Через некоторое время в комнату вошла Екатерина. Она очень обрадовалась, увидев терпение Юлиана и его преданность Божьей воле. Екатерина поддерживала его спасительными словами, пока он спокойно и радостно не отдал свою душу Богу.
Сердце Екатерины полностью принимало Божью волю. Благодаря этому она одинаково относилась ко всем событиям. Она одинаково смотрела и на богатство своего дома, и на мотовство мужа. Она одинаково была готова к тяжёлой жизни с Юлианом и к его уходу из жизни. Когда после смерти мужа друзья хотели её утешить и говорили, что теперь она свободна и может жить спокойно, Екатерина ответила, что её интересует только Божья воля и ей всё равно, что с ней произойдёт: что-то хорошее и приятное или плохое и печальное.
Екатерина ко всему относилась одинаково и всё приписывала Богу. Она часто говорила: «Я отдала своей Любви ключи от своего дома и абсолютную власть делать со мной всё, что Она хочет». Когда Екатерину спрашивали, чего она желает, всегда слышали только один ответ: «Я желаю только того, что имею в эту минуту. Именно это является выражением Божьей любви. Он в любое время и в любом месте всё устраивает, всем руководит и всегда хочет только того, что с нами происходит. Однако мы должны постоянно делать добро. Тот, кто этим пренебрегает и лишь ожидает Божьего распоряжения - искушает Бога».
О себе Екатерина говорила так: «Если бы меня не хранил Бог, я была бы хуже Люцифера. Я так твёрдо в этом убеждена, что даже если бы все ангелы уверяли меня, что во мне есть что- то хорошее, я бы им не поверила. Ибо я ясно вижу, что всё благо находится только в Боге, во мне же самой нет ничего, кроме порока».
Она так твёрдо была убеждена в своей грешности, что, как только слышала, что друзья говорят о ней что-то хорошее, в душе говорила: «Если бы друзья знали меня так хорошо, как знаю себя я, они бы никогда больше обо мне так не говорили».
Мирские почести не имели для Екатерины никакого значения. Но ещё больше она не желала экстазов, видений и иных сверхъестественных милостей, и с юных лет просила Бога никогда их ей не давать. Но Бог часто одарял её небесными видениями. Когда Екатерина приходила в себя после экстазов, она была слабой и обессиленной. В молодости, предчувствуя экстаз, Екатерина пряталась от людей. Но в пожилом возрасте, когда у неё было мало сил, её мистические видения стали явными.
Когда Екатерине было 63 года, она тяжело заболела. За ней заботливо ухаживали её родственники и ученики, но силы к ней уже не вернулись. На протяжении долгого времени она очень страдала, но во всём полностью уповала на Господа.
15 сентября около шести вечера у Екатерины спросили, не хочет ли она принять Святое Причастие. Она, будто уже знала, что приближается смерть, указала пальцем на небо и дала понять, что скоро пойдёт на небесный пир. Потом с радостным лицом она произнесла последние слова Иисуса: «Господи! В руки Твои отдаю дух мой!» - и отдала свою душу Господу.
Джованни Папини
История чудовища, которое стало агнцем
Джованни Папини родился в 1881 году во Флоренции в семье Луиджи Папини и Эрминии Кардони. Его отец, убеждённый масон и яростный республиканец, решил не крестить сына и следил за женой, чтобы и та не сделала этого. Но мать, предприняв все необходимые меры предосторожности, тайно отнесла ребёнка в храм и окрестила его. Долго взрастало зерно Святого Крещения рядом с отцом-масоном, но в итоге оно дало богатый урожай и одарило Католическую Церковь и мир замечательным христианином.
Джованни рос в тени отца, яростного антикатолика. С детства сын жадно впитывал в себя отравляющие убеждения отца.
В 1911 году, в возрасте тридцати лет, Папини опубликовал ужасную книгу под названием «Мемуары Господа Бога». Папини иронически сделал героем этой книги самого Бога и в Его уста вложил такие богохульные слова: «Люди, станьте все атеистами, станьте ими как можно скорей! Сам Бог, ваш Бог, просит вас об этом от всей души!»
Можно себе представить, какой шум вызвало это произведение, какую бурю эмоций. После обращения Джованни Папини плакал при одной мысли, что написал такую книгу, и поручил дочери Виоле разыскать все существующие экземпляры и сжечь их. Его дочь вспоминает, что однажды отец, очень печальный, сказал ей: «Виола, я доверяю только тебе. Я просил вернуть мне все экземпляры “Мемуаров Господа Бога”. Сожги их, пусть не останется ни одного!»
Но в 1911 году Папини думал совершенно иначе и испытывал злобное удовлетворение, слыша комментарии верующих, в которых он посеял сомнения. Два года спустя в газете «Lacebra», которую он сам основал, Папини издал ещё более отвратительную статью под названием «Cristo peccatore» («Христос грешник»), В ней он оскорблял Христа словами до такой степени вульгарными, что архиепископ Флоренции запретил верующим читать эту газету, а против автора начался судебный процесс (завершившийся оправдательным приговором) об оскорблении религиозных чувств верующих.
В виду всего этого писатель Томазо Галларати-Скотти написал Папини письмо, в котором делал ему строгое замечание. Письмо заканчивалось необычным пророчеством. Томазо Галларати-Скотти писал: «Позволь мне вверить тебя Тому, Кого ты облил грязью и Кого я почитаю всеми силами своей возрождённой веры. Ты не можешь освободиться от Него. Тень Его креста падает также и на тебя, Его глаза не отворачиваются от тебя. Он остаётся молчаливым Судьёй твоей жизни. Ты не можешь убежать от Него. Он ждёт твою душу, чтобы дать тебе ответ».
Также его друг, Доминико Джильотти, душа, открытая на свет Христа, был убеждён, что богохульства Папини скрывают мучительные искания и тоску. Джильотти открыто заявил, что «“Lacebra”, эта смердящая, бездонно глупая и идиотская сточная канава», - это не настоящий Папини.
В это же время Папини, прирождённый провокатор, издаёт в 1912 году произведение под названием «Конченный человек». В этой книге появляются неожиданные фрагменты, в которых можно увидеть отчаявшуюся, ищущую света душу. Он пишет: «Всё кончено, всё потеряно, всё закрыто. Уже ничего нельзя сделать. Даже утешать себя. Плакать? Но, чтобы плакать, нужно иметь энергию, нужно иметь немного надежды! Я уже ничто, я уже не в счёт, я ничего не хочу: я недвижим. Я вещь, а не человек. Дотроньтесь до меня: я холодный, как камень, холодный, как гроб. Здесь похоронен человек, который не смог стать Богом!»
Однако в этом же произведении Джованни Папини издаёт крик, призыв, похожий на молитву: «Я не прошу ни хлеба, ни славы, ни сострадания, но я прошу, молю смиренно, на коленях, изо всех сил и всем жаром души даровать мне немного уверенности: лишь маленькую, заслуживающую доверия веру, атом истины.
Мне нужно немного уверенности, мне нужно что-то истинное. Я больше так не могу; я уже не могу жить без этого. Я не желаю ничего иного и ничего большего, но знаю, что то, чего желаю, - это многое, это необыкновенная вещь. Однако я во что бы то ни стало желаю её, я должен добыть её любой ценой, даже ценой собственной жизни. Без этой истины я не могу дальше жить, поэтому, если никто надо мной не смилуется, если никто не может мне ответить, я в смерти буду искать счастья или покоя вечного небытия».
Христос не медлил с ответом. Неизвестно, когда Папини открыл дверь своего сердца Богу. Мы являемся лишь свидетелями торжества по причине уже состоявшейся встречи. Однако известно, что эта встреча произошла между 1919 и 1921 годами. Как это случилось? Что или кто подготовил эту встречу?
Целое переплетение обстоятельств привело Папини к обращению. Важную роль сыграло то, что Папини мучили глубокие угрызения совести из-за того, что он призывал начать Первую мировую войну, полную бессмысленных трагедий. Также среди этих событий можно назвать первое Причастие его дочери и христианскую доброту жены; постоянные замечания и поддержку Доминико Джильотти; прекрасные книги, которые он читал (творения св. Августина и Паскаля, «Духовные упражнения» св. Игнатия Лойолы, «О подражании Христу» Фомы Кемпийского и Евангелие). Всё это вело Папини в одном направлении: его сердце всё больше склонялось к Христу.
Джильотти, близкий друг Папини, написал ему 20 января 1920 года: «И вот ты, алчущий правды, погрузился до последнего волоска твоей большой головы, полной молний и темноты, в зловонный чёрный колодец антиклерикализма, который презираешь. Твои глаза не видят, твои уши, заложенные ушной серой религиозного невежества, не слышат. Ты должен научиться делать знак креста, становиться на колени, верить в то, чего не понимаешь, причащаться, как твои доченьки, и, наконец, в объятиях веры, научиться бороться за истину Церкви, которая является истиной Бога.
Твоё перо двадцать лет писало под диктовку дьявола. Двадцать лет ты отравлял себя и других. Нужно вычеркнуть это и начать писать заново. Свои книги - одни позорные, другие пустые, третьи красивые, но безбожные - решительно и радостно бросай в костёр бессмысленности. И начни заново. Пиши, чтобы опровергнуть всё, что ты написал; чтобы среди мудрых мира сего ты был одержим одержимостью Христа. Плыви против течения. Борись, оплёванный толпой, под знаменем креста».
Папини послушался Джильотти, а также многих других своих друзей, которые подсказывали ему тот же путь. Он говорит об этом так: «Слишком долго и слишком трудно было бы рассказывать о том, как писатель сам нашёл Христа, следуя многочисленными путями, которые в конце все до единого привели к подножию горы Евангелия».
Так или иначе, в 1921 году Джованни Папини был христианином. Свою любовь к Христу он выразил в книге «История Христа», состоящей из пятисот страниц и девяноста шести разделов. В этой книге Папини даёт свидетельство радости и удивления по причине встречи с Тем, Кого ему постоянно не хватало. Но прежде всего в этом произведении он с жаром новообращённого, с радостью путешественника, который после долгих лет скитаний достиг столь желанного дома, призывает всех, особенно людей культуры, безотлагательно возвратиться к единственному Спасителю. Папини хотел, чтобы «История Христа» была возмещением за предыдущие книги. Он написал: «Автор этой книги много лет тому назад написал другую. Он показал в ней вымышленную им самим печальную историю человека, который на протяжении минуты хотел стать Богом. Сейчас, зрелый годами и совестью, тот же автор попробовал написать жизнь Бога, Который стал человеком. Тем, что писатель создал в те годы лихорадки и гордыни, он оскорбил Христа, как мало кто до него. Однако через шесть лет, - но шесть лет, исполненных большого страдания и разорения вокруг него и в нём самом, - после долгих месяцев бурных размышлений, внезапно, отложив всю работу, будто его подталкивала и заставляла какая-то превышающая его сила, он начал писать эту книгу о Христе, которая сейчас кажется ему недостаточным удовлетворением за прошлые грехи».
После того, как Папини встретил Христа, ему всё кажется тенью. Он решительно заявляет: «То, что было до Христа, может быть прекрасным, но оно умерло. О Цезаре в его эпоху говорилось намного больше, чем о Христе, Платон давал больше знаний, чем Иисус. И хотя и об одном, и о другом ведутся дискуссии, но кто вступает в горячий спор за или против Цезаря? Где сегодня сторонники Платона и его противники? А Христос живёт в нас. Одни Его любят, другие ненавидят. А то, что все Его заядло критикуют, доказывает, что Он ещё не умер».
Однажды Папини прочитал слова одного немецкого протестантского поэта XVII века, который обратился в католичество и стал францисканцем: «Даже если бы Христос родился тысячу или десять тысяч раз в Вифлееме, тебе бы это ничего не дало, если Он не родился хотя бы раз в твоём сердце». Папини задал себе вопрос: «Как может произойти это внутреннее рождение?» Он ответил самому себе так: «Но всё же это новое чудо не является невозможным, только бы его желали и ожидали. В тот день, когда ты не почувствуешь ни капли гнева и зависти, видя радость другого человека, - радуйся, ибо это знак, что близко это рождение. В день, когда ты не почувствуешь скрытой волны удовольствия перед лицом неудачи и падения другого - радуйся, ибо близко это рождение. В день, когда ты почувствуешь потребность утешить кого-то в скорби и желание облегчить страдания и нужду хотя бы одного творения, - веселись, ибо близок приход Бога. А когда однажды несчастье настигнет тебя и принесёт много горя, когда ты потеряешь здоровье и силы, детей и друзей, должен будешь переносить пассивность и холодность близких тебе и далёких людей, и ты не погрузишься в сетования и проклятия, но со спокойной душой примешь свою судьбу - радуйся и ликуй, ибо чудо, которое казалось нереальным, исполнилось, и Спаситель уже родился в твоём сердце. Ты уже не один, ты уже никогда не будешь один. Мрак твоей ночи рассеется, будто тысячи сияющих звёзд соберутся со всего неба, чтобы праздновать встречу твоего короткого человеческого дня с Божьей вечностью». Так писал Папини 25 декабря 1955 года, за шесть месяцев до смерти. Сам того не осознавая, он написал слова, подобные словам св. Франциска Ассизского.
В последние месяцы жизни его полностью парализовала тяжёлая болезнь. У него отказали все органы чувств. Однако он смог выговорить такие слова: «Иногда меня удивляют те, кто поражаются моему спокойствию в таком плачевном состоянии, которое возникло из-за болезни. У меня отнялись ноги и руки. Я почти полностью потерял зрение и речь. Я не могу ходить, не могу пожать руку друга, не могу даже поставить подпись. Я не могу уже читать, мне всё труднее разговаривать и диктовать. Это безвозвратная утрата и страшное отречение, особенно для того, кто до сих пор хочет быстро ходить, читать в любое время и сам всё писать: письма, записи, мысли и статьи.
Однако это всё - ничто по сравнению с более чудесными дарами, которые Бог мне оставил. Я сохранил, хоть и ценой ежедневной борьбы, веру, разум, память, воображение, фантазию, любовь к медитации и размышлениям, а также внутренний свет, называемый интуицией или вдохновением. Также я сохранил чувство семьи, дружбу друзей, способность любить даже тех, с кем я лично не знаком, и счастье оттого, что я любим теми, кто знаком со мной только по моим произведениям. Я ещё могу, хоть с мучительной медлительностью, передавать другим свои мысли и чувства».
Тем временем болезнь быстро и необратимо прогрессировала. Эти драматические и в то же время полные покоя события описывает Роберто Ридольфи: «Вскоре его перестали понимать даже самые близкие: сначала его Джасинта, потом даже Виола. Только внучке Анне удавалось понять значение нескладных, однообразных звуков, урчания, лишённого артикуляции. Каким образом она это делала, для меня и для всех было тайной, граничащей с чудом. С какого-то времени и такая связь стала невозможной и каждое слово должно было произноситься по буквам. Тогда Анна медленно читала алфавит, а когда доходила до нужной буквы, больной шевелил головой. Только такое движение он ещё мог сделать. Потом Анна снова начинала читать алфавит, и, буква за буквой, складывалось слово. Затем снова начиналась тяжёлая работа: она складывала следующее слово». Даже в таких условиях Папини сохранял покой в сердце.
Однажды он смог продиктовать следующую мысль: «Есть во мне песнь, которую я один должен слушать, которую только я должен переносить и терпеть. Эта песнь будет выражена в последнюю минуту моей жизни. Она будет началом счастливой агонии».
В последние дни своей жизни Папини попросил читать ему книгу «Santi che amiamo» («Святые, которых мы любим»), В пятницу 6 июля его состояние снова ухудшилось, но он хотел, чтобы ему прочитали раздел, посвящённый св. Франциску. На следующий день - раздел о св. Томасе Море.
Приближался великий день встречи лицом к лицу с Богом. Папини, как ребёнок, ожидал этой решающей минуты в жизни каждого человека.
Роберто Ридольфи пишет: «Будучи не в состоянии принять Святое Причастие, он получил Елеопомазание больных. Однако когда священник читал молитву и произнёс его имя - Джованни - больной пришёл весь в движение, стараясь что-то выразить. Над ним склонилась его Джасинта и пыталась понять муку писателя в выражении его глаз. Что ему не нравилось? Почему Джованни уже не хотел, чтобы его называли таким именем? Джасинта вспомнила, что Джованни, вступив в Третий орден св. Франциска, принял имя Бонавентура. Она подумала:
может, он хочет, чтобы так к нему обращались? Джасинта подсказала священнику, чтобы он обратился к нему таким именем. Священник заново склонился над больным и сказал: “Бонавентура, хочешь ли ты принять таинство больных?” Тогда на лице Папини появился покой: он улыбнулся и дал головой знак, что именно так он хочет чтобы его называли в минуту, когда он готовится ко встрече с Богом».
Папини умер 8 июля 1956 года. В одном из своих произведений он писал: «Когда, погребённый, я увижу, как солнце последний раз садится за западную стену, Бог, светило светил, всегда будет со мной». Глядя на жизнь писателя, можно надеяться, что так оно и произошло.
Чезаре Феста
«Не стыдись Христа!»
Известный итальянский адвокат Чезаре Феста, советник итальянского короля Виктора Иммануила III, был руководителем масонской ложи в Лигурии и бескомпромиссным врагом Католической Церкви. От своего двоюродного брата, доктора Георгия Фесты, он услышал об отце Пио. Чезаре Феста только рассмеялся, когда услышал о сверхъестественных ранах (стигматах), чудесных исцелениях, билокации и других необычных событиях, связанных с итальянским монахом-капуцином.
Однако из любопытства он отправился в Сан-Джованни- Ротондо. В пути Чезаре был уверен, что ему удастся разоблачить «монаха-обманщика». Он стал среди людей, которые толпились перед монастырём капуцинов, и смотрел на проходящего мимо отца Пио. Вдруг монах обратился к нему со словами: «Как это? Вы, масон, приехали сюда?» - «Да, это так», - ответил Феста. «А скажи мне, сын мой, какова основная задача масонского движения?» - спросил отец Пио. «Борьба с Церковью», - искренне ответил Феста.
Тогда отец Пио взял адвоката за руку, отвёл в сторону и долго беседовал с ним наедине. Во время разговора он рассказал евангельскую притчу о блудном сыне, который в конце концов вернулся в дом отца.
Разговор с монахом произвёл на Фесту огромное впечатление. Его атеистические взгляды рассеялись, как утренний туман. Он понял, что Иисус, с Которым он ожесточённо боролся, всё ещё его любит. Слушая отца Пио, Феста, посвятивший двадцать пять лет борьбе с Церковью, чувствовал, что с ним происходит что-то странное. В определённый момент он принял решение обратиться и изменить свою жизнь. Он встал на колени перед монахом и попросил исповедовать его. «Ещё не время. Бог даст тебе знать, когда ты сможешь исповедоваться», - ответил отец Пио.
Изумлённый адвокат вернулся в Геную, но уже через неделю решил, что ему нужно снова ехать в Сан-Джованни-Ротондо. Отец Пио принял его, и во время исповеди случилось нечто необыкновенное: известный всей Италии масонский лидер полностью преобразился. Чезаре Феста принял решение искупить перед Церковью всё зло, которое причинил во время своей масонской деятельности. По совету отца Пио, Феста отправился в паломничество в Лурд. Его бывшие друзья-атеисты язвительно высмеивали это путешествие. Они атаковали Фесту не только во время личных разговоров, но и публично в прессе. Он же спокойно отвергал все обвинения в свой адрес. Он говорил, что в Лурде видел не только необыкновенные исцеления, но и, прежде всего, чудеса веры.
«Братья» масоны были шокированы, узнав о его обращении. Его вызвали на тайный масонский суд и угрожали суровым наказанием. Когда Феста шёл на это собрание, ему передали письмо от отца Пио, в котором было написано: «Мужайся! Не стыдись Христа! Время бороться открыто». Феста почувствовал в себе силу. Он смело стал перед масонским трибуналом и объявил своим судьям, что по собственной воле покидает ложу и становится верным сыном Церкви, которую будет защищать до конца своей жизни Отец Пио поддержал его в этом, подтверждая своё присутствие таинственным запахом.
Чезаре Феста освободился от масонских оков. На протяжении всей жизни он был очень набожным человеком. Он вступил в Третий орден св. Франциска, стал бесстрашным апостолом Иисуса Христа и духовным сыном отца Пио.
Мессиа
«Отец, я ни во что не верю...»
«Его ничего не волнует, он всем пренебрегает. Он знает, что его ждёт вечное наказание, если он умрёт в таком состоянии. Но его это мало беспокоит, над замечаниями в его адрес он только смеётся. Он с ненавистью высказывается о проповедях и о священниках. Он говорит, что священники существуют для того, чтобы делать замечания, что это их профессия, что они лгут. Он выступает против Бога и веры, против духовенства, нагло нарушает Божьи заповеди, заглушает голос совести, до последнего сидит в пороках и просыпается только в минуту смерти, когда нет уже для него спасения, когда уже невозможно вырваться из рук ада», - такой образ закоренелого грешника изобразил в своей проповеди святой настоятель из Арса Жан-Мария Вианней.
Благодаря жертвенному пастырскому служению этого настоятеля, много людей «проснулись» раньше минуты смерти. Одним из них был Мессиа, учитель рисования в промышленносельскохозяйственном училище. Когда-то он был известным геологом. Френсис Трошу в биографии св. Жана-Марии Вианнея, основанной на актах канонизационного процесса, многочисленных свидетельствах и документах, так описывал Мессиа: «Он охотно называл себя философом, желая этим показать, что верит только в разум. В детстве он набожно принял первое Причастие, а в самую тяжёлую пору террора Французской революции отвернулся от католической веры, поочерёдно исповедовал ислам, иудаизм, протестантизм, сен-симонизм, занимался спиритизмом и в конце увлёкся идеями коммунизма. Его жизнь была похожа на фантастическую повесть».
Был июнь 1841 года. Мессиа покинул Лион и на несколько дней поехал на отдых в горы Божоле. В пути он встретил своего старого друга, который ехал в Арс. Тот начал уговаривать его поехать вместе с ним. Он обещал, что Мессиа «увидит священника, который совершает чудеса». Мессиа на это только рассмеялся и ответил, что не верит в чудеса. Но всё же он поддался уговорам своего друга.
На следующий день, подталкиваемый любопытством, Мессиа пошёл со своим другом на утреннюю Святую Мессу, совершаемую отцом Вианнеем. Он сильно удивился, когда после Мессы увидел, что прямо к нему идёт священник. Отец Вианней положил ему руку на плечо, дал знак, чтобы тот шёл за ним и... повёл его к исповедальне, стоящей в ризнице. Мужчина содрогнулся от одного её вида. Но священник продолжал пристально на него смотреть. Мессиа, побеждённый этим взглядом, послушно стал на колени перед решёткой исповедальни. «В конце концов, чему это вредит?» - подумал он и холодно, без сожаления и сокрушения рассказал настоятелю Арса историю своей жизни. Святой внимательно его слушал, но, хорошо понимая настроение Мессиа, попросил его прийти и поговорить с ним на следующий день. «А сейчас иди к алтарю св. Филомсны и попроси её, чтобы она вымолила для тебя у Иисуса Христа милость обращения». Мессиа исполнил эту просьбу. После того как он пришёл в указанное место, с ним произошло нечто необыкновенное. На него низошла Божья благодать. Слёзы появились у него на глазах. Он сам не знал почему. С плачем он пробрался через толпу и вышел из церкви. Позже он повторял: «Ах, сколько счастья в этих слезах!»
Мужчина не поехал в горы, но по просьбе священника встретился с ним на следующий день. Надменность Мессиа исчезла, он увидел себя в истинном свете. «Отец, я ни во что не верю... Прошу вас, помогите мне!» - сказал он отцу Вианнею.
«И святой так помог ему, - заключает Трошу, - что геолог, проведя рядом с ним десять дней, наполнился верой и стал одним из самых набожных и ревностных католиков в городе».
Джузеппина Бахита
«Я любила Его, ещё не зная...»
Святейший Отец Иоанн Павел II говорит, что Бахита может стать сестрой всем людям в их стремлении к подлинному счастью, которое проповедовал Иисус. На первый взгляд, она мало подходила для этой роли, потому что принадлежала к огромному числу измученных и несчастных детей.
Бахита родилась примерно в 1869 году в глухом африканском селении в провинции Дарфур (ныне западная провинция Судана). Девочка была внучкой вождя племени и жила в обеспеченной и счастливой семье, занимающейся земледелием и скотоводством. У неё были прекрасные, любящие друг друга родители, три брата (крепкие подростки), замужняя сестра и сестричка-близнец.
Но одно воспоминание, разрывающее сердце, осталось у неё на всю жизнь. Когда ей едва исполнилось четыре года, её старшая сестра была похищена арабскими разбойниками. Сестра, жертвуя собой, успела спрятать маленькую Бахиту в стоге сена. С тех пор она часто вспоминала раздирающие душу крики, отчаянные поиски, горе родителей.
А через несколько лет, когда шестилетняя Бахита собирала цветы далеко от ограды хижины, она сама была похищена. С тех пор у неё в памяти остался только ужас: её внезапно схватили, крик замер в горле, к которому приставили кинжал, потом долгая, проведённая в отчаянных рыданиях дорога, длящаяся всю ночь; попытки освободиться и бежать; и хлыст, которым её хлещут по ногам, чтобы она оставила эту мысль. Потом, на рассвете, прибытие в арабскую деревню, состоящую из маленьких низ ких домов, и что-то похожее на свинарник, куда её заперли надолго, на много дней.
Всё остальное стёрлось из памяти: собственное имя, название родной деревни, имена братьев и даже родителей. Поскольку девочка не помнила своего имени, один из разбойников иронически подсказал другому: «Зови её Бахита!» А Бахита означает «счастливая, везучая».
После многих дней, проведённых в рыданиях и отчаянии, начались тяжёлые испытания. Прибыл работорговец, который покупал добычу разных разбойников. Он составил партию из мужчин и женщин, приковав их железными ошейниками к твёрдой оглобле. Там была ещё одна девочка, шедшая рядом с Бахитой. Обе были так малы, что их не стали связывать.
В каждой деревне партия увеличивалась за счёт новых похищенных людей. На первой остановке, после многих дней перехода, девочки, которых на минуту оставили без охраны, сумели убежать, спрятавшись в ближайшем лесу.
Они провели там всю ночь в рыданиях и страхе. Через много лет Бахита расскажет, как она чувствовала, что её окружают дикие животные: слоны, львы, гиены, обезьяны. Но она ощутила также присутствие ангела, утешавшего её, хотя тогда она ещё не знала о существовании ангелов. Утром девочки попали в руки другого разбойника, который несколько дней их прятал, а потом перепродал другому хозяину. Получив от разбойника неожиданный заработок, тот, по крайней мере, решил воздержаться от жестокого наказания, которому девочки неизбежно бы подверглись, попав в руки первого работорговца.
Они снова пустились в печальный путь по направлению крынкам севера, где Бахита по-настоящему узнала, что такое рабство.
Вначале судьба двух маленьких рабынь была не слишком суровой. Хозяин оставил их у себя, подарив своим дочерям. Бахита и её подруга проводили день, как собачонки, сидя на корточках возле своих маленьких хозяек, внимательно следя за их жестами, обмахивая их веером, играя с ними, вызывая
восхищение гостей. Им даже казалось, что их полюбили. Но это длилось недолго. Однажды Бахита уронила дорогую вазу и разгневала хозяйского сына. Инстинктивно девочка бросилась к своим хозяйкам, ища у них защиты, но те равнодушно смотрели, как младший хозяин в гневе бил девочку кулаками, хлыстом, пинал ногами, а потом оставил её, окровавленную, лежать на полу. Затем её бросили на убогую подстилку, где она пролежала в лихорадке много дней, и никто о ней не заботился. Когда она поправилась, её продали турецкому генералу.
Дом генерала был адом. Там властвовали его жена и мать, злые, как мегеры. Они отравляли ему жизнь постоянными ссорами. Когда генерал не знал, как излить свою злобу, то, не смея ударить мать или жену, приказывал сечь розгами рабынь до тех пор, пока их тела не превращались в кровавое месиво.
Но ещё ужаснее было решение генеральской жены разукрасить несмываемыми рисунками тела юных рабынь, обычно ходивших обнажёнными. Позвали старуху, которая мукой наметила на теле каждой девушки сложный рисунок: шесть длинных линий на груди, шестьдесят на животе, сорок восемь на правой руке. Потом по рисунку она бритвой стала делать надрезы глубиной около сантиметра. Края открытых ран несколько раз посыпали солью, чтобы шрамы были выпуклыми. Затем их бросили на циновку, несколько дней они были в бреду, и никто даже не позаботился о том, чтобы вытереть им кровь. Пытка была столь жестокой, что многие девушки не выжили. Бахита пришла в себя лишь через два месяца. Через много лет, рассказывая об этой пытке, следы которой остались навсегда, она содрогалась и плакала.
Её подвергли ещё одному мучению, слишком постыдному, чтобы рассказывать о нём. Она поведала об этом лишь за несколько лет до смерти. Бахита росла и гармонично развивалась. Турецкий генерал смотрел на неё с удовольствием и гордился тем, что владеет породистой рабыней. Но однажды он сказал жене: «Эта рабыня хорошо развита, но мне не нравятся её ярко выраженные формы».
«Днём, - рассказывала Бахита, - хозяин позвал меня. Я прибежала и стала перед ним на колени, как это было принято. Он с силой сжал рукой мою грудь и стал выкручивать её, как отжимают выстиранное белье. Я потеряла сознание, и в тот день меня оставили в покое. Но в последующие три дня всё повторялось. Хозяин выкручивал моё и без того растерзанное тело, давил на него, чтобы убрать даже самые маленькие узлы, а я должна была стоять смирно, иначе меня бы избили хлыстом. Теперь я гладкая, как доска».
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |