Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Прусское поражение 4 страница

Лавина сдвинулась | Россия и ее друзья | Россия и ее враги | Часть вторая. Великая война 1 страница | Часть вторая. Великая война 2 страница | Часть вторая. Великая война 3 страница | Часть вторая. Великая война 4 страница | Гельголанд, Арденны, Намюр | Прусское поражение 1 страница | Прусское поражение 2 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

Но и Галлиени 3.9 получил новые данные — от авиаразведки, что 1-я армия немцев движется на восток, подставив Парижу фланг. Своих сил для контрудара у Галлиени не хватало. К тому же, во французской армии не допускалось ни шагу без согласования с Верховным Главнокомандующим. Однако Галлиени догадался сразу же отдать предварительные распоряжения 6-й армии Монури готовиться к атаке, а сам принялся согласовывать. А с Жоффром связаться, и то оказалось непросто, он вообще не терпел телефонов, принципиально не брал трубку и перепоручал разговоры мелким сошкам. Но кое-как сумели объяснить благоприятную ситуацию, предлагая начать контратаку 6.9. И Жоффр, поняв выгоду создавшегося положения, согласился. Правда, срок сдвигал на 7.9, но Галлиени кое-как переупрямил бывшего подчиненного — дескать, армия уже выдвигается, медлить нельзя, чтобы немцы не обнаружили. Из штаба Жоффра полетели приказы в 5-ю и 9-ю армии. Тем не менее все висело на волоске — обязательно требовалось участие англичан, иначе во фронте получалась брешь, которую нечем было заткнуть. Но никто даже не знал, где находится Френч. А когда отыскали, он отказался и приказал своим войскам отступать дальше.

Уже 5.9 вместо подготовки операции Жоффру пришлось бросать все дела и на машине ехать за 180 км в Мелен, где расположился английский штаб. Ехать с черепашьей скоростью, застревая в пробках среди беженцев. Френча он застал чудом — тот уже упаковал багаж, чтобы перебираться еще дальше, в Фонтенбло. Произошла безобразная сцена. Жоффр, стуча кулаком по столу, кричал: “Господин маршал, вы рискуете честью Англии”. И лишь тогда Френч расплакался и сказал “да”. Но только его войска успели далеко уйти от исходных рубежей, и выдвинуться могли позже, чем французы. Жоффр лишь поздно вечером вернулся в свой штаб и подписал приказ об общем наступлении. Приказ суровый, перекликающийся со знаменитым “Ни шагу назад”. В нем, например, говорилось: “Если случится, что какое-нибудь подразделение не сможет продвигаться вперед, оно должно любой ценой удержать свои позиции и скорее погибнуть, чем отступить”. Главный удар наносили 5-я, 6-я и британская армии, вспомогательные — 9-я и 3-я. Правда, в успехе были сомнения и у Жоффра, и он на всякий случай решил оправдаться, написав президенту: “Галлиени преждевременно атаковал противника, поэтому я приказал приостановить отвод войск и в свою очередь возобновить наступление”.

А пока шли эти утряски и переговоры, немцы уже уяснили свою ошибку. Мольтке получил донесение, что Клюк нарушил его приказ ждать 2-ю армию и переходит Марну. А авиаразведка выявила перевозки войск из Лотарингии. Вывод был сделан верный — готовится контрудар. Но подкрепления Клюку можно было взять тоже лишь из Лотарингии. А там шло наступление, и французам, ослабленным уходом 2 корпусов, приходилось туго, командующий 2-й армией Кастельно запрашивал разрешения отступить. К тому же из Лотарингии соединения пришлось бы везти кружным путем, через Бельгию. А там армия Альберта позаботилась капитально разрушить за собой железные дороги, и получилось бы, что сорвав одну операцию, к другой подмога все равно не успела бы. И Мольтке решил восточный фланг не трогать. Но вечером 4.9 и он издел новую директиву. Указывалось на угрозу контрнастепления, 1-й и 2-й армиям предписывалось развернуться фронтом на Париж и отбить его, 3-й двигаться на юг им на поддержку. Словом, от прежней идеи окружения немцы отказывались. А центр тяжести переносился на 4-ю и 5-ю армии — которые должны были наступать и выйти в тылы французской лотарингской группировки, в то время как 6-я и 7-я будут громить ее с фронта.

5.9 Англия, Франция и Россия подписали между собой договор не заключать сепаратного мира, как бы трудно не приходилось той или иной державе. А битва на Марне фактически уже началась. Приказ Мольтке об отражении контрудара Клюк получил по радио утром. Но его войска уже форсировали Марну и были на марше, растянувшись на 50 км и двигались на юго-восток. Соответственно отжимая и сдвигая дальше в ту же сторону части соседней, 2-й армии Бюлова. Разворачивать их сразу же, чтобы уставшие солдаты шли тот же путь назад, Клюк не стал. Но к вечеру поступило донесение от командира 4-го резервного корпуса Гронау, оставленного на правом берегу Марны, что он столкнулся с 2 дивизиями противника и завязал бой — на него вышли передовые части 6-й армии. И в ночь на 6.9 Клюк сперва велел поворачивать и идти назад 2-му корпусу, а потом и трем остальным. Но пока его приказы дошли до удалившихся соединений, пока стали выполняться, время было упущено.

6.9 по всему фронту грянуло сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 2 млн чел., 6000 легких и 600 тяжелых орудий. Обозначилось 5 участков особенно сильных боев. На притоке Марны речушке Урк — там столкнулись части 6-й французской и 1-й германской армий. У Монмирая, где 5-я французская и английская должны были ударить в стык между 1-й и 2-й германскими. У Фер-Шампенуаза и Сен-Гондских болот — тут ожесточенно атаковали части 2-й и 3-й германских армий, силясь опрокинуть 9-ю французскую и прорвать фронт. У Витри-ле-Франсуа — где 4-я французская и части 3-й и 4-й германских атаковали друг дружку. И в Аргоннах, между 3-й французской и 5-й германской. А параллельно продолжались и атаки Руппрехта в Лотарингии. По сути сам по себе фланговый удар 6-й армии поражения немцам не нанес. Контратаками 4-го резервного корпуса французы были остановлены, а дальше стали прибывать части 2-го германского корпуса, и Монури пришлось перейти к обороне.. И уже наоборот, немцы хотели охватить с флангов французскую ударную группировку и раздавить ее, нацеливая “клинья” против 6-й армии, и на Сен-Гондских болотах, против 9-й. Она, как и 6-я, представляла лишь группу разрозненных и уже битых дивизий. А на нее нацелились смежные фланги 2-й и 3-й германских армий, ожесточенно атакуя, в том числе отборными частями гвардии. Местность тут была открытая, равнинная, а ни о каких окопах и речи не было — Фош отбивался контратаками. И возникали жуткие поля, заваленные мертвецами в несколько слоев. Сперва французская артиллерия накрыла мелинитовыми снарядами наступавших плотными строями немцев, и они полегли, как и шли — взводами и ротами. Но телефонов на французских батареях не было, орудия били по заранее выставленному прицелу, и когда тех же рубежей достигла своя контратакующая пехота, ее накрыл следующий шквал снарядов. И тоже лежали, как бежали — целыми взводами и ротами. Единственным укрытием от огня были придорожные канавы, солдаты набивались туда впритирку, но при попадании снаряда и эти канавы превращались в братские могилы.

Около Витри-ле-Франсе сошлись 4-я французская и 4-я германская армии. Ни та, ни другая сторона успеха не добились. И французы, и немцы делали попытки охвата противника с фланга — но безрезультатно. А в Аргоннах кипели бои между 3-й армией ген. Саррайля и 5 -й германской. Французы действовали во взаимодействии с гарнизоном Вердена, совершавшим вылазки, угрожая коммуникациям кронпринца. 5-я германская вынуждена была сражаться, изогнув фронт — и на юг, и на восток. А Саррайль очень грамотно маневрировал силами, в результате чего не только сорвал наступление врага, но и сумел удержать Верден — на что Жоффр и его штаб, собственно, уже не рассчитывали. А атаки Руппрехта в Лотарингии стали постепенно выдыхаться, прорвать фронт он так и не смог.

7.9 настал критический момент сражения К двум корпусам Клюка, сражавшимся против 6-й армии, подошел еще 4-й. И французы были фактически разбиты. Монури срочно требовал подкреплений. В Париж в этот день прибыла Марокканская дивизия, и чтобы она успела на передовую, Галлиени нашел нестандартное решение. Одну бригаду отправил по железной дороге, а вторую повезли на парижских такси. 600 машин совершили по 2 рейса, и подкрепление прибыло вовремя. С ходу бросились в бой, и натиск противника удалось отразить. Жарко приходилось и войскам Фоша. Немцы, продолжая атаки, смогли вклиниться на стыке 9-й и 4-й армий, но расширить этот прорыв не сумели. А Фош, уловив момент, когда противник стал выдыхаться, поднял остатки своих дивизий в общую атаку и отбросил врага. В этот же день после недельной осады пала крепость Мобеж. Гарнизон, деморализованный бомбардировкой, капитулировал. Немцам досталось 450 орудий и 33 тыс. пленных. И освободился 7-й резервный корпус. Как писал Тирпиц, это было “весьма кстати. Сейчас и один корпус имеет уже значение”. То, что в сложившейся ситуации даже ничтожный перевес может сыграть решающую роль, понимали многие. Мольтке решил все же взять войска из Лотарингии. А бельгийская армия совершила вторую вылазку из Антверпена, силясь отвлечь на себя побольше сил.

Поредевшая 6-я армия Монури с прибытием марокканцев в общем-то получила лишь “отсрочку”. К трем корпусам Клюка, теснившим ее, подходили еще два, 3-й и 9-й, немцы намеревались обойти ее с севера и уничтожить. И смять таким образом левый фланг всего французского фронта. Силы армии Фоша тоже иссякли. Но решающим стало другое обстоятельство. Ведь совершая поворот на восток, соединения 1-й германской армии “сдвинули” туда же и 2-ю. А теперь эти соединения возвращались обратно, и между двумя армиями образовалась брешь в 35 — 40 км. Плотно прикрыть ее фон Бюлов не смог, связанный боями у Сен-Гондских болот. Части, направленные им на этот участок, потеснила атаками 5-я французская армия, и в разрыв вошли англичане. В принципе создалась благоприятная обстановка для серьезного разгрома противника. Перед 3 британскими корпусами была лишь завеса из нескольких кавалерийских дивизий, англичане вполне могли ударить по тылам Клюка или во фланг Бюлову. Но продвигались они очень медленно, с оглядкой на соседей, останавливались при самом незначительном сопротивлении. Однако даже само их продвижение в брешь между армиями создавало серьезную угрозу целостности германского фронта.

9.9 Клюк обрушил на войска Монури подготовленный сокрушающий удар. И имел успех. Но в это же время Бюлов узнал, что британская и 5-я французская армии выходят к Марне, отрезая его от соседа и угрожая открытому флангу. И приказал отступать. И его соседям, Клюку и Хаузену тоже пришлось скомандовать отход. Германские армии стали откатываться к северу. В боях они понесли очень крупные потери, а отступление вызвало и психологический перелом, на который накладывалась крайняя усталость. Были случаи, когда немцев брали в плен спящими. Измотанные всеми перегрузками, они спали так крепко, что французы, находя их, не могли разбудить. Французской армии победа тоже досталась дорогой ценой. С начала вторжения она потеряла 300 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными. А после битвы на Марне была в таком состоянии, что не могла толком наладить преследование. Но Франция была спасена. И, кстати, спасена героизмом не только своих солдат и офицеров, но и русских. Тирпиц писал: “Осенью 1914 г. в главной квартире держались того мнения, что война с Францией была бы выиграна, если бы мы располагали еще двумя корпусами”. Теми самыми, которые немцы вынуждены были перебросить на Восток.

Признавали это и французы. Начальник их разведки ген. Дюпон в своей книге “Германское высшее командование в 1914 г.”, вышедшей с предисловием Жоффра, писал: “Воздадим должное нашим союзникам — наша победа достигнута за счет их поражения… Два корпуса сняты с французского фронта… Гвардейский резервный отнимают от армии фон Бюлова, а 11-й армейский корпус от армии фон Хаузена. Их сопровождает 8-я кавалерийская дивизия… В этом, может быть, и было наше спасение. Представьте себе, что Гвардейский резервный корпус находился на своем месте 7.9 между Бюловым и Клюком, а 11-й армейский корпус с 8-й кавдивизией оставался в армии Хаузена у Фер-Шампенуаза. Какие последствия!…” Ген. Ниссель вспоминал: “Всем нам отлично известно, насколько критическим было тогда наше положение. Несомненно, что уменьшение германских армий на 2 корпуса и 2 дивизии, к чему немцы были вынуждены, явилось той тяжестью, которая по воле судьбы склонила чашу весов на нашу сторону”. И маршал Фош тоже делал вывод: “Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России”, поскольку “русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя часть сил и тем позволила нам одержать победу на Марне”.

Особо нужно отметить, что в немецкой литературе исход битвы на Марне часто изображают как результат случайностей. Дискутируются вопросы — а вот если бы Клюк не повернул? А вот если бы не отвлекли войска на Восток?… Кстати, выискивание “фатальных ошибок” вообще является спецификой германских авторов, и в не меньшей степени это относится ко Второй мировой войне. Мол, вот если бы не это решение, то все пошло бы совершенно иначе! Причем любопытно, что подобный бред автоматом повторяют за ними англо-американские “исследователи”, а теперь уже и наши телевизионщики. Хотя сама постановка вопроса по сути является абсурдной. Ведь любая война это действия не одной, а двух сторон. Каждая из которых неизбежно совершает какие-то ошибки. И военное искусство как раз и состоит в умении воспользоваться ошибками противника. Допустим, если бы серьезных ошибок не совершили французское и русское командование, все тоже могло пойти иначе. Однако они были совершены, и германская сторона в полной мере это использовала. Но и использование державами Антанты германских ошибок вполне закономерно.

Между прочим, ошибочность упомянутых решений Мольтке и Клюка мягко говоря спорна. Ну ладно, из-за ошибок Жилинского и Самсонова 2-ю армию удалось разбить даже до прихода подкреплений с Запада. Но ведь оставалась еще 1-я армия, уже нанесшая несколько поражений прежнему составу прусской группировки, да и 2-я быстро восстановила боеспособность. Что противопоставил бы им Гинденбург без свежих сил? Или предположим, что Клюк бы не совершил “фатальный” поворот, продолжая захождение вокруг Парижа — с шатающимися от усталости голодными солдатами, растягивая фронт еще на сотню с лишним километров… Затруднило бы это или наоборот, облегчило контрудар? Ответ очевиден. И получается, что ошибку-то допустили не Мольтке и Клюк, а Шлиффен, недооценивший противников и не предусмотревший стратегических резервов. Но тут уж встает другой вопрос — выдели немцы крупные резервы, хватило бы у них оставшегося на сам план Шлиффена? А оцени немцы силы противников верно, полезли бы они воевать?

 

Эна

 

5-я и 6-я австрийские армии под командованием ген. Потиорека 7.9 перешли во второе наступление против Сербии. Но они встретили стойкую оборону, а создать подавляющего превосходства в силах не удавалось, так как все резервы направлялись в Галицию. Мало того, из-за поражений от русских Конрад снова должен был снимать с Сербского фронта дополнительные контингенты и перебрасывать ко Львову. Поэтому наступление Потиорека вылилось в тяжелые позиционные бои без каких-либо успехов. Отстоять Сербию помогали и русские. Моряки Дунайской флотилии доставляли в Белград оружие, боеприпасы, продовольствие. В составе сербской армии воевал батальон, сформированный из русских добровольцев — в основном, студентов. Были развернуты несколько госпиталей, присланных по линии Славянского Общества.

На морях в это время совершенно неожиданно как для британского, так и для германского командования вдруг во весь голос заявило о себе новое грозное оружие — подводные лодки. 5.9 немецкая субмарина U-21 впервые потопила боевой корабль — английский легкий крейсер “Патфайндер”. 13.9 британцы расквитались — их подлодка Е-9 отправила на дно германский легкий крейсер “Хель”. 14.9 немецкие подводники побезобразничали на Балтике, возле устья Финского залива, уничтожив несколько мелких транспортных судов. А 22.9 лейтенант Отто Веддиген на субмарине U-9 (причем устаревшей конструкции, имевшей довольно низкие боевые характеристики) обнаружил британские броненосные крейсера “Абукир”, “Хог” и “Кресси”, которые несли дозорную службу между устьем Темзы и голландским берегом. Ходили без охранения, без каких-либо мер предосторожности, на скорости всего 10 узлов, а потом “Хог” и “Кресси” легли в дрейф. И подлодка, подобравшись вплотную, торпедами потопила их одного за другим с 4 тыс. чел. экипажа. И все прежние теории морской войны рухнули…

А на Западном фронте благоприятные возможности, возникшие для армий Антанты после победы на Марне, остались неиспользованными. Разрыв между 1-й и 2-й германскими армиями противнику не удавалось закрыть еще неделю, что при энергичном преследовании грозило им катастрофой. Однако французы и англичане, тоже повыбитые и измотанные, продвигались вяло, и вклиниться в боевые порядки врага не сумели. Немцы оторвались от них и отошли на 60 км севернее, заняв оборону по рекам Эна и Вель. Французские и британская армии вышли на этот рубеж 13.9 и начали атаки. Разгорелась кровопролитная битва на Эне, ожесточенные лобовые столкновения продолжались до 15.9, однако закончились безрезультатно. Обе стороны окончательно выдохлись и стали зарываться в землю. В ротах германской гвардии осталось по 50 чел. вместо 300, а, например, в полку Августы из 60 офицеров в строю осталось 7. У немцев тылы были совершенно расстроены, возникли большие трудности со снабжением и боеприпасами. Положение их противников тоже было далеко не блестящим.

Но в результате этих сражений у обеих сторон оказался открытым фланг — пространство в 200 км между позициями на Эне и Северным морем осталось не занято никем. И французское командование попыталось обойти немцев с запада. На участок р. Уаза были брошены кавалерийский корпус, пехотная дивизия из 6-й армии, территориальные части д`Амада, сюда стали перебрасывать еще один корпус из Лотарингии. Но и немцы попытались воспользоваться открытым флангом и уже двинули туда свой корпус и кавдивизию. 16.9 произошел встречный бой, длившийся 2 дня и не принесший успеха ни тем, ни другим. Понесли потери и стали закрепляться на достигнутых рубежах. Французы стали сколачивать новую группировку для следующей попытки обхода. И немцы делали то же самое. Что опять привело к встречному бою на фланге, который закончился “вничью”. Так начались операции, получившие название “бег к морю”. После Уазы произошли аналогичные сражения на Сомме, потом у Арраса. Перебрасывались войска с пассивных участков, вступали в горячие, но скоротечные схватки, затем энергия иссякала и следовал переход к обороне, а командование уже готовило новый “скачок”. Те и другие, желая опередить противника, спешили. Вводили силы одинаково “мелкими порциями”, и решающего успеха не добивался никто.

Из опыта первых сражений армиям всех воюющих государств пришлось делать свои выводы и переучиваться. Англичане ломали теперь головы над средствами противолодочной обороны. Французы учились окапываться. И наконец-то переодевали свою разодетую петухами армию в защитную форму — тускло-голубую. Наверстывали и свое отставание в тяжелой артиллерии, причем в значительной мере за счет России. Ведь для реализации программы перевооружения русское военное министерство предпочло разместить заказы на тяжелые орудия на французских заводах. И теперь Франция быстренько прибрала готовые пушки для нужд собственной армии.

Переучивались и немцы. Они стали увеличивать интервалы в атакующих цепях, перенимать у русских движение перебежками, хотя внедрялись эти нововведения не сверху, а снизу, по указаниям командиров полков, дивизий, корпусов — но инициатива в германской армии поощрялась. А у австрийцев перенимали науку обороны — вместо отдельных стрелковых ячеек стали рыть траншеи, выставлять ограждения из колючей проволоки, строить не одну, а несколько линий окопов. Марна, тяжелые бои в Пруссии, поражения австрийцев похоронили все германские расчеты на “веселую и освежающую” “войну до осеннего листопада”. Потери оказались неожиданно огромными. А впереди замаячила угроза затяжной войны — которая потребует и от армии, и от народа еще больших жертв. Чтобы оправдаться перед общественным мнением, требовались “козлы отпущения”. И таковым явился Мольтке. Его отправили в отставку, а начальником штаба Верховного Главнокомандующего стал относительно молодой и энергичный ген. Фалькенгайн, прежде занимавший пост военного министра.

В доктрины Шлиффена он верил как в Евангелие и тоже начал искать “быстрое решение” в сложившейся ситуации. Для этого предполагалось на Востоке вместо прежней оборонительной стратегии активно поддержать австрийцев и совместно с ними нанести сокрушающий удар русским. А на Западе требовалось выиграть “бег к морю”, занять порты на севере Франции, пресекая переброски из Британии, и разместить в этих портах базы своих подлодок и миноносцев, обрушив их на англичан. И прорвать фронт в двух местах — на приморском фланге и под Верденом — была уверенность, что после обстрела “Толстыми Бертами” эта крепость тоже падет и во фронте образуется “дыра”. Но разумеется, данные планы требовали дополнительных сил. И Фалькенгайн их изыскивал, объявив внеочередной призыв тех, кто подлежал мобилизации лишь в следующем году, что дало 400 — 500 тыс. чел. Отменялись льготы и отсрочки ряду категорий, прежде освобожденных от службы. Набирались добровольцы, и не только в Германии. В немецкую армию вступали многие шведские офицеры, зараженные идеологией пангерманизма, американцы и латиноамериканцы германского происхождения. Социалист Ю.Пилсудский создавал польские части. Было сформировано 6 новых корпусов, из которых 5 предназначалось во Францию, 1 — в Польшу.

Но провал прежних планов требовал и поднять каким-то образом “дух нации”. Дать стране не только “козлов отпущения”, а и “героев”. И представляется весьма любопытным, что только во второй половине сентября, через 3 недели после победы над Самсоновым, в Германии началось вдруг ее массированное “осмысление”. Потому что это была единственная “чистая” победа, одержанная к этому времени. Как раз тогда стали задираться вверх и без того дутые изначальные цифры русских потерь — дескать, сперва плохо сосчитали. И вспомнили, что неподалеку от места боев расположена деревня Танненберг, возле которой в 1410 г. “славяне” — поляки, литовцы и русские — разгромили крестоносцев (в польской и российской традиции эта битва называется Грюнвальдской, а у немцев — битвой при Танненберге). И победу в Пруссии тоже окрестили “битвой при Танненберге”, преподнося ее как “суд возмездия”, как реванш за поражение предков. Что являлось абсолютной чушью — крестоносцы ничьими предками быть не могли, поскольку давали обет безбрачия, а большинство пруссаков и померанцев происходят как раз от местных славянских племен, сменивших веру и язык, и среди прусского дворянства очень часто встречаются “славянские” фамилии. Но что касается огромного количества пленных, то это похоже на правду — только если брать вместе с гражданскими лицами, которых в Германии и Западной Польше объявили пленными. Так почему бы не приврать, приплюсовав их к “Танненбергу”?

И германская пресса начала широкомасштабную рекламную кампанию, объявляя новую битву “Танненберг” величайшей победой в истории всех войн и народов, “новыми Каннами”. По городам Германии вывешивались флаги, звонили колокола, устраивались торжества и праздничные шествия (с трехнедельным опозданием). А параллельно по обычным методикам “делания звезд” начал создаваться образ народного героя — Гинденбурга, спасшего страну от “диких славянских орд”. Правда, особыми талантами он не блистал, и Хоффман, устраивая для высокопоставленных лиц экскурсии по своему штабу, пояснял им: “Вот здесь фельдмаршал Гинденбург спал перед битвой при Танненберге. И после битвы при Танненберге. И, между нами говоря, во время битвы при Танненберге”. Конечно, это было лишь злым анекдотом, на выдумку которых был горазд Хоффман. Но апатичный Гиндербург и впрямь осуществлял лишь номинальное руководство операцией, а фактическое — Людендорф. Только не станешь же объяснять это в газетах. Да и вообще, для сентиментального германца очень уж хорошо подходил в качестве кумира 67-летний “дедушка Гинденбург”, мужественный и мудрый, ворчливый и грубоватый. И в стране стал внедряться настоящий культ Гинденбурга. Ему воздвигались памятники и бюсты, присваивались почетные степени университетов, в его честь переименовывали улицы, города, строящийся крейсер. К нему ежедневно пошли тысячи писем, со всех концов приезжали делегации с подарками и восхвалениями, а школьникам задавали сочинения на тему “Любимый добрый Гинденбург”.

В связи со срывом “блицкрига” пришлось менять и более фундаментальные пропагандистские ориентиры. Спасение Австро-Венгрии от русских в качестве цели войны больше не годилось. Потому что и Австро-Венгрии, получалось, не помогли, да и жертвы оказывались слишком уж большими, и напрашивался вопрос — а стоит ли класть столько жизней ради интересов союзницы? И пропаганда стала делать упор на другом — что речь идет о существовании самой Германии, которую коварно “заманили” в войну и взяли “в окружение” Англия, Россия и Франция. Но одновременно германское руководство развернуло широкомасштабные планы геополитических, экономических и материальных ориентиров, за которые ведется борьба. Такие разработки возглавил канцлер Бетман-Гольвег, в сентябре предложивший промышленным и банковским кругам, руководству политических партий и лидерам Рейхстага “Памятную записку о целях войны”.

В ней предусматривалось уничтожение Франции как великой державы, взыскание с нее такой контрибуции, от которой она никогда не оправилась бы. Предполагалась ликвидация британского господства на континенте, лишение Англии флота, Индии и Египта. Ну а Россия должна быть “изгнана из Европы” и “надломлена” настолько, чтобы никогда больше “славянская угроза не нависала над Европой”. Аннексировались Бельгия, Люксембург, еще остающаяся у французов часть Лотарингии. Предусматривалось введение прямого германского контроля над бельгийскими и французскими шахтами, железными дорогами, частью промышленных предприятий. Но основные присоединения виделись на Востоке. Россию ожидала большая программа аннексации, которая последует “за опрокидыванием русских границ” и “прекращением русского правления над нерусскими народами”. Канцлер считал необходимым отчленение Прибалтики, Финляндии, Польши, Кавказа.

И в результате войны должна была возникнуть могущественная “Срединная Европа”. Бетман писал: “Абсолютно императивным является требование, чтобы Срединная Европа, включая регионы, полученные Германским Рейхом и Австро-Венгрией в качестве призов победы, образовывали единую экономическую общность. Нидерланды и Швейцария, три скандинавских государства и Финляндия, Италия, Румыния и Болгария будут присоединены к этому ядру постепенно… Великая Германия включит в себя Бельгию, Голландию, Польшу как непосредственные протектораты и Австрию как опосредованный протекторат”. Запад и Восток должны будут подчиниться “Срединной Европе”, а “вся Юго-Восточная Европа” окажется “лежащей у наших дверей культурной колонией”.

Установки канцлера дали старт более детальным разработкам подобных проектов. Так, официально от правительства это было поручено фон Шверину, считавшему главной задачей “расчленение России и отбрасывание ее к границам, существовавшим до Петра I, с последующим ее ослаблением”. Занимался данными вопросами и видный теоретик Ф. Науманн, писавший: “Россия должна быть отброшена назад настолько далеко от германской восточной границы, насколько это возможно, а ее доминирование над нерусскими вассальными народами должно быть сокрушено… Мы должны создать центральную европейскую экономическую ассоциацию посредством единого таможенного договора, который включал бы в себя Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Австро-Венгрию, Польшу и, возможно, Италию, Швецию и Норвегию. Эта ассоциация не будет иметь какой-либо единой конституционно оформленной высшей власти, и все ее члены будут формально равны, но на практике будут находиться под германским руководством и должны стабилизировать германское экономическое доминирование”. Активно подключились к планированию и промышленники. Их позицию изложил А. Тиссен, указывавший: “Россия должна лишиться балтийских провинций, части Польши, Донецкого угольного бассейна, Одессы, Крыма, Приазовья и Кавказа”. Ему вторила ассоциация промышленников Рура, требовавшая “Украину вплоть до Дона, Крым и Кавказ”, чтобы “не тормозить сырьевую обеспеченность Срединной Европы”.

В общем, все маски были сброшены. И вместо предлогов благородного союзнического альтруизма стало открытым текстом разъясняться, что и где следует прибрать к рукам. Однако германская общественность восприняла это с полным пониманием. И даже с удовлетворением. Признавая, что такие цели для Германии действительно являются уважительными. И стоят того, чтобы за них повоевать.

 


Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Прусское поражение 3 страница| А что такое “цивилизация”?

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)