ДВАДЦАТЬ ОДИН 13 страница

— Роза, что произошло? — Не успела я открыть рот, как он добавил: — Только на этот раз не говори «ничего».

Ну, если я не могла дать такой ответ, то вообще не знала, что сказать. Доктор Олендзки сдвинула к переносице очки.

— Мы хотим одного — помочь тебе.

— Я не нуждаюсь в помощи. Со мной все в полном порядке.

Я говорила прямо как Брендон и Брет. Следующим шагом, наверно, было бы заявление, что я «упала». Альберта, в конце концов, справилась с собой.

— Ты была в порядке, пока мы были в воздухе. А вот когда мы приземлились, ты определенно была не в порядке.

— Зато сейчас я в порядке, — упрямо повторила я, отводя взгляд.

— Что произошло? — продолжала допытываться она. — Почему ты кричала? Что означали твои слова «Заставь их уйти!»?

Я быстренько рассмотрела еще один резервный ответ — ссылку на стресс, — однако сейчас это прозвучало бы ужасно глупо. В результате я снова промолчала. К моему удивлению, на глазах проступили слезы.

— Роза, — нежнейшим голосом (как шелком по коже) сказал Дмитрий, — пожалуйста.

И я сдалась. Было так трудно противиться ему.

— Призраки. Я видела призраков, — прошептала я, глядя в потолок.

Никто из них не ожидал этого. Воцарилось тягостное молчание.

— Ч-что ты имеешь в виду? — дрогнувшим голосом спросила доктор Олендзки.

Я сглотнула.

— Он преследовал меня последние недели две. Мейсон. В кампусе. Понимаю, это звучит безумно, но это он. Или его призрак. Вот из-за чего произошла та история со Стэном. Я замерла, потому что увидела Мейсона и не знала, что делать. А в самолете... там он тоже был... и другие. Но пока мы находились в воздухе, я плохо различала их. Просто проблески... и головная боль. Но когда мы приземлились, он стал отчетливо виден. И... и был не один. С ним были другие. Другие призраки.

Из глаз побежали слезы, и я торопливо вытерла их, надеясь, что никто не заметил.

Я ждала, сама не зная чего. Смеха? Заявления, что сошла с ума? Обвинения во лжи и требования рассказать, что на самом деле произошло?

— Ты узнала их? — спросил, в конце концов, Дмитрий.

Я повернула голову и встретилась с ним взглядом. Его глаза смотрели серьезно, обеспокоенно, без намека на насмешку.

— Да... Я видела стражей Виктора и людей из тех домов, где стригои учинили резню. Родные... Родные Лиссы тоже там были.

На это никто никак не среагировал. Они просто обменялись взглядами с таким видом, что, может, кто-то другой из них прольет свет на все это. Доктор Олендзки вздохнула.

— Могу я поговорить с вами двумя наедине?

Они вышли из палаты и закрыли за собой дверь, вот только не полностью. Я выбралась из постели и подошла к двери. Крошечной щели оказалось достаточно, чтобы мой дампирский слух уловил разговор. Конечно, подслушивать нехорошо, но они ведь говорили обо мне, и я не могла отделаться от чувства, что от этого разговора может зависеть мое будущее.

—...очевидно, что происходит, — почти шипела доктор Олендзки. На моей памяти это был первый случай, когда ее голос звучал так сердито. С пациентами она всегда была сама безмятежность. Трудно было представить ее в гневе, но сейчас, видимо, именно это и происходило. — Бедная девочка. Она переживает посттравматическое расстройство. И неудивительно — после всего, что выпало на ее долю.

— Вы уверены? — спросила Альберта. — Может, это что-то другое...

Однако, судя по ее неуверенному тону, она не могла представить себе никакого другого объяснения.

— Взгляните на факты: девушка в переходном возрасте становится свидетелем гибели одного из своих друзей, после чего вынуждена убить его убийцу. По-вашему, это не травма? По-вашему, это не оказало на нее хотя бы крошечного воздействия?

— Трагедия в том, что всем стражам приходится проходить через такое, — заметила Альберта.

— Может, для действующих стражей мало что можно сделать в подобной ситуации, но Роза пока студентка. Есть методы оказать ей помощь.

— Например? — спросил Дмитрий.

В его голосе не ощущалось конфронтации с ней, просто интерес и обеспокоенность.

— Консультирование. Поговорить с кем-то о пережитом — это может принести очень большую пользу. Нужно было сделать это сразу же, как только она вернулась после схватки со стригоями. И то же требуется тем, кто был там с ней. Почему это никому из вас не пришло в голову?

— Хорошая идея, — сказал Дмитрий; судя по его тону, он уже всерьез обдумывал ее. — Можно делать это в ее выходной день.

— В выходной день? Скорее, каждый день. Нужно полностью отстранить ее от этих полевых испытаний. Атака стригоев, пусть и сфальсифицированная, — не способ оправиться от реального нападения.

— Нет!

Без раздумий я толкнула дверь. Все уставились на меня, и я мгновенно почувствовала себя ужасно глупо. Я подслушивала и этим только уронила себя в их глазах.

— Роза, — произнесла доктор Олендзки, возвращаясь к своей заботливой (но в данном случае слегка строгой) манере поведения, — тебе необходимо лежать.

— Я прекрасно себя чувствую. И вы не можете отстранить меня от полевых испытаний. Если это произойдет, я не окончу школу.

— Ты нездорова, Роза, и в этом нет ничего зазорного после всего, что с тобой произошло. И то, что тебе кажется, будто ты видишь призраков умерших, следствие того же самого.

Я хотела поправить ее касательно слов «тебе кажется, будто ты видишь призраков», но потом прикусила язык. Настаивать на том, что я действительно видела призраков, вряд ли стоит, даже если сама я теперь склонялась к тому, что да, я видела их. Нужно быстро найти убедительную причину не снимать меня с полевых испытаний. Обычно, оказавшись в скверной ситуации, я всегда умела найти нужные слова.

— Вы же не собираетесь консультировать меня двадцать четыре часа в сутки? Тогда, отстранив от испытаний, вы только ухудшите дело. Должна же я чем-то заниматься? Уроков сейчас практически нет. Что я буду делать? Рассиживаться без дела? Все время прокручивать в голове, что произошло? Вот тогда я точно сойду с ума. Я не хочу навсегда завязнуть в прошлом. Мне нужно действовать в интересах своего будущего.

Моя тирада побудила их к жаркому спору обо мне. Я слушала, прикусив язык, понимая, что не нужно вмешиваться. В конце концов, пусть и с ворчанием со стороны доктора, было решено, что я буду продолжать участвовать в полевых испытаниях, но не в полной мере.

Это выглядело как идеальный компромисс — для всех, кроме меня. Я хотела продолжать вести ту же жизнь, что и раньше. Тем не менее, я понимала, что лучшего мне, скорее всего, не добиться. Они решили, что я буду участвовать в полевых испытаниях три дня в неделю, но без ночных дежурств, а в остальные дни тренироваться и работать с учебниками, которые они для меня подберут.

Я также должна встречаться с консультантом, что не вызвало у меня особого восторга. Не то чтобы я что-то имела против консультантов. Лисса встречалась с одним, и он оказал ей реальную помощь. Выговориться — это помогает. Вот только... Вот только об этом я не хотела говорить.

Но если на кону стоит мое участие в полевых испытаниях, я с радостью приму и это. Альберта считала, что это правильно — перевести меня на уполовиненную рабочую неделю. И еще она настаивала, чтобы консультирование проводилось также после инсценированных нападений стригоев — на случай, если они реально оказывают на меня травмирующее воздействие.

Еще раз осмотрев меня, доктор Олендзки выдала справку, что я здорова, и сказала, что я могу идти к себе. После этого Альберта ушла, но Дмитрий остался, чтобы проводить меня.

— Спасибо за этот выход с половиной времени, — сказала я ему.

Сегодня дорожки были влажные, потому что после бури заметно потеплело. Еще не время для купальных костюмов, конечно, но большая часть льда и снега растаяла. С деревьев капала вода, и нам приходилось обходить лужи.

Дмитрий резко остановился, преградив мне путь и повернувшись лицом ко мне. Я затормозила, едва не налетев на него. Он схватил меня за руку и подтянул близко к себе — чего я никак не ожидала от него на людях. Его пальцы крепко сжимали меня, но не причиняли боли.

— Роза, — заговорил он с такой болью в голосе, что у меня остановилось сердце, — я не должен был только сегодня впервые услышать обо всем этом! Почему ты не рассказала мне? Ты представляешь, что я пережил? Ты представляешь, что я пережил, увидев тебя в таком состоянии и не зная, что произошло? Ты представляешь, как я испугался?

Я была потрясена — и его вспышкой, и нашей близостью. Я сглотнула, не в силах говорить. Его лицо отражало множество всяких эмоций — по-моему, такого я еще никогда не видела. Это было замечательно — но одновременно пугало. Потом я раскрыла рот и сказала то, глупее чего и быть не может.

— Тебя ничто не может напугать.

— Меня очень даже многое может напугать. Но в данном случае я испугался за тебя. — Он отпустил меня, и я отступила на шаг. Его лицо по-прежнему выражало сильное душевное волнение и беспокойство. — Я не совершенен. И я уязвим.

— Понимаю, просто...

Я не знала, что сказать. Он прав. Мое восприятие Дмитрия всегда было сильно завышенным. Он казался мне всезнающим. Неодолимым. Почти не верилось, что он мог так сильно тревожиться из-за меня.

— И это ведь началось не вчера, — продолжал он. — Была та история со Стэном, после которой ты расспрашивала отца Андрея о призраках, — и все время пыталась справиться сама! Почему не рассказала никому? Почему не рассказала Лиссе... или мне?

Я смотрела в эти темные-темные глаза — глаза, которые так любила.

— И ты поверил бы мне?

— Поверил чему?

— Что я вижу призраков?

— Ну, это не призраки, Роза. Тебе только так кажется, потому что...

— Вот поэтому, — прервала я его. — Вот поэтому я не могла рассказать ни тебе, ни кому-нибудь еще. Никто не поверил бы, просто счел бы, что я сошла с ума.

— Я не думаю, что ты сошла с ума. Но я думаю, что тебе через многое пришлось пройти.

Адриан сказал почти в точности то же самое, когда я спросила его, как узнать, безумна я или нет.

— Это нечто гораздо большее.

С этими словами я двинулась дальше.

Не сделав ни шага, он снова схватил меня и притянул к себе, еще ближе, чем прежде. Я с ощущением неловкости оглянулась — вдруг кто-нибудь увидит нас? — но в кампусе никого не было. Солнце не совсем зашло, но было так рано, что большинство людей, скорее всего, еще даже не встали. И так пустынно здесь будет примерно еще час. Тем не менее, меня удивило, что Дмитрий идет на такой риск.

— Объясни мне в таком случае, — потребовал он, — объясни мне, почему это нечто гораздо большее.

— Ты не поверишь мне. Ты что, еще не въехал? Никто не поверит. Даже ты... единственный, кто мог бы.

У меня перехватило горло. Дмитрий так хорошо понимал меня! Я хотела — действительно хотела! — чтобы он понял и это.

— Я... постараюсь. Хотя по-прежнему не думаю, что ты правильно понимаешь, что с тобой произошло.

— Понимаю, — решительно заявила я. — Именно этого никто и не осознает. Послушай, ты должен раз и навсегда решить, доверяешь мне или нет. Если ты считаешь меня этакой деточкой, слишком наивной, чтобы понять, что происходит с ее хрупким сознанием, тогда просто пойдем дальше. Но если ты доверяешь мне достаточно, чтобы не забывать — я видела такое и знаю такое, что превосходит опыт других людей моего возраста, — ну, тогда ты должен также осознавать, что я кое-что понимаю в том, о чем говорю.

Нас обдувал теплый ветер, насыщенный запахом тающего снега.

— Я доверяю тебе, Роза, но... не верю в призраков.

В этом ответе проявлялась характерная для него вдумчивость. Он очень хотел дотянуться до меня понять... но его желание боролось с убеждениями, от которых он пока не готов был отказаться. В этом таилась и некоторая ирония, учитывая, что карты таро, по-видимому, произвели впечатление на него.

— Но ты постараешься? — спросила я. — Или, по крайней мере, не станешь списывать все на психоз?

— Да. Это я могу.

Ну, я и рассказала ему о двух первых случаях, когда видела Мейсона, и о том, как боялась объяснить кому-то инцидент со Стэном. Рассказала со всеми подробностями о фигурах, которые видела в самолете и потом, в аэропорту.

— Тебе не кажется, что это не очень похоже на реакцию на стресс? — спросила я, закончив.

— Не знаю, какими ты представляешь себе реакции на стресс. Они непредсказуемы по своей природе. — У него было то задумчивое выражение лица, которое я так хорошо знала; оно свидетельствовало о том, что он прокручивает в голове все возможные варианты. Еще для меня было очевидно, что он по-прежнему не воспринимает мой рассказ как реальную историю о призраке, но очень сильно старается держать разум открытым. Спустя мгновение он подтвердил мое впечатление: — Почему ты так уверена, что это не плод твоего воображения?

— Ну, поначалу я именно так и подумала. Но сейчас... не знаю. Что-то было во всем этом... какое-то ощущение реальности... хотя я понимаю, что это не доказательство. Но ты же слышал, что говорил отец Андрей, — о призраках, которые задерживаются на земле, если умерли молодыми или насильственной смертью.

Наверно, Дмитрий хотел посоветовать мне не воспринимать слова священника буквально, но прикусил губу и покачал головой.

— Значит, по-твоему, Мейсон вернулся, чтобы отомстить? — спросил он.

— Сначала я именно так и думала, но теперь не уверена. Он никогда не пытался причинить мне вред. Просто казалось, что ему нужно что-то. И потом... все другие призраки тоже хотели чего-то... даже те, которых я не знаю. Почему?

Дмитрий бросил на меня глубокомысленный взгляд.

— У тебя есть теория.

— Да. Я подумала о том, что сказал Виктор. Что раз я «поцелованная тьмой» — поскольку была мертва, — у меня сохраняется связь с миром мертвых. Что я никогда полностью не оставлю его позади.

Его лицо приняло жесткое выражение.

— Я не стал бы слишком доверять тому, что говорит Виктор Дашков.

— Но он многое понимает правильно! И ты знаешь это, каким бы козлом он ни был.

— Ладно, предположим, все так и есть. Ты «поцелованная тьмой», и это позволяет тебе видеть призраков. Но почему сейчас? Почему не сразу после автомобильной аварии?

— Я тоже думала об этом. Виктор сказал кое-что еще... что теперь, сама вплотную столкнувшись со смертью, я стала гораздо ближе к той стороне. Что, если тот факт, что я убила кого-то, усилил мою связь с миром мертвых и сделал для меня возможным видеть призраков? Это мое первое убийство. Точнее, убийства.

— Почему это происходит как-то бессистемно? — спросил Дмитрий. — Почему в самолете? Почему не при дворе?

Мой энтузиазм слегка угас.

— Ты кто, юрист? — взорвалась я. — Почему ты ставишь под сомнение любое мое слово? Ты обещал держать разум открытым.

— Так оно и есть. Но тебе это тоже требуется. Подумай об этом. Почему эти видения происходили именно тогда?

— Не знаю. — Я почувствовала, что терплю поражение. — Ты все еще считаешь меня сумасшедшей.

Он протянул руку, приподнял мой подбородок и посмотрел в глаза.

— Нет. Никогда. Ни одна из этих теорий не заставляет меня считать тебя сумасшедшей. Но я всегда полагал, что самое простое объяснение — самое верное. И доктор Олендзки тоже так думает. История с призраками имеет прорехи. Но если ты сумеешь разузнать больше... тогда найдется с чем поработать.

— Нам?

— Конечно. Я не оставлю тебя с этим один на один, что бы это ни было. Я никогда не покину тебя.

Эти слова прозвучали так нежно, так благородно! Я почувствовала необходимость ответить в том же духе, но вместо этого брякнула то, что прозвучало просто по-идиотски.

— И я никогда не покину тебя. Не в смысле, что такое непременно должно случиться с тобой, конечно, но если ты начнешь видеть призраков или еще что-то в этом роде, я помогу тебе пройти через это.

Он издал мягкий смешок.

— Спасибо.

Наши руки нашли друг друга, пальцы сплелись. Мы стояли так почти целую минуту, не говоря ни слова и соприкасаясь только руками. Снова поднялся ветер, и, хотя температура была, скорее всего, лишь немного больше нуля, мне казалось, что наступила весна и вот-вот вокруг расцветут цветы. Как будто наши мозги работали в унисон, мы одновременно разомкнули руки.

Вскоре мы уже были около моего спального корпуса, и Дмитрий спросил, доберусь ли я до своей комнаты самостоятельно. Я ответила, что со мной все в порядке и пусть он занимается своими делами. Он ушел, но в тот самый момент, когда я собралась войти в вестибюль, до меня дошло, что сумка с моими ночными принадлежностями осталась в больнице. Бормоча себе под нос ругательства, за которые меня могли бы строго наказать, я развернулась и зашагала туда, откуда только что пришла.

Я объяснила служащему в приемной доктора Олендзки, зачем пришла, и он кивнул в сторону смотровых комнат. Я забрала свою сумку и вышла в коридор, но внезапно заметила, что в палате, противоположной моей, кто-то лежит. Никого из работников больницы видно не было, и любопытство, всегда бывшее сильнее меня, заставило заглянуть внутрь.

Это оказалась Эбби Вадика, моройка из выпускного класса. Когда я думала о ней, на ум обычно приходили определения «симпатичная» и «бойкая», но сейчас ни то ни другое к ней не относилось. Она была в синяках и царапинах, и, когда она повернула голову в мою сторону, я увидела красные рубцы.

— Позволь, я угадаю, — сказала я. — Ты упала.

— Ч-что?

— Ты упала. Я слышала, таков стандартный ответ. Брендон, Брет и Дейн. Но я скажу тебе правду. Вам, ребята, нужно придумать что-нибудь еще. Думаю, у доктора могут возникнуть подозрения.

Эбби широко распахнула глаза.

— Ты знаешь?

Именно в этот момент я поняла, в чем состояла моя ошибка с Брендоном. Я требовала от него объяснений, и чем настойчивее, тем больше он замыкался в себе. Те, кто расспрашивал Брета и Дейна, добились того же результата. С Эбби же я поняла — следует вести себя так, будто мне уже все известно. Тогда она и расколется.

— Конечно, знаю. Они мне все рассказали.

— Что? — пискнула она. — Они же поклялись молчать. Таковы правила.

Правила? О чем она толкует? Я мысленно рисовала себе некий «комитет бдительности», который поколачивает королевских отпрысков, но с этим образом не вязалось представление о каких-то там правилах. Значит, здесь что-то совсем другое.

— Ну, у них не было особого выбора. Не знаю почему, но я все время наталкиваюсь на вас, ребята, после того, как... сама понимаешь. И мне пришлось прикрыть их. Не знаю, как долго это может продолжаться без того, чтобы кто-нибудь начал задавать новые вопросы.

Я говорила все это сочувственным тоном, как бы желая помочь.

— Мне следовало быть сильнее. Я старалась, но недостаточно. — Чувствовалось, что она устала и ей больно. — Просто не говори никому, пока все не уляжется, ладно? Пожалуйста.

— Конечно. — Я умирала от желания узнать, к чему конкретно относились ее «старания». — Я не собираюсь никого больше во все это втягивать. Как ты-то оказалась здесь? Предполагается, что вы не должны привлекать к себе внимания.

Она состроила гримасу.

— Надзирательница в спальном корпусе заметила и заставила меня пойти сюда. Если остальные «Мана» узнают, у меня будут неприятности.

— Будем надеяться, что доктор отошлет тебя обратно до того, как они узнают. Она сильно занята. На тебе те же отметины, что у Брета и Брендона, а у них ничего серьезного не было. — Так я надеялась. — Ну... следы ожогов — это, конечно, немного подозрительно, но у ребят не возникло проблем.

Это был риск в той игре, которую я здесь вела. Я не только представления не имела, какие именно повреждения получил Брет — поскольку основывалась лишь на рассказе Джил, — я даже не знала, были ли среди них ожоги. Если их не было, моя позиция хорошо осведомленного человека сильно пошатнулась бы. Однако Эбби не поправила меня, и ее пальцы рассеянно прикоснулись к одному из рубцов.

— Да, они говорили, что все быстро заживет. Мне просто придется придумать что-нибудь для доктора Олендзки. — В ее глазах вспыхнул огонек надежды. — Они сказали, что на этом все, но, может быть... может быть, они позволят мне попытаться еще раз.

И точно в этот момент появилась добрый доктор. Она удивилась, что я еще здесь, и велела идти домой и как следует отдохнуть. Я попрощалась с обеими и снова вышла на холод. Правда, по дороге мне было не до погоды. Наконец-то, наконец-то у меня появился хоть ключ к этой головоломке. «Мана».

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Лисса еще с начальной школы была моей лучшей подругой, вот почему тот факт, что в последнее время у меня завелось так много секретов от нее, причинял боль. Она всегда была откровенна со мной, всегда делилась всем, что у нее на уме, — хотя, возможно, потому, что у нее не было выбора. Я раньше и сама вела себя с ней так же, но в какой-то момент начала замыкаться, не в силах рассказать ей о Дмитрии или реальной причине происшествия со Стэном. Мне ужасно претило вести себя так. Чувство вины перед ней разъедало меня изнутри.

Сегодня, однако, никакого способа увернуться от объяснения того, что произошло в аэропорту, у меня не было. Даже изобрети я что-то, тот факт, что меня перевели на уполовиненную рабочую неделю с Кристианом, ясно свидетельствовал о том, что что-то происходит. На этот раз никаких отговорок.

Поэтому, как ни неприятно мне было, я изложила ей и Кристиану, а также Эдди и Адриану, которые болтались поблизости, краткую версию того, что произошло.

— Ты думаешь, что видела призраков? — воскликнул Кристиан. — Серьезно?

Судя по выражению его лица, у него на языке уже вертелся целый набор ехидных замечаний.

— Послушай, — рявкнула я, — я рассказала вам, что произошло, но копаться в деталях у меня нет желания. Тут еще во многом надо разбираться, поэтому давайте просто покончим на этом.

— Роза... — с ощущением неловкости начала Лисса.

Через нашу связь на меня обрушился ураган ее эмоций. Страх. Беспокойство. Шок. От ее переживаний за меня стало еще хуже.

Я покачала головой.

— Нет, Лисс, пожалуйста. Можете думать обо мне все, что угодно, можете развивать собственные теории, но на этом разговор окончен. По крайней мере, сейчас. Просто оставьте меня в покое.

Я думала, что Лисса, со свойственной ей настойчивостью, не отстанет от меня. Того же я ожидала и от Кристиана с Адрианом — из-за их надоедливой натуры. Именно поэтому голос мой прозвучал резко, почти грубо, хотя вроде бы ничего особенного я не сказала. Лисса тут же с удивлением мысленно среагировала на это, что насторожило меня, и достаточно было одного взгляда на лица парней, чтобы осознать — я говорила неоправданно злобно.

— Простите, — пробормотала я. — Я высоко ценю ваше беспокойство, просто не в настроении.

Лисса пристально посмотрела на меня и мысленно сказала: «Позже». Я коротко кивнула ей, заранее обдумывая, как уклониться от этого разговора.

Она и Адриан снова встретились, чтобы поупражняться в магии. Мне по-прежнему доставляло удовольствие находиться рядом с Лиссой, но это было возможно лишь потому, что и Кристиан был здесь. И, по правде говоря, я понимала, почему он остался. Все еще слегка ревнует, осознала я, несмотря на все происшедшее. Конечно, если бы ему стало известно о брачных планах королевы, у него появилась бы гораздо более веская причина для ревности. Тем не менее не вызывало сомнений, что эти магические уроки начинают наскучивать ему. Сегодня мы находились в классе госпожи Мейснер. Кристиан составил вместе два стола и растянулся на них, накрыв рукой глаза.

— Разбудите меня, когда будет что-нибудь интересное.

Мы с Эдди стояли в центре комнаты — это позволяло, находясь рядом с мороями, наблюдать за дверью и окнами.

— Ты правда видела Мейсона? — шепотом и явно робея, спросил Эдди. — Прости... Ты сказала, что не хочешь разговаривать об этом...

Я хотела ответить: «Да, именно это я и сказала», но потом вгляделась в лицо Эдди. Он задал свой вопрос не из пустого любопытства. Он задал его из-за Мейсона, из-за их дружбы и по причине того, что, как и я, до сих пор не пережил в полной мере смерть своего лучшего друга. Видимо, идея, что Мейсон может связываться с нами из могилы, в какой-то мере утешала его, но, с другой стороны, не он же видел призрак Мейсона.

— Думаю, это был он, — пробормотала я. — Не знаю. Все считают, что я его вообразила.

— Как он выглядел? Расстроенным?

— Он выглядел... печальным. По-настоящему печальным.

— Если это действительно был он... — Эдди уставился в пол, позабыв о необходимости наблюдать. — Мне всегда хотелось узнать, сильно ли он огорчен, что мы не сумели спасти его.

— Мы ничего не могли сделать, — ответила я, слово в слово повторяя то, что все говорили мне. — Но меня это тоже волнует, потому что отец Андрей сказал, что призраки иногда возвращаются, чтобы отомстить. Однако Мейсон не выглядел угрожающим. Казалось, он просто хочет что-то сказать мне.

Эдди вскинул голову, внезапно вспомнив, что он все еще на дежурстве. После этого он не говорил ничего, но я хорошо представляла себе, о чем он думает.

Тем временем Адриан и Лисса достигли некоторых успехов. Или, точнее, Адриан. Вдвоем они выкопали несколько засохших растений, за зиму погибших или впавших в сон, и посадили их в маленькие горшки, которые выстроили в ряд на длинном столе. Лисса прикоснулась к одному, и я почувствовала, как эйфория магии вспыхнула в ней. Спустя мгновение несчастное маленькое растение зазеленело и выбросило листья.

Адриан уставился на него с таким видом, будто оно таило в себе все тайны вселенной, и сделал глубокий вдох.

— Подумаешь! Ничего особенного.

Он легко дотронулся пальцами до другого растения. Его «ничего особенного» довольно точно описывало ситуацию, поскольку у него «ничего особенного» и не происходило. Потом, спустя несколько мгновений, растение слегка содрогнулось, и в его окраске появился оттенок зеленого. Но этим все и ограничилось.

— У тебя получилось! — воскликнула Лисса.

Я почувствовала, что она ощущает некоторую зависть. Адриан освоил один из ее трюков, а вот ей пока не удавалось ничему научиться у него.

— Я бы так не сказал. — Он сердито уставился на растение — полностью трезвый, без сигарет или любого другого способа ублажить себя. Дух не мог помешать ему испытывать раздражение. Этим вечером мы с ним пребывали примерно в одинаковом настроении. — Проклятье!

— Шутишь? — спросила Лисса. — Это было замечательно. Ты заставил его расти — мысленным усилием. Потрясающе!

— Однако не так хорошо, как у тебя, — пробормотал он тоном обиженного десятилетнего мальчика.

Я не могла удержаться и вмешалась.

— Тогда перестань злиться и попробуй еще раз.

Он посмотрел на меня, улыбка изогнула его губы.

— Эй, только без советов, Девушка с Призраками. Стражи должны быть видимы, но не слышимы.

Я слегка стукнула его за «Девушку с Призраками», но он даже не заметил этого, потому что Лисса снова заговорила с ним:

— Она права. Попытайся снова.

— Нет, давай ты сделаешь это еще раз, — ответил он. — Я хочу понаблюдать за тобой. Я могу чувствовать, что ты делаешь с ним.

Она проделала свой трюк с другим растением. Я снова ощутила вспышку магии и одновременно охватившую ее радость — и потом она заколебалась. К магии мгновенно добавился привкус страха и неуверенности.

«Нет-нет, — мысленно молила я. — Неужели опять? Я знала, что это возможно, если она продолжит использовать магию. Пожалуйста, пусть этого не произойдет».

И словно повинуясь моему желанию, темное пятно, окрасившее ее магию, исчезло. Все ее мысли и чувства снова вернулись к норме. Только тут я заметила, что она заставила растение пойти в рост. Раньше я упустила это из вида, отвлеченная спадом в ее настроении. Адриан тоже упустил это, поскольку во все глаза глядел на меня с обеспокоенным и очень, очень озадаченным выражением липа.

— Хорошо. А теперь давай попытайся еще раз, — довольно сказала Лисса.

Адриан снова сосредоточился на деле. Вздохнул и перешел к следующему растению, но Лисса жестом заставила его вернуться.

— Нет, поработай с тем, с которого начал. Может, пока у тебя получаются только небольшие всплески.

Он кивнул и вернулся к первому растению. Несколько мгновений не делал ничего, просто пристально смотрел на него. В комнате воцарилось молчание. Я никогда не видела его таким сосредоточенным — даже пот на лбу выступил. В конце концов, растение снова вздрогнуло. Адриан прищурил глаза и стиснул зубы, напрягшись, видимо, до предела. Раскрылись почки, появились листья и крошечные белые цветы.

Лисса издала, можно сказать, вопль радости:

— Ты сумел!

Она обняла его, и чувство восхищения нахлынуло на меня от нее. Она искренне радовалась, что он оказался способен сделать это. И хотя она была все еще разочарована отсутствием собственного прогресса, то, что он осваивает ее умения, возродило и в ней надежду. Значит, они действительно могут учиться друг у друга.

— Жду не дождусь, когда тоже смогу делать что-то новое, — сказала она, все еще с легким оттенком зависти.

Адриан постучал пальцем по записной книжке.

— Ну, в мире духа есть множество других трюков. По крайней мере, один из них ты наверняка способна освоить.

— Что это? — спросила я.

— Помнишь мои исследования касательно людей, проявляющих признаки странного поведения? — спросила Лисса. — Мы составили список разных таких проявлений.

Дата добавления: 2015-10-28