Министерство образования Российской Федерации 5 страница

В интеллектуальной традиции нового времени математика уже начинает рассматриваться как универсальное средство научного познания мира²⁸. Решающей мировоззренческой предпосылкой это­го, с точки зрения исследователей данной проблемы, является уст­ранение принципиальной для аристотелевской науки грани между естественными природными объектами и искусственной челове­ческой деятельностью, ее продуктами. В частности, как отмечает В.П.Филатов, для античного мировоззрения «техническое устройст­во - искусственный предмет - онтологически, т.е. по уровню своего бытия, выступало качественно иным по сравнению с природными вещами. Согласно Аристотелю, природные вещи обладают первич­ной формой, тогда как вещи искусственные, созданные человеком, имеют лишь вторичную форму»²⁹. Для научного сознания нового времени все объекты принадлежат уже к общей реальности, под­чиняющейся единым законам познания, а господствующая натур­философская гносеологическая установка рассматривается как единственно научная³⁰. В соединении с успехами естествознания это создает благоприятные условия для формирования познаватель­ной традиции, в которой математика становится не просто универ­

сальным языком и методом, но и критерием науки³¹. Ведущей иде­ей данной традиции становится «идея единой науки, охватывающей все сферы сущего, «универсальной математики», о которой мечтали Декарт, Лейбниц и другие мыслители XVII столетия»³².

Математизация научного сознания, соединенная с эмпиричес­кими исследованиями, экспериментом приводит, в том числе, и к представлениям о необходимости точности в науке и строгой «тех­нологической» организации научной деятельности³³. Смысл такой научной точности очень хорошо выразил Мартин Хайдеггер, кото­рый писал: «Однако, математическое исследование природы не по­тому точно, что его расчеты аккуратны, а расчеты у него должны быть аккуратны потому, что его привязка к своей предметной де­ятельности имеет черты точности»³⁴. Образцом же представления о данной точности и «технологичности» может служить следующая характеристика ньютоновской науки, данная Ампером. «Начинать с наблюдения фактов, изменять, по возможности, сопутствующие им условия, сопровождая эту первоначальную работу точными из­мерениями, чтобы вывести общие законы, основанные всецело на опыте, и в свою очередь вывести из этих законов, независимо от каких-либо предположений о природе сил, вызывающих эти явления, математическое выражение этих сил, т.е. вывести представляющую их формулу - вот путь, которому следовал Ньютон»³⁵.

Выраженная в данном высказывании установка на выведение математического выражения сил, независимо от каких либо пред­положений об их природе, хорошо иллюстрирует еще одну особен­ность сформировавшейся к этому времени научной рациональности -отсутствие характерных для античного познания метафизических полаганий, предопределенности признаков и свойств объектов ис­ходными мыслительными построениями. Образно говоря, форми­рующаяся в новое время наука, в отличие от «рассуждающего» античного познания, становится познанием «исследующим». Пост­роенная на натуралистическом мировоззрении, инструментальной самодостаточности познавательной деятельности, математической нормативности метода, она приобретает те черты, которые мы не­редко воспринимаем как характеристики любого рационального поз­нания: объективность, воспроизводимость, доказательность, точ­ность и т.д. Между тем эти требования сформировались именно в новоевропейском «исследовательском познании», которое сегодня, как правило, и называется наукой. Наукой как формой духовного производства, деятельностью по производству знаний. «Проект и строгость, - отмечает Мартин Хайдеггер, - методика и производст­во, взаимно нуждаясь друг в друге, составляют существо новоев­ропейской науки, делают ее исследованием»³⁶. При этом соответст­вие научно-исследовательской деятельности определенным прави­лам метода рассматривается и как принципиальное условие ее су­ществования, и как гарантия получения объективного, проверяемого, обоснованного, т.е. научного, знания. «Формирование научного зна­ния, - утверждает В.С.Швырев, - предполагает известные нормы и правила, соблюдение которых обусловливает особенности науки как определенного вида духовного производства, как некоторого ти­па общественного сознания. Если науки теряет эту свою функцию, если она перестает осуществлять подобного рода деятельность, то, по существу, перестает быть наукой, вырождается в нечто иное, только по видимости сохраняющее статус и форму науки»³⁷. В тео­

ретическом плане это справедливо и с учетом представлений о клас­сическом, неклассическом и постнеклассическом этапах развития науки, поскольку связь научного познания с ценностно-целевыми структурами общества не отменяет «внутринаучного» отношения к методу и его правилам.

Таким образом, современная наука, в изложенном подходе, мо­жет рассматриваться как исторически возникающая в конкретной социокультурной ситуации, разрабатывающая собственные методы и средства деятельность по производству и организации объектив­ного, достоверного, проверяемого, обоснованного и т.д. знания³⁸. В данном понимании, наукой признается не всякая рационально орга­низованная познавательная деятельность, а только та, которая осу­ществляется по определенным правилам, средствами и методами, позволяющими характеризовать вырабатываемые знания как объек­тивные, достоверные, проверяемые, обоснованные и т.д.

С изложенных позиций полагается, что любая конкретная наука является таковой постольку, поскольку удовлетворяет общим тре­бованиям к научному познанию. Данным положением, в целом, ру­ководствуется в своем самоопределении и юриспруденция. В част­ности, исходя из того, что «наука-сложное и многогранное явление, особая форма общественной деятельности людей по производству знания с целью предвидения событий и преобразования действи­тельности», А.Ф.Черданцев пишет: «Указанное, конечно, относится и к юридической науке, которая представляет собой общественную деятельность людей по производству научных знаний о государстве и праве, на основе которых осуществляется предвидение развития государства и права и целесообразная деятельность в государст­венно-правовой сфере»³⁹.

В этом же духе высказывается В.М.Сырых, отмечая, что «пра­воведение, будучи одной из важнейших отраслей обществознания, выступает таковой в той мере, в какой оно удовлетворяет общим требованиям, предъявляемым к любому научному знанию, незави­симо от его предметной принадлежности к философским, матема­тическим, естественным или социальным наукам»⁴⁰.

При таком отношении к правоведению логично считается, что изучение права должно осуществляться в соответствии со всеми требованиям, предъявляемыми к научному исследованию и приво­дить к результатам, оцениваемым в рамках методологии науки, норм научного знания. Однако сегодняшнее состояние исследований в этой области позволяет говорить скорее о наличии соответствующих проблем, нежели о возможности обнаружить готовые решения.

Практически единодушное признание, что постоянное иссле­дование своих методологических проблем является для науки ус­ловием ее существования как особого способа познания, что мето­дология представляет собой необходимый компонент всякой науч­но-познавательной деятельности, не привели к единству взглядов на понятие методологии науки. По мнению одних авторов, к ней правильно относиться функционально, и поэтому методологические функции способна выполнять любая научная теория⁴¹. Другие отож­дествляют методологию и философию⁴². Достаточно распростра­нены различные вариации в рамках философии - от специальной философской дисциплины⁴³, до философии науки (философии науч­ного метода)⁴⁴ и определенного мировоззрения⁴⁵. Предпринима­

ются попытки обосновать методологию как самостоятельную науку со своим предметом и методом⁴⁶. В специальной литературе от­мечаются и иные подходы⁴⁷. Такой разнобой свидетельствует, преж­де всего, об отсутствии единства в понимании статуса методологии науки, ее соотношения с философией, теоретическими системами, конкретными науками. Отмечая данное обстоятельство, А.А.Пис-коппель указывает, что наиболее распространенным способом пре­одоления существующих разночтений является «различение в рам­ках методологии (науки) нескольких ее качественных уровней, ха­рактеризующихся разной степенью общности»⁴⁸. Однако представ­ления о количестве таких уровней и их содержании так же весьма разнообразны. Называется от двух (общая и частная методоло­гия)⁴⁹ до четырех (философский, общенаучный, конкретно-научный, методики и техники исследования)⁵⁰.

Определенное совпадение мнений удается обнаружить, пожалуй, только относительно назначения методологической работы. В этой части, стой или иной степенью определенности в основном призна­ется, что, исследуя общие основания, пути и закономерности науч­ного познания, его принципы и методы, методология призвана вы­рабатывать положения, позволяющие выбирать средства и строить процедуры эффективного решения проблем и задач, возникающих в процессе научно-исследовательской деятельности⁵¹.

Таким образом, разрабатываемая в философской литературе современная «общая» методология науки активно дискутирует как собственный статус и «юрисдикцию», так и основные проблемные «фокусы».

Очевидно, что дать строгое определение методологии науки, как и самой науки, удовлетворяющее всем реализуемым подходам и способам понимания, сегодня достаточно проблематично. В то же время это следует сделать, хотя бы в целях «конкретизации то­го, о чем идет речь», необходимой для «вхождения в дискурс» о методологии юридической науки⁵². С учетом сказанного, методо­логию науки допустимо охарактеризовать как осуществляемые на различных уровнях (философский, общенаучный, конкретных наук, методики и техники) исследования общих оснований, путей, зако­номерностей научного познания, его принципов и методов, направ­ленные на разработку положений, позволяющих выбирать средства и строить процедуры эффективного решения проблем и задач, воз­никающих в процессе научно-исследовательской деятельности.

Не меньше проблем с пониманием методологии правоведения в юридической литературе. В процессе соответствующих обсуж­дений разногласия возникали по самым разным аспектам проблемы. В основном, дискутировались соотношения методологии и метода правоведения, теории права и методологии, философских и специ­альных методов юриспруденции⁵³. Пожалуй, наибольшие расхож­дения в понимании методологии юридической науки связаны с представлениями о границах методологических исследований в пра­воведении. Одни авторы ограничивают методологию правовой

науки изучением исследовательского инструментария правоведения, вопросами применения совокупности конкретных методов и средств научного познания к исследованию правовых явлений⁵⁴. Другие дополняют инструментальный подход исследованием самого процесса познания права, его философско-методологических оснований⁵⁵. Третьи, продолжая эту линию, ставят вопрос о рассмотрении гносеологических особенностей правоведения⁵⁶, утверждают, что «анализ правового знания на уровне философской методологии недостаточен и чрезмерно абстрактен для выявления специфики правового (теоретического) знания. Необходима иная, более конкретная методология, занимающаяся не теорией вообще, а той разновидностью теорий, которые наблюдаются в правовой науке»⁵⁷. Наконец, можно отметить фактическое отождествление методологии правоведения со всей совокупностью принципов, средств и методов рационального познания. Последнее, с нашей точки зрения, осуществлено Д.А.Керимовым. Исходя из представ­ления, что «методология как по происхождению и развитию, так и по назначению, роли - это общенаучный феномен, внутренне имма­нентный науке в целом и каждой ее отдельной отрасли в част­ности»⁵⁸, автор пишет: «Методология права есть не что иное, как общенаучный феномен, объединяющий всю совокупность принципов, средств и методов познания (мировоззрение, диалектические мето­ды познания и учения о них, обще- и частнонаучные понятия и ме­тоды), выработанных всеми общественными науками, в том числе и комплексом юридических наук, и применяемых в процессе поз­нания специфики правовой действительности, ее практического пре­образования»⁵⁹.

Приведенные взгляды на методологию позволяют утверждать, что в исследовательской практике юридическая наука сегодня, в той или иной степени, осуществляет методологическую рефлексию всех уровней. Из чего вытекает, что юристы не могут оставаться в стороне от современных философских, общенаучных дискуссий по проблемам методологии научного познания и вынуждены опре­делять свое отношение не только к господствующим концепциям, но и к ключевым проблемам. Одной из них является возможность существования методологии, единой для естественных, социальных и гуманитарных наук⁶⁰. Дискуссии по данной проблеме во многом задавали движение методологической мысли начиная с конца XIX столетия. Без определения своего отношения к этому вопросу, ос­мысления своего места в сложившейся методологической оппозиции наша юридическая наука сегодня вряд ли обойдется хотя бы с точки зрения рефлексии своих философско-методологических оснований⁶⁵.

2.2. Проблема методологии..

2.2. Проблема методологии естественных и гуманитарных наук: отношение современного правоведения к методологическим традициям

D ышеизложенные представления о науке, методологии LJ научного познания в основном принято относить и к ес­тественным, и к социальным и гуманитарным наукам¹. Правда, счи­тается, что социальные и гуманитарные науки имеют серьезную специфику, обладают, в сравнении с естественными (точными) нау­ками, существенными особенностями, в том числе в плане метода. Однако взгляды на характер данной специфики и методологические особенности социальных наук весьма различны. Основные разногла­сия по этому вопросу связаны главным образом с пониманием приро­ды социальных и гуманитарных наук, их соотношения с науками естест­венными (точными). Данная проблема вновь актуализируется в XIX веке в связи с возрождением представлений о принципиальной разни­це способов познания природы и общества. Как методологическая, она развернуто обсуждается, в частности, неокантианцами². Сущест­вующие в современной литературе разногласия в трактовке природы гуманитарных наук и их соотношения с науками естественными (точными) можно обобщить в рамках двух основных позиций.

Представители первой считают, что независимо от особеннос­тей исследуемого объекта гносеологическая установка, принципи­альные правила исследовательской деятельности, отношение к ме­тоду познания, способы проверки теоретических конструкций и т.д. едины для любого научного познания, идеал которого наиболее полно реализован в естественных науках. Этому идеалу должны следовать и «науки об обществе».

Сторонники оппозиционной точки зрения убеждены, что гума­нитарные науки в'силу принципиального отличия объекта исследо­вания, своих социокультурных контекстов обладают столькарди-нальными особенностями в организации исследовательской деятель­ности и отношении к методу, что могут считаться полностью авто­номными от естественно-научной традиции и не подчиняться сло­жившимся в ней правилам и критериям науки.

³ См.: Фон Вригт Г.Х. Указ. соч. С. 43. «у

⁴ См.: Там же. С.66., ■-..<

Данные позиции обычно соотносят с двумя основными тради­циями в методологическом мышлении. Первая - уже упоминав­шийся позитивизм, восходящий к истокам натурализма и оформив­шийся, в том числе, в философской программе О.Конта. Наиболее фундаментальными «догмами» данного направления считаются единообразное отношение к научному методу, независимо от области научного исследования, принятие точных естественных наук в ка­честве методологического образца для всех наук, в том числе и гуманитарных, использование в качестве механизма научного объяснения подведение конкретных случаев под общие законы³. Вторая традиция, зародившаяся в конце XIX века как реакция на господство позитивизма, стала его методологическим антиподом и получила широкую известность в середине XX века как герме-невтико-диалектическая философия, или герменевтика⁴. В числе наиболее видных ее представителей обычно называют В.Дильтея, М.Вебера, В.Виндельбанда, Г.Риккерта, Р.Коллингвуда. Сторонники данного направления отвергают идею универсальности научного ме­тода, ограничивая действие позитивистских познавательных уста­новок и средств областью естественных (точных) наук. В социаль­ных науках противопоставляют поиску общих законов изучение ин­

дивидуального, объяснению через подведение единичного явления под общий закон - понимание явления в его «однократной и истори­ческой конкретности», строят объяснения в терминах не законов, причин и следствий, а целей, намерений, условий. Методологический идеал «антипозитивизма» достаточно отчетливо выражен в следу­ющем высказывании Х.-Г.Гадамера. «Познание социально-истори­ческого мира не может подняться до уровня науки путем примене­ния индуктивных методов естественных наук. Что бы ни означало здесь слово «наука» и как бы ни было распространено в исторической науке в целом применение более общих методов к тому или иному предмету исследования, историческое познание тем не менее не имеет своей целью представить конкретное явление как случай, иллюстрирующий общее правило. Единичное не служит простым подтверждением закономерности, которая в практических обстоя­тельствах позволяет делать предсказания. Напротив, идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его однократной и исто­рической конкретности. При этом возможно воздействие сколь угод­но большого объема общих знаний; цель же состоит не в их фиксации и расширении для более глубокого понимания общих законов разви­тия людей, народов и государств, но, напротив, в понимании того, каковы этот человек, этот народ, это государство, каково было ста­новление, другими словами - как смогло получиться, что они стали такими»⁵.

На сегодняшний день противоречия между данными традици­ями настолько глубоки, что, говоря словами Г.Х.фон Вригта, выбор между ними можно характеризовать как «экзистенциальный»-это выбор точки зрения, которая не имеет дальнейшего обоснования»⁶. С позиций конкретной науки считать, что истина находится в лагере одной из сторон, было бы иллюзией. Для правоведения важнее видеть те перспективные моменты, которые обнаруживаются в каждой из соперничающих методологий, их взаимной критике и позволяют на­иболее эффективно решать его собственные исследовательские за­дачи. В то же время, учитывая критику последних лет в адрес по­зитивной юриспруденции, обращение в современных юридических исследованиях к установкам и положениям герменевтики, уточнить возможное отношение юридической науки к названным традициям представляется необходимым не только в прагматическом, но и в теоретическом плане.

Различие гуманитарных и естественных наук.по объекту ис­следования давно стало непреложным фактом нашего сознания. Именно в таком плане, как правило, рассматриваются и особенности правоведения как науки гуманитарной. Связанные с этим особен­ности его метода всегда обсуждались в значительно меньшей сте­пени, поскольку, с одной стороны, известно, что законы научного познания едины, а с другой - традиционно считалось, что особен­ности метода науки определяются спецификой ее объекта. Однако в чем состоит эта специфика, кроме отказа от числовых измерений и математического инструментария естественных наук, насколько далеко она может зайти в отношении гносеологических установок, может ли правоведение, отказавшись от принципиальных методо­логических установок позитивизма, оправдывать себя как науку и относиться к юридическому знанию как научному? Эти вопросы весьма полезно удерживать в поле зрения во всех случаях сегодняшней непримиримой критики позитивизма как «тупикового» направления юридической науки, отжившего свой век и не соответствующего требованиям времени.

⁷ ГадамерХ.-Г. Указ. соч. С.49.

В методологической литературе, надо сказать, даже оппоненты позитивизма отмечают, что «не существует никакого собственного метода гуманитарных наук», а проблематизируется только вопрос, «в каком объеме здесь употребляется понятие метода и не влияют ли на стиль работы в гуманитарных науках некоторые связанные с ними условия в большей степени, нежели индуктивная логика»⁷. Для исследования методологии правоведения отношение к позити­вистской традиции может предстать, например, как проблема эпис­темологического статуса юриспруденции. Иначе говоря - является правоведение наукой с точки зрения соответствия критериям науч­ной рациональности в смысле позитивизма или в смысле герменев­тической традиции. Вопрос, вроде бы, не самый актуальный для насущных прикладных задач юриспруденции. Однако это в том слу­чае, если не учитывать следствий его решения, которые неизбежно распространяются и на область прикладных юридических иссле­дований. От ответа на данный вопрос зависит, в том числе, вправе ли юристы обсуждать свои теории, результаты исследований, юри­дическое знание в категориях истины, как это присуще позитивной

науке, или это следует делать в стиле, например, герменевтической традиции в терминах цели и намерений, так называемых финалистс-ких представлениях. Это, в свою очередь, влечет разное отношение к юридическим понятиям. В частности, являются ли юридические понятия выражением законов правовой реальности или имеют статус простых конвенций, нормирующих юридическое отношение к дейст­вительности т.д. Меняется и понимание теоретических законов юриспруденции. Если в позитивистской идеологии юриспруденция претендует на открытие объективных законов социальной реаль­ности, теоретическое объяснение состояния правовой сферы об­щества и предсказание ее развития и т.д.⁸, то при герменевтическом подходе она должна принять установку, например, на понимание пра­вовой сферы, права «единичного», исторически конкретного общест­ва⁹. В этом случае цель исследования будет усматриваться «не в открытии законов, а в понимании сути явлений»¹⁰. Формулируемые же общие положения уже могут быть оценены не как универсальные законы, а, главным образом, как «некие общие формулы, которые, группируя дотоле разрозненные факты, слагают их в определенные серии»".

В юридической науке, очевидно, продуктивны оба подхода. Можно предположить различную степень их применимости в тех или иных областях юриспруденции, однако тотальный переход пра­воведения от позитивизма к герменевтической методологии сегодня представляется маловероятным¹². Хотя, в исследованиях проблем правоприменения, толкования, конкретной отраслевой проблематики герменевтический подход может получить определенное признание. Так что речь должна идти не о выборе «методологического знаме­ни» юридической науки, а о необходимости, учитывая, в рамках ка­кого подхода осуществлено исследование, адекватно интерпрети­ровать его результаты и, следовательно, осуществлять всесторон­нюю разработку проблем методологии самого правоведения.

В таких очертаниях проблема самоопределения современного правоведения относительно господствующих методологических традиций и в области гуманитарных наук явно утрачивает сложив­шийся в нашем сознании образ чисто академических «интеллекту­альных упражнений» и приобретает прямые практические смыслы.

Надо признать, что отечественная юриспруденция традиционно предпочитала не углубляться в данную область методологической проблематики, считая ее прерогативой официальной философии. Тем не менее, и в юридической литературе при обращении авторов к принципиальным вопросам можно обнаружить фактически выра­женное с той или иной степенью определенности отношение к наз­ванным позициям и традициям методологического мышления.

очень негибкой, поистине контовской схемой мира естественных наук. Рас­пространяя эту чудодейственную схему на всю совокупность духовных бо­гатств, они полагали, что настоящая наука должна приводить путем неопро­вержимых доказательств к непреложным истинам, сформулированным в виде универсальных законов. То было убеждение почти всеобщее... Они действительно считали возможной науку об эволюции человечества, которая согласовалась бы с этим, так сказать, «всенаучным» идеалом, и не щадя сил трудились над ее созданием... умственная атмосфера нашего времени уже не та... мы ныне лучше подготовлены к мысли, что некоторая область поз­нания, где не имеют силы евклидовы доказательства или неизменные законы повторяемости, может, тем не менее, претендовать на звание научной. Мы теперь гораздо легче допускаем, что определенность и универсальность -это вопрос степени. Мы уже не чувствуем своим долгом навязывать всем объектам познания единообразную интеллектуальную модель, заимство­ванную из наук о природе, ибо даже там этот шаблон уже не может быть применен вполне. Мы еще не слишком хорошо знаем, чем станут в будущем науки о человеке. Но мы знаем: для того, чтобы существовать - продолжая, конечно, подчиняться основным законам разума, - им не придется отказы­ваться от своей оригинальности или ее стыдиться». Блок М. Апология исто­рии, или Ремесло историка. М., 1986. С. 12 -14.

Принято считать, что подавляющее большинство юридических исследований сегодня выполняется в рамках позитивизма, явля­ются, безусловно, позитивистскими. Однако для целей нашего ис­следования данное утверждение нуждается в определенных уточ­нениях. Прежде всего необходимо добиться достаточной ясности в представлениях о позитивизме, уточнить, что в случае такого рода квалификаций понимается под позитивизмом.

Неоднозначность употребления термина «позитивизм» позво­ляет выделить различные смыслы, которые могут придаваться ему в юриспруденции. Выше уже затрагивался вопрос о целесообраз­ности различения юридического позитивизма в смысле установки профессионального сознания и позитивизма как методологии юри­дической науки. При этом отмечалось, что их смешение способно приводить к существенным методологическим и теоретическим недоразумениям, вносить искажения в оценки конкретных юриди­ческих исследований. Однако представляется, что и в отношении юридического позитивизма недостаточно ограничиться его предс­тавлением как классификаторской и интерпретаторской деятель­ности, обращенной к действующему (позитивному) праву, в целях его практического применения, являющейся только предметом юри­дической науки и не осуществляющей собственно научного иссле­дования права (Ф.В.Тарановский). На наш взгляд, сводить всю дан­ную сферу, именуемую автором положительной догматической юриспруденцией, только к систематизации и толкованию позитивного права исключительно в целях его практического применения - значит недооценивать ее роль в праве и правопознании.

Для целей данного исследования представляется допустимым обозначить два аспекта рассмотрения юридического позитивизма.

Первый - прикладные, главным образом «технические», разра­ботки действующего (позитивного) права. Сюда можно отнести все разработки, касающиеся построения и оформления юридических текстов, систематизации законодательства, юридического докумен­тооборота, организационных схем и процедур профессиональной юридической практики и т.п. При этом, как правило, оставляются за рамками рассмотрения социокультурные контексты позитивного права, его отношение к культурно-историческим традициям, а ос­новные исследовательские смыслы связываются с текущей поли­тической и юридической практикой.

Дата добавления: 2015-08-29