Where Angels and Demons Collide 38 страница

Дария пнула ногой бордюр в попытке унять бушевавшее раздражение: на Билла за то, что он был такой балбес, а на Дахила - что он был такой вонючей тварью. И больше всего на себя за то, что не смогла сдержать эмоции, которые для нее уже давно должны были стать прошлым, мертвым и истлевшим. Они мешали теперь сделать то, что она действительно должна была делать - быть бессердечным, несущим смерть Демоном, не думающим ни о чем.

Она изо всех сил стиснула в кулаке приказ.

-Твою мать, Теодор. У нас, кажется, проблемы. Да и не только у нас, - Дария с озадаченным видом почесала пернатый бок севшего ей на плечо ворона и снова посмотрела на желтый квадрат окна, что все так же жизнерадостно горел в ночи ярким глазом.

Времени стоять просто так у нее теперь не было совершенно. Она зябко закуталась в свою куртку и начала припоминать, где бросила ту красную машину. Ей нужно было спешить и доехать до того места, где ее выбросило заклинание и оставался ее волосок. Правда, по пути надо было заехать в одно местечко для подстраховки. У Дарии появилась кое-какая мысль.

«Нет, еще никогда чувства не делали жизнь легче...»

Она развернулась на каблуках, быстро пересекла дворик и тоже скрылась в сумерках, раздраженно взмахнув красными волосами.

А в квартире на пятом этаже свет горел по-прежнему ярко - в этот поздний час в ней еще никто не спал. В комнате слева светловолосый мальчик в очках отложил на полку книгу и, устало потерев глаза, потянулся, выключил прикроватную лампу, заткнул бирушами уши и лег спать. В комнате в дальнем конце другой парень лежал на кровати, держал в руках свою бас-гитару и бренчал на ней. За окном завывал холодный весенний ветер, природа еще не до конца отпустила зиму, и завтрашнее утро, скорее всего, обещалось быть холодным. Один из таких порывов ветра, налетевший с особой силой, распахнул настежь окно, смахнув разбросанные по всему подоконнику листы с табулатурой, скомканные пакеты из-под чипсов и пустые коробочки, и сдул с откоса сухие травинки.

Весь этот день был какой-то странный. С самого утра Георг умудрился поругаться с лучшим другом по причине, на его взгляд, весьма стоившей скандала. Потом он подрался, аж два раза, все с тем же другом и получил еще в довесок от второго, который доходчиво объяснил ему увесистым тычком в лоб, что личная жизнь называется так потому, что в нее не стоит лезть посторонним лицам, пусть даже и они — близкие люди. Плюс ко всему, голова у Георга ломилась от похмельной боли, он забыл в такси кошелек с документами, и жизнь казалась ему теперь беспросветным дерьмом.

А в довершение вечера к нему в комнату, несмотря на все флюиды антисоциального настроения, распространяемые по всей квартире, все-таки зашел Густав и, как-то странно глядя на друга, сунул ему в руку неведомую сухую траву. И, лупая глазами в пространство, велел зачем-то повесить или положить ее на окно. Мол, она могла бы немного помочь своим ароматом от головной боли. Все эти премудрости народной медицины Георгу были чужды и неведомы, и ему как-то привычнее было сожрать таблеточку или выпить лишнюю стопку какой-нибудь ядовитой гадости, потому басист лишь пожал плечами, бросил траву на подоконник, как было велено, и забыл про нее через минуту.

Нахр*на, собственно, приходил, Густ, какой-то подозрительно бледный и выглядевший так, словно из всех троих от похмелья именно ему было хуже всех, Георг так и не понял. И потомуне стал заморачиваться и вернулся на кровать с той единственной женщиной, которая всегда была ему верна - своей гитарой, и принялся бренчать на ней все, что пришло ему на ум.

Но порыв ледяного ветра, дунувший неожиданно из окна, оторвал его от этого занятия, и Георг немо воззрился на раму, которую он совершенно точно сегодня не открывал - погода была не очень подходящая.

-Тьфу, что за черт? - он обернулся, поежившись от ледяного порыва, ударившего его по шее морозными лапами.

-Ну, не совсем, - раздался с подоконника ехидный мурлыкающий голос.

Брови Георга удивленно поползли вверх...

Через пару минут и в его окне погас свет.

И в последней комнате, хотя вокруг и царила тишина, двое еще не спали. Они уже по очереди сбегали в душ. В этот раз Билл обошелся без приключений, разве что смахнул случайно с полки тюбики с гелями для душа, но быстро исправил эту оплошность.

Теперь они вдвоем лежали, изучая черты лица и держа руки друг друга. Спать им обоим совершенно передумалось после всего того, что произошло. Они оба с полной уверенностью считали, что эти бешеные выходные, перевернувшие их жизнь полностью, вывернувшие наизнанку души, были самыми странными и самыми лучшими.

Билл улыбался, прислушиваясь к приятным ощущениям и расслабленному состоянию своего человеческого тела, а Том взглядом скользил по линии его губ, очерчивал взглядом тонкий нос, выступавшие ключицы... Билл тоже изучал темные и глубокие глаза парня, волоски, выбившиеся в местах, где дреды уже начали потихоньку отрастать и еще не были подплетены, его гладкую кожу. Им обоим было достаточно этого - просто лежать и смотреть друг на друга, улыбаясь в темноте.

-Билл, с тобой все в порядке? - заботливо поинтересовался Том, поглаживая его пальцы.

-Никогда в жизни не бывало лучше, - честно признался парень, улыбаясь, как лунатик.

Было безумно хорошо и спокойно. Провалявшись на полу примерно с полчаса, они решили переползти на кровать. Точнее, Том просто прошептал Биллу на ухо:

-Ты ведь не думал, что сегодня кушетка тебя дождется?

-Думал, - нарочно подначил его тот, пока лениво выводил на его груди пальцем: «Билл».

Том долго прислушивался к ощущениям.

-Ты, самовлюбленный хр*н, ты почему пишешь на мне свое имя?

-Я подписываю, я всегда подписываю все, что принадлежит мне. Это большая разница! - исчерпывающе объяснил Ангел.

-Кто это сказал, что я принадлежу тебе? - притворно возмутился Том, заведомо зная, что такой вывод можно было сделать по всему его виду и поведению.

-Я сказал, - тихо прошептал Билл.

Для Тома эти слова прозвучали громче, чем выстрел из пушки. Он медленно повернулся и посмотрел Биллу в лицо. Сглотнул.

-У меня есть выбор, я могу хотя бы попрощаться со светлым миром?

-К сожалению, нет, - отрезал Билл, трагично поджав губы и глядя на Тома, как на тяжелобольного пациента, готового отдать душу праотцам. - Как и у меня, похоже на то...

Том с секунду смотрел на него. Потом плечи его дернулись, он фыркнул и заржал, сотрясаясь всем телом от хохота.

-Ну ты и наглая морда!

Они непринужденно рассмеялись уже оба.

Их обоих накрывало волнами расслабленного состояния, в котором было хорошо, и хотелось смеяться, радоваться, целовать друг друга и быть полными идиотами, как сказала бы Дария. И они следовали этому желанию, ухохатываясь до колик и вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Билл лежал и мечтал о том, чтобы время просто остановилось, это было все, чего он хотел. Потому что если часы все так же будут продолжать тикать, значит, рано или поздно придет утро, а за ним - день, а за ним и еще один и, когда этих дней сменится бесчисленное количество, в комнату неожиданно вломится какой-нибудь очередной мерзкий Рафаэль и, схватив его за руку, скажет свое страшное: «Идем, Вильгельм. Тебе пора». И уведет туда, где ему уже не было места и, что самое страшное, туда, где не было места смертному.

У него была, конечно, слабая надежда, что они с Томом еще встретятся когда-нибудь, когда для парня наступит его время, но ему не хотелось думать про это так. Он хотел жить. И быть с ним рядом. И дышать с ним одним воздухом. Засыпать рядом и точно так же просыпаться, разделив одну ночь на двоих. И ему мало представлялось, что будет, когда придется возвращаться, мысли об этом были гораздо хуже, чем если бы его просто бросили в Ад гнить там все бесконечные столетия его жизни.

Том смотрел на Билла и понимал, что для него, впервые за последние полгода, словно солнце вышло из-за тучи. И пускай у его солнца были темные, торчавшие во все стороны лучики, зато улыбка была ярче, чем дневной свет. Тома теперь волновали лишь эти карие глаза и возможность видеть их перед собой двадцать четыре часа в сутки. Большего они не желал.

-Откуда же ты взялся, Билл? Я так хочу побольше узнать о тебе, - наконец не вытерпел Том. - Ведь, если подумать, мы друг о друге ничего не знаем.

-Ну... В моей жизни ничего интересного нет. Мы уже говорили про это, - Билл сдул мешавшие прядки со лба и легонько сжал пальцы Тома в своей ладони.

-Ну, вот давай, как в школе... Быстрый вопрос - быстрый ответ. Я ведь все равно не отстану! - Том улыбнулся, приподнялся на локте и навис над ним. - Только, чур, честно на этот раз, без тетушки Беатрис, Франции и прочей муры.

Билл задумался. Так или иначе, а придется рассказать о себе хоть что-то. Значит, нужно было постараться удовлетворить любопытство Тома, выдав минимум информации.

«Надеюсь, ты не станешь заходить на опасные территории, Том...» - понадеялся он.

Билл повернул голову, чтобы выслушать Тома. Но все же не удержался от шпильки:

-Да знаю я, ты упертый осел, - он улыбнулся и тут же напомнил: - Но Франция была изначально твоей идеей.

-Гы, - радостно выдал Том. - Ну, вырвалось, бывает. Ладно, проехали.

Ему не терпелось приступить, поэтому он задал свой первый вопрос:

-Какой твой любимый цвет?

-Черный.

-Любимая еда?

-Хм. Сладкое.

-А я вот пиццу люблю. А кино?

-Не приходилось видеть много. Наверное, я не назову, - выкрутился Билл.

Он лишь слышал про это изобретение: цветные картинки, мелькавшие на экране, актеры, сюжет. Он хотел бы увидеть это. И, как знать, может, когда-нибудь ему даже представится такой шанс. Но как объяснить Тому, что были и другие миры, где про это и слыхом не слыхивали, где жили в полжизни и дышали в полдыхания, не зная и сознательно ограждая себя от всего интересного? И все, что в том мире было - лишь книги да скучные театральные представления заезжих райских актеров, на которые Давид обычно затаскивал племянника буквально силой. Приходилось кукожиться рядом с дядей на соседнем кресле, помирать от скуки и получать тычки, слева - от Апостола и справа - от Сакия, который тоже нихр*на не понимал, но натужно делал вид, что ему-то как раз доставляло чрезвычайное удовольствие все это лицедейство. Билл слушал шипение: «Смотри, неуч, это же искусство!» - и мысленно резал дяде ножницами его парадные балахоны, зная наверняка, что, вернувшись с представления, тут же воплотит эту идею в жизнь. И в том нудном мире не было и речи ни о каком кино.

Теперь-то, конечно, разговор про другие миры уже был позади, а вот про то, что Билл тоже к ним относился, еще только предстояло рассказать. Его снова начала мучить совесть, и он отвел взгляд, взявшись изучать потолок.

-Не беда, покажу тебе завтра свою коллекцию. Может, понравится что. А музыка?

-Твои тексты.

Билл улыбнулся, все так же глядя вверх.

-Я серьезно!

Том не сильно ткнул его кулаком в плечо.

-И я серьезно. Ладно, хорошо, добавим сюда еще барабаны и бас-гитару, - Билл припомнил свой первый день в студии. - И я ненавижу звуки арфы, она пробуждает во мне бешенство.

-Арфы? - Том фыркнул. - Это редкий инструмент. Почему арфа?

«Потому, что Давид - сука извращенная», - мстительно подумал Билл.

-Потому что пытались заставить ей заниматься, - Ангел, все так же улыбаясь и стараясь сдержать смех, перевел глаза на Тома.

-Ты? На арфе? Это... шутка, что ли? П*здец... - Том затрясся в порывах безудержного смеха и практически прорыдал, откинувшись на подушку и задергавшись в душивших его спазмах: - Я хочу это видеть!

-Да иди ты... Это не смешно, - Билл улыбнулся. - Это были самые черные дни моей жизни.

Том еле заставил себя успокоиться. Настойчивый образ преследовал его воображение, заставляя поджимать губы и фыркать, но он все же пересилил себя, отогнав это видение.

-Ладно, бывает. Меня тоже на вокал гоняли, я там чуть не сдох, - он снова принял удобное положение, чтобы видеть Билла. - Так что принимается. Книги?

На ум почему-то пришел все тот же мерзкий учебник анатомии, который фигурировал в его жизни и раньше - Дария любила пугать друга, открывала его на страничке с кишками. Хотя, он вспомнил и еще одну, которую зачитывал до дыр, вперив глаза в текст, не в силах оторваться от него.

-«Портрет Дориана Грея».

-У-у-у, это серьезно. Классика. И как ты учился в школе?

-Плохо. Хуже, даже, чем с арфой.

Он вспомнил себя в Райском Саду, как он от скуки палил через лупу маленьких золотистых райских мурашек и свой парик, пока прогуливал те самые занятия, и содрогнулся от этих страшных воспоминаний.

Том фыркнул.

-Прогуливал? - словно прочел его мысли.

-При любой возможности, - Билл улыбнулся.

-И я. Мои родители всегда ругались на меня за это.

-Как давно их уже нет, Том? - почему-то вдруг спросил Билл. - он перевалился на бок и подпер голову одной рукой, положив вторую Тому на грудь. Он не сомневался в том, что нужно было задать этот вопрос.

-Достаточно долго, чтобы понять, что я скучаю. Недостаточно долго, чтобы прекратить вспоминать каждый божий день, каким я был фиговым сыном, - с легкой горечью ответил парень, задумчиво проведя рукой по простыни.

-Я уверен, что это не так, - Билл нахмурился и, перекинув волосы через плечо, изогнулся так, чтобы посмотреть ему в глаза. Том взглядом проследил за этим движением и своей рукой отодвинул прядь волос, выбившуюся из общей массы. Билл прикрыл веки, чтобы уловить ласку этого прикосновения.

-Это так. Я бухал, курил, гулял до ночи с Густавом и Георгом, мотал им нервы. И в их последний день я, топая ногами, орал, чтобы они не возвращались из своего супермаркета скоро, ибо я наведу полный дом друзей и буду иметь какую-нибудь цыпочку через перила лестницы. Уже после того, как за ними захлопнулась дверь, к счастью, - Том слегка поджал губы от этих болезненных воспоминаний, - на самом деле в тот день я провалялся с такой жуткой простудой и мне было так хреново, что я даже не мог подняться и сходить отлить. Мы жутко поссорились с ними в тот день, я наорал на своего брата. Их не было очень долго, до самого вечера, а я лежал под одеялом и зло радовался этому факту, надеялся, что они не придут больше, - горькая усмешка изогнула уголки губ Тома, - так оно и вышло в итоге, их машину занесло, и они разбились, все втроем. А потом раздался тот звонок по телефону, от которого я, как последний цыпленок, сполз в обморок. И последнее, что они слышали от меня в тот день, были слова ненависти, которые я крикнул сгоряча... И я не успел даже попрощаться с ними, - Том замолчал на секунду, чтобы сглотнуть ком, вставший поперек горла. - Кстати, поэтому правило номер один в нашей квартире: отсутствие городской линии. Ненавижу телефон. Не хочу больше узнавать про что-то вот так.

Билл лежал абсолютно без движения, внимательно слушая эту исповедь.

-Я потом месяц валялся с пневмонией, потому что выскочил на улицу и помчался в полицию в шортах и майке. В конце ноября. Это было просто душераздирающе, - он скользнул взглядом по лицу Билла, которое было очень серьезным, и добавил, чтобы разрядить обстановку: - Это я про пневмонию, конечно.

-Ну, конечно... - эхом прошептал Билл, понимая прекрасно, что Том имел в виду совсем не болезнь.

-Это было полгода назад, с тех пор мой день таков: студия, клуб, ввалиться домой, не сдохнуть. И с утра по новой. Ну а остальное ты знаешь, дело при тебе было. Так что ничего интересного.

Том немного помолчал. Он не любил затрагивать эту тему, но от Билла секретов иметь не хотел, потому решил, что все расскажет.

-И самое страшное, я не успел с ними попрощаться. Ты когда-нибудь терял кого-то, Билл? - спросил Том, повернув к нему лицо.

Билл медленно, серьезно помотал головой.

-Нет. Мое существование вообще мало напоминало жизнь, но я никогда так не получал от нее, как ты.

От этой истории, на самом-то деле, ему вдруг захотелось взвыть. Но вместо этого он вздохнул и продолжил, понимая, что не надо бы Тому погружаться в эти черные воспоминания:

-Моя жизнь была бесполезной в самой своей сути и с самого моего рождения. То, чем я хотел заниматься, не поддерживала моя семья, и я спасался от них, как мог, убегал даже из дому.

Том, хмыкнув, кивнул на этих словах, и Билл улыбнулся ему уголком рта.

-Создавал им проблемы. У меня есть братья и сестры, целых вот, - Билл показал растопыренную пятерню.

-Них*ра себе... - Том вытаращил глаза. - Я со своим-то одним еле уживался, а ты как?

-Да никак. Сидеть с ними заставляли, я и сидел. Их много, они были слишком шумными и легко доводили меня до дребезжавшей крышки, а это совсем непросто. Но даже все они вместе взятые приносят нашей семье меньше проблем, чем я один, - Билл издал смешок. - Записано со слов Давида, моего дяди.

-Слышал я про этого упыря. Как так можно - родного племянника из дома выставить? - удивился Том.

Билл фыркнул над таким определением - самое то для Давида. Он решил про себя, что так и будет теперь его называть при случае.

-У него сдали нервы, я думаю. Терпеть меня.

-А мне нравится тебя терпеть... - Том протянул руку и провел ладонью по шее парня.

Глаза Билла весело заблестели.

-Ты меня мало знаешь, Том.

-Так а я тебе о чем! - с энтузиазмом отозвался тот, кивнув. - Видишь, исправляем ситуацию!

Том хитро поводил глазами по простыне, раздумывая о своем следующем вопросе.

-У тебя были девушки? - все-таки решился он.

Еще с секунду попялившись на простынь, под которой вырисовывались очертания тела Билла, он все же перевел взгляд на его лицо.

-Если в смысле, были, как у меня только что был ты, то нет, никогда.

-Погоди-ка, ты сказал Георгу в клубе, что у тебя бывали девочки! - возмутился Том.

-Ну, ты ведь просил правду сейчас... Без тетушек из Франции. И без прочего барахла, - Билл прикусил губу, еле сдержав улыбку.

-То есть, ты соврал? А та рыжая, с которой ты целовался у клуба? - Том, не веря, настороженно глянул на него.

Билл хохотнул.

-Дария - мой самый лучший друг, единственный, по правде сказать. Только она может заставить меня смеяться так, что я потом долго вспоминаю и продолжаю ржать. Она столько раз спасала мою шкуру, что страшно и представить... Но, Том, я знаю ее уже... - Билл задумался, вспоминая. Но это было действительно так давно, что он просто не мог восстановить в памяти этот факт. - Короче, как будто всю свою жизнь. Тогда у клуба я немного перебрал, она, видимо, тоже, ее просто понесло.

Билл легко рассмеялся, и по его тону Том понял, что парень, скорее всего, не врал.

-Надо же. А... Парни... были? - тихо и вкрадчиво спросил Том. - И вообще, тебе кто нравится больше?

Билл снова отрицательно помотал головой.

-Мне ты нравишься больше, я думал, ты догадаешься, по мне это очень заметно, - он совершенно серьезно посмотрел на Тома. - К чему все эти вопросы?

Ангел замер. Беседа начала принимать интересный оборот.

-То есть... Ты хочешь сказать... Это был... твой первый раз вообще? Со мной?

Билл пожал плечами так, будто Том предложил ему печеньку.

-Я же так и сказал тебе. Тонким намеком. Разве это было не очевидно?

Том округлил глаза.

-Нет! Это было не очевидно. Вообще-то, Билл, ты сказал, что это твой первый раз с парнем. Это не одно и то же.

-Я так не говорил. Сказал, что я так раньше не делал. Это ты начал про парней, - Билл коварно начал придвигаться к Тому, как-то странно улыбаясь. Он подобрался близко-близко к его уху, провел по нему кончиком носа и склонился прямо над губами, прошептав в них: - Это был самый-самый первый раз. Вообще.

Том тихо въезжал в кровать от этого шепота и откровенности признания.

-Но ты... Не выглядел как новичок в этом деле... - он шумно сглотнул. - Может, немного неуверенно, но я и сам нервничал до чертей... Потому что ты - первый парень в моей жизни, которого мне так сильно хотелось завалить. И вообще хотелось, всего и сразу...

Том прикусил язык, поняв, что от шока он начал говорить лишнее.

Билл звонко засмеялся, но тут же прикрыл рот рукой, вспомнив, что за стенкой, возможно, все это время нервничал от неспособности заснуть несчастный Георг.

-Завалить, говоришь? - он приглушенно посмеивался, содрогаясь. - Ну... Просто ты для меня особенный человек. И мне не было страшно... Скажем так, я был вовсе не против, чтобы ты меня завалил.

Последние слова Билл прошептал уже серьезным голосом.

Том еще раз шумно сглотнул. В голове как-то сразу свалились в кучу все мысли. Как у Билла все было удивительно просто в этой жизни, все-таки. Захотел - пошел и занялся сексом с парнем, подумаешь, какое большое дело, действительно. Захотел - ушел из дома. Захотел - пошел спрыгнул с подоконника пятого этажа, какая разница, все бывает в первый раз, отряхнулся, пошел дальше, и всего-то. Захотел в группу вступить на первый день знакомства, сказано - сделано. Переспать с ее гитаристом на второй день? И тут поставим галочку. Том обалдевал от его непосредственности, как-то даже не сообразив, что Билл только что фактически признался ему в своей симпатии. Просто он говорил это все таким будничным тоном, как будто этот факт не нес собой значимости, как будто это само собой разумелось. Вообще удивительный парень. Наверное, это и цепляло так сильно - эта его непредсказуемость и загадочность, готовность абсолютно на все. Это вообще лишало всякой возможности двигаться, и Том обнаруживал себя припертым к стенке, будто был безвольной жертвой маньяка, покорно ждавшей расправы.

Том тряхнул головой, чтобы выкинуть из нее весь поток мыслей. Но одна все-таки уцепилась за черепную коробку.

-Ты... можешь мне кое-что пообещать, Билл? - вдруг ни с того, ни с сего выпалил Том.

Эта мысль жгла его сознание целый день, с того самого момента, как они с Биллом утром открыли глаза. Сейчас она вернулась снова, и это был очень подходящий момент, чтобы ее выразить вслух.

-Конечно.

-Пообещай мне, что ты останешься со мной, что бы ни случилось? Я хочу видеть тебя двадцать четыре на семь. Хоть сдохни... Я уже не знаю, куда себя девать от мысли, что будет, если ты не окажешься вдруг рядом, - тихо сказал Том.

«Ну, вот и запретная территория началась... Эх, черт, а ведь почти обошлось...» - страдальчески подумал Билл.

Какая ирония: его эта мысль тоже грызла изнутри. И он все бы отдал, чтобы выполнить эту просьбу и верить в то, что это возможно.

Билл болезненно поморщился, стараясь, чтобы Том этого не увидел. Что вообще нужно говорить в таких ситуациях, когда знаешь, что правда ранит хуже, чем что бы то ни было, а ложь, сказанная сейчас, потом всплывет и тоже ранит, и, возможно, еще больнее? На ум тут же пришли слова Дарии о том, что чувства никогда не делали жизнь проще, и Билл, казалось, начал понимать, что именно она имела в виду, сказав тогда ему это. Он прикусил губу.

-У тебя есть мое обещание, - коротко сказал Билл, выдав самую непростительную ложь в своей жизни, зная, что это, вероятнее всего, будет мучить его вечно. Но он так хотел, чтобы эта ложь оказалась правдой, что ему и самому на секунду показалось, будто это возможно. В какой-то далекой и другой жизни все же это могло случиться с ними однажды.

Он болезненно прикрыл глаза.

-Отлично. Потому что если бы ты этого не сказал, мне пришлось бы заставлять тебя силой. - Том снова повеселел. - Тогда вернемся к интересному. И какой я человек для тебя? В чем моя особенность?

-Такой, от которого у меня все внутри переворачивается, - честно ответил ему темноволосый парень, все так же нависая над ним. - Я даже не могу от тебя спасаться, ты знаешь какие-то тайные пути...

Руки Тома в темноте осторожно поползли по груди Билла, отвлекая его от основной мысли.

-А когда я так делаю?

-А когда ты так делаешь, я... Том, ты опять накаляешь обстановку...

-Да неужели... Ты меня сам провоцируешь, иначе чего ты надо мной навис, как коршун над добычей? - Том подался вперед и поймал его губы своими.

И снова понеслось. Отдернутое в сторону одеяло, жадные руки, у которых никак не получалось взять столько желанного тела, сколько хотелось бы. Безумные губы и горящие глаза, жаркий шепот и хриплые, добивавшие до мозга стоны, синяки от пальцев на тех частях тела, которых они касались в момент особого удовольствия, влажные простыни и снова стоны, до хрипа и сорванного голоса. Снова губы, бессмысленный глупый шепот, дикое, нараставшее желание, которое, правда, пришлось унять новым для них способом.

А ведь все начиналось вполне себе невинно — с милого, отвлеченного разговора о прошлом, как бы не предвещавшего ничего такого, а закончилось ласками. И Биллом с Томом, хрипло дышавшими, цеплявшимися друг за друга в судорогах сладких мучений.

Том умирал уже второй раз за сегодня и в сотый раз за входные, и он не понимал, почему не становилось легче от того, что он, наконец, дорвался до Билла. Меньше желание близости не стало, когда они вдвоем, взявшись за руки, переступили эту черту, зажмурившись от страха, и нырнули с головой неизвестно куда. А теперь, когда они получили друг друга, этого все равно было безумно мало, потому что с каждым прикосновением рукой к чувствительным местам и с каждым стоном хотелось все больше и больше. Горячее тело, извивавшееся под ним, Том чувствовал лучше, чем свое собственное. Он ласкал его своими руками и губами и будто ощущал каждое прикосновение на себе.

Ему нравилось в этом человеке абсолютно все, Том ловил себя на мысли, что не заметил у Билла вообще никаких физических изъянов - в нем все было красиво. Том попался на эту удочку с потрохами, сдавшись на милость победителя. В душе его бушевало столько всяких эмоций, просившихся наружу в этот самый момент, что он честно думал: голову ему просто разорвет.

Билл метался по кровати в сладкой истоме, комкая и царапая руками одеяло, не соображал ничего и не понимал, где он находился и что делал. Это было невыносимым мучением - чувствовать ладони, двигавшиеся по телу, и пытавшие его губы - и понимать, что парень рушил всю его систему.

В минуты отдыха Билла тоже разрывали всякие разные мысли, но больше всего его грызло нараставшее беспокойство. Ему приходилось так часто врать... Сейчас, когда Том так сладко и тяжело дышал над его ухом, заставляя движениями рук умирать, Билл не мог отделаться от ощущения горького привкуса лжи во рту. Она отравляла этот момент и Ангел понимал, что был недостоин всех этих прекрасных вещей, выдав себя за того, кем не являлся, просто потому, что безумно боялся потерять кое-что важное. Он в принципе не имел права брать это себе... Но сейчас было уже поздно менять что-либо, он уже соврал. В очередной раз...

Дав Тому обещание быть с ним всегда, Билл вдруг наполнился угрызениями совести, а заодно и дурацкой, упертой решимостью во что бы то ни стало исполнить это его желание. Даже если ему пришлось бы для этого перелопатить весь Рай и уложить там всех, он был готов на все, теперь, когда пути назад для них больше не существовало. Он понятия не имел, как, но Том вскрыл ему вены и наполнил их каким-то непонятным веществом, туманившим мозг и мешавшим соображать. И этот яд просачивался теперь через его кожу: спина совершенно взмокла, как и живот, и грудь, и бедра, а волосы прилипли ко лбу. И в этом полусумасшедшем бреду Билл понял, что имел в виду Том, когда пригрозил: «если бы ты этого не сказал, мне бы пришлось тебя заставлять силой». Сейчас он и заставлял, буквально загоняя в кровеносную систему одну единственную мысль: сделать все, что угодно, лишь бы остаться...

Это было бы лучше всего на свете, ведь тогда эта ложь превратится в правду, еще более прекрасную, чем можно было только представить.

«Я сделаю все, чтобы быть с тобой. И больше никакой лжи», - горячо пообещал Билл про себя и улыбнулся этой мысли.

Он чувствовал, что вот-вот взорвется. Все мысли и страхи разом вылетели из его головы, а чувства потекли, концентрируясь там, где так настойчиво ласкала рука Тома.

Билла выгнуло вверх, и он, с силой вцепившись Тому в плечо, приоткрывл рот в немом стоне.

Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Они повалились на кровать, липкие, взмокшие и ох*евшие.

-Билл, ты - сам черт, - прерывисто прошептал Том, сжимая парня в своих руках.

-И кто бы мне говорил. У тебя охр*ненно выходит этот хриплый стон, он разносит меня вдребезги, - отозвался Билл. Он был не в силах даже открыть глаза.

-Специально ради тебя готов повторять на бис столько, сколько ты захочешь, - честно пообещал Том, зная, что обязательно сделает это.

-Я тебе припомню эти слова в следующий раз, - заверил его брюнет, твердо веря в то, что следующих разов у них будет еще достаточно. Он очень надеялся на это...

-Только не сейчас. Иначе мы завтра не встанем в студию... - полусонным шепотом отозвался гитарист.

Билл молчал. Он не знал, как сказать Тому, что ему неплохо бы забыть о студии и вообще о каких-либо походах в ближайшее время. О том, что ему вообще лучше забыть про нормальную жизнь. Он хотел было открыть рот, чтобы не превратить эту небольшую недосказанность в очередную ложь, но оказалось, что Том уже мерно дышал ему в шею, обняв во сне.

Билл же не хотел спать. Он чувствовал себя парившим в облаках. Том был удивительно прав - это было так похоже на полет. Невероятное чувство, Билл никогда не думал, что бывают такие ощущения и такие эмоции. Все-таки психованный Давид, когда его мозг не выдержал постоянных издевательств племянника, сделал ему самый большой подарок, отправив на землю...

Дата добавления: 2015-09-29