– Вам не нужно возражать, потому что это не спор. Я же с самого начала сказала вам, что вы и я… что между нами ничего подобного не должно произойти. Никогда.
– Вы воспользовались Сьюзен как предлогом.
– Сьюзен не предлог. Она была…
– Потаскушкой. И из каких-то косных предрассудков, ложного чувства долга или равенства или чего-то еще вы не хотите признаться самой себе в своих сексуальных желаниях.
Беллами положила руки на бедра.
– Выходит, вы абсолютно убеждены в том, что мои сексуальные желания самым естественным образом влекут меня к вам?
– Но ведь прошлой ночью это было именно так.
Она опустила руки.
– Это было…
– Я знаю, что это было, и оно было слишком откровенным, чтобы его можно подделать.
Беллами залилась краской. Ее разбирала досада из-за того, что он видит ее смущение, но свой гнев она решила продемонстрировать ему со всей откровенностью.
– Вы, видимо, ждете благодарности? Поздравлений? Или чего-то еще? Ваше эго…
– Только не переворачивайте все с ног на голову так, словно речь идет обо мне… – ответил Дент, повышая голос, чтобы перекричать ее. – С моим эго все в порядке.
– Я это прекрасно знаю. Я уверена, ваши другие женщины…
– О них речь тоже сейчас не идет. Речь идет о вас. О том, что вы предпочитаете занудное печальное одиночество, когда…
– Я?! – возмутившись, воскликнула Беллами. – Я занудна и одинока? А вы хоть раз попытались в последнее время проанализировать свою собственную жизнь? У вас есть один-единственный друг. Один-единственный! – подчеркнула она, подняв указательный палец. – Вы спите с женщинами, имен которых даже не знаете. Вы живете в какой-то грязной норе. И еще осмеливаетесь называть мою жизнь печальной и одинокой?!
Дент отшатнулся от нее так, словно она ударила его.
– Отлично. Разыграйте и этот козырь.
– Козырь?
– Козырь Листонов. Козырь богачей. Козырь, который называется «Ты не более чем дерьмо, прилипшее к моим ботинкам». Может быть, я вообще не имею права подъезжать к вашему дому с парадного входа и меня следует принимать только с черного хода?
Беллами оттолкнула его и вихрем пронеслась мимо.
– Я закрою дверь гаража потом. Сейчас я поднимусь наверх. И я хочу, чтобы к тому времени, когда я спущусь обратно, вас здесь не было.
Она направилась к лестнице, однако он опередил ее и загородил ей дорогу.
– Неплохая попытка, но она обречена, – сказал Дент.
– Не понимаю, о чем вы?
– Все вы прекрасно понимаете. Вы пытаетесь выставить меня из дома таким способом, чтобы разозлить меня и чтобы у нас не было возможности обсудить то, что мы должны обсудить.
– Нам больше не нужно ничего обсуждать. И мы ничего не будем обсуждать.
Пожалуйста, уходите. Прошу вас!
– Эхе-хе, ничего у вас не выйдет. А обсудить мы должны вас и ваши жуткие комплексы.
– Мои комплексы вас не касаются. Вам просто на сегодняшнюю ночь нужно горячее женское тело.
– Ладно. Признаю. Мне действительно нужно на сегодняшнюю ночь ваше горячее женское тело. Я должен это сказать независимо от того, будете вы спать со мной или нет.
Беллами скрестила руки на груди.
– Ну хорошо, что вы еще желаете мне сообщить? Только, пожалуйста, очень коротко, чтобы вы поскорее убрались отсюда.
Она рассчитывала, что ее поза и тон либо лишат его надежды, либо разозлят до такой степени, что он наконец уйдет.
Дент не только не ушел, но, напротив, подошел к ней еще ближе и тихо произнес:
– Поверьте человеку, который успел очень хорошо вас узнать и понять, что с вами все в порядке, кроме того, пожалуй, что вы сами не хотите в это поверить.
Она сглотнула слюну и промолчала.
– Я не знаю, какие мысли бродили в голове двенадцатилетней Беллами Листон, но вам, уже давно ставшей взрослой женщиной, пора отделаться от паршивого убеждения, что вы должны сделать все, чтобы не оказаться на том пути к погибели, которым шла Сьюзен. Если ваш брак не сложился и вашей сексуальной жизни потребовалась, так сказать, реанимация, как минимум пятьдесят процентов ответственности за это несет ваш лишенный всякого воображения муж. Если бы ему удалось вызвать такую же реакцию, какую вызвал прошлой ночью я, то ваш брак не представлялся бы ему таким уж неудачным. Потому что вчера ночью вы по-настоящему завелись. Что надо было видеть. И чувствовать. И, откровенно говоря, я думаю, что он просто подонок, так как переложил вину за провал вашей совместной жизни исключительно на вас, Беллами.
Беллами собралась с силами и проговорила:
– Он ничего на меня не перекладывал. Он ничего об этом не знал.
– Не обманывайте себя. Он все прекрасно знал. И, по его мнению, вы несете ответственность также и за его измену.
– Почему вы так думаете?
– Я не думаю, я знаю. А почему знаю? Потому что я настоящий мужик. Потому что, когда мы ходим на сторону и делаем то, что пожелаем, мы ищем оправдание. И всякий раз говорим себе и всем вокруг, кто готов будет нас выслушать: «Она сама во всем виновата.
Если бы только она догадалась сделать то или сделать это. Но она же не сделала, поэтому мне ничего не оставалось, как только засунуть свою игрушку между другой пары женских ног». Многие женщины покупаются на такую ерунду. Но вы же не настолько глупы, чтобы поверить подобному вздору. Однако я заговорил не на ту тему.
– Думаю, что другой темы у вас просто нет.
– Есть у меня другая тема. И она состоит в том, что вы в двенадцать лет застегнули себя на все пуговицы, что очень жаль. Ведь на самом деле вы очень красивы, талантливы и настолько чертовски умны, что порой становится страшно. И еще вы безумно сексуальны.
– Спасибо за неиссякаемый поток комплиментов, но спать с вами я все равно не буду.
Беллами повернулась к нему спиной. Или попыталась повернуться, так как он положил руку ей на плечо и не позволил сделать этого.
– Вы очень сексуальны и главным образом потому, что сами не знаете о своей привлекательности. Вот, к примеру, то, что вы делаете с зубами и нижней губой…
– Я ничего не делаю…
– Нет, вы постоянно это делаете. Вы прикусываете нижнюю губу. Вот здесь.
Он коснулся подушечкой пальца середины ее нижней губы, отчего у нее задрожал подбородок.
– О да, чертовски сексуально! Вы сама не замечаете это, но я скажу вам, что вашей попкой вы способны свести с ума всех мужиков вокруг вас. Когда на вас такие джинсы, я просто весь дрожу от страсти. И да, я еще ничего не сказал о ваших веснушках.
– Вы их не можете видеть, так как я пользуюсь тональным кремом.
– И кроме всего прочего, вы мне очень нравитесь.
Его заигрывания нисколько не удивили Беллами. Ведь, в конце концов, он был Дентом Картером. Тем самым кумиром ее детства. Но его последнее заявление поразило ее. А он, заметив ее реакцию, весело рассмеялся:
– Меня это тоже жутко шокирует. Вы ведь не должны мне нравиться, вы же из семьи Листон. Но…
Он замолчал и скользнул взглядом по ее лицу, внимательно всматриваясь в каждую его черточку.
– С вами все в полном порядке, – проговорил он низким гортанным голосом.
Всего одно мгновение Беллами готова была, очертя голову, уступить его глазам, словам, лицу, которые всегда были ей так близки и так дороги. Но затем она взяла себя в руки и вспомнила, с чего начался их разговор.
– У всех ваших красивых слов только одна цель – затащить меня в постель.
– Ну конечно. – На физиономии Дента появилась похотливая улыбка, но он мгновенно овладел собой. – Но все, что я говорил, абсолютная правда. Я ведь сказал все это больше для вашей пользы, чем для своей, а я ведь редко нарушаю свои эгоистические принципы.
Возможно, именно его последнее признание заставило Беллами задержаться в ожидании продолжения в тот момент, когда ей следовало уйти. В общем, она не ушла. Дент обнял ее и прижал к себе. И как же ей стало хорошо!
Она почувствовала настоящее блаженство, когда его руки скользнули вниз к ягодицам и еще крепче обняли ее. Их тела слились в единое целое, отчего у Беллами подогнулись колени.
– И именно таким способом вы нарушаете свои эгоистические принципы? – пробормотала она.
Усмехнувшись, он потерся носом о ее ухо.
– Нет, сейчас не нарушаю. Чувствуете, как великолепно мы друг другу подходим?
Черт! Вы просто чудо, Беллами! Вы ни для кого не можете стать разочарованием.
Дент мгновенно ощутил, как она приникает к нему, отчего сразу же начал утрачивать контроль над собой.
Но в следующее мгновение Беллами вновь напряглась. Она оттолкнула его и высвободилась из объятий. Глаза у нее были широко открыты и полны негодования.
– Что вы сказали?! – вскрикнула она внезапно охрипшим голосом.
Дент не мог понять, что произошло, почему она оттолкнула его и почему теперь смотрит на него такими страшными глазами. Он растерянно развел руками:
– Что?
– Вы сказали… сказали… что я не могу стать разочарованием. Именно это вы и сказали. Именно так: разочарованием. Почему вы использовали именно это слово?
– Потому что вы сами уже его сегодня употребили. Я просто повторил.
– Нет, подождите!
Она с силой прижала пальцы к вискам, словно пытаясь выдавить из них какую-то нужную мысль. Или, наоборот, не выпускать какую-то нежелательную, отчего Денту сразу же стало как-то не по себе.
– Беллами… – Он сделал шаг по направлению к ней, но она вытянула руку вперед, чтобы не подпустить его ближе.
– Вы употребили это слово потому, что его употреб-ляла Сьюзен. – Глаза ее были устремлены на него, но видела она кого-то другого. – Она произнесла его тогда, на пикнике.
Возле рыбацкого домика. Когда вы спорили.
Дент, конечно, не помнил в точности, какие слова тогда произнесла Сьюзен, но воспоминания, которым удалось высвободиться из ловушки подсознания Беллами, оказались крайне неприятными, и именно теми воспоминаниями, которые, как он рассчитывал, должны были уже давно уйти из ее памяти. Сердце Дента бешено колотилось в груди, но он попытался сохранить хотя бы внешнее спокойствие и сделал вид, что все забыл.
– Я не помню, что она говорила.
– Все вы прекрасно помните! – крикнула Беллами пронзительным голосом. – Прекрасно помните! Именно поэтому вы отказались говорить об этом позапрошлой ночью у себя дома. Я всегда знала, что вы пытаетесь от меня что-то утаить. – Она прикрыла рот ладонью и закрыла глаза. – Я вспомнила. О боже, я вспомнила, что вы пытались от меня утаить.
Ее дыхание стремительно участилось.
– Вы со Сьюзен заканчивали свой спор. Вы, Дент, пытались успокоить ее, поцеловать, в общем, все уладить, но Сьюзен была вне себя. Она сказала… сказала… что, «если тебе хочется трахаться с кем-нибудь из Листонов, иди и трахайся с… ней», то есть со мной. – Она сделала такой глубокий вдох, что ее лицо перекосилось от боли. – А потом она добавила:
«Конечно, после меня Беллами будет для тебя очень большим разочарованием».
Все прошедшие годы это слово сидело в глубинах ее подсознания. Должно было прозвучать что-то такое, что вызвало бы его на поверхность памяти. Дент проклинал себя за то, что стал тем, кто пробудил в ней эти отвратительные воспоминания. Однако он все-таки надеялся, что на слове «разочарование» ее воспоминания закончатся.
– Ну какое имеет значение, что говорила тогда Сьюзен?
Беллами его не слышала. Она как будто вернулась в тот рыбацкий домик и вновь слушала насмешки, которыми осыпала ее тогда сестра.
– Сказав это, она засмеялась. Улыбнулась той улыбкой, которую так хорошо помнил Стивен и которую он нам так точно охарактеризовал. Торжествующей улыбкой. Когда вы ушли.
Она пристально посмотрела на него, словно ожидая подтверждения. Дент нехотя кивнул.
– Я не мог больше ни мгновения выносить ее присутствия. Я вывел свой мотоцикл и собирался уехать. И тут я заметил в кустах вас, Беллами. Я понял, что вы должны была слышать ее слова, и у меня внутри все сжалось. Она всегда со всеми обращалась как с грязью. И вы казались мне…
– Жалкой.
– Нет, вовсе нет, но вы были легкой мишенью для ее насмешек. В любом случае она говорила гадкие вещи. Но главная ее подлость заключалась в том, что она прекрасно знала, что вы находитесь где-то неподалеку и обязательно услышите все.
– Да, я уверена, что она получала особое удовольствие от возможности ранить вас и унизить меня.
Дент внимательно всматривался в глаза Беллами и видел, как в них отображаются стремительно сменяющие друг друга эмоции. Какое-то мгновение она выглядела подавленной и потерянной, похожей на неуклюжего и неуверенного в себе подростка, которого грубо и безжалостно оскорбили. А в следующее мгновение у нее в глазах уже отражалось недоумение по поводу ничем не оправданной жестокости и бессердечности сестры, подлой и низкой натуры Сьюзен. Наконец, в глазах Беллами сверкнули слезы возмущения.
Понизив голос, Дент произнес:
– У вас есть полное право ее ненавидеть.
– О, и как же я ее ненавидела! – Голос Беллами дрожал от проснувшейся в ней ненависти. Она сжала кулаки. – Зная, что я безнадежно влюблена в вас, она бросала мне в лицо самые обидные слова, какие только можно придумать. Это было подло с ее стороны. Я презирала Сьюзен. Я ненавидела ее. Я хотела выцарапать ей глаза. Я хотела…
Он прочел мысль Беллами еще до того, как она произнесла ее вслух. Понял по выражению ее лица.
«Я хотела убить ее».
Но прошло несколько мгновений, в течение которых она, слегка приоткрыв рот, молча смотрела ему в лицо, прежде чем прошептала:
– Я хотела убить ее, и вы думали, что я на самом деле ее убила. Ведь так? Именно поэтому вы и не признались в полиции, что я видела, как вы, Дент, уходили из парка. Тогда вам пришлось бы выложить им все, что было сказано между вами в рыбацком домике, что в полиции, конечно, восприняли бы как убедительный для меня мотив убить сестру. Но вы промолчали. Вы выгораживали меня.
– Нет, черт побери, Беллами. Если бы вопрос стоял о спасении моей собственной шкуры, я бы не стал выгораживать вас и все им выложил бы. Но когда Муди пришел ко мне на следующее утро и начал задавать вопросы, он ни разу не упомянул о ссоре в рыбацком домике, а только о той, что произошла у нас со Сьюзен у вас дома в то утро. Мне стало ясно, что ему ничего не известно о нашем втором конфликте, о том, что я был в рыбацком домике, что, разумеется, сработало в мою пользу. Поэтому я и промолчал. – Он сделал шаг по направлению к Беллами, но она сразу же отступила на шаг назад, и Дент остановился. – Я не понимаю, почему вы ничего не сказали Муди об этом.
– У меня был провал в памяти.
– Но я же не знал. Я думал, что вы скрываете сведения о нем, потому что…
– Потому что я убила ее. Так?
Несколько мгновений он молчал, потом нехотя пробормотал:
– Да, такая мысль приходила мне в голову.
– А что вы думаете теперь?
– Теперь?
– Вы все еще полагаете, что я ее убила?
– Нет, конечно, нет. Вы же в детстве были такой тощей. Сьюзен весила килограммов на девять больше.
Беллами скрестила на груди руки и повела плечами:
– Разве вы не помните, что Сьюзен кто-то сильно ударил по затылку? В приступе ярости и ненависти я могла бы ударить ее сзади чем-нибудь тяжелым, и она потеряла бы сознание.
– Я вообще-то в такую версию не верю. А вы что, говорите это серьезно?
– При сильном выбросе адреналина люди способны совершать такие вещи, которые в других ситуациях им совершенно не по силам.
– Разве что в кино и телеиграх.
Беллами вывела из себя его ирония:
– Не нахожу ничего смешного!
– Вы правы, это совсем не смешно. Однако нелепо думать, что вы…
– Ответьте прямо на мой вопрос, Дент.
– На какой вопрос я должен ответить?
– Вы прекрасно знаете!
– Если вы имеете в виду, думаю ли я, что вы убили свою сестру, то, конечно, нет!
– Почему вы так уверены? Я была на месте преступления. Я видела Сьюзен до того, как ее сумку куда-то забросило смерчем. Почему вы так уверены, что я не могла стать убийцей?
– С какой стати вы стали бы забирать ее нижнее белье?
– Возможно, я ничего и не забирала. Возможно, к тому времени, когда я догнала ее в лесу, на ней уже не было никакого нижнего белья. Она могла отдать свои трусики вам.
– Но она ничего мне не отдавала!
– Ну тогда Стивену. Или Алану Стрикленду.
Зажмурившись, Беллами произнесла испуганным шепотом:
– Неужели я видела, как она это сделала?
– Прекратите, Беллами. Вы занимаетесь какими-то глупостями. Вы не можете заставить себя вспомнить то, чего не было.
Беллами сердито прикусила нижнюю губу, но на сей раз в этом не было ничего сексуального. Ее движение было продиктовано нестерпимой внутренней мукой.
– Руп Кольер полагал, что могло быть.
– Он только дразнил вас. Вы ведь прекрасно это знаете.
– Я думаю, папа что-то подозревает.
– Что?
– Ему подобные мысли тоже приходили в голову. Я это знаю.
– О чем, черт возьми, вы говорите?
Когда она начала пересказывать ему их вчерашний разговор, беспокойство Дента усилилось.
– Постарайтесь рассуждать логично. Если бы он считал вас убийцей, разве он стал бы обращаться именно к вам со своим предсмертным желанием отыскать истинного виновника смерти Сьюзен?
Беллами почти не слушала его и сидела, наклонив голову и запустив руки в волосы.
Дент почти физически ощущал, как она пытается восстановить в памяти прошлые события.
– Когда мы были у Муди и я описал место преступления, вы сильно разнервничались.
Даже прикусили щеку изнутри, я это заметил. Вы были напряжены, буквально на пределе.
Казалось, будто вы готовы в любую секунду вскочить и убежать из дома.
Дент старался говорить как можно размеренно и бесстрастно, но восприятие Беллами было обострено до крайности.
– Вы думали, что я могу наговорить лишнего, и боялись, что я выдам себя. Вы ведь были напуганы, верно?
– Беллами, послушайте…
– Вы считаете, что я ее убила и мне невыносима мысль о содеянном. И поэтому заблокировала все воспоминания об этом. Именно так вы и думаете.
– Не имеет никакого значения, что я думаю.
– Имеет, и даже очень большое!
– Для кого?
– Для меня! – выкрикнула Беллами. – Для меня имеет очень большое значение то, что вы считаете меня убийцей.
– Я ничего подобного не говорил.
– Говорили!
– Я только сказал, что такая мысль приходила мне в голову.
– А разве это не одно и то же?
– Нет!
– И, считая меня убийцей, вы все-таки хотите переспать со мной?
– Какое отношение одно имеет к другому?
Она взглянула на него глазами, полными недоумения и ужаса.
Дент сделал глубокий вдох, затем шумно выдохнул и произнес:
– Послушайте, после тех неприятных слов, которые Сьюзен произнесла в ваш адрес, я не стал бы особенно винить вас за то, что вы всадили кол ей в сердце. Я не верю, что вы могли ее задушить, но даже если вы и в самом деле это сделали, мне абсолютно наплевать.
Беллами еще сильнее сжалась.
– Вы постоянно повторяете одно и то же. Вам наплевать на безразличие вашего отца.
Вам наплевать на то, что мои родители о вас думают. Вы ушли из авиакомпании, наплевав на мнение людей и на их отношение к вам. Вам наплевать, прострелит ли себе голову Муди.
Вам наплевать, убила ли я свою сестру или нет. Вам на-пле-вать! На все! Ведь так?
Он стоял неподвижно, продолжая мрачно молчать.
– Именно ваше стремление наплевать на все и на всех остается для меня самой главной проблемой. – Беллами еще несколько мгновений выдерживала его взгляд, затем повернулась к лестнице и стала подниматься по ступенькам. – А теперь я хочу, чтобы вы ушли и больше никогда сюда не возвращались.
Находившийся внутри стенного шкафа в главной спальне Рей Стрикленд был вне себя.
Он слышал весь их разговор.
Получается, что эта сучка Беллами убила Сьюзен и вышла сухой из воды! Алан поплатился жизнью за ее преступление, а она продолжала жить припеваючи.
– Но тебе недолго осталось наслаждаться жизнью! – прошипел Рей.
Он услышал, как хлопнула дверь, и решил, что Дент Картер ушел. Отлично! С ним он разделается позже. Теперь он хотел ощутить у себя на руках кровь автора книги. Он хотел умыться ею, искупаться в ней.
Легким движением Рей выхватил из ножен нож, и от этого едва различимого свистящего звука его сердце наполнилось ликованием.
Он услышал звук шагов Беллами, поднимавшейся по лестнице. Пройдет всего несколько мгновений, и он отомстит за несправедливость, жертвой которой стал Алан.
Рей услышал, как она остановилась на площадке. Потом прошла по коридору. Беллами находилась всего в нескольких шагах от него, от встречи с ней его отделяло всего несколько секунд, и несколько ударов сердца отделяло ее саму от смерти.
Вспыхнул свет в спальне.
Рей еще крепче сжал костяную ручку ножа и затаил дыхание.
Глава 24
Денту не понравилось, как она целуется. У нее были слюнявые поцелуи.
Он решил обойтись без всяких предварительных игр и как можно быстрее перейти к главному. Сунув руку под бюстгальтер, он расстегнул его.
– Вижу, как ты распалился! – прошептала она и засунула кончик языка ему в ухо.
– А то!
– Мне это тоже приятно. Подожди минутку.
Она направилась к ванной и, послав ему воздушный поцелуй, захлопнула за собой дверь.
Дент подошел к кровати, сел на край, чтобы проверить ее прочность. Собственно, она не имела существенного значения. Он не собирался здесь долго оставаться.
Он пытался выманить Беллами из ее прибежища наверху, но создавалось впечатление, что она каким-то образом отключила все эмоции. Поднимаясь по лестнице, Беллами остановилась, чтобы бросить ему несколько слов на прощание.
– Вы можете на все взглянуть под другим углом, Дент, – проговорила она монотонным холодным голосом. – Если выяснится, что я действительно совершила преступление, то с вас будут полностью сняты все прошлые подозрения. На это вы наплевать не можете.
Дент оставил ее одну, постоянно повторяя себе, что уйти нужно было гораздо раньше.
Да и вообще ему не следовало с ней связываться. Голл намекал ему, но он не послушал. Не послушал. Он с головой окунулся в это дело, и вот теперь его тошнило от всего, что было связано с Листонами.
Его уже больше не интересовало, кто был прав, а кто виноват, кто что сказал и сделал.
Ему надоело разгадывать головоломку Листонов. Ради чего? Отчасти, конечно, ради того, чтобы реабилитировать себя. Однако в глобальном масштабе подобный мотив мало что значил. Он мог прекрасно жить и дальше, не очистившись полностью от подозрений в убийстве Сьюзен.
И если Беллами захотелось таким способом закончить их отношения, он был совсем не против.
Находясь рядом с ней, он забывал все, чему его научила жизнь. К примеру, никогда не нужно впутываться в чужие проблемы. Или предлагать совет тому, кто его о нем не просит.
Не надо быть придурком, идущим на поводу у своих чувств. Потому что результат такого поведения всегда нулевой, если не хуже. Всегда подобные дела кончаются не только тем, что тебя прогоняют в шею, но и тем, что ты сам в собственных глазах начинаешь выглядеть полным идиотом.
Ему следовало запомнить это с того времени, когда он плакал целые ночи напролет из-за желания увидеть мать, которой было совершенно наплевать на него. Или с того времени, когда пытался привлечь к себе внимание отца, который его попусту игнорировал.
Отец, настоящий гений безразличия, научил его одной важной вещи – люди способны влиять на тебя, только если ты им это позволяешь.
Поэтому сейчас Дент уверял себя в том, что проблемы Беллами больше не его проблемы, что с ними покончено. Он выбежал из ее дома с отчаянным желанием хоть как-то отвлечься. Он остановился в первом же баре, в котором можно было подцепить какую-нибудь бабенку. К тому времени, когда Дент допивал вторую рюмку, она – он не расслышал ее имени, да и не собирался его запоминать – уселась возле барной стойки рядом с ним. Она была миловидна и довольно аппетитна. Говорила какие-то глупости, откровенно заигрывая с Дентом, что было смешно и в то же время льстило ему. Ее поведение стало прекрасным противоядием тем мыслям и чувствам, что преследовали его на протяжении последних дней.
Дент не обратил внимания на цвет ее глаз, заметив только выражение абсолютной беззаботности. В них не отражались усталость, гнев, злоба, отчаяние, раздражение – то, к чему он уже успел привыкнуть за последнее время. Но не было в них также и той затягивающей одурманивающей голубизны, в которой можно утонуть, забыв обо всем на свете. И очаровательных веснушек, рассыпанных по щекам.
Нижняя губа девушки не вызывала у Дента мыслей одновременно о грехе и о спасении.
Ее волосы не были темными и блестящими.
Но главным ее достоинством оказалось то, что она оказалась чрезвычайно приятной в общении. Никаких глубоких мыслей, никаких «почему» и «зачем». Прошло совсем немного времени с начала их знакомства, как ее рука уже стала прогуливаться по его бедру. Он не помнил, кто из них первым предложил проехать до мотеля, но вот они уже были в номере, и Дент ждал, когда она выйдет из ванной, чтобы переспать с ней и побыстрее со всем этим покончить.
Побыстрее покончить?
И Дент вдруг понял, что не испытывает особого желания даже начинать. Ни малейшего. Но тогда, черт возьми, что же он здесь делает?
И вообще, где он?
Его блуждающий взгляд скользнул к зеркалу напротив кровати и встретился там с собственным отражением. Мысленно отбросив порезы и синяки, избороздившие его физиономию, Дент попытался оценить мужчину, взиравшего на него из зеркала. Он старался быть как можно более объективным. Для почти сорокалетнего он сохранился, в общем, неплохо.
Но пройдет еще десять лет, и может ли он с уверенностью сказать, что и тогда будет вот так смотреть на свое отражение в зеркале случайного номера мотеля, ожидая женщину, которая не вызывает у него ни малейшего желания и имя которой он даже не удосужился запомнить? И в шестьдесят лет он тоже будет этим заниматься?
Перспектива была более чем мрачная.
Не совсем понимая, что делает, Дент встал с кровати, подошел к двери и открыл ее.
Выходя, он остановился. Оглянулся на ванную, думая, что, возможно, ему следует как-то объяснить свой внезапный уход. Но что бы он сейчас ни сказал ей, все будет ложью, и она сразу это поймет, что оскорбит ее гораздо больше, чем если он просто вот так исчезнет, даже не прощаясь.
В подобных мыслях Дент находил оправдание своему недостойному поведению. Но на сей раз, по крайней мере, он хотя бы признавал свою вину.
Он ехал быстро, но, войдя к себе в квартиру и оглянувшись по сторонам, с недоумением подумал: куда же он так спешил?
Его квартира в самом деле представляла собой грязную дыру, как и говорила Беллами.
Мрачной и одинокой назвала она его жизнь. И она была права.
Дент уставился в пустое пространство квартиры, но на самом деле всматривался он в бескрайнюю пустоту своей жизни. И самое страшное заключалось в том, что и в будущем он не видел ничего, что могло бы заполнить ее.
Резким движением он вытащил из кармана джинсов сотовый и включил его. Затем просмотрел список недавних звонков и нашел нужный номер. Когда он набрал его, ему ответил женский голос:
– Это Дент?
– Да, это я. Голл дома?
– Не кладите трубку. Он уже пытался до вас дозвониться.
Дент услышал, как они там о чем-то переговариваются, затем телефон взял Голл:
– Где ты был?
– Сейчас со мной говорила твоя жена?
– А кто еще, по-твоему, это мог быть? – раздраженно ответил Голл. – Я тебе десять раз звонил. Почему не отвечал?
– Я выключил телефон.
– С какой стати?
– Мне не хотелось ни с кем говорить.
– Как там дела у Беллами? – пробурчал Голл.
– С ней все в порядке. Э-э-э… послушай-ка, Голл, я хочу, чтобы ты привел в порядок мой самолет.
– По-моему, я только этим и занимаюсь.
– Да, верно, но что-то слишком долго. Как насчет тех деталей, что ты хотел заменить?
– Я ищу их.
– Хорошо. Мне нужно снова начать летать. Как можно скорее.
– Я уже это слышал.
– Отлично. Но я также думал о…
– Дент…
– Нет, позволь мне вначале тебе все выложить, пока я не передумал. Я успел по-настоящему обмозговать предложение сенатора.
– Значит, вот по какому поводу ты мне звонишь?
– Я знаю, время позднее, но ты ведь мне постоянно талдычил об этом, потому я и звоню тебе, чтобы сообщить, что решил с ним поговорить. Возможно… я даже не знаю… вполне может быть, не так уж и плохо заиметь постоянную работу. По крайней мере, я выслушаю, что он сможет мне предложить.
– Тогда я постараюсь все устроить.
– Устрой неформальную встречу. Но предупреждаю: я не стану специально для него чистить перышки.
– Постараюсь все устроить.
Внезапно у Дента стало радостно на душе. Может быть, он впервые за долгое время даже немного гордился собой. Он почувствовал, что улыбается. Однако суровый тон Голла озадачил его.
– Я думал, что у тебя настроение будет получше.
– У меня прекрасное настроение, – ответил старик. – В кои-то веки ты ведешь себя как взрослый человек, принимаешь правильное решение.
– Так в чем же дело?
– Знаешь, меня удивило время твоего звонка.
– Ну давай, если хочешь, я еще раз извинюсь. Надеюсь, я тебе там не помешал? Но, понимаешь, я принял решение всего несколько минут назад и решил сообщить тебе, не откладывая в долгий ящик. Позвони ему утром. Обязательно.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |