Лаки кивнула и повернулась к окну, наблюдая за тем, как заснеженные постепенно сменялись пейзажем, состоящим преимущественно из грязи, мокрой земли, луж и того, во что вам совершенно точно не хотелось наступить без хороших галош на копытах. А еще там были ущелья. Не такие огромные, скалистые и больше похожие на природный морозильник как то, что им уже посчастливилось миновать, но это с лихвой компенсировалось их количеством. С высоты полета пегаса эта местность казалась огромным зеркалом, рядом с которым слишком неаккуратно размахивали молотком, с тем лишь отличием, что зеркала обычно делают из стекла, а не из глины и грязи. Три черные точки в небе действительно уже были довольно близки к паровозу, но из-за высоты Лаки не могла точно сказать, летят ли они впереди или у нее все еще есть шансы избежать разговора с Принцессой за чашечкой ароматного чая в ее личном саду. Судя по карте, до самого Мэйнхэттэна оставалось только пройти эти змеящиеся земляные разломы и не запачкать при этом весь паровоз, хотя колеса уже производили впечатления вырезанных из чистого шоколада. “Ну что, — подумала Лаки. – Террор Неизвестности оказался не таким уж и ужасным. Тем более, что шансы у нас все еще остаются, если, конечно мы не потеряли по пути пару-тройку вагонов и наш двигатель не взорвется в ближайшие двадцать минут. Действительно, а что еще может нам здесь встретиться?”
Но, как это часто бывает, мысли подобного рода оказались ошибочными. Лаки поняла это по тому, что поезд внезапно начал замедлять ход, а в воздухе потянуло стремительно угасающими шансами на выживание…
Взгляду пегаски открылась живописная картинка — простирающееся вдаль поле, полыхающее в чистом голубом небе полуденное солнце и смутный силуэт чего-то очень напоминавшего оплывший торт или довольно крупный город. К сожалению, всю прелесть этого пейзажа немного портил огромный разлом в земле, к которому неплохо подходили всякие словечки вроде "бездонная бездна" или "острые как зубы дракона скалы внизу". По приблизительным расчетам Лаки до него оставалось не больше трех-четырех минут пути, за которыми наверняка последовали бы полминуты полёта. Но причина остановки поезда заключалась вовсе не в наличии подобного препятствия, а, скорее, в отсутствии способа его преодоления, исключающего возможность превратиться в слегка покореженную версию консервов — нить железной дороги обрывалась прямо там, где паровоз без опоры чувствовал себя весьма неуютно и так и норовил провалиться сквозь землю. В самом буквальном смысле этих слов.
"Всего лишь один небольшой каньон, — разочарованно подумала Лаки. — Последнее крохотное препятствие, особенно по сравнению с тем, что мы уже миновали. Это просто не может закончиться так. Просто не должно. Но у паровозов действительно нет крыльев, и летать они не могут. И сдаться прямо сейчас означает, что шоу кончилось, и продолжения не намечается. Такой неширокий провал, привёл нас к провалу пошире. Я бы даже улыбнулась, если бы это не было правдой. Но что если... — разум Лаки заработал как разогретый до предела двигатель и, наконец, одна из, вырвавшихся из него искр подожгла сухой хворост вдохновения, который вспыхнул огнём идеи, уже готовым выбросить в небо дым последствий. Но всего этого Лаки даже не заметила — она была поглощена одной-единственной мыслью. — Это вполне может сработать."
Уже через пару секунд она была в кабине машиниста, а ещё через мгновение Эдор на собственном опыте ощутил, что когда кто-нибудь орет прямо в его собственное ухо, пока он пытается спасти поезд и пару-другую пони от излишнего воздействия гравитации и твёрдых поверхностей — это не самое приятное ощущение на свете. Особенно, когда орут вам о том, что вы должны немедленно взять и покончить жизнь самоубийством.
— Что-что? — ошарашенно переспросил машинист.
— Я говорю, что мы сможем проскочить! — повторила пегаска. — Это сработает, доверься мне.
— Мне кажется, или мы уже израсходовали свой запас удачи на сегодня? — недоверчиво спросил Эдор.
— Удача улыбается тем, кто смеётся над риском, — ободряюще произнесла Лаки. "Хотя это вполне может быть улыбка сочувствия и пожелание везения в следующий раз, — добавила она про себя. — Вот только сейчас следующего раза может и не случится. Но шоу продолжается, и, если очень сильно поверить, то паровоз действительно может взлететь. Очень-очень сильно." — У нас все получится.
— Я поверю тебе, — кивнул Эдор и вдавил рычаг до упора.
Двигатель паровоза заурчал, внутри что-то забулькало, пшикнуло и, судя по ощущениям Лаки и небольшому дымному облачку, даже взорвалось. Колёса застучали и вновь начали набирать обороты. Ветрокрылая издала громкий гудок и понеслась вперёд, к поджидавшей ее огромной расщелине. С каждой секундой расстояние все уменьшалось, а градус напряженности в кабине машиниста все увеличивался. "Интересно, видит ли нас кто-нибудь, — подумала Лаки. — Паровоз мчится по равнине, освещенный солнечными лучами, и стремительно приближается к огромной дыре в земле. Лучики света играют на его позолоченных боках, дым вырывается из трубы, колёса весело перестукиваются и несут весь состав вперёд прямо к..."
"…Расщелине, глубокой как пасть дракона и такой же острой! — провозгласил рупор. — В смысле наполненной острыми скалами, которые напоминают зубы дракона при определённом освещении в это время дня. В общем, вы понимаете. Они не собираются останавливаться! До разлома остается пара минут пути, и даже если они прямо сейчас вдавят тормоз до упора, то не успеют миновать встречи со скалами, которые, как я уже упоминал…”
Мэр Мэйнхэттэна обеспокоенно взглянул на карманные часы. Гонка близилась к завершению – участникам оставалось пройти последний участок пути, и сейчас мэру оставалось только ждать их прибытия и прикидывать примерное содержание разговора с Принцессой после того, как она узнает, что лучший паровоз Эквестрии теперь больше напоминает стальной блин, чем средство передвижения. Его окружала толпа зрителей, чье внимание было приковано к небольшому воздушному шару с вещателем внутри – мэр очень гордился этой уникальной и свежей идеей, правда, он пока еще не знал, что в Сталлионграде установили шар побольше, привязали к нему веревку, чтобы он случайно не улетел, и все-таки разыскали для комментатора бинокль.
“…И вот, Вандерболты окончательно опережают паровоз. Теперь вопрос только в том, удастся ли им сохранить разрыв, хотя сделать это, если Ветрокрылая вскоре встретится с дном ущелья, будет, по моему скромному мнению, не так уж и сложно. Но что я вижу, поезд практически поравнялся с провалом, еще чуть-чуть, и мы увидим, правда ли у паровозов есть крылья, в чем я, если вы позволите, все-таки немного сомневаюсь… ”
— Быстрее, — сквозь сжатые зубы прошептала Лаки. – Только бы побыстрее, хотя бы чуточку. Ну пожалуйста…
Грохот колес становился все громче и громче, двигатель работал на пределе своих сил, а до ущелья оставалось меньше сотни шагов. Сама Лаки его, наверное, даже и не заметила бы, но ведь у нее были крылья, а у Ветрокрылой, несмотря на прекрасное имя, в них чувствовался острый недостаток. Сам разлом казался все больше, шире и, что было самое плохое, все глубже. Лаки бросила взгляд на лицо Эдора, которое отстояло от “белого как мел” на несколько оттенков бледности дальше. Итак, если они выживут, то гонка продолжится, ведь так? Значит продолжится и шоу. Какое скользкое слово “если”, но именно оно в данный момент гнало вперед целый паровоз и не давало затухнуть слабенькому огоньку надежды под порывами урагана вероятности. Нужно ведь зрителям знать, что у них все в порядке, даже если это не совсем так? Лаки потянулась к небольшой веревочке…
Ветрокрылая издала веселый гудок и приблизилась к самому краю пропасти.
Если сейчас щелкнуть копытами и замедлить время настолько, чтобы можно было понять, что именно произошло в следующее мгновение, то можно заметить, что паровоз действительно начал падать, но никаких крыльев по бокам у него не появилось. Волшебство также осталось в стороне, с интересом наблюдая за картинкой и сожалея о том, что вся закуска уже кончилась.
Паровозы не умеют летать, это знает каждый, верно?
Но ведь это не главное.
Главное – это все-таки оторваться от земли, а потом вновь на нее вернуться. Иногда и этого достаточно.
Последующий за приземлением Ветрокрылой грохот почти наверняка не был слышен в южных и восточных областях Эквестрии, а также в столице, насчет остальных же регионов подобное нельзя было утверждать с уверенностью. Лично Лаки сильно пожалела о том, что в данный момент у нее нет затычек для ушей, двух подушек и коттеджа со звукоизолирующей отделкой стен. Но они были живы, и вроде бы даже двигались вперед! Не считая, конечно Эдора, который так и застыл на месте, пораженный количеством удачи, полученным им в этот день. Ему определенно стоило поскорее оформить страховку на свой домик и повнимательнее приглядываться к лежащим на крышах кирпичам. Но они ехали вперед, и при этом даже догоняли трио пегасов, уже приближающихся к городу! Лаки с облечением выдохнула. Пусть кто-нибудь теперь скажет, что они не смогли совершить невозможного. Даже если они не выиграют эту гонку, Ветрокрылая прогремит на всю Эквестрию ничуть не тише, чем она уже это сделала.
— Что случилось? – хором выпалили вбежавшие в кабину Вера и Грэй Берд, для которых факт удара огромной стальной массы об землю не прошел совсем незамеченным.
— Мы вышли на последний участок пути, запустили двигатель на полную мощность и догоняем Вандерболтов. Ах, да, еще мы только что совершили небольшой прыжок через пропасть, и вроде бы не превратились в плоские подобия самих себя, — словно вспоминая что-то незначительное добавила пегаска и поправила фуражку, убеждаясь в том, что в ходе последних приключений с ней ничего не случилось. – С чем вас всех и поздравляю. А теперь пора, наконец, закончить эту гонку. Мэйнхэттэн ждет нашего прибытия, так постараемся же их не разочаровать.
“У Ветрокрылой словно открылось второе дыхание! Она нагоняет Вандерболтов, а те, похоже, уже готовятся к финальному усилию. Еще немного и они окажутся на финишной прямой! Вы только поглядите на этот прекрасный кубок, который достанется победителю, его формы выдают в нем настоящее произведение искусства, а учитывая, что его автором является ваш покорный… Что? Не могу расслышать? Какие паровозы и пегасы? Ох, прошу прощения, финишная прямая, друзья! Они идут нос к носу, круп к крупу, вагон к вагону! Но, кажется, Ветрокрылая набрала слишком сильный разгон, весь вопрос только в том, хватит ли его, чтобы нагнать Спитфайр и ее команду раньше, чем они дотронутся до кубка. Но что я вижу, да и вы уже должны разглядеть! Они уже в черте города! Смотрите, я уже могу различить рисунок на самом поезде, и не могу не отметить, что раскраска вагонов сделала очередной шаг к…”
Лаки вглядывалась в небеса, где без труда можно было различить трио асов, которые были уже совсем рядом с площадью. Но и паровоз уже спешил к месту остановки на вокзале, но ведь им еще нужно будет время на остановку и выход из поезда, тогда как Спитфайр достаточно просто врезаться в кубок и стать победительницей. Пегаска обвела глазами площадь.
— Эдор? – Лаки неотрывно глядела на летяющую Спитфайр.
— Да?
— Та чашка кофе, что я тебе отдавала, все еще у тебя?
— Конечно, — машинист подозрительно сощурился. – Что у тебя на уме?
— То же что и всегда, — ответила Лаки. – Очередной бросок монетки.
Нельзя было сказать, что она была уверена в своем плане, или то, что у нее вообще был какой-то план, но Лаки привыкла импровизировать на ходу. Или, если точнее выразиться, на лету, потому как у нее выдался шанс размять свои собственные крылья, в существовании которых уже не приходилось сомневаться. Цель была очень близка – стоящий впереди кубок поблескивал и манил к себе, словно лежащий на улице ничейный кошелек, и теперь все зависело от того, как далеко была Спитфайр. Лаки махала крыльями изо всех сил и пересекла площадь за считанные мгновения. Теперь до кубка оставлялось пройти всего шагов, если она, конечно,успеет вовремя замедлиться и сложить крылья. Пегаска улыбнулась – у нее получилось опуститься на землю очень грациозно и торжественно, если не брать во внимание то, как разлетелись от дуновения легкого ветерка усыпавшие площадь фантики. Она прошествовала к кубку под азартные выкрики толпы и уже протянула к нему копыто…
Как вдруг заметила приземлившуюся рядом Спитфайр.
Лаки не могла не отметить, что капитан хоть и запыхалась, а ее шерсть вполне можно было выжимать как мокрую губку, но в глазах Спитфайр горел тот же огонь, что зажегся в самом начале пути. “Точно такой же горел в нашей топке, — подумалось пегаске. – И, скорее всего, точно такой же горит в моем сердце, когда я совершаю всякие безумные поступки. Только вот интересно, откуда берутся дрова?”
— Вот и вы, капитан, — подмигнула она. – А мы только вас и ждали.
— Я вижу, вы оказались чуточку быстрее нас, — улыбнулась Спитфайр.
— О, нет, — Лаки оглянулась на притихших зрителей, а затем повернулась к судейской трибуне. – По-моему это честная ничья!
— Ничья? – удивилась капитан.
— Ничья? – переспросил мэр Мэйнхэттэна, который был немного занят тем, что разрывал последние кусочки увольнения по собственному желанию. – О, да, раз вы настаиваете. Это ничья!
Жители Мэйнхэттэна разразились бурными овациями. Они ценили отличное зрелище с хорошим концом, тем более что она была приправлена парой пикантных моментов, даже несмотря на то, что увидеть летающий паровоз или Спитфайр без формы им все-таки не удалось. Лаки помахала толпе копытом и даже послала туда парочку воздушных поцелуев. По крайней мере сегодня она стояла на вершине пьедестала и для полного триумфа не хватало только парочки труб и лепестков роз, сыплющихся с неба. Она готова была вытерпеть даже их, хотя в таком случае ее триумфальную речь следовало бы разбавить паузами для триумфального чихания.
— Вместе? – предложила она.
— Вместе, — кивнула Спитфайр.
Они подняли кубок над своими головами, демонстрируя его зрителям, многие из которых уже начали задаваться вопросом, как они будут его делить, и какого размера пила им для этого понадобится.
Гонка закончилась. Победа была вознаграждена.
— Кстати, капитан, — с улыбкой поинтересовалась Лаки. – Не откажетесь ли от чашечки кофе?
***
— Ну что ж, — заключил один из голосов в кромешной темноте, после того как единственная свеча, возвышавшаяся в центре огромного круга погасла. — Поздравляю, товарищи. Мы еще на шаг приблизились к победе нашего славного дела.
— А все это точно было нужно? — неуверенно протянул второй. — Все-таки, на том складе мы почти попались, а если нас застукают за подобными заклинаниями.
— Уж не поселилось ли в тебе тени сомнения, брат? — спросил первый голос.
— Нет, — угрюмо ответил его собеседник. — Ни капли.
— Ну вот и отлично, — заключил первый. — На сегодня с тайными ритуалами и запретными знаниями покончено. жду всех завтра к девяти часам. Вместо магических артефактов просьба принести печенье и чай, нужно отметить нашу победу. Всем спасибо, все свободны.
— А это точно сработает? — робко поинтересовался третий голос.
— Увидим, — пообещал первый. — Увидим. Причем в самом скором времени.
Черные тени начали по одной выскальзывать из входа в небольшой подвальчик, озираться по сторонам и растворяться в ночной темноте.
И никто из них даже не подозревал, что где-то там, во мраке, под сенью деревьев городского парка, вдруг вспыхнули злобным огнем два ярко-красных глаза...
Танец с драконами
Предрассветный туман вышел прогуляться по закоулкам столицы, скрывая в себе два силуэта, медленно бредущих по пустынной улице. Начищенная тёмная броня сразу бы выдала в них ночных стражников, если бы, конечно, нашёлся любитель прогуляться по улицам за час до восхода солнца, а значки на их доспехах красноречиво сообщили бы, что в штаб-квартире заканчивается средство для полировки. Если бы вы пристальнее всмотрелись в туман, то заметили бы, что один из силуэтов совершенно точно был пегасом, а другой совершенно точно был бочкой с сидром, лишь при долгом разглядывании превращающейся в капитана Нерда. Оба стражника никуда не торопились и спокойно возвращались к знакомым переулкам Гриффинлэнд-ярда, ведя легкую и непринужденную беседу о том, что они, кажется, совсем заблудились.
— Надо было всё-таки свернуть вправо, — беспокойно сказал капитан. — Там же был указатель.
— Ага, — подтвердил голос, принадлежащий кобылке и по совместительству сержанту Свифтвинд. — Зато там не было забегаловки, подающей овощи, утопившиеся в масле, причём имеющей наглость называть все это "салатом". Я уже не говорю про то, как воду там разбавляют сидром...
— Ну, знаешь ли, — обиженно произнёс Нерд. — Я был на дежурстве целую ночь…
— А я как будто нет, — хмыкнула сержант.
— Могла бы хоть слетать и посмотреть, куда это нас занесло, — насупившись заметил старший офицер.
— Ох, ладно, — пегаска захватила глаза и расправила крылья. — Ждите меня тут, капитан.
Нерд проводил глазами удаляющийся в серое небо силуэт, и с грустью подумал о том, как все изменилось после отъезда командора. Ещё только вчера Хейдэн ходил по штаб-квартире, слушал отчёты и просил сделать ему чашечку кофе, а сейчас он уже где-то на середине пути между столицей и Сталлионградом, и поезд стремительно несёт его к цели всего за сорок монет плюс десятипроцентная скидка стражникам. Нет, конечно, он отправился туда, чтобы пролить немного света на это загадочное дело с похищениями и тайным обществом, и наверняка уверен в своем успехе, но здравый смысл упорно подталкивал капитана в бок и заговорщицки шептал на ухо, что тут все не так просто, как кажется на первый взгляд. Нерд тяжело вздохнул, из-за чего на улице случился локальный перепад давления. Корэдж уехал, и он остался старшим офицером, что означало конец мирным посиделкам с кипой бумаг и большой кружкой возле камина в штаб-квартире. На смену этому пришли еженочные патрули, отчёты, проверки и — капитан невольно вздрогнул — предстоящая ему рано или поздно встреча с Принцессой. Но об этом стоило побеспокоиться потом, а пока самая главная задача — добраться до штаб-квартиры, и шелест складывающихся крыльев за спиной капитана сообщил ему, что он сделал ещё шаг на пути к этому. Вопрос был только в том, в какую сторону был этот шаг.
— Капитан, — Свифтвинд показательно отдала честь. — Докладываю, что если мы свернем направо, доберемся до первого переулка, двинемся в ту сторону и сможем пройти мимо всех тех трактиров, которые встретятся нам на пути, то окажемся прямо перед воротами городского парка.
— Отлично, сержант, — обрадовался Нерд, чувствуя, как волны облегчения смывают плотину сомнений и неопределенности. — Ну так чего же мы ждём?
Городской парк был для жителей излюбленным местом для прогулок, встреч, серьёзных разговоров и тех вещей, о которых вспоминаешь только в субботу утром, причём уже после сытного завтрака. А ещё парк пользовался большой популярностью у стражников, потому что был самым тихим участком города — получив дежурство возле него, вы могли быть уверены, что если что-то и случится, то точно не здесь и точно не с вами. Даже единственным задокументированным случаем, связанным с парком, была запись о его постройке, если не считать таким падение дерева на зазевавшегося архивариуса. Компанию стражнику могли составить только молчаливые и не любящие лишних движений статуи, которые были идеальными собеседниками для того, кто собрался провести целую ночь в философских размышлениях о роли размолотых кофейных зерен в сути мироздания.
Каждый стражник знал, как добраться от парка до штаб-квартиры, и какое заведение на этом отрезке пути было самым дешевым. Заплутать тут могли только совсем уж зелёные новички, поэтому, увидев кованые ворота и охранявшего их от любого вора, способного взвалить на спину сотню килограммов первоклассного чугуна и пройти с ними по городу незамеченным, констебля Флэшлайта, Нерд воспрял духом — ещё пара минут, и он окажется у теплого камина в обнимку с очередным рапортом и мыслью, что промозглый туман и холодный ветер остались снаружи, и он вряд ли пригласит их зайти и выпить чашечку чая. Однако, вопреки представлениям капитана о стражнике на идеальном посту, констебль вовсе не выглядел умиротворенным, если только это состояние не подразумевает глаза, напоминающие о чайном сервизе, и дрожащий в зубах фонарь.
— Стой, кто идёт! — заорал Флэшлайт, заметив приближающихся стражников и подпрыгнув словно пони, обнаруживший, что земля на мгновение превратилась в батут.
— Спокойно, это я, Нерд, со мной сержант Свифтвинд, — быстро ответил капитан. — Что-то случилось?
— Нет! Ничего! — вскрикнул Флэшлайт, отчаянно озираясь по сторонам. — Все почти в порядке.
— Эй, спокойнее, друг, — мягко произнесла сержант, приземляясь слева от констебля. — Нам-то ты можешь рассказать.
— Я слышал Шорох, — прошептал констебль.
Нерд содрогнулся. Каждый стражник за время своего ночного дежурства слышит сотни странных звуков, но обычно это оказывается скрипом веток на ветру или урчанием собственного голодного желудка. Конечно, ночью существуют тысячи вещей, которые могут шуршать, и обычный стражник после третьего дня, проведённого в дрожании под одеялом, привыкает к ним, но Шорох — это совсем другое дело. Даже младший констебль может отличить шорох от Шороха, если конечно хочет выйти на дежурство еще хотя бы раз. Шорох был гораздо опаснее Скрипа и гораздо страшнее Хруста, и капитан не мог не воспринять это известие со всей серьезностью.
— Где ты его слышал? — уточнил Нерд, на всякий случай вставая поближе к огню фонаря.
— В парке, — Флэшлайт уже начал успокаиваться и отчасти перестал быть похожим на трясущееся желе в доспехах. — Это было ужасно. Я шел по аллее, как вдруг он раздался прямо за моей спиной. Знаете, как будто мышь побежала по сухим листьям, но только у этой мыши когти длинной с мой хвост и зубы острые как копья после еженедельной заточки...
— Ой, да бросьте, — махнула копытом Свифтвинд. — Это же городской парк, тут только деревья и пара-другая статуй. Ну прошуршали немного, и что в этом опасного?
Констебль с капитаном переглянулись между собой и согласно кивнули друг другу — примерно также они поступили бы, если бы заметили кого-нибудь увлеченно ныряющего в море возле значка с нарисованной акулой и огромными красными буквами.
— Сержант, вы слышали что-нибудь о чутье стражника? — попытался объяснить Нерд. Разговоры о смелости Свифтвинд ходили по всему городу, и капитану вовсе не хотелось, чтобы они начали вестись в прошедшем времени.
— Слышала, — согласилась пегаска. — И оно подсказывает мне, что кто бы там ни спрятался, ему вряд ли захочется продолжать это дело после встречи со мной.
— Ну да, — согласно кивнул констебль. — Ему может понравиться вкус пони, и на одной он уже не остановится…
— Лучше позвать подкрепление, — пробормотал Нерд. У него было слишком хорошее воображение и слишком слабый желудок, чтобы представлять себе то, что может случиться с ними, если они отправятся туда в одиночку.
— Вы идёте или нет? — спросила сержант, воинственно расправив крылья и махнув хвостом в сторону калитки.
Капитан с надеждой огляделся вокруг, пытаясь найти хоть одну причину, почему он должен остаться здесь и в случае чего позвать на помощь. К сожалению, кроме необходимости занести апельсины, которых у него не было, родной сестре, которой у него не было, в голову ничего не лезло. Из полезных идей, разумеется, потому что какие-то мысли определенно пытались туда проникнуть, но Нерд плотно запер дверь фантазии на засов отвлеченности и придвинул к ней тяжёлый шкаф хороших воспоминаний. Наконец, он пробурчал что-то о здравом смысле и выживании, но всё-таки подхватил зубами фонарь и последовал за решительной пегаской и чуть менее решительным, зато чуть более дрожащим констеблем, в темноту парковой аллеи.
С каждым шагом стражников вокруг становилось все темнее. Не то чтобы деревья в центральной части парка росли гуще или туман окутывал это место сильнее, просто создавалось ощущение, что сам свет немного боится сюда заходить. По единогласному, но не высказанному мнению капитана и констебля, это было весьма разумной тактикой, как, впрочем, и предложение дождаться наступления утра и, с чистой совестью, спихнув все проблемы на Дворцовую Стражу, отправиться видеть спокойные и добрые сны, в которых не было темных силуэтов скамеек, странных теней от фонаря и зловещих завываний ночного ветра. К сожалению, даже при честном голосовании, против двух голосов за, стояли голоса против, принадлежавшие сержанту и ее копью, поэтому капитану волей-неволей приходилось идти вперёд, повнимательнее осматриваясь по сторонам на предмет наличия особо хитрых и крепких сучков.
— Тихо! — вдруг произнесла идущая впереди пегаска, в которую чудом не врезался констебль, удержавшийся от этого ценой невероятных волевых усилий и акробатического мастерства. — Вы слышите это?
— Слышим что? — осторожно спросил Нерд, гадая, какой из пары дюжина внушающих ледяной ужас звуков она имеет в виду.
— Там, — пегаска указала на растущие невдалеке кусты. Если бы познания капитана в цветоводстве отличались от нулевого, "дайте-мне-букет-красных-роз", уровня, то он понял бы, что это на самом деле не цветочные заросли, а декоративная живая поросль. Даже слишком живая, если присмотреться получше.
— Там что-то есть, — предположил констебль, изо всех сил надеясь, что он не прав. Ответ в духе «Да это просто плод твоего воображения» его вполне устроил бы.
— Молодец, констебль, пятерка за сообразительность, — похвалил его Свифтвинд. — Далеко пойдёшь. Ну, или не далеко, всего лишь до тех кустов.
— Я? — поперхнулся Флэшлайт.
— Ох, а ещё говорят, что кобылки — слабый пол, — надула губы сержант. — Сидите тут, смельчаки, я сама разведаю. Если что, прокричите три раза совой.
— А как кричит сова? — поинтересовался капитан. В душе он никогда не был натуралистом, а в тех гербариях, которые все-таки пытался собрать, никогда не уходил дальше заголовка.
— Можете просто заорать, — сдалась пегаска. — Я сама все сделаю. Ну, все, удачи вам, я пошла.
Свифтвинд осторожно начала подкрадываться к кустам, стараясь не производить много шума. Во всяком случае, шума, неестественного для ночного парка, к которому не относился хруст сломанных веточек и шелест листвы под копытами. На самом деле этот способ действительно работал — любой часовой не обратил бы внимания на подобные звуки, справедливо рассудив, что так неумело подкрадываться не сможет ни один шпион. Она была так поглощена этим делом, что не заметила, что начала заходить к кустам немного правее нужного направления. Пегаска тихо переползла на другую сторону и уже собралась было заглянуть вглубь подозрительного места, как вдруг услышала полубулькающий полуподавленный звук, который вполне мог принадлежать смертельно напуганной падением в водопад сове. Она бросила взгляд на укрытие капитана — тот махал ей копытом изо всех сил и похоже начинал вживаться в роль совы, по крайней нечто совиное в нем определенно прослеживалось — например, размер глаз, которые расширились на поллица. Только через пару секунд до Свифтвинд дошло, что он пытается сказать ей, чтобы она обернулась. Пегаска вздохнула и последовала его совету. Ну что они там такое увидели? Белку, страдающую бессонницей? Страшно выгнутое дерево?
Как оказалось, правда была гораздо крупнее белки и гораздо страшнее дерева, а ещё обладала чудовищно громким ревом и очень, очень большим количеством чрезвычайно острых зубов...
— Свет небесный, — выдохнула пегаска. — Что вы там говорили о подкреплении?
***
Драконы...
На свете существует огромное множество самых разных типов драконов, различающихся цветами, размерами, формами, температурой огня и запахом из пасти. Драконы могут жить практически повсюду, и практически везде они будут не похожи друг на друга, но есть одна черта, которая всех их объединяет — вы приходитесь им ровно на один зуб. Никто не сможет поспорить с тем, что драконы — одни из самых опасных существ в Эквестрии, ведь именно они обладают бритвенно-острыми когтями, способностью дышать пламенем, без труда расплавляющим камни, и ужасными манерами, которые, в сумме с вышеописанными качествами, отваживают любителей приключений от драконьих пещер практически со стопроцентной гарантией, если они, конечно, не являются любителями ощутить на своей шкуре мягкое прикосновение пары-другой тысяч градусов концентрированной ярости. Драконы опасны и свирепы, но вместе с этим они ленивы и безразличны ко всему окружающему, если это самое окружающее не прыгает прямо перед носом, не орет и не трясет огромным копьем. А ещё они очень редко выбираются из своего логова, и поэтому увидеть дракона в полете — большая удача. Ну, или не слишком большая, если он вдруг вас заметил и решил проверить меткость своего дыхания. В общем, встреча с драконом вряд ли принесёт вам что-то хорошее, кроме пары ожогов и возможности поведать друзьям новую байку за кружкой сидра. А ещё все знают, что драконы — одни из самых жадных созданий в мире, и об их сказочных богатства, скрытых во тьме далёких пещер уже давно ходят легенды. Вот только пойти и проверить, правда ли это, почему-то решались очень немногие, а те, кто все же решались, обычно не приносили с собой ничего, кроме основательно поседевшей гривы.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |