Я так злюсь, что пинком открываю ящик, мимо которого проношусь.
— Упс, — говорю я, словно это было совершено нечаянно. Ледяные осколки досок, два на четыре дюйма, разлетаются во все стороны.
Автоматы вылетают из ящика и рассыпаются по заледеневшему полу, врезаются в замерзших Невидимых, и те бьются, как маленькие стеклянные гоблины.
Ладно, в этом ящике было оружие. Значит, я открыла не тот ящик. Я так уверена, что он прячет краденую еду, что пинаю еще один, уже даже не притворяясь, что нечаянно. Снова оружие.
Я превращаюсь в ходячее разрушение. И каждый раз, находя оружие или снаряды, я злюсь все больше. Похоже, он спрятал еду еще до моего прихода. Я собираюсь разбить пятый ящик, но тут Риодан перехватывает меня в воздухе, хватает за шиворот, забрасывает на плечо, на суперскорости выносит из дверей, бросает спиной на телефонный столб и говорит:
— Какого хрена с тобой не так.
И именно в этот момент весь склад взрывается.
* * *
— Чувак, ты заминировал эти места? — говорю я на обратном пути в Честерс. — Это еще один глупый тест? Мне нужно разгадать твою маленькую тайну за три секунды, пока все не взлетело в небеса?
Склад вынесло наружу, засыпав обломками целый квартал. Мы едва успели стоп-кадрировать прочь от разлета шрапнели.
— Оба взрыва стоили мне значительной части собственности. Я не жертвую ничем, что принадлежит мне и способно принести прибыль.
— Иными словами, пока я полезна и ты считаешь меня своей, меня не... — Я провожу пальцем по шее.
— Детка, ты вполне можешь надоесть мне до такой степени, что я приму решение тебя убить.
— Так же как вы мне, босс.
Он улыбается, я чувствую, что начинаю улыбаться в ответ, и это злит меня, так что я отворачиваюсь к окну и пытаюсь разобрать что-то в розоватом лунном свете. Смотреть особо не на что, потому что почти все сожрали Тени. По дороге мы проезжаем мимо трех моих нор и одного склада. Не знала,
что Риодан тоже тут устроился. Придется бросить этот округ, как только я найду время для переезда.
— Наблюдения, — говорит он.
— Единственной общей чертой, присущей местам осмотра, является наличие четырех королевских Стражей Невидимых. — Они стояли там у дверей, полностью вооруженные, наблюдали за поставкой.
Он искоса смотрит на меня.
— Ого. Это было целое предложение. С существительными, прилагательными и соединительной тканью. «Наличие». Какое умное слово.
— Невнимательный чувак. Ты, кажется, пропустил всю «соединительную ткань».
— Что-то еще.
Я смотрю на него. Ненавижу эти утверждения-вопросы. Я на них больше не отвечаю.
Он смеется.
— Что-то еще.
На этот раз слово «еще» звучит на тысячную долю выше, чем слово «что-то», но без такого суперслуха, как у меня, этого не уловить. И все равно это уступка. Со стороны Риодана. Встречается реже воды в пустыне.
— Мерзлые слои были расположены одинаково: сначала белый налет льда, а сверху прозрачный лед.
Что странно, так это налет. Белый лед получается при замерзании тумана. Откуда в обоих зданиях взяться туману?
— Как взорвалось это место?
Я вспоминаю. Все случилось так быстро. Мы были уже снаружи, он закрывал мне обзор, а я была занята попытками отделаться от него. Мерзко, но приходится признать:
— Учитывая обстоятельства, мне сложно прийти к заключению.
Он снова косится на меня.
— Выражаюсь как ты, чувак, может, теперь ты перестанешь вести себя, как зануда. Коммуникации
— сложная штука, даже когда обе стороны стараются.
— Это неправда. Протяни руку.
— Нет.
— Быстро.
Ни за что я не протяну ему руку.
Он говорит что-то тихое на языке, которого я не знаю, и моя рука дергается вперед. Я с ужасом смотрю, как она тянется к нему, ладонью вверх.
Он роняет мне на ладонь «Сникерс», бормочет что-то, и мои руки снова принадлежат мне.
Интересно, как, когда и почему мой аппетит вдруг стал темой всеобщей заботы.
— Ешь.
Я думаю о том, чтобы бросить батончик ему в лицо или выбросить из окна. Я даже пальцы вокруг него отказываюсь сжимать.
Но шоколадка мне наверняка пойдет на пользу.
Он жмет на тормоза, останавливается посреди дороги, поворачивается ко мне, хватает за воротник,
притягивает к себе и наклоняется. Смотрит мне в глаза. Между нами около восьми дюймов, и мой нос не трется о его нос только благодаря кронштейнам МакОреола, которые упираются ему в лоб.
Мой зад больше не касается сиденья.
Я никогда не видела таких прозрачных глаз, как у Риодана. У большинства людей глаза доверху наполнены эмоциями, а вокруг глаз морщины, похожие на боевые шрамы. Глядя на взрослых, я могу сразу определить, как они жили: смеялись, плакали или с отвращением морщились, глядя на наш мир. Я слышала, как мамы говорят детям, когда те корчат рожицы: «Осторожнее, а то навсегда таким останешься». Так оно и есть. К среднему возрасту большинство людей имеют на лице отпечаток тех выражений, с которыми смотрели на мир, и всем это видно. Чуваки, вам было бы не по себе, увидь вы себя со стороны! Вот почему я так много смеюсь. Если мое лицо и застынет, я хочу, чтобы оно все так же мне нравилось.
А смотреть на Риодана — это все равно что смотреть в лицо дьяволу. Совершенно ясно, что он чаще всего чувствует: ничего. Безжалостный. Холодный чувак.
— Я никогда не причиню тебе вреда, Дэни, если ты сама меня не заставишь.
— И только ты решаешь, что отвечает определению «заставишь». До фига места для маневра.
— Мне не нужно место для маневра.
— Потому что ты все аннигилируешь.
— Снова умные словечки.
— Чувак. Вот что ты только что со мной сделал?
— Дал тебе то, что твое упрямство не позволяло тебе взять. — Он сжимает мои пальцы своими поверх шоколадного батончика. Я не успеваю их вовремя стряхнуть. — Ешь, Дэни.
Он роняет меня обратно на сиденье, заводит «Хамви» и трогает с места.
0Яжую батончик, несмотря на кислый привкус во рту, и вспоминаю те времена, когда была невидимой.
— Супергерои не бывают невидимыми, — говорит он. — Они просто хорошо прячутся.
0Яотворачиваюсь, гляжу на мелькающие за окном дома, морщусь и показываю язык.
Он смеется.
— У меня есть боковые зеркала, детка. И осторожнее. А то личико таким и останется.
Как только выдается свободная минута, я отправляюсь на улицы с коробками только что отпечатанных газет (как же я люблю запах свежих чернил!) в покореженной магазинной тележке. Я
могу бежать с ней и прихлопывать листки на фонарные столбы, опережая грохот ее колес. Велосипед у меня имелся для удовольствия, для веселых поездок с ветерком, когда на меня еще не давило ничего такого, вроде задач по спасению мира. Сейчас я почти не езжу на нем.
Риодан напомнил мне, что я должна являться на работу ежедневно в восемь вечера, ровно, и это предупреждение до сих пор звенит у меня в ушах, что сводит с ума. Какого черта ему нужно так мучить меня каждую ночь? Или он сам замораживает те дурацкие сценки, чтобы получить возможность издеваться надо мной?
Я отправляюсь на запад и принимаюсь за обычную рутину. Сейчас едва за полночь. На газеты уйдет всего несколько часов, а потом я смогу снова начать поиски Танцора. В основном, когда он уходит
куда-то, не сказав мне, он пропадает на несколько дней. Я не знаю всех его тайников, как и он не знает всех моих, но известные я проверяю.
У меня есть определенные столбы и скамьи, к которым народ приходит чаще всего, к примеру обычные стенды для газет, куда обязательно нужно прикрепить свежие выпуски. Народ наверняка начал немного волноваться, потому что выпуск запоздал. Сегодня у меня для них важная информация.
Я с гордостью смотрю на свою листовку. Чернила свежие, буквы четкие, и выглядит все очень профессионально.
ДЭНИ ДЕЙЛИ
21 мая, 1 ППС Новая каста Невидимых!
Обновите свой мануал ДДД!
Эксклюзивная информация от «ДД» Ваш единственный источник самых свежих новостей Дублина и окраин!
Чуваки, я обнаружила в Честерсе совершенно новый вид Невидимых!
Называю его Папа Таракан, не путайте с группой! Записывайте от трех до четырех футов в высоту,
блестящее коричнево-красное сегментированное тело, шесть рук, две ноги, крошечная голова размером с грецкий орех, маленькие, как рыбья икра, глазки. Он может распадаться на сегменты размером с тараканов, которые забираются под одежду и — буквально — ПОД КОЖУ!
Если вы видите, что эта штука к вам приближается, бегите со всех ног, потому что я пока не знаю,
как ее прикончить. Можно носить с собой флакон лака для волос или баллончик с газом, и всегда держите под рукой спички (у меня вот газовая горелка). Таким образом, если вас загонят в угол,
можете эту штуку обрызгать и поджечь. Не знаю, убивает ли их огонь, но в любом случае у вас появится время сбежать Дублин, я буду держать тебя в курсе!
До связи!
Дэни Я не делюсь с ними худшим из того, что рассказала мне Джо сегодня утром: некоторые официантки
Честерса приглашали тараканов к себе под кожу. Я не хочу подавать людям таких идей.
Оказывается, у этой касты Невидимых своя особенность: они питаются человеческим жиром. Раз — и тонкая талия! Привет, таракан, — прощай, целлюлит! Не нравятся бугристые бедра? Заведи таракана. Стены упали не так давно, чтобы люди успели дойти до дистрофии, а с этой всеобщей сексуальностью, подстегнутой разгуливающими повсюду Феями королевских кровей и обещанием потенциального бессмертия, внимание как никогда раньше сосредоточилось на моде и красоте.
Джо говорила мне, что несколько официанток гордятся своими тараканами. Они стали символом статуса, вроде наращивания волос или увеличения груди. Джо говорила, что официантки заявляют,
будто те не убивают людей, а всего лишь едят жир и под кожей практически не ощущаются.
Я считаю, что это бред. И что тараканы расплодились так потому, что от людей они получают гораздо больше, чем просто жир. Я думаю, они ощущают все, что ощущает их «носитель»:
удовольствие, боль — что угодно. Невидимые нас дурят, а мы позволяем. Они пробираются в наши тела и собирают знания изнутри, а потом докладывают Папе, который, возможно, отчитывается
перед Невидимыми принцами, чтобы те знали, как на нас лучше охотиться. О чем только думают эти идиотки-официантки? Что таракан со временем вернется в собственное тело и оставит их красивыми и стройными, без вреда и последствий?
Чуваки, это же Невидимые! Всегда есть подвох.
Я проскакиваю мимо первого столба, тележка гремит.
И когда я вижу свой листок с прошлой недели все еще висящим на месте в свете розовой луны, я
удивляюсь. Народ обычно снимает их и относит домой, где бы этот дом ни находился. Почти никогда ничего не остается.
Подходя ближе, я понимаю, что это не мой листок.
Какого черта? Что это на моем столбе? Люди оставляют мне записки на почтамте.
Я перехожу на скоростное движение и почти утыкаюсь в листок носом.
И изумляюсь так, что чуть не роняю челюсть на тротуар.
ДУБЛИН ДЕЙЛИ
20 мая, 1 ППС ВАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК ДОСТОВЕРНЫХ НОВОСТЕЙ НОВОГО ДУБЛИНА И ЕГО ОКРАИН
ИЗДАЕТСЯ НЕРАВНОДУШНЫМИ МЫ ПРЕДОСТАВИМ ВАМ ТОЛЬКО ВАЖНЫЕ НОВОСТИ.
МЫ ПОМОЖЕМ ВАМ ВЫЖИТЬ!
НЕРАВНОДУШНЫЕ
— Блин, чуваки! Ни фига себе плагиат! — Я срываю наглый листок со своего столба и едва не роняю, тараща глаза.
«Дублин дейли» вместо «Дэни дейли»? У них вроде как прорезалось оригинальное мышление?
Обезьяны, они стянули мое название! Даже слова, блин, не поменяли!
Я быстро просматриваю его.
Не верьте ПОДДЕЛЬНЫМ ежедневникам. Дублин дейли ЕДИНСТВЕННАЯ листовка, которая вам нужна. Мы можем помочь вам ВЕРНУТЬ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО И ВОДОСНАБЖЕНИЕ!
Присоединяйтесь к нам!
В отличие от распространителя поддельных листовок, Неравнодушные доставят важные новости прямо к вашей двери, и неважно, насколько сложно будет добраться к вам.
НЕ ПОДВЕРГАЙТЕСЬ ужасной опасности на улицах, чтобы прочитать ПУСТОПОРОЖНЕЕ ДЕТСКОЕ ХВАСТОВСТВО, советующее вам использовать ОПАСНЫЕ фейерверки и бутылки!
Неравнодушные придут к ВАМ.
НЕРАВНОДУШНЫЕ будут драться ЗА ВАС и ВМЕСТО вас.
НЕРАВНОДУШНЫЕ дадут вам безопасность и СВЕТ.
Кто позаботится о вас? МЫ.
НЕРАВНОДУШНЫЕ.
— Пф... — У меня просто нет слов. — Пф! — говорю я снова. Я не могу это даже перечитать. Я
комкаю их поганый листок в шарик, а потом в тугой крошечный комок. И наконец выдавливаю: —
Поддельные? — Я даже выругаться не могу. Я едва могу говорить. — Пустопорожнее? Кто написал эту лажу?
Я с конца октября сохраняла Дублин в безопасности и со светом! Месяцами доставляла еду и необходимые вещи ребятам, которые слишком боялись выходить из своих тайных нор. Месяцами дралась с монстрами, находила и собирала детей, которые осиротели на Хэллоуин, когда родители вышли праздновать и не вернулись, попавшись Теням или другим Невидимым. Месяцами собирала людей, отводила их к инспектору Джайну, чтобы он научил их драться.
Никто другой не удосужился выйти вперед и помочь людям выжить.
А теперь — это?
Меня оскорбляет бумажка, с помощью которой кто-то отваживается заявить, будто я притворщица.
— Ох и надеру я кому-то задницу, — бормочу я. Как только выясню, кто такие эти неравно, блин,
душные.
Несколько часов я ношусь по городу, срывая глупые листовки с моих столбов и заменяя их на «Дэни дейли».
Раньше это были мои столбы. Эти... не смогли даже найти собственного места под свои листки.
Они вылезли на МОЙ рынок, заняв МОИ столбы. Дурацкие обезьяноподобные повторялки. Я
буквально киплю от злости. Если кто-то смотрит на меня сверху, он увидит только размытое движение с двумя фонтанами злобного пара из ушей.
Кажется, завтра для контраста должен быть хороший день.
Хотя в последнее время все, что мне кажется, оказывается неправдой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Лихорадка от кошачьих царапин» Четыре ночи он приходит ко мне, бормоча мое имя.
Кэт, говорит он, превращая единственную гласную в чудесную мелодию, с которой не сравнится даже божественный хор всех ангелов господних.
Он звенит моим именем на языке Невидимых, и звон отдается у меня в ушах до тех пор, пока из сознания не вылетают все мысли. Теперь мои глаза способны смотреть только на него. Он так прекрасен, что по моим щекам текут слезы, и, когда я вытираю их, руки мои оказываются в крови.
Он будит меня, но я не просыпаюсь.
Он уносит меня в место настолько чудесное, идеальное, спокойное и лишенное всяческих забот, что я хочу остаться там навсегда.
Кэт, говорит он, меня зовут Круус. Не В’лейн. Я так устал носить его золотую сияющую маску. Он и наполовину не был таким Фейри, как я. Я принес тебя в Страну Снов, разве она не прекрасна? Разве не чудесно быть здесь, со мной? Тебе не нужно меня бояться. Я не то, чем кажусь.
Я в опасности.
В ужасной опасности.
И я никому не могу сказать об этом, потому что все хотят видеть во мне лидера, сильную личность,
которая покажет им нужный путь.
Я их надежда.
И я боюсь, что у «их надежды» скоро не останется надежды как таковой.
Как яростно они осуждали Ровену! Они понятия не имели, с чем она столкнулась. Бог знает сколько лет она противостояла такой же пытке, пока не сдалась! Кто знает, какого масштаба личностью она была до того, как Синсар Дабх вмешалась в ее разум. Случалось ли это с ней каждую ночь, как со
мной? Поднималась ли тьма из-под нашей крепости прямо к ее голове, к ее сердцу, к ее постели, в
тот самый миг, когда она пыталась отдохнуть хоть несколько часов от тяжести своего правления?
0Яне могу не думать, что это продолжалось тысячелетиями. Знал ли Король Невидимых, когда оставлял свое альтер-эго под нашей святой землей, какой ад на земле он создает? Жизни скольких женщин разрушит... Скольких людей погубит...
0Ядумаю о тех тысячах женщин, что вступали на мою нынешнюю должность, брали на себя правление Орденом и внезапно сталкивались с худшей из возможных проверок: постоянной внутренней осадой Синсар Дабх.
Возьми меня, освободи меня, стань неуязвимой, спаси мир.
Песня сирен, песня силы. Даже я, при всем своем равнодушии к власти, оказалась уязвимой.
0Яне верю, что внизу когда-нибудь было тихо. Ни на миг!
0Яне верю, что она пощадила хотя бы одну Грандмистрисс.
Чудо, что мы так долго продержали ее скрытой.
Он пришел ко мне в ту первую ночь, когда Король Невидимых пленил его под нашим домом. Я
спала, и, пока я была уязвима, он пришел ко мне в моих снах. И с тех пор приходит каждую ночь.
Я пробовала принимать снотворное, но таблетки только одурманили, сделали меня податливой для удовольствий.
Он явился мне во всей славе своей. Показал, насколько прекраснее он как Круус. В’лейн был всего лишь бледной копией его настоящего. Круус состоит из черного и белого, он тверд, силен и идеален Он обнимает меня бархатными крыльями и заставляет ощущать то, чего я даже не представляла.
0Ясогласна с Мак.
0Яхочу залить ту комнату бетоном или обшить железом, сотворить что угодно, лишь бы между ним и мной была преграда.
0Яне знаю и десятой части заклятий, которые знала Ровена. А ведь она не устояла.
0Ядаже дверь не могу закрыть!
В ночь, когда Книгу упокоили, я вышла из той залы радостно, и на сердце у меня было намного легче, чем долгое время до этого. Синсар Дабх наконец-то убрали с улиц, и пусть способ ее заключения оказался не таким, как я надеялась, мне казалось, что это отсрочка. Время на то, чтобы отдохнуть, отстроиться, — драгоценное, так необходимое нам время, чтобы разобраться с изменениями в наших жизнях, оправиться от бесконечных убийств, отгоревать по нашим погибшим сестрам.
Отсрочки не было.
Он пришел ко мне со своими посулами и ложью, со своей красотой и безудержными желаниями, и
он говорит, что я — все, что ему нужно. Он говорит, что я и только я достойна править вместе с ним,
что мой особый дар эмоциональной эмпатии делает меня единственной женщиной, способной понять его до глубины его существа, только я способна на тот редкий и ни с чем не сравнимый уровень эмоциональной связи, который необходим принцу Невидимых, чтобы не поддаться безумию. Он говорит, что я единственная возможная пара ему, что он ждал меня целую вечность.
Он заявляет, что его ложно осудили, что всех нас обманули. Что он не Синсар Дабх. Что в миг, когда он оказался заперт в ледяном кубе, Король вынул ее из него.
Он говорит, что его обыграл умный, коварный, сумасшедший правитель, которому безразличны его
собственные дети, который никогда о них не заботился, который любил лишь свою фаворитку и теперь, снова заполучив ее, вернул себе и полную мощь Синсар Дабх. Он говорит, что фаворитка до сих пор не превратилась в Фею, и Король вернулся к заклятиям, чтобы закончить свою работу; что все в ту ночь в подземелье было разыграно по его плану.
Он говорит мне, что его снова выставили злодеем, чтобы мы отвлеклись от поисков Короля и переключились на мысли о том, как сдержать под землей единственного принца, способного остановить Короля, когда тот решит — а Круус уверен, что Король решит, и скорее рано, чем поздно, — пожертвовать этим миром.
Он говорит мне, что я должна стать спасителем человечества. Когда я буду готова, он покажет способ его освободить. Он говорит, что только у меня достаточно силы и рассудительности, чтобы увидеть правду, и достаточно мудрости, чтобы принять сложное решение.
Он говорит это раздвоенным языком змея-искусителя, я это знаю!
Но все равно проигрываю битву.
Я просыпаюсь по утрам и ощущаю его запах. У меня во рту его вкус, а на коже ощущение прикосновений его языка. Я наполнена им так, как никогда ни одному мужчине не удавалось меня наполнить: телом, разумом и душой. Он занимается со мной любовью, я сопротивляюсь, но как-то так выходит, что... не сопротивляюсь. В моих снах я говорю ему «нет», но все равно делаю это и наслаждаюсь каждым невероятным обжигающим моментом. Я просыпаюсь, испытывая оргазм за оргазмом в руках моего невидимого любовника. Содрогаясь от страсти.
Желания.
И стыда.
Мои сестры на меня рассчитывают. Я их лидер.
Как мне пережить это? Как помешать ему приходить ко мне? Должны же быть заклинания, которые его заблокируют, защитные чары, руны, которыми можно окружить кровать! Возможно, я должна съехать из аббатства сейчас, пока еще не поздно. Смогу ли я оставить моих сестер? Посмею ли я оставить моих сестер? Если я не уеду сейчас, хватит ли мне сил решиться на это в будущем или однажды я очнусь там, внизу, схватившись дрожащими руками за прутья его решетки, готовая на все, только бы освободить Крууса?
Сколько погибло в ту ночь, когда Ровена выпустила Синсар Дабх, сколько убийств на ее совести?
Осталась ли у нее совесть или сила Книги развратила ее полностью?
Кого я оставлю вместо себя, если уйду?
Нет никаких гарантий, что следующая окажется более сильной или более способной сопротивляться его соблазну. Сколько продержится Марджери, если встретится с таким искушением? Насколько жестокой она может стать, если сила Синсар Дабх очернит ее сердце?
Боже, помоги мне, я должна остаться.
Я должна победить в этой тихой невидимой войне, у меня нет выбора.
Помоги мне, Боже.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Беда впереди, беда позади»
— Вот ты где, — говорит Джо, когда я неторопливо прохожу мимо зоны Школьниц. — Уже почти восемь тридцать. Я думала, ты должна появляться здесь в восемь.
Она сделала макияж. А ведь до этого никогда не красилась. А еще она добавила что-то блестящее на веки и между грудей. Это меня бесит. Я не знаю, зачем она изменилась. Она раньше отлично выглядела такой, как есть.
Слова «должна появляться» злят меня до чертиков. Проходятся по больному. У меня был поганый день. И почти все мои запасы самоконтроля уходят на то, чтобы не показать, насколько мне больно видеть Джо официанткой, обслуживающей Фей в короткой развевающейся юбке. Но я проглатываю это, потому что стоит мне показать хоть чуточку — кто знает, что вытворит Риодан? Этот чувак предсказуем примерно как Многомерные Порталы Фей, куски их разорванной реальности, которые дрейфуют повсюду, и никогда не знаешь, что у них внутри, пока не окажешься по самую задницу в аллигаторах.
— Тебя искала Мак, — говорит она.
Я дико озираюсь, пытаясь рассмотреть все секторы Честерса одновременно.
— Она здесь?
— Что? — Джо беспомощно на меня смотрит, и я понимаю, что заговорила в ускоренном режиме.
Это иногда случается, если я волнуюсь. Я начинаю вибрировать, и, кажется, люди вокруг
воспринимают это как тонкое зудение комара.
— Она здесь? — Я замедляюсь на секунду, а потом опять начинаю вертеть головой.
— Нет. Она полчаса назад ушла с Бэрронсом. Ты себе шею свернешь, если не замедлишься, Дэни.
Жутко, когда ты так делаешь. Вы едва разминулись. Если бы ты пришла вовремя, ты бы ее застала.
Что не так? Ты только что побледнела как полотно.
Если бы я пришла вовремя.
Мак приходила меня искать? Она за мной охотится? Она знает, что я должна появляться на «работе» в восемь?
У меня кружится голова. Нужно возобновить приток крови к мозгу. Иногда мне кажется, что мое сердце и вены переходят в скоростной режим без ведома остальных частей тела, готовят меня к бою или побегу независимо от мозга. Только так можно объяснить глупость, с которой я себя веду, если нервничаю или злюсь. Но, опять же, у парней та же беда с их членами, но они не могут переходить на сверхскорость, так что, наверное, это общечеловеческая ошибка в дизайне. Сильные чувства? Ха!
Моментальная смерть мозга.
— Эй, сучка, где моя хренова выпивка? Тебе нужен кусок моей плоти или что? — рычит Невидимый из-за ближайшего столика. Он имеет в виду именно то, что сказал.
— Скажи мне, что ты не ешь Невидимых, — говорю я.
— Фу! Никогда! — отвечает Джо так, словно не может поверить, что я об этом спросила.
— Ты сделала мелирование?
Она касается волос и самодовольно улыбается.
— Чуть-чуть.
— Ты никогда такого не делала. И не красилась.
— Иногда красилась.
— Ни разу за то время, что я тебя знаю. И я никогда не видела тебя с блестками на груди.
Она начинает что-то говорить, но потом качает головой.
— Ты одеваешься для этих уродов?
— Сучка, я спросил, где моя выпивка?
Я смотрю на Невидимого. Он оглядывает Джо с головы до ног и облизывает тонкие мерзкие губы так, словно хочет ее сожрать. Слишком лично.
Невидимый назвал Джо сучкой. Давление в моей груди нарастает. Рука тянется к рукояти меча. Но раньше, чем я успеваю сжать пальцы, меня окружает горная гряда людей, разозленных хуже лавины.
Оказаться между четырьмя чуваками Риодана — это все равно что стоять на леднике, схватившись за оголенный электропровод. Никогда ничего такого не чувствовала, разве что рядом с ним самим или Бэрронсом.
— Этот Невидимый назвал Джо сучкой, — говорю я. — Он определенно заслуживает смерти.
— Босс сказал, что, если ты убьешь Фею на территории, которую он защищает, официантка умрет у тебя на глазах, очень медленно, — говорит Лор. — А потом мы убьем тебя. Мы больше не будем тебе об этом напоминать. Мы больше никогда не вмешаемся. Все в твоей голове, малявка.
Контролируй себя, или ты ее убьешь. Ты. Мы всего лишь оружие. И мы охрененно изобретательны,
когда дело касается медленной смерти.
У Джо огромные глаза. Она видит их лица. И знает, насколько разозлилась я.
Я вздыхаю и отпускаю меч.
— Вау, чувак, никогда не слышала, чтоб ты произносил столько законченных предложений кряду.
Вообще никогда. Ты сегодня прям фонтан красноречия.
Лор обычно действует только грубой силой. Его идея соблазнения: хватай и тащи. Ему лучше на глаза не попадаться. Иначе закончишь в его постели, хочешь того или нет. Я награждаю его злобным взглядом. Он советует мне контролировать себя, но в Честерсе, похоже, единственный для меня способ это сделать — пару раз ударить саму себя по голове полицейской дубинкой и вышвырнуть вон.
— Сучка, я спросил, где моя выпивка?
Моя голова чуть не взрывается от ярости. В мозгу становится пусто. Мою боевую руку сводит от жажды крови.
Джо смотрит на меня и отворачивается.
А потом шагает играть в собаку и палку с Невидимым. Который ее не уважает. Я этого не переживу.
Но ей приходится.
И я должна.
Я отворачиваюсь, плечом расталкиваю чуваков, на ходу прицельно попадая локтем по Лору.
Он рычит.
Я хлопаю на него ресницами.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |