Глава 27
Солнце уже село, и наступили сумерки. Фары «Корвета» были включены, когда Дент въехал на стоянку. Он заметил Беллами лишь после того, как начал подниматься по железной лестнице. Когда же Дент увидел, что она сидит на площадке, он на несколько секунд остановился, а затем как ни в чем не бывало продолжил путь наверх.
Дент снял пиджак и держал его за вешалку указательным пальцем, перебросив через плечо. Галстук он развязал, и тот свисал двумя полосками у него на груди.
Беллами встала, отряхнулась и сняла туфли на высоких каблуках, ходить в которых было просто невозможно. Дент не произнес ни единого слова, обойдя Беллами, и зашагал дальше по направлению к квартире.
Она последовала за ним.
– Надеюсь, вы не против, что я ожидала вас здесь? Я не знала, когда вы появитесь и появитесь ли вообще сегодня.
Дент открыл дверь и вошел в квартиру. Она стояла на пороге, не решаясь войти.
– Мне можно?
– Дверь открыта.
Он швырнул связку ключей на кофейный столик, повесил пиджак на спинку стула, а поверх него бросил галстук.
Беллами вошла и закрыла за собой дверь.
– Не думаю, что вы в настроении выслушивать сложные душевные излияния, поэтому я буду кратка. Я хочу попросить прощения.
Дент прошел на кухню и вынул из холодильника бутылку воды.
– Прощения за что?
– За то, что я не позвонила вам и не сказала о смерти папы. Честно говоря, я не знала, как вы отреагируете на мой звонок по любому поводу. Я ведь наговорила вам грубостей. – Беллами сделала паузу, ожидая его ответа, но он молчал, и она продолжила: – Я также хочу попросить прощения за то, что не встала на вашу защиту в клубе. Я была… В свое оправдание я могу сказать только то, что была напугана и потрясена происходящим.
– Не беспокойтесь. Я не напуган и не потрясен. – Дент открыл бутылку и сделал большой глоток воды. – Это все?
– С вами все в порядке?
– А что со мной может быть не в порядке?
– Вы же были так рассержены, когда уходили из клуба.
– Недолго. Пар успел выйти.
– И чем же вы занимались?
– Полетал немного.
– Понимаю.
– Вряд ли.
Упрек был короткий, но попал в цель. Беллами опустила голову и взглянула на пару дорогих туфель, которые держала в руках. Она внимательно рассматривала изящный черный рубчик на мыске. Туфли были очень красивые, но явно ей тесны. Почему же ее так привлекают вещи, которые причиняют ей боль и страдания?
– Приходил Муди, – сказала она. – Я с ним разговаривала. Он говорит…
Дент прервал ее:
– Я не хочу знать, что он говорит. Меня это не интересует. Мне надоела болтовня о нем и все разговоры на эту тему. – Дент окинул Беллами взглядом. – Если вы хотите снять одежду и исполнить вместе со мной эротический танец, то можете оставаться. Если нет, отправляйтесь в уютное лоно своей чертовой семейки и оставьте меня в покое.
Он дал ей полсекунды на то, чтобы принять решение, и, увидев, что она не пошевелилась, недовольно засопел.
– Уходя, будьте осторожны с дверью – она может ударить, захлопываясь.
По пути в гостиную он взял пульт от телевизора.
– Возможно, я еще захвачу несколько классных моментов из сегодняшнего матча, который пропустил из-за проводов вашего старика.
Его грубое, почти хамское поведение, которое мало чем отличалось от поведения Стивена, полностью сломило Беллами. Истерический стон вырвался у нее из груди, когда она повернулась и медленно направилась к двери.
Но прежде чем она успела открыть ее, он уже оказался рядом, обхватил Беллами за плечи и повернул к себе лицом. Дент оперся руками о дверь, и она оказалась в тесном пространстве между ним и дверью. Он прижался лбом ко лбу Беллами.
– Извини, я не должен был этого говорить, – произнес он, перейдя на «ты».
– Думаю, что я сама виновата.
– Нет, это было жестоко с моей стороны, настоящий удар под дых. Я же знал, как ты его любила и как переживаешь его смерть.
– Когда человек раздражен, он может произнести то, что на самом деле не думает. А ты раздражен и зол.
– Чертовски зол. – Дент тяжело выдохнул и потерся своим лбом о ее лоб. – Не знаю, как у тебя такое получается, Беллами Листон Прайс.
– О чем ты?
– О том, что ты сводишь меня с ума. – Он еще больше приблизился к ней. – И вызываешь у меня такое бешеное желание.
– Неужели?
– Оно просто убивает меня.
Дент отодвинулся на несколько сантиметров. Беллами заглянула ему в глаза. Теперь ее глаза, тоже полные желания, были устремлены на его губы. Но, столько раз отвергаемый ею, он не хотел проявлять никакой инициативы. Пусть первый шаг делает она, решил Дент.
– Я боюсь, – прошептала она.
– Разочаровать меня?
Беллами кивнула.
– У тебя нет ни шанса.
Значит, вот для чего она пришла к нему. Да, она хотела извиниться. Но больше всего ей хотелось быть с ним. Жалея Стивена за то, что он отвергал любовь, которую ему предлагали искренне и безо всякого принуждения, Беллами вдруг поняла, что делает то же самое. Она не позволяла себе любить и быть любимой.
Ее собственное отношение к жизни привело к тяжелому неизбывному одиночеству.
Она опустила туфли на пол и робким движением коснулась руками его груди. Так они стояли еще очень долго, не двигаясь и не произнося ни слова.
Потом она расстегнула пуговицу у него на рубашке. После первой с остальными расправиться оказалось уже гораздо проще.
Когда Беллами распахнула рубашку Дента, желание взяло верх над страхом. Она припала к его груди. Ее волосы мягко коснулись лица, пощекотав ей нос. Она поцеловала его совсем невинным поцелуем, затем приоткрыла губы. Кожа у него на груди была теплой и слегка солоноватой.
Дент едва слышно застонал. Затем взял ее рукой за подбородок и приподнял голову.
Его переполняло желание, и чем больше он целовал ее, тем более страстными становились его поцелуи. Его объятия сомкнулись, и он еще крепче прижал Беллами к себе. Когда она ответила на его объятия, страстно прильнув к его телу, он еле слышно выругался, прервал поцелуй и повернул ее спиной.
Захватив волосы рукой и перебросив их через ее плечо, он расстегнул застежку платья Беллами и медленно потянул вниз молнию. После того как руки Дента скользнули ей под платье и остановились на бедрах, он придвинул Беллами к себе и прижал ее ягодицы к своему возбужденному члену. Из ее груди вырвался хриплый вздох, и она, обмякнув, прислонилась к двери.
Он нежно поцеловал ее в шею и слегка укусил. Его руки, лаская ей спину, медленно опускались к застежке бюстгальтера. Он расстегнул его, а затем на несколько мгновений застыл.
Позднее Беллами задавалась вопросом, а не давал ли он ей в тот момент возможность остановиться и все повернуть обратно? Если так, то он потерял несколько бесценных мгновений любви, потому что она желала его, желала больше чего бы то ни было в жизни.
После показавшейся ей бесконечной паузы руки Дента переместились под чашечки бюстгальтера. Он отвел Беллами от двери и прижал к себе. Она глубоко вздохнула и полностью отдалась на волю его сильных рук, которые ласкали ей грудь, поначалу очень осторожно и нежно, а затем все более страстно, пока желание не захватило ее всю. Дент чувствовал это.
– Иди сюда.
Он повернул ее к себе лицом, одним движением сбросил с нее платье, которое упало на пол. За ним последовал бюстгальтер. Дент сбросил с себя рубашку, взял Беллами за руку и повел к постели, одновременно расстегивая брюки. Через несколько секунд на нем уже ничего не осталось. Беллами оглядела его с ног до головы. Она так долго смотрела на его напрягшийся член, что он немного растерянно спросил:
– С тобой все в порядке?
Она едва слышно рассмеялась, что, по-видимому, означало: «Если бы ты только знал, в каком порядке!» Это заставило Дента улыбнуться.
– Посмотри на себя, – пробормотал он, лаская ее груди своими большими и сильными руками.
Кончиками пальцев Дент поигрывал с сосками. Коснувшись их губами, он откинулся назад и снова улыбнулся.
Затем его взгляд потемнел – Беллами коснулась его. Поначалу всего несколько легких осторожных касаний, чтобы удовлетворить любопытство, но затем, поощряемая его неровным, участившимся дыханием и затуманившимся взглядом, она взяла его член в руку.
Направляемая инстинктом и хриплым шепотом Дента, она ласкала его до тех пор, пока его возбуждение не достигло предела. Дент склонил голову над ее головой, и его горячее дыхание обожгло ей волосы. Хриплым голосом он произнес:
– Ты не будешь разочарована.
Затем закрыл ей рот страстным поцелуем, от которого она мгновенно забыла обо всем вокруг.
И вот она уж лежала на спине, и Дент, склонившись над ней, целовал ей живот, стаскивая с нее трусики.
Они исчезли, а Беллами испытывала неописуемое наслаждение от череды поцелуев, которыми Дент отмечал путь к тому месту, что пылало самым горячим вож-делением. От щетины у него на щеках, которая покалывала внутреннюю поверхность ее ног, от тех невероятных вещей, которые он проделывал губами, языком и ловкими пальцами. От его бессвязных слов, в которых обожание сочеталось с грубым животным желанием, заводившим ее до предела.
Она испытывала неописуемое наслаждение просто от понимания того, что Дентон Картер любит ее.
– Ты со мной? – прошептал он.
Она приоткрыла глаза.
– Гм.
– Ты уверена?
Ее глаза широко открылись.
– Да. Я с тобой.
Он улыбнулся ей той самой порочной улыбкой:
– Понравилось?
Беллами покраснела, но ничего не ответила.
– Тебе понравилось?
– Да, – выдохнула она.
– Я рад.
Дент потерся губами о веснушки у нее на щеке.
– Спасибо, – прошептала она.
– Это я должен тебя благодарить.
– В самом деле?
Оставив шутки, Дент приподнял голову и вгляделся в ее прекрасные глаза, которые всегда казались слегка усталыми. Он часто задавался вопросом: уйдет ли когда-нибудь из них постоянное выражение затаенного страха?
– В самом деле.
Несколько волнующих мгновений они пристально всматривались друг в друга. Затем он проник в нее еще глубже, и Беллами откинула голову назад:
– Чудесно!
– Мне тоже очень хорошо!
– Но ты же не…
– Нет еще.
– Почему?
– Потому что ты пребывала в эйфории, а мне хотелось, чтобы ты это запомнила. И чтобы воспоминания были особенно яркими.
Она коснулась щетины у него на щеке.
– Я никогда не смогу это забыть.
– Я тоже.
– Только потому, что тебе пришлось так долго этого добиваться.
– Нет. Потому что ты так чертовски привлекательна. – Он скользнул в нее еще глубже, и на лице у него появилась гримаса удовольствия. – И потому что мне так хорошо с тобой. И я хочу, чтобы сейчас это продлилось как можно дольше. Но вряд ли мне удастся…
Еще секунду спустя он полностью вошел в нее, запустив пальцы ей в волосы. Его громкое прерывистое дыхание щекотало ей шею. Обхватив ее ягодицы, он приподнял ее, проникая еще глубже.
– Господи, Беллами!..
Он надеялся, что своим стоном дает ей понять, какое ни с чем не сравнимое удовольствие она способна ему доставить.
Но стоило ему начать двигаться, как он тотчас же утратил контроль над собой.
– Эй, ты? Как там тебя? Ты что, уснула?
Беллами приникла к нему со вздохом полнейшего удовлетворения:
– Нет. Просто думаю.
Он взял прядь ее волос и стал щекотать им ее сосок.
– Я ничего более сексуального никогда не видел, чем то, как твои волосы касаются соска. Это просто сводит меня с ума. Но, кажется, я тебе уже это говорил.
– Это меня сводит с ума, – прошептала она, когда он продолжил свое занятие.
– Но все-таки приятно?
– Просто чудесно.
Он взял в свои руки ее голову, и они слились в долгом поцелуе. Наконец оторвавшись от ее губ, Дент спросил:
– О чем же ты думала?
– Я всегда боялась этого. Не хотела, чтобы меня сравнивали с сестрой. Но мне почему-то кажется, что ты о ней совсем не думал.
Несколько мгновений Дент молчал, затем проговорил:
– А что, разве у тебя была сестра?
Беллами рассмеялась и прижалась лицом к его груди. Ее рука скользнула к его пупку.
– Ты снял повязку.
– С поясницей у меня все в порядке. Правда, иногда покалывает.
– А это?
Она склонилась над ним и поцеловала шрамы у него на лице.
– Они требуют именно такого лечения.
– Где же твой пистолет?
– Я подумал, что его не следует брать с собой на похороны.
– И хорошо, что не взял. Ведь ты мог бы застрелить Джерри. Хотя его, правда, зовут по-другому.
– Мы поговорим об этом потом. А сейчас…
Он обнял ее и перевернулся так, что она оказалась наверху. И когда они уже лежали так живот к животу, Беллами спросила, куда он полетел после того, как ушел с поминок.
– Ты полетел на самолете сенатора?
Дент отрицательно покачал головой.
– Когда я пришел на летное поле, там был товарищ Голла. У него есть «Стирмен».
Знаешь, что это такое?
Когда она отрицательно покачала головой, он описал ей модель биплана, первоначально использовавшегося в качестве военного тренировочного самолета, а затем получившего популярность как самолет для воздушных акробатических номеров на авиашоу.
– С тех самых пор, когда Голл впервые рассказал мне о том парне и о его самолете, у меня появилась мечта полетать на нем. Он взял меня вначале в качестве пассажира, затем приземлился, и мы поменялись местами.
– Он разрешил тебе управлять своим самолетом?
– И, черт, как же я это сделал! Самолет у него быстрый и ловкий, словно шлюха с набережной.
– Но это могло быть опасно.
– Об опасности я не думал. Только об удовольствии. – Дент игриво подмигнул ей: – У меня есть два любимых занятия. Оба доставляют мне огромное удовольствие, и оба начинаются с буквы «с».
Поняв, что он имеет в виду, Беллами улыбнулась:
– Но только одно из них опасно.
– Зависит от того, с кем ты им занимаешься.
– Почему оно тебе так нравится?
– А разве оно может не нравиться? Ведь так приятно соприкасаться обнаженными телами. И все так хорошо видно. – Дент коснулся ее соска и улыбнулся, когда тот напрягся у него под пальцем. – Особенно твои игрушки.
Он провел рукой по ее ягодицам и еще крепче прижал к себе.
– Но самое приятное – ощущение, когда ты приближаешься к завершению.
Беллами залилась краской.
– Я имел в виду полет на самолете.
– О-о! Ах вот, значит, почему и мне нравится летать на самолете.
Они рассмеялись, после чего Дент еще крепче прижал ее к себе.
– Я вел себя как самый настоящий идиот, когда пришел домой, но на самом деле был рад, что застал тебя здесь.
– Я очень нервничала.
– Ты думала, что я выставлю тебя за дверь?
– Не исключала такой возможности.
– Как видишь, ты ошибалась.
Его руки опустились ниже ее ягодиц и коснулись бедер. Он раздвинул их, приподнял Беллами и вошел в нее.
Она опустилась на него со вздохом блаженства. Наклонившись вперед, поцеловала его в губы. Поцелуй был долгий и страстный. Затем Беллами немного пригнулась и коснулась кончиком языка его соска. Дент застонал от наслаждения и попросил, чтобы она сделала это еще раз.
Его возбуждение заводило и ее, но, когда она начала мерно двигаться, Дент положил руки ей на плечи и, приподняв, заставил ее почти сесть.
– Я хочу видеть.
– Что?
Он провел рукой по низу ее живота.
– Откинься назад. Дальше. Положи руки мне на – бедра.
Мгновение она колебалась, затем сделала то, что он просил, еще больше обнажив себя его страстному взгляду. Дент просунул палец между их телами. Приподняв голову и глядя на потолок, она полностью отдалась сладостным ощущениям, которые испытывала в это мгновение.
Безо всякого стеснения Беллами отдала себя на волю инстинкта, двигалась так, как диктовало ее тело, позволила, чтобы ею управляли чувства и желания. Она слышала, как Дент шумно выдохнул от удовольствия, почувствовала страстное влажное прикосновение его губ к соску, дрожание его языка в такт движению пальца.
Беллами изогнулась и громко выкрикнула его имя.
Через несколько часов почти непрерывного секса они устали настолько, что начали просто обмениваться поцелуями.
– Ты мне никогда не говорил, – сонно сказала Беллами.
– Не говорил чего?
– Почему ты так любишь летать. Ты только как-то упомянул, что влюбился в полеты, когда Голл впервые взял тебя с собой. Он мне тоже говорил, что был просто околдован.
– Голл такое говорил?
Она тихо рассмеялась и посмотрела ему в глаза.
– Слово «околдован» мое, но смысл того, что он сказал, примерно такой. – Она обняла Дента за талию и прижалась щекой к его груди. – Расскажи мне, что ты чувствовал в тот день.
Собираясь с мыслями, он запустил руку ей в волосы.
– Сколько себя помню, я всегда пытался понять, почему отец так не любит меня и что я могу сделать, чтобы завоевать его любовь. И в тот день, когда Голл взял меня с собой в полет на самолете, я как будто… как будто оставил все подобные мысли на земле. На протяжении того пятиминутного полета для меня перестало иметь значение, любит меня отец или нет.
Его безразличие не могло дотянуться до меня в небе. Я понял, что нашел нечто значительно более важное в жизни, чем он, потому что полюбил небо больше. Я нашел в небе новый дом. – Дент усмехнулся. – Конечно, когда мы приземлились, никаких подобных поэтических мыслей мне уже не приходило в голову. Прошло много лет, прежде чем я по-настоящему осмыслил тот первый полет и его значение в моей жизни. Но даже тогда, в детстве, я понимал, что он перевернул мою жизнь, хотя, конечно, ничего сразу же коренным образом не изменилось. Мы приземлились, и я отправился обратно в тот же холодный дом к тому же бесчувственному человеку. Обида и тяжелые мысли и чувства, с ними связанные, сохранялись и потом. Разница заключалась в том, что с этого момента у меня появилось нечто, о чем я мог мечтать. Я больше не обращал внимания на бессердечие отца, потому что больше не желал его хорошего отношения ко мне.
Дент помолчал немного, словно думая, продолжать дальше или нет.
– То, что я скажу, может показаться пустыми сантиментами, но… – Он снова замолчал, однако после небольшой паузы заговорил снова: – Но во время того полета был момент, длившийся меньше минуты, когда солнце светило сквозь просвет в облаках. Сквозь узкую щелочку. Ты представляешь, как такое бывает иногда перед заходом солнца, когда на горизонте собираются тучи? Мы летели на хорошей высоте, примерно на одном уровне с облаками. И луч света был направлен на меня. Я смотрел прямо на него, и он как будто принадлежал мне. Он был словно знак чего-то. Для ребенка, у которого не было матери и отец, который его просто не замечал, это было… нечто очень значительное. И тогда я подумал: «Вот оно! Ничего более прекрасного я больше никогда не увижу. Я переживаю самое лучшее мгновение своей жизни. И если мне суждено прожить сто лет, я все равно буду вспоминать это до самого последнего дня».
Беллами, не шелохнувшись, слушала его рассказ.
Закончив его и помолчав немного, Дент пробормотал:
– Я же говорил тебе, что это пустые сантименты.
– Нет, вовсе нет. Очень красивая история.
– А ты когда-нибудь переживала такие мгновения? Ты понимаешь, о чем я?
Она подняла голову и улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Слезинка стекла у нее с нижнего века, и она тихо ответила ему:
– Теперь понимаю.
Они проспали несколько часов и, проснувшись, занялись любовью в душе. Дент собирал кофеварку, когда Беллами вышла из ванной в его сорочке, вытирая волосы полотенцем.
Когда он обернулся и увидел ее, у него на лице появилось странное выражение.
– Что такое? – спросила она.
Дент слегка покачал головой и улыбнулся похотливой улыбкой:
– Я просто подумал, как хорошо она на тебе смот-рится.
– Твоя рубашка?
– Очень эротично.
Беллами покраснела до корней волос.
– Ну вот опять.
– Что?
– Ты краснеешь.
– Я не краснею.
– Держу пари, что сейчас покраснеешь.
– Покраснею?
Дент сел на один из стульев у стола, взял ее за руку и усадил к себе на колени.
Прошло довольно много времени, прежде чем они смогли приняться за кофе.
За чашкой бодрящего напитка она рассказала ему все, что узнала о человеке, который был им известен под именем Джерри. Дент пробормотал несколько смачных ругательств.
– Стивен – вот кого следовало бы хорошенько отделать.
– Стивен нанял этого человека для моей безопасности. Он ничего дурного не имел в виду.
Дент собирался было выразить свое мнение по поводу ее слов, но потом передумал.
– А что нужно было Муди?
Она воспроизвела ему свой разговор с бывшим полицейским и, закончив, заметила:
– Признайся, Дент, что ты почувствовал некоторое облегчение.
– Узнав, что ты ее не убивала?
Когда Беллами многозначительно кивнула, он сказал:
– Я рад за тебя. Но что касается облегчения, я должен заметить, что никогда и не думал, что ты могла ее убить.
– Нет, все-таки ты не исключал такой возможности.
– Скажем так: я надеялся, что, когда к тебе вернется память, ты внезапно не вспомнишь, что задушила Сьюзен. Теперь по крайней мере я рад, что тебя больше не будет преследовать эта безумная, навязчивая мысль.
– Да, хорошо, но если ее не убивали ни я, ни Стрикленд, то тогда кто же? Муди заявил, что ему известно только, кто ее не убивал. Но убийца ему неизвестен. Нам нужно…
– Поехать к Хеймейкеру, – продолжил за нее Дент.
Пожилой детектив, как и в прошлый раз, напоминал старого эльфа.
– Примите мои соболезнования, – сказал он, обращаясь к Беллами.
Она поблагодарила его, но не стала задерживаться на этой теме.
– Дейл Муди говорил, что вы ждали нашего приезда.
Старый детектив сделал жест, чтобы они следовали за ним. Как и прежде, он уселся в большое кресло, а им пришлось выкраивать местечко на диване, оставшееся от разлегшейся на нем собаки.
Хеймейкер указал на папку, лежащую на кофейном столике:
– Узнаете?
Беллами кивнула.
– Откровенно говоря, не мог поверить, что Дейл готов поделиться этим. – Он выразительно вскинул руки и многозначительно пожал плечами: – Но одному лишь Богу известна логика человеческой совести.
– Он говорил, что оставил у вас что-то вроде признания.
Бывший полицейский вынул из кармана рубашки несколько сложенных листков бумаги и развернул их.
– Подписанное, обратите внимание.
– И с отпечатком пальца, – добавила Беллами, проверив последнюю страницу, на которой подпись Муди скреплял отпечаток его большого пальца.
– Ну и в чем же он там признается? – спросил Дент.
Хеймейкер устроился поудобнее в своем кресле.
– Вы когда-нибудь слышали о полицейском Брейди?
Беллами и Дент отрицательно покачали головами.
– Где-то в середине шестидесятых, кажется, в Верховном суде рассматривалось дело, возникшее на основе судебного процесса «штат Мэриленд против Брейди» по обвинению последнего в убийстве. Решение суда было вынесено в пользу Брейди. Результатом процесса стало постановление, в соответствии с которым служащие полиции и прокуроры обязаны сообщать адвокату обвиняемого о наличии любых оправдательных материалов или информации даже в том случае, если они сами считают ее совершенной ерундой. Если они даже почти уверены, что свидетель нагло лжет, чтобы выгородить преступника, они все равно обязаны поделиться с защитником обвиняемого полученной информацией. И если следователь со своей стороны получит какие-то благоприятные для подозреваемого сведения, он также обязан поделиться ими.
– Что, конечно, дает большие возможности для маневрирования, – заметил Дент.
– И мы – в данном случае я имею в виду сотрудников полиции – маневрируем, как вы выразились. Однако не стоит забывать, что тот, кто напрямую лжет или что-то намеренно утаивает, заведомо обманывает суд, тем самым нарушая закон. Таких полицейских называют «полицейскими Брейди».
– И этим занимался Муди? – спросила Беллами.
– Да. С Джимом Постлуайтом. Он допрашивал его, как и всех других мужчин, участвовавших в пикнике. – Наклонившись вперед, Хеймейкер сунул руку в папку и достал из нее листок бумаги, в котором имя Постлуайта было подчеркнуто красным.
Затем нацепил очки:
– Мистер Постлуайт рассказал Дейлу Муди о том, где он находился и чем занимался непосредственно перед и после того, как ураган пронесся через парк. Он описал все в мельчайших подробностях. Кроме всего прочего, он сообщил ему о том, что, прежде чем укрыться самому, он затолкал каких-то детей в водопропускную трубу. Если вы способны разобрать мазню Дейла, то вы все сами прочтете. – Он снял очки и взглянул на них: – Информация Постлуайта снимала подозрения с Алана Стрикленда.
– Почему?
– Потому что именно Алан помог ему загнать тех ребят в безопасное место, в трубу.
– И где же она находилась, эта труба? – спросила Беллами.
– Довольно далеко от того места, где нашли тело вашей сестры. Постлуайт сказал, что к нему подбежали Алан и дети со стоянки, где Алан пытался отыскать своего брата.
– Он не мог находиться в двух разных местах одновременно, – возразил Дент.
Хеймейкер кивнул.
– У вас было алиби, с которым Дейл и Руп ничего не могли поделать, поэтому Кольер заявил, что им придется засадить Алана Стрикленда вместо вас. Однако Дейл напомнил Рупу, что Постлуайт может дать показания, что Стрикленд в момент убийства находился в другом месте. И Кольер намекнул Дейлу, что нужно сделать, чтобы Постлуайт забыл об этом.
– Боже, нет! – прошептала Беллами.
Хеймейкер взмахнул рукой:
– Ему не пришлось ничего делать. Постлуайт умер от сердечного приступа через три дня после урагана.
– К счастью для них, – с мрачной иронией в голосе произнес Дент.
– Руп Кольер тоже так полагал. Дейл знал, что у парня был шанс не попасть за решетку.
– Но он так никому и не рассказал то, что ему сообщил Постлуайт.
Хеймейкер замолчал и задумчиво почесал щеку.
– Дейл был хорошим полицейским, – продолжил он после паузы. – Возможно, излишне жестким. – Он бросил взгляд на Дента. – Но вы понимаете, утаивание оправдывающей информации было очень серьезным проступком. Имел место и так называемый «несчастный случай», который не позволил брату Стрикленда дать показания. Однако к тому времени Дейл настолько глубоко увяз в делах с Рупом, что уже не видел выхода.
– А как поступают с «полицейскими Брейди», когда их находят? – спросила Беллами.
– Их покрывают позором, публично уличают во лжи. И, как правило, увольняют без права восстановления на службе. Некоторых также вносят в «черный список Брейди», по которому они не имеют права наниматься на работу ни в какие другие охранные организации.
– Муди было явно плевать на такие последствия, – заметил Дент.
– Вы правы, – согласился Хеймейкер. – Бедняге Дейлу нечего было терять. Но если бы установили, что Руп Кольер, будучи прокурором штата, нарушил процессуальные нормы и сознательно отправил в тюрьму невинного человека, ему могло грозить серьезное уголовное преследование. Особенно из-за того, что Стрикленд погиб в тюрьме. Самое меньшее, что его ожидало, – это полный крах репутации. После такого скандала он не смог бы продавать даже подержанные трехколесные велосипеды.
– Муди хочет, чтобы мы предали дело огласке? – спросила Беллами.
Хеймейкер сложил бумагу с признанием и передал ее Беллами.
– Я сделал копию, но я никогда не воспользуюсь ею против своего друга. То, как вы поступите с оригиналом, Дейл оставил на ваше усмотрение. Вы можете передать его в Управление полиции Остина. Окружному прокурору. В Министерство юстиции. В СМИ.
– Но почему же он не передал это признание мне вчера?
Без малейшего сожаления Хеймейкер ответил:
– Ему нужно было время, чтобы расставить все точки над «i» в вещах, связанных с прошлым. Он к старому больше не вернется, и мы больше его не увидим.
– Чертов трус! – провозгласил Дент.
– Он мне говорил, что вы его так называли в лицо, и добавил, что вы были не далеки от истины.
Беллами задумчиво нахмурилась:
– Даже если я передам бумагу властям, Руп Кольер заявит, что сведения, которые в ней содержатся, – ложь.
– Без сомнения. Что значит свидетельство Дейла против его! Однако имеющиеся в деле заметки Дейла подтверждают показания Постлуайта. Любому полицейскому известно, какими важными могут со временем стать его письменные заметки. И если бы папка с этим делом не представляла реальную опасность для кого-то, почему она так таинственно исчезла из Управления полиции? Как бы то ни было, для Рупа подобная ситуация будет крайне неприятной. Автомобильный король может лишиться трона.
Хеймейкер наклонился к Беллами и очень серьезным тоном произнес:
– И еще одно. Дейл хотел, чтобы я подчеркнул, что ни он, ни кто-либо другой не находили ни малейших свидетельств вашей причастности к преступлению. Он специально сказал мне об этом. Ему также было известно, что Алан Стрикленд не убивал Сьюзен.
Однако кто ее настоящий убийца, до сих пор остается загадкой.
В глубине сумки Беллами зазвонил сотовый. Она вынула его.
– Мне пришло текстовое сообщение.
Открыв его, она пробормотала:
– Фотография…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |