обнимает его, но это было так приятно и так правильно, что он аж терялся от удивления на свою реакцию.
- Я думаю, нет ничего невозможного. И ты прекрасно знаешь, что делать.
Билл улыбнулся. И от этих слов девушки, которые доносились сейчас так, как будто она стояла не в паре метрах, а в двадцати, Тому поплохело окончательно. Он понял, сейчас что-то будет. И кажется, спасать его никто не собирается.
Билл, отслонился от него, всего на одну секунду, слегка улыбнувшись и склонив голову набок. Прядь его волос легко коснулась щеки Тома. Он задрал одну бровь таким знакомым жестом и насмешливо улыбнулся. Лицо его озарилось светом, но Тому показалось, словно солнце вышло неожиданно посреди городских сумерек. Он опустил глаза, брюнет собирался сделать совершенно явную вещь и Том только и мог, что прожигать взглядом его губы, которые становились все ближе и ближе. Том прикрыл глаза, мысленно прощаясь со светлым миром, который, собирался передать ему большой прощальный привет.
Губы Билла мягко коснулись его губ, еле ощутимо, как бабочка крылышками, он лишь едва притронулся к Тому, но и этого вполне хватило.
В обратном порядке закружились перед глазами образы, воспоминания, мысли. Как огромный, нескончаемый водоворот, в котором вращались темные деревья, метель за окном и теплое дыхание на коже. Бесконечная небесная даль, ветер в лицо и карие глаза. Какие–то крохотные огни, отдаляющаяся толчками земля. Теплые руки на коже, жар, темные перья. Губы, бесконечно сталкивающиеся и не знающие усталости, горячие поцелуи. Тысячи звезд, проносящихся мимо, влажный лоб, уткнувшийся в грудную клетку, тяжелое дыхание, напряженные руки, так приятно скользящие по горячей коже…
Том знал с самого начала, еще когда он увидел эту красноволосую девчонку, что все это не приведет ни к чему хорошему. И то предчувствие, которое его мучило, не обмануло его, оно стояло теперь совсем близко, его мягкие губы были слишком реальными, чтобы можно было ошибиться.
Том безумно дернулся, закрыл, открыл глаза. Схватил лицо парня в свои ладони, будто волна, окатила его с ног до головы. Это не могло быть правдой. Но еще хуже, если бы это оказалось выдумкой.
- О, боже... - Том, всматривался в его лицо, будто первый раз увидел, судорожно гладя пальцами его шею, отводя рукой волосы с его лица, заправляя их ему за ухо, проследив взглядом за парой белых прядок, которые появились совсем недавно и не от легкой жизни. Он хотел четче видеть эти черты, чтобы понять, что его страшный бред последних дней не прогрессировал до такой степени, что ему уже начали мерещиться вещи крайней степени реалистичности. Том, не соображая уже вообще ничего, хватался пальцами за его воротник, утыкаясь носом в шею, вдыхая его запах и понимая, что если это все окажется лишь игрой его воображения, если он сейчас откроет глаза и Билл исчезнет из его рук, то он просто сляжет прямо тут от разрыва сердца. Оно и так уже заходилось в бешеном ритме.
- Билл. Билл. Билл… - Он вис на его шее, ничего не соображая, как сумасшедший, хватась руками за все, что только можно было взяться – за его руки, плечи, за талию, чувствуя, как руки парня не отстают, жесткими стальными кольцами сжимаясь вокруг его грудной клетки, металл его пирсинга в брови коснулся виска Тома, губы парня мягко поцеловали его в мочку уха. Том взорвался.
- Как… Ты ведь…Там… Рафаэль…Меня принес… Тебя оставили … - нес околесицу Том, покрывая поцелуями скулы, нос, лоб, глаза Билла, сумасшедше прижимая его к себе до хруста в костях.
Билл улыбался, слушая его бред, утыкаясь лбом в его плечо и миллионы горячих точек вспыхивали под его кожей.
- Ты помнишь меня. – пробомотал он, улыбаясь.
- Блин, я помнил тебя все это время, каждую долбанную минуту. – Том с трудом сдерживаясь, крепко обнимал его, не в силах поверить. – Ты даже не представляешь себе как это было ужасно, без тебя …
- Том, теперь я здесь. Все хорошо. – С улыбкой шептал он, опасаясь, что Том сейчас просто не выдержит. Его руки сошли с ума, он прижимал Билла так, как будто доживал последние секунды своей жизни.
Том отслонился и все так же неверяще посмотрел в лицо парня.
- Ну, тогда тебе лучше бы быть настоящим на этот раз. – С трудом продышал он, на секунду отрываясь от Билла.
-Я настоящий. - Билл улыбался, заставляя Тома поверить в это, проводя руками по его рукам, плечам. Они были теплыми.
Он был здесь. Реальный, земной, снова без крыльев. Он стоял совсем рядом и можно было протянуть руки, прикоснуться к нему, ощутить щекотание его волос на своей коже, почувствовать его мягкое дыхание. Тот самый, главный, последний, недостающий кусочек пазла, что Том так хотел найти в темноте, наконец, был тут. И благодаря ему, этому кусочку, все наконец сложилось в одну связную картину. Больше не нужно было умирать, выискивая по деталям ниточки, ведущие к тому, что так безнадежно потерялось во мраке. Оно нашло его само. Как и всегда.
- И ты останешься? Со мной? - Том распахнутыми глазами смотрел на него.
- Так долго, как ты захочешь. – Мягкая улыбка, загнутые вверх кончики губ, такая знакомая…
- То есть, навсегда? - Том был бледен, как полотно мало что соображая и цепляясь за Билла с силой.
- То есть, навсегда, - кивнул брюнет.
И эти кошмарные долгие два дня, проведенные без него, наконец-то канули в прошлое. Том пошатнулся. Медленно, как замороженный он закрыл, снова открыл свои глаза. Он уже не понимал, где было реальное, а где память подсовывала ему всякие иллюзии.
С запоздалым, ледяным ужасом Том понимал, что он чуть не потерял, теперь, когда все прояснилось перед его глазами. Наверное, хорошо, что память ненадолго его подвела, он подумал, что без Билла рядом он сошел бы с ума гораздо быстрее. Но сейчас больше не надо было прощаться. Билл просто ненадолго уходил в темноту, но теперь он был рядом, наконец-то. Том смотрел на него большими и круглыми глазами, боясь даже моргнуть лишний раз, чтобы он не рассеялся, как дым в руках.
-Ну улыбнись же ты, зануда! Чего ты стоишь как громом шарахнутый? - Билл, улыбаясь провел пальцем по его носу, прислонясь лбом ко лбу Тома. Слова давались ему все с большим трудом, но теперь это было уже неважно. Теперь он был в безопасности.
Том узнал свои собственные слова, Билл повторил ту самую фразу, с которой все это началось не так давно, с точно такого же простого поцелуя, перевернувшего вверх дном все три мира.
Том не стал больше ждать, под наливающимся кровью и ужасом взглядом Георга, под удивленным взглядом Густава, насмешливым и довольным взглядом Дарии. Все, что для него существовало теперь - лишь улыбчивое, усталое лицо, которое он держал в своих руках. Он сделал, то, о чем орал его внутренний голос с самого того момента, как эти глаза оказались так близко, он бешено притянул черную голову к себе, впиваясь в его губы, ловя его дыхание, с наслаждением чувствуя любимые руки изо всех сил с готовностью обвивающие его шею. Он с трудом давил в себе желание повалить Билла на асфальт прямо тут, прижать его крепче, с намерением никогда больше не вставать с него, никогда не разжимать своих объятий. Но он пока ограничивался только тем, что отвечал на горячий поцелуй, который сейчас окончательно напоминал ему обо всем хорошем, что они пережили с Биллом всего за несколько дней. Больше ему не нужно было ничего.
Дария, все так же прислонившись к стенке, радостно осмотрела плоды своих усилий. За все ее участие в этой истории она заслуживала как минимум, премию за Адское терпение. Взгляд ее скользнул на дверь и на Георга, который в шоке отвернулся от противоестественного и дикого для него зрелища. Он прикрыл ладонью глаза, чтобы не видеть, как справа от него Том уже практически лежал лопатками на мусорном баке, возле которого его застала немедленная и беспощадная сладкая смерть.
Дария хмыкнула. Зрелище действительно было не для слабонервных, в чем- то она могла бы поддержать этого смертного. Она подняла глаза и поняла, что Георг прекратил кривиться и теперь неотрывно смотрел на нее, хлопая глазками. Дария улыбнулась ему и подумав с минуту, задрала бровь.
-Так. Мальчики. Выключаем телевизор и баиньки. – Она, с усмешкой направилась в сторону друзей Тома, которые явно становились лишними во всей этой истории. – Папе с мамой нужна минутка наедине. - Она одной рукой закрыла Густаву рот, который до последнего момента висел до самых ключиц - С вами будет отдельный разговор, ваша память пострадала чуть сильнее. Пойдем-ка внутрь, поговорить надо. – Бормотала она, заталкивая Георга в дверной проем. – Мммм, какие мышцы.
Георг, недобро зыркнув на Тома, но не имея никакого желания подходить к нему прямо сейчас, обернувшись через плечо улыбнулся ей развратной улыбочкой. Дверь с шумом закрылась за их спиной.
Том и Билл вряд ли заметили это.
Намотанная на руку ткань ворота рубашки, у которой и так не хватало пуговиц и которая висела свободно не застегнутая, треснула в районе шва. Горячие ладони Билла, который все это время не отрывался от своего самого любимого занятия по изучению губ Тома своим языком, легли на свое законное место под майкой парня и лопатки его, он и сам не заметил как, уже уперлись в шершавую поверхность асфальта. Том не смог дальше бороться со своим желанием опрокинуть Билла ко всем чертям.
Крепко сжимающиеся руки и насмешливая мальчишеская улыбка, уже ждали Тома и он, забывая все на свете, метнулся в эти объятия, с яростью набрасываясь на своего Ангела. У них был еще очень и очень долгий путь и много чего упущенного, что надо было срочно наверстывать.
- Клянусь... Когда мы доедем домой… Ты мне за все ответишь. – Жарко продышал Том ему прямо в ухо. Он твердо знал, что сдержит свое обещание. – За все, что я пережил за эти два дня.
- Вызови... Такси...- Хрипло продышал Билл, приятно ежась от предвкушения, умирая уже совсем не от упадка сил. - Это будет быстрее...
Он очень надеялся, что Том будет действительно спрашивать по всей строгости закона.
Your love's a gathered storm I chased across the sky
A moment in your arms became the reason why
And you're still the only light that fills the emptiness
The only one I need until my dying breath
And I would give you everything just to
Feel your open arms
And I'm not sure I believe anything I feel
And now, now that you're near
There's nothing more without you
Without you here
(The Goo Goo Dolls – Without You Here)
Эпилог. Он же последняя глава.
- Том, ты лажаешь! – недовольный голос басиста перервал песню и музыка резко стихла, истерично взвизгнув в струнах его гитары. Они еще некоторое время вибрировали в тишине студийного помещения, отдаваясь эхом от звуконепроницаемых стенок коробки, где сидело четверо музыкантов. За последний месяц это место уже стало им вторым родным домом. Они вылезали теперь отсюда разве что ночами, на несколько часов, и то не раньше двенадцати.
Георг, раздраженный, злобный и невыспавшийся гневно смотрел теперь на Тома, который уже надоел ему сегодня своими постоянными срывами записи. Благодаря ему они запарывали ее уже три раза. Что-то подсказывало басисту, что и этот раз был не последним.
Только Густав, который играл на барабанах в наушниках и с закрытыми глазами, продолжал делать свое дело, не обращая ни на кого внимания. Георг дотянулся до дивана поднял с него мягкую подушку и запульнул его в ушедшего астрал барабанщика.
-Ау … - пробормотал Густ, открывая глаза и стаскивая наушники. – Чего там опять?
-Том лажает, - наябедничал Георг, донося эту горькую правду до всех присутствующих, и заодно испепеляя друга гневным антисоциальным взглядом.
Том смущенно оторвал глаза от созерцания смертельно опасных ямочек на спине у худого темноволосого парня, сидящего чуть впереди него. Билл наклонился к микрофону и его майка немного задралась вверх, обнажая гладкую белую кожу, к которой Том так и присосался взглядом, жалея, что тот сидел достаточно далеко и не было возможности присосаться к ней чем – нибудь еще. А еще желательно потрогать руками, задрать его светлую тонкую футболку, взъерошить черные волосы, припереть его к стенке, стащить с него одежду, твердо прижаться к его жаркому телу... Том захлопал глазами, пытаясь отделаться от весьма жаркой порнографии, наводняющей его мозг.
Он очень не к месту вспомнил, как вчера, когда подвернулся очень удачный шанс и Георга как раз не было дома, а Густав в своих любимых наушниках отрабатывал новые ударные партии они с Биллом заперлись в комнате и немного не по назначению использовали многострадальный письменный стол, который так вовремя подвернулся под руку. А так же под лопатки, под поясницу и, в целом, под получасовой марафон очень приятного горячего и мокрого времяпровождения, полного стонов и сорванного дыхания.
Том приятно поморщился, вспоминая губы и руки Билла на своей коже и то, на что была похожа вся комната минут тридцать спустя, когда они, мокрые до корней волос валялись уже на кровати бездыханные и не в силах даже повернуть головы, чтобы посмотреть друг на друга. Тоже самое было и позавчера... или как за пару дней до того. Или как неделей раньше, в душе, когда Билл с совершенно нормальным видом зашел туда, как к себе домой, и Тому оставалось лишь отдернуть занавеску и втащить брюнета внутрь прямо в одежде, от которой, впрочем срочно пришлось избавляться на месте действия.
Том не сразу сообразил, чего это все повернулись в его сторону и смотрели на него теперь так, как будто он был редкой особью из Красной Книги. Он мысленно был все еще под майкой Билла, дистанционно лапая его глазами, и даже не сразу вспомнил, с чего началась эта беседа с друзьями, и почему они были такие напряженные.
- А... Это... Да...Виноват. Задумался… - Том встряхнул головой и вышел из своего похотливого транса, оторвав мысленно и с очень большим трудом свои губы от венки на шее брюнета и захлопал глазками, улыбаясь насупившемуся, как суровая туча басисту, настолько мило, насколько это только было возможно.
«Трахну сегодня сволочь так, что ходить не сможет потом» - Том с сожалением, придвинул к себе гитару, нажимая ей на низ живота который нехорошо запульсировал подозрительно знакомым чувством приближающейся катастрофы.
Билл, понял безошибочно направление мысли своего подопечного, как и всегда. Он обернулся через плечо и одарил Тома таким развратно – похотливым, любвеобильным взглядом, что у гитариста моментально подскочило артериальное давление, и он молился, чтобы этим все закончилось, потому что рядом с Биллом обычно подскакивало не только оно. Только молитвы эти не достигли своей цели, к большому его сожалению. Билл все-таки добился своего. Он всегда добивался, не прилагая к этому особых усилий.
Том придвинул гитару еще поближе, на всякий пожарный, прижимая ее к животу, налегая на нее всем корпусом и ерзая нетерпеливо на одном месте. Любимейший красный Гибсон, подаренный Петером в честь первого успешно выпущенного сингла, сегодня выполнял просто удручающе низменную функцию по укрощению рвущегося с цепи стояка.
«Ну все. Конец тебе, Билл. Точно и во всех смыслах этого слова» - окончательно прощаясь со спокойствием подумал он, понимая, что в ближайшее время лучше не пытаться встать. Он рисковал навлечь на себя ржач всех друзей и вопли ужаса Георга, который страдал психологически даже сильнее, чем Том во всей этой истории, искренне переживая за поруганную гетеросексуальную честь друга.
Том по этому поводу не очень парился, быстренько сплавив коробку с женскими телефончиками, которая стояла у кассы, Расселу, параллельно поставив локти на барную стойку и мечтательно капая слюной в разрез черной футболки брюнета, сидящего напротив него на высокой табуретке и проедающего в симпатичном бармене дыры своими карими глазами. Сменщик Тома теперь имел шансы заниматься рыбной ловлей на удачу 24\7 потому, что парню с дредами не было никакой необходимости делать это теперь.
-Еще раз? - невинно поинтересовался Билл, перекидывая свои длинные гладко уложенные сегодня волосы через плечо и заглаживая выбившуюся прядку за ухо. Он опустил свои черные ресницы вниз и через секунду снова поднял глаза на Тома.
- Угу … - хрипло и невнятно выдавил тот единственное, на что сейчас был способен, пожирая Билла ответным взглядом и испепеляя парня пламенем такой Адской мощи, что глаза Билла опасно потемнели от напряжения. Тому было так жарко, как будто он на секунду снова оказался в Преисподней. Он оттянул двумя пальцами ворот майки, обмахиваясь ей и призывая на помощь всю свою выдержку, если какая-то еще оставалась. Надежда на спасение была очень слабой...
Гад делал это нарочно, Том совершенно точно был уверен в этом. Биллу тоже надоело сидеть уже который час и облизывать при этом микрофон, тогда, когда он знал, можно с успехом использовать свои губы и язык для гораздо более приятного занятия. Именно затем он делал все эти движения прямо перед Томом, который расположился на стульчике сзади него и имел счастье наблюдать за этой ужасающе развратной картиной, сидя как на горячей сковородке последние минут пятнадцать. Он наблюдал, как Билл то поворачивал слегка голову и откидывал черную, с многочисленными белыми прядками, шевелюру назад, открывая обзору свою красивую тонкую шею, то нарочито лез рукой к себе за пояс джинсов сзади, делая вид, что хочет поправить своими тонкими пальцами аппаратуру, а на самом деле задирая майку так, что Том практически прилипал задницей к своему сиденью от жары. Потом он совершенно спокойно привстал со своей табуретки, делая вид, что подтягивает джинсы и двинув при этом бедрами так, что у Тома моментально вырвался из усилителя его шнур от Гибсона, так его подбросило на стуле от этого жеста.
-Упс, - прошептал он уничтожено и полез втыкать шнур на место, проклиная на чем свет стоит свои бушующие гормоны и заодно обтянутую стильными новыми джинсами задницу, увешанную тремя черными ремнями с заклепками, которая не шла из головы Тома даже ночами. Ночами становилось только хуже.
Билл всегда начинал делать это, когда ему уже больше не хотелось думать о работе. Хотя ему и нравилось заниматься тем, что он делал, весна и гормоны поразительно быстро брали верх над всеми его желаниями, так что иногда, довольно часто, мысли о романтике шли вразрез с рабочим настроением. Цепочка размышлений Ангела была проста: «с полпинка поставить раком рабочее настроение одного из членов коллектива, разозлить всем этим остальных членов группы, смело брать за руку недееспособную ячейку общества и идти заниматься с ним какими- нибудь пошлостями в дальний угол студии, развратно захватывая в свой рот его язык, когда все отвернутся и можно будет незаметненько ускользнуть от их взглядов»
Его долбанный план работал безоговорочно всегда, каждый раз точно, как часы. Георг лишь закатил глаза и, глянув на Густава, дал ему сигнал глазами. Он еще надеялся спасти ситуацию хоть как-то.
- Раз, два, три, поехали… - отбил такт барабанщик и бодрая песня снова понеслась, примешивая к себе звуки гитар. Билл, вздохнув, прикрыл глаза, досчитал до своего вступления и запел, приятным, с придыханием, мелодичным голосом:
Hallo
Du stehst in meiner Tur
Es ist sonst niemand hier
Ausser dir und mir
Okay komm doch erstmal rein
Der Rest geht von allein
In Zimmer 483
Wir wollten nur reden
Und jetzt liegst du hier
Und ich lieg daneben
Reden - reden
- Да что же это такое! – Георг снова рванул струны своей бас-гитары. – Я не могу работать в таких условиях!
- Георг ну прости, я больше не буду! – Том прекратил пилить взглядом на сей раз уже губы Билла и изжариваться от вида того, как он прижимался ими к микрофону. Он очень старался не вслушиваться в его томный, с придыханием голос, который буквально вылизывал в уши. Эти издевательские для психики действия реально отвлекли его от дела, и он взял намного ниже, чем надо. – Я отсяду от него Георг, честно! - Том вытянул руку и попытался схватить друга за край майки, но Георг легко высвободился из его захвата.
-Нет уж, хватит! – басист с шумом опустил на пол гитару. - Это какое-то голубое амурное проклятие сегодня. Вы и обычно то липучие, как репейник, руки оторвать друг от друга не можете, как сиамские близнецы, но это уже через край!- Георг кипел, как кастрюля со ртутью, приправленная перцем.
-Ох, сейчас рванет, – Билл, потерев рукой затекшую шею сзади, с усмешкой покосился на басиста. – Георг, тебе водички? Ты, кажется, завелся от этой мысли, – Билл слегка прищурил глаза и одарил Георга очаровательной улыбкой.
Парень метнул на Билла «добрый» взгляд.
- Заткнись, Ангельский мальчик, у тебя другой предмет для воспитаний. Вот к нему и приставай, - буркнул недовольно злой и взведенный почти уже до предела басист. - Иди дое*ывайся до тетушки Беатрис!
- Отбрил так отбрил, - Билл прикрыл тыльной стороной руки рот, подавляя картинный зевок и пряча за этим движением ядовитую усмешку, которой удостаивались все вокруг, когда он был в настроении довести кого-то до состояния каления металла. Некоторые вещи не меняются в человеке, даже тогда, когда он резко конвертируется в совершенно новую для него сущность и начинает привыкать к иной жизни.
Георг не удостоил его ответом. Басист так и не смог смириться с этим сексуальным предпочтением Тома периодически пытаясь проводить с ним разъяснительные беседы, надеясь, что друг одумается и вернется в свою привычную стихию больших сисек, задниц и стройных ножек. Том так не думал, разумеется. И пока Георг отчитывал его за его наклонности, Том, мечтательно улыбаясь, мысленно пребывал в своем личном Раю где-то рядом с плоской и худой грудной клеткой, на которой уже знал наизусть каждый сантиметр кожи и не уставал изучать это тело и далее, рядом с выпирающими бедренными косточками, которые так удобно было сжимать в своих руках, проводя по ним языком, и думал о других длинных и тоже стройных ногах, не выбрасывая их из головы ни на секунду.
- Билл ты можешь не доставать его хоть с минуту, пожалуйста? - исключительно вежливо попросил Георг, который тоже прекрасно раскусил весь план Билла, ему было уже не впервой. - Он сейчас копыта откинет, где нам потом искать себе такого же балбеса?
-Таких как я больше не производят, завод закрылся за ненадобностью. - Том подмигнул Биллу, который с улыбкой смотрел через плечо прямо на него. - Вывели идеальную особь!
Георг задрал бровь.
- Как же они так прогадали в конструкции и поскупились на содержимое черепной коробки тогда? - заинтересованно посмотрел он на друга, желая прояснить эту занимающую его воображение загадку.
- Зато в прочих местах все ништяк, я бы и продемонстрировал, но, к сожалению, такого счастья дано не всем. Лишь избранным! – Билл снова слегка повернул голову в сторону Тома и гитарист весело поиграл бровками.
- К сожалению? К счастью, ты хотел сказать! - поправил его Георг.
Том ухмыльнулся как – то странно, скосив глаза вниз на струны своей гитары и взял три простейших аккорда.
- Борозди свою территорию, гетеросексуальный хрен... - пропел он на манер какой-то известной мелодии, слегка растягивая слова. - И завидуй молча... - Том взял еще несколько аккордов. - Ты понятия не имеешь о чем говоришь и отчего отказываешься в пользу одних только девушек, - еще несколько аккордов, его пальцы быстро и легко прошлись по струнам сверху вниз.
Том недобро поиграл бровками, сделав пару быстрых, садистски четких взмахов, которые прошлись прямо по нервам Георга знакомым нехорошим предчувствием. Георг боялся не зря.
- Я нам новый хит сварганил, а ну-ка послушай, Жорочка, – Том очень недобрым голосом обратился к другу именем, которое тот терпеть не мог. И прежде, чем Георг успел спасти себя, зажав уши ладонями, Том приступил к своей страшной миссии:
- Hey, let's have sex together and forever tonight, - Том, все так же продолжая наигрывать, искривил губы в садистской усмешке, хриплым голосом, с чудовищным акцентом напевая строчки песни, которую они с Биллом как-то поймали по радио и ржали потом полчаса, как подорванные, - I'm your doc, doc, doctor doctor Dick, - глаза Билла округлились, когда он в ужасе перевел взгляд на уже безостановочно ржущего Тома, - And I gonna heal you with my fabulous stick, - губы Георга побелели, пока он в ужасе надувался, как готовый лопнуть воздушный шарик. - So, undress, please, undress, but don't be a sleeper, - Том не унимался, превозмогая ржач, надрывая нервы сразу двоих в комнате: Георга, который моментально обесцветился и Билла, который стал красный как помидор в один момент. - I will touch you, I will touch you, d-d-d-deeper, – со смехом закончил Том, отбренчав последние аккорды и, не в силах продолжать согнулся пополам от хохота.
- Уволь меня, Каулитц! - в ужасе, задыхаясь, заорал Георг, закрывая лицо руками, ероша свои волосы, он все-таки зажал уши руками, забиваясь подальше в угол, как будто Том надвигался на него лично, стремясь привести угрозы в исполнение. – Избавь меня от всех этих е*анных подробностей, Богом молю. – Вопил он, моментально обратившись во все веры сразу, только бы заставить Тома молчать.
Но Том и так молчал, в силу того, что дар речи попросту отказал ему, он переводил взгляд с Георга на Билла и его корчило от смеха так, что он буквально задыхался. Покрасневший до корней волос брюнет, моментально покрылся жаркой испариной и почувствовал как по шее его стекает капелька липкого пота. Он провел запястьем, покрытым множеством напульсников и браслетов по лбу, стирая пот. Он уже понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, научив Тома этому фокусу и объяснив, что нужно делать, когда хотелось кого-то достать. У него как-то само собой получалось так, что в округе не выживал никто. Билл закинул ногу на ногу, в панике ерзая по табуретке, пытаясь скрыть содеянное Томом преступление.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |