Посвящается Николо-Антониеву монастырю

Колокольня

Ещё в дороге к Красному Холму

Ищу тебя глазами я невольно.

Ты гордый символ граду моему,

Истории осколок – Колокольня!

Властям в угоду был подорван Храм,

Теперь его уже не восстановишь.

Лишь Ты одна наперекор векам,

И, кажется, - ничем Тебя не сломишь!

Пронзая шпилем синеву небес

Стоишь «преданьем старины глубокой».

Всю землю Краснохолмскую окрест

Венчаешь Ты главой своей высокой!

Ты учишь нас гордиться тем, что есть.

К высокому стремиться непреклонно.

Ведь именно в честь храма, в Твою честь

И назван этот городок бесспорно.

Я знаю много разных городов,

И где б я ни жила и ни бывала

Но Колокольню без колоколов,

Как мать с отцом нигде не забывала.

Хочу всем краснохолмцам пожелать

Здоровья, счастья и любви сердечной,

Историю любить и уважать.

Беречь свой город, и себя конечно.

Огни моей деревни

Закат…густеют сумерки и тени.

Родные силуэты ловит взгляд.

Уже горят огни моей деревни

Гирляндой праздничною выстроившись в ряд.

Идём домой знакомою дорожкой,

Вдруг дочка говорит мне: «Мам, смотри!

Там, в доме нежилом есть свет в окошке».

(Стекло поймало отблески зари).

Такою жалостью наполнилось сердчишко.

Так жадно стёкла ловят чей-то свет.

Ведь невиновен брошенный домишка

Что ни хозяйки, ни хозяина в нём нет.

Он одряхлел как будто дед столетний,

Оставшийся без сверстников один.

Глядит на лица новых поколений,

Шарахающихся от его седин.

А как хотелось бы ему встряхнувшись

В окошках вымытых свой, новый свет зажечь,

И чтоб старушка, у двери переобувшись,

Как прежде затопила б в доме печь.

Как путник он, чей плащ не по погоде,

Завидует всем тем, кто тут живёт в тепле.

Мы пригляделись с дочкою, - и вроде

Слезой роса блеснула на стекле.

Закат…всё гуще сумерки и тени.

Мы молча к дому своему идём…

Ещё горят огни моей деревни…

Вот только всё их меньше с каждым днём.

Душа и тело

Не соответствует душа

Не в срок стареющему телу.

Уже и старость подошла…

Из детства выйти не успела.

Шучу, смеюсь, когда смешно,

Обидят больно…горько плачу.

Но, как и в детстве, всё равно,

Я твёрдо верую в удачу.

Порой жалею лишь о том,

Что жизнь ещё пирушкой дразнит,

Но узким стал дверной проём,

Мне не протиснуться в тот праздник.

Услышав пенье соловья,

Сирени ощутив дыханье,

Завидую, что дочь, не я,

Спешит к кому-то на свиданье.

Зеркальную волнуя гладь,

Морщинки вижу под глазами.

Ну так и хочется сказать:

«Что, время, делаешь ты с нами?»

И словно пламя на ветру,

Угаснет свет души прекрасный.

Хоть, вроде и не по нутру,

Но вывод здесь предельно ясный…

Не соответствует душа

Не в срок стареющему телу.

И я, с глазами малыша,

Спускаюсь к старости несмело.

О Родине.

Крупные, словно смородины,

Катятся капли дождя.

Милая, малая Родина,

Что впереди у Тебя?

Дремлют деревни оглохшие

В них почти нет детворы…

Только бурьяном заросшие,

В рост человека дворы.

Старость и детство ненужными

Стали, ведь вот времена…

Лишь тракторами натужными

Рвётся порой тишина.

Лишь в загулявшей компании

Русские песни слышны.

Будто живём где в Испании,

Не зная своей старины.

Пляшем под песни заморские,

Носим чужое шмотьё.

Запад нас кормит отбросами.

Русское где же, - своё?!

Лес вырубается тоннами,

А это ведь наша земля?

До слёз, и до крика за Родину

Право обидно, друзья!

Тащат от нас миллионами

В швейцарские банки кладут,

Горя нет «сумкам бездонным»

С чем мы останемся тут…

А мы головой лишь качаем

Правительства слыша нытьё.

Да у печи обсуждаем

Хорошее чьё-то житьё.

Крупные, словно смородины,

Катятся слёзы дождя.

Милая, малая Родина,

Что впереди у Тебя?

Сон

А ты мне всё же позвонил…

Спросил: куда я запропала?

Ком в горле дух перехватил…

От счастья я едва дышала.

Как ветра свежего глоток,

Твой голос в трубке отразился

В блаженной неге губ цветок

Улыбкой нежной распустился.

Вновь о любви мне говорил…

Мол сердца твоего коснулась…

А ты мне всё же позвонил!

И я от радости проснулась.

Мечты порою свет далёк…

Реальность близкая жестока,

И вот приснившийся звонок

Меня вновь сделал одинокой.

Посвящается Николо-Антониеву монастырю

Из ночи в ночь мне снится странный сон,

Где я брожу в церковных лабиринтах.

Я словно слышу голоса и стон.

Мне в чью-то память дверца приоткрыта.

Вот в разорённую церквушку я вхожу,

В разбитый, осквернённый Божий Храм.

Печальным взглядом стены обвожу –

Остатки интерьера – мусор, хлам.

Церковный свод с поблекшей штукатуркой,

С остатками божественных картин.

И смотрится всё это злою шуткой –

Такая роскошь среди грязи и руин…

Ещё недавно здесь народ молился,

С усопшими навеки здесь прощались.

И, может, жив ещё, кто здесь крестился,

И вряд ли живы те, кто здесь венчались.

Из окон с искорёженной решёткой –

Пейзажи запустенья и покоя:

В зелёном море одинокой лодкой

Церквушки наши выглядят порою…

Я прохожу по сгнившим половицам…

Где вы, те мастера и подмастерья?

В веках пусть Ваше Имя освятится!

Дождёмся ли когда от Вас прощенья?

Не потому ли проклята Россия,

Не потому ль так плохо мы живём,

Что сохранить сегодня мы не в силах

Всё, что досталось нам таким трудом!

На нас глядят с тоскливою мольбою

Святые лики в разорённых храмах…

И если не спасти, их время скроет,

А мы душой ещё беднее станем…

Из ночи в ночь мне снится странный сон.

Я вновь блуждаю в тёмных лабиринтах.

Я чётко слышу колокольный звон.

Набат – о незаслуженно забытых!

Дома и люди

Иду гулять в морозный зимний день

Неспешным шагом отмеряя даль.

Люблю смотреть я в лица деревень –

На стёкол их морозную печаль.

Вот сгрудившись как стайка воробьёв,

Нахохлившись и пыжась, как они,

Стоят дома из новеньких стволов…

А кто как отголосок старины.

Дома порой похожи на людей.

Всё за своих хозяев говорят:

Просторный двор для множества гостей…

К калитке с тропочкой родные не спешат…

Тут снег расчищен прямо до земли.

Во дворике порядок и уют,

И как уж догадаться вы смогли,

Здесь люди работящие живут.

Вот окна – стёкол склеены куски.

Людей не зная трудно нам понять

От нищеты, иль от хмельной тоски

Решил здесь кто-то век свой доживать.

Ещё домишка. Видно, что забыт.

Без стёкол и неряшлив, и нелеп,

На крыше груда крошек от трубы,

Дом без тепла как будто бы ослеп.

И непонятно, кто кому здесь нужен?

Дом для хозяина? Хозяин для избы?

И дом, и человек имеют душу,

И значит мы в руках одной судьбы.

Мы с домом связаны не только крышей,

Ещё есть и невидимая связь.

Как важно, что б, пока ещё мы дышим

Она осталась и не порвалась.

Что б счастлив был хозяин, его стены,

Что б дом светился радостью в лице.

Ведь каждая дорога непременно

Закончится у дома, на крыльце.

В гости

А знаешь, может на недельку

Поехать в гости к родичам, к друзьям.

И от дорожных передряг уставши в стельку

Сказать с порога: «Здравствуйте, я к вам!»

Прикинуться простушкой…с наглой миной

Попользоваться чьей-то добротой,

Стать собеседницей довольно милой,

Тряхнуть на дискотеках стариной.

Весёлой быть и щедрою рукою

Дарить подарки, поцелуи, смех.

Легко в чужой квартире быть другою

Свою усталость пряча ото всех.

К чему им знать как скучно, одиноко

С экраном коротаю вечера,

Потом гляжу на свет далёких окон

С бессонницей в обнимку до утра.

Зачем друзьям знать о моих напрягах!

Всё. Завтра еду в гости – решено.

Хоть похожу в неношеных нарядах,

Почувствовав себя звездой кино.

Я знаю, что придётся возвращаться

В свой омут одиноких, тихих комнат,

Но всё же… С кем сумею повстречаться

Меня весёлой и счастливою запомнят!

Слобода

Шесть тополей высоких у дороги,

Красивый дом, он выше всех в деревне,

Рисунок рам обыденный и строгий,

А в будке добрый пёс дворовый дремлет…

Таким тебя я помнила всегда –

Мой милый дом в такой родной деревне

С названьем очень русским «Слобода»…

Здесь каждый дом и деревце знакомы…

Людей всех по походке узнаю.

В деревню лишь войду, и знаю – дома.

И радость встречи в сердце не таю.

На повороте просто и толково

Расставлены железные качели –

Здесь детская площадка Чистякова

Для слободских ребят, для их веселья.

Напротив церковь, старое кладбище…

И мать моя теперь навеки там,

Коснулось горе нашего жилища

Тоску и боль неся родным сердцам.

Храм Зосима и Саввы жизнью дышит,

И верю я, что через тьму веков

Однажды в светлый праздник мы услышим

Весенний звон его колоколов.

Привыкли мы к дорожным резким звукам

Под рёв машин ложимся и встаём,

А по автобусам, идущим по маршрутам,

И без часов мы время узнаём.

Живи и стройся, милая деревня!

Для нас ты, Слобода – зелёный рай!

В своих ладонях нянча поколенья,

Ты только стариков не забывай.

«Китайская мудрость»

(о пьянстве)

Очень часто в парах алкогольных,

Как «китайская мудрость» гласит,

Превращаются люди в животных,

Я сейчас расскажу вам, в каких.

Стоит к рюмочке лишь приложиться,

Выпить стопку за первый лишь тост,

И мужик превращается в птицу,

Распуская павлиний свой хвост.

Он становится важным, хвастливым,

«У меня есть и то, и то есть!

И заметить пора справедливо,

Гость такой для хозяина – честь!»

Дальше смотрим, что не без изъяна,

Гость то наш, выпивая ещё,

Превращается вдруг в обезьяну,

Скачет, хлопает всем горячо.

Целовать, обниматься вдруг станет,

И смеётся, и песни поёт.

Невесёлых в круг танцев затянет –

В общем нагло ко всем пристаёт.

Но устав от занятий подобных,

Выпить стопку, другую успев,

Вдруг становится гость преподобный

Агрессивным, как запертый лев.

И его уже лучше не трогать,

Он страшнее двух взрослых макак.

На любой шутке хмурит он брови

И сжимает свой крепкий кулак.

Если выпустишь «Лёву» из клетки,

Не пытайся его хомутать…

Выход тут лишь один, по-соседски

Подливать ему, вновь подливать…

Вот застолье стремится к закату…

Где ж наш гость, ах да вот же «оно»,

Извините, спит рылом в салате,

Как свинья. И ему всё равно.

Зоопарк в нас живёт, так и знайте!

Веря этому слову друзья,

Вы побольше себя уважайте,

И любите побольше себя!

А закончить хочу я советом:

С юных лет позаботьтесь о том,

Что б прожить свою жизнь человеком,

А не преданным водке скотом!

Полуулыбка

Полуулыбка, полу-взгляд…

Мне лето сказку обещало.

С тобой так нравилось гулять

И говорить о чём попало.

В тебя я тайно влюблена…

Была, теперь уже неважно.

Что не душа моя нужна,

Ты это дал мне знать однажды.

Полуулыбка, полу-взгляд…

Враньём загадка оказалась.

Мечтам, как листьям опадать

Под ветром осени осталось.

Хлестнёт обида по щекам,

Сожмусь, как от удара плёткой,

И, волю дав своим слезам,

Уйду неверною походкой.

Полуулыбка, полу-взгляд,

Ни друг, ни враг, а так – приятель…

И лишь сентябрь похоже рад

Принять меня в свои объятья.

Портной

Однажды мне друзья секрет открылся

И к интересному вдруг подошла я выводу:

То, что портной на свете появился,

Мы ледниковому обязаны периоду.

Что получается, - Адам и Ева в рае

Прекрасно обходились без одежды,

Но бог их выгнал – яблоко съедая…

В эдеме не могли уж жить, как прежде.

Пришлось уйти, листочками прикрытыми,

Но тут подули с севера ветра…

И их потомки, то есть первобытные,

Уж не могли согреться у костра.

А рядом бегали какие-то ослицы,

И саблезубый тигр носил свой мех.

И человек сказал: «Давай делиться!»

Не только мясо, шкуры брал у всех.

Но завернуться в шкуру было мало,

Её на теле нужно завязать.

Что б при охоте в нужный миг не спала,

Но узел груб, им можно всё порвать.

Однажды в мясе он увидел жилы

И длинные и прочные, как нить.

Кость заточил он на подобье иглы,

И, протыкая пальцы, начал шить.

И в ход пошли все маленькие шкурки,

Которые недавно он бросал.

От юбок и накидок до обувки

Кроил и шил, и даже вышивал.

И выжил человек тогда, быть может,

Благодаря искусству древних швей,

Так длинный путь иглы с напёрстком сложный

Для человека стал всего нужней!

О любви

Тополя, тополя шелестящей листвою

Вы напомнили мне шёпот давней любви,

Где всю ночь до зари мы стояли с тобою,

А в округе сходили с ума соловьи.

Мы тогда, ослеплённые светом черёмух,

Догадаться конечно же и не могли,

Что преград очень много для счастья влюблённых,

Что есть чувства порою сильнее любви.

Это ненависть, злоба, завистливость чья-то

И способность предать, изменить и продать,

Даже просто уменье судить нас предвзято

И при этом при всех беззастенчиво лгать.

Разобрать всё, что строил, чего добивался

Всё однажды случайно вот так потерять.

И как был одиноким, таким и остаться

И желания нет что-то вновь создавать.

О потерянных чувствах потом сожалея

Мы стремимся порою кого-то винить.

Сохранить, оградить и создать не умея,

Сознаёшь, что ты просто не можешь любить.

А любовь, как цветок, отцветёт и завянет,

И его не разбудит другая весна.

Если жизнью жестокой он не был отравлен,

То пусть добрыми будут его семена.

Тополя, тополя шелестящей листвою

Вы напомнили мне шёпот давней любви,

Но не мы простоим до утра здесь с тобою,

Потому что любовь сохранить не смогли.

Первый снег

Ну не могу я без волненья

Смотреть как первый снег кружит.

Наверно лишь садов цветенье

Весною также ворожит.

Как будто пряжей белой, пышной,

Ажурную сплетая вязь,

Ложится снег легко, неслышно

На подмороженную грязь.

Петель – снежинок больше, больше,

Всё толще, толще снега слой.

И мир вокруг такой же в общем,

И в то же время он другой.

Снег, совмещая быль и небыль,

Засыпал всё, как и привык.

Как будто кто-то там на небе

Порвал свой белый пуховик.

Март

(подражание Ф.И.Тютчеву)

Согретый тёплыми лучами

Подъеден как сухарь сугроб.

Покрылся пятнами проталин

Зимы последний гардероб.

Ещё в ночи морозы злятся

Зиме пытаются помочь,

Снег покрывая хрупким настом,

Но днём их солнце гонит прочь.

И не даёт седые космы

Метелью – гребнем расчесать.

И тучей свет закрыть несносный

Что б её платье залатать.

Уйти красиво не умея,

Размазав слёзы по щекам,

Бежит она, бежит скорее,

Пообещав вернуться к нам.

Её закончились проказы.

Теплу и солнцу каждый рад.

Март, словно парень ясноглазый,

В себя влюбляет всех подряд.

Такая синь с небес струится.

Свет яркий больно бьёт в глаза.

Дрожит в сосульках, как в ресницах,

Зимы прощальная слеза.

Шаги зимы

Ещё не вся листва с ветвей

На землю стылую опала,

А первый ранний снег на ней

Разлёгся, словно зверь усталый.

Но этот снег мазком неброским

Закрасить всё же не готов

В прозрачном золоте берёзку

И зелень позднюю кустов.

Завесой белою несмело

Торопится всё снег накрыть…

Я, как природа, не успела

Заснуть, забыться и застыть.

Казалось, лето будет вечно,

И осень долгою – навек…

Попутный ветер стал вдруг встречным

И закружился первый снег.

Я завернусь в него, как в кокон,

А годы – раннею зимой

Посеребрят мой рыжий локон,

Подрежут крылья за спиной.

Я знаю, этот снег растает

На перекрёстке двух миров –

На память мне зима оставит

Сугробы песен и стихов.

Кружится снег, белеют крыши –

Всё в царстве холода и тьмы.

В морозном воздухе я слышу

Шаги негромкие зимы.

Метель

(подражание А.С.Пушкину)

Собирает дикий пир

Госпожа метелица,

Засыпает снегом мир,

Тонкой вязью стелется.

То завоет, загудит,

Пробегая рощею,

То в окошко постучит

Веткою замёрзшею

Снега, ветра перепляс

По округе катится.

Всё живое в этот час

В тёплых норах прячется.

Ох, подкину-ка и я

В печь сухих поленьев,

Да согреюсь у огня

С кошкой на коленях.

Зимний вечер по стеклу

Белой птицей бьётся,

Всё готовится ко сну,

Вьюге лишь неймётся.

Как приятно в час ночной

В тёплый плед укрыться

И под ветра стон и вой

Сладким сном забыться.

ПЕРВЫЕ ПЕСНИ

Дата добавления: 2015-11-04