Название: Когда судьба дает нам шанс 5 страница

Честно говоря, я на секунду даже растерялся и, конечно, не от того, что блондинка уснула под мои россказни. Просто сейчас она так была похожа на ту Ленку, которую я любил. На ту светлую девочку, которая своей улыбкой вносила смысл в мою серую жизнь. Не удержавшись, я осторожно провел рукой по нежным волосам Кулеминой, стараясь не разбудить ее. Нет уж… Эту ночь она проведет со мной, и не сгорая от моих ласк, а просто тихо покоясь на моей груди, а я буду любоваться ею и пытаться запечатлеть в памяти этот момент или воображать себе, что это моя любимая Ленка, мы вместе и все у нас хорошо. А Вадимчик сегодня перебьется… Ничего страшного с ним не случится, если он одну ночку проведет без своей «невесты»!

Приобняв девушку, я зарылся носом в ее волосы и с наслаждением вдохнул аромат, исходящий от светлых локонов. Ну почему ничего нельзя изменить? Почему нельзя повернуть время вспять? Я бы отказался от всех богатств мира, лишь бы эта девушка была моей. Но это невозможно… Того, что осталось где-то далеко в минувшем, уже не вернуть, и, что бы там ни говорили, жизнь с чистого, незапачканного листа начать нельзя. Лена стала такой, какая есть сейчас, и это уже совершенно другая, чужая мне женщина, места для светлых чувств к которой в моем сердце нет и быть не может.

Утро мое началось с приятного ощущения нежных девичьих губ на моем подбородке. Я невольно улыбнулся, но глаза открывать не торопился: хотелось продлить этот момент настолько, насколько это вообще возможно. Лена, конечно, поняла, что я уже не сплю, но тоже не спешила прекращать свои действия. Казалось бы, идиллия! Что может быть лучше утра, встреченного в одной постели с любимой девушкой? Хотя, пожалуй, это все-таки неправильная формулировка. Вернее будет сказать с девушкой, которая когда-то была тебе небезразлична, а сейчас ты бы сделал все что угодно, лишь бы она стала такой, какой была тогда, когда ты ее полюбил, а потом положил бы мир к ее ногам, если бы это понадобилось, только ради того, чтобы она была твоей. Опять эти назойливые мысли, желание нереального и витание где-то в заоблачных фантазиях. На самом-то деле основные слова во всем этом «была», «бы» и «когда-то». А сейчас уже и речи идти не может ни о мире к ногам, ни даже о каком-либо восхищении или хотя бы банальном уважении, не говоря уже о любви.

- Слушай, а который час? – неожиданно спросила недоумевающим голосом Кулемина, оторвавшись от моего лица. Я распахнул глаза и приподнялся на локтях, глядя на будильник.

- Одиннадцать, - зевнув, ответил я и, приняв сидячее положение, потер глаза.

- Я что, всю ночь у тебя проспала? – не то удивленно, не то испуганно воскликнула блондинка.

- Да, - самодовольно улыбнулся я, торжествующе поглядывая на бывшую ученицу. – Надеюсь, тебе было удобно?

- Мне пора, - к моему великому удивлению, вдруг бормотнула девушка и выскочила из кровати как ошпаренная, даже не обращая внимания на то, что на ней совершенно нет одежды. Лена секунд пять металась по комнате, а потом ринулась в коридор. Я же, не понимая ровным счетом ничего, завернувшись в одеяло, нехотя поплелся на звуки копошения.

Блондинка нашлась в гостиной, где, по всей видимости, и оставила свои вещи вчера, когда решила наведаться ко мне в душ. Я, облокотившись о косяк, безмолвно наблюдал за ней, все больше выходя из состояния утренней дремы и понимая, чего так испугалась эта девчонка и куда теперь так торопится. Конечно же, к своему женишку недоделанному!

Злость затопила мою душу, как цунами, огромными волнами накрывающее целые города и острова. Стало трудно дышать и руки помимо воли сжались в кулаки. Как она может так жить? Неужели в ее душе больше не осталось ни капли светлого и настоящего? Неужели в девушке, которая на моих глазах сейчас быстро натягивала на себя шмотки, не осталось ничего от той, которую я любил? Неужели для нее ничего не стоят слова «преданность», «верность»… «любовь»? Неужели?

- Из одной постели в другую? – надменно усмехнулся я, еле-еле приподняв уголки губ в саркастической улыбке.

- Мог бы и разбудить, - огрызнулась Лена, бросив на меня недовольный взгляд. – Ты же знал, что мне надо вернуться в отель.

- Откуда? – наигранно округлил я глаза. – Ты мне ничего не говорила, а твоего графика кому и в какой очередности, ты уж прости, я не знаю…

- Не строй из себя идиота, Степнов, - нахмурилась бывшая ученица. – Тебе не идет.

- Идиота из меня сделать тут пытаешься только ты, - прошипел я и, движимый гневом, мгновенно очутился рядом с блондинкой. Рука уже взметнулась, чтобы схватить ее, но я вовремя взял эмоции под контроль: достаточно с нее одного мужика, который позволяет себе применять силу в обращении с женщинами. – Ты как течная сука бегаешь от одного кобеля к другому. Тебе самой от себя-то не противно?

- Значит, ты признаешь, что ты кобель? – не осталась в долгу Кулемина. – Твоя проблема в том, что ты никак не можешь понять: в твоих советах и напутствиях я больше не нуждаюсь! Заруби себе это на носу! – натягивая чулки, произнесла бывшая ученица.

- Ты посмотри, на кого ты стала похожа, - не слушая ее, продолжал я. – Куришь, пьешь, кокаин нюхаешь и трахаешься направо и налево. Да если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что ты такой станешь, я без лишних разговоров челюсть бы ему свернул и ушел, не поверив ни одному его слову! – понесло меня. Блондинка невозмутимо продолжала одеваться, натягивая на себя юбку, а я же будто пытался до нее докричаться, но выходило у меня это из рук вон плохо. – Как же ты изменилась! Из доброй, чистой девочки превратилась в развратную шлюху, которая будто только и думает о том, где и с кем перепихнуться.

- Ты можешь помолчать? – чуть поморщилась Лена

- А ты мне рот не затыкай в моем же доме! – продолжал я высказывать этой девице все, что накопилось внутри меня. – Жалуется она, женишок ее бьет, и уйти она бедняжка не может, ибо средств нет и связей. А тебе не кажется, что в такое положение ты попала по своей вине? Повела себя как проститутка, продалась этому недомерку, а теперь ноешь, что, дескать, обижает он тебя! – переходил я постепенно на повышенные тона. – А чего бы ему руки не распускать, если он тебя как куклу купил? А ты и рада стараться: деньги на развлекалово-бухалово-нюхалово есть – жизнь удалась. За это не грех и ножки раздвинуть, так?!

- Хватит! – неожиданно взвизгнула Кулемина. Я на секунду даже оторопел – никогда не слышал таких звуков от нее. В тот же момент бывшая ученица подняла голову, и в глазах ее я увидел застывшие слезы. Лицо этой порочной девушки подергивалось от сдерживаемых эмоций, а от невозмутимости не осталось и следа. – Прекрати орать на меня! – сжимая ладони в кулачки, уже нормальным голосом, без «ультразвука», добавила Кулемина.

- Я еще и не начинал! – намеренно растянул я последнее слово, чтобы придать своему тону опасную окраску. – А, слушай, я понял, в чем дело! – навесил я на себя маску догадливости и, подойдя к тумбочке, достал оттуда купюру достоинством в пятьдесят долларов. Кинув ее к ногам девушки, я поднял на нее свой взгляд: - вот так, да? Теперь я могу орать на тебя? Или тебе нужно больше? А что еще ты готова продать? Тело свое ты уже продала, честь и достоинство – подавно, свободу – тоже. Есть в тебе еще хоть что-то, что этот недомерок не «выкупил»?

- Это ведь ты меня такой сделал… - неожиданно почти прошептала Лена, но я различил каждое ее слово. – Ты сломал меня. Ты пустил по ветру мою веру в любовь. Ты бросил меня в тот момент, когда я больше всего в тебе нуждалась, - уставилась на меня бывшая спортсменка своими зелеными глазищами.

- Не перекладывай все с больной головы на здоровую! – сердито пробормотал я, несколько даже растерявшись от посыпавшихся на меня обвинений.

- Пока ты тут становился большой шишкой, я там, в Москве, медленно загибалась, - пропустив мимо ушей мою фразу, отвернувшись, продолжала девушка. – Мне жить не хотелось, понимаешь? Ну ладно уж, хер бы с ней, со всей этой стандартной лирикой про нежелание жить… Но, черт возьми, неужели ты действительно считаешь себя лучше меня? – Лена ухмыльнулась и, по всей вероятности, не зная, куда деть руки, сложила их крестом на своих коленях, еще более острых, чем в те времена, когда она была моей лучшей спортсменкой и гордостью школы. - Ты – который растоптал душу семнадцатилетней девчонки! Ты – который знал о моих чувствах и так спокойно наплевал на них! Ты – который трусливо сбежал непонятно от кого и от чего! Ты – который…

- Можешь не продолжать! – рявкнул я, не желая выслушивать про себя гадости в своем же жилище. – Хватит во всем винить обстоятельства и окружающих! Ты такая, какая есть, и никто не виноват, что ты в шалаву подзаборную превратилась! Как будто ни у кого другого ничего подобного в жизни не случалось, однако живут люди дальше и вполне нормально живут! – с презрением глядя на свою собеседницу, прочеканил я. – Некоторые детей теряют, без рук, без ног остаются и при этом продолжают быть людьми с большой буквы «Л». А ты ищешь лазейки для того, чтобы оправдать себя! Только все это самообман, Кулемина! Нет оправдания тому, что ты такая, - словно в подтверждение своих слов слегка покачал я головой из стороны в сторону. - И не надо на меня так смотреть! – выдохнул я, перехватив короткий взгляд зеленых глаз. - Пойми это и очнись уже, если кокс весь мозг не разъел еще конечно!

- Я тоже хотела нормально жить! – перебила меня Кулемина, и две непрошеные слезинки пробежали по ее щекам. – Думала, что нашла любовь всей своей жизни, что теперь и у меня есть человек, который защитит и научит, который позаботится обо мне. Считала, что мне повезло больше, чем кому-либо, ведь мне достался лучший мужчина, которого только можно было пожелать! Сильный, настоящий, красивый в конце концов… - резко поднялась до этого сидевшая на диване блондинка на ноги и устремила взор в окно. - А этот мужчина возьми да и уедь, никому ничего не сказав, никого не предупредив. А я ведь любила тебя! Любила, черт тебе подери! Я жизни своей ни с кем другим не представляла!

- Ну видишь, представила же! – криво ухмыльнулся я, не пытаясь отвести взгляд в сторону. – И не только представила, но и реализовала!

- А что мне еще оставалось делать? – с нотками отчаяния в голосе воскликнула блондинка. – Не в монастырь же идти! – ловкими движениями тонких пальцев принялась она вставлять маленькие пуговички своей полупрозрачной блузки в аккуратные петельки, скрывая тем самым от моего взора обнаженную грудь.

- Но и шлюхой становиться было совсем не обязательно! – парировал я, про себя в очередной раз невольно отметив, что Кулемина сильно похудела, но худоба эта ей совершенно не идет – скорее делает ее изнеможенной, придает виду болезненности… ну да, сигареты и наркотики в сочетании с разгульным образом жизни еще никому не пошли на пользу. Лена, либо не считая нужным дальше спорить, либо просто устав от этого занятия, одернула юбку и направилась в коридор. – Ты пошла по самому простому пути – скатилась по наклонной и лежишь теперь в какой-то сточной канаве, - с долей пренебрежения проговорил я у этой наглой девицы за спиной. - Еще и называешь это нормальной жизнью!

- А ты помоги мне встать! - неожиданно остановилась и развернулась бывшая ученица, от чего я чуть было в нее не врезался. – Помоги подняться на ноги и отмыться от всего того дерьма, в котором, как ты выразился, я лежала все это время. Можешь принять меня такую и любить? Или на такую тебе плевать? – немного истеричным тоном осведомилась Кулемина.

- Мне это не нужно, - ровным, если не сказать стальным голосом, ответил я, несмотря на то, что внутри меня все клокотало от той нервотрепки, что происходила сейчас между мной и этой блондинкой. – Единственное, на что ты теперь годишься, - это секс, а если я буду помогать каждой шлюхе, которая у меня в рот берет, то только на это свое время и деньги тратить придется. Да и сердце свое с душой, знаешь ли, я, в отличие от некоторых, не продаю, - все тем же железным тоном закончил я фразу. - Нет уж, детка, разбирайся со своими проблемами сама, - сказал с еще большим безразличием, видя, что оно намного сильнее ранит эту заразу, чем любые оскорбления в ее сторону. – Ты выбрала себе такой путь, так вперед, а меня не вмешивай. Хочешь потрахаться, так это пожалуйста, а насчет чувств – прикрой свой грязный ротик и не заикайся даже!

Похоже, этим я ее и добил: Кулемина, отвернувшись, громко всхлипнула, а потом, насколько я мог понять, закрыла лицо ладонями. Закатив глаза, я развернул ее обратно и пару раз довольно ощутимо встряхнул.

- Хватит, Лен! – рявкнул я, понимая, что успокаиваться бывшая ученица не собирается. – Твои показушные выступления никому тут не нужны, ясно?

- Я же… я ведь… - прерываясь на всхлипы, пыталась выдавить из себя блондинка. – Я тебя люблю… по-прежнему… Мне казалось… что смогла… забыла и жить… дышать научилась без… тебя, но… стоило нам снова встретиться…

- Пошла вон, - прорычал я, снова ощущая прилив гнева внутри себя. Как смеет эта опустившаяся девица говорить о высоких чувствах? Как у нее вообще язык-то поворачивается? - И чтобы больше я тебя у своего дома вообще не видел, поняла?

- Но, Вить…

- Вон, я сказал! – теперь уже рявкнул я на Кулемину. – Думала, я куплюсь на твои фальшивые признания? – не снижая тембра голоса, пытался я сохранить остатки самообладания, дабы не схватить эту особу за шкирку и не выкинуть из своего жилища. - Черта с два! А я еще надеялся, что все не настолько плохо, но ты… у меня просто слов нет, чтобы охарактеризовать тебя! Пошла!

Девушка стала плакать еще громче, а я старался не обращать на это внимания. Нет уж, слезами меня не проймешь! Продалась один раз – продастся еще тысячу! Но я не покупаю себе «невест» и куколок для сокрытия каких-либо психических отклонений! Рядом со мной будет только та женщина, которая достойна называться женой и матерью, а не на все согласная ради зеленых купюр и дорожек белого порошка продажная девка, на которой безнаказанно можно отрабатывать боксерские приемы «кухонного бойца». Едва ноги бывшей ученицы снова скрылись в ботфортах, а пальто легло на плечи, я мгновенно подлетел к ней, схватил за руку и, открыв дверь, выставил блондинку на улицу, после чего закрыл все замки и, прижавшись спиной к дверному полотну, перевел дыхание. Вот и все, больше мы не увидимся… Наверное, это даже хорошо – у нее своя жизнь, а у меня своя, и то, что нас когда-то связывало, осталось далеко в прошлом. Вообще, пора мне уже заняться серьезными вещами и вернуться к делам компании, а то, в связи с последними событиями и внезапным вторжением незваного прошлого в мою жизнь, я совершенно загрузил Франсуа, в тот момент, когда сам позволил себе слишком длительное расслабление. Так что пора возвратиться к обязанностям, возложенным на меня дядюшкой, и приниматься за дела. А Кулемина…

Нет, не верю. Неразумно было бы, зная, как лихо она меняет любовников, покупает «счастье» и позволяет пользоваться собой ради красивой жизни с яркими вывесками дорогих ночных заведений, принимать за правду ее «люблю». Да и в целом не нужно мне это. Я не знаю эту, нынешнюю Кулемину и, честно говоря, узнавать не хочу, ибо не вижу в этом смысла. А вызывать в себе еще большее отвращение, пытаясь найти в этой безнравственной блондинке хоть частичку прежнего, заранее понимая, что это невозможно, слишком жестоко по отношению к себе в первую очередь… да, в общем-то, и к Лене тоже.

Все, довольно! Моя Ленка осталась где-то там, в далекой Москве. Ее я буду помнить и любить, она будет смотреть на меня с фото своими лучистыми зелеными глазами и напоминать о глупом прошлом, которое, к сожалению, уже не вернуть. А та женщина, которую я только что вытурил за порог своей обители… Хм… А как ее собственно зовут? Элен? Прощай, Элен. Мы неплохо провели эти несколько дней… и ночей, но ты героиня чужой истории любви, исполнителю главной мужской роли в которой я искренне сочувствую.

Ставя машину на сигнализацию, я все никак не мог отделаться от тяжелых мыслей, которые, по большей степени, занимали воспоминания о сегодняшнем утре. Не покидали мою голову и размышления над словами Кулеминой, особенно последними… Черт возьми, не могу я так просто обо всем этом забыть, ведь если бы все было по-другому, если бы она была другой, это были бы самые желанные для меня от нее слова! Впрочем, именно для того, чтобы выбросить из головы весь мусор, я сюда и приехал. Как там говорила героиня Людмилы Касаткиной в старом добром советском фильме «Большая перемена», в котором эта актриса сыграла директора школы? «Самое лучше лекарство – это работа». Вот я и приехал «лечиться».

Еще только подходя к главному зданию нашей фирмы, где и располагалось мое, так сказать, рабочее место, а именно – кабинет, я заметил курящего у входа охранника. Недобро усмехнувшись, я непринужденной походкой направился к нему, стараясь не привлекать внимания. Хотя для этого мне даже не надо было как-то стараться – бравый молодец копался в своем телефоне и совершенно не смотрел по сторонам.

- А мне казалось, что курение в нашей фирме во время рабочего времени запрещено, мистер Батлер, - наконец, обратил я на себя внимание сотрудника. Тот, заслышав мой голос, чуть было не выронил телефон и тут же вытянулся по струнке, но, осознав мои слова, в то же мгновение выбросил сигарету.

- Добрый день, сэр, - поприветствовал меня секьюрити.

- Добрый, добрый… - задумчиво пробормотал я, наблюдая за поднимающимся вверх дымом от лежащей в специальном отсеке мусорки сигареты. – Работу потерять хочешь, да? – подняв взгляд на собеседника, спросил я, заметив тень испуга в его глазах. – По-моему я ясно сказал, что никаких перекуров в течение рабочего дня быть не должно! Разве что в обед, если успеешь…

- Да, простите, виноват, сэр, - не стал отрицать своего проступка шкафообразный мужчина.

- Иди работай! – командным тоном заявил я, и Батлер мгновенно скрылся в здании. Я же, бросив еще один короткий взгляд на сигарету, последовал за ним. Стоило мне лишь войти в здание, как я заметил, что охранник уже держит у уха трубку внутреннего, так сказать корпоративного телефона. В голове мгновенно созрела догадка. Не знаю, насколько правильной она была, но, судя по последующей реакции работника на мои слова, все же предположение мое было весьма верным. – Предупредишь кого-нибудь о моем приезде – точно уволю! Не поленюсь ведь распечатку звонков заказать!

Секьюрити с растерянным видом отложил телефон и, посмотрев на меня еще секунд пять, занялся наконец своими прямыми обязанностями: уставился в монитор с изображениями с камер наблюдения. Я, удовлетворенный собой и наведенным порядком, направился к лифту и уже буквально через несколько минут был на третьем этаже, где и располагался мой кабинет. Ведущий к нему коридор был чуть левее меня, а по правую сторону от выхода из лифта уютно раскинулся рекламный отдел. Недолго думая, я решил заглянуть и туда, дабы проверить, как идет работа, когда генерального директора нет на месте.

Уже подойдя к двери, я понял, что работа идет явно не слишком хорошо, ибо из-за преграды до меня доносился громкий женский смех. Резко появившись на пороге, я, кажется, удивил всех. По крайней мере, такого изумления вкупе с недоумением в глазах своих сотрудниц, я, пожалуй, еще не видел.

- Здравствуйте, сэр! – ряд нестройных голосов разрушил висящую до этого тишину в помещении.

- Здравствуйте, - ответил я на приветствие. – И почему это вы не работаете, можно узнать?

- Как это «не работаем»? Работаем! – попыталась отбиться от обвинения одна из сотрудниц, неохотно стягивая свою жо… кхм… свое мягкое место со стола другой работницы.

- Вы в уборщиц переквалифицировались? – спросил я, но, исходя из того, как девочки переглянулись и недоуменно посмотрели на меня, я решил пояснить. – Ну, вон как ловко пыль со столов стираете! Может, мне вас всех перевести в обслуживающий персонал? Правда зарплата там куда ниже, но зато будете заниматься тем, что вам по душе, а в этот отдел мы наберем заинтересованных в рекламной работе лиц.

- Извините, сэр, - потупила взгляд одна из самых тихих и исполнительных работниц, которая хоть и не была на своем месте, однако и на столах отнюдь не восседала. – Мы просим Вас простить нас за дезорганизованность. Сейчас все будет как надо.

- Надеюсь, - холодно произнес я и вышел из отдела. М-да, как мне подсказывает полученный опыт, надолго оставлять без руководства этих дармоедов нельзя, а то они, похоже, забывают, что на работе надо работать, а не фигней страдать.

Впрочем, охраннику и рекламщицам я урок преподал, а последние сейчас всем растрезвонят о том, что я тут, и дисциплина наверняка улучшится. Нагоняи ведь никому не хочется получать. С чувством выполненного долга я, наконец, взял курс на свой кабинет. Дверь была не заперта, впрочем это меня не удивило. Внутри, как я и ожидал, сидел Франсуа с кипой всевозможных бумаг.

- В этой гребанной фирме никто не хочет работать! – пожаловался я мужчине, закрывая за собой дверь. Тот поднял на меня усталый взгляд поверх нацепленных на переносицу очков и брови его от изумления поползли вверх. – Конечно, кроме тебя, пожалуй.

- Сэр? – удивился помощник, увидев меня на пороге кабинета. – Добрый день.

- Опять ты со своим официозом! – недовольно пробормотал я. Собеседник же пожал плечами с виноватой улыбкой.

- Так получается. У Вас какие-то проблемы? – поинтересовался проницательный зам.

- У меня только одна проблема – ленивые работники! – сердито ответил я, подходя к столу. – Половину надо поувольнять, а на их место найти людей, которые будут реально заинтересованы в этой работе!

- Да не горячитесь Вы так, - встав с моего места, снисходительно улыбнулся собеседник. – Просто никто не знал, что Вы сегодня приедете, вот сотрудники и позволили себе немного расслабиться.

- Немного? Сидеть задницей на столе – это «немного»? – снова воскликнул я. – Курить в рабочее время у входа – это «немного»? Представляешь, идет такой клиент с намерением заказать у нас перевозку, а у двери охранник стоит дымит. И весь имидж фирмы коту под хвост!

- Я понимаю Ваше возмущение, но, честно говоря, у меня есть для Вас новости похуже, - признался Франсуа. Я, мгновенно замолчав, уставился на него во все глаза. – На нас хотят подать иск.

- Кто? – переборов желание схватить что-нибудь со стола и кинуть это в стену, спросил я, чувствуя, как сердце застучало в разы быстрее.

- Некто Джереми Кит, - сообщил помощник и подошел к документам. Я направился за ним. – Он был нашим клиентом, и при исполнении его заказа получилась накладка: мост, по которому должны были везти груз, ремонтировали, и дальнобойщику пришлось ехать в объезд. В результате, он не вложился в оговоренный срок, а у заказчика там тоже что-то из-за задержки груза сорвалось…

- А водитель что, не мог по своим каналам узнать о том, что по пути будет такая проблема? – перебил я собеседника.

- Да там парень молодой, только-только устроился, - ответил Франсуа. – Это его второй выезд был.

- Я же говорю: уволить всех нафиг! – тяжело вздохнул я. Иск – это хреново. Даже если удастся выиграть дело, некоторые клиенты все равно могут просто побояться к нам обратиться после этого.

- Виктор, может не стоит принимать такие категоричные меры? – без какого-либо давления в голосе предложил мужчина. – У всех бывают ошибки, и он не исключение.

- Ладно, с ним мы потом разберемся, - буркнул я, садясь в свое кресло. – Сейчас у нас есть проблемы поважнее. У тебя есть какие-нибудь идеи, как нам выйти из этой щекотливой ситуации с наименьшими потерями?

- Пока нет, - ответил помощник, присаживаясь напротив меня. – Надо думать…

- Надо, - согласился я, вчитываясь в текст претензии, присланной нам недовольным клиентом.

Знаете, а работа действительно творит чудеса! И, да простит меня дядюшка, стоит признать, что я даже в некотором смысле был рад сложившейся трудной ситуации, - по крайней мере, понимание серьезности проблемы и поиск решения захватили мой разум и не давали ему заостряться на… на том, на чем не нужно.

Только уже вечером, придя домой, я снова окунулся в воспоминания. Закрывая дверь, вспомнил, как утром выставил Кулемину, пройдя в гостиную – как она быстро одевалась, скрывая от меня свое худощавое тело, моя руки в ванной – оглянулся на душ… Хотелось найти в мозгах участок, отвечающий за память, отрезать его и выкинуть, ибо все, от чего сегодня я пытался отвлечься на работе, возвращалось ко мне с невиданной скоростью. Аппетит только-только было пробудившийся, ушел в никуда, желание посмотреть новости по телевизору или в интернете тоже пропало бесследно. Не придумав ничего лучше, я отправился спать. В конце концов, небольшое утомление я действительно чувствовал и сейчас очень надеялся на то, что оно поможет мне быстро уснуть.

Думаете, я хорошо выспался? Ага, как бы не так! Сначала я долго крутился в кровати, не понимая, что мешает мне отправиться в страну Морфея, и, только уткнувшись носом в подушку у стены, понял, что это запах Кулеминой. Глаза мои мгновенно распахнулись, а спальный предмет, пролетев по комнате, врезался в шкаф и упал на пол. Я же предпринял новую попытку уснуть и, к моему удивлению, она оказалось удачной. Ну… относительно удачной, я бы сказал. Если не считать того, что полночи мне снилась какая-то мура, в которой главная роль была отведена моей бывшей ученице, а полночи – какие-то кошмары с ней же, отчего я просыпался через каждые десять минут, то я спал.

Наверное, вы можете представить себе, в каком расположении духа я встал солнечным и морозным утром среды. Не выспавшийся, измученный ужастиками и образом той, которую хотел забыть навсегда… И этот день я тоже решил провести на работе, дабы забить свою голову вопросами бизнеса и не давать ни единого шанса занять мой мозг мыслям о Лене. Несмотря на то, что не было ни курящих у входа охранников, ни протирающих столы своими задницами рекламщиц, я все равно нашел к чему придраться. Секретарша получила выговор за бардак на рабочем месте, уборщица – за какую-то единственную крошку на полу… Я вроде бы и понимал, что просто-напросто придираюсь к людям, но не мог отказаться от того, чтобы выместить на них свою злость.

Даже Франсуа заметил, что я явно в ударе, о чем не преминул мне сказать, но я лишь наградил его тяжелым взглядом в ответ. Так пожилой мужчина понял, что читать мне нотации явно бессмысленно. Таким образом, мы с помощником вплотную занялись делами и заботами, которые откладывали в связи с несрочностью, а накопилось их как раз столько, что хватило на весь рабочий день с одним не слишком длинным перерывом на обед.

Еще с утра мне было как-то не по себе, но тогда я решил, что это просто из-за того, что я плохо спал. Но к середине дня я начал четко осознавать, что покоя мне не дает тревога за Кулемину. Да-да, именно так! Я вспоминал безобразные следы пальцев на ее шее, вспоминал, как она морщилась от неприятных ощущений во время нашей последней близости, и мне становилось все больше не по себе. Я всячески пытался отгонять от себя эти мысли, но чем больше старался не думать об этом, тем сильнее начинал беспокоиться за эту блондинку, что, в свою очередь, нереально бесило меня. Какого хрена я не могу просто взять и перестать размышлять о дальнейшей судьбе этой распущенной девки? Почему бы просто не забыть о ней, как о кошмаре, и не выкинуть из головы все, что с ней связано? Ответа не находилось, и стоит ли говорить, что к концу дня я был просто вымотан работой вкупе с рассуждениями о Кулеминой, ее женишке и ее жизни в целом.

Зато ночь порадовала меня полным отсутствием снов. Утром, поднявшись с кровати, я сделал вывод, что ни один, даже самый яркий и сладкий сон не сравнится с полной темнотой, которая отключает мозг и позволяет тебе выспаться на все сто. Сегодня особых дел у меня не было, и я решил провести день дома. А зачем мне куда-то выходить, если небольшой тренажерный зал есть и в моем особняке? Я спокойно могу поупражняться без необходимости куда-то выезжать. Я, в отличие от всяких блондиночек, поддерживаю свою форму, а не спускаю деньги на алкоголь и наркотики. Ну вот опять! А я думал, что мое помешательство на Кулеминой закончилось вчера. Оказывается, нет…

А ведь она сегодня уезжает… Ну и слава богу, скатертью дорожка! Скорейшей свадьбы ей с ее недомерком и долгих лет семейной жизни. Они же два сапога – пара: он – сумасшедший женоненавистник, который не считает чем-то ненормальным слегка попридушить свою возлюбленную, она – распутная девка, которая пытается оправдаться прошлым. Счастья им в браке, который, ясен хрен, легким не будет! А вот детей, пожалуй, желать не буду… Не надо детям таких родителей и не надо таким родителям детей.

Надев свои привычные хлопковые спортивные штаны, я повесил на шею полотенце и направился в тренажерку. По правде сказать, мне первое время было очень сложно привыкнуть к такому огромному дому. Пару раз я даже реально чуть ли не начинал в нем блуждать в поисках той комнаты, которая была мне нужна, а потом как-то освоился. После смерти Смита, когда я стал полноправным и единственным хозяином особняка, первое, что я сделал, это закрыл почти все нежилые комнаты, коих было немало. Открытыми я оставил только те, чем пользовался сам: кухня, туалет с ванной, тренажерный зал, кабинет, библиотека, спальня, прихожая и одна гостевая комната на случай внезапного ночлега знакомых и друзей. Тем самым я значительно сократил сумму, которую отдавал за уборку дома, ибо в закрытые комнаты персоналу велено было не соваться.

Груша сегодня отлетала как никогда далеко, велотренажер выводил на дисплей рекордную скорость, а мышцы пресса непривычно ныли от большого количества поднятий на наклонной скамье. Почувствовав дискомфорт, я сделал небольшой перерыв и присосался к бутылке с холодной водой. Знаю, вредно, но, что самое интересное, со сменой образа жизни поменялась и какая-то часть мировоззрения. К примеру, я стал чаще делать то, что мне хочется, а не то, что надо, даже в таких вопросах, как холодная вода после тренировки. Сев на стоящую рядом лавочку, я начал делать дыхательные упражнения, пытаясь добиться ровного сердечного ритма, но в состоянии относительного покоя в мою голову снова начал пробираться образ бывшей ученицы. Сжав от злости кулаки, я подскочил к музыкальному центру, стоящему в углу большого зала, и ткнул пару кнопок на нем. Помещение с разных сторон мгновенно наполнилось ритмичной музыкой, а я снова подошел к груше.

Дата добавления: 2015-08-28