где искать спасения, вот насущный вопрос. Для этого надо смотреть в корень
грозящей нам опасности. И вот, спросим себя, где эта опасность? Она - не
^ Из газетных и журнальных сообщений.
в том, что кучка одетых в защитные шинели изменников бежала с фронта,
позорно сдавая позиции наступающему врагу; она и не в том, что на время
в сердцевине государственного организма завелся разъедающий червь, - его
нетрудно устранить в народном порыве самообновления и самоочищения.
Опасность - в равнодушии и пассивности русского общества, все могуще-
ственнее и настойчивее охватывающем широкие его круги.
Стыдно, - энергически восклицает оратор, - стыдно великой стране, ко-
торая не может сплотиться даже в ответственнейший поворотный момент
ее истории. Стыдно всем, которые виноваты в современной разрухе. Стыдно
всем тем, которые не задумываются над судьбой родины и которым нужно
указывать на пример крохотного шестимиллионного героического
бельгийского народа, показавшего, как он умеет умирать за честь страны.
Знает ли русский народ, что такое честь родины? Нет, он этого не знает,
а если найдутся те, кто это знает, то и они, эти немногие, сумеют об этом
говорить.
Мы-резолюционеры,-говорит оратор,-а не революционеры. Ужели
действительно мы не умеем творить, не умеем выполнять и часть того, что
нам надо - смертельно надо - выполнить?
Теперь, именно перед нами та часть, та малая толика из того, что надо
спешно выполнить. Это - обязанность дать взаймы государству деньги на
спасение родины. Если русским гражданам непонятен святой долг перед
отечеством, повелевающий, не задумываясь, приносить жертвы для его блага,
то пусть они, совесть которых спит убийственным, непробудным сном
летаргии, поймут, что из эгоизма они должны сделать то же самое.
Если они не хотят быть зодчими священного храма свободы, то пусть
поймут, что своими собственными руками они строят себе и своим детям
мрачное здание тюрьмы.
Родина в опасности, - заканчивает оратор, - наша мать умирает. И не-
ужели найдется такой ее сын, который откажет ей в средствах для исце-
ления!> ^.
После речи Баткина, покрытой долго не смолкавшими аплодисментами,
был открыт сбор по подписке на заем, продолжавшийся в течение целого
вечера и давший результаты, превзошедшие ожидания устроителей.
Настроение определяет и отношение собрания к речам, поступкам и
действиям отдельных лиц или вообще к тем или иным явлениям общест-
венной жизни. Вот почему искусный оратор всегда учитывает в своей речи
общее настроение, если.. хочет вести собрание за собой; при условии же
своего несогласия с обидим направлением собрания он должен делать это с
известной осторожностью и постепенностью.
Всем известно, как вообще трудно говорить в собрании против общего
настроения и как относительно легко говорить в тон общему настроению.
Беру в доказательство пример из истории нашей революции. Один из
делегатов, выступавших в ночном заседании съезда партии народной свободы
в прениях по докладу П. Н. Милюкова, протестуя против вхождения членов
партии в состав правительства, обрушивается упреками по адресу А. Ф. Ке-
ренского, когда звезда его еще горела ярким огнем:
- <Нам изображают здесь этого человека как какую-то жертву Совета Р.
и С. Д. И эту жертву мы, партия народной свободы, должны спасать во
что бы то ни стало, и вот мы пришли и пытаемся спасти, за что и
великодушно хвалит нас Некрасов. Но точно ли А. Ф. Керенский является
жертвой? Разве он протестовал против той разрухи, которую вносили в
жизнь Советы?
Далее оратор неожиданно заявляет:
193 197 р1д газетных сообщений.
- "Автором приказа № 1 был Н. Д. Соколов, но упорно говорят, что
в составлении его принимал участие и сам А. Ф. Керенский...
- Вздор, - раздается громкий голос с места, поднимается невообразимый
шум. - Замолчите! Долой! Чепуха...
Кое-где раздаются робкие аплодисменты.
Оратор пытается продолжать свою речь, но в зале снова поднимается
буря".
На почве определенно создавшегося настроения в собрании могут
происходить и характерные инциденты. Вот этому пример. В дни русского
"Займа Свободы", когда распродавались его билеты при общем подъеме
настроения в пользу этого займа, в театре "Луна-Парк" во время призыва
артиста Кошевского подписаться на "Заем Свободы" разыгрался крупный
скандал. Едва только артист Кошевский стал говорить о целях "Займа
Свободы", как некто, сидевший в ложе, крикнул:
- Убирайся к черту, врешь.
Поднялся невообразимый шум. Толпа бросилась как один человек к ложе
и намерена была учинить самосуд над наглецом. Однако скоро удалось
водворить порядок, и безобразник был отправлен в комиссариат в сопро-
вождении нескольких лиц из публики.
Иногда для подъема настроения пользуются и пением, хотя последнее
не менее часто служит выражением самого настроения. В те же дни "Займа
Свободы" в "Летнем Буффе" во время первого антракта с открытой сцены
раздались звуки Марсельезы.
- "Allons enfants de la ра1пе",-пел Каченовский.
Могучий бас певца привлек всю публику, которой было предложено
подписаться на "Заем Свободы".
Публика как один человек бросилась к столикам и почти все имевшиеся
облигации были раскуплены>.
В других случаях настроению помогает даже внешняя обстановка. Так в
дни <Займа Свободы> в Зоологический Сад приехал разукрашенный мотор,
на котором находились импровизированные банковые киоски.
Въезд автомобиля произвел фурор: подписка прошла с большим успехом.
Без соответствующего настроения не может осуществиться в сущности
ни одно общественное движение.
С другой стороны, характер настроения определяет не только соответст-
вующую энергию действия, но и его направление.
В каждом собрании мы можем наблюдать то или иное настроение,
которое может даже во время самого собрания меняться в зависимости от
выяснения тех или иных обстоятельств и речей ораторов, т. е. подниматься
или ослабевать и переходить в угнетение. Как всегда, оно характеризуется
преобладающей мимикой, жестами, возгласами, знаками одобрения по отно-
шению к определенным выражениям и тезисам, наконец, преобладающим
содержанием речей и относительной нетерпимостью к речам, не соответст-
вующим по содержанию общему настроению.
Вот один из многочисленных тому примеров. Во время общего развала
в первый период русской революции происходит собрание совета офицеров,
носящее страстный характер.
<Первым говорил председатель генерал Амосов. Он дал жуткую картину
развала фронта и тыла.
Другие ораторы, большинство из них прибывшие с передовых позиций,
подтвердили опасность положения армии.
Офицер Малеванов заявил, что у нас нет власти, и употребил крайне
неуместное выражение в отношении правительства.
Из газетных сообщений.
В зале поднялся шум.
Крики: "Вон, долой, это неуважение власти, это недопустимо!"
Председатель лишает слова оратора> "".
Коллективное настроение зависит в значительной степени также от состава
самого собрания, большей или меньшей его однородности, от самого предмета
обсуждения, в большей или меньшей мере задевающего интересы входящих
в собрание лиц, данными внешними условиями, т. е. окружающей социальной
обстановкой, и даже большей или меньшей ответственностью ожидаемого в
собрании решения. Наконец, на настроении собрания отражаются и суще-
ствующие разногласия в самом собрании, ибо они обостряют страсти отдель-
ных ораторов, благодаря чему эта страстность путем заразы переносится и
на все собрание.
Вот почему чем меньше разноречий в собрании, тем деятельность его
протекает спокойнее. Наоборот, чем более разношерстно собрание, тем оно
протекает бурнее.
Иногда в собраниях бывает не один, а два или несколько вопросов,
обсуждение которых доводит настроение собрания до наивысшей степени.
Это происходит в особенности в тех случаях, когда собрание занято
сложным предметом при существовании на собрании расходящихся партий.
Так на бывшем Государственном Совещании в Москве первый и наиболее
сильный подъем настроения проявился на второй день заседания, когда
столкнулись два противоположных взгляда на способы оздоровления госу-
дарства: взгляд социалистических партий и партии народной свободы, и
второй меньшей остроты подъем настроения обнаружился на третий день
заседания при выяснении вопроса о поднятии боеспособности русской армии.
В каждом собрании настроение редко определяется сразу, если оно не
подготовлялось заранее какими-либо событиями. Обыкновенно лишь после
того, как выскажется несколько ораторов, характер коллективного настроения
начинает обозначаться и затем последнее нарастает до определенной высоты,
когда перед окончательным решением происходит наиболее резкое столкно-
вение взглядов. Поэтому особый подъем настроения в собрании совпадает
обыкновенно с моментом наиболее резко обозначившегося разногласия. В
этот момент можно всегда опасаться развития эксцессов между отдельными
членами собрания.
Когда настроение в собрании достигло своего апогея, оно обыкновенно
затем более или менее быстро падает и постепенно собрание приходит к
успокоению.
Чем больше коллектив по своим размерам, тем труднее в нем создается
общее настроение. Естественно, например, что при разношерстности
индивидов, входящих в тот или другой государственный коллектив, общее
настроение в стране не может быть одинаковым, ибо в конце концов оно
является настроением отдельных кружков, партий, обществ, классов и на-
селяющих ее народов и в зависимости от того, в какой мере те или иные
события или мероприятия соответствуют или не соответствуют целям и
вожделениям отдельные коллективов, они вызывают в одних угнетенное, в
других наоборот повышенное настроение. Таким образом, под наименованием
общего настроения в стране в сущности следует понимать преобладающее
настроение или настроение большинства отдельных коллективов страны,
которое в различных коллективах может быть и неодинаковым и даже прямо
противоположным, но в общей массе коллективов все же обозначается уклон
настроения большинства их в определенном направлении.
Между прочим общее настроение отражается всегда на результатах вы-
боров, хотя здесь многое зависит еще и от активности той или другой
^ Из газетных сообщений.
партии. Как бы то ни было, настроение, которое выражается на предвыборных
митингах и собраниях, находит для себя исход в тех бюллетенях, которые
подаются в избирательные урны. Таким образом, результат выборов как бы
определяет в цифровом отношении характер и направление общественных
симпатий по отношению к определенным партиям и лицам: окончательный
же выбор представляет как бы общую равнодействующую симпатий и стрем-
лений данного общества.
Само собой разумеется, что настроение коллектива не представляется,
вообще говоря, стойким, как и настроение отдельных индивидов. Каков бы
ни был подъем настроения, вызванный тем или другим событием, он
неизбежно с течением времени падает.
В какой мере общественное настроение определяет отношение коллектива
к событиям, показывают примеры, когда одинаковая по содержанию речь
может встретить различное отношение в зависимости от характера общест-
венного настроения. Так, воинственные речи Керенского некогда встречались
восторженно населением; но могли ли бы они встретить подобное же отно-
шение и в последующий период русской революции, когда обозначилось
вполне определенное, безусловно отрицательное отношение в войсках к внеш-
ней войне? Конечно, нет.
Устанавливая главные принципы, на которых должен быть утвержден
мир, президент Вильсон сказал следующее: <Мы столь искренне верим в
необходимость торжества этих идей, что я убежден, что выражаю настроение
и желание американского народа, заявляя о готовности Соединенных Штатов
принять участие во всякой осуществимой коалиции народов, направленной
к достижению этих идеалов и обеспечению их против всякого насилия>. Эта
воинственная речь вызвала шумное одобрение слушателей. Это было в мае
1916 1-., когда великая война уже тянулась около двух лет, когда подводная
война грозила существенно нарушить интересы Соединенных Штатов и
когда общественное мнение американского народа многому научилось за
эту долгую мировую войну. Но скажи эту речь президент Вильсон перед
началом великой войны, можно не сомневаться в том, что она вызвала бы
бурю протестов. Нечего говорить, что настроение представляется неодина-
ковым в различных общественных кругах страны, вследствие чего, например,
в то время, когда Керенский произносил свои речи, вызывавшие бурные
знаки одобрения на фронте перед наступлением 18 июля 1918 г. в Петрограде
повсюду раздававшиеся речи против войны находили не меньшей одобрение
народных масс на митингах.
Как меняется настроение народных масс, показывает история Людовика
Возлюбленного. <Название Bien-dime (Возлюбленный), - говорит Карлейль
со слов Гено, - которое присвоено Людовику XV, не вызовет в потомстве
подобного недоумения. В 1744 г. монарх этот, поспешая из одного конца
королевства в другой и приостановив свои завоевания во Фландрии, чтобы
поспеть на помощь к Эльзасу, был задержан в Меце болезнью, грозившей
пресечь его дни. Когда вести об этом дошли до Парижа, город этот, объятый
ужасом, походил на взятый неприятельским штурмом: церкви оглашались
молебствиями и воплями, молитвы священников и народа ежеминутно
прерывались рыданиями, и из этого столь любовного и нежного участия
само собой вылилось название <Bien-aime> - почетный титул, превосходящий
все остальные, приобретенные этим великим государством.
Вот что написано в вечное напоминание об этом 1744 г. <Миновало еще
30 лет и "великий государь" снова прикован к одру болезни, но как
изменились обстоятельства! Церкви не оглашаются громким плачем; Париж
стоически спокоен; рыдания не прерывают молитв, потому что молитв и
не возносится - кроме казенных молебнов по установленной таксе за час,
а такие моления обыкновенно ничем не нарушаются. Пастырь народа, сердце
которого отягчено горем, переведен из малого Трианона домой в Версальский
замок и уложен в постель. Пасомое стадо знает об этом, но остается
равнодушным. Самое большее, если в безбрежном потоке французских раз-
говоров (не прерывающемся изо дня в день, а только смолкающем временно
на короткие ночные часы) изредка промелькнет сообщение о болезни короля
наряду с другими новостями. Нельзя же не держать пари по этому поводу...
Более того: "Иные осмеливаются громко говорить на улицах..." А над
зеленым полем и над колокольнями города майское солнце сияет, майский
вечер гаснет, и люди занимаются своими полезными или бесполезными
делами как будто никакому Людовику не грозит смерть>^".
Так изменилось настроение народа к своему королю за 30 лет во Франции,
но в периоды революционных движений, когда народные массы переживают
в течение недель и месяцев целы^ годы, эта перемена в отношениях к своим
героям и в настроениях не ждет столько времени и сменяется с гораздо
большей быстротой. Поучительный пример в этом отношении представляет
Керенский, герой февральской революции в России. Судьба выдвинула этого
человека, бывшего помощника присяжного поверенного и затем руководителя
партии трудовиков в Государственной Думе, в первые ряды революционных
деятелей тотчас же после свержения царской власти. Сначала он был в роли
министра юстиции, затем в роли министра-председателя и военного и
морского министра, затем в качестве неограниченного главы Временного
Правительства в роли министра-председателя и верховного главнокоманду-
ющего.
Войдя в первое революционное министерство в качестве министра
юстиции от партии эсеров, Керенский сразу занял в новом министерстве
положение лица, на котором сосредоточивалось внимание и надежда всей
революционной демократии. С этих пор его популярность росла не по дням,
а по часам, его каждый шаг предавался гласности. Подача руки сторожу и
снисходительное отношение к высшим чинам министерства при вступлении
в последнее привлекают к нему общие симпатии революционного народа.
Его недюжинный талант красноречия быстро упрочивает его популярность,
ибо во время революции нужно было народу говорить, еще говорить и еще
говорить.
Вместе с тем, будучи товарищем председателя в Совете солдатских и
рабочих депутатов, он и в этой среде являлся лицом, популярности которого
мог бы позавидовать всякий из вожаков. Вот почему, когда первый пред-
седатель Совета министров Львов оставил пост председателя, место его по
праву, неписаному, но признаваемому всеми, занял не кто иной, как Ке-
ренский.
В критический момент власти при развале дисциплины в войсках вслед
за декларацией прав солдата, опубликованной во время занятия поста во-
енного министра Гучковым, когда последний отказался от своего поста с
безнадежным заявлением, что только чудо может спасти Россию, взоры всех
были обращены на Керенского. В нем именно видели единственное лицо,
которое может вывести Россию из тупика и спасти страну. Тогда все министры
признали, что пост военного министра как важнейший для того времени
должен перейти к Керенскому. С занятием этого поста при сохранении
звания министра-председателя Керенский явился фактическим владыкой не
только в министерстве, где перед ним преклоняются до такой степени, что
при всяком правительственном кризисе ему вручались портфели всех
министров, но и во всей России. Его отъезд в войска и проповедь среди
них о революционной дисциплине были в русской демократии связаны с
жгучими надеждами, что революционная армия подобно армии времен
^°° Карлейль Т. Французская революция: История. СПб., 1907. С. 3-5.
II В. М. Бехтерев 161
французской революции с энтузиазмом пойдет в наступление и покажет
миру, на какие подвиги способен русский революционный народ.
Действительно русская армия, которая в то время больше занималась уже
митингами (<армия митингует>, по тогдашнему выражению), чем боевым
делом, и которая отказывалась слушаться своего начальства и даже смещала
его по своему усмотрению, как будто на некоторое время образумилась и
на юго-западном фронте начала успешно наступать 18 июня, подвигаясь к
г. Львову в Галиции. Войска неприятеля стали терпеть поражение за пора-
жением. День 18 июня явился торжеством не кого иного, как Керенского.
Хотя он и не участвовал в оперативных распоряжениях, но слава за ним,
и ему подносят полки георгиевский крест. В этот момент слава его достигает
своего зенита. Его имя стало производить магическое действие на толпу.
Так во время одного выступления на митинге-концерте в одном из больших
театров мне достаточно было лишь упомянуть имя Керенского по случаю
назначения ему георгиевского креста, как тотчас же весь театр, точно под
влиянием электрической искры, поднимается с мест и устраивает в честь
его шумную и продолжительную овацию.
Нечего говорить, что министры были совершенными пешками в его
руках. Некоторые из них в полном смысле слова пресмыкались перед ним,
другие же с трудом удерживались в пределах приличного подчинения. Всеми
другими лицами он ворочал, как хотел, и увольнял по мановению руки
наиболее заслуженных и видных генералов. Так, им были последовательно
смещены видные полководцы нашей армии: Алексеев, Брусилов, Корнилов
и Юденич. Генерал Рузский незаслуженно был уволен еще раньше во время
пребывания на посту военного министра Гучкова при руководительстве
Советом министров того же Керенского. Наконец, в первый период революции
все газеты переполнялись сообщениями о Керенском. Каждое его слово
ловилось на лету и предавалось гласности. Газеты не скупились на похвалы
и возвеличение Керенского, которого иногда называли <жемчужиной рево-
люции>. Но прошло всего несколько месяцев и его нерешительная и
лавирующая политика сделала свое дело. Уже после позорного отступления
наших войск в Галиции его звезда начала закатываться. Все поняли, что
речами, хотя бы и Керенского, разруху на фронте не остановить. Что роль
<главноуговаривающего> армии помочь в беде не может. Его постоянную
склонность держаться линии поведения между Советом рабочих и солдатских
депутатов и так называемыми демократическими слоями отвращала от него
все буржуазные элементы, а уклонение Советов в большевизм привело к
разрыву с ним левого крыла демократических партий.
Но более всего корниловская история с <мятежом>, в которой, по утвер-
ждению буржуазных элементов, он сыграл роль провокатора, резко обострила
к нему отношение всей буржуазии, а введение смертной казни и всегдашние
колебания и нерешительность подорвали доверие к нему и в среде ранее
державшихся его демократов.
Нечего говорить, что среди большевиков он уже с самого начала не
пользовался доверием, а после первого восстания большевиков 3-5 июля
он сделался прямым их врагом.
В результате всего вышесказанного, в самый критический момент его
истории, в период переворота 25 октября, возглавляемое им Временное
правительство не нашло себе защитников во всем многочисленном петрог-
радском гарнизоне, кроме нескольких сот юнкеров и одной роты женского
ударного батальона. Нечего говорить, что эти силы были сломлены,
правительство было арестовано, и с юнкерами была учинена кровавая рас-
права. После этого о Керенском, который успел бежать, никто не говорил
уже с сожалением. Правда, о нем вспоминали, как о предводителе контрре-
волюционных войск, которые он вел к Петрограду. Но штаб сосредоточивал
внимание собственно уже не на нем, а на войсках и на исходе предстоящих
событий.
Здесь Керенский еще раз показал свою нерешительность, и его военная
авантюра закончилась сдачей войск и его бегством. Теперь его называли
преступником уже те самые лица, которые перед ним ранее благоговели.
Вскоре о нем просто перестали говорить. Никто уже не интересовался - где
он и что он. Он просто был забыт и забыт навсегда ^. Так на протяжении
нескольких месяцев настроение народных масс менялось с ходом
исторических событий ^"*.
Также и великая мировая война вызвала во всех странах в самом начале
высокое патриотическое настроение; но проходят годы и война, и настроение
постепенно падает даже у тех, кто имел возможность подогревать его победами.
В конце концов правым оказался Гинденбург, заявивший, что победителем
остается тот, у кого крепче нервы.
Но независимо от естественного падения или внутреннего торможения
коллективного настроения последнее под влиянием событий может меняться
и в другую сторону. Такое изменение настроения принято называть его
переломом.
При переломе настроение масс, имевшее одно направление, принимает
благодаря сложившимся условиям совершенно другое направление. Так, в
течение русской революции вслед за июльским восстанием большевиков
произошел перелом в настроении демократических слоев русского общества,
выразившийся резко отрицательным характером по отношению к крайним
левым течениям, находившим ранее много сочувствовавших элементов, но
ненадолго, ибо после корниловской истории 27 августа общественное на-
строение вновь сделало уклон в сторону большевизма.
Во время 1905 г. народ явно сочувствовал революционному движению,
но с позднейшим наступлением эксцессов революционного характера и с
развитием так называемых экспроприаций настроение начало быстро ме-
няться; окончательный перелом его в другую сторону произошел со времени
<бомбистского> движения.
Яркий пример такого перелома в настроении народных масс мы имеем
также в смене боевых стремлений русской армии <братанием> с бывшими
врагами в период начала русской революции.
Вот еще пример, как после подавления восстания большевиков в Пет-
рограде 3-5 июля изменилось настроение в самих бунтовавших частях.
Подавивший восстание <генерал Половцев, немало поработавший в эти
дни, сиплым, усталым голосом рассказывает о том, как его благодарило
им же отрешенное начальство некоторых военных установлений и при
оригинальной формулировке благодарности: "За то, что показал власть!"
Скажут, что за кару, за обиду, за отстранение от отдела кланяются и
благодарят только вымуштрованные и воспитанные в испуге и су-
бординации люди. Но ведь благодарят и солдаты, и матросы, вчера еще
буйствовавшие.
Рассказывают, что, когда К-в посетил главнокомандующего, преображенцы
освирепели и требовали, чтобы К-в был им выдан. Половцеву пришлось
уговариваться с солдатами, что без их согласия К-в не будет выпущен.
Только тов. Гоц упросил солдат, и К-ва увели по черной лестнице.
А после солдаты, отмякнув, отойдя от злобы, благодарили окружающих
за то, что не допустили их до безумного шага>.
^ Правда, 22 ноября 1917 г. он сам напомнил о себе, поместив в газетах письмо за своей
. подписью, но само это письмо уже похоже на вопль отчаяния. Нет надобности говорить,
что оно не произвело и тени впечатления на общество. Его прежние друзья могли только
пожалеть, что оно появилось в печати.
II* 163
Другой пример быстрой перемены в настроении коллектива. По словам
газет, после расстрела офицеров на корабле <Севастополь> некоторое время
спустя солдаты стали справлять по ним панихиды.
Под влиянием перелома в общественном настроении совершенно изме-
няется и отношение к прежним кумирам и к прежним учреждениям, пред-
ставлявшим собой ранее народную гордость. Это мы видели на примере
Людовика Возлюбленного и Керенского, но возьмем еще один пример:
генерал Корнилов, герой успешного наступления 18 июля 1917 г., впос-
ледствии верховный главнокомандующий русской армией пользовался нео-
бычайным ореолом славы и почета. Но достаточно был ему повести так
называемый <мятеж> против Временного правительства и все или почти все
от него отвернулись и прежние его хвалители явились наиболее яростными
хулителями.
Еще пример: бывший председатель Государственной Думы Родзянко был
окружен не меньшим ореолом почета и уважения не только в период
существования самой Государственной Думы, но и в первые дни революции,
в которой он сам принимал известное участие. Но что последовало затем?
Когда революция дала господство пролетариату, на его голову посыпались
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |