Я скривилась, так как назвать беспредел, который происходил в рубке в тот знаменательный день, можно было назвать чем угодно, только не свадьбой. Но слова Акира я помнила. И заранее посочувствовала тому парню, который мой муж, если он, конечно, вообще существует в природе.
Уже потом, когда Акир ушел к себе, я лежала в постели, поглаживала Яшку и размышляла о том, как все повернулось. Слова ниоки меня не напугали, хотя, наверное, должны были бы. Но… Было в них что–то такое, что хоть и противоречило моему свободолюбию, задевало какие–то струнки в душе. Давали они некую уверенность в завтрашнем дне, пусть я и не представляла, каким он будет.
Акир кон Като
А в своей каюте в это же время вспоминал день свадьбы Акир. То, как он себя чувствовал в рубке с гайкой на пальце, под ошарашенными взглядами подчиненных и коллег. И с точки зрения ниоки все виделось совсем иным.
Эта несносная Алеся умудрилась тогда довести его до состояния абсолютной неконтролируемой ярости. Давно с ним такого не случалось. Подумать только, обычная человеческая девчонка, которая боится своей тени, так ее запугали все эти попытки превратить в рабыню, и в то же время… Характер у нее есть. Определенно есть! И когда она теряет над собой контроль, будь то под воздействием наркотиков или под влиянием стресса, этот самый характер лезет наружу. Да так, что окружающим впору принимать успокоительное.
А ведь не встреть командор на входе в столовую Дока с Яшкой на руках и не поинтересуйся, с какой это стати они идут без Алеси, ничего такого не произошло бы. Ну отрезала бы Алеся свою роскошную рыжую гриву, ну отругал бы ее сам Акир и те, с кем она общается на более–менее дружеской ноте, за то, что испортила такую красоту. Но не было бы этой нелепой свадьбы, и он не вышел бы из себя до такой степени. Но в тот момент, когда Док сказал, что Алеся попросила отнести Яшку в столовую, а у него взяла скальпель, сказав, что он ей нужен совсем ненадолго… Акир сам не ожидал той волны удушающего страха, которая захлестнула его с головой. Эта глупышка решила покончить с собой, так как не смогла вынести мысли, что вместо свободной девушки, пусть и беглой рабыни, она стала его собственностью! Вот что он подумал. И бежал к ее каюте, сломя голову и расшвыривая встречных, попадавшихся ему на пути. Только бы успеть. Объяснить ей!..
Вбежал и что увидел? Стоит Алеся и держит скальпель у горла… Вот ведь, негодница оранжевая!
Размышлял командор и о многом другом.
Нет, не зря он всегда старательно избегал женского пола и категорически отказывался принимать на свой корабль сотрудниц. С ними так сложно… У них какие–то неадекватные поступки, истерики, гормональные перестройки, вспышки сентиментальности или наоборот необоснованной агрессии. С мужчинами проще. И именно так он всегда и поступал: на одном корабле с ним в экипаже всегда были только мужчины. Он и Алесе не позволил бы остаться здесь, а перевел ее на второй крейсер, идущий к пункту назначения вместе с ними. Но… Всегда это «но»!
Кто мог вообразить, что когда эта чумазая измученная девчонка смоет с себя жуткий запах смерти, то окажется, что он физически не в состоянии противиться влечению к тому, как от нее пахнет. Совсем. Никак! Как Акир ни пытался, но аромат этой конкретной женщины оказывался сильнее его воли, сильнее доводов разума, сильнее вдолбленной с годами морали и чувства долга. Он даже придумал для нее должность художника в экспедиции. И неважно, что это не предусмотрено, и занятий для нее как таковых нет. Неважно, что она вообще не нужна в качестве сотрудницы. Плевать. Она нужна ему. Его интересовало только то, чтобы эта рыжая как солнце девочка оставалась здесь, рядом. А там он разберется с ситуацией…
Не смог он отправить ее в ссылку на «Астрон». Так как даже мысль, что там за ней кто–нибудь начнет ухаживать (а начали бы, несомненно) вызывала гнев. Не смог противиться зову и бродил по коридорам, повсюду чувствуя тонкий шлейф ее аромата. Нет, он не преследовал ее, так как отлично видел, что девушка его боится и старательно прячется. Но не объяснять же ей было, что он видит ее не только глазами, что он осязает ее запах как невидимую дорожку. Что может даже с закрытыми глазами отследить все ее перемещения. И так смешно было наблюдать, как она, прячась за столами и техникой, чуть ли не на четвереньках, пробиралась к выходу, чтобы сбежать из того помещения, где он ее застал. Глупенький котенок, который совсем ничего не знал о ниоки и о том, как крепко она влипла.
Самцы ниоки, да еще из древних родов с приставкой к фамилии «кон», никогда не отказываются от своей добычи. А уж если добыча — женщина… И не просто женщина, которая привлекла умом или красотой, а кахэто… Истинная пара, та, которую выбирает не разум, не глаза, а тело… Такому зову невозможно противиться. Он непобедим хотя бы потому, что телу плевать на наносные условности и правила. Оно выбирает ту, которая нужна ему, ту, которая должна стать матерью будущего потомства. Женщина может быть глупой, уродливой, склочной и сварливой, но телу все равно. Это разуму придется смириться и попытаться жить в таких условиях и с той женщиной, которую выбрало тело. Феромоны… Во всем виноваты они.
И Акир по возможности избегал женщин любых рас, чтобы не влипнуть в привязанность к какой–нибудь светской истеричной дамочке или оголтелой карьеристке. Не до того! У него была цель, и он упрямо к ней шел. И вот сейчас, в открытом космосе, за сотни парсеков от родной планеты, умудриться встретить свою истинную пару, свою кахэто. И кого?! Чистокровного человека, рыжую как оранжевый цвет радуги, с веснушками и ясными голубыми глазами. Художницу, которая вообще ничего не помнит о своей прежней жизни.
И понятно уже было и ему, и тем, кто видел, как он смотрел на Алесю, что его выбор сделан. Потому и не пытался никто за ней ухаживать и приглашать на свидания. Каррт, конечно, охолонил самые горячие головы поначалу, когда взял ее под свое крыло. Но надолго защиты штурмана не хватило бы. Слишком много молодых холостых мужчин на «Грозовой птице», и вдруг хорошенькая как куколка молоденькая девушка. Единственная на весь корабль, да еще с такой необычной внешностью.
Лишь знание традиций выбора пары у ниоки да «дружеские» советы Рокхада и Сентара, которые первыми поняли, что к чему, помогли парням из экипажа избежать массы проблем, неминуемо бы возникших у них, если бы они попытались взять то, что Акир уже считал своим.
Только ниоки собирался приучить девочку к себе постепенно, давая ей возможность освоиться, перестать его бояться. Хотел, чтобы они узнали друг друга получше. Она ведь очень славная и милая, и командор вполне допускал, что кроме непреодолимого зова, который он к ней испытывал, между ними могут появиться еще и чувства. По крайней мере, рассчитывал сделать со своей стороны все, чтобы Алеся начала испытывать к нему настоящую симпатию, а там и до любви недалеко. С ним–то и так все было понятно. С той минуты, как ниоки встречает свою кахэто, другие женщины для него больше не существуют. Они просто перестают привлекать и интересовать как объект для секса или для общения, выходящего за рамки дружеского и делового.
Акир усмехнулся, вспомнив разговор, который произошел только что в каюте его рыженькой «мышки». Да уж, теперь у него нет причин не пускать на «Грозовую птицу» других женщин. Для него они уже не страшны. Это только Риоту теперь угрожает опасность попасть в такую же ловушку, в какую угодил сам Акир.
Обидно только, что Алеся, похоже, не видит в нем мужчину. Хоть не прячется и не шарахается больше как от чумного, и то хорошо. Акир специально две недели после свадьбы даже не напоминал ей о своем существовании. Давал возможность успокоиться, смириться, признать свершившийся факт. Он даже потакал ее хулиганским выходкам с рисунками, чтобы она, выплеснув на бумагу несколько насмешливое восприятие его и Риота, перестала и в жизни их бояться. Хотя, конечно, увидев себя с клыками, рогами и шипами на ее первых рисунках, буквально оторопел. Никто и никогда еще не смел его так рисовать. Да что там рисовать, вряд ли кто–либо про него даже думал так. Отпрыск великого рода, командор, грозный ниоки… А уж на картинке, на которой они с Риотом возвращались с помойки… Друг с консервными банками, Акир с мышкой в зубах… Как он не расхохотался тогда в голос, одни звезды ведают. Он веселился позднее, в своей каюте, когда показывал рисунок Риоту. Вот уж тот на слова не скупился, возмущаясь такой непочтительности и тому, что у него облезлая шерсть, рваное ухо и — О ужас! — банки на хвосте. Акир тогда показал капитану первые рисунки Алеси, на которых он был с рогами. Риот подумал и решил, что быть котом не так уж и страшно. Это хотя бы смешно и недоказуемо, что на картинке именно они с Акиром. А потом тоже втянулся и начал получать удовольствие от таких ежедневных картинок. Даже просил узнать, есть ли очередной их «кошачий портрет».
Командор улыбнулся, глянув на сегодняшние посиделки двух котов на крыше и прогуливающихся по скату птиц, которые явно дразнили хвостатых охотников. И задумался, что же еще придумать, дабы приблизить Алесю, но так, чтобы не спугнуть. Ведь просто соблазнить эту девочку несложно. Но хотелось–то большего! Не только официального статуса мужа и жены, не только физической близости (никуда она не денется, все равно рано или поздно окажется в его постели). Хотелось чего–то иного, того о чем пока можно только мечтать. Ну да он не торопится…
Глава 19
На следующий день Каррт сообщил мне, что мы уже почти добрались до конечной точки маршрута. Завтра утром выйдем к той самой планете и встанем на орбите. Меня новость обрадовала, так как хотелось на свежий воздух, под открытое небо, увидеть что–нибудь живое… Все же существовать в замкнутом пространстве пусть и такого огромного корабля утомительно.
Какое–то время, пока мы с Яшкой ели, Каррт курлыкающе похохатывал над шутками Рокхада, сидящего с нами за одним столиком. Потом они в два голоса пытались донести до меня информацию, каким образом мы умудрились долететь так быстро. Ну, я же знала, что даже если лететь со скоростью света, то мы должны были бы добраться до этого оранжевого карлика примерно через миллион лет. А тут месяц пути и вот мы на месте. Как так вообще?
Что такое гиперпространство, я так и не смогла понять. И каким образом в этом гиперпространстве можно делать гиперпрыжки для меня было непостижимо. Мужчины сначала пытались мне описать это на пальцах, употребляли невероятные математические и физические формулы, вещали о каком–то гипердвигателе, но потом смирились с моей непонятливостью и перестали объяснять.
Тогда я поинтересовалась, почему не делают телепортацию с планеты на планету. Ведь на Шандирре мы перемещались через телепортационные кабины. И неважно, что я даже приблизительно не представляла, как они работают. Перемещались же! Почему нельзя так же в более глобальных масштабах? Оказалось, нельзя. Только в рамках одной планеты, да и то не все любят данный способ перемещений. Во многих местах, там где климат и природа нормальные, а не такие ужасные, как на Шандире, предпочитают передвигаться по старинке — на летающих такси. И мужчины снова начали грузить меня формулами. Потом посмотрели на мои остекленевшие от такого объема информации глаза и…
— Птенчик, не забивай голову! — ласково сказал Каррт. — Лучше р-рисуй…
— …котиков! — продолжил его фразу Рокхад.
Штурман и второй пилот переглянулись и захохотали.
— А вы откуда знаете? — прыснув от смеха, спросила я их.
— Да почти все уже знают, — вытерев слезу, выступившую в уголке глаза, ответил Рокхад. — Это же корабль, Алеся. Думаешь, здесь можно что–то от кого–то утаить или спрятать?
— Тем более, если это делаешь ты, — поддержал его синий птиц. — У нас ведь р–развлечений–то почти нет. А тут такие пр–рекр–расные объекты для наблюдений: ты, твой муж его др–руг.
Я погрустнела. Быть объектом наблюдений совсем не хотелось.
— Да не пер–реживай, птенчик, — сухая птичья ладонь погладила меня по голове. — Мы все на твоей стор–роне. Тем более, командор-р стольких пар–рней обломал, женившись на тебе. Если бы не он, к тебе бы очередь уже стояла с пр–редложением р-руки и сер–рдца.
— Ох, не надо мне такого счастья! — вздрогнула я.
И как наяву представила картину: коридор, а от моей двери выстроилась длинная, уходящая вдаль, очередь из молодых и не очень мужчин с букетами цветов, сваренных из арматуры и гаек. Живых–то цветов на крейсере нет. Потом издалека показались два ниоки. Риот связкой консервных банок стал отгонять «женихов», Акир шел по освободившемуся пространству с цветочным горшком, из которого торчал кактус. А верхушку колючего растения украшали две больших гайки.
— Алеся–а–а? — позвал меня Рокхад.
— Я должна это нарисовать! — выпалила я, вскочив. Глянула на Яшку, который еще не съел даже половины своей порции, и попросила второго пилота: — Рокхад, возьми Яшу с собой, пожалуйста. Я потом забегу и заберу его.
В свою мастерскую я бежала, словно за мной гонится стая диких котов, и хихикала. Нет. Я непременно должна зарисовать все то, что только что увидела.
И зарисовала! Только каким–то образом Акир пронюхал о том, что я мчалась из столовой, как ошпаренная, и пришел узнавать, что произошло. Причем явился как раз тогда, когда я наносила последние штрихи.
— Это что?!
— Н-ну… — помялась я.
— Дай–ка сюда. Пойду покажу Риоту. Он порадуется! — Командор выхватил у меня лист и направился к выходу из мастерской.
— Эй. Куда?! Не надо! — запаниковала я, представив реакцию капитана на мой очередной шедевр.
— Надо. Риот непременно должен на это посмотреть, — усмехнулся ниоки, а уже у двери притормозил и спросил: — Пойдем сегодня вечером смотреть на звезды?
Звучало это весьма заманчиво, в планетарии мне понравилось, и еще очень… двусмысленно. Словно меня на свидание под луной приглашали.
— Пойдем, — хихикнула я.
Ну а что? Чай не с чужим котом, а с собственным.
Уже поздним вечером, Акир зашел за мной и проводил к планетарию. Мы устроились в креслах, командор снова сделал так, что над нами появился черный бархат, усыпанный бриллиантами. Яшку в этот раз я пристроила на пустующее кресло по соседству. Этот обжора снова объелся и сейчас самым бессовестным образом дрых, не реагируя на внешние раздражители.
Сначала Акир мне показывал разные участки Млечного Пути, приближая их так, чтобы можно было рассмотреть не только звезды, но и окружающие их планеты. Рассказывал о некоторых из них, а потом вдруг замолчал и повернулся ко мне, опираясь на один локоть.
— Что? — спросила я.
— Меняемся? — вдруг улыбнулся он шальной улыбкой и подмигнул.
— Что на что? — Я почувствовала, что мои губы тоже невольно расползаются, так заразительно выглядел ниоки.
— Сначала соглашайся, а потом придумаем.
— Без подвоха? — Я тоже перевернулась так, чтобы лучше видеть собеседника.
— Все по–честному. Обижаешь!
— Тогда — меняемся! — хихикнула я от нелепости ситуации и даже забыла, что все еще немного его опасаюсь.
— Что ты хочешь? Уступаю тебе право сделать выбор первой.
— Потрогать твои уши. И почесать за ними. Ужасно хочется проверить, умеют ли ниоки мурлыкать, — почти без раздумий озвучила я свое коварное желание, будучи твердо уверенной, что даже если он разрешит мне потрогать вожделенные «кошачьи уши», то уж мурлыкать точно не станет.
— Хорошо, — неожиданно согласился он.
— Что, правда можно? — растерялась я.
— Можно, — подтвердил мужчина кивком свое согласие.
— А что взамен? — прищурилась я.
— Как насчет поцелуя? — Взгляд зеленых глаз погладил меня по щеке, задержался на носу.
В соседнем кресле с сопением завозился Яшка и отвлек нас ненадолго.
— Так что, согласна? — уточнил командор, когда мы перестали отвлекаться на Яшу и снова посмотрели друг на друга. Его взгляд снова скользнул по моей щеке, потом по носу и переместился на другую щеку. — Тебе нравятся мои уши, а мне нравятся твои веснушки.
— Согласна! — сказала я, пока не передумала.
Уши! Кошачьи ушки! Сейчас я вас потрогаю!
Боже, какими же они оказались потрясающими на ощупь. Это было нечто восхитительное! Горячие, покрытые плюшевой шерсткой, чуткие и подвижные. Они сначала прижались к голове, когда я протянула к ним руку… Но потом Акир взял себя в руки и расслабился. Даже глаза прикрыл, позволяя мне вдоволь исследовать эту часть его тела. Как только он перестал на меня смотреть, я сразу же осмелела и принялась с еще большим усердием гладить сами уши и вокруг них. Зарылась пальцами в его волосы, аккуратно помассировала кожу головы…
Акир стал дышать тяжелее, но терпеливо держал глаза закрытыми, чтобы не смущать меня. Только трепетали ноздри, и мне подумалось, что он снова принюхивается к моему запаху. Потом я легонечко, чтобы не причинить дискомфорта почесала за одним ухом, чуть сдвинула пальцы и снова почесала. Потом проделала все то же самое за вторым ухом, глядя при этом в лицо командора и ожидая мурлыканья. Не дождалась, он только глухо застонал и потянулся за моей рукой, выпрашивая еще этой нехитрой ласки. Совсем как большой красивый черный кот. Мурлыкать не мурлыкал, только часто тяжело дышал, замерев под моими руками.
Подумав, что уже хватит, я осторожно выпутала пальцы из его волос, но он снова потянулся за моими руками и шепнул:
— Еще!
А потом вдруг распахнул глаза. Невероятно яркие, они были совсем рядом, и я неуверенно застыла.
— Еще, Алеся, — повторил он шепотом свою просьбу и наклонился к моему лицу. — А я пока получу обещанный поцелуй.
Его губы легко коснулись моей щеки, скользнули по ней к переносице, переместились к виску… Теперь была моя очередь прикрыть глаза, позволяя Акиру исследовать мои веснушки. Ну да. Каждому свое. Кому кошачьи ушки не дают пройти мимо, а кому — веснушки.
И пока горячие губы легко, почти невесомо целовали мои щеки и нос, я продолжала гладить и почесывать голову Акира. И так это было… интимно, что ли, хотя мы и не делали ничего такого предосудительного. Даже не касались друг друга ничем, кроме пальцев и губ. Хм… Точнее, мои пальцы в его волосах, его губы — на моих щеках.
Почему–то я думала, что он меня поцелует по–настоящему. И, не буду врать, ждала этого. Безумно хотелось узнать, как же это? И когда ниоки вдруг отстранился, я почувствовала укол разочарования. И чтобы не показать этого спросила:
— Акир, а почему ты не разрешал мне прикасаться к ушам? У ниоки это какая–то… интимная часть тела? — произнести слово «эрогенная» я не решилась, хотя почувствовала, что все равно заливаюсь краской.
— Нет, — тихо рассмеялся он. — Просто мы немного коты, как ты видишь. А ни один кот не любит, когда его трогают за хвост и за уши. Это нервирует, раздражает. Это личные зоны, которые можно доверить только близким. Семья, женщина, дети. Ну и, кроме того, зона за ушами чувствительная у всех. Даже у тебя…
И не успела я ничего сказать, как он наклонился и легко поцеловал меня под мочкой уха, потом скользнул губами выше. И пришла моя очередь ежиться… Я и не предполагала, что местечко за ухом настолько чувствительное.
Командор отстранился, с улыбкой глядя на меня. А я старательно отводила взгляд и смотрела исключительно на его черный хвост.
— А хвост можно погладить? — спросила, так и не поднимая глаз на мужчину.
— Меняемся? — лукаво уточнил он.
Я молча кивнула, пламенея при этом багрянцем (по крайней мере, мне так казалось, так как лицо горело), и пушистая гибкая конечность Акира приподнялась и легла мне прямо в ладошки.
— Прелесть! — прошептала я, гладя шелковистую шерсть.
— Алеся–а–а, — позвал меня командор, наклоняясь к моему лицу.
И в следующее мгновение поцеловал меня. По–настоящему… Сначала нежно, чуть касаясь, потом напористее. Его язык скользнул вперед, надавливая на мои губы и заставляя их приоткрыться. И я не стала сопротивляться. Чего уж там… Сама хотела и ждала. И поцелуй перестал быть томным, изучающим. Нежность сменялась страстью, потом лаской и снова страстью, заставляя задыхаться.
А потом я потерялась в ощущениях. Не знаю, целовалась ли я раньше, для меня сейчас все было новым. Так что я открывала для себя эту область отношений, уж не ведаю, заново ли или впервые. А руками продолжала держать черный пушистый хвост…
Когда Акир отодвинулся от меня, мы оба дышали, словно пробежали марафон длиной в несколько километров.
— Алеся, нам пора, — сказал ниоки и снова потянулся к моим губам.
— К-куда? — пролепетала я, когда он снова отодвинулся.
— Я провожу тебя в каюту и пойду еще немного поработаю. Завтра мы прилетаем и… — Акир улыбнулся, не став договаривать.
А я… Не знаю даже, была ли я разочарована таким ответом или наоборот выдохнула с облегчением, что он сейчас не попытался напроситься на ночевку в моей каюте и не позвал в свою. Я там, кстати, так ни разу и не была. Командор всегда приходил в гости ко мне, но ни разу даже не намекал, что хочет видеть меня у себя.
Уже в постели, намного позднее, я еще какое–то время смотрела в темноту, вспоминая наш первый поцелуй. Пожалуй, муж мне достался не самый плохой. И я расплылась в глупой улыбке. Хорошо еще, что Яшка проспал все самое интересное, а то бы ведь точно хихикал над нами. Умный маленький ящер все понимал, хотя и не мог говорить.
А на следующий день завертелось…
Оба крейсера встали на орбите планеты, которую нам надлежало исследовать. Полетели разведывательные шаттлы, забурлила подготовка к высадке. Про меня все дружно забыли, так что мы с Яшей старались ни к кому не лезть, чтобы не мешать. Три дня прошли в ожидании новостей. Разведка дело серьезное, кроме того, нам ведь нужна была не вся планета сама по себе, а остатки жилых поселений, или места скопления аборигенов, ейдйз если они там остались.
Утром четвертого дня я столкнулась в столовой с капитаном. Не хотела я с ним разговаривать, но очень уж было интересно. Риот уже уходил, и я решилась.
— Капитан! — позвала я его, подойдя поближе.
— Да? — нетерпеливо сказал он.
— Капитан, а уже есть какие–нибудь новости? Когда мы будем высаживаться?
— Мы? — снисходительно переспросил он. — А с чего ты взяла, что ты будешь высаживаться? Рисуешь себе котиков, вот и дальше бумажки марай. Тоже мне, исследователь нашелся…
Насмешливо оглядев меня, он развернулся и ушел, а я осталась стоять, как оплеванная. Разумеется, я ничего не сказала ему в спину, хотя хотелось, не стану врать. Но толку–то? Шовинист, он и есть — шовинист. Я проводила ниоки взглядом и решила, что это был последний раз, когда я первая заговорила с ним, и больше я капитана не рисую. Совсем. Никак. Ни в оригинальном виде, ни в образе кота. Не стоит он того, чтобы я тратила на него свои время, силы, способности и эмоции. Есть у меня свой глав–кошак, и отлично. Мне хватит.
Акир забежал ко мне вечером ненадолго, чтобы повидаться и узнать, все ли у меня в порядке. Я спокойно уверила, что все в норме, проблем нет. А на его вопрос, есть ли у меня новые рисунки, молча положила перед ним на стол лист, на котором был изображен кот с бабочкой на шее, играющий на гитаре.
— А почему я один, без Риота? — улыбнулся командор.
— А у меня один муж, — бесстрастно ответила. — А всяких чужих наглых котов я рисовать не обязана.
— Ну, он не совсем чужой, — фыркнул ниоки. — Все же мой друг и твой начальник.
— Вот именно, что друг он не мой, а твой. Значит, я к нему никакого отношения не имею. А начальник у меня тоже один. Я лицо гражданское, подчиняться ему должна только в особых случаях. Так что для меня существует только один глав–кошак, это ты. Ой! — поняв, что ляпнула, я закрыла рот обеими ладошками и уставилась на командора.
— Глав–кошак? — расхохотался Акир. — И давно ты меня так величаешь?
Я несколько секунд поморгала, а поняв, что ругать меня не будут, ответила:
— Давно. Почти с самого начала, — и повесила голову. Мол, ругай, я приму наказание.
Ругать меня никто не стал, вместо этого муж поинтересовался:
— Что у вас опять случилось? Что не поделили?
— Да ничего, — пожала я плечами. — Что я могу делить с капитаном корабля? Мы в разных весовых категориях.
— Не скажешь? — после того как я покачала головой, он спросил: — На планету спускаемся через неделю. Там сейчас обустраивают лагерь и зачищают территорию. Подготовь багаж. Личные вещи, в которых тебе будет комфортно находиться в лесной чаще. Только учти, там высокая влажность и жарко. И свои рабочие инструменты: голографер, краски и так далее. Но все, что может отсыреть, упакуй в водонепроницаемые чехлы.
— Я действительно лечу? — ахнула я. — Точно?
— Ну да, — не понял моей реакции командор. — Будешь делать снимки, подошьем их потом в отчет.
— А где я буду жить? Там палатки? С другими женщинами, да? С теми, которые с «Астрона»?
— Нет, — после заминки сказал Акир. — Алеся, ты моя жена. И если на «Грозовой птице» все в курсе наших непростых отношений, то выносить их на всеобщее обозрение я не намерен. Жить ты будешь со мной, в моей палатке. Или же, если ты категорически не согласна, то тебе придется остаться на корабле.
— Я согласна! — твердо ответила, глядя в зеленые глаза мужа. — Только я не одна буду с тобой жить.
— В смысле?
— Со мной еще будет Яшка, так что тебе придется потесниться.
Акир рассмеялся и шагнул ко мне. Погладил по щеке, потом наклонился и вдохнул запах моих волос.
— У меня большая палатка, я все–таки командор и женатый мужчина.
Перед уходом муж поцеловал меня и убежал решать свои важные кошачьи дела. Я проводила его взглядом и задумалась.
Интересно, а скафандры нам надевать придется? Куда мне Яшку тогда прятать? В шлем? И кстати! От посетившей мысли я даже застыла. А какие скафандры у ниоки? Куда они хвосты засовывают? В специальный рукав, точнее, штанину? Ну, то есть, в специальный чехол для хвоста? Как интересно… Хихикая над воображаемыми картинками, я собирала вещи и развлекала Яшку беседой.
Посмотреть на планету сверху мне не удалось. В шаттле я летела задвинутая в самый угол, и пристегнутая намертво. Майки, которого Акир выделил мне в сопровождение на первое время, лично проследил за тем, чтобы я удобно устроилась.
— Сильные ветры, — пояснил он на мой вопросительный взгляд. А заметив мой скепсис, — какие еще ветры? Мы же лети не на дельтаплане, а на шаттле, — продолжил: — И зоны турбулентности.
Спорить я не стала. Покрепче перехватила Яшку, и постаралась расслабиться, что было совсем не просто. Мы летели на планету! Я увижу экипаж «Астрона»! Там есть другие женщины! Как они меня примут? Репутация у меня, прямо скажем, сомнительная. Беглая рабыня, «гаремная девочка», несостоявшаяся проститутка из борделя, которая стала женой их командора. К тому же я чистокровный человек, а он — ниоки. И напоследок, я — рыжая! А это такая редкость.
В общем, я откровенно трусила и меня бил мандраж. Парни, летевшие вместе со мной, посмеивались и шутили, но все равно я нервничала.
Наконец шаттл сел, и мы начали выгружаться. Меня выпустили самой последний. Я вышла, оглянулась и задохнулась от изумления.
Мы стояли посреди джунглей. В нос ударил запах тропических растений, а тело спустя минуту облепила отсыревшая от жаркого влажного воздуха одежда. Было невероятно душно, и я старалась прийти в себя, мелко дыша сквозь приоткрытый рот.
— Влажность больше девяноста процентов, — сообщил Майки, подхватывая меня за руку, и мы пошли к виднеющимся поодаль рядам палаток. — Если станет дурно, скажи мне, остановимся. А то еще шлепнешься в обморок с непривычки. А вообще, командор приказал отвести тебя в вашу с ним палатку и проследить, чтобы ты переоделась. Там для тебя легкие вещи, которые плохо впитывают влагу. А, да! Обязательно надевай головной убор и прячь лицо и уши от солнца.
— Поняла.
— Так, смотри! Вон там медотсек, — ткнул он в нужном направлении, и я увидела палатку с красной каплей крови над входом. — Док уже там. Там же несколько врачей с «Астрона». Будет плохо, не тяни, сразу топай к ним.
— Ладно, — лаконично произнесла я, глазея по сторонам.
— Пришли. Вот, это ваша с командором палатка, — мы притормозили у одного из временных жилищ, и Майки расстегнул молнию на входе. — Входи. Вход обязательно застегивай, это важно. А то тут насекомых и змей полно, так что следи. Репелленты где–то здесь, без их использования лучше не выходить. Сожрут! — Парень поморщился и почесал плечо, а как только мы вошли внутрь, он сразу же застегнул молнию с внутренней стороны. — Так, что еще?
— А Акир где?
— Он занят, сама понимаешь, — рассеяно отозвался парень. — А, так! Мажься защитным кремом от солнца! Иначе обгоришь через час. На еду созывают гонгом, услышишь и пойдешь со всеми. Кухня в стороне стоит, чтобы не мешаться. Душевые кабинки и уборные тоже вынесены в некоторое отдаление. Сейчас покажу. В палатке командора отдельные утилизатор, сушка и ультразвуковой очиститель. Следи за вещами, и своими и командора. Обязательно каждый день все чисти и суши, даже если надевала вещь всего один раз. Тут такой климат, что может развестись всякая зараза. У некоторых уже раздражение на коже появлялось, пока не разобрались что к чему. Кстати, если появится хоть прыщик, немедленно топай к Доку. Не запускай. Про головной убор говорил? — я кивнула, и он продолжил: — В общем, переодевайся, прячь голову от солнца, и пойдем, я покажу тебе лагерь.
Из вещей мне приготовили удобные брюки, которые следовало заправлять в высокие ботинки, майку без рукавов и тонкую свободную рубашку. Все из тончайшего эластичного материала, который, как я поняла, не впитывает влагу, но при этом пропускает воздух. На голову полагалось надевать шляпу с небольшими полями из жесткой ткани, которая хорошо держала форму. При желании, можно было закрепить ее ремешком под подбородком. Проблема была только в том, что спрятать под нее волосы я не смогла бы, а оставлять косу снаружи не хотелось. Но пришлось, пока альтернатив не было.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |