Министерство образования Российской Федерации 14 страница

В таком видении нетрудно заметить определенные реминис­ценции идей детерминизма как методологической установки, фак­тически доведенной до, хотя и аспектного, рассмотрения права за рамками социальной действительности. Можно предположить, что зафиксированное противоречие и проблематичность сделанных В.А.Козловым теоретических фиксаций обусловлены, скорее всего, авторской интерпретацией популярной в отечественной литературе идеи правового отражения, однако проведенной вне постулированных самим автором методологических установок анализа проблемы.

Кроме высказанных соображений, возможность усомниться в идее вхождения права в юридическую науку даже в статусе ее эм­пирической основы дает исторический взгляд на становление права и правоведения. Например, вне теоретических, научных рамок су­ществовало римское право, а юридическая наука в европейской тра­диции начинает формироваться, как показывалось выше, в лучшем случае, с пандектистов^[217]. В современном мире достаточно сложно включить в рамки некой юридической науки английскую правовую систему, хотя об ее определенном научно-исследовательском обес­печении говорить, видимо, можно. Таким образом, предложенная схема понимания соотношения права и юридической науки отчасти работает только для континентальной традиции и, особенно, для со­ветской правовой системы^[218].

Различая метод и подход как средства познания, В.А.Козлов отмечает, что при определении метода « чаще всего указывают на такие его характеристики, как последовательность и целесообраз­ность применяемых действий, приемов, операций, системность и нормативный характер используемых процедур»^[219]. Подход же, с точки зрения автора, «определяет основной путь, стратегию реше­ния поставленной задачи»^[220]. В целом такое понимание находится в русле современных методологических представлений, однако для осмысления исследовательских возможностей и методологических ограничений конкретных подходов в юридических исследованиях оно не вполне удовлетворительно.

³² См., напр.: «Системные исследования». Ежегодник, 1971; БлаубергИ.В.,

Надо сказать, что если понятие метода науки, методов научного исследования достаточно обстоятельно обсуждается практически в любой науке, то понимание подхода до сих пор остается, практи­чески, на уровне смыслов. Наиболее развернутое обсуждение ка­тегории «подход», ее содержания и структуры имеет место, кажется, только в рамках исследования аюте\щрг^подхода^. Хотя в теории государства и права достаточно распространено указание на осу­ществление исследований в рамках аксиологического, историчес­кого, генетического и др. подходов, специальные исследования, пос­вященные как категоризации подхода, так и его методологическим характеристикам, в юридической литературе, по сути, отсутствуют. Создается впечатление, что в нашей науке существует некоторая неявная конвенция, легитимировавшая применение данного термина в неясных смысловых контекстах, без определения соответствую­щего понятия, фиксации границ и правил его применения. Отсюда, указание на определенный подход может контекстуально означать и рассмотрение вопроса с определенной точки зрения, и оценку с некоторых позиций, и анализ с привлечением категорий и понятий определенной науки или метанаучной области, и претензию на при­менение некоторого научного метода и просто привлечение некото­рых неюридических понятий. Думается, по крайней мере, для теории права, в сегодняшних условиях - переосмысления собственных ме­тодологических средств, немаловажно определиться, в том числе, с понятием подхода.

При обращении к данной проблеме целесообразно напомнить основные авторские установки, задающие рамки ее дальнейшего рассмотрения.

Первое - методологические проблемы юридической науки в современный период являются делом самой юриспруденции и не могут решаться путем простого переноса исследовательских средств из философии, метатеорий и других наук. Как ни странно, но достаточно категорично данная установка зафиксирована и в методологической литературе, авторами, казалось бы, заинтересо­ванными в экспансии соответствующих разработок. «Как показы­вает история науки, - пишут И.В.Блауберг и Э.Г.Юдин, - познание обычно остается удивительно индифферентным к навязываемой ему извне методологической помощи, особенно в тех случаях, когда эта последняя предлагается в виде детализированного, скрупулезно разработанного регламента. Поэтому и новый концептуальный кар­кас может возникнуть и действительно возникает не как результат проводимой кем-то сверху методологической реформы, а как про­дукт внутренних процессов, совершающихся в самой науке. Что же касается методологических исследований в специальном смысле этого слова, то они в лучшем случае могут выступать катализато­рами этих процессов, интенсифицируя самосознание науки, но ни в коем случае не подменяя его»^[221].

Второе - поскольку современная наука характеризуется высокой интегрированностью, а межнаучные трансляции результатов и ме­тодов исследования одним из механизмов ее развития, то привле­чение исследовательских средств других наук - необходимое ус­ловие прогресса любой науки, в том числе и юриспруденции. При

¹³ Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Указ. соч. С. 45.

этом актуализация тех или иных исследовательских средств других наук определяется, в первую очередь, философскими идеями, соци­альными и культурными ценностями, целями и задачами конкрет­ных исследований и разработок, актуализированных в рамках юрис­пруденции.

Третье - ограничения в применении тех или иных исследова­тельских средств других наук задаются особенностями ее пред­мета^[222].

В рамках этих установок можно обозначить некоторые аспекты соотношения метода и методологического подхода в правоведении, попытаться наметить контуры механизма освоения юридической наукой исследовательских средств других наук. Причем для целей данной работы оправданно ограничиться рассмотрением метода юридической науки только в инструментальном плане как системы средств познавательной деятельности, обеспечивающей научное познание правовой действительности.

Здесь целесообразно следующее замечание. Если современная познавательная установка предполагает отношение к науке как неп­рерывному процессу познания, то и метод познания, представленный как система, должен полагаться как открытая система. В этом смысле, развитие метода науки (а следовательно, развитие науки) может рассматриваться как процесс постоянного расширения и ус­ложнения данной системы^[223]. Расширение и усложнение системы метода юриспруденции осуществляется в процессе решения разного рода научных задач и проблем, проведения научных исследований и разработок. При этом возможны два основных..пути такого дви­жения.

ij Первый, за счет комбинаторики наличных элементов метода юридической науки и создания таким путем новых исследовательс­ких моделей и конструкций.

. Второй, за счет освоения новьрс парадигм, привлечения новых методологических средств и процедур.

Первый путь реализуется, главным образом, при решении науч­ных задач, второй - при возникновении научных проблем. В нашем контексте различение задачи и проблемы целесообразно осущест­вить, прежде всего, в плане соотношения целей и средств познава­тельной деятельности. В этих рамках исследовательская ситуация должна расцениваться как «задачная», если для достижения пос­тавленных исследовательских целей наличные компоненты метода данной науки являются адекватными и достаточными. Если же исследовательская ситуация характеризуется недостаточностью наличных методологических средств правоведения, требует иных подходов и представлений, привлечения дополнительных инстру­ментов научного исследования, в том числе и из иных наук, то ее можно характеризовать как проблемную. Другими словами, при та­ком понимании конкретная теоретическая проблема правоведения становится фиксацией недостаточности методологического инстру­ментария юриспруденции для познания тех или иных правовых фе­номенов, построения удовлетворительных теоретических моделей исследуемых объектов. В такой логике необходимость юриспру­денции в обращении, например, к исследовательским средствам других наук возникает только в тех случаях, когда поставленные цели исследования, требуемые исследовательские результаты не могут быть получены наличным инструментарием ее собственного метода^[224].

Наконец, можно выделить проблемы, которые являются уже проблемами не теории права, а мет^дологид правоведения. Такие проблемы фиксируются в тех случаях, когда существующие те­оретические представления о праве оказываются непригодными для объяснения наличных эмпирических фактов. Разрешение ситуаций такого типа требует уже обращения к философским основаниям юриспруденции, пересмотра онтологических представлений, гносе­ологических установок и норм исследовательской деятельности. Судя по всему, именно в этих случаях юридической наукой востре-буется специальная, целевая методологическая работа и актуали­зируются собственно методологические исследования^[225]. Именно в такой ситуации, как представляется, оказалось наше современное правоведение.

Для пояснения последнего тезиса необходимо обратиться к выс­казываемому в юридической литературе мнению о методологичес­ком значении теории права, ее понятий и конструкций^[226]. В принципе, такое отношение к теории права является вполне справедливым и с позиций общей методологии науки^[227]. Однако при этом необходимо учитывать ряд моментов. Ключевой из них состоит в том, что теория выполняет методологическую функцию, когда используется за пределами ее собственного предмета^[228].

Строго говоря, в своем содержательном плане, теория не может являться методологическим средством научного исследования, пос­кольку обращена к объекту исследования, а не к исследовательским процедурам по поводу данного объекта^[229]. В теории метод, как из­вестно, составляет органическое целое с ее предметным содержа­нием. Другое дело, что в любой теории может быть выделен мето­дологический компонент и реконструирована ее методологическаясхема^[230]. Однако такого рода работа является, опять-таки, собст­венно методологической и имеет смысл только в том случае, когда мы сталкиваемся с необходимостью решить научную задачу того же типа, что была решена уже существующей теорией. В этом слу­чае, не удовлетворившись следованию существующей теории как образцу, и в целях инструментального освоения, усовершенствования ее метода возможно методологическое исследование по его изу­чению и для выявления условий эффективного применения. При на­личии проблемной исследовательской ситуации это может оказаться недостаточно или совсем не эффективным, поскольку проблема по­тому й возникает, что существующие теории не описывают или не объясняют имеющееся факты. Поэтому методологическое отно­шение к содержательной теории по принципу образца исследова­тельской деятельности возможно, однако это, пожалуй, наименее продуктивный путь методологического обеспечения научного ис­следования, а в проблемных ситуациях он просто невозможен.

Кроме того, методологическое значение теории, теоретического знания сохраняется: только в границах одной научной парадигмы и теряется при ее см ене.

Таким образом, для определенности дальнейших рассуждений важно еще раз подч еркнуть, что при обсуждении методологических проблем юридической науки принципиально различать как минимум два плана исследования: содержательно-теоретический, направлен­ный на получение гсозитивного знания о юридической действитель­ности, и собственно методологический, связанный с исследованием самого процесса получения научного знания. Такое определенное различение является, безусловно, чисто методологическим, однако оно необходимо для более точного и ясного обсуждения избранной проблематики.

Тезис о привлечении юриспруденцией для решения своих ис­следовательских задач методов других наук достаточно распрост­ранен в нашей литературе, широко применяется в исследовательской практике, главным образом, в виде исследований различных аспек­тов права, однако специально обсуждается весьма скупо^[231]. Вопрос же о механизме такого привлечения, основаниях выбора конкретных методов, ограничениях и пределах их применения практически не ставится. Все высказывания на этот счет сводятся к указанию на недопустимость механического перенесения в юриспруденцию фи­лософских категорий, понятий иных наук, необходимость их адап­тации и творческого переосмысления. С этим нельзя не согласиться, однако такого рода замечания касаются все-таки в большей степени содержательно-теоретического плана юридической науки, поскольку научные понятия, как говорилось, несут в себе предметные предс­тавления своей науки.

Теоретический анализ данной проблематики имеет свои смыс­лы, однако важнее ставить вопрос не в содержательно-научном пла­не, а в плане собственно методологии. С этих позиций и необходи­мо определиться с существующей обобщенной формулировкой те­зиса об использовании юриспруденцией методов иных наук.

При буквальном, нераЗвернутом понимании данного тезиса воз­никают определенные трудности в его методологической интерпре­тации. В методологической и юридической литературе справедливо указывается на неразрывную связь метода и предмета науки^[232]. Ис­ходя из данной посылки допустимо считать, что, строго говоря, ме-ТВД науки как та инструментально-гносеологическая конструкция, которая создает поддающуюся систематическому описанию теоре­тическую модель объекта, принадлежит только данной науке и ра­ботает только в рамках и неразрывном единстве с ее предме­том^[233]. Если считать такое полагание оправданным, то логично ут­верждать, что метод одной науки не переносится в рамки другой науки. Следовательно, обоснование использования в юриспруденции методов иных наук сталкивается с существенной методологической трудностью. Поэтому кажется допустимым говорить о привлечении позитивных данных иных наук, некоторого, как указывалось выше, категориального аппарата, определенных исследовательских опе­раций и процедур, но не метода науки в системном виде. В противном случае придется считать, что методы обычно называемых наук (психология, социология и др.) воспринимаются юриспруденцией так же, как и формальные операции логики, не зависящие от предметного содержания науки. Что невозможно по тем же основаниям нераз­рывности метода и предметного содержания науки.

Данная трудность во многом снимается при отказе от тради­ционного отождествления метода правоведения с конкретными ис­следовательскими средствами и операциями и представлении ме­тода юридической науки как некоторой системы, но не конкретных исследовательских средств, а их типов (философские, метанаучные, правоведения).

Рискованность такого предложения очевидна. Помимо обви­нений в предельной абстрактности и неопределенности, можно пред­видеть и вполне обоснованные указания, что речь, по сути дела, идет не о методе правоведения, а только о возможной теоретической конструкции его анализа. Тем не менее, как гипотеза, которая, ра­зумеется, может быть опровергнута в ходе исследований, данное представление, думается, допустимо. Как и любая гипотеза, она, первоначально может получать, главным образом, формальные обоснования.

Прежде всего, это соответствие представлениям о превращении реальности в объект научного исследования, формировании его те­оретической модели. Считается, что в данном процессе принимают участие методологические средства именно этих трех уровней: фи­лософские, общенаучные, специально-научные^[234]. Поскольку в пред­мете науки они сливаются с ее предметным теоретическим содер­жанием, то допустимо и его методологическую интерпретацию структурировать по тем же основаниям, что, в описательном вари­анте, и фиксируется в юридической литературе.

Кроме того, изложенная методологическая схема допускает аналогии со структурой современной юриспруденции, представлен­ной философией права, правовой теорией и юридической догмой. Выше обосновывалось, что проникновение в сущность права, его всестороннее познание возможно только при условии осмысления на всех этих уровнях. Следовательно, оправданна и интерпретация, как минимум, философских и специально-юридических инструмен­тов как типовых элементов метода правоведения.

Наконец, что современное состояние методологической сферы юриспруденции, характеризующееся множественностью ценност­ных оснований, онтологических видений, гносеологических установок и методологических подходов, весьма сложно выразить в виде свя­занной единым принципом системы норм научного познания права. Поэтому на данном этапе более продуктивным видится представ­ление метода юридической науки как системы, построенной на фор­мальных основаниях.

Исходя из сказанного, метод правоведения как систему средств познания права можно представить состоящей из следующих под­систем.

Философские средства метода юридической науки (фи­лософские основания) представляет собой систему общих катего­рий и принципов познания права, соответствующих гносеологичес­кой установке юриспруденции. Здесь, с одной стороны, фиксируется научная идеология правоведения как система идеалов и принципов научного познания права, а с другой, - формулируются его предель­ные методологические нормативы, выражающиеся в мировоззрен­ческих постулатах, картинах мира и универсальных категориях. Для отечественной юриспруденции таковыми являлись категориальная связь «базис - надстройка», постулат принципиальной познаваемос­ти законов общества и объективного характера законов общест­венного развития (которые общественное сознание во всей полноте не способно отразить никогда), принцип экономического детерми­низма, категория «общественно-экономическая формация», идея пос­тупательного движения истории и т.д.

По мнению И.В.Блауберга и Э.Г.Юдина, этот уровень методо­логии «представляет собой раздел философского знания и, следо­вательно, разрабатывается специфическими для философии мето­дами»^[235]. Однако, на наш взгляд, это не означает исключения данной области из сферы методологии юридической науки и оставление его в ведении исключительно философии. Прежде всего потому, что достаточно определенное разграничение философии и естествен­ных наук не так очевидно для правоведения. В силу своей ориентации на объектное освоение действительности, юриспруденция способна не только осваивать данное пространство собственно философскими методами, но и создавать категории и принципы познания права

См.: Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 74.

философского уровня^[236]. Другими словами, не только философия способна критиковать юридическое знание и интерпретировать его с точки зрения соответствующих картин мира^[237], но и юриспруденция способна корректировать определенные философские представления. Например, можно сказать, что серьезный философский вклад в разработку философской категории «справедливость» внесен именно юристами в рамках собственных научных исследований^[238].

Можно предположить, что внимание юристов к данному уровню методологии является принципиальным условием не только сохра­нения собственной методологической (а следовательно, и научной) самостоятельности, но и обеспечения надлежащего уровня иссле­довательских результатов, их защищенности от интерпретации, на­пример, в рамках актуальных потребностей политических элит в законодательном процессе. Кроме того, учитывая современную си­туацию философского плюрализма, правоведение буквально постав­лено перед необходимостью формирования философской области своего метода, обращения к своим философским основаниям.

Общенаучные средства. Данный вид средств исследователи стали особо выделять только в XX веке в связи с появлением так называемых метанаучных областей, представленных, например, как общая теория систем, теория моделирования, общая теория дея­тельности и т.п. Однако, по принципу, к этому виду средств относятся и математические методы исследования и разного рода логики. В юриспруденции этот тип исследовательских средств представлен, например, диалектической, формальной и другими логиками, сис­темным, деятельностным, генетическим подходами и пр.

Через данные исследовательские средства юриспруденция со­относит себя с современным состоянием научного мышления, нап­ример, через способы формализации, идеализации, моделирования и т.п. Другими словами, в методе юриспруденции это блок операций и процедур, присущих научному мышлению вообще, выражающих его общую природу и специфику. Метанаучные исследовательские средства, при работе с предметной юридической проблематикой, могут выступать или как общие принципы и правила научной дея­тельности, или как «пустые» исследовательские формы, наполняе­мые в процессе познания конкретным юридическим содержанием.

Специально-юридические средства. Их представляют про­цедуры, приемы и формы исследовательской деятельности, харак­терные только для юриспруденции. В литературе обычно выделяют специально-юридический метод, метод интерпретаций и метод сравнительного правоведения. Учитывая, что специально-юриди­ческие исследовательские приемы и процедуры возникают в зна­чительной мере посредством рефлексивного осмысления правове­дением собственного исследовательского опыта, они выражают ха­рактер собственной нормативной организованности познавательного процесса в рамках юридической науки. Принципиальное значение в данном случае имеют традиционные установки догматической юриспруденции, во многом определяющие понимание норм научного исследования и критерии восприятия юридическим сообществом научного знания. В связи с этим особые смыслы приобретают те­оретические и методологические исследования юридической догмы. Реальные перспективы здесь открываются перед юридическими конструкциями^[239].

Наконец, в литературе выделяется четвертый уровень мето­дологии, а следовательно, логично выделить и соответствующую подсистему метода юриспруденции, это методики и техники ис­следований как «набор процедур, обеспечивающих получение еди­нообразного и достоверного эмпирического материала и его первич­ную обработку, после которой он только и может включаться в мас­сив наличного знания»^[240]. Для юриспруденции таковыми могут выс­тупать методики обобщения правоприменительной практики, про­цедуры юридического описания действующего законодательства и т.д.⁵³ Данный уровень считается наиболее нормативно определен­ным, однако нормативность здесь предстает скорее не как система четко сформулированных требований, а как воспроизводство соз­данных в культуре научной деятельности юристов образцов и про­тотипов.

⁵¹ Безусловно интересное и, на наш взгляд, плодотворное исследование в
данном направлении осуществлено Ю.Б.Фогельсоном. См.: ФогельсонЮ.Б.
Избранные вопросы общей теории обязательств: Курс лекций. М., 2001. С. 19.

⁵² Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Указ. соч. С. 71.

•^,3 Иначе у В.М.Сырых. Ср.: Сырых В.М. Метод правовой науки. С. 56 и

след.

Важно подчеркнуть, что в нашем понимании данное подразде­ление методологического инструментария правоведения интерпре­тируется не как уровни методологических исследований и разра­боток^[241], а как типы исследовательских средств, объединенные в систему единого метода юридической науки^[242].

Системообразующим основанием для такого представления ме­тода является господствующая в правоведении парадигма как обус­ловленная соответствующей философской картиной мира, господ­ствующими гносеологическими установками исходная концептуаль­ная схема постановки проблем и организации средств их решения. Другими словами, системное представление метода юридической науки, в данном случае, есть инструментальный план господству­ющей в ней парадигмы.

Важно отметить, что в зависимости от доминирующей в настоя­щий момент научной парадигмы может меняться «удельный вес» названных элементов метода, способы сочетания разноплановых исследовательских средств, например, в силу признания или неприз­нания за философскими методами возможностей продуцирования непосредственно операционализируемого научного знания. Можно упомянуть и о проблематизации методологического значения ме­тодик и техник исследования, а значит, оправданности их включения в метод юридической науки. Против этого последовательно высту­пает Д.А.Керимов^[243].

Представление метода правовой науки как органической сис­темы было осуществлено В.М.Сырых^[244]. Положив в основание ста­дии теоретического познания, автор представляет метод общей те­ории права, как двухуровневую систему. «Первый уровень состав­ляют обязательные основные компоненты: 1) методы сбора и изу­чения единичных фактов; 2) индуктивные методы - сравнительно-правовой и статистические методы; 3) восхождение от конкретного к абстрактному; 4) системно-структурный подход; 5) восхождение от абстрактного к конкретному.

Второй уровень образуют приемы, из которых состоят основные методы общей теории права. Это, например, методы наблюдения, анкетирования, толкования права, различные приемы статистичес­кого анализа и др. Методы второго уровня по отношению к методу теории права как целостному образованию являются его субэле­ментами, т.е. вторичными, характеризующими структуру его от­дельного компонента»^[245].

Легко заметить, что В.М.Сырых предлагает совершенно иной подход к проблеме, нежели излагаемый в данной работе. Можно сказать, что принципиальное различие между ними связано с тем, что автор пытается представить систему метода как некоторую иерархированную систему конкретных методологических процедур и средств исследования, организованного по определенной гносео­логической схеме. На это указывает, в частности, следующее за­мечание автора. «В метод общей теории права входит и диалектико-материалистический метод как его философское основание. Однако диалектико-материалистический метод не образует особого, отлич­ного от остальных способов, приемов познания права компонента, а реализуется в форме этих методов, лишая их претензий на универ­сальность и абсолютность»^[246]. Таким образом, организация всех компонентов системы метода, по логике В.М.Сырых, задается пра­вилами диалектико-материалистического метода. В отличие от та­кого видения, в данной работе используется идея формальной орга­низации метода правоведения. Такой подход представляется в сов­ременной ситуации более предпочтительным. Прежде всего, как отмечалось, в силу отсутствия сегодня в нашей юридической науке доминирующей философской картины мира и общепризнанной гно­сеологической схемы. По нашим представлениям, находясь в си­туации самоопределения, наша юридическая наука не сформировала, прежде всего, принципиальных оснований системы своего метода. Поэтому представление его как определенной формальной сорга-низации исследовательских средств, реально применяемых в нашем современном правоведении, более оправданно, нежели завершеннаятеоретическая схема. Что касается наполнения «подсистем» метода конкретными установками, принципами, исследовательскими опе­рациями и процедурами, то оно должно осуществиться в процессе развития юридической науки в конкретной исследовательской прак­тике^[247]. Рефлексивный анализ данного процесса, осмысление изби­раемых юриспруденцией гносеологических установок, принципов, схем исследования составляет смысл методологии юридической науки.

Понимания методологического.подхода излагаются преиму­щественно в методологической литературе, в частности в связи с разработкой проблематики системного подхода. Так И.В.Блауберг и Э.Г.Юдин определяют методологический подход как «принципи­альную методологическую ориентацию исследования, как точку зре­ния, с которой рассматривается объект изучения (способ опреде­ления объекта), как понятие или принцип, руководящие общей стра­тегией исследования»^[248]. По мнению авторов, подход реализуется только применительно к общенаучному уровню методологии и не работает на уровне философских, конкретно-научных методов, ме­тодик и процедур исследования^[249]. В отличие от названных иссле­дователей, В.Н.Садовский считает, что ограничивать значение ме­тодологического подхода только уровнем общенаучной методологии нет оснований. По мнению автора, реализация системного подхода предполагает уровень философии, логики и методологии исследо­вания и соответствующую теорию и может фиксироваться от опи­сания процедур исследования до выражения общесистемных про­цедур и методов^[250]. Определяя систа^шый подход, В.Н.Садовский, в частности, показывает, что понимает его как форму «восприятия методов и принципов системного исследования, которой преиму­щественно пользуются специалисты конкретных научных и техни­ческих дисциплин, работающих в области конкретно-научного знания о системах»^[251].

Соединяя, в общих чертах, элементы указанных позиций, В.А.Козлов отмечает, что «подход, намечая основной ракурс ис­следования объекта, определяет лишь общую особенность того или иного метода. Конкретизируется подход в принципах, присущих соот­ветствующему методу»^[252]. Однако далее автор делает весьма прин­ципиальный шаг, включая подход в метод науки. «Метод науки предстает как единство подхода, принципов и норм познавательной деятельности, обусловленных свойствами и закономерностями объекта и познавательной деятельности субъекта»^[253]. Данное ут­верждение задает уже иной ракурс видения соотношения метода и методологического подхода в сравнении с представлениями, изло­женными в методологической литературе. Нетрудно заметить, что, несмотря на различные оценки взаимоотношения системного под­хода с разными уровнями методологии, И.В.Блауберг, Э.Г.Юдин, В.Н.Садовский говорят о соотношении подхода и метода исследо­вания. Другими словами, в понимании указанных авторов подход относится именно к конкретным исследованиям. Причем, например, В.Н.Садовский, как видно из приведенного выше фрагмента, соот­носит системный подход, в отличие от теории систем, с исследова­ниями, проводимыми специалистами конкретных научных и техни­ческих дисциплин, возлагая задачу разработки общей теории систем на ученых, работающих в метанаучных областях. Воспользовав­шись теперь предложением самого В.А.Козлова различать метод науки и метод научного исследования^[254] и на основе вышеизложен­ного понимания метода науки, можно с достаточной уверенностью утверждать, что методологический подход относится к методу кон­кретного научного, исследования, а не методу к науки и, следова­тельно, в метод науки не может быть включен. По сути дела, вы­носит подход за рамки метода науки и сам В.А.Козлов, когда пишет, что подход «определяет лишь самую общую особенность того или иного метода»^[255]. В связи со сказанным, правдоподобно утверждать, что подход, представляя собой выражение наиболее фундаменталь­ных принципов и правил метода, является формой реализации мето­дологических средств науки в конкретных исследованиях проблем других наук.

Дата добавления: 2015-08-29