дом!
Маркус, ты не можешь так со мной поступить! - вскричала мать, заливаясь слезами, но никакие
слезы меня не трогали. –Ты совсем помешался на этой..этой...
Она моя жена, а не эта! –оборвал я ее, затем развернулся и пошел прочь, но путь мне
перегородила какая-то женщина и полиция. На меня посыпался шквал вопросов, а женщина все
орала, что у нее пропало пальто, которое у нее украла моя жена. Я был настолько вымотан и
шокирован, что выписал чек этой истерички, чтобы она заткнулась. Какие же люди все-таки
ублюдки! Не устаю поражаться их гнили. Хотя с другой стороны, это для меня пальто - пустяк, а для
кого-то - половина зарплаты, да и стоит ли обвинять людей в безразличии к чужому горю, разве я
лучше?!
Когда я просматривал записи камер наблюдений, мне позвонил детектив.
Мистер Беркет, я нашел ее. - сообщил детектив, я вздохнул с облегчением, но мое облегчение не
продлилось долго. –Я не знаю, что делать, мистер Беркет... Ваша жена, она не совсем в себе, она
на кладбище и..
Ничего не делайте! Я сейчас приеду!
Я мчался на кладбище, а внутри все сжималось от волнения, от безотчетного страха. Я много чего
себе представлял. Я понимал, что нарыв вскрыт и эмоции вышли наружу, но увидеть ее роющую
землю, целующую памятник и воющую... Боже, это был не крик и не вопль, это был
душераздирающий вой сломленной женщины. Я содрогнулся, это было настолько невыносимо,
что я кинулся к ней. У меня не было сил смотреть на ее отчаяние. Я не знаю, что я шептал, что
кричал, она била меня по лицу, по груди, но я не чувствовал физической боли, мне было так
хреново, что хотелось лечь рядом с Мэттом и умереть. Я все отдал бы, чтобы быть на его месте,
только никогда бы не видеть ее такую, только бы не знать этого кошмара. Но я здесь и мне нужно
что-то делать, чтобы собрать Анну, помочь ей прийти в себя.
Мы сели в машину, я дал знак водителю, и мы поехали. Промокшая, вымазанная в земле, Анна
сидела у меня на коленях и тряслась от холода и рыданий. Я укачивал ее, как маленькую девочку,
покрывая любимое лицо поцелуями, ощущая на губах вкус сырой земли, но это все не важно,
главное, Анна со мной.
Эни, одевай мое пальто, а то ты совсем продрогла.
Я помог ей выбраться из промокшей одежды, на ней были лишь пижама, пальто и тапочки.
Неудивительно, что ее колотило, как припадочную. Губы посинели, лицо белое, я стал растирать ее
красные от холода руки. Это был способ не только согреть ее, но и отвлечь, чего мне хотелось
больше всего. Я с ужасом смотрел на переломанные ногти, на содранную кожу, в которую
забилась грязь, стараясь не сделать ей больно.
Вот так, хорошо, моя девочка. – приговаривал я, переходя на ступни. Эни следила за моими
действиями молча, она больше не плакала и не напоминала растение, взгляд был живой, но что-то
в нем настораживало меня.
Куда мы едем? - хрипло спросила она, когда я оставил ее ноги в покое и хотел прижать ее к себе.
В больницу. - ответил я и попытался обнять ее, но она отстранилась, а потом неловко слезла с
моих колен и села как можно дальше от меня. Я напрягся, но сделал вид, что все в порядке.
Я не останусь в больнице, я хочу домой!- твердо сказала она и посмотрела на меня в упор,
ожидая моих возражений. Но я не был против. Ее физическое состояние было в норме, поэтому
смысла находится в больнице не было. Да и дома ей должно стать лучше. Психика человека очень
лабильна, даже в самой д*рьмовой ситуации мы находим что-то хорошее. Я надеялся, что Диана
станет этим хорошим для Анны, она отвлечет ее от внутренних переживаний.
Как хочешь, Эни. - ответил я, но она казалось, больше не слушала, отвернувшись к окну, она
смотрела на ночной Лондон. Я не знал, что сказать. У нас было столько всего, что нужно было
обсудить, о чем поговорить, но мы молчали. Я считал, что это неправильно, что эти недомолвки не
приведут ни к чему хорошему, они наслоятся друг на друга и превратятся в снежный ком. Мне
хотелось расставить все точки над "и", но я понимал, что Анна может быть не готова, и все же я
рискнул.
Эни. - тихо позвал я ее, она взглянула на меня и у меня сжалось сердце, она сейчас казалась мне
такой маленькой и беспомощной. -Детка, давай поговорим.
А давай мы не будем ни о чем говорить! –резко воскликнула она, я растерялся от такого тона.
Почему все время надо о чем-то разговаривать, живи проще!
Я просто хотел прояснить ситуацию.
Она захохотала, а мне стало окончательно не по себе.
А что тут не понятного, Маркус? Наш сын умер, а вместе с ним умерло все! – отчеканила она. Мне
казалось, что этот всплеск безнадежности от горя, поэтому сказал:
На этом не заканчивается жизнь!
О, ну у тебя-то, конечно, нет! Скажи, ты это понял в тот момент, когда решал, кому жить, а кому
нет?
Она словно врезала мне со всей дури, я сцепил челюсть крепче, было чертовски больно слышать
от нее такое. Как бы я не готовился к ее обвинениям, я все же не был готов. Мы сверлили друг
друга взглядами, и с каждой секундой на меня неотвратимо обрушивалось понимания того, что
она вынесла мне приговор без суда и следствия. Возможно, я это заслужил, но, черт возьми, я не
собирался складывать лапки, если ей легче обвинять меня - пусть, но я не позволю ей упасть
духом.
Я понял это, когда взглянул на нашу дочь, я понимаю это сейчас, когда смотрю на тебя!
Она ничего не ответила, вновь отвернулась к окну и до дома мы больше не произнесли ни звука.
Когда мы вошли в дом, было уже около трех ночи, но никто не спал - все ждали нас. Я вновь был в
ступоре, но Анна, кажется, соображала лучше меня, потому что как только к ней подскочила наша
экономка, она тут же распорядилась:
Приготовьте мне голубую спальню и чай с молоком, пока я принимаю душ.
С этими словами она поднялась наверх, все были в недоумении и шоке, я и сам ничего не
понимал. Да и могло ли быть иначе?! Полчаса назад это был невменяемый человек, невменяемый
на протяжении месяца, все были готовы опекать ее и оберегать, никто не ждал, что она просто
войдет, как будто ничего не произошло и отдаст распоряжения. Я должен был радоваться, что она
старается не впадать в отчаяние, но я не мог обманывать себя, ибо это все игра, сейчас она
окажется у себя в комнате и только Богу известно, что там будет с ней твориться. Я понимал, что
мне предстоит быть бдительным и быть постоянно начеку, потому что сейчас она слабее и
беспомощнее ребенка, как бы не храбрилась.
Маркус, что произошло? - спросила Маргарита Петровна.
Срыв, если это можно так назвать. - ответил я, направляясь к себе в комнату. Меня коробило, что
Анна выбрала себе отдельную спальню, но я понимал, ей нужно личное пространство, впрочем,
как и мне. Спальня – это единственное место, где я мог хоть ненадолго, но дать себе слабину, а
делать этого при Эни, я ни в коем случае не собираюсь, как бы не было трудно плыть против
течения собственной крови.
Маркус, а как же Диана, она разве не собирается..-Маргарита была растерянна.
Я не знаю, –устало ответил я, потому что этот вопрос мучил меня самого, я даже не предполагал,
что Анна проигнорирует нашу девочку. Просто, как будто той не существует в помине, такое можно
было ожидать от кого угодно, но не от Эни, не от нее. Эни, она прежде всего мать, а уж потом все
остальное, я не понимал, что это все значит и меня пугала данная неизвестность.
Маргарита по-прежнему шла за мной, только войдя к себе в спальню, я понял, что она еще рядом.
Ложитесь спать, думаю, завтра станет все ясно.
Я уложила Диану, она долго плакала, привыкла к тебе очень.
Я кивнул, но женщина не спешила уходить, она была очень измотана, я очень уважал Маргариту и
был благодарен ей за ненавязчивую помощь и поддержку, но сейчас она меня напрягала, я хотел
побыть один.
Что-то еще? - нетерпеливо спросил я.
Завтра поминальный день, прошло уже сорок дней. – тихо напомнила она мне. Я тяжело
выдохнул. Я совсем забыл об этом, мне хотелось разнести все к чертям, я так устал. Я был похож
на взмыленную лошадь. Поминки были для меня еще одним серьезным испытанием, очередной
головной болью, от которой я готов взорваться. Я не знал, где взять сил, чтобы пережить этот день, пережить все это.
Я с утра займусь организацией.
Я уже заказала панихиду в церкви, также позвонила священнику, он прочитает молитвы за
обедом. Осталось только организовать обед, думаю, будет много людей.
Спасибо, я распоряжусь насчет обеда.
Хорошо. Спокойной ночи, Маркус. Отдохни, тебе нужно хоть немного перевести дух, слишком
много навалилось.
Да.
Она вышла, а я следом за ней. Я пошел к Анне, на душе было слишком не спокойно, чтобы лечь
спать.
Я думаю, сейчас не время.-услышал я голос Маргариты, когда я остановился возле голубой
спальни. Женщина стояла на пороге своей комнаты в паре метров от меня.
Я не могу не проверить.
Она лишь кивнула и скрылась за дверьми. А я все никак не мог набраться духу и открыть эту
чертову дверь. Дьявол, как же все это сложно! Когда я все же вошел, комната была пуста. Анна
принимала душ. Я уже хотел уйти, но потом услышал звук, напоминающий плач. Я прислушался и
понял, что Анна рыдает, надо было конечно оставить ее одну, но я не мог, не знаю, какой черт
меня крутанул, но что-то подстегнуло, и я вошел в ванную. Теперь я отчетливо слышал плач, меня
вновь передернуло. Все-таки женские слезы - это мужское проклятие. Я открыл душевую кабину и
увидел Эни на полу, уткнувшуюся в колени, ее плечи тряслись, вся она съежилась в комок и ничего
не замечала вокруг, пока я не подхватил ее за руки.
Какого черта? Оставьте меня наконец в покое, мать вашу! –заорала она не своим голосом. Я же не
обращал внимания на ее истерику, завернул ее в полотенце и отнес в спальню.
Тихо, малыш, не кричи, а то перебудишь всех.
А мне плевать! Отвали от меня! Какого хрена тебе надо, Беркет?
Я втянул в себя воздух, призывая на помощь резервы своей выдержки.
Закрой рот, Эни, и делай, что я тебе говорю! – процедил я, стараясь подавить ее истерику.
Зачем ты сюда явился, что тебе все время надо от меня, что ты за чудовище-то такое?!
Она вновь зарыдала, а я прижал ее к себе крепче, коснулся губами ее щеки, вдохнул родной запах,
и меня накрыло чувство дикого страха, этот страх тисками сжимал мое сердце. Что если бы она
тоже погибла, что если бы я никогда не смог бы ее прижать к себе?! Ведь могло быть еще хуже,
хотя куда уже?! И все же... Если бы не она, я бы, честное слово, покончил с собой! Мать, наверное, права, потому что я действительно помешался на своей жене, я ею болел в тяжелой, безнадежной
форме. Моя любовь переросла все мыслимые пределы, но это не сумасшедшая любовь, которая
проходит в два счета, когда потухает огонек страсти, не поддерживаемый впечатлениями, это
скорее любовь сумасшедшего, которая не проходит никогда. Я зависим от Анны, жизненно
зависим. Я часто думал, почему она, что в ней особенного, но ответа не было, просто люблю ее,
наверно, любить и надо просто, потому что если за что-то, то это уже сделка, а никакая не любовь.
Маркус, уйди...пожалуйста, я хочу побыть одна! –она высвободилась из моих объятий.
Эни..
Не надо, просто уйди, я видеть тебя не могу и не хочу!
Послушай, милая, я просто..
Уходи, Маркус, иначе клянусь, я тебя убью...Господи, какая же я идиотка, что согласилась жить с
тобой, надо было бежать от тебя, как от огня! - она горько усмехнулась, мне тоже было горько,
хоть я и понимал, что это все на эмоциях.
У меня не было выбора, Эни..
Выбор всегда есть, Маркус. И мы оба знаем, что он никогда бы не был в пользу нашего сына. Хотя
может ты его и как сына-то не воспринимал, ты ведь вечно где-то был, то работал, то со шл*хами
развлекался, то сидел...
Прекрати! -рыкнул я, но поздно бить по столу кулаком, когда ты сам превращаешься в блюдо. Она
резанула по живому, била наотмашь словами, хотелось также врезать в ответ, но я держал себя в
руках из последних сил.-Ты сама хоть понимаешь, что несешь?!
Я понимаю, Маркус, очень хорошо понимаю, и будь уверен, ты ответишь, и докторишка твой
тоже, за моего сына.
Только попробуй вякнуть! Ты совсем ополоумела, он спас тебе жизнь, пошел на такой риск?! - я
уже не сдерживался, меня несло, но я не мог оставаться спокойным, когда она свешивала вину на
человека, который пошел ради ее спасения на преступление.
На риск? Ну-ну, и сколько стоил ему этот риск? Во сколько ты оценил мою жизнь, Маркус, или
точнее, во сколько ты оценил смерть собственного сына?
Я задохнулся, я не ожидал такого, я знал, что она будет обвинять в том, что не спас, в том, что не
смог найти вовремя донора или хорошего доктора, да Бог ее знает, в чем еще, но только не в том,
что я убил Мэтта. Это несправедливо, это жестоко, это, черт возьми, что-то запредельное. Я был в
шоке, да что там, она сейчас просто спустила в унитаз все, что было, все, что я с таким трудом
достиг в отношении семьи. Доверие, прощение, любовь с ее стороны оказались пустышкой,
долбанным плацебо, потому что такое нельзя сказать даже на эмоциях, даже с горя. Сейчас
говорили все те наши проблемы, которые мы, как оказалось, не решили. Мне нужно было срочно
уйти, потому что было слишком горько. Разочарование, боль и безысходность скручивали меня, я
боялся сорваться и наговорить такого, о чем буду очень жалеть.
Я иду спать, тебе тоже не мешает выспаться, потому что завтра поминальный обед.
Она лишь кивнула в ответ, а я вернулся к себе в спальню. Мне было так хр*ново, что хотелось на
стену лезть и ничего не помогало. Все рушилось, и я не знал, как сдержать это цунами. Я пытался
быть оптимистом, но это, честное слово, смешно. Какой, мать его, оптимизм?! Я никогда
оптимистом не был, да и могло ли быть иначе, если моя жизнь напоминает плавание в унитазе по
кругу, в попытке не захлебнуться д*рьмом, только на сей раз я наглотался его так, что дышать
нечем. Надо быть кретином, чтобы увидеть свет в этом всем.
До рассвета я не мог сомкнуть глаз, а потом все же забылся беспокойным сном, но мою дочь
совсем не интересовали мои переживания, прежде всего, ее волновал пустой желудок, поэтому
через пару часов мне пришлось забыть про усталость и заняться своей крошкой. После же я
занялся делами до самого обеда, я старался выкинуть из головы вчерашний разговор и
сегодняшний обед, но ничего не получалось. Я с содроганием ждал момента, когда все сядут за
стол и нужно будет что-то сказать. Но что мне сказать? Что можно сказать, когда твой сын мертв?
Да и стоит ли что–то говорить? Никаких слов для этого нет.
Люди постепенно собирались, дом уже был полон, но Анна так и не появилась, я начал
нервничать. Но как только все сели за стол, Анна показалась в дверях. Не говоря никому не слова, она села рядом с Беллой и махом выпила бокал виски, я сжал вилку до посинения. Люди ерзали и
старательно пытались заполнить неловкие паузы любезностями, но все избегали смотреть друг
другу в глаза, изо всех сил стараясь уйти от тревожного неоспоримого факта, что говорить-то не о
чем. Это выматывало меня, последние силы уходили на вежливость и кивки, но больше всего
меня убивала Анна, опрокидывающая в себя виски раз за разом.
Прекрати устраивать попойку на поминках сына! - процедил я, меня трясло от гнева.
И это говоришь мне ты? – иронично спросила она, выводя меня еще больше.
Анна, мы все потеряли, но все же...- сказала моя мать, но Анна отшвырнула стакан. В зале разом
стихли все разговоры.
Да что вы?! Я не потеряла, мать вашу, я умерла вместе с ним, чувствуете разницу? Что вы можете
в этом понимать?-закричала она.
Я могу понять!- возразила Маргарита, Анна же уставилась на нее горящими глазами, полными
слез.- Я тоже потеряла дочь и...
Не смей, не смей никогда сравнивать моего мальчика, который погиб случайно с этой долбанной
шл*хой, которая умерла от того, что ее тр*хало несколько мужиков, пьяную, как скотину, которой
она в сущности и была! –заорала Эни.
Она была моей дочерью в первую очередь! - шепотом ответила Маргарита Петровна, слезы
катились по ее щекам.
Она была проституткой и алкоголичкой, которую рано или поздно ждал такой конец, просто не
надо сравнивать ее с моим сыном!
Я лишь хотела сказать, что понимаю тебя.
Нет, не понимаешь, в твоем случае все давно было ясно, а в моем.. Невинный ребенок... за что?
Бог забирает себе невинные души, сейчас ваш сын на небе, он там ангел. –робко предположил
кто-то.
Анна яростно метнула взгляд в сторону говорившей, из ее глаз градом покатились слезы, я тоже
держался из последних сил, это было невыносимо, слова прожигали душу, словно каленым
железом. Хотелось спросить в своем ли эта дамочка уме, но Анна сделала это за меня.
Он же Бог, в конце концов! Пусть создаст себе этих чертовых ангелов! Пусть он их себе создает!
Что вы несете, черт возьми...-она захлебнулась рыданиями. –Катитесь к чертям собачим, вы, ваш
Бог, да все на свете! - с этими словами она выбежала из зала. Меня же трясло, как в лихорадке,
разрывало от боли и страха, я смотрел вслед своей жене и не знал кто эта женщина. Но что самое
кошмарное, я боялся узнать это, безумно боялся.
» Глава 7
"...Зачем все время жить во мраке?
Скрываться, прятаться, как вор?
Твое свидетельтсво о браке -
Не приговор!.. Не приговор!..."
просторы интернета
Вино, приглушенный свет, тихо играет «босиком по мостовой». Дэвид был неизменно галантен и
романтичен. Но Ким с раздражением понимала, что сегодня все идет совсем не так, как обычно.
Она не чувствовала возбуждения, она совсем не хотела заниматься сексом, но и сказать об этом
мужчине, когда его эрекция упирается прямо ей между ног, тоже было не слишком хорошей
идеей. Ким не понимала своего состояния, она лежала на шелковом белье, чувствуя, как язык
Дэвида скользит по ее телу, но ее единственным желанием было, чтобы это поскорее
закончилось. Она знала, что проблема вовсе не в Дэвиде, они встречались уже несколько месяцев,
их отношения ограничивались встречами по пятницам с неизменным ужином в ресторане,
парочкой бокалов мартини в каком-нибудь баре, а после сексом в квартире Дэвида. Ким все
устраивало, никаких обязательств, приятное общение, регулярный секс. Дэвид был очень
обходительным и симпатичным мужчиной, он не стремился к серьезным отношениям, но и не
был бабником. До сегодняшнего вечера все было если не прекрасно, то вполне нормально, но
сейчас Ким металась по кровати, проклиная все на свете. Она старательно изображала стоны и
считала про себя, но Дэвид был в ударе, он медленно посасывал ее грудь, нежно лаская пальцами
ее самое чувствительное местечко. Ким закипала от раздражения, ей хотелось, чтобы он уже снял
чертовы трусы и сделал свое дело, поэтому, когда он отстранился и послышался шум разрываемой
фольги, она вздохнула с облегчением- немного возни, побольше громких стонов и очень скоро она
будет сидеть дома. Конечно, можно было прекратить все именно сейчас, но ей не хотелось терять
Дэвида из-за непонятной ей самой причины, скорее всего это просто напряжение последних дней,
обламывать из-за подобной чуши удобного во всех планах мужчину, просто тупость, о которой она
сразу же пожалеет, поэтому лучше немного потерпеть.
Ким тяжело вздохнула, когда Дэвид лег рядом и продолжил свои ласки. Она постаралась
отвлечься, закрыв глаза, только мысли приняли совершенно другой оборот. В голове всплыл
образ, Ким попыталась прогнать его прочь, но ничего не выходило. Мужчина принимал все более
четкие очертания, теперь он контролировал ситуацию, и Ким это понравилось, она чувствовала,
что начинает возбуждаться, хотя и пугала собственная фантазия, она старалась не представлять
лицо, но черные волосы и смуглая кожа не позволяли себя обманывать. Девушка застонала, когда
мужчина осторожно вошел в нее. Для нее больше не было Дэвида, был только он, пугающий ее и
возбуждающий одновременно до дрожи в коленях, до судорог и дикого желания почувствовать
его в себе. Сейчас все, что хранилось где-то глубоко, прорвалось, и лавина захлестнула. С каждой
секундой она возбуждалась все сильнее и сильнее, но Дэвид стал медленно двигаться в ней,
нашептывая глупые нежности, разрушая этим ее маленький мирок и гася огонь страсти. Она
раздраженно закрыла ладонью ему рот и сжала его ягодицы, заставляя двигаться быстрее.
Девушка сама не понимала почему, но ей казалось, что воображаемый мужчина двигался бы
быстрее, жестче и сильнее. Она представляла, как он врывается в ее тело, наполняя ее и
растягивая. Ким задыхалась, наслаждение было острым и болезненным, ей до боли хотелось,
чтобы все закончилось и в то же время хотелось, чтобы это не кончалось, потому что тогда она
умрет от стыда за себя перед самой собой. Это было какое-то наваждение, но такое сладкое, что
не было сил остановиться. Ким все глубже погружалась в свою фантазию, она уже не
контролировала себя, она теряла голову. Как безумная она двигалась навстречу ему, слизывала
капельки пота с его кожи, прикусывая ее, ногти впивались в спину, оставляя на ней багровые
следы. Она раскинула ноги, как можно шире, чтобы он вошел в нее глубже, задевая неведомую
точку, вызывая в ней ураган невероятнейших эмоций и дикого удовольствия, пока она не
разлетелась на тысячу маленьких кусочков, содрогаясь всем телом от невыносимого наслаждения.
Через несколько мгновений мужчину тоже настиг оргазм, и по его телу пробежала дрожь, когда же
его перестало трясти, он скатился с нее и нежно чмокнул в щеку. Ким же едва переводила
дыхание, возвращаясь в реальность, которой она до ужаса страшилась.
Это был невероятный секс Ким, я не думал, что в тебе скрывается такая перчинка. –восхищенно
прошептал Дэвид, привлекая ее к себе.
Ты еще многого обо мне не знаешь!- ответила она, поворачиваясь к нему спиной. Ким
зажмурилась, прогоняя остатки дурмана. Теперь она четко осознавала, что с ней произошло нечто,
выходящее за пределы разумного, нечто, создающее очень много проблем, потому что она только
что мысленно занималась сексом с Маркусом Беркетом, и это был лучший секс в ее жизни. Боже,
да что же с ней происходит?! Еще месяц назад она не выносила этого мужчину, но надо признать,
что уже тогда она оценила его притягательность и красоту. Но ведь она не извращенка какая-то,
чтобы представлять во время секса на месте своего партнера другого мужчину, лишь потому, что
он привлекателен. Да, за это время ее отношение к нему претерпело серьезные изменения. Он
больше не казался ей монстром и она, как не поразительно, но всеми силами старалась оправдать
его перед своими внутренними убеждениями. В течение месяца они виделись лишь пару раз, но
их беседа всегда была в рамках интервью. После похорон Маркус больше не открывал перед ней
душу, но видимо, для нее одного раза было достаточно, чтобы почувствовать к нему что-то такое,
чему она не могла найти объяснения. Теперь она знала, что это глубокий человек с очень тяжелой
судьбой, с горьким опытом, с твердой позицией в жизни, с грубыми, а порой жестокими, но
верными убеждениями. Мужчина прошедший через ад, мужчина убивший человека, но при этом
она не боялась его, он не был ей омерзителен, более того- она даже не вспоминала обо всем
этом, а теперь еще и переспала с ним на ментальном уровне. Конечно, можно было успокоить
себя тем, что он в свое время был секс- символом, поэтому представлять такого мужчину в
эротических грезах вполне нормально. Возможно, но не тогда, когда ты работаешь с этим
мужчиной, не тогда, когда он открывает тебе свою душу. В этом случае он перестает быть просто
секс-символом, он становится чем-то большим, вот только она никак не могла понять - чем? Ким
долго думала об этом, ее шокировала реакция собственного тела на вторжение Маркуса Беркета в
ее мысли, она искала оправдания, но их не было и это убивало. Всю ночь она терзала себя,
пытаясь разобраться в себе, но все объяснения попадали в категорию нельзя, стыдно,
безнравственно.
Когда Ким оторвалась от своих размышлений, Дэвид давно спал, она решила последовать его
примеру, а не заморачиваться бестолковыми вопросами, ответы на которые все равно не будут
играть никакого значения. После этого решения, уснула она на удивление быстро.
Утро встретило ее трелью телефона, девушка резко подскочила с кровати, тупо озираясь по
сторонам. Она редко ночевала у Дэвида, а потому сейчас была дезориентирована. Ким долго
искала сумочку, Дэвид тоже проснулся и недовольно наблюдал за ее поисками, от чего Ким стало
неловко. Наконец, источник шума был найден, и она сразу же забыла о Дэвиде.
Эй, эльф где тебя носит?-услышала она бодрый голос Колина.
Колин?
Ким ты что спала что ли?-удивленно спросил он.
Ну, да.-растерянно ответила Ким, собирая по комнате свои вещи.
Детка, а ты ничего не забыла? Вообще-то сегодня твои родители пригласили нас на обед. Кажется,
мы договорились поехать вместе.
О, боже! –простонала Ким. Как она могла забыть об этом чертовом семейном обеде?! С тех пор,
как Колин женился, отец стал относиться к нему теплее, а потому его даже иногда приглашали
вместе с Вики на такие вот семейные обеды. Ким ненавидела эти приемы всем сердцем, как и
любое посещение родительского дома, где отец не скупился на слова, дабы унизить ее и показать,
что без него она пустое место. Колин никогда не отказывался от приглашения посетить ее дом, он
знал, как ей тяжело выносить отношение отца, поэтому оказывал ей всяческую поддержку. Ким бы
давно прекратила этот фарс, но не хотела обижать мать, поэтому терпела, стараясь не накалять
обстановку. И сейчас нужно было собираться, как можно быстрее, дабы не давать отцу лишний
повод для разговоров.-Колин, а вы можете за мной заехать?
Я буду один, Вики заболела, поэтому она не сможет поехать. Я заеду за тобой, я уже выхожу.
Очень жаль, надеюсь ничего серьезного?
Нет, обычная простуда.
Передай ей привет и скажи, чтобы скорее шла на поправку.
Хорошо. Ладно, я уже выезжаю, будь готова минут через десять!
Колин подожди, я не дома.-спохватилась Ким.
Мм? У тебя был очередной секс-сеанс?
Колин!
Молчу, где ты?
Она быстро объяснила ему свое местонахождение, а после постаралась привести свой внешний
вид хоть в какое-то подобие порядка, но получилась довольно жалкая картина. Бессонная ночь
давала о себе знать, через десять минут она была кое-как готова.
Дэвид, мне пора, появились кое-какие дела. -впервые за утро обратилась она к нему. Дэвид успел
окончательно проснуться и умыться за время ее сборов и теперь выглядел более дружелюбным.
Хорошо дорогая, до следующих выходных. Ночь была потрясающей.- прошептал он игриво и
поцеловал ее, но Ким чувствовала, что больше не захочет с ним встречаться, у нее было какое-то
непонятное чувство не столько к нему, сколько к себе, будто она ночью с ним вытворяла
отвратительные вещи, словно она использовала его и обставила, как идиота. Дэвид был слишком
хорошим, чтобы представлять на его месте кого –то еще, поэтому она уже знала, что больше не то,
что не сможет, а просто не захочет повторения, каким бы потрясающим не был секс.
Да, мне тоже понравилось, спасибо. Ну, я пойду. –Торопливо попрощалась она и не дожидаясь
его ответа, выскочила из квартиры. Когда она оказалась на улице, Колин уже ждал ее, она быстро
села в машину, и они отправились к ее родителям.
Выглядишь ужасно!-сразу сообщил ей друг.
И тебе доброе утро!-огрызнулась она. Колин весело присвистнул.
Ты вчера точно занималась сексом?
Иди к черту Колин, лучше не зли меня.-отмахнулась Ким, но потом сама пожалела, что вспылила.
О, боги, неужели он так плох? Я не пойму Ким, за каким хр*нов тебе сдался этот хлипенький
адвокатик, учитывая формат ваших отношений?
Что это еще значит? Он хороший мужчина, очень ответственный и..
Это все прекрасно и замечательно, если ты собираешься с ним жить, но когда ваши отношения
начинаются и заканчиваются в пределах кровати, то это самый поганый вариант. Вы хотя бы
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |