Критика античной культуры 11 страница

ГЛАВА Йъ

ибо всем известно, что Нерон ничего иного не притеснял с такой силой, как все благое (Apol. 5). В трагическом ореоле представляет Тертуллиан жизнь ранних христиан, которые борются за истину, а их ведут на смерть. Однако Тертуллиан уверен, что этой смертью христиане побеж­дают, ибо завоевывают ею жизнь вечную (Apol. 49). По­хвале мученичества Тертуллиап посвятил трактат «Скор-пиак» и послание «К мученикам» (202—203 гг.)· Он обо­дряет заключенных в тюрьму и приговоренных к мучениям христиан, убеждая их в том, что мир для души является еще большей темницей, чем та, в которой они сидят. Тем­ница представляется ему убежищем от мира. Там христиане не обязаны ни выполнять никаких языческих обрядов, ни посещать зрелищ и им подобных мест. Там христианин находится в безопасности ото всех соблазнов и даже от гонений. Душа же его и в темнице свободна, ибо полет ее ничем не ограничен. Темница удобное место для молитв, она служит своего рода закалкой для души и тела (Ad mart. 1—3). Мученичество — это спасительная жертва, в на­граду за которую человек обретает бессмертие. С древней­ших времен, подчеркивает Тертуллиап, правда подверга­ется преследованию и насилию и лучшие сыны челове­чества всегда почитали за честь умереть за своп идеалы, свою веру (Scorp. 5; 8). Мученичество желанно и необходи­мо для христиан (ibid., 15).

Услышав о мученической кончине римского епископа Фабиана, Киприан писал в Рим: «Я был очень обрадован, что за безупречное правление ему выпала и достойная (honesta) кончина» (Ер. IX, 1). Главная тема эпистолярного наследия Киприана — укрепление духа христиан, находя­щихся в темницах или готовых в любой момент оказаться там. В ореоле святости и героизма рисует Киприан подвиги мученичества. «Ручьями текла кровь, — описывает он го­нения против карфагенских христиан,— которая должна была погасить пламя гонения и огонь геенский. О, какое это было зрелище для Господа, сколь возвышенное (sub­lime), сколь великое» (Ер. X, 2). Мученики, безропотно перенесшие пытки, представляются Киприану мужест­венными «воинами божиими в славных сражениях» (Ер. XXXVII, 1). Христос не оставляет мучеников и в темни­цах, его «сияющий блеск» всегда был в их сердцах и душах, озаряя невыносимый для других мрак темниц (Ер,

Культурология ранней патристики

XXXVII, 2). Раннее христианство дало неизвестный до того времени образ «христова воина», воина-мученика, воина-исповедника, который с огнем и мечом своих против­ников борется мужеством терпения, выносливости, сми­рения, словом правды и добродетели. Этот образ займет важное место в христианской литературе последующих ве­ков вплоть до зрелого русского средневековья. Он — по­рождение новой культуры, нового миропонимания, кото­рые далеко ушли от античных идеалов. Вряд ли можно представить себе в устах классического грека или римля­нина подобный гимн темнице: «О, [как] блаженна темница, озаренная вашим (исповедников.— В. Б.) присутствием. О, [как] блаженна темница, посылающая людей божьих на небо. О, как светел мрак, светлее самого солнца и днев­ного света, там, где заключены теперь божьи храмы и освя­щенные божественным исповедничеством члены ваши» (Ер. VI, 1). Так же не представимы для античного мышле­ния гимн скованным ногам христиан, сосланных в рудники (Ер. LXXVI, 2), или похвала палке, которой не боится тело христианина, ибо все его надежды и упования связаны с древом (in ligno) (искупительным древом креста Христо­ва) (ibidem).

Среди книг, приписываемых Киприану, есть специальный трактат «О похвале мученичества», типичный для того вре­мени. Мученичество представлено здесь вершиной всех земных благ. Оно — окончание грехов, предел всех бед­ствий, вождь спасения, учитель терпения, обитель жизни. «Что может быть превосходнее и возвышеннее (sublime),— восклицает автор,— чем среди всех орудий палачей сне» иоколебимой набожностью сохранить всю силу веры? Что может быть величественнее и прекраснее (pulcherrimum), чем в окружении стольких мечей немолчно исповедовать Господа, виновника нашей свободы и спасения?» (De laude mart. 8). «Слава мученичества,— продолжает автор,— неоценима, величие — беспредельно, победа — непорочна достоинство — знаменито, наименование — бесценно, три­умф — безмерен; ибо тот, кого венчает слава нсповед-ничества, как бы самою кровью Христа украшается (deco--raiur)» (ibid., 29).

Пафос и идея мученичества были рождены самой исто­рической действительностью того жестокого времени; они — закономерное явление в истории человеческой культуры и

ГЛАВА II

важное достижение человеческого духа. Нужно было на­учиться без страха умирать за свои идеалы, свою идеаль­ную жизнь, чтобы потом, на новом этапе исторического раз­вития, пришло сознание героизма гибели за жизненные идеалы человечества — также жизненно необходимый на определенном этапе истории акт человеческого бытия.

Мы остановились лишь на некоторых проблемах ранне­христианской теории, которые уже в те века сложились в определенную, хотя и несистематизированную филосо­фию культуры. Сознательно оставлена почти незатронутой важнейшая часть этой философии — проблема человека. Она теснейшим образом связана с собственно эстетической проблематикой христианства и будет рассмотрена ниже. Эстетика, как мы уже могли не раз убедиться, постоянно, хотя и незаметно, присутствует во всех частях этой фило­софии. Эстетическое сознание теснейшим образом перепле­тено с остальными сферами духовной культуры раннего христианства. Внимательнее присмотримся к специфике этого сознания.

Глава III ИСКУССТВО И РЕЛИГИЯ

Много есть чудес на свете, Человек — их всех чудесней. Софокл. Антигона, 340—341 (пер. С. В. Шервипского)

1. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА

Антропология занимает важнейшее место в христиан­ской философии, и апологеты уделяли ей много внимания. Здесь не место останавливаться подробно на этом во мно­гом разработанном вопросе, но необходимо отметить, что без изучения проблемы человека почти все главные стороны христианской культуры, в том числе эстетика и художест­венная культура, остаются не до конца понятыми.

Как уже было показано, для апологетов весь космос «вращается» между двумя полюсами — богом и человеком. Человек — главное и любимое творение бога. Забота о нем составляет основную задачу божественных деяний и помыслов. Ради спасения и вечного блаженства и человек устремляется (в познании, почитании и служении) к богу. Освятив божественным авторитетом внимание к своей пер­соне, человек и сам стал пристальнее всматриваться в се­бя. В истории культуры наступил момент, когда человек начал осознавать, что должен быть человечным, что чело­вечность (humanitas) — его основное достояние, а ее-то и не хватало большей части населения римской ойкумены, т. е. она еще не являлась тогда принадлежностью челове­ческой культуры. Античный герой и римский полководец, философ и поэт классической эпохи просто не знали, что это такое. Только поздняя античность, начертав на своих знаменах образ страдающего за других Богочеловека, впер­вые в истории культуры сознательно подняла голос в за­щиту слабого, обездоленного, страдающего человека, пытаясь и теоретически обосновать и доказать (опираясь на божественный авторитет), что человек должен быть преж­де всего человечным. Именно к поздней античности, и в част­ности к апологетам, восходит происхождение понятия «че­ловечность» \

Дата добавления: 2015-11-04