Первый Вселенский Собор (Никейский, 325 г.).

Первый Вселенский Собор был созван по поводу ереси Ария в Никее. Самая твердая дата для определения времени созыва Никейского Собора находится у Сократа: “Он (Никейский Со­бор) состоялся в консульство Павлина и Юлиана, в 20-ый день месяца мая, — это был 636 г. от Александра, царя Македон­ского.” Это выходит 325 г. от Рождества Христова. Дру­гая дата указана в актах 4-го Вселенского Собора; там стоит 13 день перед календами июля, т.е. 13-го июня. Бароний вы­читал у Константинопольского епископа Аттика иную дату, что Собор происходил от 14-го июня до 25-го августа. Все эти указания думают примирить или согласить таким обра­зом: 20-ое мая (по Болотову 22-ое) официальное начало со­борных заседаний, император прибыл 13-14-го июня, но уже 19-го июня был составлен символ, а 25-го августа — конец Собора. С 19-го июня до 25-го августа занимались вопросами об устройстве церковной жизни — о времени празднова­ния Пасхи, мелетианском расколе, митрополичьих округах и тому подобное. 25-го августа последовало закрытие Собора. Время с 20 (22)-го мая до 13-14 июня протекло в предвари­тельных совещаниях. В то время могли принимать участие в них не имевшие епископского сана, простые клирики и даже миряне. Но сообщение Руфина и Созомена об участии в них арианствовавших языческих философов — ле­гендарно. Центр рассуждении естественно составляло учение Ария о лице Иисуса Христа. Во время этих совещаний ясно определилось — кто с Арием и кто против него. Количество арианствовавших епископов различными историками определя­ется различно; из сопоставлений выясняется, что их было 20 (по Филосторгию 22). Из них наиболее влиятельными бы­ли — Евсевий Никомидийский, Евсевий Кесарийский, Феона Мармарикский и Секунд Птолемаидский, Митрофан Ефесский, Феогнис Никейский, Марий Халкидонский и Павлин Тирский.

В день 14-го июня прибыл император. Епископы были приглашены во внутренние залы дворца. Так как император питал сильную любовь к ораторской литературе, то, по поручению Собора, его приветствовал речью Евсевий Кесарийский. После своего слова император предоставил слово предсе­дательствовавшим на Соборе, то есть митрополитам. Вопрос о председателе Собора очень спорный. Обычно назы­вают Осия Кордовского или Евстафия Антиохийского или Евсевия Кесарийского. Но это не отвечает тексту источника. Вероятно так нужно представлять дело. Председательствование принадлежало главным епископам — митрополитам, но за ходом прений наблюдал сам император и руководил ими. Только благодаря умелому руководству Константина, такой сложный вопрос, как о лице Иисуса Христа, был решен в не­сколько дней. Феод орит пишет, со слов Евстафия, что ариане первыми предложили свой символ, составленный Евсевием Никомидийским. Но, в нем содержались “хулы” на Сына Божия, то есть, обычные арианские выра­жения, что Сын Божий есть “произведение и тварь,” что было время, когда Сына не было, что Сын изменяем по существу и тому подобное. Такие “хулы” вызывали в членах Собора общее негодование, почти ярость, и арианский символ был разорван. Такое отношение к их символу фраппировало ариан, и они должны были, по крайней мере, на время при­тихнуть, умолкнуть. Тогда отцами Собора были предприняты попытки изложить свою веру в библейских терминах. Ариане охотно соглашались на все тексты, термины или выражения, приводимые православными из библейских книг; но понимали и толковали их по-своему. Так, отцы Собора первоначально остановились на формуле “Сын от Бога.” Ариане принимали это говоря, что все от Бога: “из Которого все” (1 Кор. 8:6). По Афанасию, правильно веровавшие епископы проекти­ровали такой текст: Слово есть... истинный Бог, как сказал Иоанн (1 Ин. 5:20), сияние славы и образ ипостаси Отчей, как написал Павел (Евр. 1:3); а Евсеевы приверженцы, увле­каемые собственным своим зловерием, говорили друг другу: “согласимся в этом, потому что... и мы называемся образом Божьим и славою Божией...,” даже гусеницы и кузнечики именуются “ великое войско Мое ” (Иоил. 2:25), и мы свои Богу... Он назвал нас братьями ” (Евр. 2:11) и тому подобное. В то время, нужно думать, когда епископы были утомлены оказавшимися бесплодными усилиями, вследствие изворотли­вости ариан, стараниями формулировать свое исповедание в библейских выражениях в противовес арианам, тогда высту­пил опять из арианской партии Евсевий Кесарийский, сам повествующий об этом в особом послании к своей Кесарийской пастве. Ариане меняют свою тактику из открытой в скрытую. Теперь показным формальным лейтмотивом арианской партии является желание дать мир Церкви. Это как раз было рас­считано на совпадение с настроением императора и на сочув­ствие его. С великим искусством удерживая инициативу в собственных руках, ариане предлагают еще иную, новую фор­мулу, свободную от всяких спорных слов и содержащую только общие обоим направлениям. Символ Евсевия начинается словами: “как приняли мы от предшествовавших нам епис­копов — и при оглашении, и при восприятии крещения, как научились из Божественных Писаний, как веровали и учили в пресвитерстве и в самом епископстве: так веруем и теперь и представляем вам нашу веру.” Отсюда, повидимому, можно заключить, что речь идет о символе переданном Кесарийской, или какою-либо другою общиною. Основная мысль вводных слов Евсевия, думается, такая: всякий христианский символ во все времена постольку имеет право на существование, по­скольку он содержит преданную веру отцов, не привнося ни­чего нового. Едва был прочитан предложенный Евсевием сим­вол, как император, дипломатически предупреждая возражения и дебаты со стороны противников, поспешил заявить, что это исповедание вполне соответствует его собственным убеждениям. Однако, император поставил непременным условием внесение в Прочитанный символ терминов ομοουσιος и εκ της ουσιας του Πατρος. Теперь, кажется, уже нет догматистов и историков, которые отрицали бы западное происхождение указанных терминов: εκ της ουσιας του Πατρος = e substantia Patris, a ομοουσιος = una substantia (“unius substantiae” смотри у Тертуллиана и Новациана). В посланиях епископа Александра и в до-никейских сочине­ниях св. Афанасия приведенных выражений нет. Что именно Осий Кордовский, стоявший за спиною императора, имел в данном деле решающее значение, — это видно из слов св. Афанасия, что “Осий изложил в Никее веру. Для ариан чрез внесение указанных терминов создавалось непреодолимое затруднение, но они должны были согласиться... Заслу­живает особого внимания, в связи с вопросом о развитии христологии, что вместо λογος в начале второго члена упо­требили υιος — сын. Для поражения арианства употреблены не библейские термины: εκ της ουσιας του Πατρος и, В анафематствованиях встречается еще не библейский термин υποστασις. С точки зрения филологической, данные термины нельзя признать особенно удачными. Выражение εκ της ουσιας του Πατρος, устраняя мысль о происхождении Сына εξ ουκ οντον, делает воз­можным допущение, что Сын есть часть Отца, то есть дает мысль о субординационизме. При термине ομουοσιος τω Πατρι, первый термин εκ της ουσιας του Πατρος даже излишен, почему и опущен на первом Константинопольском Соборе 381 г. Частица “ομο” в слове “ομουοσιος” указывает на общность владения каким-либо предметом или качеством. Отсюда слово “ομουοσιος” будет обозначать таких субъектов, которые обладают одинаковою сущностью. Поэтому понятны “хулы” Павла Самосатского, а потом ариан, будто-бы по общему ортодоксальному представлению, — Отец и Сын — братья, будто-бы — сущность — есть нечто иное, третье чем в одинаковой мере владеют Отец и Сын.

После 19-го июня, когда символ был подписан, перешли к вопросу празднования Пасхи, чтобы урегулировать различ­ные обычаи Востока и Запада. О какой-либо оппозиции или спорах об этом пункте ничего неизвестно. Живой интерес, какой император проявил к этому вопросу, мог подавить вся­кое желание противоречить. Вопрос был решен в том смысле, что время празднования определяет Александрийская Церковь, владевшая ученою школою, а оповещает римский епископат. Третьим делом Никейского Собора, очень важным для того времени, было устранение Мелетианского раскола. Оторвав­шийся от Церкви Мелетий, епископ Ликопольский, посвятил многих епископов и чрез это, вопреки установившемуся в Египте обычаю, нарушил законные права Александрийского епископа. Это побудило Собор заняться рассмотрением сложив­шегося до него церковно-провинциального устройства и выска­зать по этому вопросу свой взгляд. Последний выражен в известных 4-7 канонах Никейского Собора. Согласно с уста­новившейся древней практикой, Никейский Собор признает существование Соборов чрезвычайных и постоянных.

В заключение, мы укажем еще на одно решение Никейского Собора. Сократ, Созомен. и Геласий Кизический говорят о том, что отцам Собора было предложено ввести обязательный целибат, очевидно, по примеру Западной Церкви, узаконившей целибат недавно (303-305 г.) на Эльвирском Соборе (канон 33). Но против этого проекта восстал святой Пафнутий, епископ города верхних Фив, в Египте, и предложение было отклонено. Пафнутий был исповедник; во время Максиминова гонения ему выжгли пра­вый глаз. За это его особенно почтил император Констан­тин. Собор Никейский, благодаря догматическим и канони­ческим постановлениям, создал великую ступень к возвышению Александрийского епископа, как первого на Востоке.

Дата добавления: 2015-11-03