ДВАДЦАТЬ ОДИН 12 страница. — И давать свою кровь не так плохо, как тебе кажется

— И давать свою кровь не так плохо, как тебе кажется. Как «кормилец», я даю ее совсем немного, но зато какой получаю кайф.

— Давай и об этом не будем говорить, — повторила я.

Не могла же я признаться в своей осведомленности, что моройские укусы — это действительно кайф.

— Прекрасно. Говори что хочешь, но моя жизнь и впрямь хороша.

На его лице промелькнула кривая улыбка.

— Но люди типа не… Ну, они не осуждают тебя? Должно быть, говорят всякое?

— Это да, — признал он. — Ужасные вещи говорят, обзывают грязными словами. Но знаешь, кто огорчает меня больше всего? Другие дампиры. Морои чаще всего оставляют меня в покое.

— Это потому, что морои не понимают — что такое быть стражем и как это важно. — До меня внезапно дошло, что я рассуждаю в точности как моя мать. — Таково предназначение дампиров.

Эмброуз поднялся, расслабляя ноги и полностью открыв моему взгляду мускулистую грудь.

— Ты уверена? А тебе не хотелось бы выяснить, каково на самом деле твое предназначение? Я знаю кое-кого, способного просветить тебя.

— Эмброуз, не делай этого, — почти простонала массажистка Лиссы. — Эта женщина сумасшедшая.

— Она экстрасенс, Ева.

— Никакой она не экстрасенс, и ты не можешь отвести к ней принцессу Драгомир.

— Сама королева не чурается спросить у нее совета, — возразил он.

— Она тоже заблуждается, — проворчала Ева.

Мы с Лиссой обменялись взглядами. Слово «экстрасенс» привлекло ее внимание. Вообще экстрасенсы и гадалки воспринимались с тем же недоверием, что и призраки, — вот только мы с Лиссой недавно узнали, что подобного рода психические способности, прежде рассматриваемые как игра воображения, на самом деле являются проявлением духа. В душе Лиссы мгновенно вспыхнула надежда познакомиться с еще одним обладателем духа.

— Нам хотелось бы повидаться с экстрасенсом. Можно это устроить? Пожалуйста. — Лисса бросила взгляд на висящие на стене часы. — И быстро. Нам скоро лететь.

Ева, со всей очевидностью, считала это пустой тратой времени, но Эмброуз жаждал нас отвести туда. Мы надели обувь и двинулись по лабиринту коридоров, но не тому, который начинался сразу за передним салоном, а другому, расположенному еще дальше.

— На них нет никаких указателей. — Я кивнула на бесчисленные закрытые двери, мимо которых мы проходили. — Для чего эти комнаты?

— Для всего, за что люди готовы платить деньги, — ответил он.

— А именно?

— Ах, Роза! Ты такая наивная.

В конце концов, мы добрались до двери в глубине коридора, вошли внутрь и обнаружили крошечную комнату, в которой едва хватило места для письменного стола. Позади него была еще одна закрытая дверь. Сидящая за столом моройка поднял взгляд и явно узнала Эмброуза. Он подошел к ней, и между ними начался негромкий спор, во время которого он пытался убедить ее позволить нам войти.

— Что скажешь? — негромко спросила меня Лисса.

Я не отрывала взгляда от Эмброуза.

— Что вся его прекрасная мускулатура пропадает зря.

— Забудь ты об этой истории с «кровавой шлюхой». Я имею в виду экстрасенса. Как думаешь, она тоже обладатель духа?

— Если такой пустозвон, как Адриан, оказался пользователем духа, то женщина, предсказывающая будущее, вполне может быть им.

Эмброуз вернулся к нам с улыбкой на лице.

— Сюзанна будет счастлива слегка сдвинуть расписание, чтобы вы попали следующими. Это займет не больше минуты — пока Ронда закончит с тем клиентом, что у нее сейчас.

По правде говоря, Сюзанна не выглядела счастливой из-за необходимости втискивать нас в расписание, но эта мысль лишь мелькнула и пропала, поскольку внутренняя дверь открылась и оттуда с потрясенным видом вышел морой, уже в годах. Он заплатил Сюзанне, кивнул нам и ушел. Эмброуз вскочил и сделал широкий жест в сторону двери.

— Ваша очередь.

Мы с Лиссой проследовали во вторую комнату, Эмброуз — за нами, закрыв за собой дверь. Чувство было такое, будто мы оказались внутри сердца. Все красное: красный плюшевый ковер, обтянутая красным бархатом кушетка, красные парчовые обои, красные атласные подушки на полу. На этих подушках сидела моройка лет за тридцать, с вьющимися черными волосами и темными глазами. Ее кожа носила еле заметный оливковый оттенок, но в целом она выглядела бледной, как все морои. Черная одежда резко контрастировала с красной комнатой, на шее и руках посверкивали драгоценности цвета моих ногтей. Я ожидала услышать наводящий жуть, таинственный голос — с каким-нибудь экзотическим акцентом, — но она заговорила как самая настоящая, хорошо воспитанная американка.

— Пожалуйста, садитесь. — Она указала нам на подушки. Эмброуз сел на кушетку. — Кого ты привел? — спросила она его.

— Принцессу Драгомир и ее предполагаемого будущего стража, Розу. Они хотят узнать свое будущее, но побыстрее, в общих чертах.

— Почему ты всегда меня подгоняешь? — спросила Ронда.

— Эй, дело не во мне. Им нужно успеть на самолет.

— Ты бы вел себя точно так же, если бы они никуда не спешили. Ты всегда торопишься.

Первое впечатление от этой удивительной комнаты стало ослабевать, и я оказалась в состоянии заметить некоторое сходство между ними (в особенности что касается волос) и добродушную манеру подшучивать друг над другом.

— Вы родственники?

— Это моя тетя, — с нежностью в голосе ответил Эмброуз. — Она обожает меня.

Ронда закатила глаза.

Это было удивительно. Дампиры редко поддерживают контакты с той моройской семьей, из которой вышли, но Эмброуз не только в этом отношении был далек от нормы. Лиссу все это тоже интриговало, но ее подлинный интерес лежал в другой плоскости. Она пристально вглядывалась в лицо Ронды, пытаясь обнаружить признаки того, что та тоже обладатель духа.

— Вы цыганка? — спросила я.

Ронда состроила гримасу и начала тасовать карты.

— Румынка, — ответила она. — Большинство людей называют нас цыганами, хотя этот термин не совсем точный. И прежде всего я моройка. — Она еще немного потасовала карты и протянула их Лиссе. — Сними, пожалуйста.

Лисса все еще смотрела на нее, отчасти надеясь, что сможет увидеть ауру. Адриан мог чувствовать других обладателей духа, но она пока такого навыка не имела. Она сняла колоду и вернула ее. Ронда вытащила три карты для Лиссы.

Я наклонилась вперед.

— Круто.

Это были карты таро. Я мало что о них знала — только то, что они обладают таинственной силой и могут предсказывать будущее. Я не слишком верила в это — примерно как в Бога, — однако до недавнего времени я не верила и в призраков.

Карты были такие: Луна, Императрица и туз кубков. Перегнувшись через мое плечо, Эмброуз посмотрел на карты.

— О-о-о! Очень интересно.

Ронда подняла на него взгляд.

— Тс! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Повернувшись к картам, она постучала пальцем по тузу кубков. — Ты в начале нового пути, возрождения огромной силы и невероятных эмоций. Твоя жизнь изменится, но хотя это изменение будет трудным само по себе, оно направит тебя по пути, который озарит мир совершенно новым светом.

— Вот это да! — воскликнула я.

Ронда кивнула на Императрицу.

— Тебя ждет власть, ты станешь лидером и справишься с этой ролью с благородством и умом. Семена уже посеяны, хотя существует оттенок неуверенности… таинственные влияния, витающие вокруг тебя подобно туману. — Потом она переключилась на Луну. — Однако эти неизвестные факторы не отпугнут тебя и не заставят свернуть с предначертанного судьбой пути.

Лисса широко распахнула глаза.

— И все это вы можете сказать, просто глядя в карты?

Ронда пожала плечами.

— Это есть в картах, да, но, кроме того, я обладаю даром, позволяющим видеть силы, которые обычные люди не воспринимают.

Она снова перетасовала карты и вручила их мне. Я сняла, и она открыла еще три. Девятка мечей, Солнце и туз мечей. Карта Солнце была перевернута.

И хотя я ничего в этом не понимала, у меня мгновенно возникло ощущение, что моя ситуация гораздо хуже, чем у Лиссы. На карте Императрица была нарисована женщина в длинном одеянии, со звездами над головой. Луна изображала луну и двух псов под ней, а туз кубков — украшенную драгоценностями, полную цветов чашу.

А вот на моей карте женщина горько плакала перед стеной из девяти мечей, а на тузе изображалась вытянутая рука, сжимающая железный меч. Солнце, по крайней мере, выглядело жизнерадостно; на этой карте был изображен скачущий на белом коне ангел, над головой которого сияло яркое солнце.

— Ее не следует перевернуть правильно? — спросила я.

— Нет, — ответила она, изучая карты. — Ты убьешь не-мертвого, — зловеще произнесла она.

Я помолчала, дожидаясь продолжения, но его не последовало.

— Постойте, это все?

Она кивнула.

— Это о чем говорят карты.

Я кивнула на них.

— А по-моему, тут гораздо больше сказано. Вы дали Лиссе целую кипу информации! Я же и без вас знаю, что мне предстоит убивать не-мертвых. Это моя работа.

Так мало о моем будущем! И так неоригинально. Ронда пожала плечами.

Я собралась сказать, что за такое жалкое прочтение моей судьбы она не может рассчитывать ни на какую плату, но тут в дверь негромко постучали. Она открылась, и, к моему удивлению, показался Дмитрий.

— Ах, мне так и сказали, что вы здесь. — Он вошел внутрь и только тут заметил Ронду. К моему удивлению, он отвесил ей уважительный поклон и очень вежливо сказал: — Извините, что прерываю, но я должен доставить этих двоих на самолет.

Ронда внимательно разглядывала его, с таким видом, словно он представлял собой тайну, которую ей хотелось разгадать.

— Не за что извиняться. Но может, ты найдешь минуточку для самого себя?

Учитывая наш схожий подход к религии, я ожидала, что Дмитрий скажет ей, дескать, у него нет времени на ее мастерские, но по сути жульнические предсказания. Однако он сохранял серьезное выражение лица и в итоге кивнул. Сел рядом со мной, и я ощутила приятный запах кожи и лосьона после бритья.

— Спасибо, — по-прежнему очень вежливо ответил он.

— Я буду краткой.

Ронда вложила в колоду мои бесполезные карты, перетасовала ее, дала Дмитрию снять и выложила перед ним три карты. Рыцарь жезлов, Колесо Фортуны и пятерка кубков. Мне все это ни о чем не говорило. Изображение на рыцаре жезлов соответствовало названию: мужчина на коне с длинным копьем в руке. Колесо Фортуны представляло собой круг со странными, плавающими в облаках символами. Пятерка кубков изображала пять опрокинутых кубков, из которых вытекала какая-то жидкость, и стоящего спиной к ним мужчину.

Ронда скользнула взглядом по картам, посмотрела на Дмитрия и снова на карты. Ее лицо ничего не выражало.

— Ты потеряешь то, что ценишь выше всего. — Она кивнула на Колесо Фортуны. — Колесо вращается, все время вращается.

Расклад получился хуже, чем у Лиссы, но все же он содержал больше моего. Лисса подтолкнула меня локтем — дескать, молчи! Оказывается, даже не осознавая этого, я уже открыла рот, чтобы выразить, наконец, свой протест, но тут же снова закрыла его, ограничившись сердитым взглядом.

Дмитрий с мрачным, задумчивым видом смотрел на карты. Не знаю, разбирался ли он в них хоть в какой-то степени, но разглядывал изображения с таким выражением, будто они и вправду содержали все тайны мира. Наконец, он снова уважительно кивнул Ронде.

— Спасибо.

Она кивнула в ответ. Мы все трое встали. Эмброуз сказал, что сам расплатится с Сюзанной позже.

— Оно того стоило, — сказал он мне. — Может, теперь ты дважды задумаешься о своей дальнейшей судьбе.

Я усмехнулась.

— Только не обижайся, но то, что мне выпало, ни о чем не заставляет задуматься.

Он среагировал так, как и на все прежние мои замечания, — просто рассмеялся. Мы уже совсем было собрались покинуть крошечную комнату Сюзанны, как вдруг Лисса метнулась назад, к открытой двери Ронды. Я последовала за ней.

— Ммм, прошу прощения, — сказала Лисса.

Ронда подняла на нее взгляд, в котором сквозило беспокойство.

— Да?

— Может, вам это покажется странным, но… ммм… не могли бы вы сказать, в какой стихии специализируетесь?

Я почувствовала, как Лисса затаила дыхание. Она очень, очень хотела, чтобы Ронда ответила, что у нее нет никакой специализации — это часто служит признаком наличия духа. Предстояло еще многое узнать о нем, и Лисса была одержима идеей найти других таких же, чтобы поучиться у них, — и в особенности ей хотелось научиться предсказывать будущее.

— Воздух, — ответила Ронда, мягкий ветерок зашевелил наши волосы в доказательство этого. — Почему тебя это интересует?

Лисса выдохнула, и я почувствовала охватившее ее разочарование.

— Просто так. Еще раз спасибо.

СЕМНАДЦАТЬ

На взлетно-посадочной полосе у входа в самолет стояли Кристиан и несколько стражей. Лисса побежала вперед, чтобы поговорить с ним, и мы с Дмитрием остались одни. На всем пути от здания со спа-комплексом он не сказал ни слова. Молчаливость, внутренняя сила — типичное для него состояние, но на этот раз что-то в его настроении показалось мне необычным.

— Ты все еще думаешь о том, что сказала Ронда? Эта женщина обманщица.

— Почему ты так считаешь? — спросил он, остановившись неподалеку от остальных.

Резкий ветер дул прямо в лицо, и я хотела поскорее оказаться на борту.

— Потому что по существу она не сообщила ничего! Слышал бы ты, что она мне предсказала. Одно предложение, содержащее и без того очевидное. Лиссе, правда, повезло больше, но и ей Ронда не сказала ничего выдающегося. Заявила, что она станет крупным лидером. Это что, так уж трудно вычислить?

Дмитрий улыбнулся.

— Может, ты проявила бы больше доверия, предскажи она что-нибудь поинтереснее?

— Может быть — если бы ее предсказание было еще и хорошее. — Он просто рассмеялся, и я спросила: — Ты так серьезно все это воспринял. Почему? Ты правда веришь в такие вещи?

— Это не вопрос веры… или неверия. — Сегодня на голове у него была черная вязаная шапочка, и он натянул ее, прикрывая уши. — Просто я уважаю таких людей, как она. Они имеют доступ к знанию, которого другие лишены.

— Однако она не обладатель духа. Откуда тогда у нее это знание? Мне по-прежнему кажется, что она мошенница.

— На самом деле она vrajitoare.

— Что? Это на русском?

— Нет, на румынском. Это означает… Ну, не существует точного перевода. Ближе всего «ведьма», но и это не совсем правильно. Их представление о ведьмах не такое, как у американцев.

Вот уж чего я никак не ожидала — вести с ним подобный разговор. Никогда Дмитрий не казался мне суеверным. На мгновение мелькнула мысль: если он верит в ведьм и гадалок, может, в состоянии поверить и в то, что я видела призрак? Не рассказать ли ему? Но я тут же отказалась от этой идеи. Тем более у меня не было возможности вставить ни словечка, потому что Дмитрий продолжал говорить.

— Моя бабушка была такой же, как Ронда. Занималась тем же. Очень мудрая женщина.

— Твоя бабушка… ч-что?

— По-русски это называется по-другому, но да, смысл тот же. Она умела читать карты, давала советы и этим зарабатывала себе на жизнь.

Я проглотила любые комментарии о мошенничестве.

— И что, ее предсказания сбывались?

— Иногда. Не смотри на меня так.

— Как?

— У тебя такой вид, будто ты считаешь, что я брежу, но слишком вежлива, чтобы выразить это словами.

— Бредишь… слишком грубо сказано. Я просто удивлена, вот и все. В жизни не ожидала, что ты можешь купиться на такие штуки.

— Ну, я вырос с этим, поэтому мне такие вещи не кажутся странными. И я «купился» не на все сто процентов.

К нам подошел Адриан и принялся громко возмущаться, что мы все еще не на борту.

— Я никогда не думала также, что у тебя есть бабушка, — сказала я Дмитрию. — В смысле, ясное дело, есть. Просто… чудно думать, что ты растешь, а она рядом. — Я и с матерью-то контактировала крайне редко, а с другими членами семьи вообще никогда не встречалась. — Это, наверно, странно и даже пугает, когда твоя бабушка ведьма? Она когда-нибудь грозилась, к примеру, наложить на тебя заклятие, если будешь плохо себя вести?

— В основном она грозилась отослать меня в мою комнату.

— Ну, по мне, это не так уж страшно.

— Это потому, что ты никогда не встречалась с ней.

— Она жива?

Он кивнул.

— Да. Годы не смогут ее убить. Она крепкая. Какое-то время она была стражем.

— Правда? — Как и в случае с Эмброузом, мои жестко фиксированные представления о дампирах, стражах и «кровавых шлюхах» начали давать трещину. — И что же, она отказалась от этого… ну, чтобы оставаться со своими детьми?

— У нее были своеобразные, но очень твердые идеи касательно семьи, которые ты, возможно, восприняла бы как дискриминацию женщин. Она считала, что всем дампирам необходимо проходить обучение и какое-то время исполнять обязанности стражей, но в конечном счете женщины должны возвращаться домой и растить детей.

— Но не мужчины?

— Нет, — ответил он с кривой улыбкой. — Мужчины, по ее мнению, должны оставаться на службе и убивать стригоев.

— Ничего себе!

Дмитрий как-то рассказывал мне немного о своей семье. Его отец часто появлялся там, но это был единственный мужчина в его жизни. И сестры Дмитрия тоже были от этого человека. И, если честно, идея его бабушки не казалась мне дискриминационной в отношении женщин. Я и сама считала, что мужчины должны сражаться, вот почему образ жизни Эмброуза показался мне таким странным.

— Тебе пришлось уйти. Родные просто вышвырнули тебя?

— Вот уж нет. — Он засмеялся. — Если бы я захотел вернуться домой, мать в то же мгновение приняла бы меня обратно.

Он улыбался, словно шутил, но в его глазах возникло выражение типа тоски по родине. Оно, правда, мгновенно исчезло. Адриан снова завопил, когда мы, наконец, поднимемся на борт.

Когда все уселись, Лиссе не терпелось рассказать новости нашим друзьям. Начала она с того, как меня вызывали к королеве. Мне не очень хотелось обсуждать эту тему, но она не отступалась, восхищенная тем, что королева хотела «похвалить» меня. На всех этот рассказ произвел впечатление — кроме Адриана. Судя по выражению его лица, он был уверен, что она вызывала меня отнюдь не ради этого. Но ради чего? Об этом он, видимо, понятия не имел, такое недоумение светилось в его глазах. Наконец-то я знала нечто, чего он не знал. У меня возникло чувство, что идея воссоединения с Лиссой привела бы его в такой же шок, как и меня.

Потом Лисса рассказала о сделанном ей предложении жить при дворе и учиться в колледже в Лихае.

— До сих пор не верится, — говорила она. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Адриан залпом выпил стакан чего-то очень похожего на виски. И когда только он успел раздобыть его?

— И это предложение исходит от моей тетушки? Тогда точно оно слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

После того как Татьяна грубо обвинила меня в несуществующей любовной связи, а потом выяснилось, что у нее самой есть дампир, одновременно любовник и «кормилец», ничто в отношении нее не могло меня удивить.

— У Лиссы могут быть неприятности?

— Ну, зачем же так уж? Нет. Просто она ничего не делает по доброте сердечной. Ну… — поправился Адриан, — иногда делает. Она не совсем уж сука. Думаю, в данном случае она беспокоится о Драгомирах. Я слышал, она любила родителей Лиссы. Но почему она делает именно это… не знаю. Может, хочет иметь возможность слышать другое мнение. Может, хочет приглядывать за Лиссой, чтобы та, упаси бог, ничего не учинила.

«А может, хочет женить тебя на Лиссе», — мысленно добавила я.

Кристиану все это страшно не понравилось.

— Он прав. Думаю, таким образом они рассчитывают укротить тебя, Лисса. Тебе нужно жить с тетей Ташей и не ходить ни в какую моройскую школу.

— Но там она будет в большей безопасности, — вставила я.

Я полностью разделяла идеи Таши насчет участия мороев в сражениях и не хотела, чтобы Лиссу впутывали в королевские планы. Однако если Лисса поступит в колледж, где отсутствует защита мороев, то окажется в опасности, а этого я определенно не хотела. Я начала разъяснять свою позицию, но тут самолет взлетел, и едва мы оказались в воздухе, вчерашняя головная боль вернулась. Возникло чувство, будто воздух со всех сторон сдавливает череп.

— Черт побери… — пробормотала я, приложив ладонь ко лбу.

— Что, снова плохо? — с тревогой спросила Лисса.

Я кивнула.

— У тебя всегда проблемы в полете? — поинтересовался Адриан и жестом дал понять, чтобы снова наполнили его стакан.

— Никогда, — ответила я. — Проклятье! Не хочу проходить через это снова.

Стиснув зубы, я попыталась не обращать внимания на боль — и вновь возникшие черные фигуры. Это требовало усилий, но если очень постараться, все это действительно проявлялось чуть меньше. Разговаривать мне не хотелось, и все оставили меня в покое. Обсуждение колледжа прекратилось само собой.

Прошло несколько часов, мы уже вот-вот должны были прилететь. Одна из стюардесс появилась в проходе и подошла к нашей группе с хмурым выражением лица. Альберта среагировала мгновенно.

— Что случилось?

— Снежная буря, — ответила стюардесса. — Мы не можем приземлиться в Академии из-за обледенения взлетно-посадочной полосы и сильного бокового ветра. Нам, однако, требуется дозаправка, поэтому мы сядем в Мартинвилле. Оттуда всего несколько часов езды на автомобиле, но это маленький аэропорт, и такими возможностями они не располагают. Поэтому мы сядем там, заправимся и, как только в Академии расчистят полосу, полетим туда. По воздуху это всего час.

Неприятная новость, но ничего страшного. Кроме того, разве у нас был выбор? По крайней мере, вскоре мне станет легче. Если моя нынешняя головная боль поведет себя как прежде, она уймется, как только мы окажемся на земле. Мы поудобнее устроились в креслах, пристегнули ремни и приготовились к посадке. Погода снаружи выглядела скверно, но пилот был опытный, и приземление прошло гладко.

Тут оно и произошло.

Едва мы коснулись земли, мой мир взорвался. Головная боль не исчезла — она стала еще хуже. Гораздо хуже… я даже не предполагала, что такое возможно. Чувство было такое, будто череп раскалывается на части.

Но это было только начало. Внезапно везде вокруг возникли лица. Призрачные, полупрозрачные лица и тела — вроде Мейсона. И господи, они были повсюду. Я даже не могла видеть сидящих в креслах друзей. Только эти лица — и их руки, бледные, светящиеся, тянущиеся ко мне. Рты открыты, как бы они говорят, и во всех глазах такое выражение, будто им что-то от меня нужно.

И чем ближе ко мне они придвигались, тем более становились узнаваемы. Я увидела стражей Виктора, погибших, когда мы освобождали Лиссу. Их широко распахнутые глаза были полны ужаса… но почему? Может, они снова переживали свою смерть? Рядом с ними появились дети, которых я поначалу не узнала, но потом… Это были те дети, которых мы с Дмитрием обнаружили мертвыми после устроенной стригоями бойни. Они выглядели такими же бледными, полупрозрачными, как Мейсон, но их шеи покрывала кровь — в точности как тогда, в доме. Ее ярко-красный цвет резко контрастировал с их туманными, светящимися телами.

Все больше и больше лиц появлялось вокруг. Никто реально ничего не говорил, но от них исходило отдающееся в моих ушах жужжание, становившееся все громче и громче. В толпе возникли три новые фигуры. Они не должны были выделяться среди остальных и все же контрастировали с ними так же резко, как кровь на шеях детей.

Это были родные Лиссы.

Ее мать, отец и брат Андрей. Они выглядели в точности так, как в последний раз, когда я их видела, прямо перед автомобильной аварией. Белокурые. Красивые. Царственные. Как и у Мейсона, на них не было следов смерти, хотя я знала, в какое месиво превратила их авария. И, как и Мейсон, они просто смотрели на меня с печалью в глазах, молча, но явно желая что-то сказать. Только, в отличие от случая с Мейсоном, я поняла, что именно.

За спиной Андрея было большое пространство тьмы, которое все время увеличивалось. Он показал на меня, а потом на него. Я поняла, сама не знаю, каким образом, что это вход в мир смерти, в мир, из которого я вернулась. Андрей — умерший в моем возрасте — повторил свой жест. То же сделали и его родители. Им не надо было ничего говорить, я и так поняла, что они хотят сказать: «Ты не должна была выжить. Тебе нужно вернуться к нам…»

Я закричала. И кричала, и кричала…

По-моему, кто-то в самолете заговорил со мной, но точно не знаю, потому что не могла видеть ничего, кроме этих лиц, рук и тьмы за спиной Андрея. Рядом с ними материализовалось лицо Мейсона, серьезное и печальное. Я воззвала к нему за помощью.

— Заставь их уйти! — закричала я. — Заставь их уйти!

Однако он ничего не сделал — наверно, просто не мог. В неистовстве я отстегнула ремень и попыталась встать. Призраки не касались меня, но находились очень близко, по-прежнему тянули ко мне худые руки и указывали в сторону тьмы. Я замахала руками, отгоняя их, умоляя кого-нибудь помочь мне и прекратить все это.

Никакой помощи, однако, я не дождалась. Никакой помощи, чтобы избавиться от всех этих рук, и запавших глаз, и пожирающей меня боли. Она стала такой сильной, что в поле зрения начали плясать сверкающие темные пятна. Возникло чувство, что я вот-вот потеряю сознание, и я была бы рада этому. Тогда боли не станет, как и всех этих лиц. Пляшущие пятна становились все больше, и вскоре я уже не видела ничего. Лица исчезли, исчезла и боль — долгожданная волна тьмы накрыла меня.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Дальше все было как в тумане. Я то теряла сознание, то вновь приходила в себя; смутно помнится, что со мной заговаривали, и самолет снова взлетел. В конце концов, я очнулась в школьном лазарете. Надо мной склонилась доктор Олендзки, моройка средних лет.

— Привет, Роза. — Она часто шутила, что я ее пациент номер один. — Как чувствуешь себя?

Вернулись детали случившегося. Лица. Мейсон. Другие призраки. Ужасная боль в голове. Сейчас все это исчезло.

— Хорошо, — ответила я, наполовину не веря самой себе.

Может, это был всего лишь сон? За спиной доктора я увидела Дмитрия и Альберту. Судя по выражению их лиц, события в самолете были вполне реальны.

Альберта кашлянула, и доктор Олендзки оглянулась.

— Можно нам? — спросила Альберта.

Доктор кивнула, и эти двое подошли к постели. Дмитрий, как всегда, действовал на мою душу будто бальзам. Что бы ни случилось, в его присутствии я чувствовала себя в большей безопасности. Однако даже он не смог помешать тому, что происходило в самолете. Когда он смотрел на меня вот как сейчас, с выражением нежности и беспокойства, это вызывало смешанные чувства. Отчасти мне нравилось, что он так тревожится из-за меня, а отчасти я хотела быть сильной — ради него, чтобы ему не нужно было обо мне беспокоиться.

— Роза… — неуверенно начала Альберта.

Чувствовалось, что она понятия не имеет, как действовать в данном случае. То, что произошло, выходило за пределы ее опыта. Заговорил Дмитрий.

— Роза, что произошло? — Не успела я открыть рот, как он добавил: — Только на этот раз не говори «ничего».

Ну, если я не могла дать такой ответ, то вообще не знала, что сказать. Доктор Олендзки сдвинула к переносице очки.

— Мы хотим одного — помочь тебе.

— Я не нуждаюсь в помощи. Со мной все в полном порядке.

Я говорила прямо как Брендон и Брет. Следующим шагом, наверно, было бы заявление, что я «упала». Альберта, в конце концов, справилась с собой.

— Ты была в порядке, пока мы были в воздухе. А вот когда мы приземлились, ты определенно была не в порядке.

— Зато сейчас я в порядке, — упрямо повторила я, отводя взгляд.

— Что произошло? — продолжала допытываться она. — Почему ты кричала? Что означали твои слова «Заставь их уйти!»?

Я быстренько рассмотрела еще один резервный ответ — ссылку на стресс, — однако сейчас это прозвучало бы ужасно глупо. В результате я снова промолчала. К моему удивлению, на глазах проступили слезы.

— Роза, — нежнейшим голосом (как шелком по коже) сказал Дмитрий, — пожалуйста.

И я сдалась. Было так трудно противиться ему.

— Призраки. Я видела призраков, — прошептала я, глядя в потолок.

Никто из них не ожидал этого. Воцарилось тягостное молчание.

— Ч-что ты имеешь в виду? — дрогнувшим голосом спросила доктор Олендзки.

Я сглотнула.

— Он преследовал меня последние недели две. Мейсон. В кампусе. Понимаю, это звучит безумно, но это он. Или его призрак. Вот из-за чего произошла та история со Стэном. Я замерла, потому что увидела Мейсона и не знала, что делать. А в самолете… там он тоже был… и другие. Но пока мы находились в воздухе, я плохо различала их. Просто проблески… и головная боль. Но когда мы приземлились, он стал отчетливо виден. И… и был не один. С ним были другие. Другие призраки.

Из глаз побежали слезы, и я торопливо вытерла их, надеясь, что никто не заметил.

Я ждала, сама не зная чего. Смеха? Заявления, что сошла с ума? Обвинения во лжи и требования рассказать, что на самом деле произошло?

— Ты узнала их? — спросил, в конце концов, Дмитрий.

Я повернула голову и встретилась с ним взглядом. Его глаза смотрели серьезно, обеспокоенно, без намека на насмешку.

— Да… Я видела стражей Виктора и людей из тех домов, где стригои учинили резню. Родные… Родные Лиссы тоже там были.

Дата добавления: 2015-10-28