Название: Когда судьба дает нам шанс 9 страница

- Я хочу остаться одна, - не открывая глаз, прошептала Кулемина. – Уйди, пожалуйста…

- Не хочешь со мной разговаривать? Понимаю… - подавил я тяжелый вздох и, еще раз нежно погладив бывшую ученицу по светлым шелковистым волосам, отошел на шаг назад. – Я еще приду, Лен. И… прости меня за все, если сможешь. Я потом по-нормальному за все перед тобой извинюсь, когда тебе уже полегче будет. А пока я просто хочу, чтобы ты знала: я очень сожалею о том, как вел себя по отношению к тебе. Поверь, я…

- Пожалуйста… - снова оборвала меня Кулемина. – Я хочу тишины.

- Да, конечно, - спохватился я, что речь моя слегка затянулась. – Отдыхай.

Перебарывая в себе желание остаться, я все-таки вышел из палаты, но далеко отойти так и не смог. Взглянув на дверь с уже знакомыми цифрами, я подошел к противоположной стене и уселся на один из стоящих там в ряд стульев. Посижу немного здесь, подожду, пока Ленка уснет, а потом еще чуть-чуть побуду с ней. Хоть так, но рядом…

Достав из кармана выключенный перед визитом в палату девушки смартфон, я нажал на кнопку включения и стал ждать, пока он загрузится. Почти сразу же телефон отозвался вибрацией, оповещая о пришедшем сообщении. Щелкнув по экрану, я открыл смс и узнал о том, что пока я находился у Лены, мне пару раз звонил Франсуа. Отойдя от палаты, дабы не мешать блондинке звуком своего голоса, я набрал номер помощника и стал вслушиваться в длинные гудки.

- Добрый день, Франсуа, - поздоровался я, когда собеседник ответил на вызов. – Ты звонил?

- Здравствуйте, сэр, - снова позабыв о моей неприязни к этому обращению, ответил тот. – Я просто хотел узнать, как у Вас дела, и как чувствует себя мисс Кулемина.

- Пока не очень хорошо, - сразу стал я отвечать на второй вопрос, давая понять собеседнику, что мои дела напрямую зависят от состояния бывшей ученицы. – Наверное, будь у нее только инфаркт, ей было бы сейчас намного лучше, а сотрясение и побои тоже дают о себе знать. К тому же ей трудно в моральном плане, - вздохнул я, в очередной раз коря себя за все слова и поступки, совершенные по отношению к этой девушке, за всю боль, причиненную ей, за унижения, которых она вовсе не заслужила, и за цинизм, которым глубоко ранил ее и без того истерзанное сердечко.

- Понятно, - ответил Франсуа, явно немного расстроенный моими словами. – Не знаю, порадует ли это Вас сейчас, но в фирме дела идут хорошо. Никаких инцидентов за время Вашего отсутствия пока не было, и я надеюсь, что не будет.

- Спасибо, - чуть улыбнулся я, осознавая, как тяжело пришлось бы мне сейчас, не будь рядом этого человека. Я был бы вынужден делить время между Леной и бизнесом, и в итоге наверняка и там, и там наворотил бы дел, а потом не знал бы, как все распутывать. – Кстати, Франсуа, - резко вспомнил я про сегодняшний визит нежданных гостей, - проследи, чтобы в прессе не появилось никаких упоминаний обо мне.

- А что там может появиться? – с некоторой опаской спросил мужчина.

- Сегодня в больницу явились копы и сказали, что в избиении Лены они подозревают меня, - ответил я и по тишине, воцарившейся в трубке, понял, что собеседник пребывает в некотором шоке. – Лена, естественно, попыталась эту информацию опровергнуть, но пока она не может в полной мере дать показания, впрочем, честно говоря, я и сам не хочу, чтобы они в ближайшие дни ее дергали – она еще очень слабенькая, а им-то все равно, лишь бы добиться того, что им нужно. Им до чувств Ленкиных дела не слишком много. Так что поэтому подозрения с меня снимать не собираются, по крайней мере до того момента, пока нас с ней не допросят.

- Я понял, - коротко ответил помощник. – СМИ проконтролирую.

- Еще раз огромное тебе спасибо! – поблагодарил я его и, распрощавшись с собеседником, снова отключил телефон.

Посмотрев на часы, я медленно подошел к палате и осторожно заглянул сквозь окно вовнутрь. Кулемина лежала с закрытыми глазами, но в том, что она спала, я уверен не был, поэтому еще долго стоял рядом с нужной дверью, наблюдая за происходящим внутри и пытаясь понять, как вернуть если не все то, что было с нами восемь лет назад, не то светлое и чистое, что уже несбыточно, ибо мы оба слишком изменились, потеряли часть нас же самих, то хотя бы возможность верить, сострадать, да и, черт побери, любить той преданной, искренней любовью, которая способна прощать, принимать и исцелять. Убедившись в том, что блондинка уснула, я тихо вошел в палату и присел на стоящий рядом с кроватью стул. Снова начал вглядываться в лицо лежащей возле меня девушки, сравнивая его с тем, которое запомнил я, уехав из Москвы. Бледное, с заострившимися от худобы и болезненности чертами … Наркотики и разгульный образ жизни сделали свое дело, а вкупе с ее проблемами в плане здоровья они и вовсе добили этот молодой организм. Я же хранил в памяти образ белокурой девочки с солнечной улыбкой и ясными зелеными глазками… Только вот Франсуа прав: все эти годы я лелеял фото, ласкал обрывки воспоминаний, а настоящая, живая, не обогретая нежностью Лена медленно загибалась от боли предательства, разочарований и жестокости.

Но пока еще есть возможность, пока не слишком поздно, я могу спасти хоть что-то, сохранить хотя бы то, что еще не растрачено, те крупицы, которые, может быть, в последствии сумеют дать начало новому, живому, настоящему… Главное – пережить этот критический момент, а там уже будет полегче. Ленку я больше не отпущу, не позволю ей оставаться одной, без ласки, любви и тепла. Знаю, что для того, чтобы отогреть ее озябшую душу, потребуется много терпения и сил, но я сделаю все для того, чтобы мы с Леной были вместе, а вместе мы с ней всегда со всем справлялись: и с маклерами, и с нелегальным издательством, косящим под «Семафор», и с Борзовой… Справимся и теперь, я уверен.

Понимаю, что те, прежние проблемы, по сравнению с происходящим сейчас, кажутся малозначимыми, никчемными. Да, это так, но теперь я просто не могу сдаться и отступить назад. И не позволю сделать этого Лене. Если там, в прошлом, у нас были какие-то обходные пути, тропки, по которым мы убегали от самих же себя, то сейчас их просто-напросто нет, а, соответственно, есть только одна возможность быть. И теперь я не повторю своей ошибки, не уйду в сторону, не предам ее – девочку, которая когда-то доверяла мне больше, чем любому другому человеку в этом мире. Вероятно, сейчас это уже и не так, но суть остается прежней, и если для того, чтобы спасти нас, мне потребуется вывернуть наизнанку вселенную, то я готов пойти даже на это. Хотя, конечно, поменять звезды местами может быть гораздо проще, чем воскресить в человеке веру, которую сам же безжалостно загубил. Перво-наперво я постараюсь убедить Ленку в том, что больше я ее не брошу на произвол судьбы, иначе о доверии с ее стороны не может быть и речи. Впрочем, помимо этого она должна понять, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах, я не позволю себе считать ее грязной девкой, недостойной моей любви. Не знаю как, но я должен вытравить из ее души каждое слово, которое причинило ей боль, ответить за свои поступки, вселить в нее надежду и больше никогда не отнять ее. И если Лена сможет еще раз приоткрыть для меня дверь в свое сердце и душу, то, возможно, у меня все же появится шанс доказать ей, что теперь я действительно всегда буду рядом.

В тот же день, вечером, я, как ни уговаривал себя остаться дома или поехать в фирму и помочь чем-нибудь Франсуа, так все-таки не смог сдержаться и направился в госпиталь уже после начала времени вечерних посещений. Вроде бы и понимал, что Лена, скорее всего, не станет со мной разговаривать и попросит уйти, но все равно не мог противиться желанию увидеть ее.

По пути купил небольшой букетик ярких цветов, желая хоть чем-нибудь порадовать бывшую ученицу. Аромат от него шел просто дивный, и я искренне надеялся, что это хоть немного поднимет Кулеминой настроение. Но уже в палате я понял, что на все мои знаки внимания девушке, мягко говоря, плевать. Блондинка была безучастна ко всему, но мне упорно казалось, что что-то в ее облике все равно изменилось. Появилась какая-то отрешенность… Конечно, и днем Лена не радовала меня сосредоточенностью на нашем разговоре или просто своим вниманием, но сейчас мне и вовсе казалось, что ее упорно что-то отвлекает… или заботит. И, как оказалось позднее, я не ошибся…

- Ленок, тебе если что-то будет нужно, ты мне скажи… Не молчи, ладно? – в очередной раз попытался я завязать разговор. – Я все для тебя сделаю, - касаясь пальцами запястья девушки, проговорил я.

- У меня к тебе… только одна просьба, - немного помолчав, словно собираясь с мыслями или силами, к моему удивлению, заговорила она.

- Какая? – с готовностью спросил я.

- Мне нужно… чтобы ты забрал… мой телефон, - ввела меня в еще большее недоумение Кулемина. – Мне… Я думаю, что за меня… кое-кто может волноваться.

- Кто? – не удержавшись от любопытства, спросил я.

- Ваня… - совсем тихо ответила бывшая ученица. Несмотря на кольнувшую меня изнутри ревность, внешне я, как и всегда, остался предельно спокоен. – Романов… Я тебе о нем рассказывала…

- Я помню, - коротко произнес я, не желая еще раз слушать повествование о том, какую роль этот мужик сыграл в жизни моей некогда лучшей спортсменки.

- Можно тебя попросить… - совсем неуверенно произнесла Лена, будто опасаясь, что я сейчас начну на нее орать. – Приведи сюда того… кто отвечает за выдачу личных вещей… - пробормотала девушка, а потом, прикрыв глаза, тяжело вздохнула. Пульс ее уже несколько минут, как волновал меня своей повышенной частотой, однако я пока не стал перебивать собеседницу, понимая, что для нее это, видимо, очень важно, раз она, прикладывая огромные усилия, пытается озвучить мне свою просьбу. – Я скажу… или подпишу… все что надо. А ты… пожалуйста, ответь… если он будет звонить.

- Может, подождешь несколько дней? – нерешительно предложил я, честно говоря, не имея никакого желания общаться с ее бывшим любовником. Пусть и «одноразовым»… - Наверняка скоро тебе разрешат самой звонить…

- Он волноваться будет, – перебила меня блондинка и заглянула прямо в глаза. – Ему не все равно, понимаешь? Он на два дня раньше улетел… там дела какие-то… Ваня звонить начал… небось с того момента… как встретил Вадима… и не увидел рядом с ним меня… А я не хочу… чтобы он беспокоился… Я по себе знаю… что такое – понятия не иметь… где находится любимый человек… и что с ним происходит…

У меня в горле встал тяжелый комок. Понятное дело, что это был камушек в мой огород, и если до сего момента я еще сомневался в том, что смогу себя перебороть и поговорить с этим мужиком, то сейчас осознавал, что отказать Ленке в этой просьбе не сумею. Она, вон, даже сейчас, находясь в незавидном положении, волнуется не о себе, а о том, кому она небезразлична, и ежели я сейчас заупрямлюсь, то лишний раз докажу ей, что я ее не понимаю и понять не хочу.

- Хорошо. Сейчас все будет, - решительно ответил я и уже развернулся, чтобы пойти на выход из палаты, как Ленка остановила меня тихим голосом.

- Вить, подожди… Не говори ему, пожалуйста… ни о чем… скажи… что у меня все… хорошо, - уже буквально из последних сил прошептала бывшая ученица и прикрыла глаза.

- Он же не дурак, - рассудительно произнес я, взволнованно глядя на вымотанную собеседницу. – Поймет, что если ты к телефону подойти не можешь, то что-то не так.

- Ну… по крайней мере… всего не рассказывай, - тяжело вздохнув, ответила девушка, подняв веки и посмотрев на меня усталым взглядом. – Я боюсь… что он может… натворить глупостей… если сказать ему… всю правду.

- А я бы ему эти глупости бы натворить помог бы, - процедил я, но, заметив тень испуга в зеленых глазах Лены, поспешил исправить положение. – Хорошо-хорошо, Лен… Я не скажу ему ничего такого, что могло бы разжечь в нем желание начистить морду твоему Вадиму.

- Спасибо, - ответила блондинка и, только я вновь собрался было пойти к сестре-хозяйке за ее смартфоном, как она снова мне помешала. – Вить, и еще… пожалуйста, будь с ним потактичнее, - попросила Кулемина, а я скрипнул зубами от недовольства. – Это единственный человек… которому я была небезразлична… последние два года.

- Я постараюсь, Лен, но обещать ничего не могу, - ответил я, осторожно коснувшись гематомы на плече бывшей ученицы. Она вздрогнула, но ни слова против не сказала. Тогда я провел рукой чуть вниз, обнажая грудную клетку и верхнюю часть руки девушки. Там синяков было намного больше, а кое-где виднелись даже ссадины и кровоподтеки. Челюсти снова свело от злости. Я, конечно, был готов к тому, что увижу нечто подобное, но… – Часто он тебя так? – нежно, стараясь забрать хоть частичку боли этой девушки, провел я пальцами по ее руке от плечика до локтя, а затем дотронулся до лиловой отметины чуть ниже ключицы.

- Бил довольно часто… но до такого ни разу… не доходило, - отвернувшись от меня, проговорила блондинка. – Его обычно Ваня останавливал. Он всегда рядом был…

Стало еще более горько от того, что последние годы ее защищал совершенно чужой мужик. Нет, хорошо, конечно, что защищал, но если бы не я, то и защищать было бы не от кого. А этот садист… Скотина! Сукин сын! Вернув одеяло на место, я виновато посмотрел на лежащую передо мной бывшую ученицу и без лишних слов вышел из палаты.

Все проблемы с выдачей мне телефона решились лишь к концу времени посещений. Лена еле-еле, с трудом удерживая слабыми, дрожащими пальчиками шариковую ручку, поставила какую-то закорючку на листке бумаги, и смартфон перекочевал в мои руки. До этого момента он, кстати говоря, не дожил – попросту не хватило зарядки. Теперь аппарат отказывался даже элементарно включаться.

В итоге, попрощавшись с измотанной вконец Леной и пообещав ей прийти завтра, я вышел из госпиталя и первым делом заехал в магазин мобильной техники, где и приобрел зарядное устройство для телефона Кулеминой. Доехав до дома, я подключил средство связи к розетке и пошел в душ. Спустя полчаса аппарат уже показывал некоторое количество зарядки, и я, решив, что на звонок этого хватит, вынул штекер из гнезда смартфона. Включив его, я тут же распахнул глаза, когда пришедшая сразу же смска оповестила меня о трех десятках поступивших на выключенный телефон вызовах. Думаю, абонента называть не стоит? Впрочем, спустя буквально секунду техника разразилась негромкой мелодией, и звонить самому мне даже никуда не пришлось…

- Алле, - ответил я по-английски.

- С кем я разговариваю? – тут же решил расставить все точки над i собеседник. Я же, вспомнив рассказ Кулеминой, перешел на родной язык.

- Меня зовут Степнов Виктор. Я…

- Я знаю, кто ты, - не дал мне договорить Романов, и тон его голоса заметно изменился. – Лена много о тебе рассказывала. Позови ее, пожалуйста, к телефону.

- Она… не может сейчас подойти, - стараясь продумывать каждое слово, ответил я.

- Почему? – вроде бы и хладнокровно, но все равно с оттенком беспокойства спросил собеседник.

- Лена сейчас находится в больнице, в кардиологическом отделении, - не стал я врать, решив просто умолчать о некоторых деталях. – Туда с включенными телефонами входить не разрешают – на работу техники может как-то повлиять.

- Что с ней? – нетерпеливо задал новый вопрос Иван.

- У нее инфаркт был, правда угрозы для жизни уже нет, - поспешил я смягчить острые углы. – С Вадимом они разбежались… - зачем-то добавил я.

- Это-то я уже понял, - хмуро ответил мужчина. – Как только этот хорек появился тут без нее, я сразу заподозрил что-то неладное. У него спросил, но он бросил мне сухое «расстались» и тему сменил. Я Ленке стал названивать, а она недоступна… Интуиция подсказывала, что что-то случилось, но я так надеялся, что она просто с тобой остаться решила, поэтому и не вернулась сюда.
- К сожалению, нет… - вздохнул я. – У нее сердце…
- Да, я знаю, - с нотками грусти в голосе, произнес Романов. – У нее при мне несколько раз сердечко шалило… До больницы не доходило правда, но все равно… Жутко смотрится конечно, когда молоденькая девчонка за сердце хватается.
- А я не знал, - негромко проговорил я, понимая, как много всего упустил и насколько сложно будет заполнить те восемь лет, которые разделили наше прошлое и настоящее.
- Думаю, что ты многого не знал, - без иронии, но с какой-то горькой усмешкой, отозвался Иван.
- Да, - поджал я губы. – Многого…
- Знаешь, а я с какой-то стороны даже рад, что Ленка не вернулась с этим упырем, - хмыкнул собеседник. – Понимаю, что не та ситуация, чтобы прыгать от восторга, но она действительно заслуживает куда лучшего…

- Слушай, я это… - замялся я, не зная, как лучше сказать то, что само просилось на язык. – Короче, поблагодарить тебя хотел. Спасибо, что заботился о ней.

- Не стоит, - бросил мне собеседник и, прежде чем я успел что-либо сказать, продолжил, - она для меня слишком много значила, чтобы я спокойно смотрел, как этот хмырь над ней издевается. Впрочем, до сих пор много значит…

- Если ты ее так любишь, то почему не остался с ней? Не увез ее куда-нибудь от этого ее женишка недоделанного? – нахмурившись от последних слов Романова, спросил я. – Неужели работа у этого недомерка для тебя важнее?

- Да причем тут работа, - печально усмехнулся тот. – Просто… ей это не нужно, понимаешь? Чувств одного недостаточно, когда второй ничего не испытывает. А тем более в случае с Леной… Единственное, что я мог сделать, привязав ее к себе, так это обречь на страдания нас обоих. Она бы мучилась чувством вины, а я… Нет, жить с любимым человеком и знать, что ты ему просто друг, это не мой вариант. Я так не могу. А насильно мил не будешь, слышал такое выражение?

- Слышал, - кивнул я, будто бы Иван мог увидеть мой жест.

- Вот я и не хочу ее тяготить своими чувствами. Знал бы я, что она может изменить свое отношение ко мне – я несомненно стал бы ее добиваться: плюнул бы на Вадима, все свое время и внимание ей бы отдал… Но я для нее только друг.

- Хороший друг, - немного исправил его я. – Это она попросила позвонить тебе. Сказала, что не хочет, чтобы ты волновался.

- В этом вся Ленка, - снова усмехнулся мужчина, - лежит в больнице и думает о ком угодно, только не о себе. Знаешь, зря ты с ней так… Она ведь только хочет казаться такой плохой, а на самом деле внутри нее все еще живет та семнадцатилетняя девчонка, которую ты оставил, - неожиданно с воодушевлением стал говорить Романов, а мне оставалось лишь удивляться, насколько хорошо он осведомлен об истории наших с Ленкой отношений. – Пусть я знаю ее всего два года, но уверен, что она осталась той же Леной, что и была восемь лет назад. До этой девчонки надо лишь докопаться, потому что она спряталась за спину той особы, которую ты и встретил в Нью-Йорке. Ты не бросай ее сейчас только… А если все же она тебе не нужна станет, то хотя бы мне позвони, чтобы я ей хоть чем-то попытался помочь. Иначе ты просто убьешь ее.

- Нет, больше я ее не оставлю! – железным тоном дал я понять собеседнику, что шансов у него нет.

- И обязательно сделай ее счастливой… Поверь, она этого заслуживает, - словно смирившись, пробормотал Иван и, не прощаясь, отключился.

Я же серьезно задумался над его словами и поступками. Что это? Слабость, самоотверженность или что-то еще? По сути тогда, восемь лет назад, уезжая из Москвы, я думал, что делаю это ради блага Лены… По крайней мере, я хотел верить в это, находил в этом утешение. Но я не оставил ей выбора, сжег мосты и оборвал все, что нас связывало. А этот Иван… Нет, то, как поступает он – совершенно иное. В его поступке куда больше разумного, чем в моем… По сути, он не бросил Лену, не отказался от нее, а… Н-да… Просто он хочет, чтобы она была счастлива. Возможно, этот человек как никто другой смог бы позаботиться о Ленке, защитить ее, сберечь, но он прав и дело вовсе не в нем. Хотя кто его знает… Вероятно он просто не смог найти ключик к сердцу Кулеминой. Правильно, не смог… Похоже этот ключик всегда принадлежал мне, и изменить этого уже не получится.
Впрочем, хватит на сегодня размышлений. Пора ложиться спать. Просьбу Лены я выполнил… Завтра скажу ей об этом, и, может быть, данное известие хоть немножко успокоит мою бывшую ученицу, хоть как-то уменьшит ее тревогу.
Завтра будет очередной непростой день… Ленка… Как она там? Одна, в этой пропахшей лекарствами палате, под присмотром совершенно чужих людей? Моя Ленка… Надеюсь, что этой ночью я смогу уснуть…

Прошло еще три дня. Разговор с Иваном я пересказал бывшей ученице в общих чертах, умолчав о тех деталях, которые, по моему мнению, девушке знать было не обязательно. Кулемина поблагодарила меня за оказанную услугу и снова уставилась задумчивым взглядом в противоположную стену, а я, перебарывая эгоизм, гордыню и ревность, вслух признал, что Романов, похоже, и в самом деле неплохой человек.

Я продолжал ездить к Лене по два раза в день, правда пока контакт между нами никак не налаживался. Разговаривали мы мало, ибо много болтать моей бывшей ученице было противопоказано, впрочем, она и сама не выражала никакого желания подпускать меня близко и уж тем более выворачивать передо мной душу наизнанку. Зачастую ее хватало всего на несколько фраз, сказанных тихим голосом, после чего она начинала морщиться, дыхание ее становилось тяжелым, а пульс опасно учащался. Естественно, о продолжении беседы в такие моменты не могло идти и речи, и чаще всего я просто сидел рядом с блондинкой, держал ее за руку или ласково гладил по волосам. Она не выражала протеста, но и никак не поощряла мои действия. Так и проходили мои визиты в больницу: молча и в некоторой напряженности.

Несмотря на то, что угроза для жизни Лены, к моему великому счастью, миновала, вопрос о переводе девушки в другую клинику не ушел. Помимо курса реабилитации, Ленке необходима была операция, которая позволит расширить просвет в суженных из-за проблем с сердцем артериях. И проводить подобную процедуру, понятное дело, лучше было там, где на этом специализируются. А именно в том госпитале, куда посоветовал перевести Кулемину доктор Хьюз, и сделали впервые подобную операцию.

Конечно, я уже побывал в той больнице, и в целом впечатления у меня остались только положительные. Учреждение радовало чистотой и благоустройством, персонал оказался очень вежливым и внимательным, а палаты, в которые мне позволили заглянуть, узнав, что я являюсь их потенциальным плательщиком, радовали глаз современным оборудованием и даже некоторым уютом. В итоге из медицинского центра я ушел довольный и решительно настроенный на то, что в ближайшее время я буду навещать Ленку уже здесь.

Полицейские пока не заявлялись – наверное, попросили врача уведомить их, когда подвергшаяся насилию девушка сможет ответить на их вопросы, и пока Хьюз не представил им возможности выведать что-либо у своей пациентки, которая, конечно же, все еще была слишком слаба для подобных разговоров. Как потом признался сам доктор, должно быть, именно из его слов представители правопорядка и сделали неправильные выводы о том, что избил и изнасиловал Лену я. Он почти дословно передал им то, что я сказал ему в свой первый визит в эту больницу, в частности, слова о моем неравнодушии к вверенной ему больной и отсутствии у нее других близких людей в США. Естественно, копы восприняли это как сигнал к действию и сделали из меня главного подозреваемого. Но, честно говоря, насчет этого я вообще не переживал: Ленка уже сказала им, что я невиновен, да и доказательства своей непричастности я при необходимости нарою без труда. С учетом того, что я-то точно знаю, чьих это рук дело, мне не сложно будет добыть компромат на него: работники отеля, где этот Вадим жил вместе с Леной, ее взбалмошная подружка… Да мало что ли людей видело их вместе? Другое дело – захочет ли сама блондинка раскрывать личность своего бывшего? Ведь без ее заявления представители правопорядка, по сути, бессильны, а урод, поиздевавшийся над ней, так и останется безнаказанным. Почему-то при первом визите полицейских мне показалось, что упоминать своего недоделанного женишка-изверга Лена не собирается, но пока спрашивать ее о чем-либо, предшествующем тому, что она оказалась здесь в таком состоянии я не стал.

Очередной визит и очередная тишина. Я старался приезжать два раза в день – в оба временных отрезка, когда были разрешены посещения, и пока только один раз не смог навестить свою бывшую ученицу вечером – будь неладен этот суд и этот Джереми Кит! Если бы не он со своим иском, то мне не пришлось бы тратить столь ценное время на поездку в фирму. Хотя к концу посещений я все-таки успел и минут двадцать с Кулеминой в палате побыл. Но этого времени рядом с ней мне оказалось ничтожно мало… Стены больницы, здешняя атмосфера… Все это невольно угнетало, давило и, если даже мне, человеку, который находится в этом здании лишь по нескольку часов в день, становилось тоскливо и погано на душе, то что же было говорить о Лене, которой приходилось лежать тут целыми сутками, не имея возможности не то что выйти на улицу, а элементарно подняться на ноги и пройтись по коридору.

Сегодня Ленка как всегда была молчалива и грустна, а я как обычно гладил ее по руке, размышляя о переводе девушки в другой госпиталь, который должен был состояться уже на днях. Интересно, как сама блондинка восприняла эту новость? Хотя, учитывая то безразличие, которое сквозило в ее голосе, во взгляде, ей наверняка абсолютно параллельно. Или такое отношение у нее только ко мне?

- Зачем ты приходишь? – нарушая тишину, первой заговорила Лена, чего не делала ни разу с тех пор, как попала в больницу.

- Ну… - даже несколько растерялся я от такого неожиданного вопроса. – Потому что я волнуюсь за тебя. И… мне небезразлична твоя жизнь…

- Давно ли… - печально хмыкнула лежащая на кровати бывшая ученица.

- Лен, - тяжело вздохнул я, понимая, что пришло время объясниться, - я понимаю, что очень виноват перед тобой, правда. И виноват не только в том, как обращался с тобой и относился к тебе тут, в Нью-Йорке, а еще и в том, что не был рядом с тобой все эти восемь лет. Я не думал, что так получится, Ленок…

- А что ты думал, когда решил уехать? – безо всякой издевки спросила Кулемина. Наверное, на сарказм у нее сейчас попросту не хватало сил и эмоций. – На что надеялся?

- На то, что поступаю правильно, - дойдя пальцами до ладони девушки и чуть сжав ее, проговорил я, потупив взор. В то же время я почувствовал, как мгновенно напряглась моя собеседница. – Я знаю, наверное, это прозвучит глупо, но я боялся, что испорчу наши отношения своей несдержанностью.

- А, уехав, ты их сохранил? – резонно спросила Лена и прикрыла глаза на несколько секунд. – Ты не подумай, - добавила она прежде, чем я успел начать отвечать. – Это не допрос. Просто я восемь лет пыталась понять мотивы твоего отъезда, но так и не смогла этого сделать.

- Ты имеешь полное право требовать ответы, - поддержал я желание бывшей ученицы во всем разобраться и потянулся к ее светлым волосам, но Кулемина опасливо дернулась в сторону. Так и пульс, повинуясь состоянию хозяйки, резко скакнул вверх. Черт, меня напрягает такая ее реакция на простые мои прикосновения. – Лен, я… - набрал я в легкие побольше воздуха, но, поняв, что нужные слова не подбираются, шумно выдохнул. Раньше я действительно считал, что, уехав из Москвы, а затем и из России, поступил правильно. Потом же, встретив Ленку здесь, оценив ее нынешний образ жизни, ее взгляды, я усомнился в верности своего решения, но все же оправдывал себя тем, что не мой отъезд виноват в том, что она такая. И только после разговора с Рассказовым, только после всех всплывших на поверхность деталей жизни Кулеминой после моего исчезновения, я понял, какую ошибку совершил. Лучше бы я поддался на ее провокации в тот злополучный вечер, у нее дома, когда Петр Никанорович был в больнице… Лучше бы стал первым мужчиной у этой глупышки, всеми силами пытавшейся добиться от меня желаемого… Лучше бы рискнул нашими отношениями тогда, чем сохранил всего лишь светлую память о них сейчас. Лучше бы… Хотя чего уж теперь о том, что лучше было бы сделать. Сейчас надо исправлять то, что случилось из-за моей ошибки, только для начала необходимо привести в норму хотя бы физическое состояние Лены, ибо то, что творится с ней в данный момент…

- Знаешь, - так и не дождавшись от меня продолжения, начала девушка, - несмотря на то, что ты бросил меня, я надеялась… На чудо какое-то надеялась. Злилась на тебя до жути просто, но продолжала любить, - говорила Лена, а мне становилось все более не по себе. – И когда мы встретились тут, в Нью-Йорке, я только сильнее начала надеяться. Думала, что раз судьба свела нас вместе – значит это не случайно. А Вадим, - вспомнила блондинка своего бывшего и слегка поморщилась, - это так… хотелось посмотреть на твою реакцию, ревность твою увидеть…

- Этого ты добилась, - слегка улыбнулся я, не зная, как реагировать на ее слова.

- Но, как оказалось, я ошибалась, - продолжила Кулемина без каких-либо эмоций. – Я не нужна тебе была тогда, а сейчас – и подавно…

- Лен, все не так! – воскликнул я, отрицая ее слова, но окрик мой заставил бывшую ученицу сжаться всем телом на кровати. – Прости, - мгновенно спохватился я, в разы уменьшив громкость своего голоса, - все не так должно было случиться.

- Да нет, все правильно получилось, Вить, - ответила мне девушка, снова на некоторое время прикрыв глаза. – Все так… А я… Я, наверное, просто сама придумала себе эту твою любовь и поверила в нее.

- Любовь была… и есть! – решительно добавил я, снова погладив Лену по голове, и сразу же заметил, как возросла частота ее пульса. – Успокойся, я не причиню тебе боли. Больше никогда не причиню.

- Не кори себя и не оправдывайся, - поджала губы блондинка, но потом все же решилась на еще одну фразу, - ты ни в чем не виноват, Вить. И не стоит ходить сюда, чтобы успокоить свою совесть. Честно говоря, ты только хуже делаешь.

Дата добавления: 2015-08-28