Читайте также: |
|
Итак, Лу Су и Чжугэ Лян распрощались с Лю Бэем и Лю Ци, сели в лодку и отправились в Чайсан. По пути они продолжали совещаться. Лу Су предупреждал Чжугэ Ляна:
– Смотрите, когда встретитесь с Сунь Цюанем, не говорите ему, что у Цао Цао много войск!
– Об этом вам беспокоиться нечего! – молвил Чжугэ Лян. – Я сам знаю, что ответить.
Лодка пристала к берегу. Лу Су устроил Чжугэ Ляна на подворье, а сам поспешил к Сунь Цюаню. Сунь Цюань в это время совещался со своими советниками, но, узнав о возвращении Лу Су, немедленно вызвал его к себе.
– Ну что? Вы узнали, как обстоят дела в Цзянся? – тут же спросил он.
– Да. Я разузнал все их планы, – ответил Лу Су. – Но прошу вас дать мне немного времени, чтобы подготовить обстоятельный доклад.
Сунь Цюань передал Лу Су бумагу, полученную от Цао Цао, и при этом сказал:
– Видите? Это прислал мне Цао Цао. Гонца его я отправил обратно и созвал совет. Но еще ничего не решено…
Лу Су стал читать послание. В нем между прочим говорилось:
«Недавно я принял повеление Сына неба покарать мятежников и направил войско в поход на юг. Лю Цзун стал моим пленником, а население округов Цзинчжоу и Сянъян покорилось мне, лишь услышав о моем приближении. Я собрал под свои знамена бесчисленное множество храбрых воинов и хотел бы вместе с вами устроить „охоту“ в Цзянся. Мы изловим Лю Бэя, поделим между собой земли и заключим союз навеки. Я буду огорчен, если вы не примете во внимание мое предложение, и посему прошу вас ответить без промедления».
– Что же вы думаете ответить? – спросил Лу Су, прочитав бумагу.
– Пока еще я не решил, – сказал Сунь Цюань.
– По-моему, благоразумнее всего было бы покориться, – вмешался в разговор Чжан Чжао. – Ведь у Цао Цао несметные полчища, и он карает всех от имени Сына неба. Отказать ему – все равно что проявить неповиновение самому императору. К тому же до сих пор от Цао Цао нас прикрывала, главным образом, великая река Янцзы. А что теперь? Цао Цао захватил Цзинчжоу, и река из препятствия превратилась в его союзника! С врагом нам все равно не справиться, и я считаю, что единственный путь сохранить мир и спокойствие – покориться!
– Да! Да! Такое предложение соответствует воле неба, – поддержали присутствующие чиновники.
Сунь Цюань задумался. Заметив это, Чжан Чжао продолжал:
– Решайтесь, господин мой! Если вы покоритесь, народ Восточного У будет жить спокойно, и все земли к югу от реки Янцзы останутся за нами.
Сунь Цюань, опустив голову, молчал. Вскоре он вышел «сменить платье». Лу Су последовал за ним. Взглянув на него, Сунь Цюань остановился.
– Что вы хотите сообщить? – спросил он.
– Я знаю, что вас одолевают сомнения, – промолвил Лу Су, – но мне хотелось бы сказать вам, что эти люди могут покориться Цао Цао, а вы – нет!
– Почему?
– Очень просто, – пояснил Лу Су. – Если мы покоримся Цао Цао, он даст нам возможность вернуться в родные места и стать чиновниками. У нас нет земель, которые мы могли бы потерять. А вы? Куда вы уйдете, если покоритесь? Предположим, вам пожалуют титул хоу. И у вас будет один конь, одна коляска да несколько слуг, и только. Разве сможете вы тогда сидеть лицом к югу и величать себя владетельным князем? Не слушайтесь своих советников: они заботятся лишь о самих себе! Вы должны обдумать план действий!
– Откровенно говоря, их рассуждения меня разочаровали, – признался Сунь Цюань. – А ваше предложение мне по душе. Само небо мне послало вас! Вот только боюсь, что нам трудно будет устоять против Цао Цао, особенно после того, как он присоединил к своим силам полчища Юань Шао и все войска округа Цзинчжоу.
– Я привез из Цзянся Чжугэ Ляна, брата вашего советника Чжугэ Цзиня. Посоветуйтесь с ним, – предложил Лу Су.
– Так господин Во-лун здесь! – воскликнул Сунь Цюань, не скрывая своей радости.
– Он отдыхает на подворье.
– Сегодня, пожалуй, поздновато приглашать его, – подумав, произнес Сунь Цюань. – Завтра я прикажу собраться всем чиновникам, и вы представите им Чжугэ Ляна. Потом вы пройдете в зал совещаний, и мы устроим совет.
Получив указания, Лу Су удалился. На следующее утро он посетил Чжугэ Ляна и сказал:
– Помните мои слова: не говорите нашему повелителю, что у Цао Цао много войск!
– Будьте спокойны, – заверил тот, – я буду действовать в соответствии с обстоятельствами и не ошибусь!
Лу Су провел Чжугэ Ляна к шатру Сунь Цюаня и представил его Чжан Чжао, Гу Юну и другим гражданским и военным чиновникам. Все присутствующие в парадных одеждах, с широкими поясами и в высоких шапках, расселись по чину. Теперь Чжугэ Лян был представлен каждому в отдельности, причем все осведомлялись о его роде и звании. После этой торжественной церемонии Чжугэ Ляна усадили на почетное место для гостей. Прекрасная внешность Чжугэ Ляна, его изящные манеры и гордая осанка произвели на Чжан Чжао глубокое впечатление.
«Человек этот, несомненно, приехал посостязаться с нами в красноречии», – подумал он и решил первым вызвать гостя на разговор.
– Мне, недостойному, приходилось слышать, – начал Чжан Чжао, – что вы, пребывая в уединении в Лунчжуне, часто сравнивали себя с прославленными мудрецами Гуань Чжуном и Ио И. Это действительно так?
– Да, в известной мере я всегда сравнивал себя с ними, – спокойно ответил Чжугэ Лян.
– Кроме того, я недавно узнал, что Лю Бэй трижды навещал вас в вашей хижине, – продолжал Чжан Чжао. – Говорят, что теперь, когда вы согласились быть его советником, он чувствует себя, как рыба в воде, и собирается отвоевать Цзинчжоу и Сянъян? Но ведь сейчас этими округами владеет Цао Цао! Вот почему я осмелился спросить вас об этом.
«Чжан Чжао – первый советник Сунь Цюаня, и если не поставить его своим ответом в затруднительное положение, вряд ли удастся тогда договориться с самим Сунь Цюанем», – подумал про себя Чжугэ Лян, и вслух произнес:
– Мне кажется, что овладеть землями, расположенными вдоль реки Хань, было так же легко, как взмахнуть рукой. Но господин мой, Лю Бэй, всегда действующий гуманно и справедливо, не пожелал захватить владения, принадлежащие человеку одного с ним рода. Однако Лю Цзун, глупый мальчишка, тайно сдался Цао Цао, поддавшись на льстивые уговоры последнего, и сам стал жертвой его коварства. Теперь вам должно быть понятно, что господин мой принял наиболее благоразумное решение – расположиться в Цзянся и выжидать.
– В таком случае слова ваши расходятся с делом! – заявил Чжан Чжао. – Ведь вы же сами сравниваете себя с Гуань Чжуном и Ио И! Неужели вы не помните, что когда Гуань Чжун служил Хуань-гуну, тот господствовал над всеми князьями и привел Поднебесную к единению? Вы не можете не знать, что Ио И поддержал ослабевшее княжество Янь и покорил более семидесяти городов княжества Ци. Это были настоящие мудрецы, которые прославили свой век! А вы? Вы жили отшельником в своей хижине, свысока смотрели на простых людей, насмехались над ними и сами ничего не делали. Но раз уж вы стали служить Лю Бэю, то можно было полагать, что это принесет народу благоденствие, что грабежи и смуты прекратятся. Ведь прежде Лю Бэй бродил с места на место, то здесь, то там захватывая города, а теперь, когда ему служите вы, все станут взирать на него с надеждой! Даже малолетние дети, и те говорят, что Лю Бэй подобен тигру, у которого выросли крылья, что вскоре Ханьский правящий дом снова начнет процветать, а род Цао Цао будет уничтожен! И все бывшие сановники императорского двора, ныне живущие в уединении, уже протирают глаза, ожидая, что спадет завеса тьмы и откроется сияние солнца и луны: народ будет спасен из пучины бедствий и возведен на хозяйскую цыновку! Так должно было произойти, но получилось наоборот! Почему, когда вы стали советником Лю Бэя, воины его побросали латы и копья и обратились в бегство, лишь заслышав о приближении армии Цао Цао? Вы не смогли помочь Лю Бяо успокоить простой народ, а его сироте-сыну защитить свои владения. Вы покинули Синье и бежали в Фаньчэн; вас разбили в Данъяне – вы бежали в Сякоу. У вас даже нет места, где приютиться! С вашим приходом дела Лю Бэя пошли еще хуже! Скажите, случалось ли такое с Гуань Чжуном и Ио И? Надеюсь, вы не прогневаетесь на меня за мои глупые слова?
Выслушав речь Чжан Чжао, Чжугэ Лян беззвучно рассмеялся.
– Орел летает за десять тысяч ли, но разве понимают его стремления простые птицы? Вот, к примеру, заболел человек. Сперва он пьет только рисовый отвар и целебные настои, а когда деятельность внутренних органов налаживается и тело крепнет, больной начинает есть мясо, которое придает ему силу, и пьет крепкие снадобья для полного исцеления. Болезнь проходит, и человек снова здоров. Но предположим, больной не хочет ждать, пока восстановятся его жизненные силы, и, желая добиться скорейшего выздоровления, начинает преждевременно пить крепкие настои. И получается наоборот: больному становится все хуже и хуже… Мой господин, после поражения в Жунани, нашел приют у своего родича Лю Бяо. У него оставалась тогда едва ли тысяча воинов, а из военачальников – только Гуань Юй, Чжан Фэй да Чжао Юнь. Лю Бэя можно было сравнить с больным, находящимся в состоянии крайней слабости. Он избрал своим временным убежищем Синье. Это всего лишь небольшой уездный городок, затерявшийся среди гор, с маленьким населением и скудными запасами провианта. Может ли в таком городишке обороняться настоящий полководец? Но даже при всей нехватке войск и оружия, при всей непрочности городских стен, при всем недостатке провианта, которого нам едва ли хватило бы на несколько дней, мы все же сожгли лагерь врага в Боване и с помощью вод реки Байхэ обратили в бегство войска Цао Жэня и Сяхоу Дуня. Вряд ли Гуань Чжун и Ио И, со всем своим блестящим полководческим искусством, смогли бы добиться большего! Что же касается Лю Цзуна, то к этому Лю Бэй не имеет никакого отношения. Да хотя бы он и знал, что Лю Цзун собирается сдаться Цао Цао, разве он согласился бы захватить земли человека, носящего ту же фамилию, что он сам? Вот где великая гуманность, вот где великая справедливость! А потом вспомните, как несколько сот тысяч человек, жаждущих справедливости, вместе со стариками и малолетними детьми последовали за Лю Бэем при его вынужденном бегстве из Синье. Он не покинул свой народ, хотя из-за этого ему приходилось двигаться очень медленно, проходя всего лишь по десять ли в день! Он и не подумал укрыться за стенами Цзянлина, а предпочел делить с народом все тяготы и лишения! Вот вам еще один пример великой гуманности и справедливости! Известно, что малому не устоять против большого, что победы и поражения – обычное дело для воина. В древности император Гао-цзу много раз терпел поражения от Сян Юя, пока, наконец, в битве при Гайся не одержал решающей победы. Разве случилось это не благодаря прекрасному замыслу Хань Синя? А ведь Хань Синь долго служил императору Гао-цзу и не всегда одерживал победы. Подлинное искусство управления государством, прочность и безопасность династии – все это зависит от главного советника, которого нельзя ставить рядом с людьми, обладающими ложной славой. Из сотни человек, кои умеют так искусно судить да рядить, что, кажется, никому в этом с ними не сравниться, едва ли найдется один способный – когда приходит время – действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Вот эти-то люди и служат посмешищем для Поднебесной!
На всю эту речь Чжугэ Ляна у Чжан Чжао не нашлось ни слова в ответ. Тогда еще один из присутствующих осмелился возвысить голос:
– Скажите, как вы смотрите на то, что Цао Цао со своими полчищами стремительно, как дракон, надвигается на нас, собираясь проглотить Цзянся?
Чжугэ Лян окинул говорившего взглядом. Это был Юй Фань.
– Конечно, после того как Цао Цао присоединил к своей армии все войска Юань Шао и Лю Бяо, у него стало несметное число воинов. Но это не значит, что его нужно бояться!
– Странно! – ехидно заметил Юй Фань. – Армия ваша разбита в Данъяне, вы просите помощи у чужих людей и говорите, что не боитесь Цао Цао! Это ли не хвастовство!
– Нисколько! – ответил Чжугэ Лян. – Вы подумайте, мог ли Лю Бэй с тысячей воинов противостоять бесчисленным полчищам озверелого врага? Знайте, что Лю Бэй не боится Цао Цао, и отступил он в Сякоу лишь для того, чтобы выждать время! А вот вы тут, в Цзяндуне, имея отборные войска и обилие провианта, да к тому же защищенные такой преградой, как великая река Янцзы, хотите склонить колена перед разбойником и просить мира! Вы не думаете о презрительных насмешках всей Поднебесной!
Юй Фань не нашелся, что возразить. Тогда Чжугэ Ляну задал вопрос еще один из присутствующих, по имени Бу Чжи:
– Вы, наверно, хотите разговаривать с Восточным У таким языком, каким в свое время разговаривали с князьями Чжан И и Су Цинь?
– Вашим вопросом вы лишь обнаружили свое незнание, и больше ничего, – произнес Чжугэ Лян. – Вы считаете Чжан И и Су Циня просто красноречивыми ораторами, а между тем они еще были и героями! Су Цинь носил у пояса печати сянов шести уделов, а Чжан И дважды был чэн-сяном княжества Цинь. Оба они помышляли лишь о том, как бы помочь государству и народу, и потому их не приходится сравнивать с людьми, которые боятся сильных и притесняют слабых, дрожат при одном виде ножа и прячутся от меча. Вы же перепугались ложных слухов, умышленно распускаемых Цао Цао, и советуете сдаться! Как же вы после этого еще осмеливаетесь насмехаться над Су Цинем и Чжан И!
Бу Чжи молчал.
– Позвольте спросить вас, каким человеком вы считаете Цао Цао? – вдруг спросил кто-то.
Чжугэ Лян взглянул на говорившего. Это был Се Цзун.
– Зачем вы об этом спрашиваете? Цао Цао – мятежник против правящего дома Хань…
– В этом вы ошибаетесь, – перебил его Се Цзун. – Судьба Ханьской династии, из поколения в поколение правящей вплоть до нынешнего дня, уже свершилась. Цао Цао владеет двумя третями Поднебесной; все именитые люди склоняются на его сторону, и только один Лю Бэй, не ведающий времени, предопределенного небом, хочет бороться с ним! Как же Лю Бэю не потерпеть поражение? Ведь это все равно что пытаться яйцом разбить камень!
– Ваши кощунственные слова, Се Цзун, показывают, что вы не уважаете ни отца, ни императора! – сердито произнес Чжугэ Лян. – Для людей, рожденных в Поднебесной, верность Сыну неба и послушание родителям – крепкие корни, коими держится все их достоинство! И если вы подданный Ханьской династии, ваш долг дать клятву уничтожить всякого, кто изменит своему государю. Только таким путем должен идти верноподданный! Предки Цао Цао пользовались милостями Ханьского дома, а сам Цао Цао и не помышляет о том, чтобы отблагодарить за добро. Наоборот, он думает о захвате престола! Вся Поднебесная возмущена этим, и только вы считаете, что это угодно небу! Можно ли после этого утверждать, что вы чтите своего отца и своего государя?! Молчите, я больше не хочу вас слушать!
Лицо Се Цзуна залилось краской стыда. Ему нечего было ответить Чжугэ Ляну.
– А достоин ли Лю Бэй того, чтобы мериться силой с Цао Цао? – вновь раздался чей-то голос. – Ведь Цао Цао – потомок сян-го Цао Цаня. Он держит в страхе Сына неба и от его имени повелевает князьями. Правда, Лю Бэй называет себя потомком Чжуншаньского вана, но ведь этого нельзя проверить. В глазах всех он только лишь цыновщик и башмачник…
Чжугэ Лян смерил говорившего взглядом и засмеялся:
– Скажите, вы случайно не тот ли Лу Цзи, который прятал за пазуху мандарины во время пира у Юань Шу? Сидите спокойно и слушайте меня! Вы только что сказали, что Цао Цао – потомок сян-го Цао Цаня. Это значит, что он тоже подданный ханьского императора. А что он делает? Чинит произвол и притесняет государя! Этим он выказывает непочтение не только к Сыну неба, но и к своим собственным предкам. Он мятежник и отступник! Лю Бэй же – благородный потомок императора, и государь в соответствии с родословной записью пожаловал ему титул! Как вы смеете говорить, что нет доказательств? А вообще, что зазорного в том, что Лю Бэй плел цыновки и торговал башмаками? Ведь великий император Гао-цзу начал свою деятельность простым смотрителем пристани, а потом стал властителем Поднебесной! У вас просто детские взгляды, и вы недостойны разговаривать с великими учеными.
Лу Цзи сразу осекся. Но тут взял слово другой из присутствующих – Янь Цзюнь.
– Говорите вы, конечно, убедительно, – начал он, – но рассуждаете неправильно, и, по-моему, нам больше не о чем спорить. Я бы только хотел знать, какие вы изучали классические книги?
– На это я отвечу вам, – сказал Чжугэ Лян. – Философы-начетчики всех веков всегда ищут цитаты и выдергивают из текстов отдельные фразы, но дела вершить и помочь процветанию государства – они не умеют. В древности И Инь был землепашцем в княжестве Синь, Цзян Цзы-я занимался рыболовством на реке Вэй, да и Чжан Лян, Чэнь Пин, Дэн Юй и Гэн Янь – все это люди выдающихся талантов! Но скажите, каким классическим канонам они следовали, каким писаниям они подражали? Может быть, вы уподобите их тем книжным червям, которые всю жизнь проводят за кистью и тушницей, вдаваясь в темные рассуждения и своими литературными упражнениями только понапрасну изводят тушь?
Янь Цзюнь опустил голову и пал духом, не зная, что ответить.
– А возможно, что и вы сами только любите громкие фразы и вовсе не обладаете ученостью, – раздался чей-то насмешливый голос. – Пожалуй, вы похожи на тех, над кем смеются настоящие ученые!
Эти слова принадлежали Чэндэ Шу из Жунани, и Чжугэ Лян, смерив его взглядом, спокойно заметил:
– Вообще ученые-философы делятся на людей благородных и низких. Ученый из людей благородных верен своему государю, любит свою страну, борется за справедливость, ненавидит всяческое зло и действует в соответствии с требованиями времени. Имена таких людей живут в веках. Ученый же из людей низких может быть только книжным червем. Его единственное занятие – каллиграфия. В зеленой юности своей он сочиняет оды, а когда голова его убелится сединами, он пытается до конца затвердить классические книги. Тысячи слов бегут из-под его кисти, но в голове у него нет ни единой глубокой мысли. Вот, например, Ян Сюн – он прославился в веках своими сочинениями, но склонился перед Ван Маном и кончил жизнь, бросившись с башни. Таковы ученые-конфуцианцы из людей низких. Пусть они даже сочиняют оды по десять тысяч слов в день, какая от них польза?
Чэндэ Шу нечего было возразить. Чжугэ Лян на все вопросы отвечал без запинки, и все присутствующие растерялись. Правда, Чжан Вэнь и Ло Тун, до сих пор сидевшие молча, собирались задать трудноразрешимый вопрос, но этому помешал неожиданно вошедший человек.
– Что болтать попусту? – сказал он злым голосом. – Чжугэ Лян – самый удивительный мудрец нашего века, а вы пытаетесь поставить его в затруднительное положение своими вопросами! Армия Цао Цао подходит к нашим границам. Нашли время спорить! Это неуважение к гостю!
Все взоры обратились на вошедшего. Это был не кто иной, как Хуан Гай из Линлина. Он служил в Восточном У и ведал всем войсковым провиантом.
– Я слышал, что лучше помолчать, чем говорить впустую, – сказал Хуан Гай, обращаясь к Чжугэ Ляну. – Зачем вы спорите с этой толпой, а не выскажете все свои драгоценные рассуждения прямо нашему господину?
– Эти господа не знают положения дел в Поднебесной и потому задавали мне вопросы, – сказал Чжугэ Лян. – Пришлось объяснять!
Хуан Гай и Лу Су через средние ворота повели Чжугэ Ляна во внутренние покои Сунь Цюаня. Здесь их встретил Чжугэ Цзинь. Чжугэ Лян приветствовал брата со всеми надлежащими церемониями.
– Что это ты, брат мой, – спросил Чжугэ Цзинь, – приехал в Цзяндун и не пришел ко мне?
– Прости меня, брат мой, – ответил Чжугэ Лян. – Я служу Лю Бэю и прежде всего должен выполнить все дела, а потом уж могу заниматься, чем захочу.
– Хорошо. После того, как ты повидаешься с нашим князем, приходи ко мне.
С этими словами Чжугэ Цзинь удалился.
– Смотрите не допускайте оплошностей, – еще раз предупредил Чжугэ Ляна Лу Су. – Делайте все так, как я вам говорил.
Чжугэ Лян кивнул головой. Они вошли в зал. Сунь Цюань спустился со ступеней и встретил гостя с изысканной любезностью. После приветственных церемоний он пригласил Чжугэ Ляна сесть. Гражданские и военные чины стояли по сторонам. Лу Су подошел к Чжугэ Ляну и внимательно слушал его речь.
Изложив намерения Лю Бэя, Чжугэ Лян украдкой бросил взгляд на Сунь Цюаня. Голубые глаза, рыжеватая бородка и величественная осанка правителя Восточного У произвели на него глубокое впечатление. Он подумал: «По внешнему виду можно заключить, что человеку этому надо говорить все прямо и не вилять. Подожду, пусть он первый задаст мне вопрос. Потом я его раззадорю и добьюсь своего».
Гостю поднесли чай, и прерванная беседа продолжалась.
– Я много слышал от Лу Су о ваших талантах, – говорил Сунь Цюань. – Я так счастлив, что, наконец, встретился с вами. Прошу вас, удостойте меня своими советами!
– Ваши слова меня просто смущают! – проговорил Чжугэ Лян. – Ни учености, ни талантов у меня нет.
– Недавно вы помогли Лю Бэю разбить войско Цао Цао в Синье, – продолжал Сунь Цюань. – Несомненно, вы знаете положение дел в стане врага.
– Что вы! Как мог Лю Бэй с малочисленной армией и при нехватке провианта удержаться в таком захудалом городишке, как Синье!
– Ну, а в целом как велика армия Цао Цао?
– Если взять пеших воинов, конницу и флот, наберется много сотен тысяч.
– Нет ли тут обмана? – усомнился Сунь Цюань.
– Никакого! Посчитайте сами: когда Цао Цао шел на Яньчжоу, у него уже было более двухсот тысяч воинов, набранных в округе Цинчжоу; когда он усмирил Юань Шао – прибавилось еще пятьсот-шестьсот тысяч; да триста-четыреста тысяч он набрал в Чжунъюани. Недавно он присоединил двести-триста тысяч воинов округа Цзинчжоу. Если все подсчитать, сколько получится? Я не хочу называть точную цифру, чтобы не переполошить цзяндунских мужей.
При этих словах стоявший рядом с Чжугэ Ляном Лу Су побледнел и бросил на него многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что ничего не замечает.
– Сколько же у Цао Цао военачальников? – спросил Сунь Цюань.
– Умных и способных – одна-две тысячи, не больше, – ответил Чжугэ Лян.
– А как вы думаете, какие могут быть планы у Цао Цао после того, как он покорил чуские земли?
– Надо полагать, что он замышляет поход против Цзяндуна. Иначе зачем бы ему строить укрепления вдоль Янцзы и готовить боевые суда?
– Раз уж у него такие злые намерения, то, прошу вас, посоветуйте, воевать мне с ним или нет?
– Я, конечно, мог бы кое-что вам сказать, но, боюсь, вы не пожелаете слушать, – ответил Чжугэ Лян.
– Говорите! Говорите! Мне не терпится узнать ваше высокое мнение! – торопливо произнес Сунь Цюань.
– Хорошо, слушайте! В Поднебесной давно стоит великая смута. Вам следовало бы как можно скорее поднять свои войска и вместе с Лю Бэем, который соберет людей к югу от реки Хань, начать битву против Цао Цао за власть в Поднебесной. Сейчас у Цао Цао самые большие трудности остались позади, на границах его владений спокойно, а захват Цзинчжоу еще более увеличил его славу, она гремит уже по всей стране. Пусть даже и нашелся бы герой, который посмел поднять против него оружие, но ему негде было бы это сделать. Потому-то Лю Бэй и бежал сюда! Подсчитайте свои силы и решайте! Если вы с армиями земель У и Юэ можете бороться против Цао Цао, то немедля порвите с ним всякие отношения. Если же нет – последуйте совету своих мудрых мужей: сложите оружие, повернитесь лицом к северу и служите этому злодею!
Не давая возможности Сунь Цюаню что-либо возразить, Чжугэ Лян продолжал:
– Я вижу, что вы согласны с моими словами только внешне, а в душе вы продолжаете сомневаться! Решайте же скорее! Дело спешное – не пройдет и дня, как нагрянет беда!
– Если действительно все обстоит так, как вы говорите, то почему же Лю Бэй не покорился Цао Цао? – спросил Сунь Цюань.
– Вы помните, как в древности Тянь Хэн, знаменитый богатырь княжества Ци, защищал справедливость и не посрамил себя? – промолвил Чжугэ Лян. – А Лю Бэй – потомок императорского дома, таланты и храбрость его известны всей Поднебесной, и все взирают на него с любовью. Правда, успеха в делах он пока не имеет, но на то воля неба! И все же он не покорится!
Последние слова Чжугэ Ляна заставили измениться в лице Сунь Цюаня; гневным движением подобрав полы одежды, он удалился в свои покои. Все присутствующие разошлись усмехаясь.
– Зачем вы это сказали? – упрекнул Чжугэ Ляна Лу Су. – Счастье, что господин наш великодушен и не покарал вас! Но ваши слова сильно его задели.
– Ну, что за обидчивый человек! – воскликнул Чжугэ Лян, подняв голову. – Я обдумал план, как разгромить Цао Цао, а он меня и спрашивать не стал! Сам я не хотел напрашиваться…
– Если у вас действительно есть такой план, я упрошу князя выслушать ваши наставления.
– Несметное войско Цао Цао – это куча муравьев, не больше! – воскликнул Чжугэ Лян. – Стоит только поднять руку, и оно будет повергнуто в прах!
Лу Су направился в покои Сунь Цюаня. Тот все еще был раздражен.
– Вот как оскорбил меня ваш Чжугэ Лян! – сказал он Лу Су.
– Я уже упрекал его за это, но он только улыбнулся и заметил, что вам не следует быть таким обидчивым, – ответил Лу Су. – У Чжугэ Ляна есть план, но он не стал рассказывать вам о нем, потому что вы не спросили…
– Так, значит, у него есть план? – Гнев Сунь Цюаня сменился радостью. – Он только подразнил меня! А я-то, неразумный, едва не испортил великое дело!
Сунь Цюань вместе с Лу Су вернулся в зал, чтобы еще раз поговорить с гостем.
– Простите меня! – произнес Сунь Цюань извиняющимся тоном. – Я только что вас незаслуженно обидел…
– Я тоже вел себя невежливо. Надеюсь, и вы простите меня, – сказал Чжугэ Лян.
Сунь Цюань пригласил Чжугэ Ляна в свои покои, где уже было приготовлено вино. Они выпили по нескольку кубков, и Сунь Цюань решил заговорить первым.
– Больше всего зла Цао Цао причинил Люй Бу, Лю Бяо, Юань Шао, Юань Шу, Лю Бэю и мне. Многие герои уже погибли. В живых остались только я да Лю Бэй. Конечно, земли свои я не отдам никому! Против Цао Цао сейчас может бороться только один Лю Бэй, но выдержит ли он после своего недавнего поражения?
– Да, Лю Бэй потерпел поражение, – согласился Чжугэ Лян. – Но не забывайте, что у Гуань Юя еще есть десять тысяч отборных воинов да у Лю Ци в Цзянся не менее десяти тысяч. Войска Цао Цао, преследуя Лю Бэя, совершили далекий поход; их легкая конница в сутки проходила по триста ли. Они сейчас напоминают стрелу на излете, которая уже не может пробить даже тонкую шелковую ткань. К тому же учтите, что северяне не обучены воевать на воде. Цзинчжоуских воинов Цао Цао принудил служить ему силой, и они не очень-то этим довольны. Если вы, господин, все свои силы и устремления соедините с Лю Бэем, Цао Цао, несомненно, будет разбит и, потерпев поражение, уйдет на север. Тогда положение Восточного У и округа Цзинчжоу будет столь же устойчиво, как устойчив треножный сосуд! Успех или неудача всего дела решаются сегодня, и все зависит от вас.
– Ваши слова просветили меня в моем тупоумии! – обрадовался Сунь Цюань. – Больше у меня нет никаких сомнений! Я сегодня же дам приказ о выступлении войск, и мы вместе с вами разгромим Цао Цао!
Сунь Цюань велел проводить Чжугэ Ляна на подворье н приказал Лу Су созвать военный совет.
Когда весть о том, что Сунь Цюань собирается подымать войска, дошла до Чжан Чжао, он сказал своим единомышленникам:
– Господин наш попался в ловушку, поставленную Чжугэ Ляном!
Чжан Чжао решил не складывать оружия. На совете он обратился к Сунь Цюаню с такими словами:
– Мы слышали, что вы собираетесь подымать войска против Цао Цао. Вы считаете себя сильнее, чем был Юань Шао? Не забывайте, что в то время у Цао Цао была еще малочисленная армия. И все же он одним ударом одолел своего противника! Как же вы устоите против него теперь, когда он идет на юг с несметными полчищами? Послушаться совета Чжугэ Ляна и безрассудно пустить в ход оружие все равно, что с вязанкой хвороста на спине идти тушить пожар!
Сунь Цюань опустил голову и ничего не ответил.
– Мне кажется, что Лю Бэй, потерявший свою армию, хочет взять у вас войско, чтобы отбить нападение Цао Цао, – вставил Гу Юн. – Послушайтесь лучше Чжан Чжао, господин мой! Зачем вам все эти советы Чжугэ Ляна?
Сунь Цюаня вновь одолели сомнения. Когда Чжан Чжао и все другие удалились, в зал вошел Лу Су:
– Должно быть, Чжан Чжао опять уговаривал вас сдаться? Не слушайтесь его! Он из тех, кто больше всего заботится о своей семье! Да это и понятно!
Все же Сунь Цюань продолжал колебаться.
– Не сомневайтесь, – убеждал его Лу Су. – Если вы будете сомневаться, вас введут в заблуждение.
– Оставьте-ка меня и дайте мне подумать! – прервал его Сунь Цюань.
Лу Су вышел.
Создалось сложное положение. Мнения разошлись: гражданские чины стояли за то, чтобы сдаться, а военачальники – за то, чтобы воевать.
Сунь Цюань удалился в свои покои. Его терзали сомнения. Он даже лишился аппетита и сна.
– Что у вас на душе? – спросила госпожа У, заметив подавленное состояние Сунь Цюаня.
– Цао Цао расположил свои войска на реках Янцзы и Хань и собирается напасть на Цзяннань. Среди моих людей нет единства: одни хотят сдаться, другие предлагают воевать. Отсюда и все мои колебания. Те, кто хотят воевать, боятся поражения, а те, кто советует сдаться, опасаются, что Цао Цао их не примет.
– А разве вы забыли, что перед кончиной сказала вам моя старшая сестра? – спросила госпожа У.
Сунь Цюань будто очнулся от глубокого сна, точно сразу отрезвел после долгого опьянения. В его памяти всплыли слова, сказанные его матушкой на смертном одре. Поистине:
Он вспомнил матушки слова и сразу же решил
Так поступить, чтоб Чжоу Юй свой подвиг совершил.
О том, что сказала Сунь Цюаню его матушка, вы узнаете в следующей главе.
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Из которой читатель узнает о том, как Чжан Фэй сражался на Чанфаньском мосту, и о том, как Лю Бэй потерпел поражение и бежал в Ханьцзинькоу | | | В которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян с помощью хитрости побудил Чжоу Юя к действиям, и о том, как Сунь Цюань решил воевать с Цао Цао |