- Поймите, я не причиню Вашей жене ни малейшего вреда, почтенный! Женщина просто испугалась и закричала... Я всего лишь хотел помочь...
- Знаем мы, как ты помогаешь... Убийца! - судя по тону, селянин горел желанием освободиться из моего захвата и доделать то, что по каким-то причинам не дали осуществить палачу.
- Я клянусь, что не сделал ничего дурного... Нечего биться в истерике! Успокойтесь и запомните: непременно покажите свою жену ведунье... Вы поняли?
Вообще-то, взывать к его здравому смыслу было бесполезно - мужчина не видел ничего, кроме моего клейма и не слышал ничего, кроме вопля жены. Я беспомощно посмотрел в сторону двора. Ну как не везёт! Принц ушёл к реке в сопровождении Борга, а доктор... На огороде, что ли, застрял?... Надеюсь, моё вмешательство в деревенскую охранительную магию не скажется плохо на здоровье женщины и ребёнка. Строчки-обереги легко восстановить или заговорить новые. Но этот мужик совсем отупел от ненависти и страха... Что же мне делать? Так и сидеть на этой дубине верхом? Я не такой сильный, как он, долго не выдержу... Но в тот момент, когда я уже решил отпустить селянина восвояси и убраться от греха подальше, на мой дрожащий от напряжения хребёт обрушился удар, от которого даже в глазах потемнело. Я обернулся и за короткое мгновение до следующего удара, угодившего мне в голову, успел встретиться взглядом с неожиданным защитником простого народа. И последней яростной вспышкой в сознании промелькнуло: опять ГНОМ?!!!...
***
...Упругий кулак холодной воды ударил в лицо, рассыпаясь колючими брызгами по коже... Так, оказывается, я ещё и совершенно голый! Ну да, правильно, зачем одежду-то портить?...
Скрученные грубой верёвкой запястья были вздёрнуты куда-то вверх, за голову. Плечи - на грани вывиха. Пальцы ног с трудом касаются утоптанной земли. Ну а щиколотки-то вы зачем спутывали? Я что, лошадь? Да куда я могу деться, если вишу на связанных руках в воротах чьего-то дома... Наверное, обиженная супружеская пара именно здесь и обитает. Хороший дом, добротный...
- А, мерзавец, очнулся, наконец! - а это, видимо, мой главный обвинитель. Он же - судья. И не удивлюсь, если буду лишён жизни его же руками...
Я предпочёл не отвечать. Не потому, что мне нечего было сказать. Отнюдь. Просто озверелой толпе невозможно что-либо объяснить. А толпа, собравшаяся на улице, была именно такой. Озверелой. Даже дети смотрели на меня с неумелой яростью. Ох, не пускал бы я детей на такие представления... Ни к чему это - с детства приучать к жестокости. Мир и так достаточно плох, чтобы так рано узнавать самые неприглядные его стороны... Ох, и задал бы я вам трёпку, селяне! Хотя бы за то, что вы приволокли детей смотреть на казнь. В том, что казнь состоится, я не сомневался. Во-первых, они формально имеют на это право, поскольку я заклеймён. Во-вторых, они полагают себя потерпевшими - ещё бы, женщина в обмороке! Ну а в-третьих... Кто же откажется от дармового развлечения, когда до ближайшего праздника - целый месяц...
Староста - насколько я понял из обличающей речи, напуганная мной селянка приходилась ему дочерью - надувшийся от важности, как индюк, гордо сообщил собравшимся о том, что выполняет свой долг, избавляя народ от грязного отребья в моём лице. Собственно, я его не слушал, поскольку ситуация не располагала к потере времени на ерунду. Мысленно отсчитывая мгновения, оставшиеся до "счастливого и окончательного избавления от превратностей судьбы", я просматривал приходно-расходные книги своей жизни. Итак, есть ли у меня незаконченные дела? Пожалуй, что есть. Но они могут обойтись и без моего участия... Гнома никогда меня не найдёт - обидно, конечно, но такова жизнь. Бэру и Мэтти я ничего не должен. Доктор вообще в счёт не идёт. Принц... Всё равно, я не могу ему ничем помочь - о чём же жалеть? Единственное, что меня слегка коробило, так это тень вины перед Мастером. А ведь ты потеряешь свои деньги ни за что... Но, можно сказать, сам виноват: незачем было отпускать меня под пригляд вечно занятого неотложными делами лекаря... Так что, я чист перед богами и перед людьми, и смело могу перешагнуть Порог - у Вечной Странницы не будет ко мне никаких претензий. Нужно постараться выровнять дыхание и расслабиться, пока есть такая возможность. Даааа, легко сказать - расслабиться! А вот как это сделать на практике? Мне больно уже сейчас, от напряжения в растянутом теле, что же будет, когда эти простодушные, но весьма свирепые люди начнут экзекуцию? Да и как они собираются меня казнить? О, что-то мысли потекли совсем не в том направлении, которое способствует оптимизму... Что, Джерон, страшно? Эээээ... Пожалуй, да. Но боюсь я совсем не смерти. Точнее, не только её. Страшно уходить, не оставляя След. Хотя бы в чьей-то душе... Если бы я был уверен, что кто-то спустя годы будет вспоминать меня - пусть даже ругая - я бы рассмеялся в лицо своему палачу, а так... Нет, только не плакать! А нос уже предательски шмыгает... Я поднял лицо к небу в надежде, что жаркое солнце успеет высушить намечающиеся слёзы до того, как их кто-нибудь заметит. Я не хочу казаться слабым - мне достаточно ощущения, что именно такой я и есть - пусть все вокруг считают, что я холоден, как лёд, и спокоен, как камень... Впрочем, это сравнение неудачное - в ином камне куда больше страсти, чем во мне...
Летнее небо такое глубокое, что взгляд, устремившись ввысь, может утонуть в тёмно-синем океане, по которому лениво скользят белые громады облаков и лёгкие тени птиц. В канун Праздника Середины Лета ты станешь ещё ярче, ещё прекраснее, но я больше не смогу тонуть в твоих бездонных глазах... Как странно: я не люблю синий цвет, но обожаю смотреть на небо. Магрит называла это Парадоксом Упрямого Разума. Интересно, что она имела в виду? Ответа я не узнаю. Да и к чему мне ответ, если я не могу задать вопрос?... Крохотная точка в центре лазурного шатра. Птица? Скорее всего. Только птицы могут чувствовать себя так беззаботно и счастливо, качаясь в ладонях Владычицы Ветров... Наверное, я должен обратиться к богам? Но я не помню ни одной молитвы, и это терзает меня сильнее, чем предчувствие Шага за Порог. Есть ли там хоть что-то? Или, закрыв глаза в последний раз, я окажусь посреди Ничего?
И словно отвечая на мою мольбу, память услужливо подсовывает песню из далёкого детства. Я почти забыл её. Или думал, что забыл... Почему-то Последнюю Песню всегда поёт ребёнок... Тонкий, совершенно бесстрастный голос звенит в сознании...
Караваном отлетевших душ тают в небесах
Грустные облака...
Где-то там, в синеве
Ты летишь, одинок,
В никуда, навсегда,
Не оставляя на Земле тёплого следа...
Тысячи тропинок были пройдены, но ещё
Больше - встречи ждут с тобой...
Ты не мог им солгать...
Кто решил за тебя:
Смысла нет дальше жить -
И, усмехаясь, разорвал тоненькую нить?...
В зеркале распахнутого сердца - в озёрах глаз
Отражение любви
Ярче солнца горит
И зовёт, но туда
Для тебя нет пути -
На серых крыльях Смерти тише, душа, лети...
В никуда, навсегда
Тень души упадёт...
На Земле кто-нибудь,
Может быть, вспомнит тебя...
Новый рассвет в небесах
Будет сиять, но ему
Не увидеть никогда свет погасшей звезды...
Страх бьётся под кожей жидким огнём. Я не хочу уходить, но если я и в самом деле должен это сделать, то почему, во имя всего Сущего, я должен провести последние минуты жизни в нелепом ожидании? Как трудно... Ну почему они тянут?...
Староста всё лопотал, багровея от осознания неожиданного статуса исполнителя королевской воли. Меня никто ни о чём не спрашивал - на деревенской сходке преступники права голоса не имеют. Как же они смешны, прямо как дети, получившие в руки игрушку, о которой могли только мечтать!... Потому и не торопятся с исполнением приговора. Не наигрались... Ну ладно, хватит! Не знаю, как им, а мне уже стало жарко. И голова трещит - хорошо мне гном приложил. Душевно... Стоп! Гном?! Нет, это становится уже дурацкой традицией! Почему все мои беды начинаются с появлением этих недомерков?... Я даже дёрнулся от возмущения, чем отвлёк толпу от созерцания вещающего прописные истины старосты. Тот недовольно посмотрел в мою сторону и предположил, что убийце - то есть, мне - уже не терпится проститься с жизнью. Эти слова были встречены селянами с воодушевлением - в самом деле, доколе ещё торчать на горячем солнце? Прибить мерзавца, выпить за здравие справедливейшего из королей, да и разойтись по своим делам...
-...И властью, данной мне королевским указом, я приговариваю жестокого убийцу к смерти через побитие камнями! - завершил староста свою безразмерную речь.
Камнями? Мило. Лучше бы повесили, честное слово! Минута (а при удачном стечении обстоятельств - мгновение), и я свободен от идиотского времяпрепровождения в компании деревенских палачей. Навсегда свободен. А теперь что? Сколько мне придётся терпеть? Вон, уже и тачку прикатили. Полнёхонькая... Хорошо хоть камни речные, гладкие - и кидать их удобнее, и крови почти не будет... Ну, кто первый? Оскорблённый муж? Ну конечно!
Увесистый голыш ткнулся под рёбра. Я охнул. Да, будет больно, а боли я не терплю. То есть, конечно, терпеть придётся - не хватало ещё закричать или заплакать! - но как это всё печально... Второй камень оставил горящее от боли пятно на плече. Отталкиваясь пальцами, я крутанулся, подставляя следующей порции камней спину. Конечно, меня вернули обратно, врезав палкой по животу. И даже чуть ниже живота... На беду, в голову камни не попадали - и потому, что она была частично прикрыта вздёрнутыми кверху руками, и потому, что селяне хотели продлить удовольствие. А попади хоть один голыш в голову, и я могу оставить их с носом...
Староста бил не очень сильно - сказывался возраст - но изумительно метко. Его тесть - наоборот. Постепенно круг желающих поучаствовать в развлечении становился всё шире, и в какой-то момент их лица стали сливаться перед моими глазами в одно большое, дрожащее и гогочущее пятно. Да, не такой мне мнилась собственная кончина - уж слишком грубо и примитивно, хотя... Всё вполне логично. Кто я для них? Всего лишь раб... Эй, да они же не имеют права решать мою судьбу! У меня есть хозяин, который несёт полную ответственность за все мои поступки! И как я раньше не сообразил? А они тоже хороши: ошейник-то никуда не делся, неужели никто из них не понимает, что делает? Или глаза застит обида пополам с возможностью почувствовать себя вершителями судеб? Я хотел было сообщить старосте о своих правах, но голос меня не послушался, и из пересохшего от жары и боли горла вырвался лишь тихий хрип. Да и не станут меня слушать, зачем напрягаться? Прочь, глупая надежда! Пора согласиться с тем, что я - ничтожество, хотя бы за несколько вдохов до смерти, если сделать это раньше мне мешало неоправданно раздутое самомнение. Всё, пора прощаться. С кем? С невоплощёнными мечтами, с несостоявшимися друзьями, с любовью, которая ни разу не попалась мне на Пути... Самое обидное, что я даже не могу заставить себя рассердиться или впасть в отчаяние, чтобы вызвать Нэгарру - эти люди не виноваты ни в чём, они поступают именно так, как на их месте, скорее всего, поступил бы и я сам... А может быть, всё к лучшему? Я умру тихо, не ломая Пласты Мироздания, не тревожа покой Ушедших и Нерождённых. Я просто уйду... Фрэлл, как же мне всё надоело! Каждый раз, когда я стараюсь делать добро, я оказываюсь лицом к лицу с Вечной Странницей - но я не могу поступать иначе! Я не могу творить Зло! Правда, все мои благие намерения непременно приводят к весьма дурным последствиям... Но теперь уже поздно что-то менять. Я ещё не слышал хруста собственных костей, но думаю, что за этим дело не станет. Да и какая разница? То, что окажется в могиле или на погребальном костре, уже не будет мной... Лучше закрыть глаза, тем более, что вижу я уже довольно расплывчато, и молиться о том, чтобы вся эта мерзость поскорее закончилась...
Я старался дышать в ритме летящих камней: удар-вдох-выдох, удар-вдох-выдох. Так боль казалась меньше... Но горечь осознания собственной никчёмности всё портила. Я умру не в своей постели, не на поле боя, я... Сдохну, как бродячая собака. Только такого позора и не хватало Семье... К горлу подкатил комок слёз, и только собрав остатки гордости - абсолютно бесполезное свойство характера - я смог снова затолкать их подальше...
Сознание начало рассыпаться на части. Мне уже было наплевать на всё. На взрывы боли, яркими вспышками расцветающие в теле. На горящие ненавистью и от того исказившиеся до неузнаваемости лица селян. На себя я плюнул уже давно, и это не составило никакого труда... На что я годен, если слуги, поколениями преданные Семье, и те ни в грош меня не ставили? Да ни на что. Я - пустое место. И это описание точнее, чем может показаться на первый взгляд...
Отчаяние водило крылом в пыли под моими ногами, изредка поднимая мордочку и спрашивая: я тебе ещё необходимо или уже можно уходить? А я никак не мог решиться и ответить: лети прочь, я больше не потревожу тебя...
- Именем короля! Немедленно остановитесь!
Это ещё что? Я даже приоткрыл один глаз. Посреди узкого пространства пыльной улицы, отделяющей меня от разгорячённой толпы, остановились два всадника. Тонконогие скакуны, храпя, попытались вздыбиться, но твёрдой рукой одного из приехавших были возвращены на землю. А хорошо принц держится в седле, даже не покачнулся. Это из меня наездник, как из тролля - придворная красавица... Толпа недовольно зароптала, не разглядев внимательно вновь прибывших, но Борг повелительно воздел ладонь к небу, требуя тишины.
- Склонитесь перед Его Королевским Высочеством, наследным принцем Дэриеном!
А вот теперь их пробрало! Вся улица, как по волшебству, опустилась на колени и уткнулась глазами в землю. Принц холодно осведомился:
- Кто отвечает за порядок в селении?
Староста поднялся с колен, но не разогнулся и, семеня, приблизился к лошадям.
- С позволения Вашего Высочества...
- Что же ты непотребство творишь? - нарочито ласково спросил Дэриен.
Староста затряс головой:
- Как можно, господин?... Всё согласно королевскому указу...
- Какому же именно?
- Этот человек заклеймён, а Его Величество в своём великодушии позволил своим подданным вершить приговор... - староста жутко перепугался, но пока что держался уверенно.
- Какие ещё провинности ты вменяешь в вину этому человеку? - продолжал Дэриен.
- Он желал причинить зло моей дочери, Ваше Высочество, а она скоро родит... И напал на моего зятя...
Борг не удержался от усмешки, сравнив мои пропорции со шкафообразным "потерпевшим", и что-то прошептал принцу на ухо.
- А мне сдаётся, что этот человек только хотел помочь твоей дочери дойти до дома лекаря. А когда твой зять бросился на него с кулаками, он всего лишь защищался... Не так ли? - невидящие глаза чуть сузились. - Мой оруженосец утверждает, что твой зять как минимум вдвое тяжелее, чем преступник. Как же получилось, что в победителях оказался тот, кто слабее?
- Убийцам помогают сами демоны! - пробурчал в бороду староста, но принц услышал.
- А вам тогда должны помогать боги, я правильно понял твою мысль? Неужели демоны сильнее богов?
Староста прикусил язык, поняв, что ступил на шаткие мостки богословского спора. Дэриен вздохнул:
- Эй, побитый муж! Подойди.
Сгорающий от стыда мужчина занял место рядом со старостой.
- А скажи-ка мне, любезный, преступник разговаривал с тобой? Или бил молча? - принц развлекался. И я его понимал - в кои веки такие олухи встретились.
- Нет, Ваше Высочество...
- Что - "нет"?
- Он говорил...
- И что же он говорил? - голос принца просто источал мёд.
- Говорил... Что хотел помочь... Что не сделал ничего дурного моей жене...
- Так почему же ты его не послушал?
- Но он же - убийца! - упрямо заявил селянин.
Дэриен покачал головой:
- Нет, ну что за люди... Почему вам в голову никогда не приходила мысль, что вынесенный приговор временами не соответствует тяжести проступка?... Ладно, буду говорить просто. Вы не имели права казнить этого человека.
- Но почему? - вырвалось у старосты.
- В отличие от меня все вы - зрячие, но предпочитаете не видеть! - принц повысил голос. - Этот человек не принадлежит самому себе, о чём свидетельствует одна милая вещичка на его шее!
Староста перевёл взгляд на меня и открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл. Да, попал ты впросак, мужик! Да так попал, что я тебе не завидую...
- По долгам раба отвечает его хозяин, - ледяным тоном продолжил Дэриен. - Ты хочешь, чтобы я пригласил его сюда?
На старосту было забавно смотреть. Он хлопал глазами, губами, и даже ладонями, но не мог сказать что-то осмысленное. Да и остальные селяне притихли, когда до них дошла вся тяжесть проступка. А принц наслаждался произведённым эффектом:
- Я могу смягчить гнев почтенного человека, которому принадлежит этот раб, но только в том случае, если вы все поклянётесь, что подобного больше не повторится!
Народ невнятно залопотал и поспешно закивал.
- Снимите его! - велел Борг.
Поддерживающая меня в вертикальном положении верёвка ослабла, и я осел в нагретую солнцем пыль, всхлипывая от боли и смеха, душившего измочаленную камнями грудь...
***
Сон отступал неохотно - его тяжёлые объятия никак не хотели размыкаться, но я больше не мог это вынести. Что-то на самой границе ощущений подсказывало: моё сознание получило слишком большую передышку. Так недолго и вовсе затеряться в галереях Полночного Замка... Нет, нужно сделать над собой усилие и открыть глаза. Ну же, Джерон, хоть раз в жизни соверши мужественный поступок... Проснись!
Веки нехотя поползли вверх. Фрэлл, сколько же я выпил?... Стоп! Я давным-давно не употреблял ничего крепче эля. Но все признаки похмелья налицо: голова - тяжелее наковальни (причём, к ней прилагается ещё и увесистый молот, который с завидным усердием что-то куёт внутри моего черепа), во рту лениво ворочается язык, облитый чем-то вязко-кислым, а тело ощущается исключительно, как разобранное на составные части. Тааак, что же со мной произошло до отхода ко сну? Я высвободил из лабиринта одеяла правую руку и тупо уставился на распухшее и плохо сгибающееся запястье. После минуты размышлений над причиной столь плачевного состояния одной руки я решился взглянуть на другую... Я что, был связан? Зачем? Всё интереснее и интереснее... Ещё одно титаническое усилие, и одеяло медленно съехало на пол. Всё, что я смог выдохнуть, не относилось к допущенным в приличном обществе выражениям...
Грудь, живот, руки и ноги были покрыты хаотичным узором пятен, цвет которых варьировался от тёмно-лилового до жёлто-серого. Иногда попадались и багряные росчерки лопнувших сосудов. Я вспомнил, хотя лучше бы... Лучше бы этого никогда не было... Я дотронулся до одного из синяков и с обиженным стоном отдёрнул пальцы: под кожей явственно прощупывался тугой желвак.
- Доброе утро! - раздалось со стороны окна.
Стараясь двигаться медленно и плавно, я сел, свешивая ноги с постели.
Дэриен стоял у распахнутых створок, рассеянно подставляя пряди своих шёлковых волос гребню свежего ветерка. За окном виднелось небо, которое вполне бы мог сойти за продолжение моих синяков.
- Вообще-то, уже вечер, - вяло заметил я.
Принц пожал плечами:
- Мне это совершенно не важно, а для тебя, раз уж ты соизволил вернуться к нам именно сейчас, этот час может считаться утренним.
Я усмехнулся:
- Ваши учителя риторики и логики не зря получали своё жалованье.
Дэриен лукаво вскинул бровь:
- Придерживайся, пожалуйста, одной манеры поведения, если не ставишь целью меня запутать!
- Запутать? - я искренне удивился.
- У меня есть уже как минимум две версии твоего происхождения, - довольно сообщил принц.
Я охнул от боли, поднимаясь на ноги.
- Можете не тратить время зря: ни одна из них не будет верной.
- Почему же? - кажется, он немного обиделся.
- Потому что Истина всегда очень проста, но всегда - неожиданна, посему нет смысла возводить стройные мосты Теории между берегами Реальности: что бы Вы не придумали, действительность окажется иной... - интересно, хоть какая-нибудь одежда здесь имеется? Положим, перед принцем я могу ходить голышом, но не думаю, что взору других людей моё обнажённое тело будет доставлять удовольствие... И скажите на милость, почему сильнее всего мёрзнет шея, а не другие части тела?
- А кто учил тебя? - Фрэлл, опять я позволил своей дурной привычке философствовать по поводу и без повода выглянуть наружу!
- Да уж кто только не учил... - неопределённо попытался отговориться я, но принц покачал головой:
- Знаешь, я впервые за последние месяцы по-настоящему жалею, что ослеп.
- И что же тому причиной?
- Не "что", а "кто"! Ты!
- О, я польщён, - странно, ничего не могу найти... - И почему же Вы жалеете?
- Меня очень расстраивает тот факт, что я не могу видеть твоё лицо, когда разговариваю с тобой, - похоже, я доигрался: подобные слова - тревожный знак. Пора принимать меры...
- Поверьте, dou Дэриен, это не самое приятное зрелище на свете... Особенно сейчас.
- Почему... А, ты имеешь в виду клеймо?
- Не только. То ли палач был не слишком умел, то ли, наоборот, с излишним рвением отнёсся к королевскому поручению, но иглы повредили щеку далеко вглубь. Так что половина моего лица почти не двигается...
На лице принца отразилось недоумение пополам с жалостью, и я поспешил отвлечь его от раздумий по поводу моего внешнего облика - не хватало ещё, чтобы одна коронованная особа жалела жертву капризов другой коронованной особы!
- Простите за глупый вопрос, dou Дэриен, но... Где моя одежда? - я отчаялся сам справиться с возникшей проблемой.
- Её сожгли.
- Что?!
- А чего ты ожидал? Хорошо, что тебя не сожгли вместе с ней!
- Всё-всё? - я не мог поверить. - И обувь... Тоже?
- Наверное.
На язык просилось с дюжину крепких слов, но я сдержался. Хотя чего мне было жаль, так это своей обувки. Такие удобные, точно по ноге, на заказ были сделаны...
- И что мне теперь, нагишом ходить?
- Кажется, Борг оставил здесь свою рубашку... - неуверенно протянул Дэриен.
- Рубашку? - в пределах досягаемости, действительно, имелся кусок ткани, я бы даже сказал, кусище... Нет, только не снова...
- Нашёл? - Принц с любопытством прислушивался к моему нечленораздельному бормотанию.
- Даааа...
- Размер не тот? - так, теперь мы ещё и ехидничаем.
- Это мягко сказано... - единственным достоинством оного предмета одежды было то, что он доходил мне до коленей. Шнуровку на вороте пришлось затянуть потуже, иначе я рисковал бы в любой момент выскользнуть из этого балахона.
- Совсем плохо? - участливо поинтересовался Дэриен.
- Жить можно... Я долго спал?
- Три дня.
Ну, ничего себе! Надо будет доходчиво объяснить доктору, что чрезмерное употребление мною снотворного может привести к плачевному результату. Проще говоря, однажды я не проснусь. Не спорю, он действовал из лучших побуждений, но опасно надолго отпускать сознание странствовать между Пластами...
Я потёр шею и только тут понял, что с ней не так. А точнее - что не так со всей моей головой. Длина волос изменилась: непокорные вихры топорщились на затылке и щекотали ладонь. Меня... остригли?
- Ну а стригли то зачем? - со стоном выдохнул я.
- Стригли? - нахмурился принц. - Ах, это... Староста настоял. Чтобы клеймо было на виду. Я решил, что это не такая уж большая жертва для тебя...
- Скотыыыыы... - с чувством протянул я. Жертва... Что б ты понимал... Теперь я в самом деле стал пугалом. Да ещё каким!... Уж лучше бы наголо обрили...
- Тебе неприятно? - в голосе Дэриена слышалось искреннее участие, и это уже начинало меня злить.
- А Вам-то что за интерес?
- Я чувствую себя ответственным, - просто и ясно ответил принц.
Разумеется. Он спас мне жизнь и теперь имеет право влиять на мою судьбу. Приятного мало... Я не люблю влезать в такие долги: отдать их трудно, и они повисают на сердце тяжким грузом.
- Зачем Вы остановили казнь, позвольте узнать? - наверное, голос прозвучал слишком безразлично, потому что Дэриен сдвинул брови.
Не понимаешь? Да, в данный момент мне всё равно, зачем ты это сделал, и вопрос задан главным образом для того, чтобы продолжить (либо завершить - тут уж как повезёт) нашу чрезвычайно занимательную беседу...
- Ты хотел умереть?
- Возможно.
- Ну, извини, не знал, - улыбка во весь рот. - Если хочешь, можно всё вернуть назад...
Ну, и чего ты ждёшь? Что я испугаюсь и поспешу ответить: нет, ни в коем случае? Не испугаюсь. Хватит, ЭТОГО я уже не боюсь. В следующий раз я не позволю застать себя врасплох. В следующий раз?! Да о чём я только думаю?... Ну, поганец, ты недалеко ушёл от своего младшего братца - да, лоск у тебя есть, и с избытком, но под слоем напускной умудрённости и отточенных манер скрывается точно такой же капризный ребёнок, заслуживающий хорошей порки. Теперь я буду умнее и найду сначала что-нибудь гибкое и длинное, чтобы не трудить ладонь... Эх, жаль розог здесь не держат...
Наверное, я бы плюнул на ломоту во всех мышцах и осуществил бы маленькую экзекуцию над зарвавшимся сорванцом, но не успел. Со двора донеслись голоса. Встревоженные, даже испуганные. И стоны. Стонала женщина. Женщина?!... Я бросился к дверям, морщась от боли при каждом движении.
- Куда ты?
- Спущусь вниз, посмотрю, что случилось, - ответил я, готовясь к главному подвигу на сегодняшний вечер - преодолению лестницы.
Каждая ступенька давалась с таким трудом, что я оказался внизу уже много позже того, как роженицу пронесли в комнату, где доктор принимал больных. Зато у меня было достаточно времени, чтобы определить, насколько тяжело собственное состояние: переломов нет, даже рёбра в порядке, но связки на ногах и руках болят неимоверно. Хорошо ещё, что они не разорваны...
Да, это была та самая селянка - с середины лестницы я разглядел бледное, покрытое испариной лицо и выгоревшую на солнце косу.
- Я же просил показать женщину ведунье! - процедил я сквозь зубы в обезумевшую физиономию мужа.
- Да я... Да... Она...
- Олухи!... - я доковылял до приёмной и заглянул внутрь.
Женщине было плохо, это мог бы понять и такой профан в лекарском деле, как ваш покорный слуга. Я несколько раз видел роды (правда, на расстоянии), и знаю, что роженицы испытывают определённой силы боль, но... Эта селянка билась в лихорадке вовсе не от боли. Её терзал страх - это я чувствовал совершенно отчётливо. Мантия лениво облизнулась. Неужели?... Опять я во всём виноват! Что же с тобой случилось, дорогуша?... Доктор оглянулся, увидел меня и велел:
- Иди сюда. И закрой дверь!
- Как она?
- Плохо. Горячка, но какая-то нехарактерная... Я сделаю всё, что смогу, но, боюсь, что в живых останется либо она, либо ребёнок...
- Это было бы слишком печально.
- Да уж, весёлого мало! - доктор склонился над женщиной, а я воспользовался паузой, чтобы повнимательнее прислушаться к своим ощущениям.
Приёмная была заполнена волнами животного ужаса. Ужаса матери, чувствующей, что её ребёнку угрожает смертельная опасность... Так, что ещё? Бессильная тревога доктора... Из-за двери сочится смешанная с отчаянием надежда... Кто? И где?... Слабый аромат тёмной Сущности... Ребёнок? Она должна родить, иначе погибнет сама и погубит дитя...
- Сделайте всё, чтобы ребёнок вышел, и как можно скорее, - голос прозвучал расчётливо и бесстрастно - то, что нужно для приказа. Доктор не посмеет ослушаться...
Он и не посмел. Но в тот самый момент, когда голова младенца показалась на свет божий, я почувствовал, как Мантия начинает с глухим шелестом сворачиваться.
Нет, только не сейчас! Ты нужна мне!
"Нужна?" - холодные губы коснулись уха. - "Ты ненавидишь меня..."
Я вздрогнул. Первый раз в жизни Мантия соблаговолила мне ответить... Впрочем, если Слияние и в самом деле произошло, нечему удивляться: мы - одно целое. Отныне и навеки. Однако во всей этой идиллии есть один махонький изъян: моя Мантия, как и я сам, отличается скверным характером...
Пожалуйста, не засыпай! Я должен исправить свою ошибку!
"Мне-то что за дело?..."
Ты же всегда защищала меня, почему теперь не хочешь?
"Я защищаю ТЕБЯ, а не тех, кто желает твоей смерти..."
Эта женщина ни в чём не виновата!
"Откуда тебе знать? Если бы она очнулась до казни, то первая бы бросила в тебя камень..."
Нет, я не хочу в это верить! Но даже если... Ребёнок всё равно безвинен! Спаси его!
"Я не могу спасти кого-то, кроме тебя самого..."
Тогда... Тогда - спаси меня!
"Причина?"
Если ребёнок и женщина погибнут, в их смерти уж совершенно точно обвинят меня!
"И будут правы..."
Ты знаешь, что с ней?
"Я многое знаю..." Она... смеётся?
Это... В самом деле, из-за меня?
"Да..."
Тогда ты должна мне помочь!
"Хорошо... Но запомни - это будет засчитано твоим долгом..."
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |