Дон антонио Моралес

Антонио преподавал в университете Куско. Для полевой работы мне нужен был переводчик, бегло говорящий на кечуа, языке инков, а также способный понять и перевести тонкие терминологические нюансы, характерные для шаманов. Профессор Моралес полностью соответствовал этим требованиям. Худощавый, довольно хрупкого сложения человек в потертом костюме образца 40-х годов с торчащим из нагрудного кармана пластмассовым пеналом не только свободно говорил на кечуа, но и был ученым, способным расшифровать поэтику и философию индейцев. Одна беда — он терпеть не мог антропологов, так как считал их современными конкистадорами, мечтающими поживиться духовным богатством коренных народов. Я долго не понимал, почему он все-таки согласился работать со мной. Антонио категорически отказывался от оплаты труда переводчика и во время путешествий мирился только с тем, что я платил за ночлег и еду. Лишь многие годы спустя я понял правду: он тоже решил сделать меня своим переводчиком. Во мне он видел тот мост, который позволит передать западному миру учения шаманов.

Вплоть до случая с миссионеркой я даже не подозревал, что дон Антонио ведет двойную жизнь —профессор университета оказался civilizados, индейским шаманом-целителем. С погремушкой и перьями он обращался так же ловко, как с шариковой ручкой. Почтенный ученый, внушающий страх и любовь шаман — вот он, тот целитель, которого я искал, хотя на деле он сам меня нашел. Антонио очень рано осиротел, и воспитали его монахини. В детстве он днем прибирал церкви в Куско, а вечерами самостоятельно учился читать и писать. Зимой (в Андах это засушливое время года) он отправлялся в горную деревню Паукартамбо, населенную племенем кьеро, и, должно быть, именно там научился целительству. Шаманы вступают на свой путь по-разному. Самым прямым и смертельно опасным является удар молнии. Она ударила Антонио, когда ему было двенадцать лет. Молния оторвала ему мочку правого уха и оставила на память о себе огромный шрам на груди, протянувшийся от правого плеча до левого бедра. В течение двух лет после несчастного случая он не произнес ни слова, и монахини решили, что бедняга повредился умом. Однако к пятнадцатилетнему возрасту он уже прочел всю западную классику, в совершенстве знал испанский и латынь. После удара молнии его мозг преобразился: в нем пробудились дремавшие способности, позволившие Антонио без труда опередить и образованных метисов Куско, и чистокровных горных индейцев. Я убежден, что молния каким-то чудом привела его мозг в идеальное состояние, превратила в мощный автомобиль, достойный только самого высококачественного бензина. Его организм не переносил спиртного: Антонио пьянел от стакана пива. Алкоголь развязывал ему язык, и тогда он начинал рассказывать мне истории своей юности. Только в этих редких случаях он готов был ответить мне на любые вопросы. Единственная трудность заключалась в том, что, покончив с бутылкой пива, он вообще прекращал говорить и просто засыпал.

Антонио был самым необычным человеком среди всех, кого я знал. Я не виделся с ним несколько лет, а затем вернулся в Куско с группой студентов. Прознав, что я в городе, Антонио

вышел из своей деревни в три часа утра. Даже в семидесятилетнем возрасте он не ездил на автобусах и передвигался с кошачьей ловкостью. В захолустном posada, где мы остановились, он появился уже в шесть утра. Антонио вошел в номер без стука, решив застать меня врасплох. Я как раз выходил из ванной и увидел, как Антонио отточенным прыжком приземляется на постель моего приятеля Ганса — помимо прочего, мастера китайских единоборств. Я в ужасе зажмурился. Мне страшно было представить, что произойдет сейчас с Антонио. Когда я открыл глаза, Ганс и мой наставник стояли на кровати, трясли друг другу руки и хохотали, как давние друзья.

Антонио был кигак-акиуек седьмого уровня — высшая степень, которой может достичь шаман.

(В Андах шамана первого уровня называют ayni-karpay, это ученик, установивший правильные отношения с природой. По существу, его еще не считают настоящим шаманом. Второй уровень — pampamesayok Pampa означает равнину, mesa — шаманский жертвенник, а уок — силу. На этом уровне ученик становится носителем mesa. Он накапливает собственное собрание магических предметов, а обязанностью его является служение Земле. Третий уровень именуется altomesayok, то есть высший носитель mesa. Шаман этого уровня отвечает за ари, священные горы, и медицинские знания. Этот уровень делится на три этапа; по мере повышения силы и мудрости шамана его покровителями последовательно становятся все более высокие горные вершины. Четвертый уровень — kurak akuyek Слово kurak означает «старейшина», а akuy-ек — «жевать». Как мать, размельчающая пищу для ребенка, шаман этого уровня «пережевывает» знания, чтобы другие люди могли их «переварить». Чтобы достичь этого уровня, может потребоваться целая жизнь; теперь шаман несет ответственность перед звездами. Лишь редкие шаманы поднимаются так высоко. Высшие уровни носят названия ткаМаШи («Предвечный»); sapha тка («Блистательный») и taitanchis ranti («сверкающий Божественным светом»). Эти уровни еще утонченнее прежних и определяются по тем силам, которыми владеет шаман. — Прим. автора.) Он взял меня в ученики, но относился при этом как к равному. Антонио был убежден, что шаманизм уже нельзя считать исключительным достоянием индейцев — эти сокровенные учения необходимы Западу для развития новой философии и экологии XIX века. Он очень надеялся, что мне удастся доказать это на деле.

Дата добавления: 2015-11-03