Кладбище для бабочек.

Ты не сможешь изменить этот мир, пока он этого не захочет.

Я всего лишь мотылек. Жалкая капустница в огромном мире.

Я такая маленькая! Хотя, я уже взрослая. Мне уже два дня, для бабочки это просто огромный срок. Ведь меня не съело огромное когтистое чудовище, издающее мяукающий звук, меня не растоптала нога страшного и ужасного человека, который строит здесь свои дома, меня еще никто не поймал, не надел на иглу и не добавил в коллекцию, что проделали с моим драгоценным братом.

Брат был старше меня на день. О, как же он вырывался! Как сильно он бился о стены этого барьера, из которого люди пьют воду! Он бился с такой силой, а никак не мог пробить даже малейшую дырочку. От его ударов почти даже звука не было. Как мне было его жаль! О, как жаль, но я понимала, что меня ждет такой же конец, если я хотя бы усик суну в дом человека. Я не могла на это смотреть и спряталась. Может, на минуту, но это время показалось мне вечностью. А, когда я вылезла, то уже увидела его, приколотого с чему-то белому иголкой.

С тех пор я даже близко к людям не подлетала. Как они могут быть так жестоки? И им нас не жаль? Неужели, человек, прокалывая бабочку иголкой, не думает, что она чувствует? Или все люди представляют нас, как двигающиеся предметы?

Нам тоже больно. Мы кричим от боли, когда вы хватаете нас за крылышки. Но вы этого не слышите, вы же не бабочки. Вы даже не понимаете, что вообще берете за крыло кого-то живого. Ловите нас, садите в банки, где мы и задыхаемся, в общем, делаете с нами все, чего никогда бы не сделали с собой.

Я всего за 2 дня жизни (я имею в виду жизнь после кокона, ту жизнь, что была до него, я почти не помню) повидала столько зверских убийств бабочек, что другим даже и не снилось что-то подобное. Как это чудовище, которое люди зовут «кошечкой», рвало на части незнакомую мне лимонницу. Раскусило ее напополам, а есть не стало. Оно разорвало ее прекрасные желтые крылышки своими грубыми толстыми клыками, расцарапало ее маленькое туловище в лохмотья и, разбросав останки по земле, невозмутимо ушло в дом. А сетчатые стеклянные глаза мертвой бабочки все еще смотрели на меня до тех пор, пока я в ужасе не умчалась оттуда.

Вы топчите нас до полусмерти, а потом обрываете нам крылья! Но дальше идет облегчение: вам не нравится, как мы выглядим без них, и тогда вы попросту лишаете нас жизни одним ударом вашего огромного кулака-молота. Молот смерти, несущий облегчение тем, кто уже не сможет от вас уйти.

Но это – не самое страшное в жизни бабочки. Среди нас ходит слух о кладбище бабочек. Оттуда никто не выбирался, я не знаю, откуда тогда берутся слухи. Но говорят, что каждая бабочка, попавшая в «Стеклянный дом», построенный человеком, находит там райское облегчение после сотни безуспешных попыток выбраться оттуда – смерть. И тогда она отправляется на кладбище бабочек, расположенное там.

Сгораю от любопытства, как же оно выглядит? Так или иначе, оказаться я там не хочу. Я хочу еще жить, собирать пыльцу с цветов. Я даже буду с радостью раскрывать бутоны и доставать нектар оттуда, хотя это так тяжело, только бы не умереть, как они – те, кто сложил свои крылья на кладбище бабочек.

Я стараюсь сейчас об этом не думать. Моя задача – найти красивый цветок. Самый красивый, сочный и ароматный, только там есть хороший нектар. Я хочу найти его первой, чтобы остальные ахнули. Хочу найти такой цветок, на который еще не садилась ни одна бабочка до меня.

Ух, ты, что это за запах? Какой сладкий аромат, я никогда раньше такого не чувствовала! Я опускаюсь к траве и, пролетая мимо каждого растения, пытаюсь еще уловить его. Вот он!

Какой странный цветок. Никогда такого не видела…

Я опускаюсь еще ниже и уже готовлюсь сесть на него, но тут мне удается четко его разглядеть, чего бабочки никогда не делают. У него такие лепестки, похожие на крапиву, только не такие темные и не в форме капельки, а овальные. И на них еще такие тонкие ниточки, напоминающие мои усики, только прозрачные. Они покрыты каким-то соком, тоже прозрачным. Он выглядел аппетитно, от него и шел запах. Но остановило меня то, что я увидела на одном лепестке две чьих-то лапки. Эти лапки принадлежали бабочке. Раньше принадлежали.

Нет! Нет! Я не хочу сюда садиться, нет! Давайте, крылышки, поднимите же меня, пока не поздно! Пока я не коснулась!..

- Все когда-то умирают. – Услышала я холодный голос. Повеяло прохладой и чем-то безжизненным. – Теперь твой черед.

У меня не было времени смотреть на обладателя голоса, я с силой взмахнула крыльями, и меня отнесло достаточно далеко от злополучного хищного цветка. Прежде, чем я поняла, как я теперь счастлива, я огляделась, но вокруг никого не было.

Я избежала верной гибели! И все просто потому, что я всмотрелась в цветок, хотя не должна этого делать. Никто не смотрит, и я не смотрела бы. Как это получилось? Почему мне так повезло? Не знаю. Главное сейчас – просто радоваться тому, что моя жизнь не кончилась на лепестках этого лжеца, выдающего себя за ароматный цветок.

Я залетаю в небольшую дыру в полупрозрачном куске какой-то стенки и сажусь на стебель огурца. Тут так забавно сидеть – этот немного колючий пух щекочет мне брюшко, зато тут очень удобно держаться лапками. И тут так тепло…

Здесь намного жарче, чем там, снаружи. Ой…

Снаружи?!

Я взлетаю. Я ничего не вижу, только растения, земля и небо. Мне здесь страшно, я лучше улечу. Я лечу ввысь…

Бум!

Я обо что-то ударяюсь. Больно ударяюсь головой. Но я же вижу – тут ничего нет! Я снова лечу в эту сторону, но опять налетаю на невидимую перегородку. Что происходит?

Я попробовала облететь это невидимое нечто со всех сторон, но оно жестким полотном накрыло меня. Я вижу небо! Почему я не могу до него долететь? Что это за стена, которой я не вижу?

Выпустите меня! Я в ярости и страхе начинаю двигаться по все стороны вдоль стены-невидимки и пытаюсь пробить ее, но она будто бы и не чувствовала моих ударов. А, может, она и неживая. И вот я к своему ужасу понимаю, что это и есть стекло. Стекло, кажущееся нам, наивным бабочкам, пустотой. Вроде, ничего нет, а ударяешься. А самое страшное – то, что ты его не видишь. Я ведь не вижу, где оно начинается, а где кончается.

Но нет, я не сяду здесь и не буду ждать своей смерти. Я еще полна сил, я облечу это место вдоль и поперек, но найду выход.

Я разворачиваюсь и, продолжая касаться стекла, лечу вдоль него. Оно не может быть бесконечным.

Зачем людям это? Неужели, они не знают, что мы, бабочки, не видим стекла? Разумеется, знают. Они ведь не думают о нас…

Найдется ли тот, кто просто задумается о том, что мы – тоже живые существа. Да, не такие. Да, у нас шесть ног, усы и крылья. Но ведь мы тоже дышим, питаемся и хотим жить! Взгляните на нас и подумайте об этом прежде, чем безжалостно садить в банку.

О! Это пчела! Я знала, что я здесь не одна. Может, она знает, как отсюда выбраться? Хотя, нет, не думаю. Пчела, издавая яростное жужжание, что есть сил, долбилась в стекло. Она переломала себе все усики, глаза уже были пустые, как у мертвого насекомого. Какой смысл спрашивать что-то у безумного, когда ты сам еще не сошел с ума?

Я, старательно облетев беднягу, двинулась дальше, время от времени касаясь стекла. Я встретила столько насекомых! Все они упорно таранили, бились или терли незримого «обманщика», но только я здесь, похоже, понимала, что все это не выход. Никто не знает, как отсюда выбраться. Это мышеловка для насекомых, только червям тут и весело.

Постепенно мне становится тяжело лететь. Мне жарко, я хочу есть, а цветов здесь нет. Такое ощущение, будто мне на лапки привязали по камешку, а крылья облили водой. Все больше и больше опасность падения. А падать страшно: внизу ждут черви. Вон там, пот листом сидят двое и пристально смотрят на меня. А с другой стороны муравьи. И тоже так и ждут, когда я упаду.

Я, обессилив, опускаюсь на шершавый лист огурца. Здесь они меня не достанут. По крайней мере, пока что. Чего муравьям стоит заползти сюда и наброситься на меня? Если их будет много, то мне будет не вырваться.

- Вот видишь, глупышка, от судьбы не уйдешь. – Вдруг послышался тот же мелодичный холодный голос.

Кажется, это человек! Хотя, нет… люди выглядят не так… страшно. У этого существа пальцы, как сухие белые ветки. Так же страшно изогнуты и угловаты. И ноги такие же. На ней какие-то черные лохмотья, вместо глаз на каменном лице две круглых черных дыры. И челюсти такие странные…

- Я - Смерть. – Она склонила голову вбок. Она точно смотрела на меня своими пустыми глазницами. – Ты бы все равно не угадала. Да, двухдневная бабочка, я к тебе обращаюсь. Я пришла за тобой.

Я хотела вспорхнуть, но от тяжести собственных крыльев снова рухнула на лист. Я знаю, что такое смерть. И я не хочу умирать, не хочу!

- Мое время еще не пришло! – как можно тверже и убедительнее ответила я.

- С кем ты споришь? – усмехнулась она. – Посмотри на себя. Ты даже взлететь-то не можешь. Внизу ждут и обливаются слюнями голодные черви и муравьи. Вокруг тебя стекло. К тому же, хищные насекомые скоро доберутся до тебя, ты и сама знаешь, что тут не безопасно. И ты хочешь есть.

- И что ты хочешь от меня? – вдруг додумалась я спросить.

- Я предлагаю тебе добровольно сдаться мне. Прямо сейчас. И тебе не придется мучиться…

- Нет уж! – перебила я ее. – Я еще буду жить! Даже не думай, что я сдамся!

Меня охватила ярость. Однако она не придавала мне сил для еще одного обхода стеклянного помещения.

- Ну, хорошо. – Смерть сцепила пальцы в жесте, похожем на мольбу (но это было не так). – Мне нравится твое упорство. И я уже поняла, что мне тебя не забрать. Так и быть, я покажу тебе выход.

Выход? Она покажет выход! Я выберусь отсюда!

Смерть указала пальцем в сторону.

- Лети туда до самого угла. Там и будет твой драгоценный выход.

Что-то во мне загорелось. Я почувствовала, как закипела и забурлила во мне жизнь. Я выживу! Пусть те, кто опускает крылья, сдаются дальше, но я могу и хочу жить, и никто не переубедит меня! Просто надо верить и надеяться! И, главное, делать!

Я взлетаю. Я машу крыльями из последних сил до тех пор, пока моя спинка не касается стекла. Я лечу до указанного Смертью угла, и начинаю обыскивать его и все, что рядом сверху вниз. Может, Смерть имела в виду какую-нибудь дыру?

Ничего нет… совсем ничего! Я изучила все вплоть от потолка до кирпичей, но нет ни единой дыры! Мои крылья вдруг перестают подчиняться мне, я их не чувствую. Они уже не трепещут, я, как лепесток, медленно падаю на землю и слышу хохот Смерти. Я не в состоянии даже пошевелиться, но я все прекрасно вижу.

Здесь лежит с несколько десятков бабочек. Все они капустницы, как я. И все они мертвы. Лежат, как я, на боку, подобрав сухие мертвые лапки, а пустые темные глазки уже ничего не видят. Но я их вижу. Вижу всех. Все мы здесь в одном углу, как в братской могиле. Как на кладбище…

- Я показала тебе выход. – Заговорила Смерть. – Это и есть кладбище бабочек. Всем им я, как и тебе, указывала дорогу. И все они верили, что тут выход. А выхода здесь нет. Видишь, к чему приводит надежда? Кому из этих бабочек она помогла? Теперь они все так похожи. Такие же спокойные, всем им уже глубоко без разницы, сколько таких же глупышек, как ты, к ним присоединилось. И, представляешь, всем им я говорю одно и то же: выживают те, кто живет по правилам, или те, кто просто уселся у кого-то на шее. А те, кто много думает или пытается жить, как он хочет, умирают так же глупо, как ты. Для таких, - она усмехнулась, как бы, поддразнив меня, и проговорила следующее слово с издевкой, насмешкой. – «Героев» и создано кладбище бабочек.

* * *

- Смотри, Камила, кажется, их стало больше.

- Точно! Вот глупые, дверь ведь приоткрыта…

- Ну, бог с ними. Забавно, что все они падают в одном и том же углу, как на кладбище.

И дети ушли играть в мяч дальше, закрыв за собой дверь теплицы. Они не знали, не могли и не хотели знать, что прямо перед тем, как они открыли ее и сказали это, умерла очередная бабочка, поверившая в такую лживую и жестокую штуку, как жизнь.

K

Дата добавления: 2015-11-04