— Срочный вызов из Министерства, — ответила она, надевая туфли. — Кто-то подбросил заколдованный фен в дом магглов.
— И что, они не могут без тебя справиться?! — округлил глаза Гарри. — Брось, Гермиона! Ты и так пашешь за троих, да ещё и без выходных!
— Я всего лишь выполняю свою работу, — казалось, уже в сотый раз объяснила она и подошла к выходу. — Всё, я ушла! Скоро вернусь.
Дверь закрылась, и послышался глухой хлопок, извещавший, что Гермиона аппарировала.
— Ага, всегда она так говорит, а сама возвращается чуть ли не ночью, — недовольно произнёс Рон, всё так же листая журнал. — Сколько живу, всё больше убеждаюсь — люди не меняются.
— Можно подумать, тебе сто лет, — усмехнувшись, заметил Гарри, войдя в гостиную.
— Вполне возможно! Знаешь, я где-то слышал, что психологический возраст человека порой сильно отличается от биологического, — с умным видом произнёс Рон.
— Согласна лишь в том случае, если окажется, что твой психологический возраст не больше тринадцати, — послышался голос Джинни, спускавшейся с лестницы. Она ловко увернулась от запущенной в неё Роном диванной подушки, подошла к Гарри и чмокнула его.
— И тебе доброе утро, сестрёнка, — съязвил Рон, на что Джинни состроила ему рожицу.
— Вообще, если честно, я беспокоюсь за Гермиону, — плюхнулся на диван Гарри, привлекая Джинни к себе. — Она стала несколько раздражительной.
— Не то слово, — нахмурившись, подтвердил Рон.
Ему здорово доставалось от Гермионы в последнее время. Конечно, он и сам был виноват во многих ситуациях, но раньше она была куда терпимее.
— По-моему, это неудивительно: Гермиона за все три года работы в Министерстве не брала отпуск ни разу, — констатировала Джинни, обняв Гарри. — А весь последний месяц и вовсе пашет без выходных. Любой станет раздражительным после такого, даже если это Гермиона Грейнджер с её нечеловеческой трудоспособностью.
— Отдохнуть ей не мешало бы, — буркнул Рон. — Может, тогда подобреет.
На какое-то время, призадумавшись, все замолчали. Тишину нарушил Гарри, который выглядел так, словно его осенила гениальная мысль.
— Отдых, точно! — хлопнул он себя по лбу. — Я совсем забыл вам рассказать! У меня есть отличная новость!
От воодушевления Гарри даже вскочил с дивана и повернулся к друзьям:
— Помните, четыре года назад, как только война закончилась, Министерство на каждом углу трещало о том, что «Гарри Поттер и его отважные друзья обязательно получат вознаграждение за спасение Волшебного Мира» и прочее в этом духе?
— Ну да, что-то вроде этого припоминаю, — задумавшись, произнёс Рон, после чего стукнул кулаком по столу: — Вот ведь балаболы! Понаобещали нам с три короба, а в итоге вручили только Орден Мерлина!
— Орден Мерлина не такая уж плохая награда, — справедливо отметил Гарри.
— Да, но я... — не собирался сдаваться Рон.
— О, заткнись, Рон! Дай Гарри договорить, — раздраженно обратилась к брату Джинни, отчего тот моментально замолк, кинув на неё хмурый взгляд.
— Так вот, — продолжил Гарри. — Вчера, когда я был в Министерстве, меня вызвал к себе Стивиус Колман, и угадайте, что он сказал?
— Боюсь предположить, — неприязненно фыркнула Джинни, которой совсем не нравился новый Министр Магии. На её взгляд, он слишком много говорил и слишком мало делал. В общем-то, Стивиус Колман был неплохим человеком, но, к сожалению, не обладал достаточными способностями к руководству. Джинни часто говорила, что лучше Кингсли Бруствера Министра не найти, и друзья были с ней полностью согласны. Они нередко предпринимали попытки уговорить Кингсли принять пост Министра, который ему неоднократно предлагали в самом Министерстве, но тот лишь отмахивался, туманно приговаривая, что «ещё не время». Однако, ходили слухи, что вот-вот Стивиус Колман освободит кресло, уступив его не кому иному, как Кингсли Брустверу, и друзья ждали этого момента с нетерпением.
— Колман попросил прощения за столь длительное неисполнение обещания по поводу вознаграждения и выразил надежду, что я приму, для начала, в подарок от Министерства четыре путёвки в Италию на, как он сказал, «лучший курорт волшебного мира», где смогу провести отпуск с близкими людьми. М-м-м... Как же он называется... Ля Миа... Миа Магнолия... Ля белла...
Гарри сморщил лоб, пытаясь вспомнить название, но, увидев странную реакцию друзей, спросил:
— Что-то случилось?
Рон с Джинни выглядели ошеломлённо.
— Случайно не «Ля миа белла магнолия»? — тихо спросила Джинни.
— О, точно! «Ля миа белла магнолия»! Придумали же название! — воскликнул Гарри, но, помрачнев, добавил: — Я сказал Колману, что подумаю, хотя сначала хотел отказаться. После войны, в которой мы могли рассчитывать лишь на собственные силы, не получая практически никакой поддержки от Министерства, принимать какие-то подачки от правительства, мягко говоря, мне не хотелось бы. Тем не менее, я понимаю, что в случае отказа будет ещё хуже: в покое они меня не оставят, о чем Колман вскользь и намекнул сегодня. Он, видите ли, чувствует острую необходимость хоть как-то компенсировать «причинённый моральный ущерб за столь длительную задержку исполнения обещания». Вот как он выразился.
— А компенсировать недостаток своих мозгов он не хочет? — недовольно бросила Джинни, скрестив руки на груди. — Даже четыре путевки на лучший курорт Волшебного Мира ничто по сравнению с тем, что всем нам пришлось пережить «благодаря» близорукости Министерства!
— Ты, Джинни, конечно, права, но с другой стороны, почему бы не воспользоваться возможностью? — быстро отреагировал Рон, пытаясь переубедить её. — Гарри всё равно ничего не потеряет от того, что примет эти путевки. Он же сам сказал, Министерство в любом случае от него не отстанет, так зачем же провоцировать ненужный конфликт? Я правильно рассуждаю, Гарри?
Рон с надеждой посмотрел на него, ища одобрения. Гарри ничего не ответил и на секунду закрыл глаза, словно стараясь сосредоточиться, но вскоре медленно проговорил уже совсем другим тоном:
— Да, Рон, думаю ты в чём-то прав: если в любом случае моё согласие будет лучшим выходом из этой ситуации, то было бы глупо не воспользоваться возможностью. Да и отпуск я не брал с момента, как стал аврором.
Услышав его слова, Рон щелкнул пальцами в знак согласия и одобрительно кивнул, чуть подавшись вперед. Гарри же, не заметив этого, снова на миг призадумался и продолжил рассуждать дальше:
— Конечно, было бы здорово нам четверым сорваться куда-нибудь на две недели подальше от рутинных забот и отдохнуть как следует, особенно если учесть, что мы так давно это планировали. Но стоит ли идти на поводу у Министерства ради этого? Не знаю.
Гарри снял очки и устало потер глаза.
— В общем, решайте сами, — после недолгого молчания произнес он. — Если бы не вы, я бы никогда не победил Волдеморта, а соответственно, мне бы никто и не предложил такое вознаграждение. Судьба путёвок по праву в ваших руках, ведь я по-прежнему сомневаюсь, стоит ли принимать такой подарок. Ну, что вы думаете по этому поводу?
Гарри взглянул на Рона с Джинни и на миг испугался, что сказал что-то не то. Они смотрели на него как на внезапно заговорившего кальмара.
— Ты ещё спрашиваешь, что мы думаем по этому поводу?! — наконец вымолвил Рон. — Гарри, ты дурак?
— Прекрати, Рон, — пресекла его Джинни. — Гарри, очевидно, никогда не слышал о «Магнолии», и вообще, его мысли по поводу Министерства и их подачек вполне разумны.
— Джинни, да у него проблем больше будет, если он откажется от предложения Колмана, чем если возьмёт эти путёвки! К тому же мысли Гарри об отдыхе, который мы так давно планировали, тоже «вполне разумны», — передразнил её Рон.
Гарри опустился на диван и поправил слегка съехавшие очки:
— Погодите минуточку, что я должен был слышать про этот курорт и как это относится к предложению Колмана?
Джинни обняла его и, вздохнув, мягко начала:
— Дорогой, если говорить совсем начистоту, эти путёвки не просто хороший подарок от Министерства, это великолепный подарок! Мы знаем, что ничто и никогда не сможет возместить утраченное в военные годы, но эта поездка действительно могла бы быть очень полезна.
— «La mia bella magnolia» считается лучшим курортом в волшебном мире, многие мечтают там побывать хотя бы раз в жизни! — восторженно продолжил Рон, с итальянским акцентом проговорив название курорта, и с лёгкой досадой добавил: — Но не всем удаётся осуществить свою мечту, так как это невероятно дорого. Гарри, я даже и мечтать не мог об отдыхе там, понимаешь?
— Да, пусть это и дорого, но оно того стоит: я слышала много историй, как тяжело больные волшебники выздоравливали, купаясь в море, на берегу которого как раз и располагается «Магнолия», — с жаром перебила Рона Джинни. — Или про то, что оказавшись в этом месте, многие впервые почувствовали себя по-настоящему счастливыми. Но это всего лишь слухи, в действительности «Магнолия» — сплошная тайна. Никто точно не может сказать, что происходит на этом курорте. Кстати, про него существует немало легенд...
— В общем, Гарри, это действительно шанс, который выпадает раз в жизни. Соглашайся, дружище! — не дав сестре договорить, нетерпеливо схватил его за руку Рон.
Гарри был обескуражен. Эти двое не дали ему вставить и слова. Да что же это за место такое, раз даже Джинни склоняется к тому, чтобы принять подарок Колмана?
На какое-то время в комнате повисла напряжённая тишина: пока Гарри раздумывал над услышаннымисловами, Джинни и Рон ожидали его вердикта. Наконец, он заговорил:
— Что ж, я подумал и решил, что завтра же пойду к Министру и заберу путёвки, раз для вас это так важно! А в августе мы все вместе поедем отдыхать в эту, как там её, «Беллу магнолию»!
— Отличное решение, дружище! — радостно рассёк кулаком воздух Рон и, резво подскочив с дивана, по-братски обнял Гарри. Гарри, в свою очередь, не сомневался, что Рон одобрит его решение, а потому реакция друга его не удивила. Но в данный момент его больше интересовало, что скажет Джинни, ведь она не выглядела столь уверенной.
— Джинни, милая, а что думаешь ты? Последнее слово остаётся за тобой, — осторожно спросил Гарри, склонив голову набок.
Джинни выглядела растерянно и взволнованно кусала губу.
— Гарри, это слишком дорогой подарок и... Всё-таки путёвки — твоя награда, может, ты хотел бы распорядиться ими иначе? Возможно, не хотел бы их брать вовсе?
Гарри облегченно выдохнул и тихо рассмеялся. Если только дело в этом, то... Гарри взял её за подбородок и пристально посмотрел в глаза:
— Джинни, Министр посоветовал мне разделить свой «заслуженный отдых» с близкими людьми. Знаю, ты считаешь его болваном, но в этом я с ним абсолютно согласен. Ближе тебя, Рона и Гермионы у меня никого нет. И если уж проводить отпуск на этом курорте, то только вместе с вами. Но если ты не хочешь туда ехать, я тебя пойму и откажусь от этих путевок: всё-таки ты моя невеста, которую я безумно люблю и чьим мнением дорожу.
После этих слов Гарри притянул её к себе и нежно поцеловал. За всё время их отношений не прошло и дня, чтобы Гарри не поблагодарил судьбу, что она послала ему Джинни. Рядом с ней он забывал ужас прошлого, а глубокие раны, оставленные войной, затягивались быстрее. Казалось, она была и подругой, и матерью, и любимой девушкой одновременно. Её способность перевоплощаться всегда восхищала Гарри, как восхищало и то, что она чувствовала его, как никто другой, угадывала все его желания и знала, что сказать в определённую минуту. И каждый их поцелуй был словно первый, вот и сейчас совершенно не хотелось отрываться от её мягких губ, но недовольный кашель Рона всё же заставил это сделать.
— Я, конечно, всё понимаю, но у нас остался один нерешённый вопрос! — скрестив руки на груди, недовольно сказал Рон.
— Ох, ты как всегда в своём репертуаре, — недовольно произнесла Джинни, с неохотой отстраняясь от Гарри. Она ещё на четвертом курсе заметила удивительную способность Рона вмешиваться в самый неподходящий момент.
— Знаешь, а ведь на этот раз я соглашусь с Роном, — с лёгкой улыбкой сказал Гарри, посмотрев на Джинни. — У нас действительно не решён вопрос, и всё зависит только от тебя.
Джинни с подозрением перевела взгляд с Гарри на Рона, который умоляюще смотрел на неё, после чего, выдохнув, сказала:
— Ладно, я согласна!
Ребята не успели проявить восторг, как она добавила:
— Только есть одно «но».
Рон с Гарри непонимающе переглянулись, и в этот момент раздался звонкий голос из прихожей:
— Ну, вот я и вернулась! Быстро, как и обещала! Могу поспорить, вы не ожидали моего возвращения так скоро.
И именно тогда они поняли, что имела в виду Джинни.
— Гермиона... — в унисон сказали все трое.
* * *
«25.07.2002
Лондон зарядил дождями. Эл говорит, что я опять впал в меланхолию, и «надо срочно что-то с этим делать». Её попытки вытащить меня из этого состояния всегда были забавными, хотя редко действенными до конца. Но надо отдать ей должное: этой безумной итальянке всё же удавалось меня отвлечь. Надеюсь, она придумает что-то менее экзотичное, чем катание на разъярённых драконах. Теперь я понимаю, каково было Поттеру и прочим идиотам, соревновавшимся за хренов Кубок Трех Волшебников под носом у безумной огнедышащей твари.
Мы с Эл уже два месяца как в моём родном поместье. Мать от неё без ума, чего и стоило ожидать. Даже перестала пить. Всё чаще намекает на свадьбу, детей и прочую сентиментальную чушь, которая мне пока совсем ни к чему. Что думает Эл по этому поводу? Не знаю. Мне всегда в ней нравилось то, что она никогда не давила на меня, никогда не просила относиться к ней как-то по-особенному и не намекала на «серьёзность наших отношений», как это часто делала Паркинсон в период нашей глупой полудетской «любви». Милая Эл. И как только она меня терпит?
Мать поговаривает о возвращении Люциуса из Азкабана, говорит, ему почти удалось всё уладить. О, Мерлин, как часто я слышал эти поганые слова — «ему ПОЧТИ удалось всё уладить». Чёртов Люциус. Вечно он был готов «всё уладить», а в итоге нашу семью просто в очередной раз втаптывали в грязь.»
— Драко, ты опять пишешь в свой дневник что-то, что мне никогда не будет суждено прочитать?
Драко вздрогнул от неожиданности и оторвал взгляд от пожелтевших страниц. В дверях стояла та самая Эл, Элиса Каррера, так стремительно изменившая течение его жизни. Драко окинул её оценивающим взглядом и ухмыльнулся. За время их отношений длиною в год она заметно похорошела, вновь приобрела некогда утраченный лоск. Утончённая, с аккуратно уложенными чёрными волосами, босая, в тёмно-синем платье, она выглядела великолепно. Перед Драко стояла уже совсем не та отчаянная девчонка, которую он встретил год назад в дешёвом итальянском пабе. От косой чёлки не осталось и следа, потёртая мантия давно была заменена на самые дорогие одежды из эксклюзивной ткани, которые могли купить далеко не все даже самые состоятельные волшебники. Однако Малфой мог себе позволить очень многое, а уж на цацки для Эл он никогда не был скуп. И вот, в итоге, перед ним стояла роскошная женщина, совершенно точно знающая, чего она стоит и чего заслуживает.
Драко отложил дневник, пробормотав защищающее заклятие, чтобы никто не мог его открыть, и поднялся с кресла. Элиса наблюдала за ним, слегка приподняв уголки губ. Она в первую же ночь знакомства узнала, что он имеет привычку записывать чуть ли не каждый момент своей жизни. Драко никогда не говорил, зачем он ведёт этот старый дневник, но она знала, что для него это было очень важно.
— Совершенно верно, дорогая, — медленно проговорил Драко, не спеша сокращая расстояние до Элисы. — К сожалению, ты никогда не сможешь прочитать и строчки из него, если только я сам этого не захочу, конечно.
— Mio caro Draco**, мне достаточно «читать» тебя, — промурлыкала с итальянским акцентом Эл.
Малфой ухмыльнулся и мягко притянул её к себе.
— Наверное, это чертовски сложно, — прошептал он ей на ухо, отчего по её телу наверняка побежали мурашки.
— Не представляешь, насколько, — выдохнула Элиса и утонула в страстном поцелуе с, как она сама говорила, самым странным человеком в мире из всех, кого когда-либо встречала, но к которому её влекло, как ни к кому другому.
*La mia bella magnolia (Ля миа белла магнолия) — (итал.) «Моя прекрасная магнолия».
** Mio caro Draco — (итал.) Мой дорогой Драко.
Глава 3
Soundtrack — Eros Ramazzotti «Un Cuore Con Le Ali»
— У меня есть для тебя новость.
Драко был слишком расслаблен для того, чтобы слушать новости. Они лежали в огромной роскошной кровати, совершенно обнажённые, едва прикрытые простынями. В комнате было душно, но даже на то, чтобы открыть окно, не было сил. Малфой постепенно погружался в дремоту. Но не тут-то было — Элиса требовательно толкнула его в спину:
— Драко, это важная новость.
С разочарованным стоном Драко повернулся к ней лицом. Элиса уже сидела на кровати, обмотавшись простынёй наподобие греческой тоги. В руке у неё было... Письмо? Драко облокотился на локоть.
— Что это?
— А на что похоже? — нервно ответила Эл. — Оно от брата отца, Лоренцо. Драко, это какое-то сумасшествие.
Малфой непонимающе уставился на неё. Эл рассказывала ему о своей семье: о матери, которую потеряла в детстве, об отце, который был чистокровным знатным волшебником в Италии, но умер загадочной смертью два года назад, оставив Эл разбираться с его долгами без какой-либо поддержки. Но про Лоренцо Драко слышал впервые.
Увидев замешательство Малфоя, Элиса продолжила:
— Это мой дядя. Десять лет назад он уехал, не сказав никому ни слова, куда именно направляется. Мы думали, он погиб.
Она говорила нервно, рвано, словно каждое слово являлось пыткой для неё. Драко сел на кровати. От дремоты не осталось и следа.
—...регулярно присылал нам письма о том, что всё в порядке, но откуда писал Лоренцо — неизвестно: совы возвращались с нашими письмами обратно, видимо, так и не добравшись до адресата.
Её голос, казалось, совсем затих:
-Он не приехал даже на похороны отца.
Драко резко поднял голову. Он давно не видел Эл такой взволнованной и подавленной одновременно. Обычно, Элиса любую неприятность могла обратить на пользу себе и при этом искренне отвлечься от проблемы, но письмо этого Лоренцо было явно не тем случаем, когда можно было на всё махнуть рукой и, улыбаясь сквозь слёзы, пойти играть в плюй-камни. Это гораздо серьёзнее, и Драко, чёрт возьми, задевало, что Элиса никогда ему не рассказывала про эту часть своей семейной истории, в то время, как о нём за всё время их знакомства она узнала максимум из того, что ей следует знать, по мнению Драко. На то он и Малфой, что не может до конца раскрыть свою душу — это у него в крови. Люциус часто повторял сыну, что Малфои испокон веков славились своей немногословностью, говорили ровно столько, сколько нужно. Это самое умение не раз спасало жизнь Люциусу, да и всей его семье. Драко мрачно ухмыльнулся — всё равно от судьбы не убежишь, даже хвалёный талант отца выходить сухим из любого дерьма подвёл его. От мыслей об отце Драко отвлёк шорох справа — Эл начала теребить письмо. Она нервно кусала губу, и в её глазах читалось сметение.
— Он пишет, что хочет видеть нас. В «La mia bella magnolia», — выдохнулаЭл.
Драко от удивления даже слегка приоткрыл рот. Такого поворота в рассказе Эл он не ожидал. Но, вместе с тем, общая картина происходящего моментально начала принимать всё более тёмный окрас в голове Драко, что тут же отразилось на его лице. Элиса знала этот взгляд, эту кривую горькую усмешку, не предвещяющую ничего хорошего, поэтому заранее невольно съёжилась, ожидая слов Драко, как приговор.
— Неплохое место для встречи после долгой разлуки со своей разорённой племянницей, Эл, — пугающе беззаботным тоном произнёс Драко и поднялся с кровати. Его взгляд притянула полупустая бутылка коллекционного огневиски особой выдержки: он любил пригубить стаканчик, когда был в особом настроении. Видимо момент «особого настроения» настал. Эл невольно сглотнула.
— Ммм... Кажется, я это уже проходил, — Драко небрежно плеснул огневиски в стакан и демонстративно уставился вдаль. — Дай-ка угадаю, Эл. Твой милый дядюшка как-то сидел в заброшенном пабе на краю белого света, допивал шестой по счёту стакан огневиски, когда услышал от одного из пьянчуг, что его давно покинутая и разорённая племянница Элиса Каррера обзавелась богатым дружком, да не кем-то, а самим Драко Малфоем, наследником огромнейшего состояния. И что Лоренцо? Он ведь явно не дурак, если сумел так долго скрывать своё местонахождение, водя всех вас за нос. Он предугадал, что очевидно, мальчишка Малфой готов помочь в этой сложной ситуации не только любимой племяннице, но и, по доброте душевной, всей её семье, а так как из семьи в живых остался один только дядя, то логично предположить, что и ему достанется большой кусок от пирога! Лоренцо подумал, а почему бы не сгонять в Магнолию, пока есть возможность подоить Драко Малфоя? Ему-то, небось, пара-тройка тысяч галеонов по карману не ударят, а Лоренцо, под видом счастливого воссоединения семейства, можно будет попробовать эксклюзивные чешуйчатые канапе под тыквенным соусом, наслаждаясь массажем удивительно привлекательной колдуньи с обложки «Волшебные шалости»!
Драко отхлебнул из стакана и резко перевёл взгляд на Эл. Она выглядела так, словно хотела уничтожить его самым изощрённым способом, и он не мог винить её за это. Да и чего, в сущности, она хотела — неужели рассчитывала на его тонкую душевную организацию, которой просто не существует? Вряд ли. Эл знала его настоящим, таким, каким сделала его война: мрачным и замкнутым, циничным и эгоистичным. Малфой был жестоким и, одновременно, до боли правдивым. Эти качества в себе он, обобщая, называл одним простым словом: реализм.
Драко горько усмехнулся: кажется, у него сейчас задымится лицо от её жгучего взгляда. Не смотри так на меня, детка, ты знаешь, я всегда говорю только то, что думаю.
Драко ожидал, что она ударит его, закричит, затопает ногами, пошлёт в него проклятье, и даже не мог винить её в этом, но вместо всех этих экзекуций, она просто громко выдохнула и как-то обмякла. Драко с удивлением посмотрел на неё. А он-то действительно думал, что раскусил её, думал, что сможет предугадать каждый её поступок, но не тут-то было. Вот уж, во истину Мерлин, вечер открытий.
Элиса обессиленно села на кровать и уставилась в одну точку. Драко почти бесшумно поставил стакан и сделал шаг в её сторону, но тут её рука резко взметнулась вверх, преграждая ему путь. Так она и сидела какое-то время неподвижно, с вытянутой рукой. Драко показалось, что на миг он даже разучился дышать, боясь пропустить момент развязки. В воздухе сильно пахло напряжением. И тут:
— А ты думаешь, что как всегда прав, да, Драко?
Она вскинула вверх голову и с вызовом посмотрела на Малфоя. Взгляд её был вымученным, но при этом сосредоточенным, словно она знала нечто такое, что способна была понять лишь она сама.
— Я лишь предполагаю, — расслабленно ответил Драко. — И, в конце концов, ты прекрасно помнишь ту историю с Паркинсон и её неожиданно «заболевшем» кузене. Это всего лишь опыт, Эл, не более.
Драко понимал, что, может, и перегнул палку, но брать свои слова назад не хотел. И уж тем более ему было сейчас не до выяснений отношений с Эл. Откровенно говоря, он вообще не любил спорить и ссориться с женщинами. Это доставляло жуткую головную боль.
— Да ни черта ты не знаешь, Драко Малфой. Видимо твой талант прорицателя умер в тебе в ту самую минуту, когда ты попытался воссоздать истинную картину произошедшего с Лоренцо, — устало сказала Эл с лёгким презрением в голосе.
Малфой лишь усмехнулся.
— Упаси Мерлин мне обладать таким талантом, Эл. Хотя я где-то слышал, что после второй бутылки хереса он вполне может проявится даже у меня.
Драко почти заулыбался, вспомнив очкастую стрекозу Трелони, которая частенько выдавала эти прекрасные слуху смертельные предсказания Поттеру и его золотой шайке. Особенно, она была в ударе как-раз-таки тогда, когда вместе с её срывающейся пьяной речью по классу разносился стойкий запах хереса, пригубленного, по всей видимости, Севилой накануне.
— Зря улыбаешься, Драко, — с каким-то мрачным торжеством сказала Элиса. — Ты оказался настолько не прав, что возможно это заставит тебя, наконец, немного переосмыслить своё отношение к людям. К несчастью для тебя, не все вокруг такие корыстные ублюдки, желающие нажиться за твой счёт.
Эл резко поднялась и нетерпеливо начала собирать свои вещи с пола, попутно натягивая их на себя. Драко с интересом наблюдал за ней. Он ждал истину с нетерпением, а поведение Эл его немного забавляло. Должно быть, она думает, что задела его — уж слишком самодовольной она сейчас выглядит, но, всё же, видно, что её терзают сомнения. В этот момент Эл чем-то напомнила ему Грейнджер, когда та думала, что поставила его, Драко Малфоя, на место. Тупая грязнокровка. Если кто и мог поставить его на место, так это отец и Тёмный Лорд, и то, с помощью запрещённых заклятий.
Наконец, Элиса выпрямилась в полный рост, оправила платье и выдохнула:
— Он владеет Магнолией и все эти десять лет был там, на курорте. Вот почему совы возвращались обратно — до сих пор никто наверняка не знает, где она находится и как туда добраться. Магнолии нет ни на одной карте. Я только слышала слухи, что это где-то неподалёку от Италии. И, тем не менее, всё держится в строжайшем секрете, хотя, оно и немудрено — второго такого места в мире не сыщешь.
Малфой был ошарашен, хотя внешне выглядел вполне невозмутимо всё с той же лёгкой ухмылкой на лице. Похвально, Эл, ты достала козырь из колоды. Конечно же, он слышал о Магнолии, и не раз — друзья его отца частенько наведывались на этот курорт, но Люциус предпочитал отдыху работу, если так можно было назвать его отвратительные попытки отмыть деньги и заработать на всём, к чему бы он ни прикоснулся. Драко знал, что владелец Магнолии — богатейший маг волшебного мира, но кто он — для всех оставалось загадкой. Помнится, ходили слухи, что Люциус и был тем самым волшебником, на что тот лишь отмалчивался. Он всегда так реагировал на слухи, которые могли пойти на руку его репутации.
— Но ты же говорила, что вся твоя семья разорилась и погрязла в долгах, а на деле оказывается, что твой дядюшка жив-здоров, попивает кокосовый сок на берегу моря, да к тому же, является одним из самых богатых волшебников всего мира?! — презрительно спросил Драко. — Пф! Он бросил тебя, твою семью в самое сложное время, а теперь пишет письма и просит приехать к нему расслабиться?! Это слишком даже для меня, Эл!
Она какое-то время всматривалась в глаза Драко, словно искала в них что-то, что было так важно для неё увидеть именно в эту минуту, но... Но вместо этого увидела лишь своё отражение в его холодном взгляде. Эл с горечью отвернулась и подошла к окну. За всё время их знакомства она так ни разу и не увидела в его глазах тепло. Да, он смеялся, улыбался ей, но взгляд оставался холодным, словно в них навсегда осел пепел печали.
Драко наблюдал за её неподвижным силуэтом, видел, как неспокойно она дышит, едва справляясь с эмоциями. Он никогда наверняка не знал, чего стоит ожидать от Элисы. У неё был своеобразный характер. Порой она была чересчур эмоциональна, как истинная итальянка, но, иногда, даже он мог позавидовать её ледяной невозмутимости. Как, например, тогда, когда они сидели за столиком этого старого, полуразвалившегося паба, и она с ледяным спокойствием поведала ему свою историю о нелёгкой судьбе.
Элиса была родом из очень древней чистокровной династии. Их семья считалась одной из самых богатейших и знатных в Италии. Мать Эл была аристократкой, родом из Англии, отец же — чистокровный итальянец. Они были совсем не похожи друг на друга, но, всё-таки, полюбили друг друга и поженились. Это был идеальный союз двух чистокровных семей. И всё было бы прекрасно, если бы не скоропостижная смерть матери Эл. Оказалось, она была тяжело больна с раннего детства, и в Италии болезнь начала прогрессировать. Самые лучшие врачи волшебного мира боролись за её жизнь, но так и не смогли ей помочь. После её смерти, жизнь семьи Карреры пошла под откос. Отец словно сошёл с ума, ввязался в какую-то опасную авантюру, завязанную на крови и деньгах, что, в конце концов, привело к тому, что его подставили. Сначала семья Карреры разорились, а после этого, отец таинственным образом исчез, словно испарился вникуда. Элиса, которая привыкла жить в роскоши и богатстве, была брошена на произвол судьбы, совершенно не подготовленная к такой жизни. Вскоре отца нашли мёртвым неподалеку от их поместья. На теле не было никаких повреждений, и экспертиза так и не смогла установить, как и почему он умер. На похоронах была лишь она одна, да пару верных друзей, который верили отцу до последнего. Но тот человек, которого она так жаждала увидеть в этот момент, так и не появился. И этим человеком был Лоренцо.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 151 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |