Неизвестно, каково было действительное содержание статьи "Любовь и брак", представленной в журнале "Заграничный вестник", но отклонена она была только потому, что "вопрос о пользе брака рассматривается исключительно с точки зрения исторической и климатической, что, конечно, нелегко согласуется с церковным учением".
Особенно строга была цензура, когда речь заходила о праве на развод. Этот подход считался крамольным, пресекалось любое упоминание о разводе.
Отвергая статьи, содержащие идею развода, цензоры становились многословными и буквально кипели негодованием. В этом случае они не ограничивались официально принятыми формулировками отказа, а высказывали свое мнение. Эти отзывы отражают не только официальную нравственную позицию, но ярко выраженную классовую точку зрения царской бюрократии.
В докладе цензора Сватковского о переводном сочинении Дебе "Философия брака" сказано: "В этом сочинении автор пытается доказать нелепость неразрывности брака, он говорит, что закон, который не допускает развода супругов, питающих антипатию друг к другу, поселяет только ненависть между людьми... ведет к прелюбодейству, скандалам, самоубийствам... вообще к преступлениям. Циничный взгляд на супружество, на отношения супругов, безнравственные выражения и мысли встречаются в книге на каждой странице".
В статье газеты "Новое время" от 13 августа 1868 г. под названием "По вопросу проституции и браке" поднят вопрос о необходимости наряду с церковным браком ввести гражданский брак и право развода, давно принятые в западных странах. Такие меры, по мысли автора, могут служить средством к оздоровлению нравственности и сокращению проституции. В статье говорится, что большинство браков заключается не по склонности, а под влиянием материальных обстоятельств. Многие супруги очень быстро чувствуют отвращение друг к другу, но они скованы брачными узами на всю жизнь. Им остается один выход — искать любви на стороне. В статье высказано мнение, что гражданский брак может быть таким же нравственным, как церковный. Статья предлагает обычное демократическое право, установленное в большинстве цивилизованных стран того времени. Это вызвало резкое возмущение цензора: "...нельзя не видеть осуждения и оскорбления канонического установления, признанного таинством Православною церковью и охраняемого государственной властью".
Тщательно следила цензура за литературными произведениями на семейную тему. Так, цензор запретил к публикации даже отрицательную рецензию на роман Герцена "Кто виноват?". "Разбор романа "Кто виноват?" упрекает автора романа в неестественности положения его героев, в отсутствии нравственного вывода и невозможности исхода из того безобразного положения, в которое поставлены герои романа, рецензент тем не менее расточает похвалы автору за его теплое сочувствие к человечеству, глубину чувства, силу мысли. Принимая во внимание, что автор романа — политический преступник, цензор находит неудобным такие похвалы в издании подцензурном".
Демократической мысли приходилось пробиваться не только сквозь цензуру. Ей противостояли охранительные теории, которые с особенным рвением отстаивали нравственные устои крепостничества и самодержавия. Вопрос о положении женщины, будущем семьи, воспитании был часто тем водоразделом, который противопоставлял демократические и реакционные силы общества.
Немало было журналов, редакции которых печатали материалы охранительного характера. Последние по своему идейному содержанию буквально совпадают с цензурными оценками. На страже официальной нравственности стояли такие журналы, как "Светоч", "Северная пчела", "Русская беседа", "Воспитание", "Северный цветок" и др.
Положение женщины в семье укладывалось в простую охранительную схему: супруга, мать — единственное пред-
назначение женщины. Любая другая деятельность для женщины безнравственна. Идеи эмансипации пришли с Запада, для русского духа характерно особое чувство семейности. Опасные идеи эмансипации нарушают эту древнюю добродетель. Женщина по природе своей не способна к серьезной интеллектуальной деятельности. Добродетельная женщина предана религии, она ее утешение и защита.
В журнале "Светоч" № 7 за 1860 г. была опубликована характерная статья М. Кривошапкина, врача по профессии, "Значение женщины". Автор безусловно относил себя к истинным представителям интеллигенции. Статья полна идеализацией допетровских нравов. Падение нравов началось с петровских реформ на европейский манер. "Древнее уважение к семейному быту под влиянием западных идей... обращалось в насмешку... природная доброта и здравый смысл с любовью к царской власти спасли Россию". Автор приводит известные аргументы против эмансипации: "Женщина и мужчина представляют собой два ряда различающихся физических и нравственных явлений... Женщины, будучи чужды общих понятий, отвлеченных идей и метафизических систем, не усвоят мысли, не пропустив ее через сердце, и редко, редко могут возвыситься до полного творчества; зная это, нельзя удивляться, почему женщиною не создано ни одного истинного колоссального произведения... Семьянинка, хозяйка и мать — вот основные сферы деятельности женщины"1.
Иногда охранительные идеи преподносились в более тонком, завуалированном виде. В журнале "Воспитание" № 8 за 1861 г. опубликована речь учителя 10-й Московской женской гимназии А. В. Семенова в день выпуска. Опираясь на историю, он говорил о веках женского рабства и затворничества, русская женщина обязана своим освобождением Петру Великому. Положение женщины улучшено, образование упрочено. Казалось бы, эта речь противоположна идеям, высказанным врачом Кривошапкиным. Но на назначение женщины оба автора смотрят одинаково. Наставляя учениц гимназии, их учитель сказал: "Все гражданское назначение женщины быть хозяйкой и матерью... Девушка должна добросовестно выполнять все, что назначается ей родителями или покровителями..."1
Через тюрьмы, ссылки, издевательства, барьер охранительной идеологии пронесли русские демократы идеи новой нравственности, свободы женской личности, раскрепощенных человеческих чувств. Знаменательно, что один из плеяды шестидесятников Петр Ткачев, отдавший много творческих сил делу эмансипации женщин, идейно сближается с Г. В. Плехановым, основателем русской марксисткой традиции. Молодой Ленин, считавший себя наследником Чернышевского, уделяет много внимания положению жонщины-работницы. В работе "Развитие капитализма в России", показывая усиленную эксплуатацию женского труда русским капиталом, он делает важный теоретический вывод: "...стремления совершенно запретить промышленную работу женщин и подростков или поддержать тот патриархальный строй жизни, который исключал такую работу, были бы реакционным и утопичным"2.
По мнению В. И. Ленина, объективной предпосылкой освобождения женской личности может быть только разрушение патриархальной замкнутости семьи. Только привлекая женщину к непосредственному участию в общественном труде, можно создать такие условия, которые способствуют развитию женской личности, повышают ее самостоятельность. Для освещения положения женщин В. И. Ленин изучает материалы губернской печати и статистики. Он отмечает следующие факты: "На фабрике... женщина является совершенно самостоятельным производителем, помимо своего мужа". Ленина заинтересовало сообщение, что
1 Воспитание. 1861. № 8. С. 38, 39, 46.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 547.
грамотность фабричных работниц растет особенно быстро. Он делает выписку из "Юридического вестника" за 1883 г. № 12, в которой сделан вывод, капитализация промышленности играет видную роль в борьбе женщины за ее самостоятельность в семье. Промышленность создает для женщины новое и совершенно независимое от семьи и мужа положение"[210].
Все ленинские материалы, связанные с эмансипацией женщин, содержат одно принципиальное положение: по части решения женского вопроса стоит задача двоякого рода. "Первая часть задачи самая легкая, она касается юридической основы неравенства. Но это только начало. Для полного освобождения женщины нужно уничтожить ее "фактическую придавленность" семейными заботами. Для действительного равенства ее с мужчиной, нужно чтобы было "общественное хозяйство и чтобы женщина участвовала в общем производительном труде""[211]. Эта общая коммунистическая формула полностью совпадает с утопическими концепциями.
§ 3. Особенности решения женского вопроса в Советской России и современность
История распорядилась так, что практическое переустройство семейного быта на коммунистических началах началось в России. Задача социолога по возможности объективно оценить этот опыт. Создание условий, позволяющих решить женский вопрос, было одним из приоритетных направлений социальной политики советского государства.
В первые годы советской власти развернулась активная политическая работа среди трудящихся женщин. Крупнейшие деятельницы революционного движения Н. К. Крупекая, А. М. Коллонтай, И. Ф. Арманд, К. Н. Самойлова, К. И. Николаева, А. И. Елизарова-Ульянова и др. отдавали этой работе все свои силы и знания.
В ноябре 1918 г. состоялось Всероссийское совещание работниц и крестьянок, которое рекомендовало при всех партийных комитетах создать комиссии по агитации и пропаганде среди работниц и крестьянок. Затем эти комиссии были повсеместно реорганизованы в женсоветы. К 1919 г. сложилась по всей стране система женсоветов. Первой заведующей женотделом при ЦК партии стала Инесса Арманд. В последние годы жизни она занималась организацией женотделов, руководила работой делегатских собраний женщин, налаживала печатную пропаганду. По ее инициативе в "Правде" создается "Страничка работницы" и начинает выходить журнал "Коммунистка". Н. К. Крупская в своей статье, опубликованной в № 5 журнала "Коммунистка" за 1920 г., писала: "Ни в одной отрасли работы не проводится такое планомерное и систематическое вовлечение отсталых слоев в советскую работу, как в области работы среди женщин". После смерти И. Арманд заведующими женотделом ЦК были А. М. Коллонтай, С. Н. Смидович, К. И. Николаева, А. В. Артюхина.
Женотделы организовывали женские, митинги, конференции, делегатские собрания. Женские делегатские собрания в 1919—1933 гг. были постоянной демократической формой привлечения широких женских масс к преобразованию быта. Трудовые коллективы на собраниях выбирали своих представительниц, давая им наказы. Делегатки избирались сроком на один год. Они объединялись в делегатские группы — делегатские собрания. Существовали делегатские собрания работниц, батрачек, кустарок. Эта форма демократического представительства создавала возможность воспитания самых отсталых слоев женщин. Для них была создана сеть обучения при парткомах. Женсоветы выделяли организаторов для работы в цехах, по месту жительства, в воинских частях. В национальных районах и деревнях существовали оплачиваемые должности женорганизаторов. Была создана система работы с женскими массами через советы, профсоюзы, комсомольские организации. Возникли многочисленные женские клубы, особенно в Средней Азии и на Кавказе. Клубы выделяли наиболее активных женщин и направляли их на работу и учебу. Существовали даже кочевые женские клубы — "Красные юрты". В юрте был кинопроектор, швейная машинка, аптечка, небольшая библиотека. По пути следования работники юрты обучали женщин швейному делу, оказывали медицинскую помощь, проводили юридические консультации, обучали грамоте, создавали женские конференции, делегатские собрания.
В 20-е гг. большую роль в процессе вовлечения женщин в общественную жизнь играла кооперация потребительская, сельскохозяйственная, промышленная. В эти годы "кустарок" было больше, чем работниц в промышленности. Создавались кооперативные артели надомниц. В Средней Азии опорой работы среди женщин были "женские лавки", объединяющие на кооперативных началах десятки тысяч женщин. По всей стране работали женские курсы кооперации. Промысловая кооперация создавала женские артели по производству ковров, сукна, шелка, швейных, вязаных, вышитых изделий. В этих производственных объединениях активистки проводили читки газет, беседы, организовывали кружки самодеятельности, ликвидации неграмотности. Поражает размах народной инициативы, разнообразие форм непосредственной демократии в женском движении 20-х гг.
К началу 30-х гг., в эпоху складывания сталинской тоталитарной системы, совершился разгром женского движения. В 30-е гг. вся система женских организаций была распущена на том основании, что они содействовали женскому сепаратизму. Попытки улучшить бытовые условия, наладить работу дошкольных учреждений, облегчить женщине ее нелегкое существование были объявлены стремлением женских организаций противопоставить свои цели политике партии и государства, "внушая работницам контрреволюционные мысли о том, что государственные и профсоюзные организации не могут улучшить их положение". Существовала официальная точка зрения, что в женские организации проникают классовые враги — жены бывших царских офицеров, кулаков, буржуазии. Считалось, что решение специфических женских вопросов — это ошибочная линия, навязанная женским организациям "атаманами правых капитулянтов"[212].
Архивные материалы[213], отражающие работу женотделов, раскрывают трагические моменты из истории гибели советского женского движения. Соратнику Н. И. Бухарина А. П. Томскому, обвиненному в антипартийной деятельности, вменялось в вину стремление создавать в профсоюзах аппарат для женработы, независимый от партии. Попытки улучшить положение трудящихся женщин через систему женских организаций расценивались как деятельность классовых врагов, использующих эти организации для борьбы против партии и диктатуры пролетариата. Заведующая Женотделом ЦК М. А. Шабурова заявила, что "классовый враг использует делегатские собрания в своих целях, стаскивая их с правильного пути"[214].
В 1930 г. были ликвидированы женсоветы, а в 1933-м — делегатские собрания, выражавшие коренные интересы женских масс. Сложившейся бюрократии мешал глубокий демократизм женского движения, он не соответствовал строгой вертикальной системе подчинения воле вождя. После разгрома женских организаций стал складываться миф о полном решении женского вопроса в СССР.
Концепция решения женского вопроса строилась на жестком противопоставлении так называемых "сепаратистских лозунгов" охраны материнства и детства, заботы о семейном быте интересам рабочего класса в целом. Призыврешать эти "чисто женские" проблемы расценивался как стремление классовых врагов отвлечь женские массы от решения задач коллективизации и индустриализации. Вместо демократических, возникших по инициативе масс жен-советов появилась система назначаемых политотделами женорганизаторов из числа членов партии. Их основная задача сводилась к проведению политической кампании по вовлечению крестьянок в колхозы, а работниц — в ударные бригады. В соответствии с этой политической линией был выдвинут критерий решения женского вопроса — степень вовлеченности женщин в общественное производство. Вопрос о раскрепощении женщин от бытовой загруженности вообще перестал обсуждаться. Тоталитарной системе нужна была дешевая рабочая сила. Развитие общественного быта изображалось как второстепенная задача по сравнению с коллективизацией и индустриализацией. В постановлении ЦК "О работе по перестройке быта" 1930 г. официально говорится "о необходимости в данный момент максимального сосредоточения всех ресурсов на быстрейшей индустриализации страны"[215].
Курс на форсированную индустриализацию любыми средствами заложил остаточный принцип развития бытовой сферы, который предопределил ее состояние до сегодняшнего дня.
1 Партийное строительство. 1930. № 11—12. С. 86. |
В советской литературе, посвященной женскому вопросу и путям его разрешения, невнимание к социально-бытовым условиям жизни людей оправдывалось экономическими трудностями. Считался исторически оправданным тезис о том, что индустриализация поглощала так много средств, что у общества не было возможности выделить их в нужном объеме для развития бытовых условий жизни. Во имя построения социализма в кратчайшие сроки от народа требовался самоотверженный труд и аскетическое терпение в быту.
Общей стратегической линии ускоренного социалистического развития соответствовала политика тотального вовлечения женщин в общественный труд через всеобщую трудовую повинность в духе политики военного коммунизма.
Постановление ЦК от 15 апреля 1932 г. "Об очередных задачах партии по работе среди работниц и крестьянок" ориентировало партийные организации на максимальное вовлечение женщин в промышленное производство, в том числе в тяжелую индустрию. В результате через несколько лет число женщин, занятых в тяжелой промышленности, увеличилось в 5 раз, составив 50% от общего числа работающих в этой отрасли. По сравнению с 1929 г. в 1938 г., через десять лет, число женщин, работавших в каменноугольной промышленности, выросло в 3 раза, в черной металлургии — в 3 раза, в машиностроении — в 5 раз. За годы первой пятилетки число женщин-слесарей увеличилось в 12 раз, токарей — в 17 раз, машинистов силовых установок — в 20 раз[216].
Началось массовое движение за овладение женщинами новыми профессиями: сталеваров, операторов по добыче нефти, машинистов насосов, шахтеров и т.д. Овладение мужскими профессиями в области тяжелого физического труда выдавалось за успешную реализацию идеи социального равенства между мужчиной и женщиной.
Таким образом, под флагом эмансипации снимался вопрос не только о специфике женского труда, но и об особенностях жизнедеятельности женщины. На долгие годы в общественном сознании укоренилось представление, что эмансипация женщины — это следование мужской форме поведения. Многие женские проблемы оценивались и оцениваются до сих пор в связи с тем, достигли ли женщины определенного мужского эталона в профессиональной и общественной деятельности или нет.
Эмансипация, понятая как вариант мужской жизнедеятельности, привела во многих случаях к потере женственности, что является колоссальной общественной потерей. На практике дело доходило до абсурда. Так, в 30-е гг. кружки кройки и шитья можно было открывать, только если они проводили политучебу. Прекратили деятельность не только женские организации, были закрыты журналы мод, домоводства, кулинарии как "непролетарские" издания, которые якобы "замаскированно проводили антипролетарскую линию, проповедуя, что женщина может найти счастье только в семье"[217].
Такой же обезличенностью и бездушием в 30-е гг. отличался путь вовлечения в общественный труд женщин села. Были свернуты многие гибкие формы кооперативной работы в деревне, ликвидированы многочисленные виды труда, которые приносили прибыль, женские чайханы, промысловые кооперативы по производству ковров, сукна, шелка, ювелирных изделий, все виды индивидуальной деятельности. Единственной формой участия женщин села в общественном труде стал колхоз. Есть скупые свидетельства, что женщины оказывали сопротивление насильственной коллективизации.
В партийной системе, в отделах агитации повсеместно были созданы женсектора, которые уже не занимались насущными нуждами женщин, а проверяли исполнение партийных директив. Определяя задачи женских секторов, заведующая женским сектором ЦК М. А. Шабурова предупредила, что женсектора — не женсоветы. Они должны быть "толкачами"[218]. Была создана целая сеть назначенных сверху "толкачей" — женорганизаторов в цехах, по месту жительства, в воинских частях. Перед ними ставились задачи мобилизовать женские массы на выполнение пятилетнего плана и коллективизации села. Кропотливая повседневная практическая работа женсоветов сменилась крикливыми политическими кампаниями.
Тяготы ускоренной индустриализации и коллективизации в значительной степени легли на женские плечи. Тотальное вовлечение женщин в систему общественного труда в городе и деревне, причем труда преимущественно тяжелого, физического, выдавалось за полное решение женского вопроса в СССР.
Жизнь страны все больше отдалялась от мировой цивилизации, становилась предельно замкнутой. Это в значительной мере сказалось на социальной политике. Огульная критика капитализма коснулась и женского вопроса. Создавались фальшивые, надуманные схемы, противопоставлявшие советские условия жизни трудящихся миру капитализма.
Было общепринятым шаблонное представление о полном социальном благополучии женщин при социализме и катастрофически тяжелом положении работающих женщин при капитализме.
В советском обществоведении считался доказанным вывод о решении женского вопроса в СССР в середине 30-х гг. В качестве критериев решений женского вопроса приводились следующие черты:
1) ликвидация культурной отсталости женских масс;
2) полное юридическое и политическое равенство между
полами;
3) создание системы охраны труда и материнства;
4) вовлечение женщин в общественное производство и общественную жизнь;
5) создание сети родильных домов и детских учреждений;
6) ликвидация проституции;
7) преодоление реакционных взглядов на место жен-
щины в обществе.
Было бы очередной серьезной ошибкой отрицать опыт решения женского вопроса в странах бывшей социалистической системы. В течение кратчайшего исторического срокав этих странах женщины были включены в общественную систему производства. Социалистический идеал, связанный с идеей раскрепощения женщины путем вовлечения ее в общественный труд, был реализован. В странах СЭВ женщины составляли 50% работающих в общественном производстве, а в странах Общего рынка — 30%[219].
Произошел гигантский рост образовательного уровня женщин, их социальной активности. Образовательный уровень мужчин и женщин практически сравнялся.
К 80-м годам среди студентов вузов женщины составляли:
СССР | 56% | ГДР | 50% |
НРБ | 51,5% | МНР | 56,8% |
ВНР | 52,8% | СРВ | 28,7% |
ПНР | 50,8% | Лаос | 26% |
Общий процесс интеллектуализации труда сопровождался увеличением числа женщин, занятых преимущественно умственным трудом, причем качественно вырос их вклад в экономическое развитие стран. К началу 80-х гг. в НРБ — 53,4% всех специалистов составляли женщины, ВНР — 43%, ГДР — 40%, ЧССР — 52%, СССР — 59%[220]. Уровень профессиональной занятости женщин в СССР был предельным — 93,6%, менее 7% женщин трудоспособного возраста не участвовали в общественном производстве. Показатели занятости женщин и мужчин в народном хозяйстве были одинаковыми во всех возрастных группах[221]. Доля женщин в торговле и общественном питании, здравоохранении, социальном обеспечении, народном образовании и культуре составляло в среднем 80% всех рабочих и служащих[222].
Высокий образовательный уровень женщин позволял им овладевать широким кругом профессиональной и общественной деятельности. Общество получило огромный интеллектуальный и трудовой потенциал.
Вместе с тем экономическая активность женщин осуществлялась на фоне экстенсивного экономического развития. Почти полная женская занятость осуществлялась при резком отставании сферы услуг и наличии крайне непроизводительного домашнего хозяйства в условиях постоянного дефицита промышленных и продовольственных товаров. Практически не были обеспечены равные возможности взаимоотношений между полами. Женщины получили двойной рабочий день — на производстве и дома.
Сразу после революции многим казалось, что это противоречие снимется немедленно, если семейные занятия женщины общество полностью возьмет на себя. Характерна в этом отношении статья Инессы Арманд "Освобождение от домашнего рабства". Начиная со справедливого утверждения о том, что при капитализме работница несла двойное бремя — труд на фабрике и труд дома по хозяйству, И. Арманд приходит к категорическому выводу, что необходимой задачей при социализме является ликвидация индивидуального домашнего хозяйства. Работница после восьмичасового рабочего дня по возвращении домой должна возиться до поздней ночи "над своим печным горшком или над своим корытом". Изменить дело можно только "заменой домашнего хозяйства новыми формами общественного хозяйства... вместо тысяч и миллионов прежних кустарных, нездоровых, плохо оборудованных кухонь; вместо доморощенного корыта должны быть созданы общественные кухни, общественные столовые, общественные прачечные, чистые, светлые, в которых будут работать не хозяйки — работницы, а люди, специально занятые этим делом... И все это следует делать не в каком-нибудь далеком буду
 |
Теоретикам 20-х гг. представлялось, что преобразование быта должно быть связано с ориентацией на коммуны, которые полностью исключают индивидуальное ведение домашнего хозяйства. Бытовые коммуны создавались на практике. Пища приготовлялась на коллективной кухне из общих продуктов силами дежурных[224].
Характерное свидетельство прошлого. Маленькая книжечка безымянного автора "Семья и коммунистическое государство", изданная в 1920 г. в Ташкенте. Автор выделяет четыре основных вида домашней работы: "...уборка, стирка, стряпня, починка одежды... все четыре рода работ, которыми пока держится домашнее хозяйство, обречены отмереть с победой коммунистического строя. Уборку домашних помещений, как представлялось в 1920 г., будут производить специальные бригады рабочих, которые будут обходить жилища по утрам и убирать. Общественные столовые заменят приготовление пищи в домашних условиях. Центральные прачечные заменят домашнюю стирку белья. Точно так, как отмирает домашнее хозяйство, так все меньше остается таких обязанностей в семье по отношению к детям... Общество вскормит ребенка, даст ему воспитание, не отрывая от тех родителей, которые хотят участвовать в воспитании детей... Теперь сознательная работница-мать должна дорасти до того, чтобы не делать разницы между твоими и моими детьми, и помнить, что есть лишь наши дети, дети коммунистической Трудовой России... Семья перестает быть нужной... На месте прежней семьи вырастает новая форма общения между мужчиной и женщиной — товарищеский и сердечный союз двух свободных и самостоятельных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистического общества... Все материальное, денежный расчет, который так портит и калечит семейную жизнь, исчезнет из брака"[225].
Этот отрывок отражает укоренившееся в те годы представление об исчезновении семьи при социализме. Была распространена псевдореволюционная концепция немедленного, в течение нескольких лет, обобществления быта, исключающего домашнее хозяйство, индивидуальную семью, отдельное проживание семьи.
Предполагалось, что коллективизация быта, уничтожив "темные щели семейных очагов", приведет к исчезновению рабства женщины и детей, грубости нравов, хулиганства, распущенности.
Эти увлекательные идеи привели к дискредитации ценностей личной жизни. Автор недавно извлеченной из спецхрана книги 20-х гг. "Как жить по-новому" заявлял, что жизнь коллектива будет все, а жизнь личная будет иметь все меньшее значение[226]. Только с поглощением личной жизни коллективистскими формами жизнедеятельности мыслилось исчезновение противоречия между семьей и обществом. А. Коллонтай в тезисах о коммунистической морали в области брачных отношений отмечала, что выделение брачной пары в обособленную ячейку не отвечает интересам коммунизма[227].
Первый Всероссийский съезд работниц постановил: "...теперь, при переходе к социализму, домашнее хозяйство является вредным пережитком старины... Отсталое кабальное домашнее хозяйство должно исчезнуть... немедленно же и в самых широких размерах осуществить ту сеть мероприятий и насадить те учреждения, которые перекладывают на пролетарское государство все прежние обязанности работниц"[228].
Концепция обобществления быта вырабатывалась в связи с составлением первого пятилетнего плана. Она отражена в материалах заседаний Всесоюзной ассоциации работников науки и технического содействия социалистическому строительству (ВАРНИТСО). Эта организация занималась разработкой гипотезы социалистического преобразования быта. В 1929 г. был выработан проект создания новых социалистических поселений и организации быта. Автором проекта был Л. М. Сабсович[229].
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |