Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Судим викторианцев

Существуют ли гены морали? | Групповой отбор | Глава 9. Друзья | Теория игр и реципрокный альтруизм | Ненулевая сумма игры | Что чувствует программа ТО ЗА ТО | Но наука ли это? | Значение реципрокного альтруизма | Глава 10: Совесть Дарвина | Бесстыдная уловка |


Читайте также:
  1. ГЛАВА ВОСЬМАЯ. О том, почему неправо судим мы о вещах и как стяжать правые о них суждения
  2. ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ. Если судим строго ближних, то это от высокого о себе мнения и от наущения вражеского. Как преодолеть эту склонность
  3. Если судим строго ближних, то это от высокого о себе мнения и от наущения вражеского. Как преодолеть эту склонность
  4. Имело ли место ясно и недвусмысленно выраженное волеизъявление обвиняемого (подсудимого) или защиты о допросе свидетеля, заявлялись ли об этом ходатайства.
  5. О том, почему неправо судим мы о вещах и как стяжать правые о них суждения
  6. О том, почему неправо судим мы о вещах. и как стяжать правые о них суждения
  7. Совесть викторианцев

"Моральность" викторианцев в действительности была предметом известных споров. Их обычно обвиняли в большом лицемерии. Но как мы видели, небольшое лицемерие естественно для нашего вида. И, как ни странно, некоторое лицемерие может служить признаком высокой этики. В "высокоморальном" обществе,где ежедневная жизнь состоит из большого количества любезностей и альтруизма, где подлость и непорядочность надежно наказываются социальными санкциями, там высокая моральная репутация ценна, а плохая, соответственно, чревата. Этот дополнительный вес репутации является не последним стимулом делать то, что люди по своей природе делают так или иначе - преувеличивать их достоинства. Как Уолтер Хоугтон написал в "Структуре викторианской психики": "Хотя каждый время от времени изображает из себя кого-то более хорошего, чем он есть (даже для самого себя), но викторианцы более нас были подвержены этому типу обмана. Они жили в эпоху намного более высоких стандартов поведения...".
Даже если мы согласимся с тем, что викторианское лицемерие является косвенным подтверждением викторианской этики, то нам нужно будет выяснить, является ли "мораль" правильным словом. В конце концов, для большинства викторианцев преобладающее поведение не повлекло настоящих жертв. Столь многие люди были так широко деликатны, что каждый получил свою часть взаимности. Но это не обвинительный акт викторианской этики. Это целое мировоззрение в основании здравой этики - поощрять неофициальные обмены ненулевыми суммами, тем самым поднимая полное благосостояние, то есть поощрять обмен ненулевыми суммами между сферой экономики и закона. Один автор, оплакивая "повышение эгоизма" и ухода "викторианской Америки", сделал наблюдение, что следуя викторианским обычаям, "основная масса американцев жила в социальной системе, которая была предсказуема, устойчива и в основном прилична. И так было, несмотря на лицемерие, потому, что большинство людей чувствовало свои обязанности и обязательства перед другим людям, которые делали это не дожидаясь вознаграждения". Можно подвергнуть сомнению буквальную истинность последнего предложения, не сомневаясь в её дрейфе. То, что поддерживало всеобщее чувство долга, не было самопожертвованием в буквальном смысле, но неявным согласим на широкий социальный контракт, по которому обязательства к другим людям будут, хотя и косвенно, возвращены к нам когда-нибудь. Однако автор прав: ныне на бдительность расходуется огромное время и энергия, в чём не было необходимости в викторианскую эпоху.
Можно выразить сущность проблемы, сказав, что викторианская Англия была замечательным обществом, но состоящим не из особо замечательных людей (не факт - А.П.). Они только делали то, что делаем и мы, - поступали добросовестно, вежливо и внимательно в той мере, в какой им будет заплачено. В те времена платили больше. И, кроме того, их моральное поведение, каким бы похвальным оно ни было, было больше наследием, чем выбором; совесть викторианцев формировалась способами, которые викторианцы никогда не понимали, и на которые они в каком-то смысле были бессильны повлиять.
Вот вердикт в отношении Чарльза Дарвина, данный нам властью всего, что мы теперь знаем о генах: он был продуктом его социальной среды (полагаю, что категоричность здесь неоправдана - А.П.). Он был добродетельный человек, и он был хорош, как пассивное отражение совершенства его общества. И, так или иначе, многое из его добродетельности было вознаграждено.
Однако Дарвин иногда заходит явно дальше требований взаимного альтруизма. В Южной Америке он прививал сады для индейцев-огнеземельцев. И годы спустя, живя в деревне Доуне, он основал "Дружелюбное общество Доуне", которое проводило планы защиты местных рабочих, также основал "клубы", где улучшение их морали предполагалось проводить Скиннеровскими (бихевористическими) средствами (ругательства, драки и пьянство облагались штрафами).
Некоторые дарвинисты играют на сведение даже такого вида доброты к личному интересу. Если некто не может найти способ, которым огненноземельцы могли бы отплатить (а мы не знаем, что они его не нашли), то далее он предполагает влияние "эффекта репутации"; возможно, что люди с "Бигля" рассказали бы о великодушии Дарвина в Англии, где бы он был бы так или иначе вознаграждён. Но моральные чувства Дарвина были достаточно сильны, чтобы свести вероятность наличия такого цинизма практически к нулю. Однажды он услышал, что местный фермер заморил одну овцу голодом, он лично собрал доказательства и предъявил их судье. Мёртвой овце было бы очень трудно отблагодарить Дарвина, а фермер, конечно, не благодарил и подавно; что до "эффекта репутации", то затраты столь фанатичной энергии вряд ли можно считать целесообразными для этого. А каким могло бы быть вознаграждение от бессонницы, во время которой он вспоминал страдания южноамериканских рабов?
Проще всего объяснить этот вид "чрезмерной" моральности, вспомнив то, что люди - не "максимизаторы адаптивности", а, скорее, "исполнители адаптации". Обсуждаемая адаптация - совесть - была предназначена для максимизации пригодности к использованию местной среды во имя личных генетических интересов, но успех этих усилий далёк от гарантированного, особенно при социальных установках, чуждых естественному отбору.
Таким образом, совесть может направлять людей на поступки, явно не отвечающие их личным интересам, разве что для успокоения самой совести. Симпатия, обязательство и чувство вины, если их целенаправленно не уничтожали в юности, всегда потенциально могут вызвать у их носителя поведение, которое естественный отбор не "одобрил бы".
В начале этой главы мы выдвинули рабочую гипотезу о том, что совесть Дарвина - это гладко функционирующая адаптация. И это во многих проявлениях так и было. Более того, некоторые из этих проявлений весьма похвальны: они показывают, как некоторые "психические органы" хотя и ориентированы на личный интерес, в то же время предназначены для гармоничного взаимодействия с "психическими органами" других людей, в процессе которого может быть достигнуто высокое социальное благосостояние. Однако в некоторых проявлениях совесть Дарвина функционировала дизадаптивно. И это тоже повод для аплодисментов.

Конец второй части

 

 


Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Совесть викторианцев| Глава 11: Дарвин медлит

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)