Освобождение от производства и консерватизм

С. 200: Жизнь человека в обществе точно так же, как жизнь других видов, — это борьба за существование, а следовательно, это процесс отбора и приспособления.

Эволюция общественного устройства явилась процессом естественного отбора социальных институтов. Продолжающееся развитие институтов человеческого общества и природы человека, как и достигнутый в этом плане прогресс, можно в общих чертах свести к естественному отбору наиболее приспособленного образа мысли и процессу вынужденного приспособления индивидов к окружению, постепенно изменяющемуся с развитием общества и социальных институтов, в условиях которых протекает человеческая жизнь.

Социальные институты не только сами есть результат процесса отбора и приспособления, формирующего преобладающие или господствующие типы отношений и духовную позицию; они в то же время являются особыми способами существования общества, которые образуют особую систему общественных отношений и, следовательно, в свою очередь выступают действенным фактором отбора. Так что изменение институтов ведет в свою очередь к дальнейшему отбору индивидов с наиболее приспособленным складом характера и к приспособлению привычек и темперамента отдельных людей к изменяющемуся вследствие образования новых институтов окружению.

Силы, под действием которых происходит формирование социального устройства и развитие человеческого общества, в конечном счете, безусловно, сводятся к взаимодействию живого организма с окружающей средой, но непосредственно для данного рассмотрения эти силы наилучшим образом могут быть объяснены условиями окружающей среды, частично общественной, частично природной, и самим человеком с его более или менее определенным физическим и духовным складом. Как правило, в совокупности своих черт такой человек не остается постоянным, в основном, конечно, под действием принципа сохранения при отборе отдельных благоприятных изменений.

С. 201: Отбором благоприятных изменений является, быть может, в значительной мере сохранение отдельных этнических типов.

В истории развития любого общества, где население представляет собой смесь разных этнических элементов, в любой данный момент времени тот или иной из нескольких распространенных и относительно стабильных типов конституции и темперамента становится господствующим.

Такая ситуация, включающая в себя действующие в данное время социальные институты, будет благоприятствовать выживанию и господству того, а не иного типа характера. И тип человека, прошедшего такой отбор, для того чтобы далее развивать и продолжать унаследованные от прошлого институты, будет в какой-то существенной мере формировать эти институты по своему собственному образу и подобию.

Однако, кроме такого отбора, который имеет место среди достаточно устойчивых черт характера и образа мысли, одновременно с ним, конечно, продолжается процесс отбора и приспособления образа мысли в пределах общей сферы склонности, характерных для господствующего этнического типа или типов.

Отбор среди относительно устойчивых типов может вносить изменения в основные свойства характера любого населения, но существует также изменчивость из-за приспособления внутри этнического типа и благодаря отбору, происходящему среди конкретных, привычных взглядов относительно любого социального отношения или группы отношений.

Для нас, однако, вопрос о природе адаптивного процесса — является ли он, прежде всего отбором среди устойчивых типов характера и темперамента или главным образом приспособлением образа мышления людей к изменяющимся обстоятельствам — оказывается менее важным, нежели тот факт, что так или иначе происходит изменение и развитие институтов.

Институты должны меняться при изменении обстоятельств, так как по своей природе они представляют собой привычные способы реагирования на стимулы, которые создаются этими изменяющимися обстоятельствами. Развитие институтов есть развитие общества.

Институты — это, по сути дела, распространенный образ мысли в том, что касается отдельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций.

С. 202: И система жизни общества, которая слагается из совокупности институтов, действующих в определенное время или в любой момент развития какого угодно общества, можетс психологической стороны быть охарактеризована в общих чертах как превалирующая духовная позиция или распространенное представление об образе жизни в обществе.

Что касается ее общего для людей свойства, эта духовная позиция, или теория образа жизни, сводится, в конечном счете, к широко распространенному типу характера.

Сегодняшняя обстановка формирует институты завтрашнего дня вследствие процесса принудительного отбора, действуя на привычные взгляды людей на вещи и таким образом изменяя или укрепляя точку зрения или духовную позицию, унаследованную от прошлого.

Институты, другими словами, - привычный образ мысли, руководствуясь которым живут люди, — наследуются, таким образом, от прежнего времени, времени более или менее далекого, но как бы то ни было они выработались в прошлом и унаследованы от него.

Институты — это результат процессов, происходивших в прошлом, они приспособлены к обстоятельствам прошлого и, следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени.

Такой процесс отбора и приспособления институтов в силу природы последнего никогда не настигнет поступательно меняющуюся обстановку, в которой в какое-либо данное время находится общество, ибо окружение, обстановка, потребности общественной жизни, под действием которых происходит приспособление и проводится отбор, изменяются изо дня в день, и каждое последующее состояние общества, едва успев установиться, уже обнаруживает тенденцию к устареванию.

Когда общество делает шаг вперед в своем развитии, сам этот шаг представляет собой изменение ситуации, требующее нового приспособления, он становится отправным моментом для нового шага в приспособлении, и так далее до бесконечности.

Следует отметить также, хотя, возможно, это будет скучной банальностью, что существующие в наши дни институты — принятая в настоящее время система общественной жизни — не совсем подходят к сегодняшней ситуации. В то же время привычный образ мышления людей имеет тенденцию продлевать свое существование неопределенно долго, кроме тех случаев, когда к его перемене принуждают обстоятельства. Эти таким образом унаследованные институты, этот образ мысли, точки зрения, настрой и способности ума, да и многое другое являются, следовательно, сами консервативным фактором.

С. 203: Это фактор социальной инерции, психологической инерции, консервативности. Структура общества изменяется, развивается, приспосабливается к изменяющейся обстановке лишь вследствие перемены в образе мысли некоторых социальных групп, или в конечном счете по причине изменения, происходящего в привычном образе мысли составляющих общность личностей. Эволюция общества является по существу процессом адаптации, происходящим под давлением обстоятельств в умах отдельных людей, уже больше не терпящих привычного образа мысли, сложившегося в прошлом при другом стечении обстоятельств и с ними сообразующегося. В данный момент нам не нужно придавать большого значения вопросу о том, является ли этот адаптивный процесс процессом отбора и выживания стабильных этнических типов или же процессом приспособления индивидов и передачей приобретенных черт по наследству.

Движение общества вперед состоит, главным образом с точки зрения экономической теории, в продолжающемся поступательном приближении к почти что точному «установлению внутренних отношений в соответствии с отношениями внешними»; однако такое соответствие никогда точно не устанавливается, так как «внешние отношения» подвержены постоянному изменению вследствие все продолжающихся изменений во «внутренних отношениях». Тем не менее, степень приближения может быть большей или меньшей в зависимости от того, насколько гибко меняются «внутренние отношения».

Перестройка образа мысли, подчиняясь острой необходимости, диктуемой измененной ситуацией, всякий раз производится людьми с опозданием и неохотно и лишь тогда, когда к тому принуждает ситуация, сделавшая принятые взгляды – институты непригодными.

Реорганизация институтов согласно изменившемуся окружению производится в ответ на давление извне, она по своему характеру является реакцией на побуждение к переменам. Гибкая и свободная реорганизация, т. е. способность социальной структуры развиваться, зависит, следовательно, в значительной мере от степени свободы, которую дает отдельному члену общества обстановка в какой-либо данный момент времени, — от степени подверженности отдельных членов общества действию принудительных сил со стороны окружения.

С. 204: Если какая-то часть общества или какая -нибудь социальная группа в каком-либо существенном отношении не подвержена действию окружения, то взгляды и образ жизни этой части общества или этой социальной группы будут с большим опозданием приспосабливаться к изменению общей ситуации; до какого-то времени эта часть общества будет задерживать процесс его преобразования. В таком привилегированном положении в отношении экономических сил, направленных наа изменение и реорганизацию, находится богатый праздный класс.

И можно сказать, что силы, воздействующие на реорганизацию социальных институтов, особенно в современном промышленном обществе, являются, в конечном счете, почти всецело экономическими по своей природе.

Всякую социальную общность можно рассматривать как производственный или экономический механизм, структура которого складывается из того, что называется социально-экономическими институтами.

Такими институтами являются привычные способы осуществления процесса общественной жизни в ее связи с материальным окружением, в котором живет общество.

Когда в данной окружающей среде разработаны определенные способы развития человеческой деятельности, жизнь общества будет довольно легко находить свое выражение в этих привычных направлениях. Общество извлекает выгоду и использует в своих интересах силы окружающей среды согласно способам, которым оно научилось в прошлом и которые воплощены в его институтах.

Однако, когда увеличивается численность населения и расширяются познания людей и их умение управлять силами природы, привычные средства установления отношений между членами социальной группы, а также привычный способ осуществления жизнедеятельности группы людей как целого не дают больше того же результата, что и прежде; а в результате различия в общественном положении членов общества изменяются или градация по общественному положению уже не имеет того значения, которое она имела раньше.

Если система развития общественной жизни людей в прежних условиях давала — при определенных обстоятельствах — почти наивысший доступный результат в смысле эффективности и легкости осуществления жизнедеятельности группы, то при изменившихся условиях тот же не претерпевший изменений образ жизни не будет давать самого высокого результата, который может быть достигнут в этом отношении.

С. 205: При изменении численности населения, уровня навыков и знаний общественная жизнь, осуществляясь согласно традиционной схеме, может развиваться с не меньшей легкостью, чем при прежних состояниях общества, однако всегда существует вероятность, что она будет встречать больше препятствий, чем могла бы, если бы в эту схему были внесены изменения в соответствии с изменившимися условиями.

Группа складывается из индивидов, а жизнь группы — это жизнь индивидов, осуществляемая, по крайней мере внешне, каждым в отдельности.

Принятый в группе образ жизни — это единодушие взглядов, которых придерживается основная масса индивидов, в отношении того, что такое хорошо, правильно, надлежаще и красиво в образе жизни людей.

В результате перераспределения положения людей в обществе, происходящего от изменившегося способа обращения с явлениями окружающей среды, жизнь не становится одинаково более легкой для всех членов группы.

Изменившиеся условия могут облегчить жизнь группе в целом, но перераспределение условий жизни будет приводить обычно к оскудению или усложнению жизни отдельных членов группы.

Прогресс в способах производства, увеличение населения или улучшение организации промышленного производства будут требовать, по крайней мере от отдельных членов общества, изменения их привычного образа жизни, для того чтобы они могли стать частью измененной системы производства. Изменяя свой привычный образ жизни, они будут не в состоянии жить на уровне общепринятых понятий о том, что такое правильный и красивый образ жизни.

Всякий человек, от которого требуется изменить образ жизни и привычные отношения с окружающими его людьми, будет ощущать расхождение между тем способом жизни, который диктуется ему вновь возникшими потребностями, и традиционным, к которому он привык.

Именно оказавшиеся в таком положении люди обладают самым живым стимулом к перестройке общепринятого образа жизни и с готовностью принимают новые жизненные стандарты; а в таком положении люди оказываются вследствие потребности в средствах к существованию.

Давление, которое испытывает группа со стороны внешнего окружения, и стремление к перестройке образа жизни внутри группы возникает у ее членов в результате потребности в деньгах; и именно благодаря этому обстоятельству — тому, что внешние факторы большей частью переводятся

С. 206: в форму денежных или экономических потребностей, — именно благодаря этому обстоятельству мы можем сказать, что силы, которые имеют значение для реорганизации институтов в любой современной производственной общности, являются, главным образом, экономическими силами или, в более точной формулировке, эти силы принимают форму денежных затруднений.

Реорганизация, подобная той, что здесь рассматривается, является по существу изменением во взглядах людей на все, что хорошо и правильно, а средства, которыми производится изменение в представлении о том, что хорошо и правильно, — это в значительной мере давление денежных потребностей.

Всякое изменение во взглядах людей на то, что хорошо и правильно в жизни человека, расчищает себе дорогу в лучшем случае лишь с опозданием. Особенно это справедливо в отношении всяких так называемых прогрессивных изменений, т. е. в направлении отклонения от архаичного состояния — состояния, которое можно считать отправным пунктом на любой ступени в социальном развитии общности. Регресс во взглядах, возвращение к той позиции, которая была в течение долгого времени привычной роду человеческому в прошлом, происходит легче. Это особенно справедливо в том случае, когда возникновение новой позиции происходит главным образом не из-за того, что этнический тип, замещая другой, покидает прежнюю позицию, чуждую его темпераменту.

Стадия развития культуры, которая непосредственно предшествует настоящему моменту истории западноевропейской цивилизации, — это то, что нами было названо квазимиролюбивой стадией. На этой квазимиролюбивой стадии господствующей чертой образа жизни является закон социального статуса. Нет необходимости разъяснять, сколь склонны современные люди вновь обращаться к духовной позиции господства и личного подчинения, которой эта стадия характеризуется. Скорее можно сказать, что закон статуса находится в неопределенном состоянии при современных экономических потребностях, а не был окончательно вытеснен образом мысли, полностью согласующимся с этими недавно выросшими потребностями. В истории жизни всех главных этнических групп, входящих в состав населения стран западноевропейской культуры, хищническая и квазимиролюбивая стадии экономического развития длились, видимо, долго.

С. 207: Поэтому темперамент и наклонности, свойственные этим стадиям развития, достигли такого постоянства, что сделали неизбежным возвращение к общим чертам соответствующего психологического склада любой социальной группы или общности, которая не попадает под действие сил, направленных на поддержание недавно сложившегося образа мысли.

Общеизвестен факт: когда отдельные личности или же большие группы людей отделяются от высокоразвитого промышленного общества и попадают в окружение, находящееся на более низком уровне развития, или помещаются в более примитивные по своему характеру экономические условия, то становится очевидным их быстрый возврат к тому духовному облику, которым отличается хищнический тип человека; и представляется вероятным, что европеец типа долихоблонда обладает большей способностью к такому возврату к варварству, чем другие взаимодействующие с ним в рамках западноевропейской культуры этнические элементы.

История не столь давних переселений и колонизации изобилует примерами такого возврата в небольших масштабах. Если бы не боязнь оскорбить тот шовинистический патриотизм, который столь характерен для хищнической культуры и наличие которого в современных общностях является нередко самым ярким показателем регресса, то в качестве примера такого возврата в исключительно крупном масштабе можно было бы привести американские колонии, даже если его проявления и не были всеобъемлющими.

Праздный класс в значительной мере находится в выгодном положении, не испытывая на себе давления тех экономических потребностей, которые господствуют в любом современном обществе с его высокоорганизованным промышленным производством.

Потребности, выдвигаемые борьбой за средства к существованию, являются менее настоятельными для этого класса, чем для любого другого; и в качестве следствия такого привилегированного положения праздного класса мы вправе ожидать, что он окажется одним из наименее податливых тем требованиям по дальнейшему развитию и реорганизации институтов, которые выдвигаются изменившейся производственной ситуацией.

Праздный класс — это консервативный класс. Острые требования, выдвигаемые общей экономической ситуацией, сложившейся в обществе, не касаются его представителей.

С. 208: Для удовлетворения требований изменившейся производственной технологии они не должны под страхом лишений изменять свой образ жизни или свои теоретические воззрения на окружающий мир, так как они не являются в полном смысле органической частью производственной общности. Поэтому эти потребности не вызывают у представителей праздного класса той степени беспокойства по поводу существующего порядка, которое одно может заставить какую-либо группу людей отказаться от взглядов и способа существования, ставших для них привычными.

Функция праздного класса в развитии общества — препятствовать движению, сохраняя то, что устарело. Это суждение отнюдь не ново, оно давно уже повторяется общественным мнением как избитое утверждение.

Широко распространенное мнение, что класс богатых по природе консервативен, стало общепринятым без малейшего содействия со стороны какой-либо теории, рассматривающей место и отношения этого класса в развитии общества. Когда дается толкование его консервативности, то обычно предлагается завистническое толкование: богатый класс противится нововведениям потому, дескать, что у него есть закрепленное законом право на собственность — недостойная материальная заинтересованность в сохранении существующих условий.

Толкование, выдвигаемое здесь, не приписывает праздному классу никаких неподобающих мотивов. Сопротивление переменам в системе развития общества является инстинктивным и не основывается, прежде всего, на корыстном подсчете материальных выгод; это инстинктивное отвращение, возникающее при любом отходе от общепринятого способа обращения с вещами и общепринятого взгляда на вещи, — отвращение, знакомое всем людям и преодолеваемое лишь под нажимом обстоятельств.

Всякая перемена в образе жизни и образе мыслей вызывает раздражение. Разница, существующая в этом вопросе между богатыми и простыми представителями рода человеческого, заключается не столько в этом побуждающем к консервативности мотиве, сколько в степени подверженности действию экономических сил, вызывающих перемену.

Представители богатого класса не так легко подчиняются требованию нововведения, как другие люди, потому что их ничто к этому не принуждает.

209: Такая консервативность столь явная черта праздного класса, что она даже стала считаться признаком почтенности. Поскольку консервативность является характерным признаком более богатой, а, следовательно, почтенной части общества, она приобрела известную украшающую и наделяющую почетом значимость.

Консервативность стала до такой степени обязательной, что приверженность консервативным взглядам принимается при наших понятиях о почтенности как нечто само собой разумеющееся; и она становится долгом всех, кто хотел бы, чтобы его жизнь была безупречной в глазах общества.

Консервативность как характерная черта высших слоев соответствует внешним приличиям, а новаторство, наоборот, вульгарно, будучи явлением, присущим низам. Первым и крайне бездумным ощущением при том порицании и инстинктивном отвращении, с которым мы отворачиваемся от всяких преобразователей социального порядка, является именно это ощущение присущей делу вульгарности. Поэтому даже в тех случаях, когда признаются существенные достоинства того, за что выступает новатор, — а такое случается, если пороки, которые он хочет излечить, достаточно далеки в плане времени, пространства или личного контакта, — человек сохраняет неизменное ощущение того, что новатор является лицом, связывать себя с которым по крайней мере некрасиво и от социального контакта с которым, нужно устраняться. Новаторство — дурной тон.

То, что обычаи, действия и взгляды зажиточного праздного класса приобретают характер предписывающего канона поведения для остальной части общества, придает консервативному влиянию этого класса еще большую значимость и размах. Следовать им — обязанность, ложащаяся на плечи всех почтенных людей.

В результате богатые слои, занимающие высокое положение в обществе, являясь самим воплощением добропорядочности, оказывают на развитие тормозящее действие, сильно превосходящее то влияние, которое определялось бы просто численностью класса. Предписывающий пример праздного класса способствует значительному усилению сопротивления всех других слоев общества, которое оказывается всякому нововведению, и закреплению привязанности людей к добрым, унаследованным от прошлого поколения институтам.

В том, что касается препятствий к усвоению обществом образа жизни, оказавшегося в большем согласии с потребностями времени, существует другой способ, которым праздный класс оказывает свое влияние.

С. 210: Этот второй способ направляющего действия со стороны верхов нельзя строго последовательно подвести под ту же категорию, что и инстинктивная консервативность (первый способ влияния господствующего класса), и отвращение, питаемое к новому образу мысли, о которых только что говорилось. Однако его вполне можно здесь рассматривать, так как у него есть с консервативным образом мысли то общее, что он стремится задержать введение нового и развитие социальной системы.

Кодекс внешних приличий, условностей и обычаев, популярный в какой-то определенный момент времени среди определенного народа, в известной степени представляет собой органическое целое по своему характеру. Поэтому любое ощутимое изменение в одном пункте системы влечет за собой если не перестройку всей системы во всех отношениях, то некоторое изменение или реорганизацию в других вопросах. Когда в системе производится перемена, касающаяся отдельного мелкого момента, то расстройство системы условностей, являющееся результатом этой перемены, может быть незаметным, но даже в таком случае можно с уверенностью сказать, что какое-то нарушение системы в целом, имеющее более или менее далеко идущие последствия, наступит.

С другой стороны, если предпринимаемое преобразование требует упразднения или изменения в целом существующего института, имеющего в традиционной системе первостепенное значение, то сначала кажется, что в результате этого преобразования произойдет серьезное расстройство всей системы; становится ясным, что переустройство общества по новому образцу, принятому на вооружение в одном из главных элементов системы, было бы если и возможным, то, во всяком случае, трудным и мучительным процессом.

Чтобы понять трудности, связанные с такой коренной переменой в каком-либо одном признаке традиционного образа жизни, нужно только представить упразднение в любой стране с западноевропейской культурой института моногамного брака или системы установления родства по мужской линии, института частной собственности или теистической веры; или же предположить упразднение поклонения предкам в Китае; систему каст в Индии; рабство в Африке; или же в странах ислама — установление равенства между полами.

Нет необходимости в каких-либо доводах, показывающих, что в любом из этих случаев расстройство системы принятых в обществе условностей было бы очень значительным.

С. 211: Чтобы произвести такого рода нововведение, требуются весьма глубокие изменения в других элементах системы, отличных от тех, на которые непосредственно распространяется нововведение. Отвращение, испытываемое при любом подобного рода нововведении, выливается, по существу, в неприятие чуждого образа жизни. Знакомым из повседневного опыта фактом является отвращение, испытываемое добропорядочными людьми при всяком отходе от общепринятых способов существования.

Нередко можно слышать, как люди, раздающие в обществе полезные советы и указания, подчеркивают, какие далеко идущие последствия, пагубные для общества, могут произойти даже при сравнительно малых переменах, например, таких, как отделение от государства англиканской церкви, облегчение бракоразводного процесса, предоставление женщинам избирательных прав, запрещение производства и продажи алкогольных напитков, отмена или ограничение наследственных прав и т. д.

Введение всякого такого новшества, - говорят нам, - «до основания потрясло бы общественное здание», «повергло бы общество в хаос», «подорвало бы основы морали», «сделало бы жизнь невыносимой», «разрушило бы установленный природой порядок» и т. д.

Эти различные выражения гиперболичны, конечно, по своему характеру, однако, они, как всякие преувеличения, являются свидетельством того, сколь сильно ощущается серьезность тех последствий, которые они призваны описать.

Действие этих и им подобных нововведений по расстройству общепринятого образа жизни воспринимается как имеющее гораздо более серьезное значение, чем просто изменение отдельно взятого элемента из ряда всякого рода социальных устройств, производимых в интересах людей, живущих в обществе.

То, что с такой очевидностью справедливо в отношении нововведений первостепенной важности, в меньшей степени справедливо и в отношении перемен, имеющих не столь непосредственное значение для общества. Отвращение к переменам есть по большей части отвращение к хлопотам по перестройке, необходимость которой вызывает любое конкретное изменение. И вот такая сплоченность системы институтов любой данной культуры или любого народа усиливает инстинктивное сопротивление, оказываемое всякой перемене в привычном образе мышления людей, даже в тех вопросах, которые сами по себе не имеют большого значения.

С. 212:

С. 213: Широкое распространение демонстративного потребления в качестве одного из элементов нормы приличия среди всех слоев общества нельзя, конечно, всецело усматривать в примере, который подает праздный класс. Требования благопристойности в этом вопросе очень существенны и настоятельны. Поэтому даже среди классов, чье денежное положение достаточно крепко, чтобы допустить значительное потребление товаров сверх прожиточного минимума, остаток средств, имеющийся в распоряжении после удовлетворения наиболее настоятельных материальных потребностей, весьма часто отвлекается на демонстративное потребление, а не на дополнительные материальные или духовные блага.

Более того, имеющиеся в наличии излишки энергии также, скорее всего, тратятся на приобретение товаров для демонстративного потребления или демонстративного накопления. В итоге требования денежной почтенности имеют тенденцию (1) оставить лишь скудный прожиточный минимум для сферы недемонстративного потребления и (2) поглотить всякий избыток энергии, которая может иметься в распоряжении после обеспечения чисто физических жизненных нужд. В результате укрепляется общая консервативная позиция.

Институт праздного класса задерживает развитие общества непосредственно (1) по инерции, свойственной самому классу; (2) собственным примером, давая установку на демонстративное расточение и консервативность; (3) косвенно через посредством той системы неравного распределения благосостояния и средств к существованию, на которой покоится сам институт.

К этому следует добавить, что у праздного класса есть и материальная заинтересованность в том, чтобы все оставалось так, как есть. При обстоятельствах, получающих широкое распространение в какой-либо конкретный момент времени, этот класс оказывается в привилегированном положении, и при всяком отходе от существующего порядка можно ожидать нанесения ущерба именно ему, а не наоборот. Позицию праздного класса, как просто выражающую влияние его классового интереса, поэтому вполне нужно было бы оставить в покое. Корыстный мотив, заключающийся в материальной заинтересованности, занимает свое место в качестве дополнения сильных инстинктивных пристрастий класса, таким образом, делая его влияние еще более консервативным, чем это могло бы быть в противном случае.

С. 214: Все это, конечно, не суть восхваления или осуждения функции праздного класса как экспоненты, как носителя консервативности или регресса в социальном устройстве. Его тормозящее действие может быть благотворным или наоборот. Является ли оно благотворным или неблаготворным в каждом конкретном случае — это вопрос казуистики, а не общей теории.

Может быть, и есть доля истины в позиции (как вопросе политики), так часто выражаемой представителями консервативного слоя, считающими, что без такого существенного и последовательного противления введению нового, какое оказывают консервативные зажиточные классы, социальное новаторство и эксперимент быстро привели бы общество в неприемлемое и невыносимое состояние, единственным возможным исходом которого была бы реакция недовольства, грозящая катастрофой. Тем не менее, все это не имеет прямого отношения к предмету обсуждения.

Однако — оставляя в стороне всякое осуждение и вопрос относительно необходимости такого сдерживания безрассудных социальных нововведений — праздный класс неизбежно и последовательно тормозит процесс приспособления к окружающей среде, который называется продвижением общества или социальным развитием.

Позицию, характерную для праздного класса, можно кратко выразить в афоризме: «Все, что ни есть, все правильно», тогда как закон естественного отбора в приложении к социальным институтам подводит к аксиоме: «Все, что ни есть, все неправильно». Не то чтобы современные институты были совершенно неподходящи для современного общества, но они всегда и неизбежно в той или иной степени не соответствуют ему по своему назначению.

Институты сегодняшнего дня являются результатом до некоторой степени неполного приспособления системы общественной жизни к экономической ситуации, существовавшей в какой-то момент развития в прошлом; и поэтому погрешность в степени их приспособленности несколько больше того промежутка, который отделяет настоящую ситуацию от прошлой.

«Правильно» и «неправильно» употребляются здесь, не выражая, конечно, никаких соображений по поводу того, чему должно или чему не должно быть. Эти слова употребляются просто с эволюционной (нейтральной по отношению к морали) точки зрения с намерением обозначить совместимость или несовместимость с результативным эволюционным процессом.

С. 215. Институт праздного класса в силу классового интереса инстинктивно личным примером стремится увековечить существующее несоответствие социальных институтов и даже благоприятствует возврату к несколько более архаичному образу жизни общества, к системе, которая находилась бы в еще большем несоответствии с потребностями общества в существующей ситуации, нежели общепризнанная устаревшая система, унаследованная от недавнего прошлого.

Однако теперь, когда все сказано по части сохранения старых добрых порядков, вернемся к тому остающемуся справедливым факту, что институты изменяются и развиваются. Происходит совокупное развитие обычаев и образа мысли, приспособление и отбор принимаемых обществом условностей и способов существования.

Кое-что следует сказать о функции праздного класса в деле направления этого развития, а также в его торможении, однако здесь мало что можно добавить о его связи с развитием институтов, кроме как то, что касается институтов, являющихся непосредственно экономическими и прежде всего экономическими по своему характеру.

Экономические институты — экономическую структуру общества — можно грубо обособить в два класса, или категории, согласно тому, какой из двух различных целей экономического развития общества они служат.

Следуя классической терминологии, можно сказать, что это либо институты приобретения, либо институты производства; или, возвращаясь вновь к терминам, употреблявшимся в различной связи в начальных главах, это институты финансовые либо производственные; или же еще в других терминах они являются институтами, отвечающими либо завистническому, либо независтническому интересу. Одна категория имеет отношение к «бизнесу», другая — к промышленности, понимая это слово в его техническом смысле (в значении «трудолюбие»).

Последняя категория не воспринимается иногда в качестве институтов, большей частью по той причине, что они не касаются непосредственно правящего класса, а поэтому редко являются предметом законодательства или зрелого общественного договора. Когда же им уделяется внимание, то подход к ним осуществляется с финансовой стороны, или с позиции бизнеса, причем в наше время это та сторона или тот аспект

С. 216: экономической жизни, которая главным образом и занимает умы людей, в особенности являясь предметом размышлений верхних слоев. В делах экономических эти слои мало заинтересованы в чем-либо, кроме бизнеса, тогда как на них главным образом и возлагается обязанность обдумывать положение дел в обществе.

Отношение праздного (т. е. имущего непроизводственного) класса к экономическому процессу является денежным отношением — отношением стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности. Косвенным образом его экономическая функция может, конечно, иметь крайне важное значение для процесса экономической жизни общества, и мы отнюдь не намерены приуменьшать экономическую роль имущего класса или «капитанов индустрии».

Наша цель просто разъяснить, какова природа отношения, в котором находятся эти классы к процессу производства и экономическим институтам. Их функция является по своему характеру паразитической, а их интерес заключается в том, чтобы обращать все, что только» можно, себе на пользу, удерживая все, что попадается под руку.

Обычаи мира бизнеса сложились под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма. Это обычаи собственничества, производные, более или менее отдаленные, от древней хищнической культуры. Однако современной экономической ситуации эти финансовые институты никак не соответствуют, ибо» они сложились в экономических условиях прошлого, условиях, несколько отличающихся от настоящего момента. Они не соответствуют своему назначению, как могли бы соответствовать, даже по своей эффективности в денежном плане. Изменение производственных условий требует изменения системы приобретения; и финансовые слои имеют известную заинтересованность в приспособлении финансовых институтов к тому, чтобы те давали наилучший результат в приобретении ими частной прибыли, способствующей продолжению производственного процесса, в ходе которого эта прибыль возникает. Отсюда более или менее последовательное стремление праздного класса направлять развитие институтов по тому пути, который бы отвечал денежным целям, формирующим экономическую жизнь праздного класса.

Влияние денежного интереса и привычной денежной психологии на развитие институтов видно в тех законодательных актах и принятых в обществе соглашениях, которые направлены на защиту собственности,

С. 217: приведение в исполнение договоров, удобство осуществления финансовых операций, закрепление имущественных прав. Сюда относятся перемены в законодательстве, касающиеся банкротства и ликвидации имущества, ограниченной ответственности, банковских и валютных операций, коалиций рабочих или работодателей, трестов и картелей.

Оснащение общества такого рода институтами имеет огромное непосредственное значение только для имущих классов и находится в прямой зависимости от размера собственности; иначе говоря, в прямой зависимости от того, насколько эти слои общества вписываются в категорию праздного класса. Однако косвенно эти соглашения в сфере бизнеса имеют самое серьезное значение для процесса производства и для образа жизни общества.

И финансовые слои, направляя в этом отношении развитие институтов, служат какому-то назначению, имеющему для общества самое важное значение не только в сохранении принятой системы общественной жизни, но также придавая определенную форму собственно производственному процессу.

Ближайшей целью такой финансово-институциональной системы и ее улучшения является усиление возможности мирной и организованной эксплуатации, но ее действие в отдаленной перспективе распространяется гораздо дальше этой непосредственной цели. Мало того, что требующее меньших усилий руководство бизнесом предоставляет возможность для более спокойного течения производства и внепроизводственной жизни; устранение в результате этого беспорядков и осложнений, требующих проявления проницательности и умения разбираться в повседневных делах, способствует тому, что участие самого денежного класса становится излишним. Без «капитана» можно обойтись, коль скоро денежные сделки сводятся к формальности. Такой итог, безусловно, возможен пока лишь в неопределенном будущем. Сложившиеся в современных институтах усовершенствования, выгодные для денежного интереса, имеют тенденцию к замене еще в одной области «капитана» на «бездушную» акционерную корпорацию и таким образом способствуют тому, чтобы без важнейшей функции праздного класса, функции обладания собственностью, можно было обойтись. Косвенным образом, следовательно, то направление, которое придает развитию экономических институтов влияние праздного класса, имеет очень большое производственное значение.

Дата добавления: 2015-11-03