Два года спустя. 1 страница

Лет назад.

- Я уже почти собрался, - Билл прижимал плечом телефон к уху и пытался параллельно запихнуть в сумку нужные ему вещи. – Бросив мимолётный взгляд на своё отражение, он, наконец, застегнул чёрную кожаную сумку и бросил её на тумбочку – мелкие предметы разлетелись в разные стороны и попадали на пол, а парень, совершенно не обращая на это внимания, схватил сотовый пальцами и бросился в сторону шкафа.

- Что это за грохот? – донеслось с другого конца трубки.

- Ничего, - он поставил на громкую связь и почти так же неряшливо бросил сотовый на ту же тумбочку.

- А это что? – уже недовольно.

- Тоже ничего! – Билл схватил куртку и быстро просунул руки в рукава. – Том, не грузись, я сейчас выйду уже.

- Нам тебя сто лет что ли ждать? – парень зло заворчал – его голос громко разлетелся по пустому коридору. – Гордон сейчас с ума сойдёт! Мама нервничает, я…

- Иду! – младший бросился к кроссовкам и начал их быстро натягивать на ноги, проклиная эти ужасные шнурки, которые ещё минуты две придётся завязывать.

- Что-то я не слышу, как дверь хлопает, - упрекнул его брат.

- И не услышишь! – Билл недовольно потянулся к своему сотовому и нажал на кнопку сброса. Раздались гудки, и связь прервалась. – Вот приставучий… - шёпот в пустоту. – Всё быстро ему надо… я что метеор?

Парень, наконец, завязал шнурки и шумно выдохнул, поспешно бросаясь к тумбочке и хватая с пола тёмные очки, которые упали во время случайного вторжения гигантской неизвестной штуковины. Билл быстро нацепил на нос только что поднятый аксессуар, схватил сотовый, запихивая его в карман джинс, прихватил сумку и бросился к двери, начиная нервно всовывать в замочную скважину ключ, чтобы закрыть дверь. Чертыхнувшись, он, в конце концов, осуществил свой коварный план по закрытию квартиры и почти что бегом рванул к лестнице, начиная перепрыгивать чуть ли не через две ступеньки, чтобы поскорее очутиться на первом этаже.

Через пару минут парень выскочил в двери подъезда и подскочил к стоявшей возле крыльца машине, резко распахивая дверь и быстро запрыгивая на заднее сидение.

- Ну, наконец-то! – Гордон шумно выдохнул и завёл двигатель, заставляя авто трогаться с места.

Симона устало облокотилась головой об окно и на пару секунд прикрыла глаза, наверное, пытаясь воздержаться от очередной колкой реплики, однако Том совсем не собирался молчать.

- Я чуть не сдох тут! – отчеканил парень, в упор взглянув на брата. – С ума сойти можно, пока тебя ждёшь.

- Молчал бы, а! – Билл бросил сумку на заднюю часть багажника, ближе к окну, чтобы она ему не мешалась. – Опять моё место занял. Мне надоело сидеть с этой стороны и быть не пристёгнутым.

- Да какая разница? – Том закатил глаза. – Подумаешь, один из всех не пристёгнут, что здесь такого?

- А вдруг что случится? Все выживут, а я сдохну как последний лох! – он скрестил руки на груди и недовольно уставился в окно.

- Мальчики, - Симона вздохнула. – Билл, на обратном пути поменяешься с братом местами, хорошо?

- Больно надо уже, - прошептал младший.

- Может, хватит, а? – Гордон раздражённо дёрнул плечом. – Одно и то же каждый раз, когда мы собираемся куда-нибудь поехать! Достали уже… Больше вас никуда не буду брать, вот дождётесь…

Близнецы промолчали – каждый из них уставился в свою часть окна и дулся друг на друга. Вечные ссоры, пререкания, недовольства. Казалось бы, что это обычная часть повседневной жизни этой семьи, однако не смотря на все эти обиды, двое этих парней были гораздо ближе, чем можно было подумать с первого взгляда. Гораздо ближе, чем думали их родители. Ближе, чем они сами могли себе позволить.

Крепкая дружба на людях, порой разбавляемая какими-нибудь стычками во мнениях, неразрывная связь, которую ощущали их родители, которую они чувствовали и понимали – всё же близнецы – и горячие прикосновения по ночам, шёпот, обжигающий кожу, тихие стоны, слова, безграничная любовь, уже больше, чем просто любовь братьев – всё это никто не видел и не знал, всё это было лишь их личным маленьким, возможно, даже и запретным счастьем. Хотя, да, действительно запретным.

Слишком долго они молчали, наблюдая за тем, как мимо проносятся тусклые очертания домов и каких-то совсем незнакомых машин. Был вечер. Темнело. Они всей семьё хотели поехать на выступления лучшей подруги Симоны, которая сейчас должна была сидеть в гримёрке одного из самых известных театров Германии и готовиться к выходу.

Билл ненавидел театры. Он ненавидел книги и искусство. Он ненавидел всё, что было ему непонятно. Всё, кроме музыки. Поэтому сегодня его настроение было хуже некуда, поскольку отмазаться от этой поездки ему не удалось, сколько он не пытался.

Том тоже не любил театры, но он молчал. Ходил хмурый, недовольный, без настроения, но молчал. Молчал даже тогда, когда Билл начинал ныть, что он чокнется на этой пьесе. Порой ему так и хотелось сорваться, наорать на всех и сбежать из дома, чтобы побыть в одиночестве и подумать. Посидеть где-нибудь подальше от цивилизации, придумать какую-нибудь грустную мелодию и затем сыграть её своему брату, чтобы тот потом не спал всю ночь и придумывал, глядя в потолок своей комнаты, слова под эту музыку гитары.

Том шумно вздохнул и повернул голову в сторону близнеца, а тот, словно почувствовав этот такой безобидный взгляд, покосился на него и робко улыбнулся, отведя глаза в сторону.

Машина остановилась у светофора – Гордон начал нетерпеливо постукивать пальцами по обивке руля, словно это могло ускорить время. Симона откинулась на сидение и прикрыла глаза, положив руки на подол своего красивого платья. Близнецы снова переглянулись и обменялись скромными улыбками, будто бы недавней ссоры вовсе и не было. Словно всё было так прекрасно всегда, вечно, с самого рождения и до самой смерти.

Красный свет сменился жёлтым, а через секунду и зелёным. Гордон надавил на педаль газа – машина медленно двинулась вперёд, постепенно набирая скорость, однако, когда она оказалась прямо на середине перекрёстка, послышался вой полицейских сирен. Близнецы прильнули к окну, надеясь лучше разглядеть возможную погоню. Где-то впереди прямо по встречной неслась какая-то иномарка, угрожающе виляя между машинами, которые резко сворачивали в сторону, чтобы не столкнуться с этой сумасшедшей грудой железа.

Билл раскрыл рот, замечая несколько патрульных машин, которые гнались за, наверное, нарушителем дорожного движения. Иномарка резко свернула в их сторону, случайно задевая какое-то авто, отчего то сбило всю процессию железных коней и заставило их быстро сворачивать в разные стороны, и начиная крутиться вокруг своей оси, громко свистя шинами об асфальт. Симона зажала рот рукой, Гордон вывернул руль, но их машина так и не набрала достаточной скорости, чтобы хотя бы немного отъехать в сторону.

Всё произошло как-то быстро. Сбоку со стороны Билла в них врезалась эта машина, за которой продолжали гнаться полицейские, авто Каулитцев боком проскользило на встречную полосу и в тот же момент спереди громадная фура протаранила их капот. Грохот, скрежет металла, крики, треск стекла, боль.

Том не знал, сколько пролежал в отключке, но ему казалось, что несколько лет. До него смутно начинали доноситься звуки, отдалённо напоминающие что-то похожее на боевик, словно он смотрел фильм и задремал. Вой сирены патрульных машин, крики, голоса.

Парень с трудом разлепил веки и почувствовал жуткую боль в голове, в руках, ногах, во всём теле. Машина была ужасно помята, словно какой-то гигант взял и попытался выжить из неё апельсиновый сок. Кровь на треснувшем лобовом стекле, капот, похоже, всмятку, ноги зажаты сидением, на котором должна была сидеть его мама, всё тело чем-то обездвижено, Билл где-то на полу между дверью и сидением. Зажат. Повсюду кровь.

- Билл, - позвал его Том. Голос какой-то хриплый и чужой. – Билл, - чуть громче. Тишина. – Мама, - молчание. – Гордон… Билл… - шёпот.

- Дверь заклинило, придётся вырезать! – раздались голоса где-то снаружи, но парень не мог повернуть голову и посмотреть, кто это. – Осторожно! Давай, помоги мне…

Что-то заскрипело и зажужжало, металлическая дверь вскоре оторвалась от основного корпуса, и Тома коснулся вечерний летний ветер, хотя, признаться, парень мало что чувствовал в тот момент. Ему ужасно хотелось знать, что с его семье, что с братом.

- Носилки сюда! – крикнул кто-то. – Здесь живой!

Кто-то отстегнул ремень, сковывающий Тома. Крепкие руки схватили его за плечи и начали осторожно вытаскивать из разбитого авто. Парень шумно выдохнул, когда его положили на носилки.

- Они живы? – через силы выдавил он, уставившись на женщину, которая склонилась над ним, пока его несли к скорой. – Билл жив?

- Всё в порядке, не волнуйся, - она быстро семенила рядом, затем достала откуда-то кислородную маску и, прежде чем Том сова что-то спросил, надела на него. – Всё будет хорошо…

Он закрыл глаза, чувствуя, как по виску скатилась одинокая слеза. Нет, не от боли, которую он сейчас испытывал, а от понимая того, что он больше никогда не сможет увидеть свою вторую половинку.

Через секунду всё поплыло, и Том снова отключился.

NAUTILUS POMPILIUS - Krilya

Он очнулся поздно ночью, когда луна освещала улицу и пробивалась через незанавешенное окно в больничную палату, словно пытаясь согреть его своим холодным светом, будто пытаясь разбудить и вернуть его из мира снов. Первое, что он увидел, как только с трудом разлепил веки, - это тёмный потолок, на котором было тусклое отражение лунного света. Где-то над ухом что-то ровно пикало, кислородная маска жала на его лицо, тело было словно налито свинцом. Несколько секунд Том пытался понять, где и почему он здесь находится. Ему удавалось это с трудом, поскольку сложилось такое впечатление, что кто-то мастерски вырезал из его памяти острым скальпелем кусок какого-то дня или события. Всё было как в тумане.

Тупая боль в голове, которая медленно расползалось по всему телу, словно яд змеи, подействовала на парня как-то отрезвляюще. Он постепенно начал вспоминать события того дня, когда он был ещё в сознании.

Они всей семьёй хотели поехать в театр, кучу времени прождали Билла, который опять собирался почти весь вечер, наверное, назло родителям, которые потащили его в это ужасное место, как он порой жаловался брату ночами, лёжа в его постели на горячем плече. Потом опять ссора, опять Гордон злится, Симона расстроена, настроения куда-то ехать уже совсем нет. А затем молчание, какие-то робкие взгляды, улыбки.

Том закрыл глаза и судорожно вздохнул, вспоминая погоню и…аварию. Что с Биллом? С мамой? С отчимом? Живы ли они? В порядке ли? Какой сегодня день? Сколько он пробыл без сознания? Что вообще здесь происходит?

Датчики начали пикать гораздо быстрее, показывая, что сердцебиение учащается с каждой секундой, увеличивая темп всё больше и больше, словно пытаясь сломать все эти странные приборы, которые показывали всю жизнь пациента. Через несколько секунд к этому пиканью присоединились ещё какие-то непонятные звуки, не внушающие доверия.

Двери палаты резко распахнулась, и внутрь влетело несколько человек в белых халатах. Молодая девушка быстро включила свет, от которого глаза Тома начали резко болеть, даже учитывая то, что ресницы были плотно сомкнуты, а теперь ещё и начали подрагивать, сдерживая какие-то ужасно настырные слёзы.

Врач проворно убрал кислородную маску с лица парня, позволяя ему дышать свободно. Самому.

- Колите успокоительное, - врач пощупал пульс на запястье, задумчиво хмурясь и встревожено вглядываясь в то, как парень пытается разлепить веки, но из-за света у него ничего не получается.

Вторая фигура достала откуда-то небольшой шприц и за считанные секунды оказалась возле Тома, быстро вколов в трубку от капельницы успокоительное. Датчики постепенно успокоились, возвращаясь к обычному равномерному пиканью, а веки парня перестали дрожать – он погрузился уже в полноценный сон.

- Ну, хоть один из них очнулся, - тихо протянул врач, пристально наблюдая за тем, как Томас мерно дышал, а его грудь плавно поднималась и опускалась под тоненьким одеяльцем.

- Что с ним делать? – молодая девушка встала рядом с мужчиной и тоже печально взглянула на парня.

- Ничего. Завтра он должен проснуться.

- А кто ему расскажет о том, что случилось? – она встревожено перевела глаза на врача.

- Я сам всё расскажу, - пауза. – Пойдём.

Они последний раз взглянули на пациента и последовали к выходу из палаты, чтобы завтра снова ворваться в эту пока что спокойную жизнь.

***

Второй раз он очнулся солнечным днём. Кислородной маски уже не было, однако приборы продолжали равномерно пикать где-то на заднем плане, где-то, казалось бы, очень далеко. Окно было открыто – летний воздух плавно проникал в палату, еле-еле касаясь парня своими тонкими пальцами. Где-то тикали часы. В коридоре порой кто-то проходил, громко разговаривая. Кто-то смеялся.

Том чуть-чуть приоткрыл глаза, вглядываясь в белоснежные стены, тихо застонал, словно хотел убедиться, что у него всё ещё есть голос, что он всё ещё живой.

Несколько секунд, которые длились какой-то ленивой вечностью, отчётливо отпечатались в его памяти резкими кадрами жизни. Протяжный писк, давящий на нервы, словно кто-то решил посмеяться и провёл ножом по стеклу, опять неприятная тупая боль в теле, поглотившая все остальные эмоции и чувства как губка ненужную воду, какой-то щелчок на улице, открывшаяся дверь палаты.

Парень медленно перевёл взгляд в сторону незваного гостя – глаза кольнуло неприятной болью – и осмотрел того с ног до головы, примечая для себя, что это точно врач. Белый халат, карточка с именем на нагрудном кармане, которую Том с трудом различил, тёмные волосы, очки.

- Том, - мужчина приветливо улыбнулся, хотя где-то на глубине его карих глаз скрывалось спрятавшееся беспокойство. Он подошёл к кровати и взглянул на пациента сверху вниз. – Меня зовут доктор Коутс. Ты меня слышишь?

Парень коротко кинул, словно боясь произнести это несчастное «да» и осознать, что и этого сделать просто не может.

- Хорошо, - он улыбнулся. – Можешь пошевелить рукой и дотронуться до носа? – продолжил расспрашивать он, проверяя, всё ли в порядке с Томом.

Каулитц нахмурился и осторожно поднёс правую руку к лицу и коснулся кончиком пальца своего носа.

- Так, теперь левой.

Парень повторил и, словно угадав следующий вопрос доктора, пошевелил ногами.

- Док… - начал он, но замолчал, услышав свой хриплый голос. Прокашлялся. – Доктор, что случилось?.. – Том хотел спросить «с моими родными», но голос предательски дрогнул, заставляя парня молчать.

- Вы попали в аварию, - Коутс опустил глаза, понимая, что всё равно придётся рассказать этому парню всю правду. – Ты пролежал во временной коме две недели. Тебе повезло, так как с той стороны, где ты сидел, было самое безопасное место. Ты отделался лёгким сотрясением, переломом руки и парой сломанных рёбер. Плюс ко всему, вероятно, из-за шокового состояния ты пролежал в коме. Это нормально для такой ситуации, - мужчина облизал засохшие губы и ещё больше нахмурился.

- А что с моими родителями? – встревоженно спросил Том. – Они живы?

Коутс глубоко вздохну, продолжая избегать встречи взглядами с этим ещё совсем юным созданием.

- Понимаешь, Том, - он попытался собраться с мыслями, признаться, говорить такие новости он так и не привык за всё время своей работы. – Удар был прямым. Столкновение повредило всю переднюю и боковую часть вашей машины, где сидели твои родители. Они скончались сразу же после того, как фура врезалась в капот, - голос неуверенно дрогнул. – Похороны уже были, пока ты пролежал в коме.

Каулитц проглотил комок, застрявший в горле, и попытался усердно сдержать слёзы, хотя, ещё не до конца понимая, что Симоны и Гордона больше нет. И не будет. Никогда.

- А Билл? – шёпот. Всё, на что он был способен. Голос сильно дрожал, однако парень продолжал надеяться, что хотя бы это у него не отняли.

- Он жив, - заверил его доктор. Том закрыл глаза, благодарно приподняв уголки губ и тихо почти незаметно вздохнув от облегчения. В горле запершило – ещё чуть-чуть и он не сможет сдерживать слёзы. – Но он в коме, - как битой по голове. – Я не знаю, когда он очнётся. У него сильное сотрясение мозга. Когда его доставили к нам в реанимацию, он был совсем плох. Пришлось сделать две операции. Его сильно потрепало, ведь он не был пристёгнут. Это чудо, что он вообще жив, однако у него была повреждена нервная и опорно-двигательная система. Сможет ли он двигаться станет ясно только тогда, когда он очнётся.

Том продолжал лежать с закрытыми глазами, боясь распахнуть ресницы и понять, что плачет как девчонка.

- Он в соседней палате. Ты сможешь его навестить, когда пройдёшь осмотр. Мне жаль, Том, - он замолчал, понимая, что говорить в этой ситуации будет совсем лишним. – Отдыхай.

Парень услышал тихие шаги и очередной звук ожившей двери. Он шумно вдохнул воздух и бессильно застонал как ребёнок, забившийся в угол и плачущий от страха. Слёзы скользнули по вискам и впитались в белоснежную подушку, оставаясь там неприятным мокрым осадком его собственной боли.

TOKIO HOTEL – Zoom

- Через пять минут я вернусь, и мы пойдём на осмотр, хорошо? – её голос прокатился бесполезным эхом по палате в тот момент, когда он сидел на краю своей кровати в этой нелепой больничной пижаме с загипсованной левой рукой, которую трепетно прижимал к животу, и свешанными с матраса ногами, пристально смотря в стену.

- Хорошо, - отозвался Том, не глядя на девушку и даже не пытаясь придать своему голосу каких-либо эмоций. Всё холодно, безжизненно, пусто.

Она скрылась в коридоре, оставив слегка приоткрытую дверь, откуда внутрь влетали разные голоса и шум, однако Том не обращал на это никакого внимания, продолжая грустно сидеть на одном месте. Здоровая рука лежала на коленях, сжатая в кулак, словно он подумывал уже отправить кого-то в нокаут, возможно, даже свой внутренний голос, взгляд затуманенный и какой-то потёртый судьбою, голова забита встревоженными мыслями, но в то же время абсолютна пуста. Казалось, эта душевная боль, окончательно заглушавшая в тот момент физическую усталость, могла завладеть любым существом, который решился бы подойти ближе и попасть в радиус поражения этой жестокой бомбы.

Том злился. На себя, за то, что не смог хоть как-то помочь своим близким, за то, что не уступил тогда место своему брату. На родителей, которые посмели оставить их в этом одиночестве на растерзание ужасной реальности. На Билла, который лежал в соседней палате и которого ему до сих пор не показали, списываясь на то, что старшему нужно пройти какие-то обследования, хотя Том и без них знал, что с ним всё нормально. Живой, значит всё в порядке. Остальное ерунда, как-нибудь переживётся.

Парень лениво перевёл глаза на приоткрытую дверь, затем грустно куда-то вниз, словно он сейчас был не здесь, а за стенкой. В палате брата. С тоской вспомнив слова медсестры, которая обещала вернуться через какое-то время, которое он совсем не запомнил или даже, может быть, и не слышал, Том немного приоткрыл сухие губы и осторожно привстал, касаясь холодного пола босыми ногами, совсем не замечая колких неприятных ощущений в ступнях, но всё же чуть-чуть хмурясь от боли в рёбрах.

Его ничего не остановило. Каулитц бесшумно прошёл к двери и безразлично выглянул в коридор, так же печально продолжая вглядываться в пол, словно не желая натыкаться на оживлённые лица других людей.

Парень медленно проплёлся к следующей двери, совершенно точно зная, что там лежал Билл, ведь доктор Коутс так и сказал. «Соседняя палата». Других поблизости не было. Тому казалось, что время как-то замедлилось или даже насовсем остановилось, пока он приближался к закрытой двери, пытаясь успокоить своё взбунтовавшееся сердце и надеясь, что вид его брата будет намного лучше, чем он себе представляет.

Мимо кто-то быстро проносился, порой случайно задевая его концом своего распахнутого халата, но совершенно никто не обращал на него внимания. Словно его здесь и не было. Словно он был пустым местом. Призраком.

Том остановился у нужной двери и уставился безжизненным взглядом в деревянную поверхность, затем осторожно коснулся пальцами правой руки, будто боясь, что она испарится прямо перед его носом, и он не успеет увидеть брата, но дверь прочно держалась в этом пространстве, крепко цепляясь петлями за стены. Парень слабо повернул ручку, отчётливо ощущая свою беспомощность, толкнул дверь – она сама по себе отъехала в сторону – и сделал маленький шаг вперёд, остановившись в дверях и не решаясь больше продолжить своё странное путешествие, чтобы спасти самого дорого, кто остался в его жизни.

Глаза моментально упали на кровать, которая находилась в паре метрах от входа, расположенная горизонтально новому гостю, который впервые соизволил появиться в этой палате.

Билл лежал неподвижно и «мёртво». Слегка потрескавшиеся губы были приоткрыты и виднелись за кислородной маской, поверхность которой с каждым вздохом потела и моментально очищалась от дыхания парня. Глаза плотно сомкнуты. Голова перебинтована, волосы криво торчат с одной стороны лица, несколько синяков и ссадин на лице, которые почти уже зажили. Кожа какого-то бледного цвета, а пальцы рук неподвижно касаются кровати поверх одеяла. Приборы пикают, как в тот день, когда Том очнулся в первый раз. Ровно, спокойно, угнетающе. Лишь грудь Билла, которая плавно и почти незаметно поднималась и опускалась, говорила о том, что парень ещё жив, что есть надежда на что-то хорошее.

- Билл… - Том схватился за косяк, словно бы собирался упасть, но всего лишь прислонился к нему виском. – Братишка…

Он шумно вдохнул, загоняя обратно слёзы и вдруг понимая беспомощность всей этой ситуации. Он ничего не сможет сделать, ничем не сможет помочь своему брату.

Сердце предательски кольнуло от боли, пальцы сильнее сжали косяк, слегка онемели. Парень не решался сделать ещё пару шагов, чтобы оказаться ближе к близнецу, чтобы поделиться с ним своей жизнью, энергией, заставить очнуться, в конце концов. Он боялся, что датчики перестанут ровно пикать и превратятся в один убивающий всё живое писк. Он боялся, что и Билл предаст его и покинет, как родители.

- Боже, Том! – голос той самой медсестры, но парень не дрогнул, будто совсем его не услышав, хотя, признаться, почти так оно и было. Быстрые шаги где-то за спиной, звук колёс, словно сюда везли велосипед. – Я же просила никуда не выходить, - тонкая ладошка легла ему на плечо. Её голубые глаза быстро взметнулись вглубь палаты на спокойного пациента, который продолжал пребывать в коме, а пальцы дрогнули, сильнее сжимая плечо Тома. Собрав все мысли, медсестра настойчиво оторвала Каулитца от косяка и усадила в какое-то кресло – Том продолжал смотреть на брата, пока дверь не закрылась прямо перед его носом. – Потом сможешь к нему вернуться, - девушка обошла парня со спины, и только тогда, когда они тронулись с места, Том понял, что сидит в инвалидной коляске.

- Зачем это? – не понял парень, почувствовав себя каким-то калекой.

- Ты ещё слаб, - её голос был встревожен, но звучал ровно и тепло. – Пока тебе нельзя перенапрягаться. До тех пор, пока мы не выясним твоё состояние здоровья.

- Понятно, - Каулитц опустил глаза на колени. Это прозвучало словно «Ага, мне пох*й».

- Всё будет хорошо, Том, - спокойно сказала она, когда они заехали в лифт и начали спускаться на этаж ниже.

- Ничего уже не будет хорошо, - так же протянул он, не отрывая глаз от колен. – Ничего…

Она на секунду прикрыла глаза, скользнув языком по губам и сильнее сжав ручки коляски, вдруг подумав о том, что никогда бы в жизни не смогла пережить всё то, что случилось с этими близнецами. Никогда не смогла бы справиться с такой адской болью.

- Не думай о плохом, - наконец, сказала она. Двери разъехались в стороны.

Том промолчал. Опять ушёл в свой какой-то личный мир, забывая о том, кто он и что здесь делает.

NOIZE MC - Пустые Места

***

Прошло пять дней. Слишком долгих и мучительных дней, в которых сон совсем прекратил приходить к нему в гости. Он редко разговаривал с окружающими его людьми, только высказываясь по поводу каких-либо раздражающих его вещей, или что-то спрашивал у своего доктора, надеясь получить хоть какую-то информацию о состоянии брата. Всё было до жути одинаково.

Кома.

Состояние стабильное.

Ничего не изменятся.

Он часто сидел в палате Билла и думал. Думал обо всём, что могло прийти в его загруженную мыслями голову. Думал о том, что будет делать, когда его выпишут. На ум ничего путного не приходило, лишь какие-то глупые планы на то, что ему нужно будет устроиться на работу и где-то начать зарабатывать деньги. Раньше такие мысли даже не смели навещать его бедный озабоченный весельем мозг. Всё было как-то гладко: родители занимались бюджетом, а он с Биллом развлекался. А теперь ничего. Всё рухнуло в один момент, тогда, когда фура протаранила их машину, тогда, когда они погибли, наверное, заплатив Богу своими душами за то, чтобы близнецы жили. Непонятно как, но жили.

Том не знал, что значит работать. Он не знал, что значит быть независимым полностью.

Он этого не умел, но в тот момент, когда его глаза увидели впервые побитого и буквально уничтоженного жизнью брата, парень понял, что всё теперь зависит от него. Теперь он просто не сможет взять и забить на всё, уйдя в безвозвратную депрессию, забившись в угол своего дома, уткнувшись лицом в колени и размышляя о своей никчёмной жизни.

Он повзрослел за считанные секунды, всего за один взгляд.

***

Том сидел на стуле возле кровати Билла уже несколько часов. Бесполезные попытки медсестры выгнать его обратно в свою палату или же хотя во двор, чтобы подышать свежим воздухом, исчезли в прошлом, оставляя лишь маленькую крупицу где-то в памяти. Он сидел неподвижно и грустно, пристально смотря на лицо брата и хмурясь, словно боясь пропустить тот момент, когда Билл подаст хоть какие-то признаки жизни. На заднем плане пикал прибор, на экране которого мерно вздрагивала электронная полоса, показывавшая пульс, сердцебиение.

Было тихо. В открытое окно влетали какие-то весёлые детские голоса со двора больницы, вероятно, других пациентов из детского крыла госпиталя. Солнечные лучи одиноко падали на глаза младшего, и Тому казалось, что тот хмурится от этого неприятного момента, словно вот-вот распахнёт ресницы и вдохнёт полной грудью, снова улыбнётся, скажет, что чувствует себя прекрасно и уже готов вернуться домой.

Но всё было мирно и тихо, будто Билл просто спал.

«Он лежал неподвижно. Закрытые глаза были плотно сомкнуты, а на коже лица отражался холодный лунный свет, проникавший в незанавешенное окно комнаты сквозь прозрачную поверхность, которая усердно, но бесполезно пыталась преградить ему дорогу. Чёрные волосы разметались по белоснежной подушке, губы были чуть приоткрыты, а уголки слегка вздёрнуты, словно парню снился какой-то до жути приятный сон.

Одеяло укрывало их только наполовину, позволяя их телам остыть от недавних прикосновений.

Том не спал. Он лежал рядом, подперев голову рукой, и пристально разглядывал брата, словно пытаясь запомнить каждую клеточку его кожи, каждый незаметный шрам, нюанс, пятнышко. Хотя, признаться, он итак всё прекрасно знал. Успел выучить за все те ночи, что они провели вместе.

Парень коснулся кончиком пальцев его щеки и улыбнулся, в непонятно какой раз понимая, что его сердце просто не может устоять перед этим милым глупым существом.

- Билл… - одними губами протянул он, словно пробуя это имя на вкус. Нравится.

Младший вздохнул во сне и лениво перевернулся на бок к брату лицом, сладко причмокнув языком и чуть сильнее улыбнувшись.

Том чуть не задохнулся от эмоций, когда рука Билла случайно перекинулась через его шею и совсем чуть-чуть притянула к себе, отчего локоть согнулся и прекратил держать его голову. Они лежали напротив друг друга лицом к лицу. Только младший спал, а старший нет.

Том чувствовал, как дыхание брата обжигает его щёки, впитываясь в кожу и растворяясь в крови, чтобы позволить ей перенести эту частичку по всему телу. Он улыбнулся и почти перестал дышать, понимая, что врятли когда-нибудь сможет привыкнуть ко всему этому.

Парень подался вперёд и дотронулся своим носом кончика носа брата, продолжая наблюдать за всем, что с ним происходит. Ничего. Так же спит.

Том коснулся поцелуем его губ. Всего на секунду, чтобы почувствовать, как пальцы Билла сильнее сжали его спину, руки притянули к себе, а рот приоткрылся, позволяя языкам соприкоснуться и мгновенно отскочить в разные стороны, словно они только что обожглись. Том чуть отстранился – ресницы Билла задрожали, а глаза приоткрылись.

- Прости, что разбудил…

- Я не спал, - прошептал он, каким-то влюблённым взглядом буравя идентичные своим глаза.

- Притворщик, - тихий смешок.

- А сам то!

- Тсс, - снова поцелуй. – Мама проснётся. Расстроится. А у Гордона инфаркт будет.

- Да ну тебя, - Билл качнул головой, откидывая волосы с глаз. – Шутки у тебя.

- Нормальные шутки, - Том немного отстранился и лёг рядом, притягивая брата к себе. Тот положил голову ему на плечо и провёл пальцами по груди. – Я же дверь закрыл на ключ.

Дата добавления: 2015-11-04