«проклятый» и добавил куда больше мата.
Паренек сжимает руки в кулаки и почти распластывается у дверного проема. Лицо и волосы покрыты инеем, его колотит крупная дрожь.
Я прохожу мимо, плечом сдвигая его в сторону.
— Ты ей не нужен. Бесполезный человек. Сгинь.
Он рычит на меня.
Я смеюсь. Смотреть мне в лицо и рычать может не всякий.
— Хвалю, малыш. А теперь свали отсюда куда-нибудь и умри там, пока я не решил оторвать твои железные яйца и засунуть их тебе в глотку. — Я захожу в церковь, чтобы спасти Дэни и убить Риодана за то, что принес этот драгоценный цветок в арктическую зону.
Холод врезается в меня, как кирпичная стена, и останавливает. Кожу тут же покрывает толстая корка льда. Я напрягаю мускулы, лед трескается и осыпается осколками на пол. Я делаю еще один шаг и снова замерзаю, на этот раз на середине движения.
0Япровел маленькую вечность в тюрьме Невидимых и никогда не сталкивался с такой проблемой, а там было нечеловечески холодно. Я наполовину принц Невидимых. И я не думал, что где-то может оказаться слишком холодно для меня. Как так вышло, что этот урод Риодан может с этим справиться, а я не могу?
0Яснова шагаю и снова леденею, ломаю лед и отступаю на шаг. Превратившись в ледяную статую, я буду для нее бесполезным. Я не понимаю, как это происходит. Холод Королевства Невидимых выморозил мне душу и заставил меня ненавидеть жизнь. Но этот — хуже. Ни за что бы не поверил,
что бывает хуже. Что-то знакомое чудится мне в этом месте, в этой сцене, этом холоде. Дежавю. Я
ненавижу этот холод. Мне плохо от него до самых костей. Пусто, выпотрошенно... испорченно. Я
щурю глаза, оглядываясь.
Дэни!
Она лежит на полу, и мое дыхание перехватывает уже не от холода. Ее джинсы стянуты до колен. На ней черный лифчик и черные трусики с черепами и скрещенными костями. Она колотит руками и ногами и бессвязно кричит.
А я не могу подойти к ней. Моя девочка полуголая, она умирает, а я не могу до нее дойти!
Я шагаю вперед.
И замерзаю полностью.
Ломаю лед и отступаю.
Твою мать!
Она силится пинками сбросить джинсы, а он борется с ней, пытаясь натянуть их обратно. Ему нужно уносить ее отсюда. Зачем он тратит время на возню с одеждой?
— Принеси ее мне! — требую я.
— Не стоп-кадрируй с ней! — вопит пацан из двери. Легкие у него что надо. — Если ты ускоришься,
ты ее убьешь!
— Тебе откуда на хер знать, — говорит Риодан.
— Достаточно знать о гипотермии! И я уверен, что ни один из вас не может ее отогреть. Если хотите,
чтоб она выжила, несите ее ко мне! Прекрати натягивать на нее одежду. Это не поможет!
— Пошел ты, парень, — говорит Риодан, но прекращает ее одевать, вместо этого подхватывая на руки. Ее джинсы падают на пол. Она почти раздета, у него в руках. Красная пелена ярости мешает
мне видеть.
Риодан шагает с ней, очень медленно и легко.
Она уже не шевелится.
И не издает ни звука. Она обмякла. Ноги и руки ее с каждым шагом дергаются, словно тряпичные.
Если он убил ее, я его выпотрошу и сожру по кусочку. Медленно, с соусом для бифштексов.
Все силы уходят на то, чтобы не напасть на него, когда он проходит мимо. Великолепные,
восхитительные сцены смерти и разрушения, поля битв и камеры пыток заполняют мое сознание,
соблазняя, возбуждая, подбивая меня крушить, ломать и уничтожать все на своем пути, наплевав на последствия, потому что для того, во что я превращаюсь, последствий не существует.
Когда он проходит мимо меня, с моих кулаков капает кровь. Но я не буду за нее драться. Если я начну за нее драться, я могу ее убить. Что сделает меня тварью похуже Невидимого принца.
— Ты! — пацан тычет в мою сторону пальцем. — Мне нужны спальные мешки, алюминиевое одеяло и согревающие компрессы. Магазин на перекрестке Девятой и Центральной. Принеси сахар, желе и воду, если найдешь. Не трать время, если не найдешь сразу. То же касается генератора. Быстро!
— Я не подчиняюсь людям!
Но ради нее я достану и чертову луну с неба.
Когда я возвращаюсь с одеялами и компрессами, она лежит на тротуаре, по другую сторону улицы от церкви.
Парень в очках разделся до трусов. Второй ублюдок, как выясняется, белья не носит.
Меня душит ярость. Я борюсь с ней. Человеческая часть моего мозга отлично знает, почему они разделись. Чтобы согреть ее своими телами. Ей нужно все тепло, которое они могут дать. Она свернулась в позе зародыша, укутанная их штанами, рубашками и куртками. Новая часть моего мозга ничего не воспринимает, кроме двух членов в непосредственной близости от той, что принадлежит мне.
Парень лежит на ней, опираясь на ладони и колени, его лицо склоняется к ней так близко, словно он ее целует.
Риодан выглядит так, будто готов оторвать ему голову. Я подхожу ближе и вижу, что парень дышит теплом на ее нос и рот, позволяя дыханию проникать в ее ноздри. Я дрожу от ярости. Руки снова сжимаются в кулаки с такой силой, что с них капает кровь.
— Она продолжает сворачиваться в клубок, — говорит Риодан.
— Инстинкт. Замерзающие люди делают так перед самой смертью.
— Если ты позволишь ей умереть, — говорю я пацану, — я убью тебя всеми возможными для убийства способами, воскрешу и повторю все снова.
— Ты достал то, что мне нужно? — Парень протягивает руку назад, игнорируя мою угрозу. —
Алюминиевое одеяло. Быстро. И осторожнее, когда ее двигаешь, — говорит он через плечо, словно не знает, что два маньяка-убийцы наблюдают за каждым его движением и хотят его смерти только потому, что он так близко к ней. — Никаких резких движений.
— Зачем алюминий? — Я хочу четко понимать, что он делает, чтобы в следующий раз я мог справиться со всем сам. Я бы с удовольствием сказал, что следующего раза не будет, но после Падения Стен всегда бывает следующий раз.
— Сверхмощная изоляция. Удерживает тепло. Не пропускает ничего другого.
Риодан и я осторожно перекладываем ее на одеяло, а пацан снова вытягивается над ней сверху. Она неподвижна. Я даже не вижу, чтобы ее грудь поднималась и опадала. Она бледная и неподвижная,
как сама смерть. Это странно меня заводит. Я никогда не видел принцесс Невидимых, но подозреваю, что они такие: белые, холодные и прекрасные.
— Она дышит?
— Еле-еле. Ее тело тратит все силы на то, чтобы спасти функциональность мозга и внутренних органов. Ей нужно помочиться.
— Ты не можешь этого знать, — говорит Риодан.
Парень даже голову к нему не поворачивает, говорит прямо ей в нос.
— Она постоянно ест и пьет. Ее мочевой пузырь всегда как минимум наполовину полон. Ее тело тратит драгоценную энергию на то, чтобы не дать моче замерзнуть. Нам нужно направить эту энергию к ее сердцу. Следовательно, ей нужно помочиться. Чем быстрее, тем лучше. Для этого ее нужно привести в сознание, если ни у кого из вас под рукой нет катетера.
— Приведи ее в сознание, — рявкает Риодан.
— Ты не будешь совать в нее катетер, — рычу я.
— Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти ей жизнь. Вы. Хреновы. Идиоты, — отвечает пацан.
Он раскрывает пачку компрессов, сует их в ее подмышки и в пах. А затем ложится рядом с ней.
— Закатайте нас в спальные мешки.
Я смотрю на Риодана, он смотрит на меня, и на миг мне кажется, что мы оба сейчас убьем этого пацана. У Риодана лицо закаменело больше обычного, если такое возможно без превращения в бетон; клыки выдвинуты наружу. Я смотрю вниз. Член у него такой же большой, как у меня.
— Какого хрена ты не носишь белья? — Для принца Невидимых чужой обнаженный член — это вызов к бою.
— Раздражает. Слишком узко и сдавливает.
— Пошел ты, — говорю я.
— Чуваки. Уймитесь, — говорит парень. — Заверните нас. Или вы хотите, чтобы она умерла?
— Ты не должен был вообще вести ее туда. За это я тебя прикончу, — говорю я Риодану, помогая ему укутывать почти голого пацана с моей девушкой.
— Я говорил ей ничего не трогать, — отвечает Риодан. — Я знал, что это выбьет ее из нужной скорости. Напоминал каждый раз, когда мы заходили в такое место. И валяй, попробуй, горец. В любое время, как только решишь, что готов.
— Все мы знаем, как она умеет слушаться, — сухо напоминает пацан.
Риодан отвечает взглядом, от которого заткнулся бы и взрослый вооруженный психопат.
— Ей незачем было чего-то касаться.
— Очевидно, ей показалось иначе, — совершенно спокойно отвечает парень.
— Я был там вместе с ней. Я решил, что смогу ее вытащить.
— Неправильно решил, козел, — говорю я.
— Я не думал, что это произведет на нее такой быстрый эффект. Когда я пробовал сам, подобного не было.
— Она не такая, как ты. И заткнитесь, оба, — говорит парень и снова прижимается к ней лицом,
дышит, ладонями удерживая тепло между ними.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я.
— Теплый воздух. Гипоталамус. Регулирует внутреннюю температуру, это поможет ей очнуться.
Мне нужно, чтобы она пришла в себя и пописала.
— Я бы растер ее, чтобы согреть. Восстановил кровообращение.
— Додумался. Ты бы ее убил. Ее кровь слишком холодная. У нее остановилось бы сердце.
— Я не понимаю, зачем она разделась, — говорит Риодан. Я смотрю на него. Он занят тем же, чем и я. Он узнаёт, что нужно делать, если это случится снова. Мы оба рванулись бы с места, чтобы отнести ее в тепло. По словам пацана, мы убили бы ее.
— Кровеносные сосуды расширились. Она подумала, что ей жарко. Альпинистов все время находят в горах мертвыми, раздетыми, со сложенной рядом одеждой. Они просто путаются. Мозг пытается упорядочить хаос.
— Откуда ты все это знаешь? — Меня бесит то, что он это знает, а я нет. В данной ситуации это делает его лучше меня. А я хочу быть для нее лучшим в любой ситуации.
— Мама была врачом. Я сам однажды чуть не умер в Андах от гипотермии.
— Я почти убил тебя, — говорит Риодан.
— Она тебя не слышит, — отвечает пацан.
— Я говорю не с ней.
— Дайте мне еще компрессов. Проклятье, она холодная!
— Пару недель назад. Я почти убил тебя.
Парень смотрит на него. А мне интересно, какого черта такой молодой пацан смеет рычать на меня и
смотреть таким взглядом на этого урода?
Риодан продолжает:
— Я стоял в тени аллеи, по которой ты шел. Ты не успел бы меня заметить. Если бы я убил тебя тогда, сегодня она бы погибла.
— Это что, извинение? — издевательски спрашиваю я.
— Она вскрикивает от ужаса всякий раз, когда видит тебя, горец?
Я разворачиваю крылья, которых у меня пока нет, и шиплю.
— Вы оба слишком много болтаете, — говорит парень. — Заткнитесь. И не заставляйте меня это повторять.
Мы затыкаемся, отчего мне смешно до истерики.
Внезапно я вижу нас сверху. В последнее время я часто так делаю. Мне кажется, это потому, что я перестаю быть человеком и это мой способ наметить свой собственный путь в ад. Я отмечаю, что на сцене сейчас только один человеческий мужчина, и это не я.
Я вижу потрясающую женщину-ребенка, у которой под одеждой оказалось больше изгибов, чем я думал, и по взгляду, которым смотрит на нее Риодан, я понимаю, что он тоже не догадывался. Она бескровно-бледная, с голубоватым оттенком кожи, ее плотно обнимают одеяла и руки полуголого подростка, который мог бы быть, то есть должен был быть мной. Он наблюдает за ней и двумя монстрами разных видов.
Смерть слева от нее.
Дьявол справа.
Парень выглядит, как я в его возрасте, не считая очков и пары дюймов роста. Темные волосы,
отличная улыбка, широкие плечи — однажды он станет красавчиком.
Если переживет следующую неделю.
В этот момент я серьезно против того, чтобы он выжил.
Он в одном спальном мешке с ней, он ее обнимает. У нее на белье черепа и скрещенные кости. Это меня очаровывает.
И, если на следующей темной аллее пареньку не встретится Риодан, ему встречусь я.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«Я борюсь с властью, и власть всегда побеждает, но, наверное, я всегда буду бороться» Я делаю новое открытие, и оно — совершенная херня.
Умирать легко.
А вот возвращаться к жизни мерзко.
Секунду назад меня не было. Я вообще не существовала.
А сейчас меня обжигает болью.
Я слышу голоса, но чувствую себя так, словно кто-то положил гири мне на веки, и даже не пытаюсь открыть глаза. Мне так больно, что я хочу снова потерять сознание. Я жалобно стону.
— Ты сказал, что теперь ее можно двигать, так что давай. Немедленно. Мы отнесем ее ко мне.
Это Кристиан. Интересно, что он тут делает.
— Она никуда с тобой не пойдет. Она будет со мной. Если ты ошибся и ее небезопасно сейчас переносить, детка, ты покойник.
Это Риодан. Кого он назвал «деткой»? До сих пор он только меня так называл.
— Я не стал бы с ней рисковать. Это безопасно.
— Т-т-танцор? — стучу я зубами.
— Тише, Мега. Ты почти умерла. — Он сжимает мою ладонь, и я цепляюсь за него. Мне нравится его рука. Она большая и держит нежно, но уверенно. Пожимает мою так, словно говорит: «Я с тобой,
если хочешь, но я отпущу тебя, как только ты решишь немного побегать сама». — Никуда она ни с кем из вас не пойдет. Я ее заберу, — говорит он.
— Хрена с два! — взрывается Кристиан, и у меня фейерверки под веками от громкости его голоса и боли, в которой я буквально сгораю.
Риодан говорит:
— Она слаба, а у тебя нет возможности ее защитить.
— Я н-не слаб-бая, — бормочу я. — Н-н-и фига.
Я приоткрываю глаза, и от сумрачного света на улице у меня чуть не лопается голова. Я снова жмурюсь. Черт, все-таки слабая.
— Черта с два.
— Я запросто зашел в твою квартиру и отнял ее у тебя.
— Меня там в то время не было. Иначе фиг бы ты ее забрал.
Риодан смеется.
— Жалкий человечишка.
— Она пойдет со мной, — говорит Кристиан.
— Ч-чуваки, мне реально п-плохо, — шепчу я. — К кому ближе?
— Ко мне, — отрезает Кристиан.
— Ни хрена, — возражает Риодан.
— Ты даже не знаешь, где это, — вскипает Кристиан.
— Я все знаю.
Танцор говорит:
— Честерс.
И я киваю ему:
— Отнеси меня туда. Б-быстро. Мне холод-д-дно, и я есть хочу.
Когда мы заходим в Честерс, шум почти раскалывает мой череп от виска до виска. Мне так плохо, я
как ватная. Риодан велит Лору прогреть одеяла и принести их в комнату наверху.
Звуконепроницаемую, надеюсь. Зная Риодана, надеюсь не зря. Он как Бэтмен, у него самые лучшие игрушки. Мне сейчас все равно, куда идти. Мне просто нужно лечь. Я хочу, чтобы они перестали заставлять меня шагать, но я ведь сама потребовала, чтобы меня отпустили — не терплю, когда меня носят на руках, так что я притворяюсь. Каждый мускул моего тела болит. Связно думать не получается.
— Уберите отсюда пацана, — говорит Риодан своим людям.
Двое подходят и берут его за плечи.
— Не трогайте Танцора! — говорю я.
— Все нормально, Мега. У меня все равно есть дела. А ты отдыхай, слышишь? — Он серьезно смотрит на меня, и внезапно мне хочется, чтобы все ушли и оставили меня с ним. С Танцором легко.
Мне хочется спросить у него, как он оказался со мной на одной улице. Я хочу знать, что случилось.
Кто-то сегодня спас мне жизнь. Мне надо знать, кто это был, ну и все подробности.
Но я не хочу, чтобы он был здесь. В Честерсе. Не хочу, чтобы он тут пачкался.
— Увидимся сегодня? — спрашиваю я.
Он улыбается.
— Надеюсь, Мега. Мы же фильм собирались смотреть.
— Уберите его отсюда. Быстро, — рявкает Риодан.
Танцор впечатляет меня до чертиков, когда стряхивает с себя их руки и спокойно отвечает:
— Я сам.
Он не брызжет тестостероном, как мокрая собака. И не превращается в глупого быка, который всем показывает рога. Он сохраняет достоинство.
Я бы посмотрела, как он уходит, но Риодан внезапно разворачивает меня, как магазинную тележку.
Лает кому-то, чтобы принесли теплой воды и желе, и велит Кристиану выметаться из его клуба.
Тот смеется и устраивается на барном стуле в клубе у самой лестницы.
Карабкаясь по ступенькам, я замечаю забавную вещь. Риодан останавливается на секунду, и я оглядываюсь. Он смотрит на танцплощадку, в сторону зоны Школьниц, и Джо будто чувствует это
— она смотрит вверх, прямо на него. Все выглядит так, словно она ждала этого момента. Словно между ними резинка натянута, и она чувствует, когда он за эту резинку тянет. Мелирование у нее в волосах стало заметнее, теперь у нее золотые пряди на темном. И опять блестящие штуки между грудей — я бы не заметила, но блестки сами притягивают взгляд! — а на руках прикольные браслеты. Она никогда не носила украшений. Как бы мне ни было плохо, я все равно замечаю, что Джо выглядит классно. Риодан почти незаметно кивает ей, и она замирает, а потом вытирает ладони
о юбку, и я даже с лестницы вижу, как она сглатывает. Они смотрят друг на друга, и ни один не отводит взгляда.
А потом, после долгой паузы, Джо кивает.
И я думаю: что за фигня? Она тоже эмпат, как Кэт? Откуда она знала, что он хочет ей сказать? И что он вообще ей сказал? И почему она отдает свой поднос другой официантке?
А потом мои ноги меня предают, потому что больше нет сил притворяться. Он ловит меня раньше,
чем я падаю на пол, несет меня, а я даже не сопротивляюсь, потому что мне слишком плохо.
Меня относят в комнату чуть дальше кабинета Риодана и кладут на кровать. Я делаю себе норку в мягком матрасе, вздыхаю от облегчения и отключаюсь. Риодан меня бесит, потому что и трех минут не проходит, как он начинает меня будить и заставляет выпить теплую воду с разведенным желе.
Сначала я не хочу, но вкус у нее божественный.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Я что, вроде как умерла и воскресла?
Вот это приключение! Интересно, добавят ли его к легендам обо мне после моей смерти. И сколько раз я смогу надрать задницу этой самой Смерти? Ну не крута ли я, а?
— Пей.
— Откуда взялся Танцор? — Желудок сводит спазм. — Блин, от него живот болит.
— Не глотай залпом. Тяни потихоньку.
Я замечаю еще одну забавную вещь, когда он наливает второй стакан теплой вкусной воды.
— Чувак, ты дрожишь, что ли?
— Я слишком остыл.
Лор смеется и смотрит на него.
— Или слишком распалился. Иди отсюда. Я сам справлюсь.
Риодан смотрит на мой пустой стакан. Я уже выпила целый графин и хочу еще.
Интересно, что ему нужно и почему он дрожит. Если это его слабость, я хочу знать о ней все. Плохо,
что я вот-вот опять вырублюсь.
Риодан поднимается.
— Позаботься о ней.
Он выходит.
Лор говорит:
— Спи, детка. Я вернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь. С шоколадками.
0Яоткидываюсь на подушки, сворачиваюсь в клубочек и вздыхаю. Шоколадки. Жизнь прекрасна. А мне нужно только лежать в уютном теплом гнездышке и ждать. Они нагрели для меня одеяла. Кто-то принесет мне шоколадные батончики в постель.
0Ясобираюсь проспать несколько дней.
Интересно, что же случилось. Мне не терпится поговорить с Танцором. Но придется подождать.
0Яуже отключаюсь снова и тут внезапно дергаюсь, снова вся на нервах. Осознание бесит меня до мурашек.
0Язнаю, почему Риодан так смотрел на Джо!
Потому что они сейчас в его кабинете обо мне разговаривают! Джо же волнуется за меня, потому что я почти умерла.
А еще они пытаются выяснить, что со мной делать, раз уж я не следую правилам и почти убила себя
сегодня. Терпеть не могу, когда взрослые начинают вести свои дурацкие переговоры обо мне. Они всегда заканчивают это дело выговором, выдают длинный список новых правил, которым никто не будет следовать, потому что эти правила ни фига не логичные и вообще глупые.
Ну откуда, блин, я должна была знать, что, если дотронусь до какой-нибудь мелочи, это выбьет меня из скоростного режима? Почему он не сказал? Я бы тогда не сделала этого.
Размышляя о том, как я чуть не убила себя сегодня, а точнее, как он в этом виноват, я начинаю закипать и согреваюсь изнутри от чистого бешенства. Я выбираюсь из-под груды одеял, беру меч и,
спотыкаясь по дороге до двери, выползаю в коридор. Смотрю вправо-влево и никого не вижу.
Потому что все, наверное, собрались у него в кабинете меня обсуждать.
0Язигзагами иду по коридору, от стены до стены, чтобы за них подержаться, и, когда добираюсь до двери в его кабинет, прикладываю ладонь туда, куда он обычно кладет свою. Дверь скользит в сторону, открываясь. Я не жду, пока она совсем уйдет в стену, и начинаю заранее:
— Это не моя вина, что я чуть не погибла, чувак. Это ты виноват, и вот по... о-о-о-ой, фу!
0Ятрясу головой, в ужасе и... и... и...
В ужасе.
Челюсть у меня отвисает, но я ни слова не могу выговорить.
Риодан оборачивается на меня через плечо.
У него там Джо, но они не разговаривают. Она перегнулась через его стол с задранной юбкой. А он делает то, чего я с его участием больше никогда не хотела видеть. Святые туристические агенты! Я
что, попала во временную петлю, или что? Ну сколько мне понадобилось времени, чтобы сюда прийти? Взрослые хоть что-то другое делают, прежде чем перейти вот к этому? Ну, например,
обнимаются, или целуются, или хоть разговаривают пару минут... Я двигаюсь быстро и все такое, но блин! Мне как-то казалось, что неплохо бы начинать помедленнее, с чего-то хорошего, давая себе время подготовиться к тому, что происходит!
Джо ахает и ярко краснеет.
— Ой! Дэни! Уйди отсюда!
Я вижу больше Джо, чем мне хотелось бы.
Нет, они не говорят обо мне.
Они обо мне даже не думают.
Словно я там не валяюсь при смерти через пару дверей по коридору, обо мне совершенно никто ну ни капли не волнуется!
— Ах ты предательница! Спишь с врагом! Что с тобой не так? У меня, блин, от вас глаза выпадут!
— Возвращайся в постель, Дэни, — говорит Риодан, странно на меня глядя.
Я ненавижу его, я ненавижу ее, я ненавижу эту дурацкую скользящую дверь.
Ею даже хлопнуть не получается.
Просыпаюсь я с отличнейшим самочувствием. Обычно после сна я разбитая и не в себе. И теперь думаю, может, нужно умирать почаще. Понятия не имею, с чего мне так хорошо, но мне это нравится, и я потягиваюсь, наслаждаясь всем, чем могу. Мышцы совершенно гладкие, довольные и расслабленные, и я нигде не чувствую ушибов, что просто невероятно. У меня всегда хоть где-
нибудь да есть зажимы. Синяки мое все. Но сейчас такое ощущение, что мне выдали новое тело! Я,
наверное, в каком-то непроснувшемся состоянии, которое мне незнакомо: мозг включается, а тело
еще спит. Я чувствую, что где-то подо мной лежат шоколадки, расплавившиеся в моем теплом гнездышке. Одну я раздавила между щекой и подушкой, вторая ощущается под задницей. Я их вытаскиваю, разрываю на первой обертку, съедаю ее, не открывая глаз, и... я совершенно счастлива.
К такому можно и привыкнуть. Ни тебе боли, ни шишек, да и завтрак в постель...
А потом я вспоминаю, где я.
В Честерсе.
И вспоминаю, что видела прежде, чем рухнула спать.
Риодана, который проделывает грязные штучки с Джо.
На его столе.
Фу!
Никогда больше не смогу смотреть на его стол! Как мне теперь сидеть у него в кабинете?
0Ятак злюсь, что ракетой вылетаю из кровати и проглатываю оставшуюся половинку батончика настолько быстро, что она застревает в горле.
0Яначинаю давиться, и тут внезапно мне в спину врезается чей-то кулак. Рот открывается, половинка непрожеванной шоколадки вылетает в стеклянную стену и расплывается по ней коричневой кляксой.
Для меня, так рано утром, это немного слишком. Желудок подпрыгивает, и я сгибаюсь пополам,
пытаясь удержать его на месте.
Ага, теперь это больше похоже на то, как я обычно просыпаюсь. Разбитая и не в себе. Когда я жила в аббатстве, Ро говорила, что у меня будут проблемы и что у всех супергероев они хуже, чем у людей.
Она говорила, что мне нужно спать глубоко и долго, а просыпаюсь я так плохо и медленно потому,
что моему телу нужно сильнее трудиться над восстановлением на клеточном уровне. Звучит научно и логично.
— Тебе бы, детка, — говорит Лор за моей спиной, — жевать больше одного раза, прежде чем глотать. Поможет.
— Я никогда больше раза не жую. Иначе я не смогу есть достаточно быстро. Придется весь день жевать. И мышцы на челюстях станут как бицепсы у Папая.
— Ты слишком маленькая, чтобы знать, кто такой Папай.
Если большую часть детства проводишь в клетке перед телевизором, узнаешь кого угодно. Я могу петь песни из «Зеленых просторов» и «Острова Джиллигана». Я даже знаю, кто такая «Та девушка».
Все, что я знаю о мире, я узнала из телевизора. Там полно всяких психологических штук, если вы внимательно смотрите, а я была очень восприимчивой. Ро говорила, что вся моя театральность родом из вот такого детства. Что я считаю, будто люди должны быть выдающимися, как в сериалах.
Чуваки, ну конечно считаю! Но мне для этого не нужен телевизор. Жизнь — это выбор: либо ты живешь в черно-белом мире, либо в цветном. Я выбираю все цвета радуги с миллионами разных оттенков! Я снова подскакиваю, хватаю меч и направляюсь к двери.
Лор стоит перед ней, скрестив руки на груди.
— Босс не разрешал тебе уходить.
— А я не разрешала твоему боссу трахать Джо, — очень спокойно говорю я, хотя внутри все кипит.
Не знаю, почему я чувствую себя преданной. Какое мне дело? Они взрослые. Взрослые никогда не поступают логично. Он ведь Джо даже не нравится. И я знаю, что ему наплевать на нее.
— Милая, босс никого не спрашивает, с кем ему трахаться.
— Ну так он больше не будет делать этого с Джо. Уйди с дороги. Давай.
Я скажу ей, что, если она еще хоть раз займется с ним сексом, я перестану с ней разговаривать.
Навсегда. Поставлю ее перед выбором, и она выберет меня.
— Так ты собираешься поднять бучу?
— Ага. — Я даже не пытаюсь этого отрицать. Я готова отрывать головы, и мне не станет лучше,
пока кому-то другому не станет так плохо, как мне сейчас.
Он смотрит на меня сверху вниз. Я нагло выпячиваю подбородок и вижу, что он пытается сдержать смех.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |