Этим вечером из кровати мы больше так и не вылезли. Лена довольно быстро уснула после нашего тяжелого разговора, а я вставал лишь за тем, чтобы снять джинсы и расстегнутую рубашку, после чего снова лег возле своей девочки. Осторожно, стараясь не разбудить ее, я накрыл нас пледом и прижал эту блондинку спиной к своей груди. Бывшая ученица недовольно замычала, но из царства Морфея, к моему счастью, так и не вырвалась.
В отличие от Лены, я уснуть не мог довольно долго. Все думал о сегодняшнем вечере, о разговоре… Кулемина наконец открылась мне, и это, безусловно, являлось большим шагом вперед в наших отношениях. Значит, начинает доверять… Значит, огромная стена между нами постепенно разрушается, и я надеюсь, что вскоре она рухнет совсем. Хотя наверняка еще долгое время от нее будет торчать некий порожек, о который мы с Ленкой, небось, часто будем спотыкаться… Это как пень от срубленного дерева – напоминание о том, что на этом месте не всегда было так пусто. К тому же все эти откровения под напором эмоций… Главное, чтобы утром она не пожалела о том, что доверилась мне, что позволила проникнуться ее болью и переживаниями.
Лежащая рядом девушка тихонько простонала, перевернувшись на другой бок и оказавшись теперь лицом ко мне. Прижав ее к себе, я прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением близости родного человека. Знаю, нам еще через многое предстоит пройти вместе, многое придется преодолеть, но теперь, когда мы все же хоть как-то смогли поговорить о наших отношениях, позволили себе честность, сделать это будет проще. Самый сложный шаг Лена совершила, теперь ход за мной, и я сделаю все, что в моих силах.
Бывшая ученица снова что-то невнятно пробурчала. Опустив голову, я заметил, что она хмурит личико и беспокойно шевелится, будто пытаясь выбраться из моих объятий. Но стоило мне легонько провести пальцами по ее позвоночнику, как Кулемина мгновенно успокоилась. Лицо ее расслабилось, и девушка вновь погрузилась в безмятежный сон. Я улыбнулся, но уже спустя пару секунд нахмурился сам. Интересно, как часто по ночам ее мучают кошмары? Ну, надеюсь, что теперь это пройдет, ибо больше я никуда от себя ее не отпущу. Думаю, она и сама не будет против переехать в эту комнату, хотя конечно на всякий случай поинтересуюсь ее мнением. Лена-Лена, как много ты пережила за свою короткую жизнь… Моя маленькая, глупенькая девочка… Мой ангел… Чмокнув бывшую ученицу в макушку, я через некоторое время и сам уснул сладким, невзирая на события этого вечера, сном.
Утро разбудило нас солнышком, прорывающимся через не зашторенное окно. Я потянулся и еще сквозь не прошедшую полностью дремоту улыбнулся, почувствовав движение рядом. Лена заворочалась и тоже начала просыпаться. Разлепив припухшие после вчерашней истерики веки, она с некоторым испугом осмотрела непривычный интерьер, но когда взгляд ее остановился на мне, блондинка все же немного успокоилась.
- Доброе утро, - с мягкой улыбкой произнес я, оставив невесомый поцелуй на лобике светловолосой девушки. – Как ты?
- Привет, - тихо ответила она, щурясь от яркого света, заливающего комнату. – Неплохо, только голова болит, - поморщилась Кулемина.
- Это, наверное, из-за вчерашнего, - предположил я, проведя носом по виску бывшей ученицы. – Ты перенервничала. Сейчас позавтракаем, а потом выпьешь Адвил, ладно?
- Хорошо, - пробормотала девушка и, осознав, что она раздета, а на мне лишь боксеры-брифы, смущенно отвела взгляд в сторону. Вспоминая ту неделю, которая была у нас до предполагаемого отъезда Лены в Чикаго, мне оставалось лишь изумляться от того, как изменилось ее поведение. Тогда она сама в буквальном смысле бросалась на меня, а теперь стесняется своей наготы. – Только я в душ сначала сбегаю?
- Конечно.
Встав с кровати, я взял свой пиджак, висящий на спинке стула, и протянул его блондинке. Та благодарно кивнула, торопливо, не поднимая на меня глаз, завернулась в мою одежду и пошла в ванную, откуда вскоре стал раздаваться звук барабанящих капель. Облачившись в домашний костюм, я сходил в комнату Лены и принес оттуда халат, чтобы ей было во что одеться, когда она выйдет из душа. Сам же я быстро умылся в другой ванной и отправился на кухню, где уже вовсю над завтраком колдовала повариха. Отпустив женщину домой, пообещав ей оплатить этот день полностью, я стал доготавливать еду. Хотелось побыть с Леной наедине, без посторонних… Вчера она вывернула свою душу наизнанку, признаваясь мне в том, что с ней делал Вадим и давая понять истинную сущность своих чувств в наших запутанных и совсем неправильных до сих пор отношениях, так что сегодня я не хочу, чтобы она снова замкнулась в себе. А это точно произойдет, если она увидит прислугу.
- С легким паром, - промолвил я, заметив, как бывшая ученица, пропуская влажные волосы сквозь пальцы, вошла в пищеблок. – Проголодалась?
- Да не особо, - ответила Кулемина, несмело присаживаясь на один из многочисленных стульев. – Сегодня опять на работу? – поинтересовалась она, продолжая сушить голову «ручным» способом. Я задумался.
- Нет, - ответил я, обстоятельно все взвесив. На удивленный взгляд девушки я лишь улыбнулся и продолжил: - с самым важным я уже разобрался, а для всего остального там есть Франсуа. Он справится. А мы с тобой сегодня, пожалуй, пойдем гулять.
- Гулять? – нахмурилась моя собеседница, будто это слово было ей незнакомо.
- Да, гулять, - подтвердил я свои слова, выключая плиту. – Будем ходить по парку, кормить птичек, греться в каких-нибудь кафешках… Доктор Тейлор сказал, что небольшие прогулки пойдут тебе на пользу.
- А может посидим дома, посмотрим телевизор… - протянула Лена, надеясь избежать выхода на улицу. – Глянь, какой там снег валит! Бр-р-р!
Я бросил мимолетный взгляд в окно. Погода и в самом деле резко изменилась: на смену солнцу, задорно играющему лучами с самого утра, пришел снегопад, а небо, в свою очередь, теперь было серым и неприветливым, но меня данный факт расстроил не сильно. Как говорится, у природы нет плохой погоды, а движение – это жизнь.
- А мы оденемся потеплей, - проговорил я, не отступая от своей идеи. – Лен, нам надо свежим воздухом подышать, подвигаться… Ладно еще я – я могу в тренажерке своей позаниматься, а тебе пока такие нагрузки противопоказаны, а вот пешие прогулки – самое то, - рассуждал и пытался убедить в своей правоте бывшую ученицу я, раскладывая завтрак по тарелкам. – Ну а пока приятного аппетита!
- Спасибо, - буркнула блондинка, когда тарелка, над которой поднимался пар, появилась перед ней.
- Не за что, - ответил я, присаживаясь со своей едой напротив. – Как твоя голова?
- Получше, - все тем же бесстрастным голосом промолвила Кулемина. Понятно, гулять она не хочет. Дуется. Однако мы итак слишком долго сидели дома и в офисе, и если мне это никак не повредит, то девочке моей вполне может… Ведь ей надо потихоньку наращивать нагрузку на мышцы и сердце после столь долгого бездействия. Хотя наверняка дело еще в нашем вчерашнем разговоре. Быть может ей стыдно за свою откровенность, может быть она просто не понимает, как я воспринял все эти отвратительные подробности, ее признания, слезы… Боится, что буду осуждать? Или опасается новых расспросов? Вероятно… Но я не думаю, что в данный момент форсирование событий пойдет нам обоим на пользу. Ладно, пока я и в самом деле просто-напросто хочу вывести ее на свежий воздух.
- Не вредничай, - протянув руку, щелкнул я Ленку по носу и тут же вспомнил, как делал это восемь… да что там, уже почти девять лет назад в ее квартире, когда пропал Петр Никанорович. Черт возьми, как все было просто… Да, тогда между нами, наверное, была всего лишь симпатия, но все же я очень скучаю по тем временам. – Обещаю, ты не пожалеешь, - отогнав от себя ностальгию, пробормотал я, принимаясь за завтрак.
И я сдержал свое слово… Прогулка Кулеминой вроде бы понравилась. Лишь один факт омрачил нашу вылазку на улицу: когда мы не спеша шли по каменной дорожке, усыпанной снегом, девушка неожиданно остановилась и начала оглядываться по сторонам. Я последовал ее примеру, но ничего странного в окружении и обстановке не заметил, а вот бывшая ученица теперь не мигая смотрела на влюбленную парочку, целующуюся на скамейке, не взирая на снегопад.
- Ленок, ты чего? – с некоторой настороженностью в голосе спросил я.
- Вот это место, - неожиданно пробормотала блондинка, снова обведя взглядом окрестности. – Сюда он меня привез здесь же и оставил. Я сидела во-о-он там, - кивнула она головой в сторону влюбленной парочки, - на той скамейке.
Я проследил за ее взглядом, и невольно в мою голову пришла мысль… Странная все-таки штука – жизнь: в один из дней на лавочке парка сидит избитая до полусмерти девушка, а через два месяца на ней же целуется влюбленная парочка. Для Ленки эта скамейка – жуткое напоминание о прошлом, для этих двоих – романтическое место. Я вновь ощутил отчаянную необходимость прижать Лену к себе, согреть, спрятать от всего мира и забрать все ее страшные воспоминания…
- Пойдем, - потянул я свою спутницу с этого проклятого места подальше. Она словно безвольная поплелась за мной, но взгляд не отрывала от скамейки вплоть до того момента, пока она не скрылась из поля нашего зрения.
Вот и дернуло же меня привести своего маленького грустного ангела именно в этот парк, пройтись с моей девочкой по этой аллее! Правда в остальном мы хорошо погуляли. Купили хлеб и наполнили птичьи кормушки, медленно бродили по дорожкам, сменяя молчание разговорами на разные темы и умудряясь не ссориться, потом отогревались и перекусывали в какой-то кафешке с высоким, в прямом смысле этого слова, названием «Sky». Уже возвращаясь домой, мы забежали в магазин, накупили вкусностей, а также простых продуктов и отправились восвояси. Ленка-таки уговорила меня на просмотр телевизора, который я уже не помню, когда последний раз включал… Что ж, ты мне – я тебе, равноценные условия обмена, как говорится. Она согласилась со мной погулять, значит, я перетерплю пару часов у этого страшного черного… хм, плазму и ящиком-то не назовешь. В общем, главное, что она рядом, а остальное не важно.
После откровений Лены прошло уже больше суток, однако этот разговор никак не шел у меня из головы. Я вроде бы и понимал, что тема исчерпана, что рассказ о прошлом отнял у моей девочки слишком много моральных сил, но, с другой стороны, все равно испытывал ощущение некой незавершенности. Причем не в плане самого разговора, а в плане своего поведения, своих слов… Будто я не сделал то, что от меня требовалось, не сказал того, что нужно было сказать в тот момент. Только вот что? Сомневаюсь, что на этом свете есть хоть один человек, который сумел бы дать безошибочный ответ на этот вопрос, и уж тем более этого не мог сделать я.
Кулемина просыпалась медленно и неохотно. Меня пробуждение настигло значительно раньше, но будить свою возлюбленную я не собирался, наоборот, я долго лежал и всматривался в ее лицо. Когда она спала, можно было подумать, что это все та же Ленка, которая около девяти лет назад заканчивала учебу в школе. Будто не было всех этих страшных событий в ее жизни, не было изверга, исковеркавшего ее лучшие годы… Наверное, отпечаток всего этого больше лег на взгляд девушки, нежели на ее внешность. Сейчас глаза ее были закрыты, и почти ничто не говорило о том, сколько она перенесла.
И все же просыпаться рядом с ней это немыслимое счастье. Не скажу, что Лена восприняла предложение перебраться ко мне в спальню с энтузиазмом… Нет, скорее наоборот. Новость о том, что теперь она будет жить вместе со мной в этой комнате, насторожила мою бывшую ученицу, вызвала у нее какой-то первобытный страх, который она вначале пыталась скрыть за возмущением, но, видя, что ее гнев никак не влияет на мое решение, стала умолять меня оставить все как есть. Однако отступать я намерен не был. По ее взгляду, интонации, движениям и проскальзывающим время от времени словам я смог точно понять, что Кулемина боится… Боится, что я перейду грань, сделаю что-то против ее воли… Да, господи, выражаясь нормальным языком, она просто боялась, что я уложу ее с собой в постель лишь для того, чтобы заняться с ней сексом. Конечно же, этого в мыслях у меня и не было… точнее было, но где-то в будущем, когда моя Ленка оправится и сама захочет близости, но уж точно не сейчас. Хотя, вспоминая все синяки и кровоподтеки, оставленные этим ублюдком Вадимом на теле моей девочки, я не знал, как вообще когда-нибудь смогу прикасаться к ней без боязни причинить боль. Вроде бы все эти страшные следы уже сошли с ее худенького тельца, но это ничего не меняет…
Накануне вечером я все же убедил Лену в том, что не собираюсь требовать от нее того, что она не может мне сейчас дать. Сказал, что очень хочу заняться с ней любовью, но лишь тогда, когда она сама захочет этого, и уж тем более не собираюсь принуждать ее. Не знаю, услышала ли Кулемина мои слова или просто смирилась со своей участью, но когда пришло время сна, она покорно легла в мою постель. Я же позволил себе лишь целомудренный поцелуй в лоб и, пожелав белокурой девушке доброй ночи, подоткнул ей одеяло, всем своим видом давая понять, что мы будем просто спать и ничего более.
На удивление Лена заснула довольно быстро – по всей видимости, прогулка пошла ей на пользу. Впрочем вряд ли это была единственная причина, главное же, по моему мнению, заключалось в том, что наш откровенный разговор отнял у моей девочки чересчур много сил, слишком тяжело дались ей все эти слова, мысли, воспоминания… Наверное, именно поэтому она довольно бесстрастно отнеслась к пробуждению в моей постели прошлым утром: головная боль после пролитых слез, стресс, стыд – все это вогнало мою бывшую ученицу в некое апатичное состояние, притупляя ощущения и эмоции. Теперь же, когда она немножко очухалась, все вернулось на свои места, а главное – страх и боязнь того, что ей снова причинят боль, не считаясь с ее желаниями и чувствами.
- М-м-м… доброе утро, - нерешительно улыбнулась блондинка, заметив, что я смотрю на нее. – Уже не спишь?
- Не-а, тобой любуюсь. Доброе утро, - ответил я и потянулся к губам лежащей рядом бывшей ученицы. В ее глазах промелькнула тень паники, и я, дабы не усложнять ситуацию, невольно замер всего в нескольких сантиметрах до цели. Лена продолжала слегка испуганно смотреть на меня, но и попыток возразить против моих действий не делала. Тогда я осторожно коснулся ее губ, оставил на них неспешный, ласковый поцелуй и отстранился. Девушка, как мне показалось, лишь после этого облегченно выдохнула затаенный в легких воздух. – Ленок, касаясь нашего разговора тем вечером… Я…
- Не надо, Вить, - неожиданно перебила меня Кулемина. Я удивленно посмотрел на нее, а она ответила мне просящим взглядом. – Я еще не до конца отошла от той истерики и сейчас, честно говоря, не готова снова окунуться в свои воспоминания. Мне с большим трудом дался тот рассказ, и, прошу тебя, давай хотя бы на время закроем эту тему. Я просто не могу…
- Хорошо, - остановил ее оправдания я и, протянув руку, коснулся ею теплой девичьей щечки. Однако мое движение вызвало отнюдь не ту реакцию, которую я ожидал: вместо того, чтобы улыбнуться или ласково потереться об мою ладонь, блондинка вздрогнула. – Лен, я уже тысячу раз говорил, я никогда не причиню тебе вреда.
- Я знаю, но… - тяжело вздохнула Кулемина, подбирая правильные слова. – Пока это сильнее меня, понимаешь? Я не делаю это намерено, я не хочу этого, это происходит само по себе.
- Я понимаю, Ленок… - осторожно гладя бывшую ученицу по щеке, промолвил я. – Просто хочу, чтобы ты знала: я не он, Лен. Я никогда не заставлю тебя почувствовать боль. И никто, слышишь, никто больше не посмеет поднять на тебя руку!
- Я знаю, - повторила девушка и, несмело посмотрев на меня, сама пододвинулась поближе, так, чтобы я смог ее обнять. – Я пытаюсь бороться со страхом, но пока он побеждает.
- Может, стоит обратиться к хорошему психологу или психотерапевту, - осторожно предложил я, ожидая любой реакции на свои слова, но Лена лишь напряглась в моих руках, не издав ни звука. – Сейчас эти специалисты чуть ли не чудеса творят. Возможно, они смогли бы помочь тебе забыть Вадима…
- Я уже говорила тебе, я никогда этого не забуду, - практически прошептала блондинка, глядя куда-то в сторону. – И я не хочу, чтобы кто-то копался в том, что осталось от моей души. Я смогла перешагнуть через один страх – я рассказала тебе о том, что случилось, о том, как жила без тебя. Надеюсь, что и со всем остальным я тоже справлюсь.
- Справимся, - поправил я бывшую ученицу и подул на ее лоб, очистив его от челки. Взвесив все за и против, я медленно приподнялся и коснулся губами нежной кожи, только что освобожденной от волос. Кулемина натянуто улыбнулась, несмотря на все ту же опаску в ее зеленых глазах. – Я теперь всегда буду рядом с тобой, Ленок, и поддержу тебя во всем.
Мы долго лежали молча. Я одной рукой обнимал возлюбленную, а она, лежа на боку, головой на моем плече, в определенный момент стала вырисовывать на моей груди какие-то узоры. Сначала робко, одним пальчиком, потом все ощутимей – всеми пятью. Это было приятно, даже слишком. Иногда я попросту закрывал глаза от наслаждения и чувствовал, как на моих губах играет довольная улыбка.
- А теперь представь: то, что происходит сейчас, могло случиться в первый раз много лет назад, а к теперешнему моменту у нас могла бы… - запнулась блондинка. Приятные ощущения мигом пропали, внутри снова проснулась совесть и, словно бешеная собака, вцепилась в мою душу своими острыми клыками. Между тем рука Лены тоже замерла на одном месте. – Ого, ты взволнован, - удивленно пробормотала она, и только сейчас я почувствовал, как громко колотится у меня сердце. Ладонь девушки как раз покоилась над ним.
- Я уже говорил тебе: мой отъезд – это одна из двух моих роковых ошибок, которые я себе никогда не прощу, - сказал я, рассматривая безупречно белый потолок. – Если бы тогда я не бросил тебя на произвол судьбы…
- Что случилось – то случилось… чего теперь уже говорить-то, - продолжая водить ладошкой по моей груди, промолвила Кулемина. – Кто знает, как бы все повернулось, если бы ты остался. Может, мы бы повстречались месяц или два, а потом разошлись бы по какой-нибудь банальной причине типа «не сошлись характерами».
- А может у нас была бы уже семья… и дети, - добавил я, вспомнив разговор с Рассказовым.
- Может быть и так, - пожала плечиками бывшая ученица. – Все может быть… Но ничего уже не изменишь. И смысла в том, что ты себя винишь, нет.
- Ты знаешь, что я безумно люблю тебя? – улыбнувшись, спросил я, переводя тему. Лена скромно приподняла уголки губ, потупив глазки, а я, объятый какой-то неконтролируемой волной нежности, подхватил чересчур легкое тело своей блондиночки и уложил ее на себя. Только потом заметил, как затравленно она смотрит на меня, как упирается ладошками в мою грудь, и как напряжена каждая ее мышца. – Прости, Ленок, прости… - стал извиняться я, поглаживая возлюбленную по светлым волосам. – Я не хотел напугать тебя, просто до сих пор не могу поверить в то, что ты рядом. Не могу насладиться этим приятным ощущением – ощущением твоего тепла.
Из глаз девушки стало постепенно уходить беспокойство, и вскоре она, поняв, что я ни на что, скажем так, не претендую, расслабилась и доверчиво улеглась на мою грудь, а я обхватил ее руками. Мало-помалу у нее выровнялось дыхание, щекотавшее мою кожу, и тогда я стал аккуратно гладить ее по спинке через футболку, дабы снова не вызвать приступ панического ужаса у своей девочки.
- Знаешь, у меня в Москве, в квартире деда, все обои в комнате стихами исписаны, - неожиданно пробормотала Кулемина, не поднимая головы. – Я их очень много написала после твоего отъезда… Все правда, по большей степени, грустные, депрессивные, но в тот период на позитивные строчки меня не тянуло.
- Когда-нибудь я обязательно их прочту, - пообещал я лежащему на мне ангелу. Вся боль, содержащаяся в ее словах, заполняла мою душу, и перед глазами у меня сейчас стояла та семнадцатилетняя Ленка, заплаканная и маркером пишущая на стене слова.
- Их как-то девчонки увидели, просили разрешения песни из них сделать, а я не дала, - продолжала рассказывать блондинка, будто не услышав моей фразы. Я, наоборот, думал, что она зацепится за нее и сразу же спросит, когда мы улетим в Москву. – Все эти стихи… они криком души были… криком моей души… И выносить этот крик на люди…
- Девчонки тебя поняли? – спросил я, подозревая, что именно этот случай и стал яблоком раздора в музыкальной группе.
- Не знаю, мне кажется, что нет, - ответила моя возлюбленная, потершись носом о мою шею. – А еще… ты, наверное, будешь ругаться… - задумчиво пробормотала девушка и, прежде чем я успел заверить ее в обратном, произнесла, - я за твой отъезд мстила козлам, мячам, скамейкам и прочему спортинвентарю.
- Как? – вырвалось у меня, и я даже сам не понял, что именно хотел узнать.
- Ну, козлов изрезала как-то раз, для мячей специально иголку насосную купила и поспускала все… ну, баскетбольные, по крайней мере. Скамейки маркером исписала такими выражениями, что Борзову чуть было инсульт не разбил, когда она это увидела, - ухмыльнулась бывшая ученица.
- И как же тебе это все с рук сошло? – удивился я, испытывая двоякие чувства: с одной стороны, было забавно представлять столь хулиганистую Ленку, а с другой – я даже не мог вообразить себе степень отчаяния, которое толкнуло ее на такие неразумные действия.
- А к нам тогда перевели одного пацанчика, и все на него думали, - ответила Кулемина и зевнула. – Правда, сдается мне, что директор и Рассказов наверняка обо всем догадывались. Сейчас стыдно, конечно, что парня того подставила по сути, но тогда как-то не до этого было…
- Ну и хулиганка же ты! – усмехнулся я, разряжая обстановку. – Никогда бы не подумал! Ну что, пойдем кушать, оторва?
- Пойдем, - согласилась моя девочка, нехотя, как мне показалось, вставая с меня.
Как проще всего спрятать волнение от окружающих? Конечно же улыбаться! Глядя на приподнятые уголки твоих губ, человек и не подумает, что в душе тебя в буквальном смысле одолевает трясучка. Особенно если несколько лет подряд тебя учили прятать истинные эмоции и никоим образом не показывать свое реальное отношение к происходящему.
Сегодня, несмотря на то, что сотрудники никак не ожидали увидеть меня в офисе, работой подчиненных я остался доволен. В лифте разговорился с одним менеджером, узнал некоторые не особо важные новости, которыми Франсуа благоразумно не стал забивать мне голову, и направился в свой кабинет. М-да, а ведь до нашей с Леной встречи в Нью-Йорке я, бывало, не появлялся дома несколько дней. В основном это случалось конечно, когда тут, на работе, происходило какое-то ЧП. В настоящее время, мне кажется, узнай я, что в главном здании моей компании заложена бомба, не факт, что я поехал бы на место происшествия, хотя, по всем правилам, я должен бы был там находиться. Работа как-то резко перестала быть важной… Именно тогда, когда моя девочка лежала в больнице после инфаркта, я понял, что предпочту остаться с ней в госпитале, невзирая на свою бесполезность там, чем поеду в офис и сделаю что-то нужное. Хотя о каком «нужном» могла идти речь, когда у меня все мысли были забиты лишь моим светловолосым ангелочком? Тем более не было бы у меня такого помощника как Франсуа, я бы еще призадумался, а если есть человек, которому не страшно доверить управление делами корпорации, почему бы этим не воспользоваться?
Так что же привело меня на работу сегодня? Прозвучит, наверное, пафосно, но желание наладить отношения с Кулеминой. Сегодня я первый раз за долгое время оставил ее одну дома, взяв с нее слово, что на улицу в мое отсутствие она выходить не будет. Ну, как одну… Кухарке было дано задание состряпать что-нибудь очень замудренное и вкусное. Проще говоря, что-то, что заняло бы уйму времени. Понятливая женщина лишь кивнула мне в ответ, и сразу же на душе стало как-то полегче. Она присмотрит за моей бывшей ученицей. Все будет хорошо.
Доверие… Должно же оно с чего-то начаться. Да, признаюсь, сейчас мне страшно. Я безумно волнуюсь, хотя знаю, что ничего случиться не должно. Тем более что я оставил подстраховку в виде Сюзанны на кухне и нескольких работающих камер. Впрочем, наверное, и это было лишним, потому что долго находиться здесь я все равно не собирался. Да и приехал, по большей-то степени, только ради этого своеобразного жеста, чтобы Ленка почувствовала, что я ей доверяю, и перестала уже, наконец, считать себя моей пленницей.
Пожалуй, один человек в офисе был удивлен моим внезапным появлением куда сильнее всех остальных сотрудников. И конечно же этим человеком был Франсуа. Увидев меня, входящего в кабинет, он в изумлении распахнул глаза и еще несколько секунд просто молчал, а потом, наконец, поднялся с места, чтобы поприветствовать.
- Сэр, - протянул мне помощник руку, которую я с энтузиазмом пожал, несмотря на режущее слух обращение. – Что Вы тут делаете?
- Я соскучился и решил проверить, как у вас тут дела, - ответил я, усмехаясь от недоумения, сквозящего во взгляде собеседника. – Ну, как поживает наша фирма?
- Хорошо, - промолвил мужчина и, стоило мне подойти к столу, стал подтверждать свои слова документами и данными статистики на моем компьютере. – Количество заказов увеличилось на три целые одну десятую процента, на свой страх и риск мы немного повысили цены на услуги и не прогадали. Чистая прибыль выросла практически на полтора процента, но это только пока – аналитики ожидают дальнейший рост.
- Я смотрю, ты тут отлично поработал! – похвалил я помощника, услышав столько хороших новостей.
- Это не моя заслуга, - возразил Франсуа, продолжая сверлить меня взглядом. – Это результаты слаженной работы всех отделов и всех сотрудников. Сэр, - обратился ко мне собеседник, отвлекая мое внимание от диаграмм на мониторе, - я прошу прощения, если мой вопрос покажется Вам бестактным или некорректным, но могу я узнать, где в данный момент находится мисс Кулемина? Во все другие свои приезды Вы привозили ее с собой.
- Сегодня я решил оставить Лену дома, - признался я уже без какой-либо улыбки, с серьезным выражением лица. – Впервые за достаточно продолжительное время.
- Одну? – как мне показалось, с некоторой опаской в голосе уточнил помощник.
- Не совсем. Там кухарка над обедом трудится…
- Прошу простить мне мою дерзость, сэр, но мне кажется, что Вы совершаете большую ошибку, - проговорил Франсуа и посмотрел на меня так, что беспокойство, и до этого не покидавшее мою душу, усилилось в несколько раз. Однако я смог взять все эмоции под контроль и ответить вполне уверенным тоном:
- А я так не считаю. Нам с Леной нужно учиться доверять друг другу… Я знаю, что она устала от моего пристального внимания и гиперзаботы, поэтому и решил дать ей отдохнуть от себя, - словно оправдываясь, пояснял я причины своего поступка. – Хочу, чтобы она поняла, что я верю в нее.
- Это слишком рано, сэр… Прошло еще очень мало времени, - задумчиво пробормотал Франсуа. – Если Вы хотели показать мисс свое доверие, то это надо было сделать каким-то иным способом. Ваш же шаг определенно преждевременен.
- Почему ты так уверен в своей правоте? – нахмурившись, спросил я, чуть ли не молясь, чтобы собеседник мой ошибался.
- Потому что уже проходил через это. Вспомни мой рассказ про Ви, - попросил мужчина, и, несмотря на то, что выражение его лица не изменилось, на дне карих глаз хорошо прослеживалась тоска. Тоска по ушедшей навсегда любимой женщине… - Я тоже пытался верить, Виктор, тоже надеялся, что она справится. Результат, как ты уже знаешь, оказался печальным.
- Слушай, но Ленка не Оливия, - возразил я, всеми силами пытаясь убедить себя в том, что помощник не прав. – Она справится, я ее знаю! Тем более у твоей Оливии… - заткнулся я, неожиданно поймав себя на том, что от злости начал переходить на личности. Франсуа, надо отдать ему должное, по-моему, даже не шелохнулся от этой грубой фразы.
- Ну, договаривай. Что ты хотел сказать? – спросил он, глядя мне прямо в глаза. – Что у моей Оливии?
- У нее… ну… Ленка же в больнице лежала довольно долго с сердцем. А там у нее не было возможности вернуться к наркотикам, - кое-как, запинаясь, произнес я, все еще стыдясь того, что не смог вовремя взять себя в руки. – Самый острый период ломки она прошла там, Франсуа. А твоя Ви, даже когда подумывала бросить, находилась, скажем так, на свободе и в любой момент могла снова взяться за старое. Может вся проблема в этом? – предположил я, невольно пожав плечами. От пиджака стало как-то резко жарко, и я поспешил избавиться от него, а также слегка расслабить узел галстука. – Может поэтому она не справилась?
- Даже если и так, то зависимость от кокаина не проходит настолько быстро! – продолжал спорить со мной собеседник. – Иногда даже после целого года без кокаина человека периодически преследуют вспышки тяги к нему. А ты говоришь про какие-то месяцы!
- Я же не утверждаю, что она полностью избавилась от зависимости и теперь к наркотикам даже приблизиться не посмеет, - снова начал злиться я, потому что у меня складывалось странное впечатление, будто мы с помощником разговариваем на разных языках. – Я просто хочу ей верить, пытаюсь ей верить, понимаешь? Так же, как она пытается довериться мне. Я уважаю ее свободу, ее мысли, желания и не хочу, чтобы она думала, будто я стремлюсь сделать ее своей карманной собачкой!
- Она все еще наркоманка, - продолжал твердить Франсуа как заведенный. – И если не хочешь ее потерять, то усвой это…
Не успел он договорить последнее слово, как мой телефон разразился громкой мелодией. Бросив недовольный взгляд на помощника, я достал средство связи и ответил на звонок. Какой же неожиданностью для меня было услышать в трубке возбужденно-тревожный голос кухарки:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |