|
Она выбралась из подвала, схватив по пути куртку, и вышла на улицу. У черного «вольво» стоял Брикс.
— Вы задержали Скербека?
— Нет.
Она натянула куртку, огляделась:
— Где новый следователь?
Бюлов подходил к ней слева. Справа из своей машины уже спешил Свендсен. Лунд подумала, что ни разу не видела его таким довольным.
— Ну вы и гад, — прошипела она Бриксу.
— Он делает то, что должен, — сказал подоспевший Бюлов. — И вам бы следовало.
Брикс пожал плечами.
— В подвале ничего нет, Лунд, — сказал он. — Мы уже там были.
— Тогда вы искали Фреверта, а не Нанну.
Подошел Свендсен, схватил ее за руку и сказал:
— Вы арестованы.
Она вырвала руку, встала перед Бриксом:
— Фреверт звонил в тот вечер Бирк-Ларсену. Он хотел сказать, что к нему в такси села Нанна и что она куда-то собирается ехать. Но звонок был переадресован на Скербека.
Свендсен опять тянулся к ее рукам.
— Не трогайте меня! — крикнула она ему. — Брикс! Слушайте. Скербек поехал в квартиру. Взял ключи от машины, которые оставил там Хартманн. Нанну прятал здесь, в подвале. Если мы поищем…
— В управлении сможете болтать сколько угодно, — перебил ее Бюлов.
Она отбивалась от хватки Свендсена.
— В Майера стрелял Скербек. Майер говорил не «Сара», а «Сараево восемьдесят четыре». Посмотрите на куртку Скербека. Черт!
Свендсен все-таки ухватил ее руки в замок, стал выкручивать.
— Расскажите им о пропавшей фотографии, Брикс! Расскажите!
Она больше не могла противостоять Свендсену. Он потащил ее к машине.
— Скербек настелил новые полы, стены закрыл панелями. Проверьте! Задержите его, пока он не убил кого-то еще.
Правой рукой Свендсен вцепился в ее длинные волосы, затолкнул ее внутрь машины на заднее сиденье, сам сел на водительское кресло рядом с другим копом, сидевшим справа.
Из дома вышел Янсен, направился к Бриксу.
— Там что-нибудь есть?
— На первый взгляд нет, — ответил криминалист. — Но это не значит…
— Убирайтесь оттуда, — приказал Бюлов. — Я пришлю людей, чтобы оценили ущерб, нанесенный Лунд. Нам придется компенсировать еще и это. — С этими словами он направился к своей машине.
— Стойте.
Коренастый следователь обернулся с недовольным видом.
— Может, задержать Сару Лунд вы и вправе, — сказал Брикс, — но отделом убийств пока руковожу я.
— Ваше расследование завершено. Мой вам совет: держитесь подальше от этой шизофренички и ее бредовых идей, может, для вас еще не все потеряно.
Бюлов продолжил путь к машине.
— Вызовите сюда команду экспертов в полном составе, — велел Брикс Янсену. — Всех, кто у нас есть. Я хочу, чтобы подвал проверили.
Взбешенный Бюлов развернулся на ходу, но Брикс спокойно заявил:
— Мы уедем отсюда только по моему приказу.
Янсен кивнул, уже доставая телефон:
— Ясно.
Все стояли вокруг стола, изображая руками игру на разных музыкальных инструментах, и пели поздравительную песню. Воздушные шары, подарки, торт со свечками и маленьким флагом Дании, бокалы с вином и апельсиновым соком.
Вагн Скербек в самой нарядной своей одежде с любовью смотрел на детей и сиял гордой улыбкой, как самый настоящий дядюшка.
Пернилле украдкой наблюдала за ним. Порой он казался совсем юным, даже несмотря на мешки под глазами, которые раньше она как-то не замечала. И похоже, он подкрашивал волосы на висках.
Вагн стал частью их семьи так давно, что она не могла бы вспомнить, как это произошло. Из-за Тайса. Все, что произошло, произошло из-за Тайса, в том сумасшедшем любовном порыве, когда она забеременела Нанной, убежала из дома, вышла замуж, а потом убедила его бросить сомнительные дела и остепениться, открыть собственную фирму.
Невысокий, застенчивый, даже робкий, Вагн постоянно маячил где-то на заднем плане. Всегда он готов был помочь, утешить добрым словом, поставить интересы другого человека выше собственных.
Теперь она наблюдала, как он смотрит на мальчиков, и с каждой секундой все сильнее становилось ощущение, будто то, что когда-то казалось таким правильным, таким естественным, на самом деле было ложью. Почему — она не могла понять. Не было ни одного факта, чтобы подтвердить это крепнущее в ее душе ощущение, скорее цепочка обстоятельств, которые тоже нельзя было увязать в единое целое, да интуиция.
— Мальчишки такие славные, — сказал Вагн, расплываясь в той непринужденной, искренней улыбке, в которой она никогда раньше не сомневалась.
Может, он видел в них себя или того мальчика, которым хотел быть.
— Все очень вкусно.
— Я рада, Вагн, — тихо ответила она.
И чуть не спросила: почему? Но в этот момент поднялся Бирк-Ларсен, прочистил горло и объявил, что хочет сказать несколько слов.
Пернилле смотрела на него и думала, что, несмотря на всю любовь, которую она испытывала к этому человеку, он по-прежнему порой был для нее загадкой, как и для себя самого.
— Прежде всего, — начал Тайс Бирк-Ларсен то ли шутливым, то ли серьезным тоном, возможно сам того не замечая, — я хотел бы поздравить Антона с днем рождения. Надеюсь, праздник тебе понравился и подарки тоже. Одна маленькая птичка рассказала мне…
Сидящий напротив Вагн прикрыл рот ладонью и хихикнул.
— …что дядя Вагн приготовил для тебя еще один большой сюрприз.
Он стоял рядом с ней как скала, как мощное дерево в лесу, и так было всегда. Лишь недавно горе слегка подкосило его. Она разглядела эту силу еще в том молодом, горячем и глупом Тайсе. Слегка наклонившись, он опустил ладонь к столу и накрыл ею руку Пернилле.
— Лотта, — говорил он, поднимая бокал, — Антон, Эмиль, Вагн…
Он не плакал. Никогда не плакал — во всяком случае, не у нее на глазах. Но сейчас был близок к этому.
— Без вас мы не смогли бы пережить это время. — Он сжал ее пальцы своими. — И я бы в жизни не достиг ничего… — Узкие, непроницаемые, иногда хитроватые глаза смотрели на нее. — Ни-че-го без моей Пернилле. Без моей любимой Пернилле.
Бирк-Ларсен провел по лицу рукавом своей лучшей рубашки. Никаких слез, а если и были, то никто не заметил.
— Скоро мы переедем в новый дом и пригласим вас всех на новоселье. Это будет новый старт для нас. Новая…
Могучее дерево дрогнуло. За столом было тихо.
— Скоол,[9] — сказала Пернилле и подняла бокал.
— Скоол, — откликнулись Лотта и Тайс.
— Сколл, — повторили мальчики, держа свои стаканы с соком.
Вагн хлебнул пива и прорычал:
— Bunden i vejret eller resten i haret![10]
Мальчики захихикали. Он прикрыл рот ладонью и покраснел.
Это был тост для взрослой компании, при детях его не произносят, но, может, Вагн не понимал этого. Может, есть связь между ребенком, которым он хотел быть, и взрослым, которым он стал. Первый — воображаемый мальчишка, счастливый и свободный, — становится реальным. Второй — взрослый, несчастный, одинокий и угнетенный заботами — превращается в фантом.
Утром она позвонит Лунд, поговорит с ней. Пернилле знала, что эта женщина умеет слушать. А пока… Она увидела, как он улыбается Антону и Эмилю. А пока она постарается держать семью возле себя, не спустит с них зорких и любящих глаз.
Затрезвонил телефон в прихожей. Вагн Скербек тут же подскочил и побежал к аппарату, но взгляд его все возвращался и возвращался к мальчикам. И к Пернилле. Она была такой… напряженной. И в то же время радостной. Как будто нечто очень важное было скрыто от нее долгое время и только теперь начало проясняться.
— Дом Бирк-Ларсенов, слушаю, — произнес он.
— Это Руди. Тайс там?
Через воздушные шары, через гору распакованных подарков за ним наблюдала Пернилле.
Вагн Скербек улыбнулся.
— Привет! — сказал он оживленно. — Что у тебя?
— Я проезжал мимо их дома. Там опять полиция.
Все еще улыбаясь:
— О чем ты?
— Все заставлено их машинами, они что-то делают внутри, кажется в подвале. Тайс в курсе? Все в порядке?
— Ну да, — сказал он, — все в прядке. Мы сейчас подъедем. Спасибо, что позвонил. Пока.
Вернулся на свое место, поглядывая на всех с извиняющейся улыбкой:
— Кажется, наши планы меняются.
Бирк-Ларсен наморщил лоб.
— Тот парень, о котором я тебе говорил. — Вагн подмигнул ему. — Понимаешь? Тот самый. Он хочет, чтобы мы прямо сейчас приехали.
— Что за планы? — немедленно встревожилась Пернилле. — О чем вы говорите?
— Это сюрприз Вагна, — коротко объяснил Тайс. И тоже подмигнул.
Она внезапно разозлилась, встала рядом с сыновьями:
— А почему он позвонил нам, а не тебе?
— У меня мобильный барахлит, — сказал Вагн. — Разве я не говорил? — Он перевел взгляд на мальчиков, потом на Лотту и наконец посмотрел на Тайса. — Жаль, что приходится прерывать праздник, Тайс. Но если мы хотим ехать, надо выдвигаться. Чем раньше выедем, тем раньше вернемся с… — Шутливо спохватившись, он зажал себе рот ладонью.
— Может, хотя бы после торта? — спросил Бирк-Ларсен.
— Нет. Нужно ехать сейчас. Это же всего полчаса. — Заговорщицкий взгляд на детей. — Оставите мне кусочек? — Потом подхватил с вешалки у себя за спиной черную куртку Бирк-Ларсена.
В одну секунду их не стало, внизу заскрежетала дверь гаража.
Пернилле бросилась за ними, догнала Тайса, когда Скербек уже шагал к фургону.
— Не уезжай, — сказала она.
— Да ладно тебе.
— Почему Вагн не может съездить один?
— Да мы за собакой, — прошептал Бирк-Ларсен. — К торту уже вернемся, обещаю.
И с упаковкой «Карлсберга» в большой руке он вышел вслед за Скербеком. Она осталась стоять среди ящиков и подъемников, проклиная себя за нерешительность, пытаясь понять, почему она всегда позволяет ему поступать по-своему, не считаясь с ее желаниями.
И вдруг из теней возле конторы раздался голосок:
— Мама, это мне?
Антон во многом был похож на Нанну, тоже любил искать то, что от него прятали.
— Пойдем наверх. Не надо лазить в чужих вещах.
— Это не чужое. Тут написано мое имя.
Она подошла к нему, увидела желтый конверт, на котором знакомым корявым почерком Вагна было написано: «Антону». Конверт лежал на каком-то объемном, покрытом брезентом предмете, которого еще днем здесь не было. Она стянула полотнище. Под ним оказалась будка, совсем новая и блестящая, а за ней — картонная коробка, неплотно закрытая. Из коробки доносились возня и сопение.
Она открыла коробку. Антон радостно запищал, потом закричал:
— Ой, какой славный, мама! Он классный! Он мой!
Пернилле смотрела на черно-белого щенка. Ее мысли путались.
Антон подхватил щенка на руки. По лестнице к ним бежал Эмиль.
Пернилле метнулась в контору, на ходу доставая из кармана мобильник. Набрала номер мужа. И услышала неподалеку звонок, эхом повторяющий гудки в ее телефоне. Двинулась на звук и нашла на верстаке красный мобильник Тайса, на дисплее которого мигало ее имя.
— Как его зовут, мама? — кричал ей Антон, бегая за щенком вокруг фургонов. — Как его зовут?
— Лунд, — помертвевшими губами проговорила Пернилле.
Антон обернулся к ней:
— Лунд?
Свендсен сидел за рулем. Второго копа Лунд не знала. Когда машина пробиралась через плотное движение на Вестерброгаде, она сказала:
— Вышлите кого-нибудь за Скербеком.
— А не заткнуться ли вам?
— Он убил Нанну. Он убил Фреверта. Это он стрелял в Майера!
Свендсен состроил пальцами левой руки пистолетик:
— Пиф-паф! — И засмеялся. — Ведите себя хорошо, тогда я навещу вас в психушке. Хотя вряд ли.
— Нужно срочно задержать Скербека…
— Говорите об этом Бриксу, а не мне. Меня вы уже достали.
В машине ожила рация:
— Двенадцать двадцать четыре, ответьте.
Свендсен взял микрофон:
— Двенадцать двадцать четыре, слушаю, прием.
— Двенадцать двадцать четыре, звонит мать Нанны Бирк-Ларсен. Требует, чтобы ее соединили с Лунд.
— Лунд сейчас в смирительной рубашке воет на луну. Что за проблема?
Она хотела заорать на него. Вырвать микрофон из его рук. Но сдержалась и ждала.
— Бирк-Ларсен хочет, чтобы мы нашли ее мужа.
— Мы что, бюро находок?
— Хватит болтать, Свендсен! — взорвалась Лунд.
— Ладно, ладно, — отмахнулся он от нее. — Что с мужем? — спросил он в микрофон.
— Он уехал с сотрудником. Она не знает куда. Она обеспокоена.
— С каким сотрудником? — спросила Лунд. — Узнайте имя. А лучше дайте мне микрофон!
Когда она потянулась вперед, тот коп, что сидел справа от Свендсена, с размаха ударил ее в лицо. Она отлетела к спинке сиденья.
— Свендсен, очнитесь! — крикнула она в отчаянии. — Разбудите свою единственную извилину, пусть поработает хоть раз в жизни. Спросите, с кем он поехал.
Он издевательски прищурился ее отражению в зеркале заднего вида, покачал головой, но все же задал вопрос. Через несколько секунд пришел ответ:
— Он уехал с человеком по имени Вагн Скербек. Скербек увез Бирк-Ларсена под предлогом, что надо ехать за щенком, но это оказалось обманом, как говорит жена.
Лунд придвинулась к передним креслам. Второй коп следил за каждым ее движением.
— Пошлите за ними патрульную машину. Узнайте номер фургона Скербека, — внушала она Свендсену.
— Понял вас, спасибо, отбой, — сказал Свендсен и положил микрофон на место.
От неожиданности она заморгала:
— Что вы творите, Свендсен? Объявляйте Скербека в розыск, срочно. Он уже убил двоих!
Его крупная, похожая на бычью голова вскинулась — Свендсен не на шутку был зол.
— Вы этого не знаете, Лунд! Я не стану объявлять розыск из-за того, что кто-то поехал покататься. Или решил напиться с дружками и не хочет, чтобы жена знала.
— Скербек не за этим увез Бирк-Ларсена. Выполняйте свой долг.
Он опять посмотрел на нее в зеркало:
— Мой долг — отвезти вас в управление и засадить в камеру. И вы не представляете, сколько удовольствия мне это доставит.
Лунд откинулась на жесткую спинку. Мимо уносилась черная ночь, вспыхивая огнями. Уносилось время.
Два копа из отдела убийств, типичные оперативники мужского пола. «Глок» постоянно висит у каждого на ремне, словно драгоценность, символ их мужественности.
Она посмотрела на приборную доску, потом опустила взгляд ниже. Свендсен был правшой. А вот второй — леворукий, судя по тому, что его кобура висела на левом бедре. И оба пистолета таким образом находились между копами, торчали рукоятками наружу, просили, чтобы их взяли.
— Я сначала вежливо попросила, — прошептала она.
— Уверен, что единственная свободная камера — самая дерьмовая, — начал Свендсен. — Как я вам сочувствую, и не передать…
Она потянулась вперед обеими руками. Откинула кожаные клапаны, схватила рукоятки, один пистолет бросила себе под ноги, на втором оттянула затворную раму, досылая патрон в патронник. И прижала дуло к бычьей шее Свендсена.
— Что за черт? — Он перепугался.
— Останови машину, — сказала она. — Сейчас же.
— Лунд…
Она убрала дуло от его шеи, выдвинула вперед и впервые в жизни выстрелила за пределами учебного полигона. Боковое стекло рассыпалось стеклянной крошкой. Машину занесло, и она заскользила по темной мокрой дороге.
Свендсен в ужасе жал на тормоз, а второй коп орал как резаный. Они остановились перед сувенирным магазином в здании из красного кирпича, с рождественской елкой и украшениями в витрине.
— Вон из машины, — сказала Лунд. — Оба. Встаньте перед витриной. И не злите меня.
Под ее пристальным взором они вылезли. Все так же не спуская с них глаз, Лунд с пистолетом в руке перебралась за руль. Затем развернула на широкой улице полицейский автомобиль без опознавательных знаков и поехала обратно в Вестербро.
Бюлов передумал покидать Хумлебю. Он стоял и смотрел, как люди Брикса искали наиболее логичный подход к обследованию развала, который образовался теперь в подвале. Два старших криминалиста в белых костюмах и шапочках опрыскивали поверхности в поисках следов крови. Брикс вместе с Янсеном стояли возле лестницы, не обращая внимания на язвительные замечания Бюлова.
— Работать непросто, — заметил один из экспертов. — Столько опилок и строительной пыли…
— Вы впустую тратите время и ресурсы полиции, — перебил его Бюлов. — Это преступление уже само по себе, Брикс.
Было решено обработать все люминолом. При контакте с кровью он станет ярко-желтым в свете ультрафиолетовых ламп, привезенных командой.
— Ну, нашли хоть что-нибудь? — поинтересовался Бюлов через несколько минут.
— Хм, нет, — осторожно ответил криминалист. — Но вообще-то, мы еще не начинали смотреть.
— Все ваши подчиненные такие остряки, Брикс? Скажите мне, честное слово, я хочу знать, — не успокаивался Бюлов.
— Нужно выключить свет, — сказал Янсен. Потом он впервые обратился к следователю прокураторы: — Не споткнитесь.
Подвал погрузился во тьму.
Два человека в белом взяли в руки длинные флуоресцентные трубки, которые вспыхнули синим светом, и стали водить ими вверх и вниз вдоль оголенных и обработанных люминолом стен.
— Я ничего не вижу, Брикс, — злорадствовал Бюлов, но потом ему пришлось отвлечься — у него зазвонил мобильный.
Криминалисты с лампами продвигались сантиметр за сантиметром.
— Ясно, — сказал Бюлов. — Еду. Найдите машину. Предупредите всех, что она вооружена. Действовать крайне осторожно.
Он закончил разговор и встал перед Бриксом и Янсеном:
— Ваша бывшая подчиненная только что похитила патрульную машину, угрожая огнестрельным оружием двум полицейским.
Брикс опешил:
— Что?
— Вы слышали. Я отстраняю вас от службы, Брикс. Вы с самого начала препятствовали разбирательству. Когда я закончу…
Один из криминалистов издал протяжный свист.
— Прошу внимания, — произнес голос посреди синего сияния.
Бюлов и Брикс, Янсен и люди в белом — все посмотрели на пол, где между двумя центральными досками проявлялись формы желтого цвета — лужицы, брызги, вытянутые пятна.
— И посмотрите сюда, пожалуйста, — сказал криминалист. — И тут еще.
На стене — желтый отпечаток ладони. Тонкие пальцы скребут штукатурку… Тени, оставленные растаявшим привидением.
Они проявлялись повсюду: полосы, точки, овалы…
Янсен оглядывал комнату.
— Она боролась здесь за свою жизнь, Брикс. Это было…
Бюлов застыл с открытым ртом. Брикс уже доставал телефон.
— Дежурного, — сказал он.
На посту частного крыла больницы находилась одна-единственная медсестра.
— Вы член семьи или друг? — спросила она, когда он сообщил, что желает видеть Поуля Бремера.
— Ни то ни другое.
— Тогда ничем не могу помочь, извините.
— Скажите ему, что пришел Хартманн. Он хотел меня видеть.
— Ему нужен покой.
Хартманн молча поставил локти на стойку поста.
Она зашла в одну из палат. Через некоторое время оттуда вышло четыре человека, среди которых Хартманн узнал жену и сестру Бремера. Обе плакали. Они быстро прошли по коридору мимо него и свернули в комнату ожидания.
Вернулась медсестра:
— Я прошу вас не волновать его. Если он почувствует себя плохо, вы должны сразу вызвать нас, у кровати есть кнопка. Мы только что перевели его в эту палату, и еще не вся аппаратура подключена.
— Конечно, — покивал Хартманн. — Как он вообще?
Она не сказала на это ни слова, молча отвела его в палату и ушла.
Над кроватью висела лампа. Бремер лежал на белой больничной простыне, в белой пижаме. В ноздрях прозрачные трубки носового катетера с кислородом, очков нет, подбородок не брит. В таком виде он казался моложе. Эта маленькая пустая комната будто сняла с него все заботы внешнего мира, сняла то бремя, которое лежало на Поуле Бремере каждый миг его рабочего дня.
Мэр Копенгагена поднял на него глаза, прищурился и издал слабый смешок.
— Во вторник я бы с легкостью победил тебя, Троэльс, — сказал он едва слышно. — Ты сам это знаешь.
Хартманн стоял рядом с капельницей, сунув руки в карманы.
— Может, еще победите.
— Нда…
— Послушайте, Поуль, может, вам лучше сейчас говорить с докторами. Или с семьей. Но не со мной.
— Ты мой наследник, — сказал Бремер, хмурясь. — Так что потрудись выслушать.
Возле кровати стоял табурет. Хартманн подтянул его поближе к изголовью и сел.
— Ради бога, Троэльс, не делай такого скорбного лица. Меня тошнит от твоего вида. — Снова слабый смех. — Если бы я был на твоем месте, тридцать лет назад, я бы подкрутил что надо на этой чертовой капельнице и отправил меня в ад. А корону бы забрал себе.
— Не верю ни одному слову, — сказал Хартманн и неожиданно для себя понял, что улыбается.
— Верно, — согласился Бремер. — Тогда я любил пламенные речи и угрозы, я был таким, как ты сейчас. Тоже идеалист и душа нараспашку. Потом ты получаешь то, к чему так стремился. И понимаешь… — Лицо Бремера исказила гримаса отвращения. — Понимаешь, что у тебя в руках кусок дерьма и что ты не в силах ничего изменить.
— Вам надо отдыхать.
— Отдыхать? — Его голос стал чуть громче. — Как можно отдыхать? Как можно вообще что-то делать… что-то менять… если у тебя нет власти?
— Поуль…
Глаза старика затуманились, он дышал часто и сипло. Его пальцы сжали руку Хартманна. Это было слабое и дрожащее прикосновение тяжело больного человека.
Запищал и замигал монитор над кроватью.
— Ты думаешь, ты не такой, как я, — прохрипел Бремер. — Может, ты и правда другой. Теперь все не так, как было. Я многого уже не понимаю. — Он закашлялся, поморщился от боли.
— Поуль? Что вы хотели мне сказать?
Бремер повел глазами, пытаясь сфокусировать взгляд:
— Я знаю, кто тебя защищал.
Быстрыми шагами в палату вошла медсестра, взглянула на монитор и сказала:
— Я вынуждена просить вас выйти.
Хартманн поднялся, но слабая рука Бремера все еще цеплялась за него.
— Я думал, это Риэ, но это была не она.
Старик хватал ртом воздух в очередном приступе боли. Медсестра пощупала его лоб, снова всмотрелась в монитор.
— Я послал кое-что тебе в штаб. Решай сам…
Сестра вызвала реаниматологов. В коридоре раздался топот бегущих людей.
— Вы должны уйти, — сказала она твердо, указывая на дверь.
Однако Бремер по-прежнему держал Хартманна за руку, по-прежнему на него был направлен властный взгляд серых глаз.
— Сделай правильный выбор, Троэльс. Тебе придется жить с этим, никому другому.
Вдруг по его щекам потекли слезы, черты исказил ужас.
— Думаешь, ты капитан этого корабля, — шептал Поуль Бремер сквозь боль и смертный страх. — Но на самом деле… это он правит нами всеми. — Тонкий дрожащий голос, разжимающиеся бессильно пальцы. — Троэльс…
Вокруг него забегали люди в белом, оттолкнули Хартманна, чтобы не мешал. Монитор сходил с ума. Врачи и сестры озабоченно переговаривались.
Серые глаза залил бесконечный страх, потом они сомкнулись, и Хартманна вывели из палаты.
Как во сне он вышел в больничный коридор. Из задумчивости его вывели крики — кто-то устраивал скандал.
— Но он мой старый друг! Он просил…
Троэльс Хартманн дошел до поста. Дальше Эрика Салина не пропустили. Лысый репортер тут же набросился на него:
— Хартманн! Что сказал Бремер? А? Ну же, Троэльс…
Он смотрел на человека в черном пальто, пропахшего табаком и тревогой.
— Бремер рассказал вам о том доказательстве? Он бы не стал вас звать просто так. У него оно было. Он сам мне сказал.
Хартманн остановился:
— Что вам надо?
— Бремер говорил мне, что у него что-то есть, — повторил Салин. — Итак? — Салин понимал, что проиграл, и продолжал только от отчаяния. — Что это?
Он не знает, догадался Троэльс Хартманн. Не знает, как и я.
— Доброй ночи, Эрик, — сказал он.
Брикс поехал прямо в квартиру Бирк-Ларсенов, поговорил с Лоттой, посмотрел на щенка.
— Мы пробовали дозвониться, — сказала она. — Но Тайс оставил телефон здесь, а Вагн не отвечает.
— Что сказала Сара Лунд?
— Она просто пришла и забрала мою сестру.
— Куда они поехали?
— Искать Тайса и Вагна.
— Где? — спросил Брикс.
Она смотрела на полицейских, обыскивающих гараж, на слепящие проблесковые маячки за окном.
— Лунд же тоже из полиции, почему вы меня об этом спрашиваете?
Из рации в открытой машине донесся знакомый голос:
— Они в красном фургоне с логотипом «Перевозки Бирк-Ларсена» на борту. Регистрационный номер у-э-девять-три-шесть-восемь-два.
— Лунд, — ответил ей голос дежурного, — у вас нет полномочий. Вас ждут в управлении.
— Вы можете просто объявить розыск?
Брикс пошел к машине.
— В последний раз фургон видели на Вестерброгаде, он двигался на восток, — говорила Лунд.
— Срочно приезжайте! — рявкнул дежурный.
Он взял микрофон.
— Это Брикс, — сказал он. — Я займусь этим сам.
Хартманн вернулся в ратушу и прошел к себе в кабинет. Разбитое окно было заклеено пленкой. На его столе стоял рождественский букет — остролист и пуансеттии, а сверху конверт с его именем.
Внутри была одна фотография. Он силился вспомнить, что на ней снято. Судя по всему, это было летом, на каком-то школьном мероприятии в парке. Он, улыбающийся, стоял в окружении старшеклассников. Рядом с ним была юная светловолосая девушка, она держала его под локоть и смеялась, как будто он только что пошутил.
Кровь в жилах Хартманна застыла.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |