Опускаю наши руки, не отпускаю его ладони. Позволяю себе кинуть на партнёра взгляд полный вожделения – надо же сдать атмосферу, правда? И плевать что я это искренне. Нику об этом пока что знать ну совсем уж необязательно! – теперь я уже провожу кончиками пальцев по его щеке, слегка нажимаю, чтобы повернуть его лицо так, как удобно мне – хороший ракурс для обзора этой бабени и приятный вид для меня. И дрожащие ресницы, и светлую кожу, и челку, что сейчас закрывает его глаза и дико меня раздражает. Осторожно касаюсь пальцами прядей светлых волос – какие они приятные на ощупь! – чтобы хоть как-то, но убрать их за уши… а потом приближаю свое лицо к его. Сначала аккуратно провожу языком по нижней губе, словно бы пробуя на вкус. сладкий... в голове сразу всплывает ассоциация с зеленым чаем с медом и лимоном. Дико вкусно.
Фиксирую его лицо за подбородок. Сомневаюсь, что отстранится но мало ли да и есть в этом нечто собственническое что еще раз намекнет девушке, что смерть надо аккуратно, можно остаться и без глаз.
Провожу большим пальцам по еще влажной губе, слегка надавливая на нее, заставляя Ника приоткрыть рот, чтобы потом, когда тот выполнит мою «просьбу»-намек смять губы в требовательном, жарком поцелуе.
Пока он не сомкнул свои губы, проникаю языком в жаркий, податливый рот. Тихо, но довольно рычу, не понимая, что подаюсь слишком уж сильно вперед. В висках стучит, становится жарко, где-то внизу живота уже начинается скапливаться и без того появившаяся неудовлетворенность, а сам я буквально теряю связь с реальностью. Сука… хотел бы я переспать с ним, проверить, такой ли он горячий, или же мне только кажется. Хотел бы довести до исступления, до сорванного голоса, до привязанности, до ногтей, исполосовавших кожу… хочу его и прекрасно это понимаю, потому довольно быстро прерываю поцелуй, во время которого пытался проводить языком по зубам светловолосого, отстраняясь, напоследок целую его в уголок губ и кидаю довольно вызывающий взгляд девчонке. Теперь ей должно быть все понятно…
Заходим в вагон и он сразу выходит вперед, как бы показывая, мол, теперь его главная роль. Послушно иду за ним, ожидая. Несколько шагов, а вот и наша ненаглядная, обыскалась уже, голова вон как у совы крутится. Сквозь мои пальцы проскальзывают его - немного холодные, гладкие и тонкие, сжимает мою ладонь, а постепенно осознаю, что слепну, пока он продолжает вести меня куда-то, где мне остается не сопротивляться и чувствовать.
Кажется, все уснули, значит наш спектакль будет приватным. А ей повезло, не каждый день такое увидишь, думаю. Довольный показывает ей наши руки. Ха, будто бы ее выпученных глаз ему мало. Садимся на наши места, пока он продолжает свой фарс, как по мне, безумно качественный. Теплые губы касаются моей замерзшей руки, обдавая ее жаром. Теперь уже я наблюдаю, как мне кажется, внимательнее самой виновницы спектакля. Внутри натягивается струна.
Улыбаясь, проводит языком по руке, пока другая рука снует по телу. Он будто знает, что делает. Будто знает, скажем так. К моему горлу подступает ком, который я нервно сглатываю изо всех сил стараясь пербороть желание схватить его за кофту. Нет, стоит держать себя в руках. Хотя бы потому что потом это все закончится, и я не буду знать, куда себя деть от стыда. Но пока можно. Мы же играем, да. Смотрит мне в глаза. Явно заметил в них какой-то нездоровый блеск, заметил, как полыхают от его прикосровений мои щеки. Этого не сыграть. Мы уже не играем, нет. Но это все же его спектакль, где я - лишь реквизит. Появляется злость вперемешку с обидой. Струна внутри меня начинает дрожать.
Заставляет повернуться к нему, и я поворачиваюсь, послушно, будто в тумане. Тянется ближе. Все. Меня всего буквально бросает в ледяную дрожь, я закрываю глаза и немею от вожеделения ощущая его жар на своих губах. Между его прикосновением и поцелуем, кажется, целая пропасть, в которую я, не задумываясь, ступаю, давно позабыв об этой девке напротив. Дыхание перехватывает, пока я играю своим языком с его, больше всего на свете желая, чтобы это происходило не здесь и не сейчас. Голову кружит настолько, что я не могу больше ничего, кроме как сжимать его лицо в своих ладонях, поддаваясь каждому его импульсу и движению. Кусаю его губы, тихо постанывая в поцелуй и притягивая его все ближе. Из последних слил стараюсь держать себя в руках, когда до крика, до хрипоты хочется скользнуть пальцами под его толстовку, сновать по нежно коже. Когда хочется с силой вжать его в стекло и не отпускать, отсавляя на окне мокрые отпечатки ладоней. Ты попал, Ник, крупно попал.
Отстраняется, а я резко откидываюсь на спинку, пока на губах еще горит его поцелуй, осушая во рту и заламывая мои пальцы о ручки кресла. Поворачиваю голову к нему, улыбаюсь, а затем начинаю заливисто смеяться, что из-за сбившегося дыхания звучит очень хрипло. Прикрываю рот ладонью, не сводя с него взгляда, и качаю головой. Принимаю то же положение, что и прежде. Беру его за руку и закрываю глаза.
Хорош, сученок… это я любя к нему так, правда. поцелуй просто крышесносный. Сладких, горячий, мокрый… Невероятно интимный. На публику так не целуют…До сих пор не понимаю, каким чудом у меня не встал – а то был бы пиздец. И так борюсь с желанием валить и трахать. Сука. Иметь во все дыры, да так, чтобы тот пару дней не встать не смог, ни говорить ничего… и это только в лучшем случае, да…
Но я отстраняюсь. С явной неохотой и горечью во взгляде. Перевожу дыхание, попутно проводя языком по собственным губам, зализывая как место его укуса так и запоминая прикосновения, дабы было о чем мечтать одинокими безлунными ночами, когда рядом сопит это чудо… ох, стоп… ее немного и ждать я ничего не буду – потащу его в каморку. Возвращать швабру в лоно семьи. Кстааати, а может, даме швабру и подарить? На память, так сказать. Ой, блять… дааама!
Как-то я от потока чувств совсем о ней забываю, ибо во все глаза смотрю на слегка покрасневшие губы своего недовольного партнера-товарища. Ухмыляюсь, слышу тихий, полузадушенный хрип, поворачиваюсь и вижу ЭТО.
Глаза расширены. Подбородок дрожит, а щеки, словно жиле, разбалтываются во все стороны. Глаза, кажется, на мокром месте, неровно алеющие участки кожи, явственно выдают ее смущение… а сама в телефон пялится и строчит. Блять… только не говорите, что она подругам рассказывает, что видела двух геев! Пиздец…
Но нет. она просто строчила. Потом, заметила, наконец, то что я на нее пялюсь, кажется, извинилась – или что там пельмешки-губешки пробормотали? Похуй… план удался и угрожать ей не придется.
Довольно улыбаюсь. Все же, решаю закрепить эффект и коротко целую его в всок, попутно сжимая пальцы, улыбаясь – а ведь его смех нас ой, как выдал. Хотя и так было понятно, что это напоказ. А жаль… хотел бы я повторить это в более приватной обстановке! Но все же, Ник… ты просто космос. Во всех отношениях… я ему этого так просто не скажу – только если из желания смутить – но вот намекать… да. намекать буду часто.
Счастливый, вновь кладу голову ему не плечо, носом в шею да еще и слегка на грудь привалился. Ноги на сидение напротив вытянул, уже думаю заснуть, как вдруг меня осенял – зачем одному мучиться, верно?
- Ник, приподнимись на минутку? – тихо так шепчу на ушко светловолосого, сам же ерзаю на сидении. Считаю свою идею гениальной и вот теперь спешу получить признание и от спутника, - клади голову мне на колени! Сам ложись на сидение – оно двухместное, все норм, помещаешься малость – а голову мне на колени вот этим – стягиваю с себя толстовку, восхищённый своей гениальностью, - укрывайся и спи. Думаю, так все удобнее будет, - а я воспользуюсь случаем и смогу вдоволь поперебирать его волосы. Буду запускать в них пальцы, перебирать светлые пряди, массировать кожу головы, за малым не урча – просто мурчу я отвратно, увы – и… да, именно так я и засну, сам того не заметив.
Не отвожу взгляда, пока он наслаждается плодами своих трудов, дрожащими и скулящими напротив. Интересно, насколько в его голове все испортил мой смех? Ах, синьор, ваша ложь шита белыми нитками. Оценив обстановку и причиненный даме душевный ущерб, он, похоже, находит его недостаточным, поэтому дарит мне еще один поцелуй - для надежности - и лишь тогда успокаивается, довольно улыбаясь, пока шкала его удовлетворения заполняется до краев. Признаться, я готов насобирать ему теперь целый город таких вот сопливых дур, только бы он продолжал свои спектакли, которые так будоражат во мне эти странные чувства, больше напоминающие что-то дикое, звериное. От чего-то снова хочется закурить, закинуть ногу на ногу и в распахнутой позе, как продажная девка, смеяться громким, гогочащим смехом до хрипоты в горле. Стоп, а чего я ожидал? Что после такого не вернется, орошая ледяной водой фактов, здравомыслие? Успокойся, Ник, это фарс, который был продуман им заранее, причем с твоей же подачи, так ответь себе сам, какого черта? Все безумно просто, как кока-кола, но от чего-то не унять мурашки и болезнно остывающие губы.
Вот все готово ко сну, я уже закрыл глаза, с силой сжимая веки и стараясь унять в себе эту колящую обиду на весь мир, а, в частности, на собственную глупость. Но тут происходит то, что снова швыряет меня в этот неописуемый хаос, в котором все слишком просто и сложно одновременно. Это как если бы я собирал пазл, все складывалось бы легко, и я ни за что бы не заметил подмены, если бы не взглянул на коробку и не увидел картинку, абсолютно отличающуюся от моей. Заботливо укладывает меня на свои колени, теребит волосы, пока от него исходит теплое и успокаивающее, такое сладкое. И снова куски пазла летят со стола: на нас давно уже никто не смотрит, не для кого играть. Непроизвольно сжимаюсь в комок, мысленно пытаясь поддаться этому чарующему спокойствию, будто действуя против своей природы. Уже уснув,я положу ладонь на его колено и чуть сожму, будто стараясь схватиться за него, как за спасительный сук над пропастью омута. Все бы ничего, но он и есть - мой омут, в котором я готов захлебнуться, лишь бы не ощущать этой чудовищной неопределенности, безжалосто оставляющей меня наедине со своими мыслями и слишком бурной фантазией.
Просыпаюсь от того, что кто-то меня легонько тясет, что-то нашептывая на ухо. Улавливаю из всего монолога только "ваша станция", что мгновенно перезагружает мой мозг, и я рывком сажусь, стараясь как можно быстее придти в себя. Остановка долгая, так что я вполне могу позволить себе не торопиться, но мне скорее хочется покинуть эту электричку. Стоит его разбудить, и я наклоняюсь, желая пихнуть его, но при виде этого почти ангельского лица, дрожащих кончиков ресниц и полураспахнутых губ, мне остается только нагнуться еще ниже и, взяв его лицо в свои руки, тихо зашептать ему:
- Просыпайся, мы приехали, нам пора, - лениво открывает глаза, с каким-то удивлением глядя на меня, от чего мне кажется, что я снова совершил ошибку. - Давай, вставай.
Так получается, что засыпаю я значительно позже него. Мысли все еще крутятся вокруг поцелуя, что произошло не так давно, вокруг моего случайно попутчика, вокруг него, глупого. Сейчас уже спящего, сжимающего мое колено и от того кажущегося еще более беззащитным, чем могло бы представиться. Словно бы ребенок… интересно он что. боится что я куда-то уйду или это просто привычка такая? Хвататься за что-то – или кого-то – во сне? Ох, дорого бы я отдал за возможность не сидеть, а лежать рядом, греть его в своих объятьях, все так же любуясь на спящего, теплого, уютного…
Спит. Даже в сне немного хмурый и серьезный… я же скольжу взглядом по его лицу. Рукам, поглаживая пальцами его ладонь, представляя… ох, что я только не представлю! И засыпаю… тоже не заметив. Такой брык и свет выключили... но и во сне вижу наше приключение. Он был, как это часто бывает во сне, не он внешне, но то, что это – Ник я знаю хорошо. Мы с ним бродим по какому-то заброшенному городку, напоминающему мне Сайлент Хилл… и все бы ничего да только я ужастики ненавижу. Вот и получается так, что там он меня защищает, спасает и успокаивает…. А потом, в какой-то момент, одна гадость хватает меня за лицо, я в ужас открываю глаза, уже готовый издать вопль, полный ужаса… и лишь тогда понимаю – приснилось. А вот видеть с утра пораньше светловолосого приятно. Даже в душе теплеет. Улыбаюсь, еще не сбросив остатки сна и от того по телу проходит мелкая, паническая дрожь. Нет, надо бы научиться прогонять кошмары. Нику спасибо. Он меня спас.
- Доброе утро, - расплываюсь в улыбке. Сонно моргаю, зеваю, заставляя себя проснуться и мысленно обещаю себе сон ночью. Отосплюсь так отосплюсь. А сейчас подъем! Не спать, собрать вещи, подождать Ника –или он меня подождет, учитывая то, как долго я вожусь с застежками-заклепками на своем рюкзаке-бауле. Все взял? Да…
Уже когда мы выходим из вагона я его благодарю. Забывшись, протягиваю руку, чтобы идти вместе, но потом, точно осознав, где мы находимся, отмахиваюсь – нельзя. Обидно. Сразу же накрывает раздражение и толика усталости… а вообще, была бы моя воля – я бы давным-давно запретил все эти стереотипы… сколько людей тогда было бы счастливо!
Швабру кстати, забрал с собой. А вот толстовку ему оставил, сам же иду в майке без рукавов, обнажая тату на руках. Пусть смотрит – по моим же эскизам рисовали, грех не хвастаться! Что еще? А да, за плечами пара рюкзаков, в руке помимо швабры еще и сумка – даже две – огрооомная такая папка прямоугольная с бумагой и планшетами, так что я вскоре понимаю, что за руку я бы его никак не смог взять. Вот…
- Куда идем, сударь? – улыбаюсь ему, сдуваю попавшую в глаза челку – ибо руки заняты хвост перезаколоть – а потом оглядываюсь по сторонам, ощущая чей-то очень недобрый взгляд, вижу своих новых друзей и с довольным воплем, - валим! – таки шваброй его, да подгоняю куда-то прочь, к стоящим неподалеку такси. Самый простой способ добраться с удобствами.
Идти нагруженным, словно вьючный мул, безумно неудобно, но мне все же легче, чем Адриану. У меня хоть чемоданы на колесиках, да рюкзак, так что я, по сравнению с ним, почти на легке. Сразу становится обидно, но я ничем не могу ему помочь, ибо руки заняты. Кажется, так тащиться мы будем вечно, но не тут-то было. Как бы на мое мысленное возмущение брюнет пихает меня шваброй и кричит. Не сразу понимаю в чем дело, но когда осознаю, у меня снова включается пятая скорость и я лечу вместе с ним в такси. Быстро покидав сумки в багажник шокированного нашем поведением таксиста и кое-как закрыв его, плюхаемся на заднее сиденье и чуть ли не хором орем ему на ухо: "Святой Иоанн". Мужчина вздыхает и закатывает глаза так, будто мы уже сотые такие на его трудном жизненном пути таксиста, которые, не спрашивая, швыряют сумки ему в машину и орут, что им в колледж Святого Иоанна. Но, ничего не говоря, он жмет на газ и мы мчимся прочь от перрона, пока меня не покидает паскудное чувство того, что я оставляю там что-то безумно важное, что больше никогда не повториться. Пока мы едем, я с интересом разглядываю испещренные татуировками руки Адриана, заставляя его изгибаться под нужными углами, чтобы я лучше разглядел. Дорога, как я и предполагал, занимает около двадцати минут, и вот мы уже стоим перед огромными черными воротами, за которыми виднеется поистине огромная территория колледжа. Газоны усеяны яркой травой, на заднем дворе виднеются сине-зеленые, будто вековые, ели. На территории расологаются несколько зданий, а в центе - самое большое и самое главное, где ученики и проводят большую часть своей студенческой жизни.
Здание доставило. Не могу сказать, что за стиль – благо «тыжехудожник» тут не сработало и меня никто не спрашивал – но доставило, определенно. Острые шпили, зубчатые стены, безликий сад с вечнозелеными кустами и каменными статуями. Сам камень серый, явно «не первой свежести», насчитывающий пару сотен лет. Кое-где почерневший, где-то покрытый плесенью или плющом, который судя по всему, тут часто обрывают. Хмм, своего рода романтика! Забрался по плющу да наверх, лопухами по моське в открывшемся окне, перевалиться черед подоконник, отдышаться и трахать. Хмм, с кем-нибудь да прокатит, но не сейчас. Я лучше осмотрюсь! Общежития все же разделены по гендерному признаку. Если стоять спиной к воротам, то справа будет женское, а слева мужское. Понятно, девочки налево не ходят, налево к ним приходят мальчики. Ну ок. запомним на будущее…
Общежития длинные и меня лично ассоциируются с крепостными стенами – у них и «крыша» с этими… зубцами – надо будет туда как-нибудь забраться – и бойницы наверху… интересно, это так и задумывалось или же правда стена была? Хотя да, задумывалось – это только посередине, у входа, такое вот изуверства. А справа и слева, по всей длине здания, крыша покато-плоская, темная, очень гармонично сочетающаяся с темно-коричневым – хотя я бы обязательно добавил туда охру и синий или фиолетовый – камнем стен. Что там дальше? арок и колонн нет, но имеется как бы уплотнения из кирпича их заменяющие. Все те же кустики, создающие причудливый геометрический узор вдоль кампусов. Он же, кстати, обрамляет и всю площадь колледжа, обвивая-закрывая забор. Ага, мол, нету тут клетки, только цветы и поля. Приятно…
Главное здание стоит как бы поперек общаг. Длинное, более светлое и, видимо, построенное в более поздний срок. Над входом оно «обладает» высокой крышей с скатом. Будь я на черчении, я бы определил ее как треугольную призму, положенную на бок. Вот. Но это так, к слову. Что еще? По три этажа, окна в деревянных рамах – чую, зимой будет пиздец, как холодно – зато красивые, резные раны с закругленными верхушками. Даже залипаю на них. Три окна – шпиль на крыше. Кстати, после той вот призмы идет такая же крыша. Как и в общежитии, что объединяя здания.
Как я могу заметить, позади главного корпуса есть еще пару-тройка мелких – даже по сравнению с общагой – в длине здания, видимо, для определенных специальностей. Вот там скаты косые, плоских крыш нет, плюща зато много и остроконечных башенок-шпилей… я это даже так вижу!
Смотрю на своего спутника и слегка повожу плечами – все же, несколько стремновато… даже, «страдающий» экстраверсией, не готов знакомиться с новыми людьми. А придётся. И все что остается – это выдохнуть, пропустить Ника вперед, да потопать к общаге. Топ-топ-топ… или не к общаге, а к корпусу? Ладно, за ним пойду. Вот и пригодились хорошие манеры!
Заходим в главный корпус, который встречает нас приглушенным светом и прохладой. Прямо из просторного холла наверх тянется широкая мраморная лесница. Слева от входа распологалась огромная деревянная доска объявлений, на которой красовались списки первокурсников, а рядом с фамилиями зияли пустые клетки, для того чтобы вписывать номера комнат. Рядом прикрепелен листок с объявлением, гласившим: "Заселение в комнаты по желанию учеников проводиться до одиннадцати утра, остальные будут расселены по желанию администрации колледжа. Регистрация в кабинете двести пятнадцать, второй этаж, южное крыло, правый коридор. Добро пожаловать!" Кинув довольный взгляд на Адрина, кидаю сумки прямо у доски, и жестом маню его за собой, желая скорее найти заветный кабинет. Дорога к нему звучала безумно просто, но кто же знал, что мы проходим почти двадцать минут, изучая второй этаж и проклиная человека, который не додумался повесить стрелочки, указатели или хотя бы простейший план эвакуации из этого ада. Когда же мы, наконец нашли чертов кабинет, то внутри никого не обнаружили. Лишь через пять минут подошел заспанный студент и начал удивляться тому, что мы так рано появились. Зато парень оказался очень приветливым и посоветовал нам хорошую комнату, вполне устроившую и меня, и Адриана. Спустившись обратно, не без помощи студента, мы забрали свои сумки и направились в общежитие, которое, на наше счастье, было устроено гораздо проще главного здания.
Находим дверь, и я делаю торжественное лицо, держа в руках ключи.
- Наша комната, сударь, - кланяюсь, чуть не упав от перевесившего меня рюкзака и поворачиваю в замке ключ.
Дверь распахивается, а вместе с ней и наши рты. Комната оказывается небольшой, но выглядит уютной. Нет, выглядела бы уютной, лет так восемьдесят назад. На противоположной стене большое окное - единственное в комнате - украшенное темно-алыми шторами из плотного материала. Остальная мебель приставлена исключительно к стенам, то ли поддерживая эти самые стены, то ли от опаски, что развалится сама. Напротив друг-друга стоят достаточно большие кровати из темного дерева, застелянные темными покрывалами под цвет штор. Из него на пол льется мягкий солнечный свет, насыщая блеком кружащиеся с воздухе пылинки. К слову, пыль здесь абосолютно везде, да и не просто пыль, а такой толстенный слой. Слева расположился старый шкаф, тоже из темного дерева, покрытый резьбой. Чуть поодаль - небольшой стол со стулом, а у противоположной стены - книжный шкаф с резными полками, а рядом дверь, ведущая в безумно тесную ванную комнату. Но, впрочем, все могло бы быть куда хуже.
Только ступаем внутрь, как пол начинает скрипеть, а в нос бьет дикий запах старины и пыли. Тут нужно проветрить, определенно.
- Шикарно, - тяну я, встаскивая сумки. Подхожу к шкафу, распахиваю, ожидая увидеть там летучих мышей или что-нибудь эдакое, но он не встречает меня ничем примечательным, кроме очередных порций пыли. - Надо будет позвать сюда уборщицу. Они убирают комнаты перед заселением, слава Сатане!
Выбираю кровать у левой стены и плюхаюсь на нее, в ответ получая тихий скрип. Чуть стягиваю покрывало, желая взглянуть на постельное белье. Оно оказывается желтоватым от времени и каким-то влажным, что еще раз подтверждает правильность моей мысли о покупке нового.
- Предлагаю пойти в душ, переодеться и отправиться изучать город. Еще неплохо было бы позавтракать норально где-нибудь. Сумки распакуем потом, когда уберутся. Сейчас не вижу смысла. Ну, ты как?
- Заебись, блять, - не скрываю эмоций, оглядывая комнату. Понимаю, что с моей страстью к творческому беспорядку, Ник меня прибьет в первые полчаса после заселения. А мне, удя по всему, теперь еще и мольберт купить надо! Ой, а как маслом буду писать…
- Ник, ты это, подумай насчет соседства со мной, - виновато так бурчу, изучая комнату и явно будучи в восторге от нее. Вернее, нет, я-то в восторге от самой атмосферы, но как представлю… жалко парня, вот и тяну время, втайне боясь, что поняв все прелести совместной жизни, он меня кинет: - ибо у меня есть вонючие краски, масло и растворитель. Плюс, деревянные планшеты, что любят падать ночью. А еще, я люблю петь в зубную щетку и прыгать на кровати! – вот последнее и собираюсь сделать. Кошусь на своего соседа, улыбаюсь, скидываю кеды и с довольным воплем прыгаю на кровать. только пятки босые в воздухе сверкают!
Крякнув, падаю на спину. Смотрю на потолок, что так причудливо украшен трещинами и их переплетениями.. есть в этом что-то красивое… а в углу паутина!
Наверное, мой крик слышала вся округа. Сдуру перепрыгиваю на соседнюю кровать, до боли сжимая кулаки. Потом обнимаю руками колени, носом в них же утыкаюсь и брожу взглядом по комнате, в поисках этого тупого паука… ненавижу их, сукаа… и потому, дико боюсь. Но, черт это ведь некруто!
- Амм, прости, - приходится даже это тихо пробормотать. Но на соседнюю кровать я перелечь не спешу. Еще чего! Вот уберут тут все – тогда и перелезу. А пока буду примерить себе роль крылатого и витать под потолком, босыми ногами топая то на тумбу, то еще куда-нибудь. И подальше от этих пауков, мать вашу! Фу, членистоногие! Какая гадооость.
- И да, мысли твои очень-очень верны, - кивая как болванчик, поудобнее сидя на кроватке Ника и на свою стараюсь не смотреть, - поесть… я умаю, можно приготовить что-нибудь на общей кухне… ну, вообще. А завтрак можно и в кафе схомячить, - тем более, что я все оплачу. И пусть только попробует сопротивляться! Надо же любимых родителей да разорить… и напомнить, что чадо все еще бдт и старательно, каверзно так устраивает им неприятности…
Сумку вообще распаковывать не намерен. Особенно теперь, помня об этом тихом ужасе. Лучше вон, на светловолосого еще немного полюбуюсь – в свете дня он еще красивее – а потом кивну на дверь в ванную:
- Пойдешь первым? А я поищу кафе подходящие.
Заливаюсь громким смехом, глядя на его прыгучесть при виде паука. Но позже, сразу после его глупых слов, кошусь на него, сощурив глаза.
- Что за ерунда? Я же просил не считать меня сахарным принцем. Я стойкий оловянный солдатик, я спокойно все вытерплю. Все проблемы решаемы. Ведь можно все сложить так, чтобы не падало, и открывать окна, когда рисуешь, - отмахиваюсь, закатывая глаза. Затем встаю с кровати, распахиваю чемодан в поисках принадлежностей для ванны. Швыряю ему, уже по-хозяйски расположившемуся на моей кровати, планшет: - На, ищи, а я пойду опробую ванную. Если найду пауков, сразу принесу тебе и мы вместе его выгоним отсюда, - снова смеюсь, думая о том, что нашел отличный аргумент для шантажа. - Скажем, чтобы он сюда дорогу забыл, огромное страшное чудовище, - поднимаю руки вверх, широко распахиваю рот и округляю глаза.
Снова смеюсь, беру найденные принадлежности, сменное белье и отправляюсь в ванную комнату. Кажется, места там не больше, чем в каморке для швабр. Понятия не имею, каким чудом сюда впихнули приличную ванную. Задействовали дополнительное измерение, никак иначе. Складываю вещи на полу, раздиваюсь и включаю воду. Сначала кран долго плюется ржавой, но потом, когда я уже собираюсь уходить, начинает идти вполне себе чистая вода. Включаю по-горячее, ибо просто обожаю мыться в такой, чтобы от нее шел пар, так как постоянно мерзну и это давно вошло в привычку. Тщательно тру себя мочалкой, мылю голову душистым шампунем и вычищаю зубы, стараясь делать все как можно быстрее и тщательнее одновременно. Закончив процедуры, надеваю свои веселенькие голубые трусы в белую овечку, собираю остальные вещи, дабы позже отправить их в стирку. Кладу на голову полотенце, старательно потряхивя им волосы, и выхожу из ванной.
- Ну что, нашел что-нибудь? - спрашиваю я, роясь в чемодане в поисках чего-нибудь приличного, пока мой знакомый рассматривает мою татуировку - от начала левого плеча, уходя под руку и продолжась по всему боку, спускаясь под резинку трусов и скрываясь там, красуется сухой узловатый плющь с иголками. Да я и не сопротивляюсь, у него у самого вон целая галерея на руках, мне нельзя что-ли.
Найдя наконец джинсы и рубашку в клетку, наскоро натягиваю их, и сажусь с ним рядом, желая взглянуть на вариант, который он нашел. С моих волос падают капли, попадая на его руки, но он от чего-то ничуть не противится им, а будто даже не замечает вовсе.
- А ничего место, слушай, - заявляю я, разглядывая фотографии заведения. - Давай в душ, а потом быстрее пойдем. Я просто умираю с голода.
Вот ведь гад! Нет, чтобы поддержать, успокоить, обнять... вместо этого он еще и подкалывает! Зарраза! Прибью его, да. Но сначала дождусь пока он всех жучар-паучар переловит и выкинет. Ибо нехуй словами разбрасываться! Сказал, что сделаешь так, чтобы они сюда дорогу забыли - вот пускай за слова отвечает. Ибо нефиг. Я сказал!
А пока его нет - буду шваброй отбиваться от пауков. А что? Тонкая, сильная, правда, бревно... но не страшно! И не таких любили. Все. Нашел я спутницу на ближайшие четыре года. Она меня не бросит, порядок наведет... идеально.
В общем, пока Ник вымывался, я продумывал планы мести, уничтожения комаров и мира в целом, как украсить швабру и реально ли ее превратить в девушку... думал обо всем кроме невероятно сексуального тела в ванной. Ну нельзя не признать чужую красоту, а моя бисексуальность прямо требует любви и обожания по отношению к соседу. Смирился я уже. Но нагибать и насиловать не буду - я уже нашел своего оловянного солдатика, готового терпеть все мои выходки и схуяли мне его менять на принцесс с яйцами? А поменять придется... возможно, моя выходка позволит ему заработать денег, а потом он уедет... э, нет! Я не согласен. Подохну ведь. Так что терпеть буду до последнего. А пока поищу пауков… слава богу - нету. Гуляем, блять.
Он выходит, а я залипаю. Без стеснения разглядываю торс и ноги, скольжу взглядом по спине, лопаткам, трусах, что ничего кроме истеричного смеха не вызывают и оттого спасают. Но все равно шикарен. Я лишь на секунду обвожу взглядом тату, радуясь, что не один такой. А потом ласкаю тело взглядом... ох, тяжко нам будет вместе жить
За заботами я напрочь забываю о поиске кафе, а потому тыкаю ему в первое попавшееся, благодаря небеса за то что ему нравится. Ну а если бы не понравилось – списал бы на собственную непритязательность и вообще… ой, а на руках-то капли с его головы! – когда-нибудь я обязательно разучусь летать в облаках и больше внимания обращать на реальный мир, но это уже совсем друга история - Недовольно ворчу, хотя в груди все трепещет т этих прохладных покалываний и запаха шампуня. Но встаю с кровати. Опасливо так опускаю лапки на пол, обещаю разъебашить нахуй всю эту шарагу, если поблизости появится хотя бы намек на чудовище, а потом становлюсь напротив него и положив руки на плечи. Стягиваю полотенце. Раздражённо так морщусь, наблюдая за реакцией на свое недовольство, а потом уже начинаю читать нотации, ощущая себя мамашей:
- Голову надо вытирать после ванной, то заболеешь, тем более нельзя чтобы она капала на одежду чтобы сидеть в мокром… заболеешь ведь, - фыркаю, как следует теребя и вытираю его голову полотенцем, пальцами поглаживаю голову у корней, а потом сложив ладошки в этаком молитвенном жесте, поднимая вверх, собирая влагу еще и с кончиков, - заболеешь, умрешь, а мне тут подыхать от скуки и одиночества. Не, вредина, так легко не смоешься… - тут я делаю многозначительную паузу, злобно ухмыляюсь, желая создать атмосферу пострашнее, ну а потом уже сообщаю, - ибо мучить тебя буду вечно… - и вот на этой ужасающей ноте я со злобным смехом разворачиваюсь, стягиваю покрывало со своей кровати, удерживая его за плечами аки плащ и помпезно так сваливаю в сторону ванной. О да, эффектно вышло! Надеюсь, он поржал.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |