По диспозиции ст.119 УК РФ относится к составу опасности, а это значит, что осознанием, предвидением и желанием преступника должно охватываться не только действие, но и реальная опасность наступления общественно опасных последствий. Иными словами, интеллектуальным моментом угрозы является осознание преступником общественно опасного и противоправного характера своих действий, заключающегося в объективизации распространяемой угрозы и предвидении действительной реальной возможности исполнения этой информации. Волевой момент - желание запугать жертву, заставить её бояться, вызвать страх за свою жизнь и здоровье. Таким образом, волевой элемент угрозы проявляются через осознание желания совершить противоправные действия путем объективации угроз и создание необходимых условий для ее реализации. Отличие состава угрозы от приготовления и покушения на убийство или тяжкие телесные повреждения заключается в том, что при угрозе виновный не желает наступления указанных последствий, угроза создает лишь объективный риск осуществления действий, направленных на убийство или причинения тяжкого вреда здоровью, охватываемый умыслом виновного. В то же время, преступник осознает, что, на самом деле, угроза физически исполняема. «Только в том случае, если виновный осознает, что он совершает угрозу и желает ее совершить при наличии реальной опасности ее исполнения, деяние подпадает под признаки состава угрозы». Следовательно, для привлечения к уголовной ответственности по ст. 119 УК РФ большое значение играет осознание, предвидение и допущение виновным объективной опасности исполнения угрозы.
Цель совершения угрозы определена законодателем факультативно. В то же время Жданов Ю.А. справедливо отмечает: «независимо от того, какими мотивами руководствовался виновный, он всегда преследует цель запугать потерпевшего, сделать его поведение более послушным и выгодным виновному, не ставя при этом цель приведения такой угрозы в исполнение». По мнению автора, для угрозы необходимо наличие цели – вызвать состояние испуга, страха у потерпевшего
Следует признать, что цель угрозы может иметь различную направленность, но всегда есть конечная цель - нарушить психологическое равновесие жертвы для того, чтобы подчинить себе его волю.
В то же время, для квалификации не имеет значения, какое направление (положительное или отрицательное) имеет угроза. То есть, мотивы угрозы так же носят факультативный характер. Антиобщественная направленность угрозы сохраняется и при стремлении преступника добиться от потерпевшего социально одобряемого поведения (например, бросить пить, вылечиться от наркомании, вернуться в семью и так далее). Представляет интерес ситуация, когда угроза высказывается с целью пресечения преступления. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 сентября 2012 года №19 так определяет эти действия: «...положения статьи 37 УК РФ в равной мере распространяются на всех лиц, находящихся в пределах действия Уголовного кодекса Российской Федерации, независимо от того, причинен ли лицом вред при защите своих прав или прав других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства, а также независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.Такая угроза подпадает под признаки ст. 119 УК РФ, если нет условий правомерности необходимой обороны или правомерности задержания преступника.
Мотивы угрозы не конкретизированы законодателем, поэтому они не влияют на его квалификацию в части ст.119 Уголовного кодекса. Тем не менее, это становится важным, когда происходит разграничение общих и специальных норм угрозы. Так, мотив мести должностному лицу или лицу, осуществляющему правосудие или предварительное расследование, не влечет за собой уголовную ответственность по ст. 119 Уголовного кодекса, а квалифицируется в соответствии со статьями 318 и 296 УК РФ.
Как отмечает Девятовская С.В. «значительная часть угроз убийством совершается на фоне ссор, личных неприязненных отношений, в состоянии опьянения». B ряде случаев в качестве фактора, провоцирующего высказывание в адрес потерпевшего угроз убийством, причинением тяжкого вреда здоровью или уничтожением имущества, выступает противоправное или аморальное поведение самого потерпевшего (оскорбление, ложный донос, распространение ложных или порочащих виновного сведений. В то же время, обращает на себя внимание, хотя и не распространенный, но увеличивающий степень общественной опасности деяния мотив – из хулиганских побуждений. Этот мотив имеет гораздо большее влияние на сознание людей, провоцирует ответную агрессию и серьезную озабоченность за безопасность жизни и здоровья. Мотивы, которые возникли на основе только личных отношений (ревность, месть, и так далее), такого рода социальных последствий не влекут, и хотя они также выражают обычно достаточно высокую степень индивидуализма, в качестве признаков состава преступления или отягчающих обстоятельств выступать не могут. Этот мотив обладает четко выраженным асоциальным содержанием, сочетающим в себе эгоцентризм и цинизм поведения. Сказанное подтверждает необходимость выделения рассматриваемого мотива в качестве квалифицирующего признака угрозы. В пользу такой позиции можно привести и то обстоятельство, что законодатель предусмотрел рассматриваемый квалифицирующих признак во многих составах преступлений против личности гл. 16 УК РФ (п. «и» ч. 2 ст.105 УК РФ, п. «д» ч. 2 ст. 111УК РФ, п. «д» ч.2 ст. 112 УК РФ, ч.2 ст. 115 УК РФ, ч.2. ст. 116 УК РФ). Еще один аргумент в пользу данной позиции связан с тем, что не подпадая под квалификацию по ст. 213 УК РФ, угроза (без оружия или предметов используемых в качестве оружия), совершенная из хулиганских побуждений, не может получить должной правовой оценки, что вступает в противоречие с принципами уголовного права.
Степень общественной опасности деяния повышается и в связи с направленностью его на лиц, обладающих повышенной уголовно-правовой охраной. К таким категориям, следует относить малолетних и беременных женщин. Как отмечает Кивель О. В.,потерпевшими при угрозе являются преимущественно женщины, затем мужчины и дети. Угрожая малолетнему или беременной женщине, при условии заведомой направленности действий, субъект преступления, желает добиться скорейшего результата осознавая, что воздействует на лиц, психика которых и без того характеризуется либо незавершенностью формирования (для малолетних), либо повышенной восприимчивостью к внешним раздражителям (для беременных женщин). Кроме этого, «представляется, что психическое насилие в отношении рассматриваемых категорий способно реально повлечь более глубокие, отдаленные во времени последствия (возможный вред) в виде нарушений психического здоровья. Представляется, что любое преступление независимо от его тяжести в отношении беременной женщины или малолетнего однозначно повышает тяжесть содеянного».
Диспозиция ст.119 УК РФ дополнена частью 2 Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму". Этим Законом в УК РФ внесен ряд дополнений и изменений, касающихся совершения различных преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 111, ч. 2 ст. 112, ч. 2 ст. 115, ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 117, ч.2 ст.119 и др.). Данное решение призвано развивать конституционные установления о недопустимости любых форм ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, а также разжигания социальной, расовой, национальной и религиозной розни (статьи 13, 19 Конституции РФ).
В качестве примера применения ч.2 ст.119 УК РФ можно рассмотреть следующее уголовное дело:
Шелгунов В.В. совершил угрозу убийством, и имелись основания опасаться осуществления этой угрозы, совершенной по мотивам национальной ненависти и вражды.
Шелгунов В.В. в состоянии алкогольного опьянения находился в общественном месте — на автобусной остановке, где увидел ранее незнакомого ему Р., и по его внешности понял, что тот относится к представителям нерусской национальности, и в этот момент у него возник преступный умысел на совершение угрозы убийством по мотивам национальной ненависти и вражды. После этого он, осознавая общественную опасность и противоправность своих действий, предвидя неизбежность наступления вредных последствий и желая этого, достал из-под надетой на нем куртки, травматический пистолет «Лидер», со вставленным в рукоять магазином, снаряженным резиновыми пулями и высказал в адрес Р. слова, относительно его национальной принадлежности: «Черный, чурка нерусская, понаехали здесь!», что в данных конкретных обстоятельствах было воспринято Р. как национальная ненависть и вражда. Продолжая реализовывать свой преступный умысел, намереваясь подтвердить реальность своих намерений, Шелгунов демонстративно передернув затвор пистолета, направил ствол пистолета в сторону Р., желая этим показать свое превосходство и неполноценность Р. по причине принадлежности того к иной нации, высказал свое ненавистное отношение в адрес Р., с угрозой убийством: «Чурки, вас убивать надо!», которую Р., с учетом сложившейся обстановки, воспринял реально и опасался ее осуществления, так как Шелгунов был агрессивно настроен, находился в непосредственной близости от Р., держал в руке пистолет и у него не было препятствий для осуществления высказанной угрозы. Свои действия Шелгунов прекратил только после того, как стоящие на остановке граждане пресекли его противоправные действия.
В соответствии с Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 года №11 даются следующие рекомендации: «При производстве по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности судам необходимо иметь в виду, что согласно пункту 2 части 1 статьи 73 УПК РФ подлежат доказыванию мотивы совершения указанных преступлений.» В целом следует согласиться с законодателем в принятии такого решения, вместе с тем следует заметить, что мотивы политической, идеологической ненависти или вражды являются весьма оценочными понятиями с исторически изменчивым содержанием, связанным с соперничеством на выборах, при выработке экономического и политического курса. Такой же неопределенностью, допускающей слишком широкое толкование, страдает и мотив вражды в отношении какой-либо социальной группы. В связи с этим желательно легальное или судебное толкование содержания названных мотивов. Указанные мотивы представляют собой внутренние побуждения лица, в силу которых лицо решает совершить преступление, и заключаются в крайне негативном отношении виновного к сторонникам других политических сил, идеологических и религиозных убеждений, а также к представителям определенной расы, национальности или социальной группы.
Субъектом преступления и по ч.1 и по ч.2 ст.119 УК РФ признается вменяемое физическое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности, т.е. 16 лет.
В связи с формулировкой диспозиции ч.2 статьи 119 УК РФ, которая включает в себя элементы экстремистской и террористической направленности, представляет интерес инициатива заместителя председателя комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству депутата от Краснодарского края А.Н. Ремезкова, который23 марта 2015годавнес на рассмотрение парламента законопроект «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовной ответственности юридических лиц». Следственный комитет поддержал предложенный законопроект, т.к. сам предлагал идею уголовной ответственности компаний еще в 2011 году. Предполагается, что уголовная ответственность будет наступать по сорока статьям уголовного кодекса.
В теории права РФ, под субъектом правонарушения понимается физическое, юридическое или иное лицо, совершившее правонарушение и подлежащее за это юридической ответственности. Законодательное определение субъекта преступления носит более узкое содержание - субъектом преступления в УК РФ признается вменяемое физическое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. «Однако международный опыт свидетельствует о том, что юридические лица способны выступать в роли самостоятельного субъекта преступления, осуществляющего волевые действия посредством своих органов управления, а соответственно, и подлежать уголовной ответственности». Законопроект, внесенный в Думу на рассмотрение, предлагает внести изменения в определение субъекта преступления и предусматривает введение, наряду с уголовной ответственностью физических лиц — граждан, уголовную ответственность и юридических лиц — организаций, в которых они работают. Предполагается, что юридические лица могут быть привлечены к уголовной ответственности за некоторые экономические преступления (например, коммерческий подкуп, взятки или отмывание денежных средств), а так же политические - от терроризма во всех видах, до массовых беспорядков и покушения на государственных и общественных деятелей. Автор идеи предлагает «дополнить отечественное законодательство системой норм, образующих институт уголовной ответственности юридических лиц, включающий в себя: основания уголовной ответственности юридических лиц; круг организаций, подлежащих уголовной ответственности; виды наказаний и основания освобождения от них; правовые последствия осуждения юридических лиц; уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные механизмы реализации соответствующих уголовных норм.» В данном проекте причастность юридического лица к преступлению определяется как совершение преступления в интересах юридического лица либо использование юрлица в целях совершения, сокрытия преступления или последствий преступления. При этом причастность будет иметь место лишь в случаях совершения таких преступлений специальным субъектом, в качестве которого предусмотрено физическое лицо, выполняющее в юридическом лице управленческие функции. Наказания предполагаются в виде лишений преференций, штрафов, закрытия организаций и запретов на занятия данным видом деятельности на территории нашей страны.
В УК РФ отсутствуют санкции за причастность юридического лица к преступлению. Вместо этого такие санкции содержатся в законодательстве об административных правонарушениях. С учетом того, что юридическое лицо не рассматривается в качестве субъекта преступления, как правило, неблагоприятные уголовно-правовые последствия участия в преступлении относятся не к институту уголовно-правового наказания (которое несет только физическое лицо), а к иным мерам уголовно-правового воздействия.
Данный законопроект привел к оживленным дискуссиям и резкой критике со стороны ученых и практиков в области уголовного права.
Разработкой концепции уголовной ответственности юридического лица занимались такие российские исследователи-юристы как С.Г. Келина, Б.В. Волженкин (в составе специальных групп). Возможность внедрения положительного зарубежного опыта решения данной проблемы в российское уголовное законодательство изучали российские ученые-юристы A.B. Наумов, А С. Никифоров, Н.Е. Крылова, Е.Е. Дементьева. По мнению многих отечественных правоведов, недостаток рассматриваемого законопроекта для ее непосредственного внедрения в правовую систему России заключается в том, что «признание юридического лица субъектом преступления не вполне соответствует традиционной уголовно-правовой доктрине виновной ответственности, суть которой - в целенаправленно осознанном (психическом) отношении субъекта к деянию и его последствию. Только при наличии вины содеянное приобретает реальную общественную опасность.»
Объективное вменение в соответствии с законодательством запрещено. Наличие этого вида ответственности обусловливается особенностями з Общее мнении противников законопректа высказывает профессор кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ Л. А.Головко, который не видит объективных причин для его появления в российском законодательстве, «поскольку у нас есть все инструменты, позволяющие привлекать юридические лица к ответственности (штраф, ликвидация, отзыв лицензии и т. п.). Наличие данной нормы в законодательстве Франции объясняется отсутствием там Административного кодекса, и потому все нормы о мелких правонарушениях сконцентрированы во французском УК.» Инициаторы появления такого закона в России исходят из того, что уголовные меры ответственности позволят взыскивать компенсации пострадавшим по вине компаний. Этого же мнения придерживается и доцент кафедры криминологии и уголовно-исполнительного права МГЮА им. Кутафина – Е.А. Антонян, доктор юридических наук, профессор Шеслер А. В. доктор юридических наук, профессор Назаренко Г. В. и др.
Противники законопроекта оспаривают тезис о том, что без уголовной ответственности юридических лиц невозможно взыскать с компаний ущерб в пользу потерпевших. По их мнению, как потерпевшие, так и прокурор могут обращаться с иском в арбитражные суды, чтобы взыскивать соответствующий ущерб, в том числе в отношении неопределенного круга лиц (по иску прокурора). И потому, нет необходимости для этого вводить новый вид ответственности.
В мировой практике правового регулирования института уголовной ответственности юридических лиц сложились три базовые модели.
Первая модель основывается на традиционной конструкции уголовной ответственности юридических лиц, при которой юридическое лицо, наряду с физическим лицом, рассматривается в качестве самостоятельного субъекта преступления. Эта модель характерна для правовых систем стран общего права (Англии, Шотландии, Ирландии, США, Канады, Австралии, государств - бывших английских колоний) и для стран, принадлежащих к романо-германской семье права (Австрии, Бельгии, Голландии, Люксембургу Португалии, Франции, стран - бывших французских колоний, Финляндии и др.), а так же для ряда стран бывших союзных республик.
Вторая модель уголовной ответственности юридических лиц в большей мере учитывает принцип виновной ответственности лица за совершение преступления и основывается на признании физического лица единственно возможным субъектом преступления. В случае же участия юридического лица в преступлении, совершаемом физическим лицом в его интересах, юридическое лицо наряду с физическим лицом подвергается уголовно-правовому воздействию (Австрия, Албания, Испания, Латвия, Мексика, Перу, Турция, Швейцария).
Третья модель предполагает административную ответственность юридических лиц за причастность к преступлению (Германия, Италия, Швеция).
Российскому законодательству наиболее близка вторая модель уголовной ответственности юридических лиц. В настоящее время эта модель введена в уголовное законодательство таких стран, как Австрия, Албания, Испания, Латвия, Мексика, Перу, Турция, Швейцария. Как представляется, для российской правовой системы наиболее предпочтительна именно эта модель, так как она позволяет эффективно бороться с преступностью юридических лиц без изменения действующей доктрины уголовного права, которая в большей степени, чем другие мировые уголовно-правовые системы, проникнута принципом личной виновной ответственности.
В мировой практике правового регулирования института уголовной ответственности юридических лиц сложились три базовые модели.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
4. КРИМИНАЛИЗАЦИИ УГРОЗЫ В ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ОПЫТА В УК РФ
Характеристика уголовной ответственности за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, будет неполной, если оно будет основано на изучении Закона только в рамках российского законодательства. В связи с этим, особый интерес представляет анализ норм прав иностранных государств, устанавливающих уголовную ответственность за угрозу. Угроза, в качестве уголовно наказуемого деяния, закреплена в законодательстве многих стран. Подходы законодателя к установлению уголовной ответственности за угрозу не отличаются единством.
Для российского права, традиционно тяготеющего к романо-германскому праву, особый интерес представляет опыт типичной германской правовой системы. Они, как правило, тяготеют к широко понимаемой криминализации угрозы насилием. Таким образом, концептуальные положения уголовных кодексов зарубежных стран, в части регулирования ответственности за криминальные угрозы, существенно отличаются от формулировки ст.119 УК РФ.
Прежде всего, отличной является оценка содержания объекта угрозы. Уголовные Кодексы Австрии, Германии, Испании, Польши, Швеции рассматривают угрозу как преступление, посягающее на свободу личности. Уголовный закон Швеции располагает норму об угрозе в главе 4 «О преступлениях против свободы и общественного спокойствия». Некоторые источники предусматривают ответственность за угрозу, адресатом которой выступает неопределенный круг лиц: либо общество в целом, либо население. Так, в ст. 170 Уголовного Кодекса Испании закреплена уголовная ответственность за угрозу убийством, совершением акта терроризма, массовыми заражениями определенной группы населения, жителей определенной местности, определенного населенного пункта, определенной этнической или национальной группы. И лишь УК Франции в качестве видового объекта угрозы закрепляет «физическую или психическую неприкосновенность личности».
Уголовный закон Испании выделяют в самостоятельную главу преступления, угрожающие безопасности личности.
Характеризуются разнообразием подходы законодателей к закреплению содержания угрозы. Так, в ст. 71.12 (b) УК Австрии предусмотрена ответственность за угрозу совершить любое преступление: «максимальному наказанию подлежит угроза убийством, причинением серьезного вреда, похищением или сексуальным посягательстам по отношению к чиновнику ООН или лицу, связанному с ним)». Другая норма этого источника устанавливает ответственность за «Угрозы» (menaces) следующих видов: (а) - угроза (threat) (выраженная вовне или подразумеваемая) осуществить поведение, которое является вредоносным или неприятным для другого лица; (b) - общая угроза совершения вредоносного или неприятного поведения, которое подразумевается на основе статуса, должностного титула или положения автора угрозы (ст. 138.2 УК Австрии). В соответствии с § 12 ст. 115 УК Польши противозаконной угрозой является «угроза возбудить уголовное преследование или разгласить сведения, оскорбляющие честь угрожаемого или самых близких ему лиц; не составляет противозаконной угрозы предупреждение об уголовном преследовании, если оно только имеет целью охрану права, нарушенного преступлением». Кроме того, рассматриваемый § 12 ст. 115 УК Польши ссылается на ст. 190, § 1 которой предусматривает ответственность за угрозу совершением преступления во вред другому лицу или его самому близкому лицу, если угроза вызывает у угрожаемого обоснованные опасения, что она будет осуществлена. Диспозиция § 126 Уголовного Кодекса ФРГ устанавливает основания уголовной ответственности за угрозу совершения преступных деяний. В соответствии с этой нормой, уголовно наказуемой считается выраженная в устной, демонстративной или в письменной форме угроза убийством, геноцидом, причинением тяжких телесных повреждений, преступлением против личной или половой свободы, разбоем или насильственным вымогательством. Исходя из содержания ч.1 ст. 169 УК Испании лицо подлежит уголовной ответственности за угрозу преступлением против жизни, здоровья, свободы, в том числе сексуальной свободы чести и достоинства личности, а также угрозу уничтожения или повреждения имущества.
Законодатель Франции также достаточно широко формулирует содержание угрозы: «угроза совершить преступление или проступок против личности» (ст. 222-17) или «угроза совершить преступление или проступок против личности, осуществленная любым способом» (ст.222-18). В рассматриваемых нормах особо выделяется, как более общественно опасная и наказуемая «угроза убийством».
В отличие от положений отечественного законодательства нормы об угрозе в рассматриваемых источниках предусматривают широкий круг потерпевших: угрожаемый и близкие ему либо третьи лица (УК ФРГ, УК Испании).
УК зарубежных стран предусматривают ответственность за угрозы-деяния, а так же за угрозу как способ совершения преступления. Помимо ответственности за угрозу, установлена уголовная ответственность за принуждение к совершению каких-либо действий (бездействия) или к отказу от их совершения (так называемые «общие составы принуждения»). В соответствии со ст. 222-18 УК Франции более строгому наказанию подлежит угроза «если она сопровождалась приказанием выполнить условие».
Все проанализированные источники закрепляют ответственность за угрозу, совершенную только в форме действия. Объективная сторона ст. 190 УК Польши «Угроза убийством или иным преступлением» выражается в совершении угрозы убийством или иным преступлением, выраженной в словесной, демонстративной или письменной форме. В соответствии с ч.1 § 241 УК ФРГ преступление выражается в угрозе совершения преступных деяний в адрес потерпевшего или его близких, в устной, письменной или демонстративной форме.
Некоторые УК содержат указание на способ совершения угрозы. Так, в ст. 5 УК Швеции закреплена ответственность за угрозу, совершенную с использованием оружия или иным способом. В соответствии с диспозицией ст.222-17 УК Франции наказуемой является угроза совершенная «неоднократно, либо выражена в письменной форме, изобразительной или другой материальной форме».
Устойчивое единство проявляет зарубежный законодатель при закреплении формы вины, рассматриваемого преступления. Все проанализированные нормы закрепляют в качестве обязательного элемента субъективной стороны угрозы - прямой умысел. Мотивы и цели действий угрожающего отнесены к факультативным признакам и, следовательно, на квалификацию не влияют. Только в УК Швеции в качестве обязательно признака субъективной стороны указана цель рассматриваемого преступления – «чтобы возбудить у потерпевшего обоснованный страх за безопасность его самого или других лиц или имущества».
Как и в ст. 119 УК РФ, в нормах зарубежного законодательства для оценки угрозы решающее значение имеет ее реальность. Но, в них, прослеживается явный акцент на оценку этого признака с позиции потерпевшей стороны. Так, в соответствии с УК Австрии, угроза признаётся преступной, если она способна заставить индивидуума действовать недобровольно, и автор угрозы уверен в действенности такой угрозы или данная угроза способна заставить лицо обычной стойкости и смелости действовать недобровольно. Статья 190 УК Польши «Угроза убийством или иным преступлением» предусматривает что, угрожая убийством или иным преступлением, виновный ставит потерпевшего в положение, когда последний вынужден опасаться реализации угрозы. Действия виновного сковывают свободу потерпевшего, вызывают у него чувство незащищенности перед лицом угрозы. Для наступления уголовной ответственности необходимо, чтобы потерпевший воспринял угрозу как реальную и опасался ее реализации.
В то же время, большинство зарубежных государств устанавливает уголовную ответственность за угрозу безотносительно к оценке ее реальности. Так, УК ФРГ, в отличие от российского Уголовного кодекса, не ставит наступление уголовной ответственности в зависимость от того, как угрозу воспринял потерпевший. Ответственность наступает по факту ее совершения.
Некоторые страны помимо основного состава угрозы, выделили и его квалифицированные виды. Что касается формулировки квалифицирующих признаков, то здесь нет определенной унификации, так как, по-видимому, в них, прежде всего, отразились приоритеты национальной уголовной политики.
Некоторые страны, в качестве основания дифференциации уголовной ответственности за угрозы выделяют форму ее объективации. Часть 2 статьи 169 УК Испании являет собой квалифицированный состав угрозы, если она выражена в письменной форме, по телефону, с помощью средств почтовой или факсимильной связи, от имени органов государственной власти или должностных лиц.
УК ФРГ в (2) § 241 предусматривает квалифицирующий признак угрозы в виде умышленного обмана, «что предстоит совершение преступления против него или его близкого».
Таким образом, следует отметить, что некоторые положения уголовных кодексов зарубежных стран отличаются от отечественных и некоторые из них представляются перспективными и для российского уголовного законодательства. Так, представляет интерес предусмотренный в УК зарубежных стран перечень направленности угроз (не только убийством или причинением вреда здоровью, но и изнасилованием, захватом в заложники и т.д.). В этой связи, представляется перспективным раскрывать направленность угрозы в УК РФ через категорию «тяжкие и особо тяжкие преступления).
Заслуживает внимания вопрос о более широком, чем в УК РФ понимании потерпевшей стороны, за счет признания в качестве таковой угрожаемого и его близких, а так же опыт Польского уголовного закона в части указания в диспозиции ст. 186 на субъективный критерий оценки угрозы «если угроза вызывает у угрожаемого обоснованные опасения, что она будет осуществлена.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С увеличением преступлений против личности, большую роль в профилактике насильственных преступлений играет установление уголовной ответственности за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст.119 УК РФ). Данная статья позволяет обнаруживать и предотвращать насильственное уголовно-наказуемое поведение, не позволяя ему развиваться в более социально- опасные формы насилия - убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Важно также, что законодатель подчеркивает абсолютную неприкосновенность жизни и здоровья физических лиц посредством закрепления положения об ответственности за посягательство на эти ценности еще на этапе угрозы. По размеру вреда, состав 119 УК РФ имеет четкое правовое ограничения криминализации - уголовная ответственность предусмотрена не за любую угрозу, а только за такую, в которой объективируется опасность для жизни либо опасность для здоровья, способной повлечь за собой тяжкие последствия.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |