Читайте также: |
|
Маленькие дети скрывают свои фантазии. Они хотят отличаться от других, стремятся до-казать свое превосходство или привлечь к себе столь желанное внимание.
Ребенок робкий, слабосильный или просто заурядный тешится мечтами о том, как он по мановению руки станет Самсоном, Сталлоне или — за вычетом явного акцента — Шварценеггером. Ребенок, редко покидающий дом, лишенный возможности путешествовать, мечтает стать летчиком или астронавтом.
Психиатр, при желании, всегда может найти подоплеку таких фантазий: ребенок слишком любит свою мать или наоборот; ребенок слишком обожает отца или наоборот. Но как быть с ребенком, уверовавшим в то, что он есть Бог? Как быть с Джорджем Соросом, выросшим в обеспеченной семье в Будапеште 30-х годов, иначе говоря, с нормальным ребенком, который любит спорт, имеет много друзей и ведет себя, как и все дети его возраста?
Насколько легче было бы объяснить грандиозные мечты взрослого Джорджа Сороса, если он уже в детстве проявлял необычайно сильные мессианские настроения?
В зрелом возрасте он ничем их не выдавал, не делал излишне резких жестов и всячески демонстрировал отход от столь необузданных воззрений. Но только вообразите, насколько это тяжко для человека, верящею в свою божественную природу!
«По правде говоря, — напишет он в одной из своих книг, — я с детства несу в себе могучие мессианские фантазии, которые я вынужден скрывать, иначе они могли бы доставить мне немало хлопот».
Одним из способов сокрытия было как можно меньше говорить о них. В редких случаях, когда он все же заговаривал о них, английская газета «Индепендент» от 3 июня 1993 года передавала следующее: «Это своего рода болезнь, считать себя неким божеством, создателем всех вещей, но я не страдаю от этого с тех пор, как начал лечиться».
А в самом пространном изложении своих детских фантазий, помещенном в изданной в 1987 году книге «Алхимия финансов», Сорос признался, как мучился в юности и не мог ни с кем поделиться своей тайной.
«Я не удивлю читателя, если скажу, что я всегда был слишком высокого мнения о себе. Скажу проще, я всегда воображал себя неким Богом или экономическим реформатором вроде Кейнса или, еще лучше, ученым вроде Эйнштейна. Но я не настолько витал в облаках, чтобы не понимать излишней смелости подобных притязаний и не скрывать их как тайный грех. Когда я вырос, это во многом предопределило мои беды. Потом в моей жизни реальность сблизилась с вымыслом настолько, что я смог признаться в этой тайне хотя бы самому себе. Нечего и говорить, что после этого я стал чувствовать себя намного счастливее».
Поразительная мысль! Реальность сблизилась с его фантазиями о себе как о Боге! Неужели Джордж Сорос полагает, что жизнь преуспевающего финансиста и филантропа претворяет в явь его детские мечты о собственной божественности?! Очевидно, именно это он и имеет в виду.
Помимо этого отрывка, Сорос лишь вскользь упоминал вслух, почему он считал себя Богом и что он хотел сказать подобным признанием. Пожалуй, если бы «прижать» его, то Сорос стал бы убеждать всех, что он просто шутил, что он вовсе не считал себя Богом. Иногда он даже подсмеивался над своими детскими фантазиями. Один журналист предложил Соросу замахнуться на престол папы римского.
— Зачем? — спросил он. — Я уже его патрон.
Вот и разберись, где тут шутка, когда человек, даже в старости, убежден, будто одарен свыше уникальными способностями?
Джордж Сорос в роли Божества.
Звучит неубедительно, но помогает понять завышенную самооценку, сохранившуюся у него с раннего детства.
Поскольку Джордж хранил свои детские мечты в тайне, никто из знавших его в детстве не припоминает, чтобы он настаивал на божественном происхождении. Они вспоминают, что он любил верховодить другими детьми. Многие его сотрудники полагают, что своими откровениями о том, как он мнил себя Богом, Сорос как бы подчеркивает нынешнее превосходство над другими. Словно ища оправданий гиперболам Сороса, они отрицают его заявления, говоря, будто он имел в виду нечто совсем другое.
Один из этих людей утверждает, будто Джордж Сорос не считал себя Богом, но только полагал, что может разговаривать с Богом! Другой считает, что Сорос просто выразил владеющее им чувство всемогущества: говоря о своей божественности, он просто с напускной иронией сравнивает себя с другими, как некоторые сравнивают себя с Наполеоном.
Знающие Джорджа Сороса, говоря так, желают опустить его на грешную землю. Им не нужен друг или коллега, воистину уверовавший в свою божественность. Эти люди отринули бы как помешанного любого другого человека, высказывающего подобную крамолу. Но не Джорджа Сороса. Ведь он внушает им еще и страх.
Что натолкнуло юного Джорджа на такие мысли?
Возможно, не обошлось без влияния родителей. Они не чаяли в нем души. Но и папа Тиводар, и мама Элизабет точно так же не чаяли души и во втором сыне, а он уж никогда не мнил себя Богом.
Джордж родился в Будапеште в 1930 году. Во всех биографиях, будь то пресс-релизы, выпущенные финансируемыми Соросом учреждениями, или его собственные книги, день и месяц его рождения не упоминаются. Только год. Причины этого не ясны.
При рождении он получил венгерское имя Дьердь Шорош. Потом он переиначил его на английский лад — Джордж Сорос. Хотя по-венгерски его фамилия произносится как Шорош, он приучил своих английских и американских знакомых говорить Сорос. Его единственный родной брат Пол родился двумя годами ранее.
При всех своих пороках, Тиводар Шорош послужил для своего младшего сына ярким примером. Он был прокурором и к рождению Джорджа уже прошел внушительную жизненную школу, чей опыт остался неизгладим. Во время первой мировой войны Тиводар попал в плен и провел три бурных года в России — с первых дней революции в 1917 году до окончания гражданской войны в 1920. Все эти годы он кочевал по Сибири и надеялся выжить. Он делал все, чтобы выжить, как бы противно ни выглядело это «все».
Вспоминая о тех страшных годах, Тиводар говорил мальчику, что во время революции возможно все. Хотя сами эти слова вряд ли могли послужить рецептом выживания, но для сына они означали очень многое. Постепенно Джордж осознавал, что его отец — человек очень умный, даже хитрый, который перехитрит кого угодно. Мальчик относился к нему с величайшим почтением.
Ференц Нагель младше Сороса на год и по-прежнему живет в Будапеште. Он инженер-химик, работает на всемирно известном электроламповом заводе «Тунгсрам». Впервые он встретился с Джорджем в 1936 году на острове Лупа, излюбленном месте отдыха горожан на Дунае, в часе езды к северу от Будапешта, где Соросы и Нагели приобрели дома. Если дела шли плохо, вспоминает Нагель, Тиводар всегда находил выход. «Он ни разу не проигрывал всерьез. По словам Нагеля, свою решимость сын унаследовал от Тиводара. И прагматизм тоже. Позднее Джордж вспоминал: «На чьей стороне он был во время гражданской войны? Разумеется, на обеих. Ему пришлось поступить так, чтобы выжить». Для Джорджа важно было то, что у Тиводара были все необходимые для этого качества.
Искусство выживания стало первостепенной ценностью в жизни Джорджа Сороса. Некоторые из присущих Тиводару качеств были бесценны на войне, но в мирное время зачастую мешали. К началу 30-х годов Тиводар уже не казался героем обитателям Лупы. Симпатичный черноглазый брюнет, он был атлетически сложен и любил заниматься спортом. Тиводар славился щедростью, непостоянством и отвращением к труду. «Мой отец не работал. Он просто делал деньги». Так казалось юному Джорджу.
Ференц Нагель живописует, как однажды летом Тиводар собирался на работу. Каждый день в семь утра он садился на пароход и отправлялся в свое будапештское бюро. «Когда Тиводар слышал гудок парохода, — вспоминал Нагель, — он поспешно надевал брюки и начинал бриться. Даже на пристань выбегал с бритвой в руке и продолжал бриться по пути. Для него было правилом валяться в постели до самой последней минуты. Хотя среди юристов это скорее исключение. Он всегда был пронырой».
Иначе говоря, плевал на приличия, играл не по правилам и обходил острые углы.
Если о Тиводаре шла дурная молва, Джорджу его образ жизни казался привлекательным, хотя многие вспоминали о присущей Тиводару страсти отлынивать от тяжелой работы. Как признал позднее и Джордж, отец очень мало работал после возвращения из русского плена. Но в этом были и хорошие стороны. Отец мог уделять детям больше внимания, и Джорджу это нравилось. Он любил болтать с отцом и многое узнавал из их разговоров. Если кто-то считал Тиводара транжирой, Джорджа это не волновало. Он просто не обращал внимания на то, что денежные дела отца то приходили в упадок, то шли прекрасно, то снова шли плохо. Пусть и невольно, Тиводар передал сыну многое, что тот пронес через всю свою жизнь. «Одним из его уроков была бессмысленность заработка денег ради самих денег. Богатство может стать обузой».
Для тех, кто подобно Тиводару ставил превыше всего выживание, избыток денег имел и изъяны. Люди охотно покушаются на богатства слишком богатых. Слишком богатые могут изнежиться, и выжить им будет очень трудно. Тиводар с успехом внушил эти мысли сыну. Потом, уже скопив столько денег, что большинству и не снилось, Джордж Сорос почти не выказывал своего удовольствия по этому поводу.
Однако величайшим подарком Тиводара младшему сыну было постоянное и искреннее внимание. Он часто беседовал с ним о всяких премудростях жизни и всячески поощрял у мальчика чувство собственного достоинства. Прививая ему ощущение самоценности, Тиводар провоцировал у Джорджа повышенную самооценку, уверяя: если удалось отцу, то сын и подавно научится выходить из всяких передряг целым и невредимым и справляться с трудностями. И точно так же, как и Тиводар, Джордж понял, что зачастую нужно искать нестандартные методы решения проблем.
Если Тиводар учил мальчика искусству выживания, Элизабет привила младшему сыну любовь к искусству как таковому. Джордж был глубоко привязан к матери. Живопись и скульптура, музыка и литература составляли важнейшую часть жизни Элизабет, и она старалась передать любовь к ним и сыну. Джорджу больше нравились рисование и живопись, в меньшей степени музыка. Да и позднейший его интерес к философии во многом связан с увлечением Элизабет этим предметом. Хотя в семье говорили по-венгерски,. Джордж выучил также немецкий, английский и французский.
Иегудит Симо, запомнившая его «хорошеньким мальчиком», живет по сей день в Будапеште. Она встречала Джорджа и его родителей на острове Лупа.
Она вспоминает, что жизнь Элизабет была «нелегкой». Любовь Тиводара к жизни на широкую ногу и непомерная лень были причиной частых ссор в семье, и как ни старалась Элизабет не выносить сор из избы, иногда это ей не удавалось. Миниатюрная блондинка Элизабет была типичной домохозяйкой, воспитывавшей двух сыновей и хлопотавшей по дому, на вид скорее венгерскому, чем еврейскому. Подобно многим зажиточным венгерским евреям, Тиводар и Элизабет явно тяготились своим иудейским происхождением. Потом Сорос не раз заявлял приятелям: «Я вырос в еврейской антисемитской семье». Голубоглазый блондинчик — копия мамочки, а не знойного отца, — Джордж не был похож на еврея и сиял от радости, когда кто-нибудь говорил ему об этом. Величайшим счастьем для него было услышать, что у него совсем нееврейская внешность.
Тиводар настолько отдалился от иудаизма, что был не прочь выдавать себя за христианина. Во время войны, например, он подучивал Джорджа выпрашивать у солдат сигареты, а затем продавал их еврейским лавочникам. Суть дела заключалась в том, что Тиводар выступал в роли нееврея, сочувствующего евреям. Так, казалось ему, будет безопаснее.
Несмотря на все усилия выделиться из серой массы, друзья детства вспоминают о Джордже как о самом обычном мальчишке. Он мог сколько угодно воображать себя Богом, но никто из его друзей и не подозревал о его незаурядных, хотя и не божественных способностях. Все в один голос говорят, что он был отнюдь не гением, но не отказывают в несомненной сообразительности и инициативности. Когда Джорджу исполнилось 10 лет, он стал издавать газету под названием «Глас Лупы». Два лета он писал все до единой статьи и продавал газету отдыхающим на острове за умеренную плату Ференц Нагель вспоминает, что Джордж частенько дерзил старшим. «Если он во что-то верил, то защищал свою веру непоколебимо. У него был жесткий и властный характер».
Мальчик добился успехов в спорте, особенно в плавании, парусном спорте и теннисе. Два теннисных корта на сорок семей, отдыхающих на острове, — просто роскошь! А вот футбол он презирал как спорт бедных, а стало быть, чужой.
Он увлекался всевозможными играми. Особенно ему нравилось играть в «капитал», венгерский вариант известной «монополии», С семи лет он часто играл в эту игру с другими детьми и почти всегда выигрывал. Хуже всех играл Джордж Литвин. Общие друзья не удивились, узнав, что Джордж Сорос стал финансистом-виртуозом, а Литвин... историком.
Но постоянные выигрыши наскучили юному Джорджу. Чтобы оживить игру, он придумал новые правила. Одним из новшеств стало создание фондовой биржи. Когда Сорос посетил Венгрию в 60-е годы, начинающий финансист разыскал Ференца Нагеля, и тот спросил, чем он занимается. Сорос улыбнулся: «Помнишь, как мы в детстве играли в «капитал»? Сегодня я делаю то же самое».
В Будапеште дети до 14 лет были обязаны ходить в школу. Семьи бедняков не могли позволить себе посылать в школу детей постарше.
Миклош Хорн, преподаватель экономики в Будапеште, ходил в младшие классы вместе с Джорджем. Они встретились в 1940 году, когда им было по 10 лет. В том же году они перешли в другую государственную школу, где учились дети цз обеспеченных семей. И все последующие шесть лет просидели за одной партой.
В школе Джордж учился неровно. Поэтому он и Миклош не стали близкими друзьями. «Джордж был дерзким, даже бесцеремонным парнем, а я был тихим и спокойным. Он обожал драки. Даже стал неплохим боксером».
В школе все классы делились на две группы: для евреев и неевреев. Джордж и Миклош Хорн учились в еврейской группе. Хорн отчетливо помнит частые стычки между учениками разных групп. Хотя кулачные бои не переросли в антисемитизм, вспоминает Хорн, от внимания подростков не ускользало, что драки случаются в основном между евреями и неевреями. «В конечном итоге антисемитизм давал себя знать. Драки стали своего рода политической акцией».
Хотя юный Сорос участвовал в драках, сражения на школьном дворе не были реакцией на антисемитизм. По мнению Хорна, Джордж избегал слишком тесных уз и поддерживал хорошие отношения с учениками из обеих групп.
Хотя в зрелые годы Джорджу Соросу нравилось считать себя интеллектуалом, его способности проявились поздно, и школьные приятели о них умалчивают. Не помнят они и его увлечений каким-нибудь предметом. По словам Микло-ша Хорна, «Джордж был далеко не блестящим учеником. Скорее середнячком. Но язык у него был подвешен здорово».
Пол Тетеньи ходил в ту же школу и, подобно Хорну, вспоминает Сороса всего лишь «средним» учеником. Один случай он помнит до сих пор. Весной 1942 года, когда им было по 12 лет, Джордж и Пол пришли на собрание скаутов, где объявили о создании кружка эсперантистов. Желающим записаться туда предложили написать свои фамилии на листке, лежавшем на парте. Джордж как бы в шутку скомкал листок, не дав Тетеньи подписаться. «Ему нравилось всех высмеивать, — вспоминал Пол, — и я боялся, что окажусь мишенью его шуточек. Я хотел забрать у него листок, и мы подрались». Сцепившись в жаркой битве под партой, мальчики, к своему стыду, вскоре увидели лицо склонившегося над ними учителя. За эту драку им вынесли письменное предупреждение.
Когда в сентябре 1939 года началась вторая мировая война, Джорджу было 9 лет. Но его жизнь почти не изменилась, так как тогда нацисты еще не представляли для Венгрии никакой угрозы. Жители Будапешта занимались своими обычными делами. Вскоре после нападения Советского Союза на Финляндию Джордж прочитал в местной газете призыв помогать Финляндии. Он тут же помчался в редакцию газеты, чем поразил журналистов, не ожидавших от девятилетнего сорванца готовности помогать людям в столь отдаленной стране. Вскоре в газете напечатали статью о приходе в редакцию малолетнего Джорджа.
Однако война разгоралась, и вырисовывалась угроза немецкого вторжения в Венгрию. Джордж Сорос и остальные венгерские евреи не могли скрыться от войны. Очень скоро война без приглашения ворвалась в их дом, оставив незаживающие раны.
ГЛАВА 3
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Иногда означает позорное отступление | | | Подвалы Будапешта |