Петля желания. Сандра Браун 17 страница

– Его брат…

– Который, как ты сказал, мог и соврать. Признайся, ты наверняка знал что-то такое, что подтверждало невиновность Алана. Что это было, Муди?

Дейл Муди бросил мутный взгляд на Беллами – та все еще сидела на краешке кровати, – затем снова посмотрел на Дента:

– Когда я готов.

– Когда ты готов? Что это, черт побери, означает?

– Это означает, что я сказал тебе все, что собирался сказать.

– Ты мерзкий алкаш, вот ты кто! Живо выкладывай, что тебе известно! – крикнул Дент. – Она ждет!

– Ты тут не особенно выделывайся, парень, – отозвался Муди и на нетвердых ногах кое-как поднялся с кресла. Он встал перед Дентом, но тот не сдвинулся с места и даже не пошевелился, когда хозяин дома схватил с подставки для телевизора пистолет.

– Собрался стрелять? – усмехнулся Дент.

– Только попробуй толкнуть меня и тогда увидишь.

– Сомневаюсь. Кишка у тебя тонка. – С этими словами Дент придвинулся ближе к Муди и коснулся грудью ствола пистолета.

Беллами сдавленно вскрикнула.

– Все в порядке, – успокоил ее Дент и, чувствуя на себе злобный взгляд бывшего копа, добавил: – Ему не хватит духа нажать на курок.

– Ты зря, черт тебя побери, так думаешь.

– Я знаю, что ты трус. Тебе не хватило пороха восстать против Рупа Кольера, да и самому себе вышибить мозги тебе тоже слабо.

– Дент! – испуганно вскрикнула Беллами, но ни один из мужчин не обратил на нее внимания.

Лицо Дейла Муди перекосило от гнева. Сам он тяжело дышал. Дент чувствовал, как подрагивает ствол пистолета, прижатый к его груди. Значит, решил он, рука и палец на спусковом крючке тоже дрожали.

– Из-за меня погиб всего один человек, – прорычал Муди, – и я живу только с этим грехом! А вот у тебя, сукин сын, грехов побольше будет: из-за тебя чуть не навернулся самолет, полный людей!

В следующую секунду кулак Дента врезался в его подбородок. Взмахнув руками, Дейл пролетел через всю комнату и наверняка упал бы навзничь, если бы не на-ткнулся на кухонный стол. Здесь он тяжело осел на пол.

Дент шагнул к нему и, взяв за волосы, приподнял его голову. Муди злобно посмотрел на него мутными, налитыми кровью глазами.

– Не меряй меня своими паскудными мерками, говнюк! – Дент наклонился к нему ближе. – Ты не смог навесить на меня убийство, хотя и старался. У тебя в запасе было почти двадцать лет, чтобы честно признаться в грязных делишках, которые ты проворачивал с Кольером. Ты этого не сделал. Вместо этого ты зарылся в этой паршивой норе и пытаешься утопить себя в выпивке. Последний трус – вот кто ты такой!

Выплеснув на Дейла свое презрение, он выпустил его. Затем вернулся к Беллами и, взяв за руку, поставил на ноги.

Не дойдя несколько шагов до двери, он остановился:

– Знаешь, Муди, Руп настолько озабочен своей репутацией и так зазнался, что перестал отличать правду от вымысла. Но ты даже хуже этого подонка!

– На этой развалюхе далеко не уедешь!

Ни Дент, ни Беллами не проронили ни слова после того, как Дент забрал со столика свой пистолет, распахнул дверь домика и, шагнув в сторону, жестом велел ей последовать его примеру.

Беллами оставила папку с документами на кровати. Когда Дент потащил ее к выходу, она на мгновение остановилась, как будто собираясь что-то сказать. Однако отвращение к хозяину дома взяло верх. На секунду встретившись с Дейлом Муди взглядом, прежде чем тот уронил голову на грудь, она молча перешагнула порог.

После этого Дент минут двадцать гнал по автостраде штата в направлении Маршалла, пытаясь выжать из взятого напрокат седана тот же самый максимум скорости, что и из собственного «Корвета», и постоянно чертыхался, поскольку сделать это не получалось.

Тем временем небо темнело прямо на глазах. Вскоре по ветровому стеклу ударили первые капли дождя. Авторадио, как назло, молчало. Молчали и Дент с Беллами, и было в этом молчании нечто тягостное, едва ли не зловещее.

Высветивший небо трезубец молнии и раскат грома как будто придали Беллами смелости, и она заговорила:

– Лететь никак нельзя! Лететь никак нельзя! – повторила она.

Дент оставил ее слова без внимания.

– Думаете, что следовало бы? – повернулся к ней Дент.

– В таком случае… – Она указала на пролетевший мимо них указатель к аэропорту.

– Нужно поставить самолет в надежное место. Если с ним что-то случится, мне хана.

Если только, – добавил Дент с ухмылкой, – он не приглянется вам. У вас же много денег.

Вдруг ваш отец решит купить его для вас.

– Замолчите, Дент. Хватит злиться на самого себя.

– Что? Я, по-вашему, злюсь на самого себя?

– Вы. Вы скверно обошлись с Дейлом Муди.

– Неправда! Будь у меня возможность поступить с ним так, как мне хотелось, я бы просто пристрелил этого мерзавца.

Вскоре они подкатили к аэропорту. Дент, не сбавляя скорости, въехал на стоянку, почти выпрыгнул из машины и раздраженно захлопнул дверцу. Было видно, что он все еще злится. Не обращая внимания на проливной дождь, он бегом бросился к терминалу.

Прогремел гром. Раскат был такой сильный, что их автомобиль содрогнулся. Беллами невольно съежилась. Ей стало страшно при мысли о том, что она осталась сидеть в хрупкой скорлупке одна, отделенная от разгула стихии лишь тонким слоем металла и стекла. Но о том, чтобы оставить это убежище и отдать себя во власть дождя и грозы, не могло быть и речи. Даже на короткое время, которого хватило бы, чтобы добежать до терминала.

Уговорив себя не поддаваться панике, она потянулась за телефоном и набрала номер Оливии. Та ответила сразу:

– Где ты? Что это за шум?

– Это гром, – ответила Беллами, не став уточнять, где находится. – Как там папа?

– Ему лучше. – Судя по неестественно бодрому голосу мачехи, Беллами решила, что та в данный момент сидит у постели отца и пытается, как может, утешить его. – Говард хочет поговорить с тобой.

– С удовольствием поговорю с ним. Но прежде скажи, как твои дела.

– Я тут все время с ним. Сегодня разговаривала со Стивеном. Его поддержка мне пришлась как никогда кстати.

– Приятно слышать.

– Несмотря ни на что, Стивен был рад встретиться с тобой вчера.

– Мне это тоже приятно слышать.

– Передаю трубку Говарду.

Беллами услышала, как отец на том конце провода уговаривает Оливию что-нибудь съесть. Через пару секунд в трубке раздался его слабый голос:

– Привет, красотка.

– Привет, пап. Как ты?

– Оливия ненадолго вышла. Но совсем ненадолго. Она явно что-то заподозрила, и это ее пугает.

– Может, стоит ей все рассказать?

– Это ее еще сильнее растревожит, а ей и без того хватает хлопот. Я попытался сегодня обсудить предстоя-щие похороны, но она тут же расплакалась, и у меня не хватило мужества продолжить разговор.

– Могу я тебе чем-то помочь? – спросила Беллами.

– Я тебе уже сказал, что ты можешь для меня сделать. Ты что-то узнала? Успехи есть?

Ни о каких успехах не могло быть и речи. Не сообщать же отцу о том, что на Дента напали с ножом? Или что ван Дарбин и его фотограф засняли ее в обществе Дента в аэропорту и возле его дома? Впрочем, даже если эти фото и попадут на страницы таблоида, разве может это идти даже в самое малое сравнение с той ситуацией, в которой она оказалась?

– Ты помнишь брата Алана Стрикленда, Рея?

– Помню, – ответил Говард. – На суде он постоянно огрызался на нас, а после того как Алана убили, пришел к нашему офису и попытался проникнуть внутрь, минуя охрану. Его не пустили и вывели с территории. Именно тогда я и слышал о нем в последний раз. Почему ты про него вспомнила?

– Его имя прозвучало сегодня в моем разговоре с Дейлом Муди.

– Так ты виделась с ним? Ты его так быстро нашла?

Беллами не посмела тратить время отца на объяснение подробностей встречи с бывшим полицейским и ограничилась следующим:

– Он алкоголик. Не выпускает изо рта сигарету и живет в настоящей развалюхе. Он признался, что никогда не считал Алана Стрикленда виновным в смерти Сьюзен. Ничего больше он рассказывать не стал, упомянул только, что они с Рупом Кольером сфабриковали ложное обвинение.

– Удивительно, что он вообще в этом признался.

– Спившийся, опустившийся человек, раздавленный обстоятельствами. Дело об убийстве Сьюзен поставило крест на его карьере, да и всей его жизни. Муди утверждает, что до сих пор не знает, кто убил Сьюзен. – Беллами запнулась, не решаясь рассказывать дальше, но быстро вспомнила еще об одной важной вещи. – Есть еще кое-что, пап.

И она призналась отцу, что смогла описать место преступления.

– Но ведь ты там не была, – возразил Говард.

– Нет, похоже, все-таки была.

Объяснять пришлось многое, но времени было в обрез, и Беллами второпях поведала отцу о том, что сумела вспомнить. Поеживаясь от каждого нового раската грома, она старалась говорить как можно быстрее:

– Стоило мне упомянуть о сумочке Сьюзен, как Муди тотчас за это ухватился. Это правда, что он вернул ее тебе?

– Да, – подтвердил Говард охрипшим голосом. – Сказал, что ее нашли на каком-то дереве.

Беллами вздохнула:

– И все-таки мне кажется, будто я видела тело Сьюзен вскоре после ее убийства. Во всяком случае, незадолго до того, как разразился смерч.

– О господи, Беллами, быть того не может!

Она ожидала, что Говард начнет решительно все отрицать. Скажет ей, что она не могла находиться поблизости от места преступления. Однако голос отца прозвучал так, будто он опасался худшего и его опасения подтвердились.

– Папа, что?..

Отец ничего не ответил, и Беллами повторила попытку:

– Ты считаешь, что я намеренно это утаивала?

– Нет, конечно, нет.

– Значит, тебе никогда не приходила в голову мысль о том, что у меня могли быть провалы в памяти?

– Нет, иначе я бы раньше постарался как-то помочь тебе.

– Точно?

Вместо того чтобы ответить прямо и по существу, Говард произнес:

– Вот и Оливия вернулась и что-то принесла. Что это? Овощной бульон. Ну ладно, дорогая, заканчиваем разговор, хочу убедиться, что она все-таки поела. Спасибо, что позвонила.

С этими словами Говард повесил трубку. Столь поспешное прощание обескуражило Беллами.

Разговор с отцом произвел на нее странное впечатление. Нужно будет хорошенько его обдумать, разобраться, что к чему, решила она. Понять, что имел в виду Говард. Но, увы, сделать это прямо сейчас ей не удалось, потому что в следующую секунду вернулся Дент.

Юркнув в салон машины, он сел и захлопнул дверцу.

– Черт побери, ну и ветрище!

– Что там с самолетом?

– Управляющий ангаром сразу сообразил, что он принадлежит какой-то важной шишке, и успел закатить его под крышу. Пришлось сунуть ему двадцатку, – сообщил Дент и задержал взгляд на Беллами: – Что-то случилось? Все в порядке?

Она решила солгать и потому кивнула.

– И еще я узнал про погоду, – продолжил Дент. – Это всего лишь передний край широкого грозового фронта, который вряд ли уйдет отсюда раньше полуночи или даже завтрашнего утра. Поэтому я заскочил в прокат автомобилей, чтобы сказать, что сейчас сдавать машину мы не будем, а подождем до завтра. По пути сюда я заметил отель.

Ехать пришлось недолго, но, когда они подъехали к козырьку отеля, Дент обратил внимание, что его спутница держит себя в руках лишь благодаря усилию воли. Глаза Беллами были по-прежнему закрыты, и она не произнесла ни слова. Она была напряжена как натянутая струна, побелевшие губы сжаты.

Припарковав машину так, чтобы та не перекрывала въезд другим автомобилям, Дент вылез и открыл дверь для Беллами. Поддерживая ее под локоть, он помог ей выбраться наружу и, обняв за плечи, проводил внутрь.

Это был недорогой сетевой отель: стандартный вестибюль, отделанный в сине-бордовых тонах, блестящие бронзовые светильники и искусственные растения.

Поскольку Беллами едва могла передвигаться, Дент расплатился за номер собственной кредиткой. Оставалось лишь надеяться, что на карте что-то есть и платеж пройдет.

Через считаные минуты он уже открывал дверь комнаты на третьем этаже. Проводив Беллами внутрь, Дент первым делом подошел к широким окнам и задернул шторы. Затем при помощи пульта включил телевизор, чтобы как-то заглушить шум бури за окном. Он также включил все лампочки, какие только имелись в номере. Беллами даже не пошевелилась, оставаясь на том месте, куда он ее усадил. Дент подошел к ней и взял за руки:

– С вами всегда так во время грозы?

– Да, после того смерча.

– Вы консультировались с кем-то по этому поводу?

Продолжая стучать зубами, Беллами улыбнулась, правда, не потому, что он сказал что-то забавное.

– Потратила на всяких «с кем-то» тысячи долларов. Перепробовала все мыслимые виды терапии. Ничто не помогло.

– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?

– Я перестала получать рецепты.

– Как это?

– Медикаменты мне тоже не помогли. В дополнение к ступору они вызывали ужасную сонливость.

– Может, вам стоит попробовать снадобье доктора Дентона Картера? – предложил он и, обняв Беллами, крепко прижал ее к себе.

Однако, когда Дент нагнулся, чтобы поцеловать ее в шею, Беллами оттолкнула его:

– Это ваше снадобье от всего на свете.

– Оно от всех скорбей.

Хотя Беллами и высвободилась из объятий Дента, те все-таки оказались не так уж и небесполезны. Щеки ее слегка порозовели. Уголки губ растянулись в улыбке.

– Мне нужно отогнать машину, – сообщил самозваный «врач». – Побудете немного одна? С вами ничего не случится?

– Когда такое происходит, я обычно бываю одна. Научилась переживать панику в полном одиночестве.

Дент слегка присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– С вами все будет в порядке? Вы уверены?

– Уверена. В закрытой комнате с опущенными шторами мне будет лучше. Я приму горячий душ. Он наверняка снимет напряжение.

– Хорошо, – ответил Дент и направился к двери. Возле порога Беллами окликнула его и, когда он обернулся, сказала:

– Вы не взяли себе номер.

Дент показал ей электронный ключ-карточку:

– Нет, взял. Смотрите не расходуйте всю горячую воду. Оставьте и на мою долю.

Стоянка оказалась совсем рядом с гостиницей. По пути обратно он отметил про себя, что ветер усилился. Его обдало градом мелких камешков, поднятых с земли порывами ветра.

Яростно громыхал гром. Небо вспарывали вспышки молний. Однако дождь уже пошел на убыль, так что Дент вернулся в вестибюль отеля практически сухим. И ужасно голодным. Из вестибюля он позвонил Беллами в номер и, когда та взяла трубку, спросил, не желает ли она спуститься в ресторан.

– Может, лучше принести ужин в номер? – уточнил он.

– Лучше принесите в номер.

– Мне поторопиться, чтобы потереть вам спинку?

В ответ Беллами положила трубку.

Когда спустя двадцать минут Беллами, полностью одетая, открыла ему дверь, обе руки Дента были заняты коробками. Дент окинул ее взглядом. Волосы у Беллами были мокрые, и от них вкусно пахло шампунем.

– Что это у вас?

– Зубные щетки из торгового автомата. И паста, – с нажимом добавил Дент. – Два чизбургера, две картошки, два пива для меня и маленькая бутылка белого вина для вас.

Потом выпьем персикового коблера с виски. Это все, что я смог раздобыть в этот час.

Положив еду на круглый столик, Дент быстро принял душ и вернулся в комнату одетый, но босиком – оставаться в мокрой обуви у него не было никакого желания.

Судя по всему, Беллами проголодалась не меньше, чем он. Поэтому они в мгновение ока уничтожили ужин, а коблер решили оставить на потом. Взяв вторую бутылку пива, Дент подошел к кровати. Скомкав подушку в шар, он лег на спину и вытянул ноги.

– Так удобнее, – пояснил он и похлопал по кровати рядом с собой: – Лучше и вам последовать моему примеру.

– Прекратите, Дент. Я не буду спать с вами.

– Сон стоял лишь во вчерашней повестке дня. На сегодняшний вечер у меня другие планы.

Решительным нажатием на пульт Беллами полностью приглушила телевизор и, свернувшись калачиком в кресле, сунула ладони между колен, как будто хотела согреть руки. В известной мере жест этот был оборонительный, что заставило Дента подумать о том, что произойдет дальше.

– То, что сказал Муди…

Дент закатил глаза и издал стон раздражения.

– Может, не будем об этом?

– Он сказал, что вам приходится жить, помня о том, что едва не случилось.

– Но ведь не случилось.

– И все-таки, должно быть, тяжело осознавать, насколько ты близок был к тому…

– Чтобы лишить жизни сто тридцать семь человек? – спросил Дент, оторвавшись от бутылки пива. В следующую секунду он со стуком поставил ее на ночной столик и одним движением соскочил с кровати. – Спасибо вам большое. Я только что официально похерил свой кайф. – С этими словами он подошел к шкафу и придвинул лицо к самому зеркалу, чтобы разглядеть порезы.

– Тогда почему вы добровольно ушли из авиаком-пании?

– Эх, жаль, что нынче не Хэллоуин. Я мог бы походить по домам, требуя праздничного угощения.

– Почему вы отказываетесь говорить об этом?

– Мне даже маску не пришлось бы надевать.

– Вам стало бы легче, если бы вы выговорились.

– Жаль, что эти синяки все-таки когда-нибудь сойдут.

– Дент!

– Что? – Он обернулся так резко, что Беллами невольно отпрянула.

Тем не менее сдаваться она не собиралась:

– Почему бы вам не рассказать мне все?

– Откуда у вас такое навязчивое любопытство? Нездоровая тяга к копанию в таких вещах? Или вы из тех чокнутых, что сутками сидят в Интернете и смотрят ролики с записями авиакатастроф или автомобильных аварий? Вам нравится смотреть, как самоубийцы сигают с крыш домов?

– Прекратите.

– А что я, собственно, такого делаю?

– Хлопаете дверьми. Ощетиниваетесь, как еж. Вы и со следователями так себя вели?

– Нет, мы стали закадычными друзьями. Обмениваемся открытками на Рождество.

Поздравляем друг друга с днем рождения. Они называют детей моим именем.

Беллами нахмурилась. Кривляние Дента начинало действовать ей на нервы.

– Вы говорили мне, что ваши контакты с женщинами носят исключительно сексуальный характер.

– Все свидетельства противоречат этому.

– Вам самому решать, как к кому относиться. Ко мне вы, например, относитесь иначе.

– И что в этом хорошего? Лично я предпочел бы хорошенько оттянуться.

Дент вернулся к ночному столику, взял бутылку пива и сделал глоток. Он всем своим видом показывал, что с его стороны разговор окончен. Однако Беллами продолжала буравить его своими огромными глазищами, которые магнитом притягивали его к ней.

Совершенно неожиданно для себя он спросил:

– Что вы хотели услышать?

– Вы были тем самым вторым пилотом?

– Да.

– И вы разлили кофе на приборную панель?

– Разве я не сказал вам этого?

– Механик, заменявший приборную панель…

– Все верно.

– Погода?

– Еще один фактор. Но недостаточно скверная, чтобы заставить нас остаться на земле.

– Но когда самолет оторвался от земли…

– Самое критичное время любого полета.

– …вы получили приказ взять левее, чтобы уйти от грозы.

– Это был правильный приказ.

– В самолет ударила молния.

– Выбило несколько автоматических выключателей, в том числе и тот, что контролирует БС – бортовой самописец пилотской кабины. Что стало важно немного позднее.

– Сообщение в левом двигателе, хотя никакого пожара не было.

– Как я вам и рассказывал. Ложная тревога.

– Но первый пилот отключил левый двигатель.

– Верно, так и было.

– Это сделал он.

– Да.

– А что сделали вы?

– Я управлял этим гребаным самолетом!

Как только он выкрикнул эту фразу, наступила оглушительная тишина. Беллами выпрямилась. Дент чертыхнулся себе под нос, подошел к кровати, сел и надавил большими пальцами на глазные яблоки. Он просидел так примерно минуту, затем медленно опустил руки и посмотрел на нее:

– Первый пилот невзлюбил меня, и это чувство оказалось взаимным. Он был педантом, жутким занудой и требовал буквального соблюдения всех инструкций. Меня он считал бездельником, который не соответствует образу летчика и недостоин носить форму пилота гражданского флота. В идеале нас не следовало включать в один экипаж, но так уж получилось. Это была первая дырка в швейцарском сыре.

Дент замолчал, собираясь с мыслями, чтобы заново пережить то мгновение, когда понял, что первый пилот совершил грубейшую ошибку.

– Я вам уже рассказывал: он отреагировал так, будто учился летать на «Боинге». Но в том-то и дело, что летели мы на «Макдоннелл Дугласе МД-80». Он, конечно, учился летать и на нем, но прошел переподготовку относительно недавно. Неудивительно, что у него сработал старый рефлекс. Он среагировал на сигнал о пожаре, не сверившись с приборами, чьи показания должны были подтвердить сигнал пожарной тревоги. Температура масла.

Давление масла. Температура выхлопа.

Я мгновенно проверил все приборы. Никаких свидетельств пожара не было. Я сразу понял, что чертов сигнал тревоги ложный. В тот момент мы делали крен влево и скорость стремительно падала. Правый двигатель все больше толкал самолет влево, вот он и клюнул носом. Правое крыло задралось вверх. Самолет в любую секунду мог перевернуться.

– Так вот на что вы среагировали!

– Точно. Я стал жать на правый руль управления, пытаясь удержать машину от падения. Попробовал задрать нос и выровнять правое крыло. Все это следовало сделать одновременно. Времени на раздумья не оставалось. Выбора тоже.

На это требовались секунды. Секунды. За это время мы как безумные орали с ним друг на друга. Он рявкнул на меня, что это его самолет. Я не остался в долгу и тоже заорал на него: мол, я сделал то, что необходимо. Так мы с ним обменивались любезностями. На наше счастье, автоматический выключатель бортового самописца вышел из строя. Это потом избавило нас от лишних неприятностей.

Тем не менее мне все-таки удалось выровнять самолет. Первый пилот перестал бесноваться. Через восемь, а не через десять секунд он осознал, что я прав, понял свою ошибку и то, насколько мы были близки к катастрофе. Он вроде бы даже поблагодарил меня.

В те мгновения мне было не до благодарностей. Пассажиры истошно кричали. Стюардессы пытались восстановить спокойствие. Мы же ничего не знали о том, насколько повреждены кабины. Мы продолжали лететь на одном двигателе в условиях турбулентности, степень которой определялась как нечто среднее между умеренной и сильной.

Я спросил первого пилота, не хочет ли он заново завести левый двигатель, поскольку с ним явно ничего опасного не случилось. Но он предпочел его выключить. Он снова взял управление самолетом в свои руки, и мы вернулись в аэропорт. К счастью, катастрофы не произошло.

Дент продолжал рассматривать узор на ковре у себя под ногами.

– Никто не погиб, но многие пассажиры, когда мы потеряли равновесие, получили увечья. Среди них оказался ребенок, который сидел на коленях у матери, но не был пристегнут ремнем безопасности. Пассажиры выдвинули иски, и авиакомпания выплатила по ним миллионы долларов. – Дент поднял голову и, посмотрев на Беллами, с горечью добавил: – Остальное вы знаете. Об этом много писали в газетах и сообщали в теленовостях.

Он встал и, подойдя к окну, раздвинул шторы и выглянул наружу:

– Молния больше не сверкает.

– Своими действиями вы спасли их.

– Мне просто повезло.

– Вам лучше знать. Почему вас не сделали героем? Вы же спасли людей?

Дент вздохнул:

– Потому что второй пилот не имеет права брать руль у первого пилота, когда тот управляет самолетом. У него было на двадцать лет больше летного стажа, чем у меня. Он был «золотым мальчиком» авиакомпании. Имей он еще несколько секунд в запасе, то понял бы, что произошло и что нужно делать, чтобы вернуть машину в нормальное состояние. Он бы сделал то же самое, что и я.

– Но у вас не было этих лишних секунд?

Дент отрицательно покачал головой.

– Машина потеряла управление, и мы едва не разбились, так что нас, можно сказать, спасло чудо.

– Первый пилот признал свою ошибку?

– Признал, но и заслугу за то, что развернул самолет и спас пассажиров и экипаж, тоже приписал себе.

– Вы же не стали убеждать людей, что все было наоборот?

– Нет, мы с ним прикрыли друг друга. В «черном ящике» не сохранилось записи наших «теплых» разговоров. Как я вам уже сказал, бортовой самописец не сработал.

– Так почему вы все-таки ушли из авиакомпании?

– Пока Национальный совет по безопасности на транспорте проводил расследование, репортер одного из телеканалов покопался в моем прошлом и узнал, что в молодости я оказался в числе подозреваемых, когда мою подружку нашли мертвой. «Позднее с него были сняты все подозрения», – с иронией в голосе процитировал Дент. – Этот репортеришка мне порядком подгадил. Его журналистское расследование как бы намекало на то, что, даже надев форму пилота гражданской авиации, я остался темной личностью. Непредсказуемой, неуправляемой, а потому ненадежной. Узнав об этом, руководство авиакомпании заимело на меня зуб. Как только был закончен служебный отчет, меня вынудили уйти по собственному желанию. Прозрачно намекнули, чтобы я убирался на все четыре стороны. Я так и поступил.

– И оставили всех при мнении, которое совершенно не соответствовало истине…

– Да никому и не хотелось знать правду! – резко оборвал ее Дент.

– И вам было на это наплевать?

– Нет, не было. – Он подошел к прикроватному столику и, взяв бутылку, осушил ее.

– И вы спокойно ушли?

– Да, спокойно.

– Не верю.

Дент повернулся к Беллами, явно готовясь начать спор, однако выражение ее лица было столь безмятежно-спокойным, что ему тотчас расхотелось вступать с ней в словесную перепалку. Сев на кровать, Дент опустил голову и какое-то время молчал.

– В авиакомпаниях существуют жесткие правила и требования к персоналу, и они вполне оправданны, – спустя несколько секунд заговорил он снова. – Оговаривается все – от цвета носков у членов экипажа до точных правил управления самолетами. Существуют стандарты, которых все обязаны придерживаться, потому что на карту поставлена безопасность тысяч людей. И дабы ее обеспечить, сделать так, чтобы самолеты летали и не разбивались, все эти стандарты и правила должны исполняться всегда и везде.

Я не любитель ходить по струнке, но я безропотно подчинялся им и терпел, пока служил в авиации. Мы были на войне, и я четко усвоил, что приказы нужно выполнять неукоснительно. Там было все предельно понятно. Но в корпоративном мире? Правила, касающиеся цвета носков? – Дент покачал головой. – Первый пилот по-своему оказался прав: я был непригоден для управления гражданским самолетом. Поэтому я не стал возражать и ушел оттуда. – Посмотрев на Беллами, Дент добавил: – Но уйти из авиации вообще было трудно. Я привык к небу.

– Вы же по-прежнему летаете.

– Да, летаю. И я люблю мой самолет. Но все равно скучаю по крупным машинам.

Тоскую по рокоту их двигателей.

– Вы всегда можете вернуться в большую авиацию.

– Нет. Даже если какая-нибудь авиакомпания и согласится взять меня, что маловероятно. Я занял определенную позицию. И я не могу поступиться принципами.

– Вы могли бы летать на самолетах, которые принадлежат большим корпорациям.

Дент снова замолчал, затем, повинуясь импульсу, потянулся к Беллами и сунул руку ей под рубашку. Его пальцы скользнули за пояс ее джинсов, и он поднял ее с кресла и притянул к себе.

– Купите самолет. И я буду катать на нем вас.

С этими словами Дент приподнял край ее рубашки, расстегнул пуговицу ее джинсов и развел в стороны их верх.

– Дент!..

– Мы общались на вашем уровне, Беллами. Пора пообщаться на моем, – сказал он и прижался губами к гладкой бледной коже.

Глава 20

От прикосновения губ Дента ее кости как будто сделались резиновыми, и Беллами, чтобы не потерять равновесие, машинально запустила руки в его волосы.

– Больно? – спросила она.

Больно?Дент нежно целовал синяк на ее коже ниже пупка, который она получила вчера вечером, когда ударилась о металлические перила возле его квартиры.

– Нет.

– Хорошо.

Он снова поцеловал ее и, потянув молнию джинсов, поцеловал ниже синяка.

– Дент… – прошептала она. – Не надо. Мы не – можем…

– Можем. – Он потерся щекой о ее щеку, и она ощутила на себе его теплое дыхание. – У вас такая приятная кожа.

Он произнес эти слова, касаясь ее губами, а потом и вообще легонько укусил. У Беллами моментально перехватило дыхание.

Затем Дент слегка отстранил ее от себя и, заглянув ей в глаза, медленно принялся расстегивать одну за другой пуговицы на ее блузке. Расстегнув последнюю, он распахнул блузку и принялся целовать ее живот. Тем временем его пальцы принялись играть с прядями волос, упавшими ей на грудь.

– Я схожу с ума, – прошептал он.

Убрав волосы в стороны, Дент наклонился и стал целовать ее груди, слегка покусывая соски, скрытые кружевными чашечками бюстгальтера. Затем, крепко обняв ее за талию, он подхватил Беллами и положил на постель, где тотчас же приник к ее губам жадным поцелуем. Это было настолько неожиданно и приятно, что она отбросила свою давнюю решимость никогда-никогда-никогдане допустить, чтобы это случилось.

Они целовались долго и страстно. Пока руки Дента блуждали по ее телу, его губы ни на мгновение не оторвались от ее губ, пока обоим стало нечем дышать. Когда они наконец отстранились друг от друга, Дент уткнулся лицом в ее шею и шепнул:

Дата добавления: 2015-08-28