Письмо авторитета

Здорово, дед!

Вот прошло больше пяти лысаков, как от хозяина. Отросла лешога. Пока сел на дно после сроков. Апирекция была всего два года… Вспоминаю Братские лагеря и Усть-Илимск, где мы с тобой торчали, как дурной сон. Как прицокался, балдел у корынки. Дергали в гадиловку, где петюкали алты как вшиварю на анохе, чтобы не пошел по новой. К соплям фаловали к моей корынке.

Особо фордыбачился фурсик из кадетов в Черемховском горгестапо, примеряли к каким-то гоп-стопам и помытым крылышкам. Ты знаешь, век мне свободки не видать! На западло на гоп-стоп не пойду, целочником не буду. Харева всегда хватает. Вот три месяца как окопался в закутке у бесовки Нинки. Год назад на ее пацана шести годков наехал на топталовке нарезавшийся зут, когда его надыбали красноперые. Она все всхизает о нем. До меня у нее был мужик, волохал ее, как рогач беспредельный. Его алкаши в рыгаловке аршином укоцали. У нее матуха колобашит в амбарухе на шахте. Я три лысака юмал на той шахте подпаском электромонтера. Сдал бирку из-за бугра, старого мудозвона, он все газетки почитывал и меня воспитывал, и все это осточертело в конец. Нинка мантулит лошкарихой в шахтерской помойке и таранит шабашку. Моя баруля и ее бабец подсобили вбиться и ангажировали колы на вытерку.

Балдел неделю в Иркутске, был у тебя на Баррикадной, соседка твоя, чируха, трехала, что ты с Любкой в Листвянке.

На бану стакнулся с шпелерами Колей-Китайцем и Батом с тремя биксами, которые там тасуются. Буван обмывали на Маяковского у Надьки, недалеко от бана. Мне досталась Клавка-Коза, таких еще на поимел. Она чуть мой балдометр с бейцалами не захавала, берет все в заглот, спускать в мохнатку не давала. Ужрался и набрался — лытки дрожали.

Был на хавире у Зорика на Чкалова в трехэтажке. Он выскочил, как год, был в Букачаче. Болота в том, что мы кореша по Тельме с малолеток. Он тебя знает по кликухе через пацанов как козырного пахана.

Зорик обабился на одной жучке из верховой коммуналки. Когда я прикандехал, его воровайка была в Шелехово у своей маханши. Зорик был у милочки пол-лысака, но тухлятина отпустила его с нашим подчтением. Мы вмазали по стопарю и почапали на бал, где Зорик сдал на блат бармицу и трангай гнилому бабаю. Было все на мазях, ништяк!

Когда мы штевкали у балка, наклюнулись Сева-Крест, Мухач-Борька и Талан, который после ухрял. Я с ними мотал по второму сроку в Ангарске, все пацаны крутые. Со штыка мы кодлой навалились к Мухачу-Борьке, притаранив на лайбе горчиловку с жеваниной. В катане у Мухача в конце трассы Радищева был умат, как у цыган.

Приперлись на варнаттри ховыры. Бараются с подсевом и берут вафлю на зуб. Гужевали до утра, а потом давили ухо до вечера, и начинали по новой.

Зорик звал бежать на верное сухое дело на керку пархатого делаша-махора. Бризец за его домашнячкой, арматура за Севой-Крестом, мотор за Мухачом-Борькой, мы с Зориком будем слесарить не голыми крабами, сам знаешь, с пояском.

23. VII нарисовался к Нинке на хату. Все в ажуре. Зорик пока шевелит рогами о деле. Жду отирку, когда сховырыться. Пишу тебе не от чего делать.

Дед, вникипиш, но может, стоит тебе приковаться? Кумекаю по-своймки — покупка будет правильная.

Эту помеловку подгонит тебе мой малышка по кликухе Жека.

Все длинно. Сотник.

Далее приводится адаптация блатного послания к нормативной лексике.

Здорово, дед!

Прошло уже больше пяти месяцев, как я из зоны. Уж и волосы отросли. Пока сижу тихо, не высовываюсь. В прошлый раз на воле погулять удалось всего два года… Братские лагеря и Усть-Илимск вспоминаю, как дурной сон. Прописался у матери, у нее и жил первое время. И все бы ничего, да часто вызывают в милицию, где читают нотации словно малолетке или кретину какому, мол, смотри, не начни снова воровать! Уговаривали и мать пожалеть, к совести взывали!

Особенно изощрялся один недомерок из начинающих оперов (это в Черноморском отделении милиции). Да! Примеряли меня к каким-то уличным грабежам и изнасилованиям. Но век мне воли не видать, если не своим «ремеслом» стану вдруг заниматься! Не мое это, ты знаешь. А что до баб, то их и без этого всегда в избытке. Вот уже четвертый месяц живу у своей новой знакомой — Нинки. Год назад ее шестилетнего пацана задавил один алкаш, за ним гнались гаишники. Так она до сих пор плачет по сынку. До меня у нее был мужик, который бил ее смертным боем. Его в пивной дружки-алкаши кружкой на тот свет отправили. Мать Нинкина работает на складе в шахте. Я в той шахте три месяца учеником электромонтера пробыл. Сдал пропуск из-за старого мудозвона-бригадира: он все газетки почитывал да меня воспитывал. Опротивело… Сама Нинка — повариха в столовой на шахте, понемногу тащит. Она да мать ее помогли одеться, дали денег на проезд.

Неделю прохлаждался в Иркутске, был у тебя на Баррикадной, соседка твоя, старушенция, сказала, что ты с Любкой в Листвянку уехал.

На вокзале столкнулся с Колькой-Китайцем и Батом (они здесь же, на вокзале, мал-мала кражами промышляют), они были с тремя блядями. Оказывается, это их место встречи (которое изменить нельзя!). Встречу обмыли на Маяковского у Надьки, это недалеко от вокзала. Мне досталась Клавка-Коза. С такими секс-бомбами, как она, мне еще не приходилось… «Туда» — не давала, зато чуть член не откусила, только минет ей подавай! В обшем, натрахался и упился так, аж ноги утром дрожали!

Был у Зорика, в трехэтажке, на Чкалова. Он год, как из зоны, сидел в Букачаче. Дело в том, что мы еще с Тельмы, с ВТК дружки. Он знает тебя — по кличке — как настоящего профессионала. Так вот, Зорик женился на одной из наших (воровке), она над ним в коммуналке жила. Когда я у него появился, его жинка была у матери в Шелехове.

Чуть не забыл, Зорик недавно полмесяца просидел под арестом в ментовке, но следовательша отпустила его под надзор: ничего не могли раскопать-доказать. Мы врезали по стопарю и пошли на толчок, где Зорик по дешевке, правда, но без проблем отдал одному старому хрычу-барыге цепочку с кулоном и бусы. Зато теперь мы были при деньгах! Когда обедали (там же у рынка), появились Сева-Крест, Мухач-Борька и Талан, который потом ушел. Яс ними сидел второй срок в Ангарске, ребята что надо! Оттуда всей компанией отправились к Мухачу-Борьке, на машине, прихватив водочки и закусона. Мухач живет в конце Радищева, ну и грязищи у него, словно у цыгана!

На выпивон заглянули три «дамы», из честных давалок. И в рот берут и так классно дают! До утра веселились, а потом спали до вечера. Вечером — все снова.

Зорик звал на дело — брать квартиру одного богатого еврея-торгаша. Наводка на квартиру, вся информация — за его (Зорика) женщиной. Инструмент — за Севой-Крестом, машина за Мухачем-Борькой, и тогда мы с Зориком себя покажем, сам понимаешь, не с голыми руками на это дело пойдем.

23 июля вернулся к Нинке. Все спокойно. Зорик, как договорились, готовит кражу. Жду от него письма с датой — когда встретимся. В общем, пишу тебе не от безделья.

Дед! Дело, конечно, твое, но, может, стоит тебе присоединиться? А? Я тебе советую: кража будет чистая, и возьмем много.

Это письмо передаст тебе мой «юный друг», его зовут Жека.

Всего тебе доброго. Сотник.

Дата добавления: 2015-10-28