— В шаттл. Там звукоизоляция, а здесь нас услышит весь лагерь, — прошептал он, наклонившись к самому моему уху.
У меня снова врассыпную бросились мурашки, и вырвался невольный смешок.
— Пойдем! — уговаривал меня мой как бы муж. — Я так больше не могу… Пойдем, Алеся!
Из угла палатки донеслось сдавленное хихиканье. О! Яшка подслушивает. Ну никакой личной жизни!
— Пойдем! — решилась я, принимая протянутую руку и вставая с постели.
А потом мы как воришки, прячась от посторонних взглядов пробирались к стоявшему в стороне от лагеря шаттлу. Меня постоянно пробивало на смех, настолько глупо я себя ощущала. С собственным почти мужем пробираемся огородами, чтобы спрятаться от посторонних взглядов и ушей.
Черная громада летательного аппарата оказалась совсем рядом. Я видела в темноте плохо и все ноги себе переломала бы, если бы Акир мне не помогал и не удерживал. Он сам открыл двери. Вспыхнувшее освещение меня на некоторое время ослепило, и я забиралась внутрь наощупь с закрытыми глазами. Точнее, это Акир меня подсадил. Раздался щелчок, и свет погас. Я сразу же открыла глаза, но теперь вообще ничего не видела. Абсолютно! На улице хотя бы свет звезд имелся, а в закрытом салоне шаттла без включенного освещения была кромешная мгла. Только светились глаза Акира…
А потом все смешалось. Ощущения, мысли, чувства… Торопливо раздевали меня чуть дрожащие руки мужа, я сама пыталась на ощупь найти застежки его одежды.
— Я сам… — прошептал он, отрываясь на секунду от моих губ. — Позволь я все сделаю сам. Я так долго этого ждал…
Я ничего не видела, только могла прикоснуться к нему и погладить. Но и этого мне сделать не давали. Нежно, но твердо мои руки отводили в стороны, и именно я, лежа на сидениях шаттла, плавилась под прикосновениями, то жадными, торопливыми, то нежными и почти невесомыми… А учитывая, что я была абсолютно слепа, это невероятно щекотало нервы. Когда думаешь, что сейчас рука Акира погладит тебе по плечу или груди, а она оказывается совсем в другом месте. Когда пытаешься дотянуться и поймать губами его рот, чтобы поцеловать, а в это время тебя целуют совсем не там, где ты этого ожидаешь… Когда уже задыхаешься от остроты ощущений, ждешь, что вот–вот все произойдет…
Меня уже буквально трясло, и я не могла сдержать стонов. Акир же все медлил, но и его периодически пробивала нервная дрожь, да вырывались короткие судорожные то ли вздохи, то ли стоны. Последняя связная мысль, которая меня постелила, была: «Я не девственница!»
Выбирались мы из нашего приюта уже, когда было совсем светло. Лагерь просыпался, потянул дымок от походной кухни, слышались тихие голоса… А мы с Акиром, как нашкодившие школьники, боящиеся попасться на глаза взрослым, прячась и смущенно улыбаясь друг другу, пробирались обратно в нашу палатку.
Я двигалась с трудом, так как болело все, что только могло болеть. Ночь была… долгой, жаркой и незабываемой. Определенно!
— Мне пора вставать, — прошептал муж, теперь уже действительно муж, когда мы оказались внутри нашего убежища.
— Вставать? — хихикнула я. — Ты еще даже не ложился.
— Мм-м, — прижав меня к себе, простонал он. — Моя! Алесенька… Моя! Никогда тебя не отпущу, слышишь? Даже, если ты все вспомнишь. Даже, если у тебя был жених, семья, муж… Не отпущу никогда!
— А вдруг у меня и дети были? — спросила я. Такая мысль меня посетила только сейчас. А что? Ведь запросто могло быть и такое. И муж, и дети…
— Значит, ты разведешься, я снова женюсь на тебе. А детей заберем, и я стану им хорошим отчимом. А потом ты родишь мне ребенка, — без тени улыбки сказал он, пристально глядя мне в глаза. — Все что угодно, только бы ты была со мной. Ты — моя, слышишь? Моя!
Он так сжал меня в объятиях, что ребра затрещали.
— Слышу! — пискнула я.
— Мне нужно идти, — мрачно сказал он спустя пару минут.
— Угу.
— Правда, нужно.
— Угу.
— Я сейчас пойду.
— Угу, — снова промычала я, уткнувшись носом ему в грудь.
— Вот прямо сейчас, соберусь и пойду!
— Иди…
— Не хочу!
— Надо ведь… — вздохнула я.
— Надо… Иду! — и снова не сделал попытки выпустить меня из объятий.
Из угла палатки послышались шорох, сопение и тихое хихиканье. О! Яшка не выдержал и дал о себе знать.
Долго бы мы еще так прощались, если бы снаружи не послышалось деликатное покашливание и шепот Майки:
— Командор! Нам пора…
Следующие супружеские ночи у нас проходили… в шаттле. Акир теперь возвращался раньше, ужинал с нами в лагере и весь буквально светился. Это заметили даже Тарри и ее приятельницы. Им хватило такта не говорить об этом вслух, но будто невзначай они мне сообщили, что: «Командор счастлив!» А муж не сводил с меня глаз, постоянно держал за руку и пытался прикоснуться каждый раз, когда мы оказывались рядом.
А я воспринимала все происходящее немного странно. Словно это все не по–настоящему. Будто я не с мужем удаляюсь, а бегаю на свидания к любовнику. Настолько все это было ненормально. И муж — кошак с хвостом и ушами, и место где мы сейчас находились — пустая планета, на которой не было разумной цивилизации, и место, где мы встречались, и то, как мы это делали. Прячась от всех, скрываясь, возвращаясь к утру обратно в палатку, чтобы нас не застукали. Ну, разве с мужем так бывает?
Нет! Не верю! Только с любовником, когда от любви теряют голову и готовы на все, лишь бы урвать хоть немного возможности побыть вместе. И Акир себя вел так, как должен себя вести сгорающий от страсти мужчина. А разве мужья себя так ведут?
Да и я сама вела себя не совсем как нормальная жена. Все наши страстные, безумные, умопомрачительные встречи происходили в кромешной темноте. А мне ужасно хотелось увидеть Акира, тоже рассмотреть и исследовать его тело. Посмотреть, как крепится к телу хвост. Увидеть его мускулы, которые я ощущала под пальцами, но не видела. Ну и все остальное…
— Когда–нибудь я привяжу тебя к кровати и тоже буду изучать, — сообщила я как–то Акиру, после того, как он в очередной раз не позволил мне исследовать его тело. — А еще повяжу тебе на хвост бантик и почешу за ушком. Ты обещал мне помурлыкать!
— Мм-м, какая у тебя бурная фантазия, — мечтательно промычал он. — Мне нравится! Непременно все это осуществим, только вернемся на корабль. А то никакой жизни! Приходится бегать на свидания к собственной жене и прятаться ото всех.
Нарушило течение такой жизни внезапное извещение с «Астрона». Вышли из анабиоза и полностью пришли в себя люди–кошки, которых я нашла в храме. Физически они были в норме, но вот психологически… Шок и стресс! Они желали немедленного разговора с главой экспедиции и в ультимативной форме требовали показать им того, кто обнаружил их тела. Сообщил нам об этом Майки, и Акир напряженно уставился на меня.
— Алеся?
— А что сразу Алеся?! — возмутилась я. — Ну нашла я их, и что? Пусть спасибо скажут! А то так и валялись бы там еще неизвестно сколько времени.
— Тоже верно, — задумчиво проговорил командор. — Может, хотят поблагодарить.
Я сразу же закивала, что, мол, да–да! А то, ишь? Ультиматумы выставляют!
В общем, собрали мы сумки, так как планировали пробыть на «Астроне» пару дней, а если потребуется, то и больше, и полетели.
Внутри корабли друг от друга мало чем отличались. Только что народ здесь был более вольный, все–таки ученые — это гражданские лица. Ну и лаборатории занимали больше места. Нас встретили прямо у шаттла и сразу же повели в одну из них. Уж не знаю, к чему такая спешка. Могли бы сначала каюту выделить, чтобы мы оставили личный багаж.
— Командор! — поздоровался с нами на входе высокий денебец, симпатичный пожилой мужчина. — Рад, что вы откликнулись так быстро и прилетели. Пациенты сильно нервничают, и пока наладить с ними контакт не удалось.
— Добрый день, Тилар. Мы вылетели сразу же как только узнали.
— Госпожа?.. — вопросительно уставился на меня ученый.
— Алеся кон Като, моя жена, — представил меня Акир. — Алеся, это Тилар Декарт, ксенобиолог, генетик и специалист еще в нескольких отраслях.
Мы с ученым расшаркались и уверили друг друга, что страшно рады знакомству. Заодно сообщили ему, что я и есть та самая особа, которую так жаждут увидеть люди–кошки, ибо это я их нашла. Нас уверили, что с ними уже можно общаться, так как пока они приходили в себя им в сознание ввели знание всеобщего языка.
Пятеро выживших мужчин с кошачьими головами обитали пока в палате при лаборатории. Тилар поведал нам, что говорят они на жутко древнем наречии ниоки, и без переводчика с ними общаться не получается. Впрочем, даже с переводчиком дело пока двигается плохо. Нас с Акиром, пропустили через стерилизатор, заставили переодеться в стерильную одежду и только после этого позволили войти в помещение. А меня сразу же озаботил вопрос о том, а не подцеплю ли я какой–нибудь древний вирус с другой планеты? Не хотелось бы умереть в расцвете лет от какой–нибудь инопланетной «чумки» или «кошачьей болотной лихорадки». Кто их знает, от чего они вымерли?
Яшку переодевать, разумеется, не стали. Но процедуру стерилизации он прошел вместе со мной, после чего привычно устроился у меня на плече.
Глава 25
Когда мы вошли в палату, пятеро мужчин–аборигенов встали со своих мест и пристально уставились на Акира. Внимательно рассмотрели его хвост, уши, глаза с вытянутыми зрачками.
— Потомок? — на всеобщем языке спросил один из них командора.
— Здравствуйте. Полагаю, что да. Есть основания предполагать, что мои предки родом отсюда. Но сейчас ниоки живут на Керакато.
— Кто нас нашел? — даже не поинтересовавшись тем, где эта Керакато находится, задал второй вопрос кошак.
— Она, — отступив чуть в сторону, Акир показал на меня.
— Госпожа! — Все пятеро коротко мне поклонились. — Благодарим за подаренную жизнь.
— Да я… Эм-м… Пожалуйста, — смущенно пролепетала я.
— Госпожа, простите, но не могли бы вы показать нам ваши волосы? — вежливо попросил тот же мужчина–абориген, рассмотрев сначала Яшку, который в свою очередь таращился на них.
Я вопросительно посмотрела на Тилара и после его кивка стащила с головы выданную мне белую медицинскую шапочку. Акир такую надевать не стал, а вот меня заставили.
— Wazendi wo juo? — ахнули все пятеро, увидев мои рыжие кудри.
Но самое странное было в том, что я их поняла. Они сказали: «Возлюбленная солнца».
— Нет, я не возлюбленная солнца, — покачала я головой и улыбнулась. — Хотя солнышко меня определенно любит.
Акир и Тилар тут же пристально уставились на меня, а я пожала плечами. Откуда я знаю, почему поняла их? А у кошаков на мордах появилось благоговейное и одновременно хищное выражение.
— Алеся? Ты ничего не хочешь нам сказать? — обманчиво спокойно прозвучал вопрос моего мужа.
— Я их почему–то понимаю, — сказала я. А что еще–то говорить?
— Bi, janu uneveda kerato lombo ka biri kuhani.
Вот эта фраза мне совсем не понравилась. А кого бы обрадовало, если бы ему сказали: «Госпожа, ты находила вещь у тела жрицы». Не спросили, а словно бы утверждали это.
— Находила, — покаялась я, наконец.
Вздохнула и расстегнула ворот, чтобы показать кулон, найденный в храме. Я его носила только днем, а вечером всегда снимала, чтобы он не мешал спать. И так уж случилось, что Акир его до сих пор ни разу не видел и даже не знал, что он у меня.
— Та–а–ак! — протяжно сказал мой муж.
— Vindi yo juo! — воскликнули вдруг все пятеро котов, рухнули на пол и простерлись ниц передо мной.
— Эй! Вы чего?! — отшатнулась я назад, перепугано глядя на лежащих передо мной на полу мужчин с кошачьими головами. — Я не дочь солнца!
— Bi, juralazes ha kusim? — спросил один из лежащих примерно через минуту.
И все это время в помещении висела густая тишина. Такая, что ее можно было резать ножом. А командор, прищурившись, смотрел на меня и постукивал хвостом об ногу.
— Да–да! Вставайте! Позволяю! — выпалила я с облегчением и пояснила мужу на его взгляд: — Они спросили: «Госпожа, позволено ли нам встать?»
Местные жители поднялись, и такое неописуемое счастье было написано на их кошачьих мордах, что мне даже как–то неудобно стало.
— А вы не могли бы говорить на всеобщем языке, чтобы вас все понимали? — робко спросила я их.
— Как прикажет дочь солнца! — склонился в поклоне один из них.
— Вы не поясните нам, что происходит? — мрачно вопросил Акир, буравя их взглядом.
— Было предсказано, что спустя столетия придет дочь солнца и разбудит нас. Не оставит в беде своих детей, и ниокиры снова смогут жить на родной планете, которая возродится из пепла. Мы ждали, и она пришла! — с такой интонацией, словно рассказывал нам древнюю сказку, ответил все тот же кот.
— А та девушка… Ну, которая была с вами? — спросила я.
— Хранительница символа. Она выполнила свой долг: погрузила нас в сон и сберегла символ для дочери солнца! — все так же восторженно сказал кошак.
— Понятно, — процедил командор.
Не знаю как ему, а лично мне ничего понятно не было.
Беседа с пробудившимися котами была долгой и нелегкой. Они наотрез отказались сотрудничать и вообще беседовать, если я уйду, и мне пришлось присутствовать. Хотя как сказать — пришлось. Лично я хотела послушать, это Акир пытался меня отослать.
Итак, складывалась такая картина. Жил был себе народ людей–кошек. Называли они себя ниокирами и были вполне цивилизованной и развитой расой. Летали в космос, развивали науку, и все у них было хорошо. Но потом, много тысяч лет назад, случилась у них пролетающее мимо космическое тело. Да такое, что поделать они ничего не могли. Взорвался спутник планеты, который помогал ей сохранять равновесие, соответственно нарушился баланс. Начались катаклизмы. Извержения вулканов, землетрясения, цунами, огромные территории уходили под воду, в общем, отдельно взятый конец света на конкретной планете. Мест пригодных для жизни становилось все меньше и меньше, ниокиры гибли в природных катастрофах и все дальше и дальше удалялись от обжитых ранее мест, уходящих под воду. Тонули целые острова и материки. И было решено, что нужно искать новые миры, чтобы спасти тех, кто выжил, так как было уже понятно, что ничего хорошего их впереди не ждет. Точнее, было ясно, что нужно начинать космическую экспансию, как и многим другим расам галактики.
Ушло несколько экспедиций в поисках пригодных для жизни планет. Таковые находились, но они были уже обжиты, а с местным населением соседство как–то не складывалось. Уничтожать же местные цивилизации, дабы подмять мир под себя, ниокирам не позволяли религия и совесть. Поэтому просуществовав какое–то время среди жителей планет в попытках наладить соседство, они улетали.
В некоторых мирах обитало достаточно миролюбивое местное население, но настолько биологически отличное от ниокиров, что о соседстве и речи вестись не могло. Рано или поздно две несовместимых расы схлестнулись бы. Некоторые же миры, на которых кошаки пытались попытаться обжиться, уже были заняты другими космическими скитальцами, в частности из пояса Ориона. На одной из таких планет, они, кстати, задержались на довольно длительный срок, надеясь, что уж народ–то лишившийся своего дома, поймет других беженцев. Люди–кошки смогли обжить там совсем небольшую территорию в пустынном жарком климате, где кроме песков ничего толком и не было. Но… Все те же расы, прибывшие из других уголков галактик, сами с трудом делили этот небольшой, но богатый мир, как с космическими пришельцами, так и с остатками прежних цивилизаций. Воевали между собой, а против них сражалась еще и четвертая сторона, рептилоиды. Речь шла о том, кто кого, и дело близилось к очередной войне. Ниокиры оставили этот мир на растерзание тем, кто пришел в него раньше, предпочтя искать пустынное место. Им не нужны были чужие войны, они хотели спасти то, что у них осталось.
К тому времени, когда исследователям–путешественникам удалось наконец–то найти абсолютно пустую и пригодную для жизни планету на другом конце соседней галактики, их мир уже почти погиб, а большая часть населения жила на орбитальных базах. Беда была еще и в том, что их женщины стали бесплодны. Во время очередной природной катастрофы взорвался биологический институт, и на свободу вырвался страшный вирус, который облетел планету, поражая все женское население, не щадя ни взрослых женщин, ни крошечных девочек. Те дети, которые уже имелись, росли, а новое поколение ниокиров не рождалось. Кошак, рассказывавший нам эту печальную историю, вздохнул и посмотрел на меня:
— Прежняя дочь солнца призвала богов и спросила, как выжить? Как вернуть к жизни народ ниокиров? И был дан ответ, что женщины других рас, имеющие тело, как у нас, смогут дать нам потомство. Таких было немного, и как раз на той маленькой планете, где наши исследователи и путешественники недолго жили в песках, относительно неподалеку обитал народ, пришедший туда из пояса Ориона. Они называли себя атлантами. Я упоминал про тот мир. Атланты не захотели помочь нам и позволить остаться жить на занятой ими планете, у них и так было перенаселение и постоянные конфликты с соседями. Но они были полностью генетически совместимы с нами. Мы оставили им необходимые знания и ресурсы, так как они начинали угасать и деградировать, а они дали нам своих женщин, спасая их от грядущей войны и давая в свою очередь нам надежду на возрождение. Те женщины выглядели почти так же как ты. Светлые волосы (но встречались и рыжие), белая кожа и светлые глаза — серые, голубые или зеленые. Подозреваю, ты — одна из них, потомок расы атлантов. Я прав?
После этих слов я покосилась на Акира. Отчасти это объясняло, почему у ниоки лица человеческие, а хвост и уши остались от народа–прародителя. Если матерями первых ниоки были человеческие женщины, пусть из беженцев из созвездия Ориона, называвших себя атлантами, то неудивительно, что за тысячелетия раса ниокиров так изменилась. Да уж, своего рода опыты на кошках получились. Были ниокиры, стали ниоки.
— Я сильно извиняюсь, но… этот ваш вирус. Я и другие женщины, которые сейчас находятся внизу, на планете, не заразимся? Меня как–то не радует мысль стать бесплодной, — с опаской проговорила я. Про свою расу ничего говорить не стала. Откуда же мне знать, имею я отношение к атлантам или нет?
— Нет, дочь солнца, — покачал головой мужчина. — Этот вирус действовал только на чистокровных ниокиров и по наследству не передавался. Наши ученые проводили исследования, чтобы убедиться, что мы не заразим самок других миров.
Продолжая историю погибшего народа: планета погрузилась в пучину хаоса. Это по словам ниокира, не моим. Все выжившее население было эвакуировано с нее и остались в уцелевшем храме, который тогда стоял на вершине горы, всего несколько человек. То есть ниокиров. Жрица–хранительница и девять мужчин, хранителей знаний и легенд. Все ученые, разумеется, улетели, чтобы в их новом доме суметь восстановить прежний уровень цивилизации. А вот они, девять тех, кто мог когда–нибудь поведать о своем народе нашедшим их, и жрица, хранящая символ их веры, остались.
Жрица погрузила их всех в анабиоз, когда не осталось запасов пищи, и осталась в одиночестве. Почему она не легла в сон сама, они не знали, но догадывались. Как и все женщины их планеты она стала бесплодной. Более того, ее любимый погиб в одной из неудачных экспедиций. Ей не для чего оставалось жить. Лишь для сохранения символа веры. Поэтому, когда стало ясно, что она последняя живая душа на погибающей планете, она положила его для «дочери солнца», которую им пророчили, и убила себя.
— И ты пришла, о дочь солнца. Пробудила нас от долгого сна. И планета наша вылечилась от долгой болезни. Теперь наш народ сможет вернуться сюда и возродится раса ниокиров, — торжественно сказал мне мужчина.
Акир сверкнул глазами, зло поджал губы, но промолчал, а я…
— Понимаете, я случайно подобрала ваш религиозный атрибут. Я не дочь солнца, а обычная человеческая девушка. Не самая удачливая при этом. Я верну ваш реликт! И вы сами сможете…
Договорить я не успела. Все пять ниокиров оскалились, прижали уши к головам и зашипели.
— Ч‑что? — испуганно спросила я и на всякий случай придвинулась к Акиру, который немедленно меня обнял и прижал к себе.
— Ты предсказана нам богами, дочь солнца. Неважно, какой ты расы. Важно то, что пророчество и древняя легенда не лгали. Ты — наша верховная жрица! Ты — дочь солнца! Ты поведешь ниокиров к возрождению!
— Ну да! — кисло сказала я. — Как же иначе. Я ведь как самая рыжая вечно влипаю куда–нибудь… И неважно, что вообще ничего не знаю о вашей вере. Ага. Я и о своей родной–то ничего не знаю, так как потеряла память. Главное, что я рыжая дочь солнца…
Нарушил повисшую напряженную паузу смех Акира. Уж не знаю, отчего его так разобрало, но командор неожиданно начал смеяться. Он хохотал так, что я уж подумала, что у него истерика началась.
— Ох! — вымолвил он, наконец, отсмеявшись. — Рассказать кому, не поверят!
— Не смей смеяться над нашей жрицей! — оскалился один из ниокиров.
— Ваша жрица — моя жена! — отчеканил Акир, враз перестав улыбаться. — И если вы хотите, чтобы она вам помогала, вам придется терпеть и слушать меня, так как я отвечаю за нее.
Мужчины долго мерялись взглядами. Ровно до тех пор, пока один из котов, который до того не промолвил ни слова, не спросил меня:
— Дочь солнца, а почему у тебя вместо змеи — ящерица?
— Змеи? — Я аж поперхнулась воздухом от такого вопроса. — А нет у меня змеи. И не будет, даже не надейтесь! У меня — Яша!
Яшка тут же продемонстрировал моим… — жрецам, что ли? — свои способности по вращению глазами, чем их однозначно впечатлил.
— Жизнь идет, мир меняется… — многозначительно произнес задававший вопрос ниокир. — И дочь солнца уж не та, что была. И ее спутница, уже не змея.
На «Астроне» нам с командором выделили одну каюту на двоих. Вот не знала даже, что на кораблях есть и «семейные» жилые помещения. По крайней мере, именно на это намекала двуспальная кровать, занимавшая приличную часть помещения. Но меня гораздо больше волновало наличие душа. На планете, конечно, интересно и вообще замечательно, но хотелось периодически комфорта, что в палаточном лагере было несколько затруднительно организовать. Так что я высадила Яшку на внушительное спальное ложе и направилась в сторону ванной комнаты.
— Алеся? — остановил меня командор. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Честно? — спросила и тяжело вздохнула. — В шоке я, вот что хочу сказать. Не хочу быть жрицей. Я вообще не хочу иметь каких–либо дел с этими кошками и…
— Не надо оскорблять и обзывать моих предков, — обманчиво спокойно произнес Акир.
— И чем же позволь узнать, я их оскорбляю? — не приняла я претензии. — Тем, что констатирую факт их генетической принадлежности к семейству кошачьих? Ты их головы видел? А свои уши и хвост ты видел?
— Алеся-а! — протянул ниоки.
— Акир, я уже объяснила, откуда у меня взялся этот медальон. Если бы я подозревала, чем может окончиться мое владение им, в жизни бы к нему не прикоснулась.
— Это большая честь — быть жрицей.
— Готова уступить ее тебе! — отрезала я. — Я другой веры. Пусть не помню какой, но другой! И уж никак не гожусь на предводительницу и пример для подражания для этих несчастных вымерших инопланетян. Смешно сказать: народ, погибший неизвестно сколько тысяч лет назад; родом с планеты, которая фактически вымерла; и их жрица: человеческая девчонка у которой амнезия и которая даже не представляет с какой из человеческих планет она родом. Более того, эта девчонка вообще ничего не знает о той роли, которую ей пытаются навязать. Это же… да это нелепость какая–то! Как я должна буду проводить для них какие–то обряды, если я вообще не знаю, в кого они веруют? А вдруг они захотят, чтобы я приносила богам кровавые жертвоприношения? Или… Видел, что у них на стенах храма? А что если они ждут, чтобы их жрица тоже… ну это самое… — тут меня залило жаркой волной. — Короче, не хочу!
Я опрометью бросилась в ванную, заперлась изнутри и притаилась. Акир несколько раз постучал в дверь, но я не отзывалась, и он отстал. А я разделась и пошла в душ. Ну их всех! И котов этих, и потомков их, и планеты эти их невообразимые, и обряды их неизвестные, и…
Хочу к маме и папе и к своему маленькому безобидному Мурзику, который умел мурлыкать и жертвоприношения принимал в виде кусочков вареной колбасы! Память, миленькая, вернись ко мне! Ау!
Сколько я пробыла в одиночестве, не знаю. Стояла с закрытыми глазами и наслаждалась горячими струями воды, ласкающими кожу. Когда к ним добавились ласковые руки, которые скользнули от бедер мне на талию, я вздрогнула от неожиданности и едва не завопила. Уже даже рот раскрыла, но мой испуганный вскрик поглотили губы Акира. Сначала я трепыхалась и пыталась вырваться, а потом…
Когда снова смогла говорить, то укоризненно спросила:
— Как ты вошел? Я ведь заперлась.
— Я не мог оставить тебя в одиночестве. Ты бы сейчас накрутила себя, обвинила все мироздание в замысле извести тебя, решила бы послать все к звездам, и снова выстроила бы вокруг себя стену. А к ней еще и полосу отчуждения выкопала бы. А я устал пробиваться сквозь твои барьеры.
— И поэтому ты решил пробиться ко мне в душ? — улыбнулась я.
— Ну, проще было сломать замок, чем потом разбирать по кирпичику то, что ты возвела бы вокруг себя.
Он привлек меня, позволив прижаться щекой к его груди. Мы немного постояли и помолчали под шум душа, а потом я сказала:
— Знаешь, когда я была маленькой, то мечтала стать принцессой. Думала, вырасту, стану умницей красавицей и однажды за мной приедет прекрасный светловолосый принц на белом коне. Он победит злого дракона, который держал меня в плену, спасет и увезет с собой в далекую страну.
— Принц это сын правителя страны? Правильно я понял?
— Да, — улыбнулась я, глядя в стену.
— Ты почти угадала. Мой отец глава клана Пантер, — хмыкнул Акир. — Вот насчет светлых волос, тут уж извини. Пантеры все до единой — черноволосы. И с белым конем — неудачно вышло. В данный момент у меня только черный крейсер «Грозовая птица». Но если ты так хочешь, когда мы вернемся на Керакато, я приеду к тебе на белом коне.
— А как быть с драконом, которого тебе нужно победить?
— Я подумаю над этим! — серьезно пообещал мужчина. Я не, не выдержав, рассмеялась, а когда снова затихла, он напряженным голосом спросил: — Алесенька, к тебе возвращается память?
— Какими–то кусками, обрывками. Я уже вспомнила родителей, но не их имена. Не знаю пока с какой я планеты, как жила, что произошло и отчего меня занесло на Шандиру. Но, знаешь, ниокиры бывали в моем родном мире.
Глава 26
Я рассказала ему обрывочные видения о какой–то жаркой стране, их барельефах, статуях и фресках, сохранившихся с древних времен. Пока я говорила, Акир ласково поглаживал меня по спине по спине, потом ладони опустились чуть ниже и это ужасно отвлекало. Наконец, я не выдержала и спросила:
— Тебе неинтересно?
— Очень интересно! — уверил он меня и снова погладил «выдающуюся» часть моего тела.
— Ну а чего ты тогда?! — справедливо возмутилась я.
— А одно другому не мешает, — усмехнулся невыносимый глав–кошак. — А вообще, не бойся. Я с тобой, а значит, и планету твою родную вычислим, и память тебе вернем. Только нужно добраться до Керакато. И все сделаем. И даже разберемся с твоими котиками и тем, что ты их жрица.
— Котиками?! А чего же ты тогда ругал меня? «Не надо оскорблять и обзывать моих предков!» — передразнила я его.
— Так то — ты, а то — я. Я сам немного котик, — рассмеялся он, а мне осталось только возмущенно пыхтеть.
Нет, все–таки коты — невыносимы. Собаку! Собаку мне! Полгалактики за собаку!
— Алеся, я одного не понимаю. Почему ты мне не рассказала о своей находке и не показала? Прятала от меня ее зачем–то…
— Я не специально. И потом — я боялась, — буркнула я. — Ты все время на меня кричишь и ругаешься. Иногда молчание — золото.
— Золото молчания тоже бывает поддельным, милая. Если бы ты не продемонстрировала эту подвеску ниокирам, то все могло бы закончиться иначе. А теперь ты для них — свершившееся пророчество. А у них, как я понимаю, также как и у нас, ниоки, с пророчествами все сложно. Мы чтим прорицателей, так как им способности позволяют предугадывать события, которые могут свершиться и через сто, и через тысячу лет. Просто становятся понятными они только тогда, когда настают. Чаще всего прорицатели говорят весьма туманно. Но это у нас. Мы ведь не чистокровные ниокиры, как оказалось.
— И слава богу. Ты прости, конечно, Акир, но если бы ты был с кошачьей головой, то никакими силами меня не заставили бы стать твоей женой. Я не шовинистка, но есть все–таки некоторые непреодолимые расовые различия для счастливой семейной жизни.
— Ну не скажи, не скажи… — мурлыкающе протянул ниоки, и развернул меня лицом к стене, а сам прижался сзади. — Поцелуи были бы невозможны, а вот все остальное… Вот сейчас ты видишь различия между нами?
Его руки блуждали по моему телу, возбуждая и заставляя дыхание сбиваться.
— Или сейчас? — продолжал соблазнять меня муж.
Сзади мне кое–что весьма недвусмысленно намекало, что физиологически мы очень даже совместимы. Акир потерся об меня всем телом, а потом мне стало не до расовых различий.
Уже позднее, когда мы утомленные стояли под сушкой, и мои волосы хлестало теплым ветром, словно я находилась в оранжевом взбесившемся облаке, Акир игриво спросил:
— Яша не сильно обидится, если мы запрем его в санузле?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |