Он пожимал руки, кивал на шумные приветствия, улыбался так радостно, что часа через два уже начали болеть скулы. Молли и Артур ограничились сдержанными приветствиями. Гарри не обижался: как выглядит их с Джинни развод с точки зрения старшего поколения, не хотелось думать. Рон был отчего-то мрачен. Гермиона задумчива. Гарри хотелось домой. Он точно знал, что его там ждут. Это было странное, непривычное чувство, с которым он пока откровенно не знал, что делать.
В зале привычно горели свечи. Речи лились одна за другой нескончаемым водопадом. Гулко и весомо гремел Кингсли. Сдержанно и проникновенно вещала МакГонагалл. Мило и трогательно всхлипывала Молли Уизли. От младшего поколения нынче выпало выступать Гермионе. Гермиона, пожалуй, впервые была не на высоте: говорила невыразительно, шутила не смешно, периодически впадала в странный надрыв. Гарри от души радовался, что сидит не в президиуме: было очень удобно прикрыть глаза за стеклами очков, чтобы не видеть весь это фарс.
В голове прозвучал ехидный голос:
«Наслаждаетесь, Поттер?»
Гарри усмехнулся:
«Вас тут не хватает, профессор, для полноты наслаждения».
Выдуманный диалог немного поднял настроение. Вставляя про себя едкие снейповские комментарии в паузы между выступлениями, Гарри благополучно дотянул до конца торжественной части.
Потом наступило время неформального общения. Гарри отловил профессора Лонгботтома и утащил его в ближайший класс для приватной беседы. Суть беседы сводилась к следующему: до зарезу нужен был приличный ветеринар. Желательно, с нетрадиционными методами лечения.
Потому что про традиционные методы лечения Поттеру все уже подробно объяснил «лучший драконий доктор всех времен и народов», (как отрекомендовал его Чарли), со странным именем Парацельс Флим. Высокий, тощий, как ручка от метлы, абсолютно лысый в сорок пять лет, доктор Флим не пожалел своего драгоценного времени, чтобы рассказать мистеру Поттеру, почему, на его профессиональный взгляд, гебридский черный никогда не сможет летать. Добрый доктор был великодушен и не стал пудрить герою мозги специальными терминами, но вывод был ясен: повреждения необратимы. Гарри выслушал доктора Парацельса очень-очень вежливо и также очень-очень вежливо мысленно объяснил ему, куда он может катиться со своими прогнозами.
Теперь Гарри требовался не просто человек, хорошо разбирающийся в лечении драконов. Ему требовалось чудо.
— Чудо? — Невилл неожиданно засмеялся. — Гарри! Ты обратился как раз по адресу! У меня есть для тебя чудо. Пойдем!
Давненько Поттер так резво не носился по коридорам своей Alma Mater. Складывалось четкое ощущение, что с годами Невилл утратил не только былую неуклюжесть, но и всякую связь с земным притяжением. Стремительный полет прервался, только когда в дальним углу Большого Зала им на глаза попалась Гермиона Уизли, увлеченно беседующая с блондинкой в каком-то совершенно невероятном зеленом платье. Блондинка обернулась — и Гарри узнал Луну. Бывшая Луна Лавгуд, а ныне Луна Лонгботтом практически не изменилась за истекшие двенадцать лет: все те же странные наряды. Все те же сережки, явно трансфигурированные из виноградин с праздничного стола. Забавная фенечка на запястье. Каждый раз, встречаясь взглядом с прозрачными, как будто не от мира сего, глазами Луны, Гарри испытывал странное, совершенно иррациональное ощущение, что пласты Вселенной едва заметно смещаются, вызывая легкий приступ головокружения.
При всем при этом Луна была прекрасной женой, прекрасной мамой двух близнецов и, что самое удивительное, прекрасной хозяйкой: ее сладкие пироги из фруктов и ягод можно было смело рекомендовать к использованию в качестве антидепрессантов, после поглощения которых даже у заядлого мизантропа на целый вечер устанавливалось просто безоблачное настроение.
— Гарри! — сказал сияющий Невилл. — Луна и есть — твое чудо.
В то, что Луна и есть искомое чудо, Гарри почему-то уверовал почти мгновенно. Кто еще, кроме большого знатока и любителя мозгошмыгов, нарглов и морщерогих кизляков, мог посвятить свою жизнь нетрадиционным методам лечения волшебных существ?
Прочитав пояснительную записку Поттера и выслушав эмоциональные комментарии Невилла, Луна улыбнулась своей всегдашней лунной улыбкой и сказала:
— Не бойся, Гарри. Все будет хорошо. Твой друг поправится.
Гарри даже вздрогнул, на миг испугавшись, что исхитрился где-то допустить прокол, выдав тайну профессора Снейпа. Ему показалось, что именно так должны себя чувствовать тщательно законспирированные разведчики, тупо сыпанувшиеся на незнании элементарных местных реалий. Впрочем, Луна — она была Луна и потому добавила:
— Как хорошо, что ты смог подружиться с драконом. Обычно это мало кому удается.
«Мало кому удается? Дружба с драконом? Разве только в сказках!» — Гарри ощутил себя осужденным на смертную казнь, которому в последнюю минуту жизни зачитали указ о полной амнистии.
— Я навещу вас в следующую субботу, — сказала Луна. — Попроси Чарли прислать с совой портключ.
Когда окрыленный удачей Поттер двинулся к воротам, решив, что полностью исполнил на сегодня свой светский и гражданский долг, за ним увязалась молчаливая Гермиона. Гарри, которого и самого в последнее время трудно было назвать болтуном, к концу вечера стало порядком напрягать загадочное молчание подруги. Уж как-то чересчур сильно это отличалось от обычного поведения солнечной девочки Гермионы Уизли. И от обычного поведения Гермионы Грейнджер, послепобедного образца, если на то пошло.
Отыскав глазами ближайшую горизонтальную плоскость, (ею оказалась каменная скамья), Гарри достал очередной клочок из своих воистину бесконечных запасов и написал:
«Что случилось?»
Гермиона зачем-то покрутила в руках элегантную, вышитую бисером вечернюю сумочку и делано-веселым голосом поинтересовалась:
— Что могло случиться, Гарри? Я просто хочу домой.
Такого странного голоса Гарри у нее тоже никогда не слышал. Очень хотелось напоить подругу «Веритасерумом» в духе старых добрых аврорских практик и учинить ей допрос с пристрастием. Или хотя бы как следует встряхнуть. Чтобы все шестеренки в ее обалденно-умной голове наконец-то стали вращаться в нужную сторону. Только вот настоящие друзья, к сожалению, так себя не ведут. И Гарри просто спросил:
«А Рон?»
— А Рон решил остаться и еще повеселиться с друзьями. Знаешь, есть прекрасный шанс переночевать в Гриффиндорской башне.
«Ночами не сплю — страдаю по своей продавленной кровати! Спасибо, я лучше домой, к драконам».
— Вот, и я... Не к драконам, так хоть домой.
У самых ворот она, как будто отвлекшись ненадолго от каких-то своих, явно невеселых, мыслей, полезла в бисерную сумочку, в которой, по мнению Гарри, мог поместиться разве что носовой платок и пудреница. Ну... Наверное, не стоило удивляться, что Гермиона вытащила оттуда здоровенную книгу. Вспомнив странствия по лесам во время поиска крестражей и знаменитую сумку Гермионы, Гарри понимающе хмыкнул.
— Полезная вещь, — улыбнулась в ответ подруга, на какое-то мгновение снова став самой собой. — У меня для тебя подарок, а я, идиотка склерозная, чуть не забыла его отдать.
И она протянула книгу Гарри.
Поттер прочел название, и брови его неудержимо поползли вверх. На красной обложке, цвета густой крови, было вытеснено потертым золотом: «Сказки о драконах».
У Гарри вдруг странным образом запершило в горле. Ему ни разу в жизни не дарили сказок. Ни в далеком маггловском детстве, (стала бы тетя Петунья тратиться на подобные пустяки!). Ни во время учебы в Хогвартсе. (Если вдуматься, единственная книга сказок, которую он в те годы исхитрился подержать в руках, называлась «Сказки барда Биддля», и вот уж о ней Поттер бы предпочел забыть навсегда). А тут... Сказки. Просто так. Ему. О драконах.
— Тебе пригодится, — туманно пояснила Гермиона и в то же мгновение исчезла в вихре аппарации, даже не попрощавшись. Гарри очень хотелось надеяться, что она отправилась домой. И впервые в жизни он готов был признать, что надежда — глупое чувство.
«Я ее отпустил, — запоздало подумал он, тупо пялясь на то место, где всего мгновение назад стояла Гермиона в дорогом элегантном платье, с потухшим взглядом прижимая, как последнее сокровище, к груди нелепую бисерную сумочку. — Поттер, ты не только голос потерял. Ты и мужиком перестал быть, по ходу...» Ругать себя самому было глупо и неэффективно. Совсем другое дело, когда выволочку устраивал Снейп: хоть в образе слизеринского декана, хоть в облике гебридского дракона.
«Я соскучился, — подумал Гарри, решительно разрывая очередную цепочку очередного портключа, выданного заботливым Чарли. — Мерлин! Как же я соскучился по единственному человеку, который понимает меня без дурацких закорючек на пергаменте и принимает таким, какой я есть!»
В небе сияло созвездие Дракона.
* * *
Пять дней до обещанного визита Луны прошли... напряженно.
Когда в понедельник утром Гарри сломя голову примчался к месту своей работы, то был встречен сухим: «Доброе утро, Поттер».
Ни проблеска радости, ни капли интереса. Все попытки рассказать о времени, проведенном в Хогвартсе, натыкались на холодное:
«Поттер, вы не могли бы немного помолчать?»
В конце концов, Гарри замолчал. Не в его правилах было навязывать кому-либо свое общество. И раз уж им приходилось практически сосуществовать бок о бок в замкнутом пространстве пещеры, то приставать с разговорами к человеку, который предпочитал тишину... Только Гарри в упор не мог понять: с чего бы профессор Снейп вдруг так нежно полюбил эту самую тишину? Казалось, что после двенадцати лет вынужденного молчания в обличии дракона, профессор искренне наслаждался вновь обретенной возможностью нормального человеческого общения. А тут... Оставалось предположить, что Снейп обиделся лично на Гарри. Только вот за что?
И Гарри продолжал, как ни в чем не бывало, чистить, скрести, втирать мази, подпиливать когти. Молча. Правда, с перерывом на чтение газет. Здесь дракон не возражал.
Под конец рабочего дня Поттер был настолько зол и взвинчен, что, вопреки инстинкту самосохранения, предложил вернуться к вопросу о чистке зубов. В ответ получил довольно агрессивное драконье «р-р-р!», в результате которого с потолка пещеры даже отлетело несколько небольших кусочков горной породы и спланировало на поттеровскую макушку. Гарри мысленно порадовался своим достижениям: определенно, дракон уже не выглядел умирающим, более того, даже его вид уже не вызывал у наблюдателя острого приступа жалости. У Гарри так точно... не вызывал. С точки зрения Поттера, дракон был прекрасен. Шкура его утратила нездоровую тусклость, на проплешинах кое-где стали нарастать новые чешуйки, когти блестели, как серебро, которое долго полировали домашние эльфы. («Гарри Поттер — в роли домашнего эльфа! Спешите видеть!») Вот зубы... Зубы были так себе. Да и изо рта пахло не чтобы очень здорово. Но «р-р-р!», так «р-р-р!». Хозяин — барин.
Домой Поттер пришел злобный, как тридцать три горгульи, вместо ужина приложился к бутылке скотча, сиротливо пылившейся до этого момента в кухонном шкафчике на самой верхней полке. Книгу, подаренную Гермионой, решительно засунул в ящик древнего комода, служившего сомнительным украшением спальни. Что-то сказок про драконов ему расхотелось. Спал просто отвратительно: всю ночь снились провалы и бездны, в которые он до бесконечности падал, каждый миг боясь расшибиться о дно, и так этого дна и не достигнув.
Проснулся утром, весь липкий от холодного пота, с омерзительным ощущением во рту и совершенно чугунной головой. Холодный душ и склянка антипохмельного, которым он после приснопамятной гулянки у Чарли предпочел затариться в целях профилактики, несколько выправили положение, но не до конца. На работу идти не хотелось. Видеть Снейпа не хотелось. Жить... снова не хотелось. Гарри понял, что за последнее время как-то отвык от ощущения внутренней пустоты и кромешного одиночества. Отвык, потому что рядом был дракон. Снейп. Чтоб его! «Все мы нуждаемся в ком-то, кто был бы свидетелем нашего пребывания на земле», — всплыла в сознании вычитанная однажды фраза. Помнится, тогда он посчитал ее излишне пафосной. Она и была излишне пафосной. Только вот... «Все мы нуждаемся в ком-то...»
«Я не хочу нуждаться в тебе, Снейп!» — подумал Гарри, входя в драконью пещеру.
На миг ему показалось, что кто-то очень тихо ответил:
«И я — в тебе».
Показалось. Конечно же, показалось.
Этот день походил на предыдущий. Как будто его склепали при помощи заклинания копирования. («Джеминио», — вспомнил Гарри. Именно так эта мерзость и называлась).
«Добрый день, Поттер».
«Благодарю вас, Поттер».
«До завтра, Поттер».
Единственное разнообразие вносило чтение вслух: вместо «Пророка» во вторник звучал «Зельевар».
А в среду — снова звучал «Пророк». День Сурка продолжался.
После работы Гарри заскочил в местную лавочку и купил там бутылку какого-то дешевого пойла. Скотч закончился слишком быстро.
В четверг снова настал черед «Зельевара».
Полдня Поттер всерьез обдумывал вариант с истерикой, в лучших традициях школьных разборок, и швырянием в проклятого дракона пустыми бутылками. Остановило только то, что для полноценной истерики пустых бутылок в его хозяйстве пока что было маловато.
«Ничего, — мрачно подумал Гарри, заходя вечером в лавочку за очередной порцией пойла. — Скоро исправим».
В пятницу резко похолодало и пошел дождь. Стало совсем погано.
В субботу должна была появиться Луна.
Не оставляла паскудная мысль, что в таком настроении профессор от нее не оставит даже фенечек. Причем сделает это ни на секунду не выходя из образа умирающего дракона.
«Снейп, я тебя ненавижу, — мрачно подумал Гарри, то и дело оскальзываясь на ставшей вдруг совершенно непроходимой горной тропинке, которая раньше как будто бы сама стелилась под ноги. — Но поговорить нам все-таки придется».
В таком душевном раздрае наложить на себя невербальные водоотталкивающие не получилось, что не прибавило хорошего настроения.
Проклятый дождь стекал по стеклам очков, мешая смотреть под ноги, и несколько раз Поттер всерьез приложился коленками и локтями о мокрые камни. Куртка из драконьей кожи с капюшоном была хороша, а вот любимые джинсы к концу пути можно было отжимать и вешать на веревочку сушиться. Вода стекала в сапоги и хлюпала там просто неприлично.
Дракона ждал веселый денек.
«Добрый день, Поттер».
«Издеваетесь, профессор?»
Не глядя на дракона, Гарри попытался сбороться с мокрой гадостью на ногах при помощи высушивающего заклинания. Коленки, безусловно, высохли. Все остальное — нет. Мысль о том, чтобы проходить целый день с мокрой задницей и холодными ногами, определенно, не добавляла оптимизма.
Дракон, наблюдавший из своего угла за тщетными попытками Поттера вернуть себе былую сухость, деликатно кашлянул. (Умение, в котором Гарри, при всем своем желании, никогда бы не заподозрил профессора Снейпа).
«Вы что-то хотели сказать, профессор?»
«Я бы рекомендовал вам снять мокрую одежду, Поттер, и сушить ее именно в таком виде. Иначе простуда завтра вам обеспечена».
(«Завтра мне обеспечена Луна, проклятая слизеринская ящерица!» — злобно подумал Поттер).
Дракон расценил его недовольное сопение по-своему.
«Если я вас смущаю, могу отвернуться».
«Что вы, профессор. Смотрите на здоровье!»
Гарри и сам понимал, что его несет куда-то не туда, но остановиться уже не мог. Дракон конкретно достал. Хотелось сказать ему какую-то гадость. Нет, не так: Гадость. Хотелось заставить его клацать зубами и бить хвостом. Гарри даже было плевать в этот момент, кому именно может прилететь от этих зубов и этого хвоста. Его несла бесшабашная волна чистого адреналина.
«Стриптиз, профессор?»
Снейп предсказуемо скрипнул зубами, но стыдливо отворачиваться от наклевывавшегося бесплатного зрелища не стал. Напротив, демонстративно уставился на Гарри своими холодными глазами.
«Не откажусь, Поттер!»
«Знал бы, что это заставит вас разговориться, профессор, разделся бы еще вчера. Кстати, вчера было значительно теплее».
«Не будьте большим болваном, чем вы есть, Поттер! Согревающих еще никто не отменял».
* * *
«Ну, держись, дракон!» — азартно думает Гарри, набрасывая на себя согревающие чары. В голове на полную мощность включается «Sexual Revolution» Army of Lovers. Поттер надеется, что Снейп это тоже слышит. Судя по тому, как дергается веко дракона, Снейп слышит. (И благослови Мерлин эту странную непонятную магию между ними!)
Музыка подобралась далеко не случайная. Именно под эту композицию Гарри довелось исполнять стриптиз на собственном выпускном в Школе авроров. Дурацкое желание, проспоренное бухому в хлам Рону, привело к тому, что Поттер в розовых мерцающих стрингах танцевал зажигательный танец на столе в баре «Пьяный барабанщик» где-то в переулках маггловского Ист-Энда. Фотография Героя магической Британии в розовых стрингах целую неделю не покидала страниц самых разнообразных печатных изданий, включая центральный разворот «Ежедневного Пророка». Это как раз та «минута славы», которой Гарри от души гордится и числит среди своих личных выдающихся достижений. (Не зря, ох, не зря он перед этим две недели каждый вечер таскался в одну из самых дорогих и престижных маггловских школ стрип-дэнса!)
Искренне пожалев об отсутствующих розовых стрингах, Поттер поворачивается к дракону спиной.
Руки — в карманы узких мокрых штанов. Несколько небрежных движений плечами. Быстрое, совершенно непристойное движение бедрами. И еще одно. И еще. Разворот. Куртка летит на землю. Теперь — медленно. Очень медленно. Сначала — очки. Конечно, сам Гарри при этом становится слеп, как крот, но ведь сегодня не он в роли зрителя? Протянуть руку и положить очки — куда придется. Хвала Мерлину за деревянные полки в пределах досягаемости! Пуговица на джинсах. Всего одна пуговица. Никто никуда не торопится, не так ли, профессор? Рука, резко вскинутая вверх, медленно опускается так, чтобы указательный палец уперся в самый кончик драконьего носа.
«Поттер, ты играешь с огнем!» — это не дракон, это сам Гарри, проклятый внутренний голос, который просыпается так не вовремя. Плевать! С огнем так с огнем. Гарри не боится огня еще со времен полета через огненный ад Выручай-комнаты.
Три мягких, крадущихся шага назад. Главное — не отрывать взгляд. Давно не видели Поттера, у которого снесло крышу, профессор? Двумя резкими движениями футболка сдергивается через голову и летит «в зрительный зал». То есть на спину вздрогнувшему дракону. Теперь — сапоги. Какой, к мордредовой матушке, стриптиз без стула или, на худой конец, без шеста?! Не привередничайте, аврор Поттер! Никто и не говорил, что задание будет простым! Зато у нас в арсенале есть табуретка. Опуститься на нее, как будто она — сияющий огнями подиум или барная стойка (а что! тоже выход!). Уложить правую ногу на колено левой. Медленно, как стриптизерша тянет с ноги черный ажурный чулок, снять сапог, исхитрившись одновременно избавиться и от носка. (Мужские носки вообще выглядят не слишком эротично, а уж мокрые мужские носки!) Зазывно откинуться назад, скользя левой рукой по ножке табурета. (Даже не хочется думать, откуда взялся в подсознании этот откровенно блядский жест). Теперь правой рукой — по правой ножке. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Не забыть призывно облизнуть губы. Снова смена позы — и второй сапог отправляется прочь вместе со вторым носком. Гарри встает на цыпочки, вытягивается струной, медленно проводит руками по груди и по впадине живота, словно лаская. Поворот. Погладить себя по бедрам. Проклятые мокрые джинсы — как вторая кожа. Пора их снять, не так ли, профессор? Еще нет. Обхватить себя руками за плечи — крест-накрест, так, что со спины кажется, будто Гарри ласкают чужие руки: красивые мужские руки, нежно гладящие плечи, пробегающие кончиками пальцев по лопаткам... И чтобы — по всему телу — прибоем — чувственная волна, сверху-вниз.
Из драконьего угла слышится рваный вдох. Очень, знаете ли интересно, что у вас с ориентацией, профессор? Или на безрыбье и Поттер — дракон? Это мы еще не дошли до главного элемента программы!
Разворот. Бесстыдные пальцы несколько раз пробегают по «молнии», нащупывают «язычок», тянут вниз. Медленно, медленно-медленно, как гречишный мед, который льется из керамического горшочка на кухне Молли Уизли в пронизанный солнцем воскресный день.
Поворот. А теперь — наклониться вперед и, стоя к зрителю спиной, стянуть неподатливые штаны с влажного от пота тела. Грациозно переступить через них, оставшись в одних черных плавках. (Вот тут и начинаешь радоваться отсутствию боксеров с котятами и сердцами в своем гардеробе! А ведь Джинни, помнится, дарила что-то такое на позапрошлый День святого Валентина...)
Ну, а теперь — финал. Несколько плавных движений бедрами. Несколько резких движений бедрами. Повернуться, глядя прямо в глаза. Три стремительных шага вперед. Бросок на правое колено, опираясь кончиками пальцев левой руки о холодный камень пола. Голова склоняется низко-низко, в жесте абсолютной покорности. А потом — медленно поднимается. И — глаза в глаза.
Free is love my contribution
Hail the sexual revolution
Первым отводит взгляд дракон.
* * *
«Вам понравилось, профессор?»
«Весьма недурно, Поттер. Не задумывались о смене карьеры? Огни рампы явно больше подходят вашему звездному имиджу, чем забитая навозом пещера».
Совершенно неожиданно на Гарри снизошел абсолютный покой. Как будто все терзания последних дней, боль и потери проклятого года сгорели в адском пламени этого совершенно невозможного, безумного танца. Даже не казалось странным подойти к дракону, забрать с его спины свою футболку, спокойно натянуть на себя, наложить высушивающее и очищающее сначала на джинсы, а потом на носки и сапоги. Одеться самым обыкновенным образом, как утром у себя в спальне. Взъерошить рукой волосы. Долго искать очки. (И найти их на одной из полок с инвентарем).
Драконий завтрак приготовился как бы сам собой. В голове у Гарри не было ни одной мысли, там звенела гулкая пустота. Впрочем, некий странный вопрос продолжал всерьез занимать впавшего в нирвану Поттера: кто и каким образом приволок говядину для дракона ко входу в пещеру, если на улице продолжала все так же бушевать непогода? Обычно уменьшенные контейнеры с мясом доставляла улыбчивая пятнадцатилетняя девочка Вайорика, дочка одного из местных смотрителей. Гарри очень не хотелось верить, что ребенок тащился в гору под дождем, чтобы Его Сиятельство профессор Снейп — не дай Мерлин! — не остался голодным. Но злиться на Снейпа получалось отчего-то плохо. В конце концов, профессор точно не был виноват в том, что глупый Поттер снова навыдумывал себе нечто из области не существующих в природе человеческих отношений. Просто — очень хотелось тепла. И согревающие чары не помогали.
Гарри совершенно автоматически прибрался в пещере, навел лоск на драконью шкуру. Больше заняться было абсолютно нечем. На улице шел дождь. Читать не хотелось. Хотелось с головой укрыться колючим клетчатым пледом и уснуть. А еще почему-то — сливочного пива. Как в детстве. Когда они вместе с Роном и Гермионой сидели в «Трех метлах», потягивая сливочное пиво, и казались себе ужасно взрослыми. И профессор Снейп был самым отвратительным преподавателем Хогвартса. И еще никому не случилось умереть. Впрочем, суровым мужикам «за тридцать» положено пить скотч, виски, «цуйку», но никак не сливочное пиво.
«Профессор... Давайте сегодня не будем читать. Как-то...»
Дракон согласился неожиданно мирно:
«Давайте не будем. Поттер, можно я задам личный вопрос?»
(«Снейп, спрашивающий разрешения, чтобы задать личный вопрос?»)
«Спрашивайте, профессор».
«Что с вами сегодня творится?»
Гарри снял очки и устало потер ладонями лицо.
«Я вам отвечу, если сначала вы ответите на мой личный вопрос».
Секундная заминка.
«Хорошо. Спрашивайте».
(А Гарри, между прочим, как-то успел подзабыть, что Снейп тоже из породы сумасшедших героев. Вон, и орден Мерлина у него имеется. Посмертно).
«Что с вами творится в последнюю неделю, профессор?»
(Это напоминало дурацкую игру в «Правду или вызов», которой они так увлекались на шестом курсе. Надо сказать, иногда неизвестно, что забавнее. При условии, конечно, что Снейп решится сказать правду).
Снейп решился.
«Я испугался, Поттер».
Гарри подумалось, что, похоже, он несколько погорячился с выводами про бесстрашие бывших героев.
«Когда вы уехали на эту свою... встречу, я вдруг подумал, что вы можете и не вернуться. И на следующий день ко мне придет какой-то совсем чужой человек, с которым нельзя будет поговорить».
«Но... Я же вернулся?»
«Слыхали, у магглов есть такая страшная штука, Поттер: наркотики? Всего один укол — и зависимость на всю жизнь. И ради новой дозы ты сделаешь, что угодно: украдешь, убьешь, предашь... У меня никогда не было худшей зависимости, чем вы, Поттер. Я это понял... к утру».
«То есть всю эту безумную неделю вы просто боролись... с наркозависимостью? Помогло?»
«Сами знаете, что нет. Иначе бы вас тут уже не было».
«И дальше будете бороться? Это я так, на всякий случай, чтобы быть готовым, если вдруг».
«Не буду, Поттер. Это было бы жестоко, прежде всего, по отношению к вам, как я сегодня понял».
«Теперь моя очередь отвечать на ваш вопрос?»
«Не стоит. Вполне очевидно, что если общение с вами — мой наркотик, то общение со мной — ваш. Я должен был догадаться раньше».
Гарри почувствовал, что сейчас взлетит под потолок пещеры, как маггловский воздушный шарик. И будет там болтаться с идиотской улыбкой на физиономии, пока кто-то взрослый и мудрый не сдернет его за ниточку на грешную землю. К несчастью, у него на сегодня были запланированы более важные дела, чем взлетание под потолок. Пришлось остаться на грешной земле.
«Сэр, когда я был в Хогвартсе... Мне там случилось пообщаться с одним человеком...»
«Поттер, выражайте свои мысли более внятно! Какое отношение этот человек имеет ко мне?»
«Это Луна Лавгуд, сэр. То есть теперь она Луна Лонгботтом»
«Счастлив за мистера Лонгботтома».
«Она обещала навестить меня завтра...»
«Поттер, у вас интрижка с замужней дамой, и вы решили исповедаться мне, чтобы таким странным образом успокоить свою совесть?»
«Собственно, профессор, это не у меня с ней интрижка, как вы метко выразились. Она приедет к вам».
Фраза «Поттер-вы-окончательно-рехнулись» была крупными буквами написана на драконьей морде. Гарри, не удержавшись, хихикнул, но решил не перегибать палку, ввиду только-только начавших налаживаться добрососедских отношений:
«Луна — самый лучший на сегодняшний день в магической Британии специалист по нетрадиционной ветеринарии».
«Нетрадиционной — что? — дракон оскорбленно поджал губу. Эти типично снейповские гримасы на морде здоровенного ящера невероятно веселили Поттера. — Вы ошиблись адресом».
Гарри подошел к дракону и осторожно коснулся больного крыла.
«Не ошибся. Давайте попробуем выслушать Луну, сэр. Пожалуйста».
Дракон недовольно посопел носом, переминаясь с лапы на лапу, потом пристально посмотрел Гарри в глаза:
«Вам это так важно, Поттер? Хорошо».
Когда Гарри собрался идти домой, дождь уже прекратился. Сквозь рваные края туч робко пробивалось закатное солнце. Разумеется, Поттер не верил ни в символы, ни в совпадения. Но это было красиво.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 46 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |