– Петя, перестаньте дурачиться. Вы же имеете и более толковое мнение.
– Да я ждал, что его вы выскажете. Получается, что дом им был нужен, Лев Константинович! Причем в полное их распоряжение, пусть и неясно для чего именно, но не для одного только проживания. Не так ли?
– Вы спрашиваете о моем мнении по этому вопросу? – переспросил архивариус, отставив опустевший стакан. – А я возьму и соглашусь с вашим. Но добавлю один аргумент. Если в первый раз дом был куплен и перепродан с выгодой, то два последующих раза получался убыток. Не самый значительный, но заметный. Я вот эти цифры выписал на отдельный листочек. И это, заметьте, без уплаченных за сделку налогов! Ну чем они в том доме занимались, чтобы окупить такие расходы?
– Мне показалось, что у вас есть и на сей счет мнение? – заметил Петя.
– А вот тут я пойду на попятную! Мнение у меня, конечно, есть, но этакое, что и говорить образованному человеку совестно. Разве что в порядке отчета по второму заданию.
– Да как вам будет угодно.
– Тут прямо беда, – вздохнул господин архивариус. – Со вторым заданием и с пресловутым домом Кулева. Ну, стоял раньше на том же самом месте небольшой дом в один этаж с мезонином[20] и просторным подвалом. Ну принадлежал он семье Кулевых из мещанского сословия. Про них и записи в церковных книгах имеются, и все прочее известно. Я это все также записал, вам отдаю, но тут, мне кажется, толку от моих изысканий никакого не будет. Потому что все остальное лишь слухи, да еще за полвека перевранные многократно. Единственное, что удалось толкового зацепить, так вот какой факт. Незадолго до того, как тот участок был куплен Вайзем под строительство особняка – дом тот был выморочным[21], наследников то ли не было вовсе, то ли из-за дурной славы они от него отказались, – случилось преступление. Обворовали квартиру богатого купца по фамилии Звенигородов. Так мало этого, хозяин не вовремя домой явился и был убит. Преступники не нашли ничего лучше, как укрыться в том самом кулевском доме!
– Может, и верно рассудили, – не согласился Петя с недосказанным, но очевидным по тону выводом, что такой поступок был глупым, – туда навряд ли кто сунулся бы, забоялись бы.
– Все правильно-с, – закивал Лев Константинович. – Со стороны так и выглядит. Да и они, верно, так считали. Да просчитались! Нашли их вскоре в том доме мертвыми! Без всяких следов насилия, представьте себе. А денег не нашли!
– Ну мало ли кому они успели их передать или где-то спрятать!
– Согласен. Впрочем, на этом мой доклад по второму вопросу завершен. Остается лишь добавить то свое мнение, про которое обещался сказать. Слухов про тот дом кулевский и помимо этого предостаточно было. А тут еще такой вот факт случился с новыми смертями, да уголовного характера. Вот народ и заговорил, что деньжищи преступниками были взяты просто-таки немереные. По мне, навряд ли купец стал бы держать при себе наличные суммы слишком уж большие. Но деньги у него водились, это точно. Он и к золотым приискам был причастен, и вроде как алмазные копи у него были. По-первому есть документальные подтверждения. По второму не сказать, чтобы документы, но тоже не голые домыслы, а письма. Правда, о письмах я с чужих слов знаю. Равно как и о том, что двух жуликов нашли мертвыми в доме Кулева. Но говорил про это человек из полиции! Уж простите, называть его не стану.
– То есть документы по этому делу хранятся в полицейском архиве, – уточнил Петя, – и вам туда дорожку найти не удалось?
– Так и есть.
– Хорошо, пока мы этот вопрос отложим в сторону. Может, нам в нем и нужды не будет.
– Или вы к своим источникам в полиции обратитесь, – невинно сказал Лев Константинович. Но мы промолчали, хотя оба об этом подумали.
– Перехожу к следующему заданию. Чертежи особняка вернули, можете на них взглянуть. Сразу скажу, что там только первоначальный план. А что и как перестраивалось, найти не удалось. Будете смотреть?
– Будем!
Лев Константинович положил перед нами коробку, в которой хранились папки с чертежами. Мы достаточно быстро нашли нужные листы, но лишь одно и поняли – колонн в зале и эстрадки изначально не должно было быть.
– Петя, запишите на всякий случай все размеры, которые касаются этой залы, – попросила я.
– Обратите внимание, молодые люди, – Лев Константинович постучал обратным концом карандаша по чертежу, – что вот эта часть фундамента оставлена от фундамента дома Кулева. Видимо, очень крепким оказался, решили не ломать, а использовать по прежнему назначению. И получается что, по сути, весь подвал дома Кулева перекочевал под особняк господина… да уж пусть будет, Козловского. И если вдруг те воры спрятали там свои несметные сокровища, а господа Бушнеры об этом прознали…
– Тогда бы они могли достать их во время строительства. В крайнем случае, в первый же год, когда дом стал принадлежать им.
– Не подумал-с! – разочарованно вздохнул архивариус. – Хотя, знаете ли, могли они прознать, да не найти сразу. А позже вдруг узнали больше и повторили попытку. А?
– А в третий раз?
– Эх, такую сказку разрушили, Петр Александрович! Да, покуда помню. Вот список тех, кто интересовался этим домом за последнее время.
– Так много!
– Ну так многие пожелали приобрести хорошую недвижимость, полагая, что новая хозяйка по молодости лет и неопытности уступит за дешево. Тут почти все знакомые люди, я две фамилии подчеркнул из числа мне неизвестных. Оба приезжие, и их интерес тоже объясняется просто. Так что вы уж дальше сами смотрите, какая из всего этого польза будет.
– Польза будет, можете не сомневаться, – пообещал Петя. – А вот о вашей выгоде мы толком и не договорились.
– Да я бы и вовсе с вас денег просить не стал, самому интересно было, – без тени смущения сказал Лев Константинович. – Но сами знаете, многое не у меня в архиве было, пришлось по людям походить. А если с прошением, как положено, да по всем правилам, так мы бы до второго пришествия ответов ждали-с! Вот эти деньги я хотел бы вернуть. С вас три рубля, Петр Александрович.
– Вот вам золотой червонец, потому что мне бы с этим вопросами и за месяц не управиться. И не смейте отказываться, а то перешлю деньги почтой, придется вам в контору идти получать.
От такой угрозы Лев Константинович весело рассмеялся и, разведя руками, произнес:
– Благодарю вас. И всегда рад помочь.
На улице по-прежнему шел снег. Но выглядело теперь все иначе, чем во время той ужасной и, честно признаюсь, страшной грозы. Пушистые хлопья сверкали серебром в желтом свете уличных фонарей, и город выглядел нарядным, праздничным.
– Петя, вы огромный молодец. И Лев Константинович тоже. Я о многом даже подумать не успела, а вы сообразили, как правильно подойти к делу. Хоть и говорите, что верили в привидений.
– У меня и сейчас сомнения не развеялись. А что я многое сообразил, так я, в отличие от вас, уже две недели этим вопросом озадачен.
– Кстати, за последние часы я в который уж раз слышу про дом Кулевых, в котором происходило нечто, судя по всему, даже намного более жуткое, чем в новом особняке. А мне никто так ничего и не рассказал!
– Могу рассказать. Только…
– Что?
– Так красиво вокруг. Празднично. Неохота портить впечатление от этой красоты, – и добавил печально: – Вам, верно, уже пора домой?
– Да и вам тоже, – вздохнула в ответ я. – А давайте не вы меня до дому провожать станете, а я вас? Только скажите, который сейчас час?
– Без четверти шесть.
– Да. На репетицию в театр идти поздно. Но и вас задерживать долго не стоит.
– Давайте тогда прогуляемся до пассажа Второва, посмотрим, какую он в этом году ель к Рождеству поставил.
– Замечательное предложение. А у пассажа расстанемся.
Мы неспеша шли через Базарную площадь и с удовольствием молчали. Впрочем, быстро идти все равно бы не получилось из-за огромных сугробов с едва протоптанными в них тропками.
– Петя, я хочу задать вам один очень важный вопрос, – наконец заговорила я, пряча от своего кавалера усмешку.
– Спрашивайте.
– Как у вас обстоят дела с учебой?
Петя ждал любого другого вопроса, может, неожиданного, но не этого и растерялся.
– Вполне прилично обстоят.
– У вас выпускной класс! – сказала я строго.
– Я помню.
– Вы обещали по окончании приехать учиться в Москву или Петербург. Так что вам лучше закончить школу с золотой медалью.
– Да как же… Вот если бы вы мне сказали о том несколько лет назад, так я бы постарался.
– То есть на медаль вы не рассчитываете? А следовательно, имеете шанс провалить экзамены и не поступить в столичный университет. Предупреждаю, я в таком случае ждать вас не стану. Найду кого с золотой медалью и выйду замуж за него!
Петя, наконец, сообразил, что моя тирада пусть и имеет прямой серьезный смысл напомнить ему о необходимости закончить учебу с хорошим аттестатом, но по большей части все же является шуткой, и вздохнул с облегчением.
– А я-то надеялся, что нравлюсь вам не за отметки в табеле! – вздохнул он наигранно.
– Ну, с вашими оценками трудно понравиться приличной девушке. Так что успокойтесь, вы мне нравитесь не за них!
Мимо пронесся лихач, взметнув на повороте целую тучу снега. И вновь стало тихо.
Мысли мои невольно переключились на загадочные события, разгадать которые мы намеревались.
– Петя, я поняла, нам с вами вот что нужно сделать. Есть ли в университете ученые-химики?
– Вряд ли. Но уж точно они есть в технологическом институте.
– Нужно найти кого-то, кто смог бы нас проконсультировать по поводу тех светящихся надписей. Ну, возможны ли такие явления с точки зрения науки и как их создавать? Может, это даст нам еще одну зацепку.
– А вот про это я не догадался. Думаю, что будет нетрудно организовать.
– Далее. Нужно будет промерить залу и сравнить результаты с теми цифрами, что вы записали из плана строительства.
Петя кивнул.
– А еще неплохо бы найти предлог, чтобы осмотреть весь дом и двор.
Петя вновь кивнул, но в глазах у него появилась хитринка.
– Так, что-то еще важное в голове мелькало. Ах, да! Вы с полицией по этому вопросу не общались?
– Я при случайной встрече поделился всем с Андреем Ивановичем[22]. Он сказал, что, не будь у них столько работы, он бы сам попытался разобраться. Из чистого любопытства, поскольку оснований для официального расследования нет. Ну и добавил, что скорее это человеческие происки, хотя и от версии про нечистую силу он не стал бы сразу отказываться.
– Да, работы у полиции всегда немало. Но теперь у нас есть очень конкретные, надеюсь, притом не слишком сложные вопросы, и нужно будет кого-то попросить помочь, чтобы нас пустили в полицейский архив.
– Вот это вряд ли получится. Но, может, Михаил или Андрей согласятся помочь, выкроят минутку, чтобы самим сходить в архив.
– Минуткой тут не обойтись. Итак, вам необходимо собрать ваших артистов на репетицию, договориться о консультации по химии, измерить залу, попросить о помощи Михаила Аполлинарьевича или еще кого-то, придумать, как нам попасть в верхние этажи особняка и во двор. Неплохо бы расспросить Григория Алексеевича, вдруг он что подскажет. В газетах старых порыться. И тщательно все обдумать. Петя, что смешного я сказала?
Петя, уже долго сдерживавший смех, тут расхохотался в голос.
– И это вы совсем недавно напоминали мне, что нужно хорошо учиться!
Тут уж и я расхохоталась. Напридумывала столько заданий и забыла, что есть куда более насущные дела.
– Хорошо, Петя. Я тоже возьму на себя часть работы. Я стану думать за двоих!
Мы снова рассмеялись.
– Вы, главное, про репетицию договоритесь. Остальное может и подождать. Еще с Григорием Алексеевичем и с Михаилом Аполлинарьевичем я вполне сама могу переговорить.
Мы полюбовались роскошной елкой не менее десяти саженей высотой и с нижними лапами в полторы сажени длиной. Разглядели среди засыпанных снегом ветвей украшения из картона, обклеенного серебряной фольгой, и лампочки рождественской гирлянды. Прошли вместе до Благовещенского собора и разошлись в разные стороны. Петя зашагал вверх по Дворянской, а я пошла прямо в сторону Аптекарского моста, за которым начиналась наша улица.
Пелагея готовила нечто невероятно вкуснопахнущее, а Мария Степановна читала газету, чего прежде за ней не водилось.
– Пришла, краса ненаглядная! – обрадовалась моему появлению хозяйка. – Садись с нами, в компании веселее. Я вот о вашем приезде прочла. Так уж вашу маменьку расхваливают, что даже самой захотелось в театре побывать. Я там уж сколько лет не была? Да почитай, со смерти супруга и пару лет до того добавить нужно.
– Так я попрошу для вас контрамарку! – обрадовалась я, что могу хоть чем-то угодить доброй женщине. – И для Пелагеи, если она пожелает.
– Вот еще! – фыркнула наша кухарка. – Стоит из-за меня людей беспокоить.
– Стоит, стоит! Вы окончательно решайте, пойдете или нет, а мы с маменькой уж все организуем. На лучшие места посадим!
– Да нам бы поскромнее куда, согласно чину, – сдалась Мария Степановна. – А ты, Дашенька, где гуляла? Грозы не испугалась?
– Испугалась! Но кроме испуга еще и весело было. А позволите вас спросить, Мария Степановна?
– Да конечно же, спрашивай, чего вдруг чиниться стала? Или о чем нескромном спросить хочешь?
– Не знаю, как и сказать. Нескромным это не назову, но тема необычная. Я вот за сегодняшний день несколько раз услышала про дом Кулевых, а что да как, отчего все эти россказни идут, не знаю.
– Может, и не стоит такие страсти на ночь рассказывать… – задумалась хозяйка.
– Ну до ночи еще далеко, – невзначай заметила я.
– А! – махнула рукой Мария Степановна, откладывая в сторону газету и очки. – Ты у нас барышня смелая, из-за сказок плохо спать не станешь. Только с чего бы начать? Вот, припомнила. Случилось это лет сорок тому назад, могу и точнее сказать, да считать неохота. Мы только приехали в этот город, домом своим обзавелись не скоро, а квартировались тогда неподалеку от того самого дома. К тому времени проживал в нем с семьей господин Семен Кулев, ему он от отца достался. Чинов Семен Кулев был маленьких, в какой-то конторе приказчиком служил, или как там его должность была? А, не помню, да не в том суть. Жил себе человек, не тужил. А тут несчастье на него свалилось – овдовел. Как водится, стал горькую пить. Совсем опустился. А ведь при нем еще мать жены проживала, вот уж для нее горе двойное вышло! Она, ясное дело, попрекала его пьянством, пыталась к нормальной жизни повернуть. А он допился до белой горячки да однажды тещу свою топором по шее и стукнул. Видимо, крепко ударил. Но сам уже и до того от водки был в полном изумлении, так, ничегошеньки и не поняв, спать пошел. А вот как проснулся да хоть что-то соображать стал… Нашел он старушку обезглавленной. У самого руки в крови. Что делать? Ума ему достало только в трактир пойти и по новой напиться. Но там он за разговором кому-то из собутыльников все и рассказал. Да те не поверили, решили, что спьяну наговаривает на себя. Тот на недоверие обиделся и позвал всех в гости. Да никто не пошел. А когда спустя неделю-другую сами очухались да заметили, что нету давно собутыльника, так решили все же навестить. И нашли они бедолагу Кулева повесившимся. А в подвале старушку обезглавленную. Голову, кстати сказать, так и не нашли. И что еще необычного: столько времени прошло, а тел вроде тлен и не коснулся.
Я заметила себе спросить о времени года, если зимой дело было, так все понятно – замерзли тела, и все дела. Но пока перебивать не стала.
– Вот такая горькая присказка, – продолжила рассказ Мария Степановна. – А дальше уж сказка начинается. Вскоре заговорили, что в опустевшем доме нечисть объявилась. Вой слыхали, хохот сумасшедший, а то и нечто совсем уж уму непостижимое. Огни, как кому-то мерещилось, за окнами по дому плавали сами собой, тени смутные порой мелькали. Ну и уж точно враки, будто забредшие туда на ночлег бродяги решили сперва в окно глянуть, прежде чем на ночлег обустраиваться, и на тебе, голову отрубленную увидели. Та то в одном углу, то в другом, раз! – и объявится из ниоткуда! И улыбается этак, что самых храбрых дрожь пробирает. А то петь чего-то начнет, и от тех песен кровь в жилах останавливается. Ну вот кто бы мне сказал, как эти болтуны могли этакие страсти сквозь запертые ставни рассмотреть? Про то, чтоб в дом войти, ведь никто и не заикался. Разговоры эти, как водится, поутихли со временем. А тут в доме еще одного мертвеца нашли. Собаки соседские в ту ночь такой вой подняли, что отважились люди внутрь войти. А там мертвец! И вроде этот опять, по их словам, на бродягу не похож, а напротив, приличный человек. А главное, опять-снова причин никаких, чтобы ему умереть, не было. Разве что лицо все перекошено, ровно от ужаса, увиденного или там услышанного. Вот с тех пор все уверовали окончательно, что по дому тому призраки разгуливают. И самого Кулева повесившегося, и тещи его, им невинно убиенной. Призраки и промеж собой ругаются и грызутся, а уж всякого, кто хотя бы приблизится к дому, убить готовы. И уж не дай бог кому там на ночь остаться – живому не выйти!
Мария Степановна помолчала, подумала над чем-то.
– Вроде и добавить нечего, – сказал она. – Только давно я уж этих россказней не слышала, с чего бы тебе о них услыхать?
– Да к слову пришлось, вот и помянули, – не стала уточнять я. – А сами что обо всем этом думаете?
– Да я не думаю, зачем мне об этом думать? Мне вон муж еще тогда говорил, что ничего там такого не могло произойти. Злодеяние ужасное, но понятное. От белой горячки тот Кулев вполне мог голову не только отрубить, но и припрятать куда подальше. В реку выбросить или еще как. А саму старуху то ли не догадался, то ли сил ему не достало закопать или утопить. Тела же тленом не тронуты по причине того, что дело ранней весной происходило, а дом нетопленным несколько недель стоял, промерзли они, и все дела. А слухи про нечистую силу всякие воры да бродяги распространяли, чтобы самим спокойно там притон себе устроить. Дом-то пустым долго стоял. Вот и того человека, что в нем нашли мертвым, тоже преступники туда затащили. Супруг мой человек верующий был, а церковь – она призраков не признает. И я в Бога верую, а в нечистую силу не шибко. Зато мужу всегда верила, потому как умен был и во всякую глупость веру не поощрял.
– Ох, что за ужасы вы рассказываете! Доброго вам вечера! – сказала маменька, некоторое назад время появившаяся в дверях кухни.
– И вам доброго вечера, Ирина Афанасьевна, – ответила Мария Степановна. – Как день прошел?
– Неплохо. Легко работалось, а значит, и играть нам легко будет, и публике наше представление легко смотреть и в удовольствие. Вот только… Загадочное событие и у нас произошло.
– Да что ж такого могло случиться? Надеюсь не страшное?
– Нет, не страшное. Уж всяко не такое, о каких вы говорили. Хотя кое для кого малоприятное. Александр Александрович, – маменька глянула на Марию Степановну, понимает ли она, о ком разговор зашел, та в ответ кивнула, – в перерыве пошел за одной вещью. С ним, говорят, такое случается, придумает какую-нибудь штуку и, чтобы сюрпризом стала, потихоньку для нее все приготовит. Вот и в этот раз отлучился, никому не сказав. В подвал театра. А его там кто-то запер. Он стучит, никто его не слышит. А мы все ждем его в растерянности и даже придумать не можем, куда же наш антрепренер пропал среди белого дня? Точнее день сегодня был совсем не белым, а можно сказать, на ночь похожим – этакая страшная гроза разразилась. Мы все выходили смотреть, пусть и боялись сильно.
– А что господин Корсаков? Скоро достучался?
– Ох, не очень скоро, но и не слишком долго его искали. Но все равно непонятно, как такое могло произойти? Ведь некому было его запереть. Да никто бы и не стал так глупо шутить.
Тут Пелагея сказала, что ужин у нее готов.
Уже перед сном у меня мелькнула вздорная мысль, что происшествие в театре из одного ряда с происшествиями в особняке Козловского. Вздорной я ее сочла оттого, что даже представить себе трудно кого-то, кто так бы невзлюбил театр и принялся строить такие сложные козни. Да и возможностей у такого человека и там и там проказничать не было бы. А уж представить себе целую группу таких людей я даже смеха ради не могла. На всякий случай решила завтра же проверить, что случилось в подвале театра, и спокойно уснула.
С утра я, как и накануне, отправилась с маменькой на репетицию. С удовольствием смотрела, как артисты готовят новый спектакль, а в перерыве попросила Михалыча, служащего при театре швейцаром и сторожем, проводить меня в подвал.
– Никак желаете, Дарья Владимировна, посмотреть, где вчера Александра Александровича заточили?
– Конечно. Надо же разобраться, как такое могло произойти.
Разбираться, собственно говоря, даже не пришлось. Едва Михалыч стал отворять ту дверь, что накануне доставила столько неприятностей, как потянуло сильным сквозняком, который не дал ей открыться до конца.
– Это кто-то дверь черного хода распахнул, – объяснил Михалыч. – Всегда этак дуть начинает, как кто входит или выходит.
– А ну-ка, отпустите дверь.
Но сквозняк к этому моменту прекратился, и дверь осталась неподвижной. Тогда я сама хлопнула ею посильнее. Дверь захлопнулась, а защелка на ней вошла ненамного под скобу.
– Вот и весь секрет, – разочарованно протянул Михалыч. – Сквозняком, оказывается, захлопнуло нашего антрепренера!
– А вам хотелось бы, чтобы это был кто-то из труппы?
– Я такого даже не предполагал! Как можно о людях такое подумать?
– А о ком можно?
– Ну мало ли, – чуть растерялся наш швейцар. Потеребил бороду и честно признался: – На домового грешил. Он порой у нас как расшалится! Только вы уж о нашем разговоре никому не передавайте, а то засмеют.
– Уговорили. Но вы мне про домового после расскажете.
– Так приходите, как освободитесь. Расскажу. Вам я доверяюсь.
Сказать правду, я была слегка разочарована, слишком простое нашлось объяснение. Но тут представила, как было бы жутко самой оказаться за захлопнувшейся дверью, там, где нет электричества и твоя свеча могла быть потушена тем же сквозняком… А я сижу в темноте, на мой стук никто не приходит. Повсюду шорохи раздаются. А я даже не знаю, как все случилось, вдруг в самом деле домовой расшалился? Нет, пусть уж лучше, кому вдруг выпадет такая незавидная участь, знают, что хотя бы нечистая сила здесь ни при чем.
Едва мы поднялись наверх, как мне сказали, что меня ждут в буфете. Там и в самом деле меня поджидал служивший в прошлом сезоне в театре буфетчиком очень приятный молодой человек, которого все, даже я, называли Петрушей.
– Вот, едва минутка выкроилась, прибежал засвидетельствовать вам свое почтение. Ну и как же без презента.
Петруша протянул мне коробку конфет пралине в шоколаде «Шоколадной фабрики «Бронислав».
– Возможно, в столицах конфеты вкуснее, но и эти вам всегда нравились. Так?
– Так! Спасибо огромное. А вы, раз в студенческой шинели, значит снова пошли учиться?
– Совершенно верно. Не всю же жизнь буфетчиком служить, хотя мне эта работа и была по нраву. Вы уж простите, Даша, но мне и вас отрывать от дел не хочется, и самому спешить нужно.
– Да вы меня не отрываете, напротив, очень вам рада.
– Тогда с вашего позволения я на днях загляну, чтобы с вами чуть подольше побеседовать.
– Буду рада. До встречи.
Петруша направился к выходу, я пошла его проводить и в дверях театра едва не столкнулась с Антоном Парфеновичем, кучером Петиного отца.
– Здравствуйте, – воскликнула я. – Вы к нам по какому делу?
– По чрезвычайно важному! Велено вам записку передать. Иду, раздумываю, как вас тут сыскать, а то Михалыча при дверях нет, а вы сами мне навстречу.
Записка была от Пети. Он сообщал, что ему удалось уговорить почти всех участников их постановки собраться сегодня в половине седьмого вечера. А раз вечер у него будет занят, то уроками он должен заняться днем.
Я заулыбалась тому, что он так серьезно отнесся к моей просьбе уделять учебе больше внимания, и тут же засомневалась, что Петя станет весь день заниматься только гимназическими заданиями.
– Передайте Петру Александровичу, что вечером я обязательно приду к ним на репетицию и что очень рада за его отношение к учебе.
– Обязательно все передам в точности, как вами сказано, – пообещал Антон Парфенович. – До свидания, Дарья Владимировна, завсегда с вами приятно увидеться. О, и не мне одному. Вот еще знакомые люди сюда направляются, и гадать не нужно, что к вам.
Меня чуть насмешил такой поток посетителей, но каждому из них я была рада. Вот и господину Ереневу[23] обрадовалась, и весьма.
– Так! – Едва поздоровавшись, товарищ прокурора принял подчеркнуто задумчивый вид. – Вижу у вас в руках листок бумаги, что был, несомненно, передан вам кучером господина градоначальника. Конечно, и сам Александр Сергеевич мог обратиться к вам с посланием, но рискну утверждать, что это письмо от Петра Александровича. Ну как, освоил я дедуктивный метод?
– Освоили, ставлю вам отлично!
– Тогда проверим, не растеряли ли вы ваши способности. Что можете сказать о моем появлении?
– Что вы не смогли быть на вокзале, так как были заняты делами и, скорее всего, вас не было в городе. А сейчас вы проезжали мимо и не утерпели, заскочили на минутку, чтобы засвидетельствовать свое почтение!
– Как же вы догадались? – засмеялся Иван Порфирьевич. – Как вы поживаете, Дашенька? Как там Афанасий Николаевич? Как Ирина Афанасьевна? Влилась в новый коллектив?
– Ох, сколько вопросов! Все живы и здоровы, дедушка вам отдельно велел привет передать. Маменька в труппу влилась и сейчас на сцене.
– Значит, ее я сейчас не увижу. Но если позволите, то вечером нагряну в гости.
– Будем рады. Вот только боюсь, что приду поздно.
– Чем же вы заняты? – подозрительно глянул на меня товарищ прокурора. – Неужто новым расследованием? Тогда отчего я не слышал ни о каком загадочном преступлении?
– Оттого что преступления не было. А расследование есть! Не криминальных, но загадочных обстоятельств!
Я коротко рассказала о событиях в особняке Козловского и о том, что мы, точнее по большей части Петя, успели узнать.
– Ну, слухи по городу ходят обо всем этом. Я в них, правда, не верил, но раз Петр Александрович сам свидетель… А вы, Даша, не иначе как желаете попросить меня о помощи, но боитесь отвлечь меня от моих дел, коих невпроворот? Не бойтесь. Я сейчас направляюсь в наш архив по этим самым своим делам. А из вашего рассказа выходит, что только там и возможно найти нечто, способное продвинуть ваше следствие. Вы запомнили даты, когда особняк принадлежал тому неуловимому господину Бушнеру? Хотя что я спрашиваю, вы же никогда ничего не забываете!
– Вы мне льстите, но даты я помню.
Господин Еренев записал эти даты в свой блокнот, и мы распрощались.
Я несколько минут простояла у входа, ожидая, что объявится ко мне новый посетитель, но никого не было. Тогда я прошла в зал и устроилась тихонько в кресле.
– Добрый вам день, Дарья Владимировна, – услышала я шепот позади себя.
– Ой, Григорий Алексеевич! Я вас не заметила в полумраке.
– Да я тут сижу тише воды и ниже травы. Потому как без спросу пробрался. Надеюсь, господин Корсаков не рассердится на меня за самоуправство.
– Он же к прессе относится положительно, а к вам лично с большим уважением.
– И все же… Нет, умолкаю, давайте лучше смотреть, очень захватывающе все выглядит.
Мы досмотрели репетицию и тихонько вышли из зала, когда господин антрепренер стал подводить итоги и рассказывать, чем труппа станет заниматься вечером.
– Я вчера не сумел зайти, – сказал мне журналист, – хотя просто мечтал взять интервью у Ирины Афанасьевны. Вы уж замолвите за меня словечко! Пожалуйста!
– Да что вы ее так боитесь? На вас прямо не похоже. Маменька вовсе не капризная прима и если обещала, то поговорит с вами обязательно.
– И все равно! – Тут журналист покраснел, и мне даже показалось, что маменька произвела на него огромное впечатление не столько тем, что она играла в знаменитой французской труппе, сколько своей внешностью. Но про это говорить не стала, а прошла за кулисы и позвала маменьку для беседы с журналистом. Она попросила обождать ее минут десять, чтобы переодеться. Я этими минутами воспользовалась и принялась расспрашивать Григория Алексеевича о доме Кулева. Он, вдохновленный предстоящей встречей, красочно поведал мне городские легенды про этот дом, в сущности, повторив рассказ Марии Степановны. Но и кое-что новое я смогла узнать. Журналист к тому же знал чуть более Льва Константиновича о давнем происшествии со спрятавшимися в том доме убийцами, даже имена этих уголовников припомнил. Но был ли в этом смысл для нашего с Петей расследования? Вряд ли.
Пока господин Вяткин брал интервью у маменьки, я занялась самым подходящим для закулисья делом, а именно пустыми, но приятными разговорами с господами артистами, которые по разным причинам не спешили покидать здание театра.
Господин Вяткин расстался с маменькой совершенно счастливым. Даже забыл со мной попрощаться.
– Что ты сделала с Григорием Алексеевичем? – спросила я у маменьки.
– Пригласила его сегодня на ужин, потому что ему явно хочется задать вопросы уже не для интервью, а просто так. Нужно будет Пелагею предупредить.
– Что у нас будут два гостя. Господина Еренева пригласила уже я.
– Ивана Порфирьевича? Вот кому буду рада!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 106 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |