Where Angels and Demons Collide 43 страница

И еще засели в голове слова противного Демонического кошака про то, что Амулет берет силы сразу от двоих. Подразумевал он под этим, по всей вероятности, Билла и Тома, на которых он в тот момент посмотрел сальными глазками, хитро мотая ус на коготь. Только что же крылось за этими словами? Дария про это ни слова не говорила, сказала только, что Амулет выбирает себе хозяина. Но про двоих там не было ни слова, и хозяином его совершенно точно был Том, потому что штука беспрекословно слушалась парня, подрабатывая гранатометом разрывной силы в его легкомысленных руках. Билл мог только припомнить, как пару раз, когда он прикасался к Амулету на руке Тома, «цацка» реагировала неадекватно, начиная светиться сильнее.

Когда к Амулету попыталась прикоснуться Дария, он обжег ее руку, словно не подпуская к себе. Но она предположила, что это могло зависеть от того, кто к нему прикасался – Ангел или Демон, все же, изначально это был артефакт светлой силы. Билла уж точно Амулет током не шарахал, но и объяснить его странную реакцию тоже было сложно. И спросить, как назло, было не у кого, не Дахила же для этого вызывать сюда, выставив на пороге миску молока и кинув кусочек колбаски и все тех же мышек? Что-то подсказывало, что его появление и так не заставит себя ждать. Голова от всего этого уже шла кругом.

Теперь надежды только и оставалось, что на маленькую металлическую трубочку, которую Билл сжимал в своей руке, и на то, что он успеет позвать Ангелов прежде, чем сюда явится злобная адская ватага и одним огненным плевком сотрет весь домик вместе с его светлой аурой с лица земли. Билл решил, что не расстанется со свистком ни при каких условиях и, вытащив из посылки Дарии бечевку, продел ее в кольцо свистка и надел себе на шею.

Ангел окинул взглядом стол. Что ж, еда есть, тепло тоже. Не хватало, пожалуй, только одного. Билл решил, что без Тома к еде не притронется, значит, для того, чтобы поесть этим скромным пайком, нужно было это недостающее звено доставить в кухню. И он уже более решительно отправился обратно к ненавистной и угрюмо молчащей двери. В нем вдруг поселилась уверенность, что пора Тому прекратить дуться и мысленно расчленять ненавистный объект раздражения на клочки. Если ему так было надо, пусть сделает это лично, глядя прямо в глаза, а не прячется, как трус в своем убежище. В конце концов, им обоим, кажется, нужно было поговорить.

Парень решительно постучал ладонью в дверь, которая даже от этих слабых ударов заходила ходуном.

- Том! – уже не умоляющим, а твердым и уверенным тоном позвал он, тут же скрестив руки на груди, всем своим нутром выражая решимость довести дело до конца.

Никакого ответа. Ситуация повторялась, и за несколько минут ничего существенно не изменилось. Все та же надутая и обиженная мышь, не желающая идти на разговор никоим образом.

– Слушай, хорош уже. Вылезай из своей берлоги, я отойду от тебя подальше, сможешь спокойно пожрать в одиночестве,– все еще держа руки скрещенными, клятвенно заверил Билл.

Том снова вздрогнул. Этот тон показался ему неожиданно резким, совсем не таким, каким Билл его нежно уговаривал еще десять минут назад. Похоже, что за это короткое время он отходил куда-то. Том слышал его раздраженные шаги по комнате после того, как он прекратил домогаться до его мозга с другой стороны двери. Парень уже, было, расслабился, злорадно слушая из-под одеяла эти нервные хождения, уже больше похожие, по его мнению, на шаги человека, которого тоже заводила вся эта ситуация. А теперь Билл снова угрозой навис над ним, стоя за дверью, и звучал так, будто обнаружил что-то важное, и ему не терпелось это вывалить на Тома. А тут еще при слове «пожрать» живот отозвался таким жалобным и заунывным урчанием, что даже Ангел, скорее всего, услышал этот отчаянный вой. Но светловолосый парень поспешил тут же скрутить предателя, надавив на него скрещенными руками и складываясь пополам под одеялом. От того, что Биллу что-то там взбрело в голову, решимости остаться в комнате и никогда больше не разговаривать с Ангелом в нем не поубавилось.

Том зловредно думал про себя, что неплохо бы Биллу постоять и подумать о своем поведении. Да и вообще, что он мог от него услышать нового? Что у них все стало еще хуже, и Амулет решит, что ему пора в космос пророчить свою хренотень оттуда? Или послушать очередную сказочку про белого бычка из серии «как он жил с дядей под его гнетом и домогательствами в жизни, полной лишений и обид»?

Надо было все – таки выжать из него все и сразу еще тогда, в переулке; тряхануть черную бестию и пытать ее, медленно убивая, пока зараза не взмолится о пощаде и не расколется в том, кем же он все-таки был.

Тому вдруг вспомнилось, как они с Биллом лежали еще так недавно, всего несколько часов назад, обнявшись, пока весь мир пролетал мимо них, и он заставлял Ангела пообещать, что тот никуда не уйдет.

«Пообещай мне, что ты останешься со мной, что бы ни случилось!» - «У тебя есть мое обещание» - коротко и просто, как передать мелочишку на трамвайчик.

«И как он это себе представляет, интересно?» - снова взвился Том до крайней точки кипения, от возмущения даже забывая, что не собирался думать о Билле. Том не знал причин, по которым брюнет лишился своих крыльев, но что-то подсказывало ему - эта проблема не решится сама собой. Билл был тем, кем был, он не являлся простым смертным, и рано или поздно ему придется вернуться в свой мир в… откуда он там был… И, что бы он ни держал в своей голове тогда, когда говорил эти слова, - они были ложью от начала и до конца. Что ж, как и все, что говорил лживый гад, так чего же удивляться теперь?

Том покрывался ледяной испариной – снаружи и изнутри, в очередной раз понимая, какой он был идиот, что слушал все эти бредни с открытым ртом и верил им безоговорочно, подыхая от счастья. Все эти сумасшедшие выходные оказались ложью, все, что было в них, ушло навсегда в прошлое. И вот - здравствуй, поцелуй меня взасос, я - твоя реальность. Это было просто унизительно. Все слова ничего не стоили, все, что говорил Билл, было враньем, наглой гр*баной ложью.

Какая тут могла идти речь о чувствах? Тот, кто искренне любит или питает симпатию к человеку, никогда не сделает ему больно. Все, что в нем было - ложь до последней капли, от макушки до кончика его дьявольского хвоста.

Хотя, не удивительно, в таком случае, что его выкинули из Рая. Он выглядел и вел себя как кто угодно, но к Ангелам это не имело ни малейшего отношения.

Тома снова начало трясти от бешенства, и он смотрел на чертову дверь, давя в себе лишь одно проклятое желание - налететь на нее с разлету, чтобы она долбанула Билла в лоб. А когда тот, несомненно, потерял бы сознание, Том бы охотно воспользовался ситуацией, хищно поиграв во Франкейнштейна и переставив Ангелу некоторые части тела куда-нибудь в другое, более нужное место. Например, уши на ж*пу, что отразило бы тогда его истинную сущность.

- Том. Я не шучу. Вылезай. Если долго сидеть в темноте, можно и ослепнуть, – начал ерничать Билл, – нам с тобой нужно поговорить.

Том вскинул голову.

«Значит, язвить изволите, бл*дь? Не шутит он. Я тоже не шучу!» Он бешено вскинулся и медленно начал спускать ноги с кровати. Ну, все, сейчас Биллу точно будет пи*дец, если он скажет еще хоть слово. Том твердо пообещал себе, что, не смотря на то, что его тело уже было как большая кровавая отбивная, он выдержит еще один раунд. Только в этот раз он уже не побежит прятаться в темноту, он будет бить сильно и больно, до последнего, чтобы Билл сполна прочувствовал - что это такое, когда получаешь удары от того, кому доверяешь.

Однако, все его злобные флюиды, похоже, не доходили до черноволосой сволочи, разбиваясь об его ледяную решимость.

- Так, значит, разговаривать ты не хочешь? - продолжал свой монолог брюнет. – Ну, и ладненько, а я вот хочу с тобой поговорить, и, раз уж ты решил, что у тебя насмерть зашит рот, то уши-то твои вполне в рабочем состоянии. Значит, ты сможешь послушать, что я имею сказать.

Том опешил от такой наглости.

«И он еще диктует свои условия, тварь болтливая!»

Как такое вообще могло происходить? Том вылупил на дверь глаза и остановился на полпути, прекращая подкрадываться к очерченному тусклым светом в темноте прямоугольнику. Он надеялся напасть на Билла неожиданно, повалить его на пол и, обезвредив, навалять ему таких пиз*юлей, что он потом смог бы, разве что, вызвать скорую, выплевывая зубы на пол хаты.

- Том, немедленно выходи, иначе я вышибу эту чертову дверь, – вдруг, уже злым и ужасающе тихим шепотом пообещал Билл. Еще минуту назад он хотел всего лишь поговорить, но, похоже, настроение его резко переменилось. И теперь он, кажется, еще и злился.

Он. Злился. Пи*дец. Терпение Тома лопнуло.

-Только попробуй, бл*дь, огребешь таких пи*дюлей, что встать потом не сможешь! – рявкнул он так громко, что стекло в окне за его спиной завибрировало. Он все так же стоял посреди комнаты, задыхаясь от пыли и гнева, сжимая и разжимая кулаки и мечтая только об одном – держать себя в руках и не поддаваться этому застилающему глаза бешенству. Сделать, что угодно, только не подходить близко к ядовитой дряни.

-Ну, слава Всевышнему, блин, никогда не думал, что я это скажу, – облегченно отозвалось Тому гулкое эхо. – Он умеет разговаривать, - и по тону этого голоса Том понял, что злой шепот Билла был, скорее всего, простой провокацией.

Скот прекрасно знал, что Том зол, как сто разъяренных Фурий, и умело на этом сыграл, заставив его снова пойти против своего обещания молчать до скончания веков. И теперь из-за двери сочилось такое елейное счастье, что аж стекало по дереву, расстилаясь по всей комнате приторным ароматом розового меда с хризантемами.

Том лично для себя не видел ничего радостного, потому что поддался на откровенную провокацию и раскрыл рот, хотя клятвенно обещал себе молчать, как пленный партизан, до тех пор, пока кто-нибудь не придет и не заберет его подальше от этого гада. Что характерно, Том уже даже был согласен на Демонов.

Он гневно зарычал. Теперь он уже хотел дать по морде сам себе.

- Ну, что ж... Раз контакт налажен… - донеслась до него новая гаденькая и жизнерадостная реплика. - Значит, тем более, стоит поговорить. Это будет длинная история, и, полагаю, ты захочешь услышать ее от меня лично, – из-за стенки послышался глухой вздох.

Билл, догадываясь, что беседа может быть не из легких, с сомнением оглядел пол сомнительной чистоты. Решив, что и так сойдет, сел на задницу, сполз по стенке спиной, откинувшись на нее затылком и устраиваясь поудобнее. Занозы от двери впивались в его голые лопатки - там, где плед, в который он все еще кутался, их не прикрывал. Но он не обратил на это никакого внимания – у него была важная миссия, которую надо было выполнить максимально вдумчиво. Он прикрыл глаза, подумывая, с чего лучше начать.

- Больно надо, – свирепое сопение из-за двери. Миссия зло шипела на него, но это уже значило, что начало положено.

Билл улыбнулся. Упертый дурак.

Не надо было особенно напрягаться, чтобы представить себе, как сейчас выглядел Том. Судя по звуку его голоса, он сместился куда-то чуть центральнее, явно пребывая уже в вертикальном положении, потому что голос его не был заглушен ничем типа одеяла. Он доносился прямо и звонко, треща разрядами негодования. Зато, по крайней мере, парень отозвался, и это был добрый знак. Наверняка, стоял сейчас белый от злости, сжав кулаки, с темным, стреляющим молниями взглядом. Но злость - это хорошо, это было именно то, что, в итоге, все же толкнуло его заговорить. При правильном обращении злость можно легко обратить во что-нибудь другое. Решение само пришло Биллу в голову.

Он уже примерно знал, что будет делать.

- Ну, не надо, так не надо. А мне все равно скучно… - он подумал слегка и добавил, - без тебя. И я не вижу смысла сидеть и дуться по разным углам, молча в тряпочку, мы ведь соседи по этой хате, да и неизвестно насколько, так что… Может, ты и не хочешь меня больше видеть и знать, но я должен тебе кое-что сказать. То, что ты так хотел услышать от меня. Так что, слушай, можешь ничего не говорить. Поскольку ты все равно не можешь меня достать и вцепиться мне в горло, то, как следствие, говорить ты мне тоже не помешаешь, – голос из-за двери буквально сочился ехидством и сарказмом.

Том затрясся, натурально слабея коленками. Какой же это, бл*дь, Ангел? Он мог щелчком пальцев довести до белого каления, мог шипеть, как ядовитая змея, был ехиден, как сам Люцифер. Хотя, Люцифер тоже начинал так же – сначала Ангелом, а потом дошел до того, чтобы начать свое небольшое предприятие, несколько разросшееся, впрочем, с того времени до масштабов Ада. Вот и этот тип был такой же - черный, хищный и прямой, как клинок отравленного кинжала. Как сам Дьявол. Том схватился руками за голову. Кровь в ней бухала так, что бедный котел вот-вот готов был рвануть.

Билл, тем временем, откашлялся, прочищая горло и не обращая внимания на вновь воцарившееся молчание. Он прекрасно знал, что его слушают.

-Мой мир, - начал он свою историю, - как ты мог уже догадаться, называется Рай. Предупреждая твой следующий вероятный вопрос, там не здорово и не круто, там уныло и скучно. Настолько, что я уже не знал, как развлечь себя, и в один прекрасный день пошел гулять в лес, куда вообще-то было запрещено уходить с территории Дворца. И там на меня напала Демоница. В Райском лесу, представляешь? – он слегка улыбнулся, вспоминая этот далекий, давно ушедший в омут памяти день. - Я сначала дико испугался, когда она неожиданно свесилась с ветвей и блеснула своими красными глазами. Я честно подумал, что она меня замочит, нахрен, прямо там. Все Демоны - бессердечные и жестокие гады, от которых при любых раскладах надо держаться подальше. Но она оказалась необычным Демоном, как выяснилось… После небольшой потасовки, помутузив друг друга, мы расползлись по разным углам поляны. Ну, примерно, как мы с тобой сегодня, – Билл задумчиво почесал нос. - Я тогда читал книжку, не припомню уже, какую, «Тома Сойера», что ли, и она спросила, с хрена ли я, Ангел, читаю человеческую литературу, которая у нас строго- настрого запрещена. Ну, я и ответил ей честно, как было, что Райская заунывная фигня меня не вставляет, и тогда она подняла удивленно брови. Ну, вот так, слово за слово, мы нашли общий язык, проболтав часов пять, наверное. И с тех пор она так и продолжала приходить ко мне, не знаю, почему. Наверное, потому, что мы чем-то были с ней похожи... И вот, именно с этого все началось - только она одна знала проход в Рай, хотя никогда не кололась, как она попадает туда, - ни мне, ни своим. Просто приходила, когда ей было удобно. Мы с ней валяли дурака, болтали, в карты играли на всякую фигню, книжки смешные читали, ну, и все такое. Она меня научила очень многому из того, что я знаю. Потому я… ммм... Так необычно себя веду для Ангела, как ты мог заметить, – Билл слегка оживился, - ты ее, кстати, видел. Ее зовут Дария.

Глаза Тома медленно поползли на лоб.

«Как, эта девчонка? Тоже из этих? Бл*дь, да хоть кто-нибудь нормальный-то вокруг меня остался? Даже Георг, и тот попал под раздачу, став послушной Демонической марионеткой».

- Та, с красными волосами? Друг твоего друга, у которого в друзьях есть Демон? - злобно съязвил Том, не в силах отказать себе в этой маленькой желчной радости.

Билл хмыкнул.

- Потрясающая память. Да, это она. Ну, и мы стали друзьями с ней, и дружим, как видишь, до сих пор. Это было уже очень давно, не помню, сколько десятилетий назад. На всякий случай, поясняю еще раз – у нас никогда ничего не было, Ангелы – бесполые существа. Если тебя, вдруг, это все еще гложет. – Билл явно подначивал, ожидая от Тома определенной реакции. Брюнет сидел, скрестив длинные ноги, и прислушивался к гробовой тишине, воцарившейся в комнате. – Так что, твои вопросы про девушек и парней сами собой отпадают, думаю. Ты у меня был единственным и неповторимым.

«Если правду, так уж всю, чего теперь скрывать»

Узник одинокой темной комнаты, уже начавший терять свою уверенность в том факте, что он все еще не разговаривает с Биллом, возмущенно выдохнул. Он и так уже позволил себе лишнего, отвечая ему, но на ЭТО реагировать он уж точно не собирался. На столь откровенные темы общаться с Биллом он не хотел больше никогда. Том почувствовал, что щеки его начинают гореть.

Он поджал губы, решив про себя, что это ужасно – быть бесполым, как это вообще так? Ни тебе, понимаешь, привычной радости в ванной с журнальчиком, ни девчонку снять, ни в туалет сходить…

«Не удивительно, что это Рафаэль был такой дерганый» - подумал Том, хотя, это было и не совсем в тему. – «Но это объясняет, почему Билл дал торчка в тот день, когда переодевался в подсобке. Я тоже бы, наверное, психанул, если бы, скажем, увидел у себя в одно прекрасное утро новый нос где-нибудь на лбу. Или эльфийские уши ни с того ни с сего» - пришел он, в итоге, к некоторому умозаключению.

- Ну и, в общем, я жил при Дворце, - продолжал, тем временем, Билл, - всякая ерундовая работа - сложную мне не доверяют – я их мастерски подтолкнул к этому решению. Ругался, прогуливал занятия, хор и работу, хулиганил. Доводил дядю до кипения, не носил парик, который прилагался к тунике, как обязательная часть служебной одежды… Такой, знаешь, седой, мерзкий, с буклями еще, – Билл передернулся, - проколол себе бровь... В общем, вел себя, как угодно, наперекор тому, что мне говорили. Мне просто было скучно на самом деле.

Том, не удержавшись, тихо фыркнул, чтобы Билл не услышал. Дорого бы отдал он, чтобы посмотреть на это чудо в парике. Да уж, Ангелок, блин, был явно не подарочек. Том стоял посреди комнаты и слушал все, что говорит Билл, позволяя втягивать себя в разговор, который все еще упорно старался не поддерживать. Но любопытство пересиливало, начиная потихоньку оттеснять в сторону злобу и раздражение. Билл больше не лез к нему, просто рассказывал. Ничего, вроде бы, опасного.

Том с сомнением почесался. Раненая гордость не подавала признаков возражения, значит, не было ничего плохого, если он просто послушает. Он решил не задавать пока никаких вопросов и просто ожидать, что Билл скажет дальше.

- Ну, и почти в завершение, - не заставил себя ждать Билл, - Дария как-то явилась в Рай. Как раз в тот день, когда ты меня нашел. Она вредительски понадкусывала там Эдемские яблоки. И Давид все понял, спалив нас на этом занятии, когда застал меня с огрызком в руке. Ангел не может их есть. Он бы в миг транспортировался к вам, в мир людей, но, поскольку я никуда не делся, значит, это сделал кто-то другой - кто-то, кто может их есть. Так меня и поймали за руку, глупо как-то вышло … За столько столетий ни разу такого не было, я всегда соблюдал осторожность. А тут вот так просто, – Билл покачал головой, мысленно возвращаясь к разговору с дядей в тот день, - и, поскольку прецедент повторился, меня наказали, выкинув на землю Это была последняя капля, которую Давид готов был стерпеть от меня. Психанул он страшно, визжал как резаный… Заставил меня сожрать это яблоко… А дальше ты знаешь - сижу тут, жду у моря погоды, а, заодно, их решения. И я встретил тебя … Носителя Амулета, за которым гнались все – и наши, и не наши. Совершенно случайно, такое совпадение. Жизнь бы отдал, чтоб посмотреть на лицо Давида в тот момент, когда ему сказали, что ты со мной. Наверняка, это уже докатилось до него… – мечтательно потянул Билл, на полном серьезе жалея, что пропустил этот концерт по заявкам и гадая, долетели ли децибелы дядиного визга до купола Башни Двенадцати Мыслителей, или нет. Билл решил, что должны были долететь, зная больное отношение своего начальства ко всему этому в целом и к своему подчиненному в частности.

-То есть, тебя ждет наказание там, наверху? – снова не выдержал Том, обреченно прикрыв глаза и окончательно ввязываясь в разговор. Он уже понял, что пытаться не слушать Билла он бы не смог, если даже бы снова забился на кровать. Одеяло было тонкое и все равно не спасало. Ему некуда было деться от звуков этого голоса, некуда было прятаться. Том медленно начал подходить чуть ближе к двери, крадучись так, чтобы Билл не слышал его шагов. Он уже разжал кулаки и хотел подойти ближе, чтобы лучше слышать, и чтобы ему не приходилось кричать.

- Наверное, – безразлично отозвался Билл.

-В смысле, «наверное»? - Том встал в метре от двери, подумывая, не опасно ли подходить ближе.

- Думаю, меня не помилуют. Самое серьезное преступление, которое мог совершить Ангел – дружить с Демоном. И ладно бы просто дружить, но еще и на территории Рая, и с этим же Демоном разносить окрестности. Мы довольно часто развлекались – квасили молоко в бидонах, кидались комьями земли в окна кабинетов Апостолов на спор, кто метнет выше, доставали охрану, размалевывали стенки из баллончиков, даже поработали однажды над моим внешним видом и привели в «божеский» вид мои волосы, как она выразилась. Садовыми ножницами! – со смехом добавил он.

Билл подумал об этой истории и улыбнулся. Это было уже давно, но он припоминал, как она тогда взяла большие лезвия для стрижки кустов и усадила его на лавку в том самом Райском саду со словами «Сиди смирно!», хотя он вырывался и вопил, что не хочет бобрика. Но Дария была непреклонна и, велев не дрыгаться, в пару лязганий обкорнала его тогда еще длинные, ниже лопаток, черные струящиеся волосы, соорудив что-то «поприличнее, чтобы не был похож на девчонку». Демоница наградила его косой рваной челкой и торчащими во все стороны черными прядями, которые он так и носил с тех пор, приводя своим видом в вящий ужас весь Рай. Он улыбнулся, вспомнив побелевшие губы дяди в момент их первой встречи после этого небольшого инцидента. Пожалуй, именно эти воспоминания были единственным, что было забавного в той жизни.

Билл усмехнулся себе под нос.

- Почему ты так спокоен? Как будто тебя это не касается, – Том нахмурил брови. Он не хотел звучать обеспокоенно и напускаться на Билла, но эта его простота иногда добивала. Словно речь шла о ком-то другом.

- Если ты откроешь, я тебе расскажу. Последнюю часть истории. На ушко, – вкрадчиво прошептал Билл из-за двери.

Тома пригвоздило к полу. Вот, опять это. Скот точно знал, когда и куда бить больнее, только у него это получалось так, что из тела выбивало весь дух, и в голове что-то резко и со свистом проносилось, возможно, вытекающий из ушей мозг.

От одного представления, как Билл наклоняется к нему и шепчет что-то на ухо, щекоча своим дыханием его шею... Его темные, волосы падают на лицо, теплые ладони ложатся на талию… Волна мурашек как-то подозрительно пробежала по всему телу, и Том, опешив от такой неслыханной наглости, едва не застонал. Он опустился на коленки, словно обреченный воин, готовый принять смерть в поле от меча врага

«Проклятый, гадский, черноволосый… Демон»

Том, медленно опускаясь на четвереньки, подполз к двери и сел, привалившись спиной к косяку, чтобы что-то твердое поддерживало его спину. Стоять ровно он больше не мог.

Он радовался, что их с Биллом разделяла сейчас эта гре*аная дверь потому что вдруг снова покраснел, как помидор, и начал раздражаться, но уже по другой причине. Его бесило, что, не прошло и пяти минут, а он уже сидел и покрывался краской позора, аки влюбленная первоклассница.

«Стоп. Том, стоп», - жалобно уговаривал он себя. «Бл*дь, это он все виноват со своим ушком! Сука!» - бешеные мысли запорхали в башке в ритме броуновского движения. Том отчаянно придумывал, что бы еще такого нейтрального спросить у Билла, но в голове, как нарочно, рассосались все адекватные идеи. Осталось лишь настойчивое видение губ, растянутых в очаровательной, но опасной для психики улыбке.

- Так чего там? Ты так и будешь сидеть взаперти, бесясь на весь мир? Между прочим, Том, Теодор принес нам еды. Иди, я вас познакомлю! – продолжал психологическое давление ангел.

Том, вытирающий рукавом выступившую на лбу испарину, не хотел видеть никакого Теодора, кем бы он ни был. Очередным лучезарным Ангелом с хамскими выходками, типа Рафаэля, или же бесом из серии как –там-его … Дахила… Ему было до лампочки.

-Не выйду, - буркнул он.

Билл закатил глаза. Жертва пока еще сопротивлялась, но уже было совершенно ясно, что сопротивление постепенно сходило на нет. Осталось дожать лишь чуть-чуть, мальчишка был вспыльчивым, но, по счастью, отходчивым.

У Билла тоже сухо во рту, и он измученно привалился к косяку затылком, облизывая шершавым языком верхнюю губу. Еще чуть-чуть, и он готов был выломать эту долбаную дверь и вытащить Тома силой, прижать его к стенке и высказать ему все, что он о нем думает. Но он держался из последних сил, сцепив пальцы, догадываясь, что Том сидит очень близко к нему, только пока вне досягаемости, и точно так же до боли сжимает влажные ладони.

- Тебе все равно придется выйти, – как-то слишком ровно и тихо возвестил Билл таким тоном, каким можно было бы только произнести фразу «мы все умрем».

- Ты, надеюсь, не провидец, ко всему прочему? – слабо донеслось из – за двери.

- Я – нет. Для этого есть пророки, которые и состряпали твой браслет. Я всего лишь Ангел.

«Всего лишь Ангел, действительно, помним-помним. Простой, как евроцент, мать его» - ругнулся про себя Том.

- Знаешь, Билл, я себе Ангелов представлял как угодно, только не так, – честно поделился с ним своими опасениями парень после минуты тишины. Надо было уже сказать что-то и отогнать ставшее вдруг неловким молчание, которое больше не наполнялось раздражением. Но Том никак не хотел этого показывать Биллу, подсознательно веря в лучшее и надеясь, что белочка его еще отпустит из своих цепких маленьких лапок. И он прекратит, наконец, думать про чертов шепот Билла ему в ухо. И мысленно раздевать его.

«Чертова черная зараза, хватит насиловать мой мозг»

- А как представлял?

- Ну, вот Рафаэль этот – типичный – такой весь из себя, пафосный, холодный, никакой. И злобный, к тому же, – рассуждал Том, снова вытирая лоб от испарины. Пот лил с него градом, - наверное, это и есть типичный Ангел. Весь такой возвышенный, эфемерный. Отойди и не тронь, как девица нецелованная, – задумчиво выразил свою мысль Том.

Билл прыснул от этих слов, и у него несказанно потеплело на душе. Вот оно - то, чем его так цеплял Том. Он был настроен с ним на одну волну, четко улавливая все мысли. Ангел засмеялся легко и звонко, и этот смех резонировал от дверного косяка, добивая парня с дредами прямо в затылок, заставляя глаза вылезать из орбит. Перезвон колокольчиков поплыл по комнате, и Том снова вытер рукавом лоб и шею – ему было нестерпимо жарко.

- Ты знаешь, я тоже это заметил, – съехидничал Билл, отвлекая его от страшных мыслей, - за всю мою жизнь в Раю они меня там задолбали так, что я уже не знал, куда себя деть. Они там все такие – пакостные и ледяные. Как с такими жить? Я никогда не мог понять, чем им нравится так себя вести, смотреть на все свысока, отрицать то, что, кроме их Райка есть еще и другие миры, гораздо более прекрасные. Беспокоиться лишь о себе. Мрак. И я там так и подыхал бы до одной Богу известной поры.

- Сколько тебе на самом деле лет, Билл? – Спросил вдруг Том, резко сменив тему.

- Сто восемьдесят девять.

- Е*ать, я геронтофил, - простонал в ответ Том.

- Чего? – не расслышал его Билл.

- Ничего. Говорю, расскажи мне, каким ты был. Там. Что-нибудь еще. Любое… – Том уже почти лежал на полу и обмахивался воротничком от рубашки. Две толстовки ему уже были не нужны, он скинул их с плеч, и теперь они лежали рядом бесформенной кучей. Ему вдруг стало как-то не по себе – сто восемьдесят девять лет назад… Это же… Пи*дец, как много, три человеческих жизни средней продолжительности поместятся. А этот ничего, выглядит, как мальчишка лет двадцати.

Он, наверное, еще Наполеона видел, тот как раз в этих краях свои бесчинства устраивал. Том думал, было, спросить у Билла про Наполеона, чтобы сказать уже хоть что-то. Но затем решил, что не станет этого делать во избежание излишнего беспокойства Ангела.

Том вдруг понял, что Билл как-то подозрительно притих.

- Билл?

- Мм?

- Ты чего молчишь?

- Я думаю, что рассказать.

Том опять напрягся. Опять, небось, выдумывал, что бы наврать. Том, как ужаленный, оторвался от дверного косяка, сверля его ненавидящим взглядом. Опять плетет там свои паучьи сети, с*ка. Сидит, сочиняет, наверное, и глазки эти так и бегают, так и бегают по комнате. Том снова начал медленно температурить, и в помещении повисло такое дикое напряжение, что разряды его чувствовались даже в воздухе. Приближался очередной раскат грома.

Билл, который затих только потому, что его заинтересовали какие-то дискообразные штуки, найденные на тумбочке перед дверью, озадаченно почесал голову, дотянувшись до них рукой и перебирая их теперь по одной. Штуки были совершенно плоские - примерно миллиметр в толщину, но внушительного размера, черные, блестящие, каждая в своей упаковке. На всех были наклейки и фотографии каких-то групп, и Билл, вчитавшись в них, понял, что это тексты каких- то песен.

- Хммм… Я, кажется, придумал, что я тебе расскажу.

В письме Дарии были строки: «Пойте, красавчики». Что бы она ни имела в виду, это было именно то, что нужно сделать.

- Забей уже, – быстро добавил бушующий Том.

- Нет уж, ты сам напросился… - Билл сверкнул дьявольской улыбкой, фыркнул в предвкушении и откашлялся, и Том гневно и уныло подпер щеку рукой, готовясь выслушать очередную тупую тираду о несуществующем царстве вечнозеленого каннабиса, который даже сушить не надо было - он делал все сам и скручивался в трубочки, радуя жителей окрестных деревень. И жили они долго и счастливо. Но вместо истории Том услышал еще одно откашливание. А затем…

Дата добавления: 2015-09-29