Официальное обсуждение на форуме 9 страница

Глава 9

Лютный переулок показался ему похожим на глубокую нору в просвете высоких каменных домов. Выпав из неизвестного камина, Альбус зацепился ногой за решетку, и стараясь удержаться на ногах, по инерции сделал несколько шагов вперед, к входной двери. Что это было за странное помещение он не понял, да и не собирался выяснять, оказавшись на улице, на серых ступеньках какой-то лестницы. Он брезгливо отряхнул штаны, автоматически порадовавшись, что не угодил в вонючую зеленую лужу под ногами, в которой плавали луковая шелуха и какой-то уличный сор. Отпустив дверь, Ал поднял голову вверх, посмотрел на длинный серый прямоугольник между острыми гранями крыш, и удивился – летнее небо, пусть и затянутое легкими облаками, отсюда казалось темным и тусклым, точно как поздней осенью. А еще здесь было сыро и холодно, как в Подземельях. Скорпи всегда поддергивал другу воротник школьной мантии, когда они шли по гулким темным коридорам к Слизеринской гостиной, и Альбус рано или поздно обязательно начинал чихать.

Вспоминать и думать об этом было больно - под веками стало горячо, и Ал сердито оттер рукой мокрые глаза. Тяжелая дверь громко заскрипела, завизжала ржавыми петлями и с грохотом захлопнулась, отрезая Альбусу, метнувшемуся назад, путь к отступлению. Еще не осознавая, чем ему это грозит, беглец неуверенно подергал железную скобу дверной ручки. Заперто.

- Чего потерял, красавчик?

Он испуганно обернулся, уставившись на грязную ладонь, ухватившуюся за рукав. На секунду даже показалось, что рука, высунувшаяся их чернильного провала узенькой подворотни, живет сама по себе – двигается, перебирает узловатыми пальцами с обломанными «траурными» ногтями, мнет ткань рубашки, подбираясь к лицу.

- Да не бойся, не обижу – прошелестело из темноты, когда Альбус отпрянул в сторону. Следом за рукой из подворотни появился рваный подол замызганного платья неопределенной расцветки, и кривая деревянная клюка. Нищенка.

- Это Лютный переулок? – спросил Ал, осторожно переводя дыхание и стараясь дышать через нос. Не то, чтобы он испугался оборванной старой женщины, просто уж очень странным и жутковатым оказался узенький простенок между крутой щербатой лесенкой и подворотней. Куча каких-то прелых тряпок в тупике, смердящая лужа, птичий помет на ржавых гнутых перилах, и старая женщина, вышедшая на свет из тени.

- Он самый, мой хороший, - нищенка пошамкала провалившимся ртом, разглядывая пришельца, и Альбусу стало неловко за свой слишком благополучный и опрятный вид. Женщина, то ли обнищавшая ведьма, то ли вообще сквиб, сдвинула на затылок мятую шляпу и задумчиво поскребла ногтями серые сальные волосы, останавливаясь взглядом то на светлой рубашке, то на блестящей пряжке ремня, и Альбус, мысленно прикинув стоимость собственной одежды, почувствовав что-то похожее на неловкость и стыд.

- Одет как маггл, а по виду – не маггл, - пробормотала женщина и вдруг широко улыбнулась, продемонстрировав редкие гнилые зубы, - Ты чего забыл тут, чистенький такой?

- Я… - начал Альбус, и замолчал, задумавшись. Зачем он рванул из Малфой-Мэнор в самый злачный район магического Лондона он уже и сам не очень хорошо понимал. Хотя, когда он летел вперед по зеленой аллее, подстегивая коня, не слыша за спиной крика Скорпи, сразу кинувшегося в погоню, когда смотрел вперед сквозь дрожащее марево слез на белые башенки поместья, когда вихрем пронесся по галерее и, оттолкнув пискнувшего эльфа, прыгнул в камин – конечная цель была проста и понятна. И страшно глупа. А сейчас, глядя на грязь, мусор и стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать сладковатый запах тлена и нищеты, Альбус ужаснулся собственному идиотизму, но отступать было уже некуда.

- У вас тут есть… - опять обратился он к женщине, все так же терпеливо ожидающей объяснений, - Ну… Гостиница, или кафе… чтобы камин… Ну, сеть каминная что бы была.

- Есть, есть, у нас все есть, - нищенка с готовностью закивала – длинные грязные пряди закачались в такт, как серые водоросли, - Смотри, голубчик, сейчас за угол зайдешь – там еще один поворот – прямо к «Цвергам» и вывернешь.

- К кому? – не понял Ал, осторожно обходя вдоль стены зеленое вонючее море с корабликами мусора – слава Мерлину, теперь хоть понятно, как отсюда выбраться – Какие цверги?

- К «Цвергам» - женщина утвердительно постучала палкой в скользкие черные булыжники под ногами, - Трактир. Да ты мимо не пройдешь, тут идти больше некуда. Ты только, красавчик, смотри, если деньги с собой есть, не показывай сразу – отнимут.

- Нету денег, - машинально ответил Ал, и тут же напрягся – Как это – отнимут?

Оборванка, услышав, что у странного мальчишки нет с собой ни кната, сразу потеряла к нему интерес, и медленно двинулась обратно, в чернильную подворотню, но услышав вопрос, обернулась через плечо.

- Да ты что, с Луны упал, дурачок такой? – удивилась она, опять сдвигая на затылок шляпу, - Как-как, отнимут и все. Или в кости обыграют, или ограбят. Откуда вы беретесь только, чистенькие голубки, впервые слышишь про такое? Дурачок…

- Не впервые! – крикнул Ал в темный провал, в котором растворилась нищенка, - У меня папа аврор, он рассказывал!

- Аврор, значит, - еле слышно донеслось из сумрака – стук палки по булыжникам становился все тише, пока не стих окончательно. Альбус еще немного подождал, перетаптываясь на крохотном сухом пятачке, не загаженном птицами и мусором, понял, что больше никаких комментариев не дождется, пожал плечами и повернулся к выходу из тупика. Ладно, раз он действительно такой идиот, то пора уже брать себя в руки и выбираться отсюда.

Да, Лютный переулок оказался не просто темной норой. Пару раз увернувшись от выплеснутых с верхних этажей помоев, Альбус шел вперед, иногда оскальзываясь на круглой скользкой брусчатке мостовой, с любопытством заглядывая в точно такие же подворотни и тупички, как и тот, в котором оказался он сам, удрав из Малфой-Мэнор. В этих узких проходах между домами копошились тени, мелькали мутные силуэты людей, где-то хлопали двери, выпуская наружу гул и шум, звучали голоса, пьяные песни и смех. Через какое-то время Альбус начал мысленно разговаривать сам с собой, рассуждая, почему же этот район был постоянной головной болью его отца, когда тот еще не вышел на пенсию. Ну, темно здесь. Ну, бедно. Ну, течет по водосточным канавкам вдоль старинной мостовой зловонная липкая жижа, и люди здесь не отличаются изяществом манер. Но к Альбусу никто не приставал, заговаривать не пытался и дорогу не преграждал. Смотреть – смотрят, разглядывают, ощупываюсь глазами, словно пальцами, и пару раз, услышав за спиной приглушенный заинтересованный разговор, Ал втянул голову в плечи и ускорил шаг, продолжая себя уговаривать, что Лютный – самое спокойное место в Лондоне.

Трактир «Цверги» оказался совсем рядом, как и говорила безымянная бродяжка – небольшая жестяная вывеска, три ступеньки вверх и захватанная сотнями рук медная ручка. Потянув на себя тяжеленную дверь, Альбус встал как вкопанный на пороге, закашлялся и заморгал глазами, привыкая к тусклому освещению и пластам табачного дыма, в котором еле угадывались фигуры людей. Барная стойка, тяжелые длинные столы, масляные лампы, сухой перестук игральных костей и вопли разгоряченных игроков, азартно шмякающих деревянными стаканчиками по столешницам. На новоприбывшего посетителя трактира никто не обратил внимания – или тут не привыкли рассматривать вошедших, или все так увлечены игрой, что ничего не видят вокруг. Ну и не надо, главное Альбус уже увидел – большой камин в углу, в котором только что исчезла подвыпившая компания. А вот коробки с летучим порохом, или чего-то похожего, по близости не наблюдалось.

- Тебе чего, парень? – равнодушно поинтересовался толстый дядька за стойкой. Альбус покосился на засаленный коричневый фартук трактирщика, быстро окинул взглядом барную витрину и оживился, увидел то, что искал – красную глиняную плошку с серым мелким порошком. Порох. Только вот стоит эта плошка прямо за спиной здоровяка в фартуке.

- Порох. Летучий. Мне домой надо. – Ал навалился грудью на стойку, указывая на заветный сосуд, - Пожалуйста, мистер, очень нужно.

- Плати сикль, и вали куда хочешь, - так же равнодушно буркнул хозяин «Цвергов», и грохнул на мокрую столешницу глиняную кружку с кружевной пенной шапкой, за которой тут же протянулась рука одного из игроков, подошедших к стойке, что бы промочить горло после очередной партии в кости.

- А если в долг? – без особой надежды промямлил Альбус, провожая взглядом залатанные мантии еще двоих посетителей, только что вышедших из вожделенного камина, - И вообще, почему так дорого-то?!

- А тебе не все равно? – трактирщик кивнул одному из знакомых игроков и уставился на Ала круглыми рыбьими глазами, - У тебя, судя по всему, вообще денег нет.

- Ну, я могу потом…

- Слушай, парень, топай отсюда. Сказано – сикль. Или плати, или проваливай. Или вон, в Триктрак сыграй, может, повезет.

Альбус нерешительно обернулся к столам. Черт с ним, пропадать, так пропадать! Раз он за сегодняшний день и так наворотил глупостей, так почему бы не сыграть? А вдруг повезет? Все равно другого выхода нет...

Присмотревшись к столам, за которыми шла игра, он нахмурился – карты, кости и тот самый загадочный Триктрак. Да, не густо. Вряд ли здесь играют в подрывного дурака, а других карточных игр Альбус, привыкший к тихим развлечениям Рейвенкловской гостиной, не знал. И кости тоже. Вот, если бы здесь играли в шахматы… Значит, остается Триктрак. И если судить по игровым доскам, над которыми склонились игроки – это что-то вроде маггловской игры в нарды.

- Не, пацан, сдурел, что ли? Зачем мне твои маггловские тряпки? – замотал головой лысый обладатель доски в старой лиловой мантии, когда Альбус, набравшись смелости, на ватных ногах подошел напрашиваться в партнеры, как только проигравший игрок встал из-за стола.

- А на что тогда? – губы плохо слушались, а по спине пробежал неприятный холодок, когда сразу несколько человек за соседними столами заинтересованно подняли головы, привлеченные наглостью помирающего от страха новичка.

- Да на что с тобой играть-то, деточка, - лысый окинул взглядом побледневшего Альбуса и почесал пальцем волосатое ухо, - Был бы ты девкой, я бы еще подумал. А так – извини.

- А на это? – вспомнив оценивающий взгляд нищенки из подворотни Ал похлопал себя по пряжке ремня. Не золото, и не даже не серебро, но мама отдала за нее как раз сикль, хотя сын считал, что для обыкновенного брючного ремня вовсе не надо украшать пряжку выпуклым орнаментом, да еще и начищать ее так, что солнечные блики бьют по глазам на расстоянии в несколько метров. Если бы не сегодняшний визит к Малфоям, то ценное приобретение, призванное придать гардеробу Альбуса внушительный вид, так и валялось бы в шкафу, упакованное в картонную коробочку.

- Железка? – лысый протянул руку и погладил пальцем узор из листьев и веточек, выбитых на холодном металле, - Парень, зачем мне бабье украшение?

- Декстер, чего ты новичка пугаешь? – чья-то лапища тяжело легла на плечо, и, сильно надавив, заставила Альбуса плюхнуться задом на лавку, как раз напротив разложенной доски с расставленными на ней синими и белыми круглыми фишками, - Продует если – так я у тебя перекуплю. Хорошая вещица, а мальчику деньги нужны, да?

- Да, - Ал послушно кивнул, чувствуя себя совсем плохо – куда его тролль занес?! Какого дементора он рванул в Лютный переулок, психанув из-за поцелуя брата и друга?! Опыта набраться?! Доказать, что он обиделся на весь белый свет?! Чтобы побегали и поискали?! Чтобы Скорпи понервничал и понял… Если друг и поймет, так это то, что Альбус не просто законченный кретин, но еще и… девчонка! Натуральная взбалмошная истеричная девица, как Скорпи и говорил. И это в том случае, если Ал выберется из всей этой переделки целым и невредимым. А что скажут родители, которые, наверняка, уже в курсе всего произошедшего и сходят с ума – лучше и нее думать.

- Ну, если только перекупишь… - лысый лениво пожал плечами, попыхивая длинной глиняной трубкой и усмехнулся, наблюдая за тем, как Ал дрожащими пальцами торопливо снимает с ремня свою ставку для игры, - Парень, ты хоть правила-то знаешь?

- Немножко знаю… - Альбус крякнул от неожиданности, когда та же самая лапища еще раз легла на плечо. Со всех сторон послышался возбужденный гомон – игроки, побросав свои партии, подтянулись ближе к столу, привлеченные дармовым развлечением, и Алу показалось, что за его спиной собрались чуть ли не все посетители «Цвергов»

- Ничего, я подскажу, - пророкотало над головой, - Начинайте уже. И это… Декстер, не жульничать! Что бы никакой магии, я слежу!

Не оборачиваясь, что бы хоть глазком взглянуть на обладателя громоподобного голоса, Альбус положил пряжку рядом с доской. Лысый Декстер, криво усмехаясь и, снисходительно поглядывая на своего партнера по игре, метнул кость. Тяжелый черный кубик с грохотом прокатился по доске, покрутился на грани, и наконец остановился, уставившись в закопченный потолок трактира четырьмя белыми пятнышками.

- Давай, парень, кидай – бухнуло в ухо, и Альбус, зажмурившись, выпустил из вспотевшей ладони свою кость, подумав, что его первая в жизни серьезная игра рискует стать и последней – так разволновался.

- Шесть! – рявкнуло сверху, - Ну точно, новичкам везет!

Ал чуть не ткнулся носом в чадящее пламя светильника, когда между лопаток его ткнул чей-то кулак – игроки заволновались, загомонили за спиной, зашумели, и рейвенкловский юниор по игре в Триктрак понял, что зрители начали делать ставки. Ну, все, живым отсюда он точно не выйдет.

* * *
Поттер на удивление быстро взял себя в руки: ногой отшвырнул в сторону вывалившийся из пальцев бокал, в несколько глотков выхлебал остатки вина в графине, рыкнул на Джеймса, держащего за руку всхлипывающую Лили и долго-долго тряс домашнего эльфа – единственного свидетеля побега сына. Через пять минут помещение наполнилось визгом испуганного слуги и причитаниями прибежавшей на шум Астории. Драко беспомощно гладил взволнованную жену по теплой руке, быстро пересказывая ей неприятную новость, и замолчал на середине фразы, заметив в дверях мать. Та не проронила ни слова, только нахмурилась и покачала головой, почему-то с осуждением взглянув на сына, словно в исчезновении Альбуса Поттера был виноват лично он, Драко.

- Ничего не трогал, пыль протирал, доспех чистил! – лопотал несчастный домовик, испуганно прижимая к голове длинные серые уши, - Был тут гость молодого хозяина, да, прибежал, меня напугал, в камин влез и все! А я ничего не трогал! Доспех чистил, я никогда не забываю чистить, хозяин мной доволен!

- Куда он отправился?! Чертов лопоух, да говори ты! – голова эльфа моталась из стороны в сторону, пока отец Альбуса тряс его, схватив за тощие костлявые плечи, и Драко поморщился, на минуту представив себя на месте преступника, которого допрашивает аврор Поттер, - Малфой, хоть ты его спроси!

Через пятнадцать минут жалобных эльфячьих повизгиваний и рыданий Лили, не понимающей, что происходит, впервые прозвучало – Лютный переулок. Поттер от изумления открыл рот и разжал руки – бедный эльф, тут же отскочив от сумасшедшего гостя в сторону, предпочел исчезнуть. За спиной кто-то шумно выдохнул, и Драко, обернувшись на звук, заволновался еще больше – Скорпи стоял, опустив голову, вертел в руках метелку для пыли, забытую хозяйственным домовиком, и кусал губы.

- Так. Я в Аврорат. Оттуда в Лютный. Джеймс – остаешься здесь, присмотришь за Лили. Лили, не реви, ничего страшного! Я найду Альбуса, все будет хорошо. Малфой, я не стану пока ничего сообщать Джинни, если что узнаю – сообщу сюда. Миссис Малфой, не переживайте, все будет хорошо, - бормотал Поттер, успокаивая больше себя, чем испуганную Асторию, вцепившуюся в рукав мантии мужа, словно ища у него поддержки и защиты, - Все, я пошел!

Камин полыхнул яркой зеленью и Поттер исчез. Да, а ведь только что мычал и заикался, рассказывая Драко о романе двух мальчишек, потом сидел в кресле, по-стариковски опустив плечи и уронив на скрещенные руки лохматую голову. И вдруг такое перевоплощение – солдат, аврор… Н-да…

- Скорпиус, подойди сюда, - негромко позвал Драко, кивнув в сторону столика между колоннами. Сын искоса глянул на Джеймса, усевшегося на диван вместе с сестрой – Лили больше не плакала, успокоенная предусмотрительно принесенным зельем, только икала, уткнувшись брату в шею красным, заплаканным личиком. О, Мерлин, совсем еще дети, сидят на диване, как брошенные котята… Взрослые только по виду, а как случилась беда…

Разговаривать с сыном и читать ему нотации он посчитал лишним – достаточно было посмотреть на бледные желтоватые виски, на красный кончик носа и искусанные губы, чтобы все стало понятно. Мальчишка доигрался – маленький тихий Поттер увидел что-то, не предназначенное для его глаз, и сорвался в побег. Скорпиус наказал сам себя, и, откровенно говоря, Драко ему сочувствовал, невольно вспоминая себя в юные годы. И даже немного завидовал. Завидовал молодости, безрассудству, сумасшедшему темпераменту и главное тому, что любовные переживания - это единственная серьезная неприятность, выпавшая на долю его пятнадцатилетнего сына. Самому Драко в этом возрасте приходилось решать более сложные задачи, и потом – его любовь была недостижима и далека, чтобы даже просто попробовать за нее побороться.

- Побудь с мамой, - мягко попросил он, сжав ладонью напряженное плечо сына, упорно отворачивающего лицо и не смотрящего в глаза, - Она там с ума сходит.

- Пап, я хотел сказать… - Скорпи наконец-то поднял голову и Драко сочувственно вздохнул, услышав хриплый и глухой голос сына. Черт бы их побрал, дурачки малолетние. Один никак не определится в своих предпочтениях, другой срывается в истерику и мчится на край света… Хорошо, не на край, но при мысли о том, во что может вляпаться Альбус Поттер в Лютном переулке, на какие неприятности может напороться, становилось не по себе. Не то, чтобы там было очень опасно, но, насколько Драко успел заметить, друг его сына был типичным домашним ребенком – милым, наивным, и не по годам инфантильным. Такого до двадцати лет надо за руку водить, и не то что по Лютному, среди притонов и торговцев сомнительным магическим товаром, но и по приличным районам. Влипнет в историю, как пить дать влипнет.

- Отнеси маме. Посиди с ней, и веди себя тихо, - отрезал Драко, впихивая в вялую безжизненную ладонь стакан с водой, и еле слышно добавил - И вот еще что, Скорпи. Или делай окончательный выбор, или осенью отправишься в Дурмстранг.

- Папа! - большие, как у матери, голубые глаза взглянули с неожиданной решимостью и злостью, но Драко развернул сына к дверям и слегка подтолкнул в спину. Ишь ты, ну и характер… Нет, Скорпи больше похож не на своего отца, а на деда – такой же самоуверенный, такой же упрямый, и такой же твердолобый – где не помогает сила, применит другую тактику. Наверняка, как только эта история разрешится, пойдет подлизываться к матери и бабушке, а те уговорят Драко не отправлять мальчика в другую школу. Хитрый маленький Малфой. И глядя в прямую худенькую спину и белоснежный затылок, исчезающие за дверями гостиной, Драко опять невольно позавидовал сыну.

Два часа спустя они сидели в столовой – обед, больше похожий на поминальную тризну. Гробовое молчание присутствующих, Лили, шмыгающая носом, Джеймс, так и не произнесший за все время ни слова, Скорпи, уставившийся взглядом в желтый нетронутый стог картофельной запеканки на своей тарелке, потерянная, полная дурных предчувствий Астория. И строгая, сдержанная Нарцисса, серым, затянутым в корсет айсбергом возвышающаяся на противоположном конце стола, где когда-то сидел Люциус Малфой. Единственная из всех присутствующих не потерявшая присутствия духа, элегантно отправляющая в рот кусочки пищи. Изящные сухие пальцы уверенно сжимают серебро приборов, подносят к губам белоснежную крахмальную салфетку, пробегают по запотевшему боку пузатого бокала с водой. Прямая спина, поднятые вверх светлые с серебром волосы и острые искры бриллиантов в мочках ушей. И глядя на строгую даму, продолжающую обедать как ни в чем ни бывало, все остальные, наконец-то приступили к еде.

- Хозяин! Хозяин! – пискнуло из-за драпировки, скрывающей дверь столовой. Драко обернулся на звук, заметив, как моментально сгустилось плохо сдерживаемое волнение за обеденным столом: серые пальчики домашнего эльфа вцепились в зеленый бархат портьеры, тиская и перебирая крученую бахрому – верный слуга приплясывал на месте, желая сообщить какие-то новости.

* * *

- Да ты, парень, везунчик! – орало за спиной, когда Альбус закрыл седьмую по счету партию, мастерски отправив все свои фишки в «дом». Декстер тяжело отдувался, блестя потной лысиной, злился, требуя отыгрыша, пряжка вернулась на пояс, а у левой руки выстроилась аккуратная стопочка монет. Посетители «Цвергов» давно побросали свои столы, сгрудившись возле удачливого новичка и его соперника – Альбуса подбадривающе шлепали по плечам и спине, так что между лопатками образовалось горячее ноющее пятно, ставки на следующую игру все повышались и повышались, и становилось понятно, что из трактира его не отпустят, пока игроки спонтанного тотализатора не потеряют интерес к происходящему.

А они распалялись все больше и больше – в угол стащили все столы и лавки, которые нашлись в прокуренном зале, игровая доска с длинными черными полосками орнамента стала липкой и мокрой от пивных капель, когда над головой Ала плыли передаваемые из рук в руки кружки, кто-то даже поставил одну перед юным чемпионом, и Альбус осушил ее всю и сразу, даже не почувствовав вкуса. Да не до вкуса было, он бы сейчас и огневиски на вкус не почувствовал - внутри все заходилось паникой, как только тяжелые костяные кубики, протанцевав на стесанных ребрах свой, понятный только фортуне танец, падали светлыми пятнышками вверх и зал взрывался воплями восторга. Опять выигрыш, опять тычки в спину, новая кружка пива перед носом, стопка монеток становится выше, за спиной раздаются звонкие шлепки ладоней, которыми спорщики скрепляют пари на новую партию, а лысый Декстер багровеет затылком, прожигая Альбуса ненавидящим взглядом. И новая кружка пива была принята без возражений, и вторая, и третья… И через какое-то время зал поплыл, чадящее пламя светильников и серая грубая кладка стен стали казаться очень уютными, а орущие зрители – отличными ребятами, ничем не хуже однокурсников из гостиной Рейвенкло. И, погладив пальцем гладкие грани и даже демонстративно возведя глаза к потолку в немой молитве Мерлину и Меркурию – покровителю воров и игроков, Альбус начал новую партию почти в таком же азартном волнении, что и собравшиеся в зале.

- Не мухлевать, не мухлевать, носатый! – добродушно рокотал румяный волшебник в неожиданно чистой и добротной мантии, который и посадил Ала за игровую доску. Теперь он сидел рядом, навалившись на скрипящий стол необъятной грудью, и радостно грохал огромной ладонью по столешнице, так, что фишки подпрыгивали, а серебряные монеты раскатывались в разные стороны, когда Альбус снова первым закрывал «дом», - Смотри, насильно палочку отберу! Лучше сам на стол выложи, что бы я видел!

- Что б ты провалился, Том! – рычал лысый, нервно тряся стаканчик с костями, как цыганка тамбурином на рыночной площади, - Лучше щенка проверь, наверняка у него какой-нибудь амулет припрятан! Чертовы авроры, что б вам провалиться вместе с вашим Авроратом…

- Тихо, тихо, - посмеивался бородатый Том, и поворачивался к стремительно пьянеющему Альбусу, вцепившемуся руками в край стола, - Эй, парень, может, и правда хватит? Эк тебя развезло-то…

- Еще! – икал хмельной чемпион, присасываясь к толстому краю новой пивной кружки, - Играю!

- Правильно!!! Пять сиклей на цыпленка! – взрывалось за спиной, и Альбус вялыми пальцами расставлял фишки на доске, развязно улыбаясь звереющему Декстеру, у которого на потном лице все явственней и явственней читалось желание прибить зарвавшегося новичка.

Через полчаса, когда зал грянул очередным воплем восторга, а лысый в бешенстве швырнул в стену пустую кружку, вызвав у Ала приступ пьяного гомерического хохота, черные резные балки потолка поменялись местами с полом, игральная доска исчезла из поля зрения, а под ногами оказались орущие лица с разинутыми ртами – кто-то дернул Альбуса вверх и поднял в воздух, прямо к грязному сводчатому потолку.

- Ну все, развлечение окончено! – рявкнул бородатый Том, держа вырывающегося Ала поперек туловища, - Ставки закрыты, джентльмены, долг получите с Декстера, он у нас еще за прошлый раз не рассчитался!

- Это против правил! – взвился лысый, хватая Ала за брючину, - Чертов щенок должен мне пять галеонов! Или пусть играет дальше, или возвращает деньги!

- Отвали, урод! – важно ответил «щенок», чувствуя поддержку зрителей и силача Тома, с которым, судя по всему, у носатого Декстера были какие-то свои, личные счеты, - Я честно выиграл, и без всякой магии!

- Пусть играют дальше! – заголосили в зале, и кто-то тут же сунул Альбусу в руку новую неподъемную кружку, которую пришлось схватить обеими руками, чтобы не вылить содержимое на заплеванный, посыпанный желтыми опилками пол. И все равно длинный пенистый язык выплеснулся через край и потек по глазурованному коричневому боку. Альбус открыл рот, что бы слизнуть вкусную белую пену, похожую на обрывок сахарной ваты, но сильные руки опять вздернули его вверх и посадили на лавку в углу, совсем рядом с камином, который уже не вызывал такого жгучего интереса, как в начале вечера. И зачем ему был нужен камин? Вернуться домой? А зачем? К кому?

- Я сказал – хватит! – взревел бородач, грохая кулаком по ближайшему столу, - Все! Представление окончено! Самые говорливые будут сегодня ночевать в участке! Декстер, а если я еще раз поймаю тебя на запрещенных заклинаниях для игры – отправишься прямиком в Азкабан!

Альбус уже не слушал – то, что великаноподобный Том на самом деле аврор, а не обычный завсегдатай трактира, он понял довольно быстро, заметив черный кожаный футляр для палочки, пристегнутый к широкому поясу, когда бородач наклонялся над игральным столом. У отца был точно такой же – только старый и потертый, с тисненым клеймом, бережно хранимый в верхнем ящике письменного стола. Другой вопрос – что этому аврору понадобилось в «Цвергах»? И почему он посадил Альбуса играть? И почему вообще допустил, что бы мальчишка сел играть на деньги? Разве ему не положено было сразу же взять малолетнего игрока за шиворот и проводить до родного дома, сдать с рук на руки родителям, прочитав им лекцию об азартных играх и воспитании детей? И почему Том общается с остальными игроками так, словно прекрасно всех знает? Да и они, судя по всему, с ним неплохо знакомы… А он то, дурак, был уверен, что все авроры такие же как папа – честные и смелые, и уж точно не станут играть в грязном кабаке в кости или карты. Альбус пожал плечами и хихикнул прямо в кружку, повесив себе на нос и щеки клочки пахнущей солодом пены.

- У, да ты хорошо набрался, парень! – раскатисто хохотнуло над головой. Том сел рядом на скрипнувшую лавку и поскреб твердыми желтыми ногтями черную пушистую бороду, дожидаясь, пока Ал, скосив глаза к кончику носа, удалит с лица остатки пены, - Ну что, нагулялся? Попробовал взрослой жизни? Домой-то не пора возвращаться? Сын Гарри Поттера обставил Декстера в Триктрак – вот это новости! И где ты только наловчился так лихо играть, или отцовское везение унаследовал?

- Про нарды в книжке читал, - пробормотал Альбус и тут же распахнул глаза, проанализировав последнюю фразу, - А вы откуда знаете?!
Бородач добродушно потрепал его по голове, совсем как отец, и полез под синее сукно мантии, вытягивая из чехла палочку.

- Допивай свое пиво, и давай-ка домой, - пророкотал он, оглядывая зал с разочарованными игроками – кто-то потянулся к стойке за очередной кружкой, кто-то, вернув на место столы и лавки, снова начал трясти кости или метать старые засаленные карты. Красный возмущенный Декстер молча собирал свои пожитки, бросая на своего соперника гневные взгляды. Том вздохнул, потянул из ладони Альбуса скользкую кружку, и приобнял его за плечи, крепко прижимая к себе.

- Не… Не-не-не! – завертел головой Альбус, сообразив, что сейчас странный аврор аппарирует с ним прямо домой, и начнется именно то, о чем он только что рассуждал – несовершеннолетний преступник попадет прямиком в руки матери, а дальше последует лекция об азартных играх и правильном воспитании, - Нет! Не домой!

- А куда же?! – бородач отпустил отчаянно вырывающегося Альбуса, который умудрился выплеснуть на себя остатки пива – так усиленно сражался за свободу, - Слушай, парень, прекращай дурить! Я твоего отца неплохо помню, характер у него будь здоров! Он уже наверняка весь Лондон на уши поставил, странно только, что тебя еще не нашли здесь… Ну, если узнаю, что они тут опять скрывающие чары используют, шулеры чертовы!...

- В Мэнор! – решение пришло само собой, пока Том рычал и проклинал хозяина «Цвергов», имевшего дурную привычку ставить скрывающие чары на свое заведение, когда в нем шла игра по-крупному, лысого Декстера, которого давно надо было проучить, сбив спесь, и завсегдатаев трактира, вечно использующих в игре запрещенные магические артефакты, - В Малфой-Мэнор! Там папин друг, я сейчас домой… Нет, не надо домой!

- Куда?! – изумился бородач, и вдруг захохотал во все горло, так, что пышная борода задралась к потолку, а круглый живот заходил ходуном, - Папин друг, надо же… Хотя, я что-то слышал такое, говорили в управлении… Неужели мистеру Поттеру так скучно, что… Черт с тобой, Альбус… ты же Альбус, а не Джеймс, тот вроде постарше должен быть, в Мэнор, так в Мэнор.

Не успел Ал открыть рот, как Том ловко подхватил его подмышки, прижимая к себе – темный прокуренный зал «Цвергов», барная стойка и посетители, уже занятые новой игрой, завертелись в аппарационном вихре, скручивающем пространство в какую-то странную ленту Мебиуса из которой нет выхода. Альбуса замутило – голова закружилась, а желудок сразу напомнил о выпитом пиве горькой противной отрыжкой. Зажмурив глаза он уткнулся носом в жесткое и колючее сукно аврорской мантии, а когда мир вокруг перестал вращаться и в воздухе запахло свежестью и чистотой, понял, что Лютный переулок, трактир, Декстер, Триктрак и Лондон остались далеко позади. Он стоял в гостиной Малфой-Менора, привалившись к бородачу аврору, прижимая к груди пустую пивную кружку, грязный, с мокрыми пятнами на одежде и с горстью влажных серебряных монет в кулаке, которые так и не выпускал из руки после окончания игры.

Альбус открыл глаза, пьяно икнул, оглядев застывшую в дверях компанию – нервно ухмыляющийся Джеймс, Лили, прижимающая ко рту ладони, строгий мистер Малфой и его жена, ухватившая мужа за рукав, словно собираясь упасть в обморок. Но самое главное – растрепаный и очень злой Скорпи с горящими сухими глазами и красными пятнами на скулах. Очень бледный. И очень красивый. И почему Альбус этого раньше не видел?

- А я деньги выиграл – захихикал Альбус, рассматривая молчаливую группу между белыми колоннами, и протянул лучшему другу серебряные сикли на раскрытой ладони, - И у меня папина удача, а еще я отлично играю в Трик…

Он не успел договорить – Скорпиус сорвался с места, и последнее, что успел увидеть чемпион Лютного переулка по Триктраку – небольшой крепкий кулак, летящий ему прямо в лицо.

- Отличный удар, - пророкотало сверху, когда Альбус, мотнув головой, плавно провалился в мягкий черный туман, наконец-то дающий возможность выспаться и протрезветь. Рассыпавшиеся монетки с громким звоном запрыгали по зеркальному паркету.


* * *
Кто и когда успел оповестить миссис Поттер о побеге Альбуса, Скорпи так и не узнал, но она внезапно выскочила из камина и сразу запричитала над спящим сыном, свернувшимся клубочком на узкой банкетке в гостиной. Потом появился мистер Поттер - он упал прямо в объятия хозяина поместья, проходившего мимо камина, чтобы проверить самочувствия малолетнего пьяницы, погруженного в магический сон. Мистер Поттер помотал головой, поморгал усталыми глазами, протер о рукав очки, пока отец Скорпи заботливо придерживал его под локоть, потом склонился над кушеткой, шумно вздохнул, и тихо скрылся за дверью гостиной. Всего один час спокойного сна – и Альбусу придется столкнуться с заплаканными глазами матери и нервно-возбужденным отцом, жаждущим прояснить несколько вопросов относительно причин странного побега. Пока же родители беглеца весьма бурно и громко общались с жизнерадостным аврором, доставившим Альбуса в поместье. Бородатый Том, в первые минуты застеснявшийся великолепного убранства помещений, принял бокал хереса из рук щебечущей Астории, расслабился, распустил завязки мантии у горла и, усевшись в кресло, вытянул ноги в огромных сапожищах, приступая к подробному рассказу. Потом толпа возбужденных взрослых переместилась в столовою, оставив Альбуса на попечении лучшего друга и суетливых эльфов, готовых кинуться за лекарством, льдом, водой и всем, что может понадобиться спящему страдальцу, обыгравшему в Триктрак одного из шулеров Лютного переулка.

Скорпи зябко передернул плечами, поправил край покрывала, которым его мать заботливо укрыла пьяного подростка, и повернулся к столику, перебирая флакончики в знакомом несессере из дедовского тайника. Руки сами отыскали необходимый фиал с лекарством. Теперь нужно выдернуть плотно притертую пробочку, капнуть пару капель зелья на чистый марлевый треугольник, сесть поближе, приложить самодельный компресс к потемневшей скуле… Альбус заворочался во сне и сморщил нос - холодная примочка коснулась кожи, и в гостиной сильно запахло ландышем и мелиссой.

- Ну что, герой, отвел душу? – тихо спросил отец, когда вялое тело Альбуса, после непродолжительного полета по гостиной, было аккуратно сгружено на кушетку, - И у кого же ты научился чуть что руки распускать?

Скорпиус не стал отвечать – сейчас ему больше всего хотелось, чтобы отец, мама с бабушкой, Джеймс, и Лили, опять принявшаяся рыдать, исчезли. Все равно куда – в столовую, на улицу, в другой город, на другой континент или в иную Вселенную. Хотелось трясти придурка Альбуса за шиворот, так, что бы лохматая голова болталась из стороны в сторону. Хотелось разбудить дурака и заставить выслушать издевательскую, полную ядовитого сарказма речь, обличающую глупых рейвенкловцев, бросающихся очертя голову на поиск приключений на свою тощую задницу. Потом захотелось пожалеть, прижать к себе, долго целовать смуглые щеки и длинные загнутые ресницы, вздыхать от облегчения в маленькое ухо, спрятавшееся под черными волосами. И опять бить, и ругать, и целовать. Тьфу, как девчонка, телячьи нежности!

- О, Мерлин, почему Лютный?! Почему?! Что он там забыл?! – вопрошала миссис Поттер, когда хозяин поместья мягко, но настойчиво уводил ее из гостиной, давая сыну возможность сожрать себя заживо. Она не знала почему, зато Скорпи знал. Точнее, догадывался, прекрасно помня тягостный утренний разговор, случившийся после ночи, проведенной на полосатой тигриной шкуре,когда угли медной жаровни выжгли остатки разума вместе с воздухом. Естественно, куда еще мог рвануть мнительный придурок, как не в Лютный, «набираться опыта»? Горгулья его раздери, дурак, идиот! Поттер, одним словом. Два брата – совсем разные, и такие одинаковые...

Альбус зашевелился на кушетке, потягиваясь и переворачиваясь на спину – отведенные для восстанавливающего сна время подходило к концу. Скорпи пересел поближе, и кивнул эльфу, неслышно возникшему у столика с пузатым графином в руках. Наливая в заранее приготовленный стаканчик прохладную воду, добавляя в нее антипохмельное зелье, которое может потребоваться Альбусу после пробуждения, Скорпи нахмурился. Чувство вины, отодвинутое на задний план тревогой и злостью на вспыльчивого друга, в тишине пустой гостиной вылезло из угла, встрепенулось, приободрилось, и навалилось на младшего Малфоя, с легкостью подминая под себя.

- Идиот, - прошептал Скорпи, наклоняясь ниже и рассматривая приоткрытые пухлые губы, - Какой же идиот… Все вы, Поттеры…

Альбус не ответил. Только вздохнул, обдав друга сильным ароматом зелья, которое в него насильно влил отец Скорпи, прежде чем уложить на банкетку. Глупенький романтик, заревновал, умчался, перепугал всех… Что ж ты раньше молчал… Отставив на столик приготовленный стакан и шикнув на эльфа, застывшего в простенке между рыцарскими доспехами и мраморной колонной, Скорпи осторожно, стараясь не шуметь, придвинулся к кушетке вместе со стулом.

Наклониться и провести языком по приоткрытым мягким губам показалось очень правильным. И то, что через несколько мгновений спящий Альбус пробормотал что-то неразборчивое в рот Скорпи, а потом, не открывая глаз, забросил руки ему на шею, словно делал это каждый день – тоже было правильно. И без всяких переживаний, без лишних вопросов, разговоров и страхов. В конце концов, они уже делали это, и не один раз, и даже больше этого... Ощущения, с одной стороны новые, а с другой – очень знакомые, заставили Скорпи подсунуть под затылок Альбуса ладонь, зарываясь пальцами в густые влажные волосы. Друг открыл мутные от сна глаза, похлопал ресницами и, сцепил руки в замок, притягивая младшего Малфоя еще ближе, словно боясь выпустить хоть на минуту. И даже не пришлось ничего объяснять - почему-то сейчас Скорпиус понял все без слов: сожаление, надежду, желание, и все то, что надо было давно сказать, и не могло выплеснуться, сковывая языки, сейчас занятые более приятным делом.

За спиной что-то щелкнуло, звякнуло и с глухим стуком покатилось по полу. Скорпи вздрогнул, быстро обернулся назад и выругался шепотом – нервный эльф, тот самый, которого мистер Поттер тряс за худенькие плечики так, что у домовика звонко хлопали большие серые уши, опять возник возле колонны. На этот раз заботливый слуга держал на вытянутых лапках тонкое вафельное полотенце, должное, видимо, сыграть роль очередного компресса на голову азартного игрока в Триктрак. На полу валялся прозрачный флакончик с зельем - увидев молодого хозяина за таким странным способом излечения гостя от похмелья, эльф бросил белый прямоугольник на край столика и испарился, словно его тут и не было.

- Ну, отлично, - пробормотал Скорпи, смущенно поворачиваясь к приятелю, и тут же испуганно отпрянул назад – пока он отвлекался на эльфа, пальцы Альбуса успели проворно забраться за воротник рубашки, ухватили скользкий витой шнур и дернули - румынский амулет, оказавшись на свободе, брызнул в глаза перламутром и закрутился вокруг своей оси, играя и переливаясь всеми цветами радуги. По рукам, по нахмуренным широким бровям, по щекам и покрасневшим губам, по пахнущей пивом одежде друга полетел вихрь ярких разноцветных пятнышек.

- Солар? – Альбус с серьезным видом рассматривал перламутровый треугольник, натягивая серебряный шнур, заставляя приятеля сидеть в очень неудобной позе – сильно наклонившись вперед и упираясь руками в края банкетки. Скорпиус непроизвольно дернул головой, стараясь вырваться и ослабить натяжение, сам себе напоминая собаку, которую неожиданно поймали за поводок. Нагулялась, набегалась, и теперь, наконец-то попавшись, опасливо смотрит на хозяина, ожидая его решения. Скорпи быстро облизал вмиг пересохшие губы – чего ждать? Очередной сцены ревности? Нового побега? Истерики? Отталкивающего жеста руки, крепко сжимающей амулет, так, что шнур больно врезался в кожу шеи.

- Верни ему, - ладонь разжалась, и Скорпи открыл рот от удивления, не ожидая такого поворота, - Верни, сегодня же!


* * *
Пушистые тапочки Джинни недовольно засопели и сонно заморгали глазами-бусинками, когда хозяева, глубоко за полночь, наконец-то ввалились в спальню.

- Я сейчас, - Джинни сунула озябшие ступни в мягкий теплый мех и исчезла за дверью ванной, оставив совершенно разбитого мужа одного. Гарри ничего не ответил. Устало сел на кровать, потом лег на спину, повозил затылком по прохладному покрывалу и закрыл глаза, слушая шум воды за дверью. Под тяжелыми веками медленно плавали бледные желтые пятна, похожие на тусклые золотые галеоны, выигранные сыном в Триктрак. Поттер раздраженно сорвал с лица очки, не глядя швырнул их куда-то в черно-желтое марево и перевернулся на живот, остужая о холодный шелк щеку и висок.

Пока он наводил панику в Аврорате, пока носился по всем кабакам и забегаловкам Лютного, пока заглядывал в подворотни и тряс каждого встречного побирушку, расспрашивая о невысоком худеньком подростке, ему и в голову не пришло дойти до «Цвергов» и заглянуть туда. Он даже не вспомнил о них, что только подтвердило мнение смутно-знакомого аврора Тома, что в трактире используют скрывающие чары. Твою мать, тоже мне – герой, профессионал, попался на такую нехитрую уловку. Не говоря уже о том, что Поттер оказался просто плохим отцом, не разглядевшим в старшем сыне странности по части любовных предпочтений, а в младшем склонности к авантюрам и азартным играм. Страшно подумать, что выкинет Лили, когда подрастет…

Дверь ванной хлопнула, в спальню ворвался влажный запах мыла и шампуня – Гарри опять перевернулся на спину и прикрыл глаза ладонью. Слева, где-то под ребрами засела тонкая стальная спица – несильно покалывает, саднит, отдаваясь острием куда-то под лопатку. И от тихих вздохов жены, с самого возвращения домой не проронившей ни звука, от настороженной тишины в доме, от шаркающего звука мягких подошв по полу спица начинала возиться и дергаться, еще глубже впиваясь в сердце. Черт бы их всех побрал. Зелье выпить, что ли?

- Тебе не кажется, что этот мальчик плохо влияет на Альбуса? – бесцветным голосом спросила Джинни, усаживаясь за туалетный столик, - Я не помню, что бы он себя раньше так вел… Всегда была уверена, что с Алом у нас никаких проблем не будет…

Гарри наконец-то открыл глаза и повернул голову на звук, рассматривая ссутуленную спину и рыжие завитки на шее у жены. Джинни сидела опустив плечи, и задумчиво возила по волосам щеткой, глядя в зеркало. Поттер увидел отражение бледного лица, темные круги вокруг заплаканных глаз с тонкой сеткой морщин. И другие морщины, появившиеся только сегодня – одна вертикальная, залегшая между бровей, и две другие, прямые и глубокие, стремящиеся от крыльев носа к подбородку. Не лицо, а драматическая маска. Как у Малфоя.

- Ну вот и пусть отдохнет от дурного влияния, - пробормотал он, с трудом садясь на прогибающимся мягком матрасе. Спица пришла в движение, отозвавшись под лопаткой тусклой вялой болью, и Гарри глубоко вздохнул, стараясь заглотнуть как можно больше воздуха.

- Ты думаешь, что это поможет? – тихо отозвалась Джинни, откладывая в сторону щетку. Теперь она сидела выпрямившись, внимательно вглядываясь в зеркало, осторожно нанося на кожу крем, едва касаясь лица кончиками пальцев. Как автомат. Усталый автомат, затянутый в яркий шелк домашнего халата, выполняющий ставшие привычными за много лет движения. Пальцы ловко ныряют в розовую пузатую баночку, размазывают по ладони нежно-желтую блестящую массу, пробегают по лицу, осторожными похлопывающими движениями стараясь удержать неотвратимо исчезающую молодость и красоту. Сколько лет он уже наблюдает эту картину – рыжий локон, отраженный в зеркальной глади, запах жасмина или лилий, треск наэлектризованных волос, по которым пробегают зубцы частого гребня, прямая спина и позвякивание многочисленных флаконов и пузырьков?

Спица в сердце постепенно истаивала, воздух в спальне перестал казаться плотным и густым, как вода, и Гарри медленно заковылял в сторону ванны, по дороге стаскивая с себя одежду.

- Не знаю. В любом случае Малфой своего решения не поменяет. И правильно сделает. – буркнул он, швыряя пахнущую потом рубашку на пол у входа в ванную, - Совсем с ума сошли – одному шило в заднице покоя не дает, другой в драку лезет, третий…

Супруга быстрым жестом смахнула с глаз набежавшие слезы и Гарри споткнулся на полуслове – нет, не хватало еще проговориться, о том, что Джеймс… И так слишком много сегодня произошло такого, что не укладывается в голове. И не уложится еще долго. И самое неприятное, что поразило больше всего, что оказалось даже отвратительней липкого страха за Альбуса. Ложь. Ложь, которую на него обрушили все присутствующие, включая взрослых, как только он стряхнул каминный пепел с ботинок и выслушал историю триумфального бенефиса собственного сына в грязном кабаке.

Стоя под теплым душем и наслаждаясь остатками уходящей боли в груди, Гарри снова и снова прокручивал в голове слова и поведение всех присутствующих, и приходил к единственному мнению – не лгали ему только два человека – Лили и Нарцисса Малфой. Дочь, по-видимому, просто не знала, что случилось, поэтому только испуганно жалась к Джеймсу, хлопая длинными мокрыми ресницами. А вот мать хорька вела себя очень странно. Нарцисса, с появлением гостей утащившая Драко на какой-то приватный разговор, молчала, надменно поджав тонкие губы, на Гарри не смотрела, и только изредка дотрагивалась до рукава сына, когда тот проходил мимо. Малфой вздрагивал, оборачивался на мать и закатывал глаза. Молчаливый диалог взглядов и прикосновений, которому Гарри, занятый другими мыслями, тогда не придал значения, сейчас, в конце дня, показался очень подозрительным. Словно Нарцисса каждый раз одергивала хорька, когда тот слишком уж приближался к гостям. Что, до сих пор боится? Ненавидит? Опасается, что ее драгоценный сыночек замарается во время общения с Поттерами-Уизли?

Последняя мысль показалась настолько дикой, что Гарри громко фыркнул и тут же сильно потер лицо ладонями, когда горячая вода больно и противно защипала в носу. Нет, не в ненависти дело, наверное для надменной блондинки ее сын так и остался маленьким мальчиком в зеленой слизеринской мантии, как для любой матери. Поди ж ты – хорек сам уже седой, очки вон надевает, когда читает, а мамаша за ним все еще присматривает… И чего боится – не понятно.

Да и сам Малфой вел себя несколько… Даже если забыть странную реакцию на известие о том, что его похотливый сыночек соблазнил сына человека, у которого был в гостях, то… Гарри прижался лбом к кафельному белому квадрату, подставляя под упругие струи затылок, и замычал от бессильной ярости – да что они все скрывают?! Карамельная Астория только кивала головой, когда проспавшийся Альбус был подвергнут допросу о причинах побега. Смотрела своими прозрачными голубыми глазами, по которым невозможно ничего прочитать, и кивала, когда ее сын, которому Гарри тоже не верил, понес какую-то чушь насчет случайной ссоры, так же как мать, хлопая загнутыми кукольными ресницами. И точно так же продолжала одобряюще улыбаться, когда Малфой произнес прочувствованную речь о глупых подростках, ради дурацкого пари кидающихся в омут головой. Речь, рассчитанная на родителей Альбуса. И если Джинни поверила в историю о том, что малолетние негодники, поссорившись во время конной прогулки, ударили по рукам, что бы проверить, не побоится ли трусишка Альбус в одиночку посетить Лютный переулок, то Гарри сразу понял, что ему морочат голову.

Не похоже это было на спор. Если дело было только в глупом пари, то почему такие испуганные лица были у детей, когда они ввалились в кабинет Малфоя? Почему Джеймс даже слова не промолвил о произошедшем, даже когда они всей семьей вышли из камина и молча разбрелись по комнатам? Почему чертов Драко Малфой так многозначительно переглядывался с женой и матерью, неодобрительно покачивающей высокой прической? Не хотели что-то говорить, предпочтя выдать за истинную версию событий неумелую ложь, придуманную только что, пока Гарри приходил в себя после пережитого волнения? Вызвать бы вас всех в Аврорат, да поговорить как положено…

- Гарри, ты хорошо себя чувствуешь? – раздался из-за двери взволнованный голос Джинни, сопровождаемый громким стуком в дверь. Поттер от неожиданности вздрогнул, прерванный прямо на середине размышлений, и, выругавшись сквозь зубы, выключил воду.

Лежа в кровати, он долго не мог уснуть, рассматривая яблоневую ветку, черными ночными листьями прижавшуюся к оконному стеклу. Жена давно уснула, повернувшись к Гарри спиной и привычно пристроив ступни к щиколоткам супруга – успокаивающее прикосновение, которое сегодня не раздражало и не вызывало желания отодвинуться. Наоборот, казалось чем-то очень привычным и домашним, не позволяющим потерять почву под ногами. Якорь.

Вот когда сегодня Малфой то подавал стакан с зельем, то внимательно заглядывал в глаза, сдвинув к переносице тонкие светлые брови, то осторожно подхватывал под руку, словно Гарри превратился в старую развалину и готов свалиться в обморок – эти короткие моменты необязательных, но таких нужных прикосновений, тоже накатывало ощущение тепла и поддержки. Надо же, вот тебе и слизеринский хорек. Живешь всю жизнь, думая, что здесь черное, а вот тут белое… А потом в один прекрасный день выясняется, что все совсем не так – черное и белое сливаются в один сплошной серый туман со множеством оттенков. Старший сын, надежда и гордость, целуется с другим мальчишкой, и что там у них, и как к этому относиться – не понятно. Средний сын, отличник и тихоня, никогда не замеченный в странном и неадекватном поведении срывается в бега, да еще и открывает в себе талант азартного игрока. А школьный недруг, военные враг, с которым отношения начали налаживаться лишь спустя много лет, оказывается одним из людей, с которыми находиться рядом очень спокойно и надежно. Как с Роном и Гермионой. Даже как с Джинни. А решение Малфоя наказать Скорпи за рукоприкладство, оставив его на всю неделю дома, вызывало еще большую симпатию – Гарри был уверен, что хорек попросту разбаловал сына, растлил вседозволенностью и потаканием глупым капризам. Но спокойный, но непреклонный тон, которым Малфой озвучил свое решение, ему очень понравился. Не смотря на упрямо выдвинутый острый подбородок и вздернутый нос Скорпиуса. Не смотря на нерешительный жест Астории, тронувшей сурового отца семейства за руку. Не смотря на еще больше помрачневшего Джеймса и ворчливое недовольство Альбуса, которому тоже предстояло наказание, но у себя дома.

Хорек показал острые зубы собственной семье. Сам Гарри был не уверен, что смог бы устоять против двух пар влажных, распахнутых на пол лица глаз и дрожащих розовых губ жены Малфоя, переживающей за сына. Во всяком случае против Джинни он был бессилен. А Драко устоял. Вот тебе и на. Кремень. Еще бы не врал – цены бы ему не было, но это уже было бы слишком. В конце концов, он же Малфой…


* * *

Всю первую половину недели он злился. Злился на идиота Альбуса, тупого заученного болвана, опять устроившего глупую истеричную выходку, обошедшуюся всем слишком дорого. Злился на Скорпи, буркнувшего что-то на прощание, когда Джеймс улучил один единственный момент, чтобы поймать белобрысого в галерее между столовой и гостиной, когда представители обоих семейств были слишком заняты, чтобы обратить внимание на то, что отпрыск славного рода слишком задерживается за дверью. Не просто буркнул, а прошипел нечто непонятное, но очень ядовитое, отвернул лицо и оттолкнул Джеймса локтем, протискиваясь мимо него в гостиную, где на узкой банкетке дрых младший братец. Злился на мистера Малфоя, наказавшего сына за драку заточением в родном поместье. И это было очень обидно, тем более, что Джеймс считал, что Альбус еще легко отделался.
Откровенно говоря, тушканчик своим ловким апперкотом всего на несколько секунд его опередил – увидев в доску пьяного брата, с глупой улыбкой появившегося посреди гостиной в обнимку с бородатым аврором и пивной кружкой, Джеймс готов был сам сорваться с места и надавать кретину по шее. За дурь. За истеричный бабий характер. За то, что всех перепугал. И за то, что посмел ревновать чужого парня, за то, что Лили ревела белугой, за дрожащие мамины руки, подносящие к бескровным губам стакан с зельем, за страшный смех отца в первые минуты, когда стало известно о побеге. А несколько часов спустя хотелось врезать уже за другое – за самодовольное выражение лица, за непривычно уверенный взгляд и за широкую улыбку, рвущуюся наружу. Уж чего Альбус с тушканчиком наговорили друг другу в пустой гостиной – не известно, но рожа брата просто лучилась и сияла, как те самые монеты, выигранные этим книжным червем в Триктрак.

К среде стало совсем плохо. За завтраком Лили капризничала, выпрашивая у матери очередной поход по магазинам, отец как всегда читал свежую газету, рассеянно постукивая ложечкой по яйцу в желтой подставке-стаканчике, не замечая, что скорлупа давным-давно треснула. И только придурок Альбус, с которым отношения за эти дни накалились до предела, за обе щеки молотил овсянку ни на кого не обращая внимания. Потом, к удивлению семьи, не привычной к такому аппетиту рейвенкловского отличника, сжевал один за другим два бутерброда, выхлебал стакан сока и сорвался в гостиную, к камину. Джеймсу оставалось только с силой проскрести по тарелке ребром ложки, уставившись на пустой стул, на котором обычно сидел белобрысый – то, что брат сейчас будет минимум три часа болтать с узником Малфой-Менора, запертым дома по его же вине, злило необычайно! Теперь каминная сеть будет занята до обеда, и после обеда тоже – Альбус, видимо, шел на рекорд, побив достижения Лили по длительности болтовни с подругами. Поднимаясь на второй этаж Джеймс иногда присаживался на корточки и заглядывал вниз, в открытые двери гостиной, стараясь разглядеть камин и собеседника брата, но каждый раз видел одну и ту же удручающую картину – потертый джинсовый зад Альбуса, растянувшегося на животе перед очагом, сухарную плетенку у каминной решетки и угол какой-нибудь книжки. Видимо, братец наивно полагает, что Скорпи в родном доме с обширной библиотекой читать нечего. Кретин.

- И какой смысл был в наказании, если они все равно постоянно вместе? – спрашивала мама, выглядывая из кухни, и зычно кричала в открытую дверь, - Альбус! Ну выйди хоть на полчала на свежий воздух! И освободи наконец-то камин!

- Да, сейчас… - глухо доносилось из гостиной. И конечно, болтовня продолжалась с прежним энтузиазмом. Несколько раз намеренно входя в комнату то за очками отца, забытыми на столе, то за маминым вязанием, Джеймс мрачнел, когда при его появлении интимное перешептывание сразу прекращалось. Скорпи сдержанно кивал головой и холодно улыбался, отводя в сторону глаза, а Альбус каждый раз одаривал старшего брата таким взглядом, что Джеймс еле сдерживался, чтобы не наподдать зарвавшемуся малолетке по тощей джинсовой заднице. Оттащить за шиворот от камина, вышвырнуть за дверь, хлопнув тяжелой створкой перед любопытным носом, и расспросить наконец, белобрысого, какого черта происходит? Ну, хорошо, хотя бы просто спросить, как у него дела, когда вернется, да и просто сказать, что Джеймс соскучился, и что он очень ждет воскресенья, когда наказание должно закончится, и услышать в ответ на приветствие такое знакомое: «Чертов тролль, потом, все потом!»

Неделя казалась длиннее целого учебного семестра, зато в воскресное утро встретило Джеймса сильным ароматом ванильной выпечки, горячими солнечными лучами, бьющими в окно, топотом ног по бощатому полу коридора, и звонким голосом Лили, верещавшей где-то на лестнице:

- Папочка, с Днем Рождения! Поздравляю!

- И я, - улыбнулся Джеймс, потягиваясь до хруста в суставах и чувствуя, как внутри все замирает от сладкого предчувствия: накануне в окно кухни влетел нахальный Полонез, сбил со стола масленку, и, покружив под потолком, бросил в руки отца узкий свиток - сегодня Поттеров ждали в Малфой-Мэнор. Белобрысый получал полную амнистию, очень удачно приуроченную ко Дню Рождения Гарри Поттера. Наконец-то.

Дата добавления: 2015-10-28