Но вдруг его дыхание сорвалось, превратившись в рыдание. Или ей так показалось. 9 страница

Фьюри тихо выругался. Что бы ни произошло здесь прошлой ночью, Зед не пытался изнасиловать ее. Ни за что. Не могло этого случиться с людьми, выглядящими так.

Он закрыл глаза. Затворил дверь.

Безумная мысль ворваться в комнату и избить Зеда за то, что лежит рядом с Бэллой, промелькнула в сознании. Он хорошо представлял себя с братом, кружащий друг вокруг друга, сошедшихся в старинном состязании^[44] за право обладать ею.

Но это не Старый Свет. И женщины здесь имели право самостоятельно искать мужчину. Выбирать, рядом с кем спать. Решать, с кем сочетаться браком.

Она знала, где Фьюри. Он сказал ей, что его комната по соседству. Если бы она захотела, она бы пришла к нему.

* * *

Зед проснулся от странного ощущения – ему было тепло. Не жарко, а просто… тепло. Он, что, забыл выключить обогреватель после ухода Бэллы? Должно быть так. Но он заметил еще кое-что. Он лежал не на тюфяке. И на нем были надеты брюки, не так ли? Он покрутил ногами, пытаясь стянуть с себя одежду: он всегда спал голым. Когда ткань немного сдвинулась, он вдруг понял, что он был напряжен. Тяжелый и напряженный. Что за…

Его глаза распахнулись. Бэлла. Он был в одной кровати с Бэллой.

Он дернулся…

И упал с матраса, приземлившись на задницу.

Она мгновенно перевесилась через край кровати.

– Зейдист?

Когда она наклонилась к нему, ее халат распахнулся, выставляя на обозрение обнаженную грудь. Она была столь же совершенна, что и тогда, в ванной: гладкая бледная кожа, небольшой розовый сосок… Боже, он знал, что вторая грудь была точно такой же, но по какой-то причине, ему было необходимо взглянуть и на нее.

– Зейдист? – Она подвинулась еще ближе к нему, волосы соскользнули с плеч и каскадом обрушились за край постели – роскошный водопад цвета красного дерева.

Он напрягся еще сильнее. Пульсировал в ритме ударов сердца.

Зед сжал ноги и притянул колени к груди, не желая, чтобы она увидела это.

– Твой халат, – отрывисто сказал он. – Закрой его. Пожалуйста.

Она взглянула вниз и, покраснев, было запахнула отвороты. «О, черт. Теперь ее щеки такие же розовые, как и соски», – подумал он.

– Ты вернешься в постель? – Спросила она.

Глубоко похороненная в нем порядочность сказала, что это не слишком хорошая идея.

– Пожалуйста? – Произнесла она, заправляя волосы за ухо.

Он посмотрел на ее изогнутое тело, на черный атлас, защищавший ее кожу от взгляда, на стройную колонну шеи, взглянул в ее большие сапфировые глаза.

Нет… Это была действительно плохая идея. Ему не стоило находится рядом с ней…

– Подвинься, – сказал он.

Когда она откатилась чуть дальше, он взглянул на натянутую ткань тренировочных штанов. Боже, это чертова штука в них стала просто огромной; он выглядел так, словно в брюках выросла еще одна рука, вытянутая вверх.

Он посмотрел на кровать. Плавным движением забрался под простыни.

Что было невероятно плохой идеей. В тот же момент, как он оказался под покрывалом, она придвинулась к нему так близко, что практически накрыла его своим телом. Мягким, теплым, дышащим…

Зед запаниковал. На него навалилось столько ощущений, что он не знал, что делать. Он хотел оттолкнуть ее. Он хотел притянуть ее еще ближе. Он хотел… О, черт. Он хотел лечь на нее. Хотел взять ее. Хотел трахнуть ее.

Желание было таким сильным, что он отчетливо представлял себе, что может сделать: перекатить ее на живот, оторвать ее бедра от кровати, встать позади нее. Он увидел, как толкает его внутрь нее, как двигаются его бедра…

Боже, он омерзителен. Захотеть взять эту грязную штуку и засунуть ее внутрь нее (Бэллы)? С тем же успехом, он мог почистить ей зубы туалетным ершиком.

– Ты дрожишь… – Сказала она. – Тебе холодно?

Она придвинулась еще ближе к нему, и он почувствовал прикосновение ее груди, теплой и мягкой, к своему предплечью. Он дернулся, сильнее натягивая ткань штанов.

Черт. У него было такое чувство, что эти движения означали только одно – он был опасно возбужден.

Да неужели? Проклятье, ублюдок пульсировал, шарики под этой штуковиной болели, а перед глазами стояла картинка, на которой он покрывает ее как обезумевший бык. Но ведь его возбуждал только женский страх, а она не была испугана. Так на что же реагировало его тело?

– Зейдист? – Мягко сказала она.

– Что?

Следующие четыре слова превратили его грудь в обуглившуюся глыбу и заморозили кровь. Но, по крайней мере, вся остальная чушь оставила его в покое.

* * *

Рука Фьюри замерила на футболке, которую он натягивал через голову, когда дверь его комнаты распахнулась без предупреждения.

В проеме стоял обнаженный по пояс Зейдист. Его черные глаза сверкали.

Фьюри тихо выругался.

– Я рад, что ты пришел. По поводу прошлой ночи… Я должен перед тобой извиниться.

– Не хочу слышать никаких извинений. Пошли со мной.

– Зейдист, я ошибался…

– Пошли. Со. Мной.

Фьюри одернул футболку и взглянул на часы.

– У меня урок через полчаса.

– Это не займет много времени.

– Эмм… Ну, хорошо.

Следуя за Зедом по коридору, он решил, что они могли бы разобраться с извинениями по дороге.

– Послушай, Зейдист, мне очень жаль. – Тишина в ответ не стала неожиданностью. – Я поспешил с выводами. Насчет тебя и Бэллы. – Зед ускорил шаг. – Я должен был знать, что ты не обидишь ее. Я предлагаю тебе Рит.

Зейдист остановился и глянул через плечо.

– За каким чертом?

– Я оскорбил тебя. Прошлой ночью.

– Нет, не оскорблял.

Фьюри лишь покачал головой.

– Зейдист…

– Я и есть больной. Я и есть отвратительный. Мне, действительно, нельзя доверять. То, что ты включил хотя бы часть своего мозга и, наконец-то, понял это, не означает, что теперь ты должен подтирать мою задницу этими дурацкими извинениями.

Рот Фьюри раскрылся.

– Господи… Зед. Ты не…

– Ради Бога, ты когда-нибудь закончишь с этим?

Зед прошел к своей комнате и открыл дверь.

Бэлла сидела на кровати, собрав ворот халата около шеи. Она выглядела смущенной. И слишком красивой, чтобы описать словами.

Фьюри посмотрел на нее, потом на Зейдиста. Потом снова перевел взгляд на нее. Затем, наконец, сосредоточился на брате.

– Что?

Черные глаза Зеда вперились в пол.

– Иди к ней.

– Прошу прощения?

– Ей нужно питание.

Бэлла крякнула, словно подавилась собственным дыханием.

– Нет, подожди, Зейдист, я хочу… тебя.

– Меня ты не получишь.

– Но я хочу…

– Переживешь. Меня здесь нет.

Фьюри почувствовал, как его впихнули в комнату. Потом дверь захлопнулась. В повисшей тишине он никак не мог понять, хочет ли он закричать от восторга или просто… закричать.

Он глубоко вздохнул и взглянул на постель, где съежилась Бэлла, прижав колени к груди.

Боже правый, он никогда раньше не позволял женщине пить из него. Страшился рисковать целибатом. Из-за своих сексуальных желаний и крови война он всегда боялся, что если даст женщине свою вену, то не сможет совладать с собой и возьмет ее. А оставаться равнодушным с Бэллой будет еще сложнее.

Но ей нужно пить. Кроме того, какой смысл в клятве, если ее легко держать? Это может стать суровым испытанием, шансом доказать верность своим принципам при самых экстремальных обстоятельствах.

Он откашлялся.

– Я был бы рад предложить себя тебе.

Когда их глаза встретились, он вдруг понял, что его скелет слишком велик для кожи, покрывающей его. Вот, что чувствует отвергнутый мужчина. Мгновенное иссушение.

Он отвел взгляд и подумал о Зейдисте: он мог унюхать его прямо за дверью.

– Есть вероятность, что он просто не в состоянии сделать это. Ты ведь знаешь о его… прошлом, так ведь?

– Просить – это слишком жестоко с моей стороны? – В голосе слышалось напряжение, тон понизился от противоречий, разрывавших ее. – Так?

«Вероятно», – подумал он.

– Будет лучше, если ты используешь кого-то другого. – Господи, почему ты не можешь взять меня? Почему ты не хочешь меня, вместо него? – Не думаю, что будет уместно просить Рофа или Рейджа, так как они оба состоят в браке. Возможно, я могу обратиться к Ви…

– Нет… Мне нужен Зейдист. – Она поднесла дрожащую руку ко рту. – Мне жаль.

Ему тоже.

– Подожди здесь.

Выйдя в холл, он обнаружил Зейдиста прямо за дверью. Он сгорбился, закрыл лицо руками.

– Все кончилось так быстро? – Спросил он, опуская руки.

– Нет. Ничего не случилось.

Зед нахмурился и взглянул на близнеца.

– Почему? Ты должен сделать это, брат. Ты слышал, что сказал Хэйверс…

– Она хочет тебя.

–… так что иди туда и открой вену…

– Она будет пить только из тебя.

– Ей нужно это, так что просто…

Фьюри повысил голос.

– Я не буду этого делать!

Рот Зейдиста захлопнулся, глаза превратились в щелки.

– Пошел ты. Ты сделаешь это ради меня.

– Нет, не сделаю.

Потому что она мне не позволит.

Зед подался вперед, вцепившись в плечо Фьюри.

– Тогда ты сделаешь это ради нее. Потому что это лучшее, что ты можешь сделать для нее, потому что она нравится тебе, потому что ты хочешь этого. Сделай это ради нее.

Боже. Он бы убил ради этого. Он умирал от желания вернуться в комнату Зеда. Избавиться от своей одежды. Упасть на матрас. Положить Бэллу себе на грудь, вонзить ее зубы в свою шею, проникнуть в нее между губ и между бедер.

Ноздри Зеда надулись.

– Боже… Я по запаху чую, как сильно ты хочешь этого. Так иди. Будь с ней, покорми ее.

Голос Фьюри срывался:

– Она не хочет меня, Зед. Она хочет…

– Она сама не знает, чего хочет. Она только что вернулась из ада.

– Ты единственный. Для нее, ты – единственный. – Когда взгляд Зейдиста переметнулся на дверь, Фьюри надавил на него, хотя это причиняло мучительную боль. – Послушай меня, брат. Она хочет тебя. И ты можешь сделать это для нее.

– Черта с два.

– Сделай это, Зед.

Коротко стриженая голова двигалась из стороны в сторону.

– Дерьмо в моих венах давно заржавело, и ты знаешь это.

– Нет, это неправда.

С рычанием Зед откинулся назад, хватая себя за запястья, показывая метки раба в местах, где бился на руках пульс.

– Ты хочешь, чтобы ее зубы касались этого? Ты можешь представить здесь ее губы? Потому что я чертовски уверен, что нет.

– Зейдист? – Голос Бэллы приближался. Она подошла к двери и открыла ее.

Увидев, как Зейдист зажмурился, Фьюри прошептал:

– Ты тот, кого она хочет.

Зед ответил едва слышно:

– Я отравлен. Моя кровь убьет ее.

– Нет. Не убьет.

– Пожалуйста… Зейдист, – сказала Бэлла.

Эта робкая, полная желания просьба превратила грудную клетку Фьюри в ледяные прутья. Оцепенев, он молча наблюдал, как Зейдист медленно повернулся к ней.

Бэлла сделала шаг назад, не сводя с него глаз.

Минуты превратились в дни… десятилетия… века. А потом Зейдист вошел внутрь комнаты. Дверь закрылась.

Ничего не видя перед собой, Фьюри развернулся и пошел по коридору.

Ему нужно было куда-то идти?

Урок… У него сейчас урок.

Глава 17

В десять минут пятого Джон забрался в автобус, волоча за собой спортивную сумку.

– Здравствуйте, сэр, – весело поздоровался с ним доджен, сидевший за рулем. – Добро пожаловать.

Джон кивнул и посмотрел на дюжину парней, занимавших автобусные сиденья. Все уставились на него.

«Ух-ты. У вас тут не особо дружественная атмосфера, ребята», – подумал он.

Он занял свободное сидение прямо за водителем.

Когда автобус начал двигаться, перегородка опустилась вниз так, что ученики не могли разглядеть, что происходило в кабине. Джон слегка подвинулся, чтобы оказаться ближе к боку автобуса: было бы неплохо все же видеть, что творится позади него.

Стекла были затонированы, но мелькавшие уличные огни, скользившие по полу и потолку, давали возможность разглядеть его одноклассников. Все они были похожи на него: маленькие и тощие, хотя по цвету волос все же различались: у кого-то они были темнее, у кого-то – светлее. Один был рыжим. Как и Джон, все они были одеты в доги^[45]. У всех были одинаковые черные нейлоновые сумки Найк, достаточно большие, чтобы вместить смену одежду и кучу еды. У каждого был рюкзак, и Джон решил, что там лежит то же, что захватил и он сам: блокнот, ручки, мобильник и калькулятор. Тор составил список всего необходимого.

Джон притянул рюкзак ближе к своему животу и поймал себя на том, что пристально смотрит на него. Мысли о людях, которым он мог бы послать смс, успокаивали его, и он повторял их телефонные номера снова и снова. Дом. Мобильный Велси. Мобильный Тора. Номер Братства. Номер Сэйрелл…

Воспоминание о ней вызвало у него улыбку. Прошлой ночью они несколько часов проболтали в интернете. Врубившись, как работает IСQ, он понял, что это идеальный способ общения. Печатая слова, они были равны. Она была мила за ужином, но сейчас она действительно нравилась ему.

– Как тебя зовут?

Джон взглянул на парня, сидевшего через несколько сидений от него. У него были длинные светлые волосы и бриллиантовая серьга в ухе.

«По крайней мере, они говорят по-английски», – подумал он.

Пока он расстегивал рюкзак и доставал блокнот и ручку, парень сказал:

– Эээй?! Ты что, глухой?

Джон написал свое имя и повернул блокнот.

– Джон? Что за идиотское имя? И почему ты пишешь?

О, черт… Школа грозила стать полным отстоем…

– Что с тобой? Не можешь говорить?

Джон посмотрел парню прямо в глаза. По закону вероятности в каждой группе должен был быть альфа-самец – настоящая заноза в заднице, и этот белобрысый с драгоценной побрякушкой в ухе, очевидно, им и являлся.

Джон покачал головой, отвечая на вопрос.

– Не можешь говорить? Вообще? – Парень повысил голос, словно хотел удостовериться, что все услышат то, что он говорит. – За каким чертом ты собираешься стать солдатом, если не можешь сказать ни слова?

«Ты ведь не словами дерешься, так ведь?» – Написал Джон.

– Ага, а твои мускулы действительно впечатляют.

«Как и твои», – хотел написать он в ответ.

– Почему у тебя человеческое имя? – Этот вопрос задал рыжий, сидевший за ним.

Джон написал: «Они вырастили меня» и развернул блокнот.

– Хм. Ну, а я Блэйлок. Джон… уау, странно.

Поддавшись неожиданному порыву, Джон задрал рукав и показал браслет, который сделал когда-то – тот, на котором были изображены символы, приснившиеся ему.

Блэйлок подался вперед. Его бледно-голубые глаза распахнулись.

– Его настоящее имя – Террор.

Шепот. Отовсюду послышался шепот.

Джон опустил рукав и снова откинулся на сиденье. Он пожалел о том, что только что сделал. Белобрысого звали Лэшем^[46]. Какое удачное совпадение.

– Террор, – прошептал Блэйлок. – Очень старое имя. Имя война.

Джон нахмурился. Понимая, что лучше было бы убраться со сцены поскорее, он все же написал: «Разве твое не такое? И их имена?».

Блэйлок покачал головой.

– В наших жилах частично течет кровь воинов, именно поэтому мы допущены до этих тренировок, но никто не носит подобного имени. Из какого ты рода? Боже… Уж не от Братства ли ты происходишь?

Джон нахмурился. Ему никогда и в голову не приходило, что он может быть настолько тесно связан с Братством.

– Думаю, он слишком хорош, чтобы отвечать тебе, – сказал Лэш.

Джон пропустил это мимо ушей. Он понимал, что своим именем, связью с человеческим родом и неспособностью говорить будет постоянно натыкаться на оголенные провода социальных устоев и подрывать мины традиций. У него было такое ощущение, что это школа станет одним длинным тестом на выживание, так что ему стоило поберечь силы.

Поездка длилась еще минут пятнадцать, последние пять из которых включали в себя постоянные остановки, означавшие, что они проезжали через систему ворот спортивного комплекса Братства.

Когда автобус остановился, и перегородка съехала вниз, Джон надел рюкзак, закинул за спину свою сумку и первым вышел наружу. Подземная парковка ничуть не изменилась в прошлой ночи: никаких машин, только еще один автобус. Он отошел в сторону, наблюдая за белыми доги, мельтешившими вокруг. Ворчливые голоса напоминали ему хлопки голубиных крыльев.

Двери центра распахнулись, и группа, утихомирившись, замерла на месте.

Да, Фьюри мог произвести впечатление на толпу. Роскошных волос и большого тела, обтянутого кожей, было достаточно, чтобы остановить любого.

– Привет, Джон, – сказал он, поднимая руку. – Как дела?

Парни повернулись и уставились на него.

Он улыбнулся Фьюри. А потом занялся попытками затеряться в толпе.

* * *

Бэлла наблюдала, как Зейдист мечется по комнате. Это напомнило ей о том, как она чувствовала себя прошлой ночью, когда отправилась искать его. Несчастной. Словно запертой в клетке. Действующей по принуждению.

Так какого черта она заставляет его пройти через это?

Она уже было открыла рот, что бы забрать назад свою просьбу, но Зейдист вдруг остановился около двери в ванную.

– Мне нужна минутка, – сказал он и захлопнул за собой дверь.

Растерянная, она села на кровать, ожидая его скорого возвращения. Услышав, как включился душ, она погрузилась в себя.

Она попыталась представить себе, как возвращается в семейный дом, проходит по знакомым комнатам, сидит на стульях и открывает двери, спит в своей детской кровати. Облегчения эти мысли не приносили. Ей казалось, что она станет призраком в месте, которое так давно и так хорошо знала.

А как она будет общаться с матерью и братом? А глимера^[47]?

В среде аристократии она дискредитировала себя еще до похищения. Теперь ее точно станут сторониться. Побывать в плену у лессера… будучи запертой под землей… Аристократы не могли спокойно принимать подобные ужасы. В них будут винить ее. Проклятье, видимо, поэтому ее мать вела себя столь сдержано.

«Боже», – подумала Бэлла. На что теперь будет похожа ее жизнь?

Ужас проникал до самых костей, и единственным, что позволяло ей держаться на плаву, была мысль о том, что еще много дней она будет спать рядом с Зейдистом. Он, словно холод, вынуждал ее собрать себя из мелких осколков, словно жара, прекращал дрожь в каждой клеточке тела.

Он был убийцей, что обеспечивал ее безопасность.

Больше времени… Больше времени с ним. И тогда, может быть, она сможет встретиться с внешним миром.

Она нахмурилась, поняв, что он уже довольно много времени провел в ванной.

Ее взгляд скользнул к тюфяку в углу. Как он мог спать там день за днем? Пол был таким жестким, а под голову даже не было подушки. Как и никаких одеял, чтобы укрыться от холода.

Она посмотрела на череп, стоявший рядом с убогим ложем. Черная кожаная тесемка, зажатая между зубами, свидетельствовала о том, что это был любимый человек. Очевидно, он был женат, хотя она и не слышала подобных разговоров. Отправилась ли его шеллан в Забвение по естественным причинам или ее забрали у него? Поэтому он был так зол?

Бэлла посмотрела в направлении ванной. Что он там делает?

Она подошла и постучала. Не получив ответа, она медленно открыла дверь. Холодный порыв ветра вырвался наружу, и она отступила.

Обхватив себя руками, она снова вошла в леденящий воздух.

– Зейдист?

Через стеклянную душевую перегородку она увидела его сидящим под струей холодной воды. Он раскачивался взад-вперед, стонал, и тер запястья мочалкой.

– Зейдист! – Она подбежала к нему и подвинула перегородку. Нащупав кран, она закрыла воду. – Что ты делаешь?

Его безумный взгляд обратился к ней, он продолжал тереть и раскачиваться, тереть и раскачиваться. Кожа вокруг меток раба была совершенно красной, ободранной.

– Зейдист? – Она попыталась сохранить голос мягким и ровным. – Что ты делаешь?

– Я… я не могу очиститься. Я не хочу, чтобы и ты запачкалась. – Он поднял руку, кровь потекла по предплечью. – Видишь? Посмотри на грязь. Она повсюду. Она внутри меня.

Его голос встревожил ее даже больше чем то, что он сделал с собой: его слова несли жуткую, искаженную логику безумия.

Бэлла взяла полотенце, вошла в душевую кабину и нагнулась. Поймав его руки, она забрала у него мочалку.

Осторожно осушая покалеченную кожу, она сказала:

– Ты чистый.

– О, нет. Не чистый. – Его голос стал повышаться. – Я выпачкан. Я так грязен. Я грязный, грязный… – Забормотал он. Слова, слипаясь, разносились по ванной, отдаваясь от стен до тех пор, пока истерия не заполнила помещение целиком. – Ты не видишь грязь? Я везде ее вижу. Она покрывает меня. Она въедается в меня. Я чувствую ее на своей коже…

– Шш. Позволь мне… только…

Не сводя с него глаз, словно он собирался… Боже, она даже не представляла себе, что он мог сделать в таком состоянии… она нащупала другое полотенце и взяла его. Накинув его ему на плечи, она укутала Зеда. Но, когда она попыталась поднять его, он отшатнулся.

– Не прикасайся ко мне, – прохрипел он. – Ты испачкаешься.

Она встала на колени перед ним, полы атласного халата опустились в воду, намокая. Холода она даже не заметила.

Господи… Он выглядел как жертва кораблекрушения: слепые безумные глаза широко распахнуты, намокшие тренировочные штаны прилипли к мускулам на ногах, кожа на груди покрыта мурашками. Губы посинели, зубы стучали.

– Мне очень жаль, – прошептала она. Ей хотелось уверить его в том, что на нем нет никакой грязи, но она понимала, что это лишь снова возбудит утихшую истерику.

Ритмичный звук капель, падающих с душевой головки, был громким, как стук военного барабана. Под раздававшиеся в тишине удары воды об плитку, она вдруг вспомнила ту ночь, когда пошла за ним в его спальню… ту ночь, когда он прикоснулся к ее возбужденному телу. Десятью минутами позже, она обнаружила его свернувшимся над унитазом только потому, что он потрогал ее.

Я выпачкан. Я так грязен. Я грязный, грязный…

Осознание пришло к ней словно ночной кошмар, врываясь в сознание ярким холодным светом, открывающим весь ужас правды. Естественно, его кусали, пока он был рабом крови, и она решила, что именно поэтому он не любит чужих прикосновений. Но укусы, какими бы болезненными и пугающими они не были, не заставляют тебя чувствовать себя грязным.

А сексуальное насилие приводит именно к этому.

Внезапно его черные глаза обратились к ее лицу. Словно он почувствовал, что открылось ей.

Ведомая состраданием, она, было, наклонилась к нему, но злость, полыхнувшая в его взгляде, остановила ее.

– Господи, женщина, – резанул он. – Ты когда-нибудь прикроешься?

Она взглянула вниз. Халат распахнулся до талии, выставляя на обозрение выпуклости грудей. Она дернула отвороты, закрывая обнаженное тело.

В напряженной тишине было тяжело смотреть ему в глаза, поэтому она уставилась на его плечо… потом скользнула взглядом по ключице к основанию шеи. Ее глаза поднялись выше – к его горлу… к вене, пульсирующей под кожей.

Голод пронзил ее, вынуждая клыки удлиниться. О, черт. Только жажды крови ей сейчас и не хватало.

– Почему ты хочешь меня? – Пробормотал он, очевидно, чувствуя ее жажду. – Ты лучше этого.

– Ты…

– Я знаю, что я из себя представляю.

– Ты не грязный.

– Черт побери, Бэлла…

– И я хочу только тебя. Послушай, мне, правда, очень жаль. Ты не обязан…

– Знаешь что? Хватит разговоров. Я устал от разговоров. – Он вытянул руку на колене запястьем вверх. Черные глаза лишились всяких эмоций – пропала даже злость. – Это твои похороны, женщина. Делай, что хочешь.

Время словно остановилось, пока она смотрела на то, что он так неохотно предлагал. Да поможет им обоим Бог, но она действительно собиралась взять это. Быстро наклонившись, она аккуратно проникал в его вену. Это должно было причинить ему боль, но Зед даже не дернулся.

В ту же секунду, что кровь коснулась языка, она блаженно застонала. Она и раньше питалась от аристократов, но никогда не имела дела с воинами, а уж с членами Братства тем более. Его вкус стал диким ревом в ее рту, вторжением, грандиозным, кричащим взрывом. А потом она сглотнула. Поток его силы пронзил ее, прокатился пожаром по костям, взорвался в сердце искрами мощи.

Ее так сильно затрясло, что она почти оторвалась от его запястья. Пришлось схватиться за его руку, что удержать себя на месте. Она пила большими, жадными глотками, изголодавшись не столько по силе, сколько по нему – по этому мужчине.

Для нее он был… единственным.

Глава 18

Зейдист изо всех сил пытался сидеть спокойно, пока Бэлла пила. Он не хотел беспокоить ее, но с каждым движением рта, прикасавшегося к его руке, ему все сложнее было сохранять контроль над собой. Госпожа была единственной, кто когда-либо питался от него, и воспоминания о былом насилии были так же остры, как и клыки, впивавшиеся в его запястье. Страх объял его, сильный и живой, рожденный не тенями прошлого, но паникой реальности.

Матерь Божья… У него начала кружиться голова. Он был готов отрубиться в любую минуту, словно изнеженная девчонка.

В отчаянных попытках удержаться на плаву, он попытался сосредоточиться на темных волосах Бэллы. Один из локонов, лежавший рядом с его рукой, блестел в потолочном свете ванной, такой красивый, такой густой – совершенно непохожий на светлые волосы Госпожи.

Боже, эти темные волны выглядели такими мягкими… Если бы он осмелился, то зарылся бы руками… нет, лицом в эти локоны цвета красного дерева. Выдержал бы он? Смог ли бы быть так близко к женщине? Или ему стало бы еще хуже от накатившего страха?

С Бэллой, возможно, ему бы хватило выдержки сделать это.

Да… Ему бы понравилось в ее волосах. Может быть, сквозь них он нашел бы путь к ее шее… прижался бы поцелуем к ее горлу. Очень нежно.

Да… А потом он мог бы двинуться наверх и потереться губами об ее щеку. Может, она бы позволила ему сделать это. Он бы не стал приближаться ко рту. Он не мог даже представить, что она захочет быть в такой близости от его шрама, да и верхняя губа была изуродована. Кроме того, он не умел целоваться. Госпожа и ее фавориты предпочитали держаться подальше от его клыков. А после у него ни разу не возникало желания подобной близости.

Бэлла прервалась и подняла голову, ее сапфировые глаза обратились к нему в попытке удостовериться, что с ним все нормально.

Ее беспокойство задело гордость. Господи, думать, что он настолько слаб, что не сможет покормить женщину… и что самое отвратительное, знать, что она понимает это, пока прикасается к его вене. А еще то выражение, мелькнувшие на ее лицо несколько минут назад: ужас сквозил в ее взгляде, когда она поняла, что делали с ним в рабстве.

Он не выносил сострадания, не хотел этих обеспокоенных глаз, не нуждался в ласках и утешениях. Он открыл рот, готовый остановить ее, но злость затерялась где-то по пути между его нутром и горлом.

– Все нормально, – сказал он грубо. – Не останавливайся. Продолжай.

Облегчение в ее взгляде было словно очередной шлепок по заднице.

Когда она снова начала пить, он подумал: «Как же я ненавижу все это».

Ну… кое-что во всяком случае он действительно ненавидел. Ну, хорошо, он ненавидел то дерьмо, что засело у него в голове. Но когда осторожные движения ее рта возобновились, он понял, что они нравятся ему.

По крайней мере, нравились до тех пор, пока он не подумал о том, что попадает ей в рот. Грязная кровь… ржавая кровь… изъеденная, зараженная, отвратительная кровь. Черт, он просто не мог понять, почему она отвергла Фьюри. Он был идеален как внутри, так и снаружи. Нет, вот она, рядом с ним на холодной твердой плитке, впившись в его вену через отметины раба. Почему она…

Зейдист закрыл глаза. После всего, что ей пришлось пережить, она, несомненно, решила, что не заслуживает ничего лучшего, чем загрязненная кровь. Вероятно, тот лессер с корнем вырвал из нее чувство собственного достоинства.

Бог ему свидетель, последний вздох этого ублюдка прорвется через его крепко сжатые ладони.

Вздохнув, Бэлла отпустила его запястье, закрыла глаза и обессилено откинулась на стенку душевой кабины. Шелковые полы халата намокли и прилипали к ногам, очерчивая линию ее бедер… впадину под животом.

Когда он мгновенно затвердел, у Зеда появилось желание отрезать его к чертям собачьим.

Она подняла на него глаза. Он был почти уверен, что у нее сейчас начнется припадок или что-то подобное, и пытался не думать о той гадости, что она проглотила.

– Ты в порядке? – Спросил он.

– Спасибо, – хрипло ответила она. – Спасибо, что позволил мне…

– Да, ты можешь прекратить это.

Боже, ему нужно было защитить ее от себя самого. Сама сущность Госпожи въелась в него, отголоски жестокости этой женщины были заперты в бесконечном круговороте его вен и артерий, раз за разом совершая путешествие по его телу. И Бэлла только что получила дозу этого яда.

Ему стоило бороться лучше.

Дата добавления: 2015-11-04