86. Процитировано самим Рорти в Philosophical papers. Vol. I. P. 157. Кроме того, характерно следующее суждение Рорти: - Сказать, подобно Дэвидсону, что "вера по самой своей природе истинна", не значит обрадоваться счастливом}' соответствию субъекта и объекта. Эти слова означают, скорее, что истина равноценна обоснованности для нас» (liorty R Philosophical papers. Vol. 3. P. 25). Заметим, что историк - именно как историк - будет особо настаивать на том, что «обоснованность для нас" следует заменить на «обоснованность для него (то есть исторического деятеля, чьи мысли и действия исследуются историком)». Говоря словами Артура Данто, логика дн< Хчурса историка всегда является логикой интенсиональных контекстов, см. последнюю главу книги: DantoA. The Transfiguration of the commonpАce. Cambridge. А983. Но для Рорти другие люди, которые жили и мыслила в прошлом, по существу живут в том же мире, что и мы. Несмотря нэ глубокое восхищение Гегелем, Гадаме- ром и Фуко, он не оставляет места для пропасти, которая отделяет нас от тех, кто жил в другую эпоху. С точки зрения Рорти, все человеческие существа со времен Адама являются по существу современниками. Вот источник антиисторизма, пропитывающего сочинения этого в других обстоятельствах столь исторично мыслящего философа.
87. Но нет правила без исключения - вспомним, например, Генри Адамса. И хотя прошлое для Артура Данто - это в основном история западного искусства второй половины столетия, его подход к этому прошлому является насквозь истористским.
88. Гендель, последний дуэт в L'allegro, il penseroso ed il moderato (1740).
89. См.: RortyR. The linguistic lurn, passim.
90. Rorty R. Contingency, irony and solidarity. P. 88. [Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. С. 112.]
91. Rorty R Philosophical papers. Vol. 2. P. 115, 116.
Глава II От языка к опыту
1. Adorno Th. W. The experiential content of Hegel's philosophy // Id. Hegel: Three Studies. Cambridge (Ma), 1993. P. 53.
2. Also konnen wir uns vom Menschengefuhl nicht trennen, indem wir die Geschichte schreiben oder lesen; ihr hochstes Interesse, ihr Wert beruhet auf dieser Menschenempfindung. См.: HerderJ.G. Briefe zur Beforderung der Hurnanitat: Herausgegeben von Hans Dietrich Irmscher. Frankfurt am Main, 1991. P. 581.
3. Проблема, сформулированная Нагелем, была поставлена на философскую повестку дня уже Уильямом Джеймсом: «Будь мы омарами или пчелами, наша организация могла бы привести к тому, что мы использовали бы способы постижения содержания нашего опыта, в корне отличающиеся от нынешних. Возможно также (мы не можем решительно отрицать этого), что такие категории, сегодня невообразимые для нас, оказались бы в целом столь же пригодными для ментального упорядочения нашего опыта, как и те, которые мы на самом деле используем» (цит. по: RescherN. Conceptual schemes в French P.A., UekttngT.E., WettsttinH.K. Minneapolis, 1980. P. 323). На этой же странице Решер упоминает похожий пример, приведенный немецким социологом Зиммелем.
4. Nagel Т. What it is like to be a bat / Mortal questions. Cambridge, 1983. P. 166. [Цит. по изд.: Нагель Т. Каково быть летучей мышью? // Глаз разума: Фантазии и размышления о самосознании и о душе / Составлено и обработано Д.Р. Хофштадтером и Д.К. Деннеттом; Пер. с англ. М.А. Эскиной. Самара: Бахрах-М, 2003. С. 350. - Прим. перев.~\
5. Ibid. P. 169. [Нагель Т. Каково быть летучей мышью? С. 352.]
6. Этот аргумент с тех пор стал известен как проблема «qualia» [т. е. свойства, качества (лат.). - Прим. перев.].
7. Ibid. P. 179. [Нагель Т. Каково быть летучей мышью? С. 359.]
8. RortyR. Consequences of pragmatism. Mineapolis, 1982. XXXV ff.
9. См. введение к моей книге: History and tropology: The rise and fall of metaphor. Berkeley, 1994.
10. Nagel T. Op. cit. P. 171. [Нагель Т. Каково быть летучей мышью? С. 354.]
11. RortyR. Contingency, irony and solidarity. Cambridge, 1989. P. 94.
12. См., например: Rorty R. Contingency. P. 101. Нелюбовь Рорти к возвышенному является также фоном, на котором он ведет свой спор с Лиотаром. См.: RortyR. Philosophical papers. Volume I. Cambridge, 1991. P. 214-218.
13. PrendergastC. The triangle of representation. New York, 2000. P. 12, 13.
14. Этот факт справедливо подчеркивает Рид. См.: ReedE.S. The necessity of experience. New Haven and London, 1996. Chapter 6.
15. Правда, в этом контексте Рорти упоминает и Хайдеггера. Но поскольку Хай-деггер у Рорти весьма похож на Хайдеггера у Гадамера, будет простительно ограничиться здесь Гадамером.
16. В другом месте я доказал, что историческая репрезентация доставляет нам такие «зазоры» в отношении между языком и миром. Это объясняется тем, что исторические репрезентации, с одной стороны, «сделаны» из языка, будучи, с другой стороны, вещами с онтологической точки зрения. Следовательно, они не вписываются в картину, оставляющую место только для языка и мира - которая принимается и в прагматистской интеракционистской модели отношения между языком и миром у Рорти. Они являются своего рода разрывами в листе языка, так сказать. См. мою книгу: History and Tropology. Berkeley, 1994 {гл. 3). Значит, репрезентация и опыт суть две стороны одной медали.
17. См., например: Rorty R. Consequences of pragmatism. Chapters. Здесь опыт, о котором размышлял Дьюи, упоминается лишь вскользь. И все же неприязнь Рорти к этому понятию очевидна.
18. ГадамерХ.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. С. 524. Пер. А.А. Рыбакова. Ср.: «Wir wissen, was fur die Bewaltigung einer Erfahrung ihrer sprachliche Erfassung leistet. Es ist, als ob ihre drohende und zerschlagende Unmittelbarkeit in die Feme geriickt, in Proportionen gebracht, mittelbar gemacht und damit gebannt wiirde» в: GadamerH.G. Wahrheit und Methode. Tubingen, 1972. S. 429.
19. Удивительную иллюстрацию можно найти в «Войне и мире» Толстого. Когда тяжелораненый Андрей Болконский лежал на поле боя под Аустерлицем, волей случая мимо прошел Наполеон. Наполеон взглянул на князя Андрея и произнес: «вот прекрасная смерть». Болконский слышал эти слова, но слышал, «как бы слышал жужжание мухи. Он не только не заинтересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон - его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками». Наполеон, это воплощение Истории и всего того возвышенного нарратива, который начался с Французской революцией, сделался ничтожеством по сравнению с той глубиной, с какой тяжелораненый Болконский переживал свои последние мгновения. Так что там, где есть нар-ратив, нет опыта, и наоборот. См.. RuniaЕ. Het zoemen van een vlieg: Oorlog en vrede in Tolstoj's Oorlog en Vrede / Г)е Gid: 156. 1993. P. 646-665.
20. «Was einst Jubel und Jammer war, muss nun Erkeiimms warden». См.: BurckhardtJ. Weltgeschichtliche Betrachtungen / GAamtausgabe: Siebenter Band // Herausgegeben von A. Oeri und E. D''rr Berlin; Leipzig, 1929. S. 6, 7.
21. Наиболее удачно - в главе о Дильтее. См.: Gadamer H.G. Wahrheit und Methode. Tubingen, 1972. S. 205-229. Следовательно, в гадамеровской критике историзма есть элемент глубокой иронии: «es zeigt sich, doss dzr Historismus, alter Kritik am Rationalismus und am Naturrecktdenken zum Тго'л, selber аи/dem Boden der modernen Aujklarungsteht und ihre Vorurteile undurchschaut teil» (Gadamer H. G. Wahrheit und Methode. S. 254). [«С этой точки зрения очевидно, что историзм вопреки его критике рационализма и естественноправового мышления сам стоит на почве современного Просвещения и неосознанно разделяет с ним все его предрассудки», Цит. по: Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. С. 322. - Прим. ред.] Ведь, как мы увидим в главе V, точно такое же обвинение можно выдвинуть против самого Гадамера.
22. См. по этому вопросу: Saussure F. de. Course in general linguistics / trans, and annot. by Roy Harris. London, 1983. P. 65 ff [См. рус. изд: Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М.: «Логос», 1998. С. 66 и далее. - Прим, ред.]
23. См. об этом в первой главе моей книги «Историческая репрезентация» (Historical Representation. Stanford, 2001).
24. См. об этом в моей книге: History and Tropology. Berkeley, 1994. P. 139-144.
25. Но это потребует применения весьма сильного инструмента, которым не каждый будет склонен или рад воспользоваться. Я имею в виду Лейбницев принцип включенности предиката в понятие субъекта; ведь этот принцип определяет референцию знака так, как предложил Фреге, но вместе с тем, с другой стороны, он позволит нам также объяснить интертекстуальность знака (Соссюр). Подробная аргументация в защиту этого утверждения содержится в моей книге: Narrative Logic. Dordrecht and Boston, 1983. Chapter 5; краткое изложение той же проблемы см. в моей статье: Reply to Professor Zagorin / History and Theory 31. 1990. P. 275-297. Одно из важнейших следствий состоит в том, что Лейбницево понятие субстанции может позволить нам показать, как соотносятся мировоззрение естественных наук (Фреге) и мировоззрение гуманитарных наук (Соссюр); или, точнее, установить, на базе обоснованной Лейбницем общности, чем и почему эти мировоззрения отличаются друг от друга. Такая возможность уже была намечена восемьдесят лет назад в блестящей работе Манке, см.: MahnkeD. Leibnizens Synthese von Universalmathematik und Individualmetaphysik. Halle, 1925.
26. DerridaJ. Of Grammatology / trans, by Gyatri Cakravorty Spivak. Baltimore, 1976. P. 60. [Цит. по: ДерридаЖ. О грамматологии / Пер. с франц. Н.С. Автономо-вой. М.: Ad Marginem, 2000. С. 186.- Пр-им. перев.} См. также в том же изд.:
с. 61, 62. Я хотел бы поблагодарить Мартина Джея за указание на эти места в книге Деррида. В своей книге Songs of experience (Berkeley, 2004) Джей тоже разъясняет различие между Деррида и Гадамером в том, что касается понятия опыта.
27. В недавно вышедшей книге Thinking after Heidegger (Cambridge, 2002) Д. Ьуд (D. Wood) приводит аргументы в пользу "возвращения опыта» у Деррида. Но я не нахожу в его аргументах повода для пересмотра моего утверждения, что Деррида не оставляет места для понятия опыта. Если сказать точнее, понятие (исторического) опыта, которое я имею в виду, Деррида безусловно осудил бы как очередной вариант «метафизики присутствия». Хотя, следует признать, моя аргументация в данной книге является скорее эпистемологической, чем метафизической. Рей Терада тоже пытался выговорить место для опыта в сочинениях Деррида; см.: Terada R. Feeling in theory: emotion after the «Death of the Subject». Cambridge, Mass., 2001. Но, опять-таки, я согласился бы с мнением Мартина Джея, который выражает сомнение в правомерности такого прочтения Деррида.
28. Следует добавить, впрочем, что надо быть трансценденталистом, чтобы говорить о «возвышенном» опыте. Аномалии, которые ассоциируются у нас с возвышенным, являются таковыми только для трансценденталиста. Без трансцендентализма нет и возвышенного; хотя то, что мы называем «возвышенным опытом», конечно, само по себе не имеет никакого отношения к этому факту. Он существует независимо от того, употребляем ли мы это понятие или не употребляем. Это позволяет составить некоторое представление о проблемах, связанных с написанием такой книги, как данная: мы вы-
нуждены использовать терминологию (трансценденталистской) традиции, которую мы хотим преодолеть, для того чтобы разъяснить, что должно заменить эту традицию. Как если бы французские революционеры в 1789 году могли описать то, что они ожидали от своей
революции, только в терминах ancien regime [старого порядка (франц.). - Прим. перев.}, который они так жаждали упразднить.
29. Я хотел бы поблагодарить профессора Вандерйахта (A.J. Vanderjagt) и д-ра Рёста (В. Roest) за помощь, оказавшуюся в высшей степени ценной для этой части моего рассуждения.
30. LeclercqDomJ. L'amour des lettres et le desir de Dieu. Initiation aux auteurs monastiques du Moyen Age. Paris, 1990. 116 ff
31. В контексте этой главы интересно, что именно эта проблема была предметом жестокого спора Декарта с голландскими теологами Воэцием и Шооком. Этот спор даже вынудил Декарта затеять судебную тяжбу против Гронинген-ского университета, alma mater Шоока (и моей). Боэций и Шоок доказывали, что картезианское cogito сделало богословскую истину игрушкой в злоключениях индивидуального человеческого ума. Богословская истина являлась, с их точки зрения, публичной, а не частной достоверностью. Очевидно, это было одно из последних сражений, данных от имени Аристотеля введенному Декартом forum internum, следующий серьезный вызов которому бросил лишь Рорти три столетия спустя.
32. Vanderjagt A.J. Bernard of Clervaux and Aelred of Rievaulx / Insirumenta Patristica XXVII: Media latinitas. Turnhout, 1996. P. 342.
33. Отсюда понятен беспрецедентный высокий статус книги в Средние века: книга более реальна, чем то, о чем в ней говорится, точно так же как Слово Божье более реально, чем реальность, сотворенная Словом. Поэтому Колет-ти говорит: «Как показал знаменитый обзор topos, сделанный Курциусом, of^-разы книги и письма распространены во всей мировой литературе, но христианство дало книге "высшее освящение": его вера в абсолютную полноту боговдохновенного значения Библии санкционировала использование этой книги как метафоры означающих систем», см.1 Coletti Т. Naming the Rose. Eco, medieval signs and modern theory. Ithaca,!98£. P. 25, 26. Эта взаимная переста новка мест реальности и ее (текстовой) репрезентации ясно обнаруживается в известной формуле \лана Лилльского: Omnis mundi creatura
Quasi liber et pictura Nobis est et speculum.
[Всякая тварь в мире / - как бы книга и картина / является для нас подобием (лат.). - Прим, перев.]
Подобной же характеристикой этой взаимной перестановки ячляется утверждение Гуго Сен-Викторского (ум. 1141): «Весь воспринимаемый мир к целом подобен книге, написанной перстом Божьим (...) и каждая тварь подобна букве, не изобретенной выбором человеческим, но установленной Божественной волей, чтобы проявить и как-то обозначить невидимую мудрость Бога», см.: ZwietenJ. Van. The place and significance of literal exegesis in Hugh of St Victor. Amsterdam, 1992. P. 35.
34. Весьма показательно то, что чтение можно сравнивать с едой. Вспомним здесь Апокалипсис (10.9-10): «И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее (...) И взял я книжку из руки Анге-
ла, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем». Изображение Иоанна, съедающего книгу, в манускрипте начала XIV века см. в книге: GeurichJ.M. The idea of the book in the Middle Ages. Language, theory, mythology and fiction. Ithaca, 1985. P. 16.
35. Божественная мудрость, присутствовавшая в тексте, требовала не интерпретации, но захваченности читателя текстом: «В то время как средневековые учителя безусловно понимали различие между "реальностью" и "подобием" - между августиновским вечным Текстом и временным письмом, - они тем не менее неотступно пытались вместить божественную мудрость в буквы sacrapagina [священная страница (лот.). - Прим. перев.}. Вместо того чтобы быть камнем преткновения для истины, "подобие" было ее "откровением" в Библии, "покрывалом" (integumentum) или "зеркалом" (speculum), в котором присутствовала божественная мудрость, если только читатели имели "глаза, чтобы видеть"». См.: GellrichJ.M. The idea of the book. P. 33.
36. Здесь я имею в виду, разумеется, не экзистенциальный, но когнитивный апа-chooresis. Экзистенциальное отчуждение от мира по меньшей мере так же старо, как гностицизм. С точки зрения гностицизма этот мир является адом, и божественная искра (scintilla animae), которую некоторые из нас таят в себе, должна пройти через него, для того чтобы воссоединиться с первичной полнотой (plerooma) (или в ней).
37. Patnem H. The Dewey Lectures 1994: Sense, Nonsense, and the Senses: An Inquiry into the Powers of the human Mind /Journal of philosophy 91. № 9. 1994. P. 454.
38. Примером может служить тропологическое прочтение исторических текстов, которое предложил Хейден Уайт. См. об этом в моей книге: Historical Representation. Stanford, 2001. P. 63-73.
39. Недавно этот аргумент был выдвинут в книге: MarkBevir. The logic of the history of ideas. Cambridge, 1998. Достоинства и проблемы этого исследования обсуждаются в споре между его автором и мной, см.: Rethinking History 4. № 3. 2000. P. 351-373.
40. Должен добавить, что я, пожалуй, меньше боюсь «субъективизма», чем большинство моих коллег. См. об этом в моей книге: Historical Representation. Stanford, 2001. Chapter 2
41. См. об этом в моей книге: Historical Representation. Stanford, 2001. Chapter 1.
42. Вот почему, в частности, я весьма сочувственно отношусь к попытке Патнэма и Макдауэлла реабилитировать понятие опыта, но предвижу, что она будет безуспешной. Ведь опыт может послужить философу в качестве лома только в том случае, если он применяется вместе с понятием репрезентации. Пока эти понятия употребляются без взаимной отсылки, они относительно бесполезны. Они обнаруживают свою силу только в тесной кооперации друг с другом.
43. См. раздел о Вальтере Беньямине в гл. IV.
44. См. также раздел Деконтекстуализация и аутентичность гл. VII.
45. Тезис, согласно которому в историческом письме объективность достигается через субъективность, подробно рассматривается в моей книге: Historical Representation. Stanford, 2001. Chapter 2.
46. EhrvnzweigA. The hidden order of art: A study of the psychology of artistic imagination. Berkeley, 1967.
47. См., например, иллюстрации 325, 326, 328 и 330 в книге: Stechow W. Dutch landscape painting of the seventeenth century. London, 1966.
48. О том, как искусство барокко предвосхитило необузданную асимметрию ар нуво, см. в книге: Bazin G. The Baroque. Principles, styles, modes, themes. New York, 1978.
49. Дальнейшие замечания о проблеме объективности/субъективности с точки зрения субъективного исторического опыта см.: раздел Снова о субъективности и объективности гл. VII.
Глава III Хёйзинга и опыт прошлого
1. HuizingaJ. De taak der cultuurgeschiedenis / Verzamelde Werken 7. Geschiedwetenschap, Hedendaagsche Cultuur. Haarlem, 1950. S. 72.
2. RankeL. von. The theory and practice of history. Edited with an introduction by C.G. Iggers and K. von Moltke. Indianapolis, 1973. P. 39.
3. Ibid. P. 36.
4. OakeshottM. Experience and its modes. Cambridge, 1933;MeilandJ. W. Skepticism and historical knowledge. New York, 1965; Goldstein L.J. Historical knowing. London, 1976. Тезис конструктивистов был обоснован Дройзеном еще за сто пятьдесят лет до них: «Ключевая теорема нашей науки такова: кто бы ни желал узнать нечто о прошлом, не должен надеяться найти это в самом прошлом, ибо оно недосягаемо; ему следует надеяться найти это в том, что оставило нам прошлое, в любой форме, в том, что все еще досягаемо и
открыто эмпирическому исследованию». См.: DrtjysenJ.G. Historik. Miinchen, 1971. S. 20.
5. Некоторые примеры приведены в: LowenthalD. The past is a foreign country. Cambridge, 1985. P. 245-249. Лоуэнталь заключает свое изложение так: «Дилетант немногое может узнать, рассматривая, скажем, стол, верой и правдой служивший некой семье в течение нескольких поколений. Вряд ли кто знает историю так же, как историки искусства знают родословную той или иной картины. Они [реликвии] дают нам... скорее, "ощущение прошлого". Однако это осязаемое чувство позволяет нам убедиться в том, что прошлое, которое мы черпаем из памяти и из хроник, является живой частью настоящего». [Цит. по: ЛоуэнталъД. Прошлое - чужгл ': грана. /
Пер. А.В. Говоручо-ва. СПб.: «Владимир Даль», 2004. С. ЗУ1. - Прим ред.] Дополнительные при: меры см.: Tollebeek]. De ekster en de kooi. Aiusierdar/i, 1996. P. 35-58. Механизмы работы памяти были проанализированы Фрейдом в его работе о новелле Вильгельма Йенсена «Градина» (1903). См. об этом в: LowenthalD. The past is a foreign country. P. 255. [По рус. изд.: Лоуэчталъ Д. Указ. соч. С. 398399.]
6. MeineckeF. Die Entstehung des Historismus. Munchen, 1965. S. 465. [По рус. изд.: Мейнеке Ф. Возникновение историзма. М.:
РОССПЭН, 2004. С. 439.]
7. Великолепная работа Саймона Шамы (Simon Schama) «The embarrassment of riches» вызвала оживленные споры вокруг этих проблем. См., например: HaskfllF. Visual sources and The Embarrassment of Riches / Past and
Present 120. 1988. P. 216-226; HaskettF. History-and its Images: Art and the Interpretation of the Past. New Haven, 1993.
8. В двух последующих разделах этой главы будет разъяснено употребление Хёйзингой слова "ощущение» вместо слова «опыт».
9. HuizingaJ. De taak der cultuurgeschiedenis / Verzamelde werken 7.
Ceschiedwetenschap, hedendaagsche cultuur. Haarlem, 1950. P. 71, 72. [Ф. Ан-керсмит приводит эту цитату по-английски в своем переводе. - Прим, перев.]
10. «Die Raum- und Zeitbedingungen sind verandert; ungeheure Fernen werden iiberschaut und gleichsam erst wahrnehmbar; die Ausdehnung des Blicks iiber grossere Mengen und Weiten» (цит. по: BollnowF.O. Das Wesen der Stimmungen. Frankfurt am Main, 1956. S. 88. Выше Больнов дает свой комментарий: «Rausch вырывает человека из его изоляции и делает его частью большей общности, обнимающей его со всех сторон» («der Mensch wird im Rausch aus seiner Vereinsamung herausgerissen und in eine grossere, ihn umfassende Gemeinschaft eingefugt»), BollnowF.O. Das Wesen. S. 86).
11. Ср.: LowenthalR. Op. cit. P. 203. Лоуэнталь отмечает: «Подобные яркие воспоминания [о прошлом. - Ф. Л.] вызываются не интроспекцией, но случайной реактивацией забытых ощущений, обычно - прикосновением, запахом, вкусом или звуком (курсив мой. - Ф. А.). Как и провоцирующая ностальгию альпийская мелодия, у Каупера (Cowper) подобным переключателем выступает деревенский колокольчик:
Ясный и звучный, когда веет ветерок!
Легко и просто открывает он все клетки,
Где спала память. И где бы ни услышал я Родную мелодию, я вспоминаю эти образы,
Со всеми их радостями и печалями». [Цит. по: ЛоуэптальД. Указ. соч. С. 320. - Прим. ред.]
Классический пример в этом ряду - конечно же, знаменитое пирожное «Мадлен» у Пруста.
12. Можно даже предположить, что именно поэтому успешная индивидуация и точность в сфере звуков и музыки даются легче, чем в сфере визуальности или живописи. Ибо чем больше усилий вы тратите на индивидуацию, тем быстрее сбиваетесь с пути. Музыка и в самом деле стоит ближе к математике, чем живопись. Подобные соображения явно идут вразрез с неопределе! пш-стью, которую сам Хёйзинга проецировал на исторический опыт.
13. Родство между опытом и тождеством, задаваемое Ahnung, даст нам почву для понятия возвышенного исторического опыта, которое будет рассмотрено в последней главе. В этом случае мы, т. е. та или иная цивилизация, проходим через опыт, вызывающий сдвиг от одной исторической идентичности к другой, и этот сдвиг проводит нас через область, в которой идентичность на мгновение застывает в состоянии неопределенности таким образом, как предполагается в Ahnungvt описано здесь. Об этом см. также в моей книге: Narrative logic. A semantic analysis of the historian's language. Boston and The Hague, 1983. P. 196. [См. рус. изд.: Анкерсмит Ф. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков. М.: Идея-Пресс, 2003. С. 276-277. - Прим, ред.]
14. Напомню читателю, что в конце приведенного мной фрагмента Хёйзинга сам связывает исторический опыт с музыкой. А это принципиально не отличается от картины, которую набросал я, когда говорил о звуках. Предположим, мы прослушали сонату Бетховена в двух разных исполнениях. В этом случае мы слышали дважды не одну и ту же сонату - ибо что же тогда представляло бы собой якобы неизменяемое тождество этой сонаты? Положим, мы решили бы закрепить это тождество за партитурой, написанной Бетховеном собственноручно, - вероятно, такой была бы наша естественная реакция
при столкновении с вопросом о тождестве сонаты. Но слышим мы не это: мы слушаем музыку, а не партитуру, даже при том, что соната исполняется на основании того, что мы найдем в партитуре. Таким образом, здесь мы снова сталкиваемся с той неопределенностью взгляда на тождество, о которой говорилось в предыдущем примечании. И наконец, реплика Хёйзинги (к сожалению, им не развитая) о том, что AknungB истории близко к пониманию мира через музыку, должна напомнить нам о Шопенгауэре, считавшем, что музыка подводит нас к миру в его квазиноуменальном состоянии, где наши представления о мире еще не определяются printipium individuationis. Это состояние Шопенгауэр недвусмысленно связывает с возвышенным, что будет сделано и нами в последней главе.
15. "Способность ощущения, как было сказано, в возможности такова, каково уже ощущаемое в действительности: пока она испытывает воздействие, она не подобна ощущаемому, испытав же воздействие, она уподобляется ощущаемому и становится такой же, как и оно» (Аристотель. О душе. 418 а. Псрев. П.С. Попова.}. Требование неразрывности между субъектом и объектом опыта заставляло его отдавать предпочтение осязанию перед зрением (см.: Аристотель. О душе. 435) - характерный штрих для непреодолимой пропасти между Аристотелевой эпистемологией и западной эпистемологией начиная с Декарта. Именно поэтому Аристотель - несравненно лучший спутник в постижении истории и гуманитарных наук, чем западная эпистемология.
16. Эти формулировки отсылают к наблюдениям Гуго фон Гофмансталя: он описывал опыт мира, который (больше) не опосредован языком. О значимости концепций Гофмансталя для понятия исторического опыта см. в моей работе: Historical Representation. Stanford, 2001. P. 140-144.
17. HumngaJ, Het historisch museum / Verzamelde Werken 2. Nederland. Haarlem, 1950. S. 566. [Ф. Анкерсмит приводит
цитату по-акглийски в своем переводе.]
18. HuizingaJ. Mijn weg tot de historic / Verzamelde werken I. Haarlem, 1948. S. 23.
19. Krul W.E. Historicus tegen de tijd. Op;,tel!en over leven en werk van Johan Huizinga. Groningen, 1990. S. 132.
20. KemperinkM.G. Van observatie tot extase. Utrecht, 1988. S. 87 if.
21. А также немецким и австрийским поэтам и романистам (таким как Гуго фон Гофмансталь), которые в это же время прох вдкчи через так называемый кризис языка.
22. На современную французскую критику, ту, котору.о предста>и1яет журнал «"el quel» или Деррида, можно взглянуть каг ьа разработку философских интуиции, лежащих в основе «чистой лоэзии» Малларме. Он согласился бы с утверждением Деррида о том, что «il n'y a pas dehors texte» [«нет ничего вне текста»]; экстравагантность французской постструктуралистской философии и ее подчеркнутое презрение к реальности - это, по большому счету, повторение реакции символизма XIX века на литературный реализм и натурализм. Именно в этой точке позиции сенситивизма и символизма диаметрально противоположны.
23. См.: EndtЕ. Herman Gorier. Documentatic 1864-1897. Amsterdam, 1986. P. 179. Приведенный пример - пассаж из диссертации Гортера 1888 г., им не защищенной. В книге Гортера «Verzen» [«Стихотворения»], появившейся два года спустя, сенситнвизм в голландской литературе получил, по-видимому, лучшее и наиболее четкое выражение.
24. KemperinkM.G. Op. at. S. 85-88.
25. DeijssdL. van. Verzamelde opstellen. Tweede bundle. Amsterdam, 1897. P. 185, 298,299.
26. О Хёйзинговой концепции исторического ощущения или опыта, а также о том, чем это понятие отличается от понятия «Erlebnis» в немецкой герменевтике, см. в моей книге «De historische ervaring» (Groningen, 1993). Там же приводятся ссылки на работы других историков об историческом опыте.
27. Этот факт весьма красноречив: по-голландски «исторический опыт» - «historische ervaring», причем слово «ervaring* обладает точно такими же коннотациями, как немецкое «Erfahrung», - и значит, следовало бы предпочесть именно его. И с тем большим основанием, что для голландского уха слово «sensatie» (ощущение) жестко связано с какой-то «сенсацией»; меж тем не приходится сомневаться, что подобные коннотации отнюдь не входили в намерения Хейзинги.
28. JansoniusF. De stijl van Huizinga / Bijdragen en mededelingen betreffende de geschiedenis der Nederlanden 88. 1973. P. 196.
29. Словом «попытка» я подчеркиваю свое предположение, что проблем)' перевода опыта в язык можно разрешить столь же многочисленными способами, сколь многочисленны разновидности исторического письма. Среди других возможностей (ниже они разбираться не будут) назову предложение К. Гинзбурга использовать экфрастическую поэзию как модель для языка историка (см.: Ginzburg С. Ekphrasis and quotation / Tijdschrift voor filosofie 50. 1988.
P. 3-19) и предположение Хейдена Уайта, что нейтральный стиль может уменьшить расстояние между прошлым как таковым и языком историка. Анализ предложения Уайта и отсылки к его работе см. в гл. 9 моей книги «Historical Representation» (Stanford, 2001). В другом месте я обратился к политическим и историческим сочинениям Токвиля, чтобы продемонстрировать, как парадокс (в качестве тропа) может повлиять на непосредственный контакт с прошедшей реальностью; см. гл, б моей работы «Aesthetic Politics: Political philosophy beyond fact and value» (Stanford, 1997).
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |